Благословенный дар

Юнги не избегал мыслей о своей матери и Юджи, но и не позволял себе зацикливаться на них. Чужая личная жизнь его должна волновать в последнюю очередь, особенно, когда это касается двух женщин, что имеют опасное влияние на Империю. Всё, что он вынес для себя — это удобный рычаг, который пригодится. Сложно предугадать, когда и ещё сложнее подстроить события так, чтобы воспользоваться новым знанием, но Юнги уверен, что подходящий момент наступит. — Мама, — но пока что только коварное воспоминание наступает ему на пятки, преследуя в лице Чиён, — и что ты забыла у Драконьего Храма? — Слышала, что тот юноша, которого ты привёз из провинции Со, пришёл в себя, — Чиён невозмутимо опускает ножку на первую ступеньку и Юнги присоединяется к ней для подъёма, — полагаю, ты тут по той же причине? — Верно, — он упрямо не позволяет мыслям скатиться в ту самую ночь, — Чимин уже там, но я решил, что подобное событие не может обойтись без моего внимания. — И без внимания твоей Императрицы. — Без Чимина Феликс и не очнулся бы, — Юнги беззлобно отбивает очередную колкость, которую теперь не может воспринимать в полной мере. Как забавно: всего одна маленькая деталь так сильно способна изменить восприятие о человеке. — Без его магии многое не случилось бы. — Это точно, — Чиён неприятно хмыкает, — его огонь — необузданный, а разум — не поддаётся контролю. Тебе следует получше следить… за всем, что делает твоя Императрица. А то однажды ты тоже будешь сожжён. Юнги с тёплой улыбкой вспоминает данное Чимином обещание. Он верит той клятве, верит, что его не предадут и не сожгут. Не потому что дурман чувств затмил разум и утянул в свои сети, а потому что они были пропитаны той редкой искренностью, которую сейчас и не встретить среди придворных. — Не буду. — Если ты действительно веришь в это, то ты глупее, чем я тебя вырастила, — Чиён высокомерно задирает кончик носа и достаёт из рукава веер, чтобы скрыть нижнюю часть лица. — Я не говорю о том, что твой дьявол планирует предательство, но глупо думать, что огонь не поглотит всё на своём пути. — Если огонь Чимина растечётся по всему миру, то я буду тем единственным человеком, которого он обойдёт стороной, — Юнги мягко придерживает мать за локоть, заставляя остановиться и посмотреть ему в глаза. Он выдерживает колючий взгляд и старается не зацикливаться на её пьяном голосе, который поселился в голове хуже проклятья. — И я не просто верю в это — я был в центре такого потока. Глаза Чиён удивлённо расширяются и Юнги решает поставить точку, едко добавляя: — Если ты позволяешь эмоциям управлять своим разумом и полагаться на чувства, а не трезвое мнение, то я запомнил тебя лучше, чем ты есть на самом деле, мама. — Юнги. — Император, — Юнги коротко сдавливает руку матери чуть выше локтя и тут же отпускает, — вам, госпожа Мин, следует перечитать книгу по этикету, потому что кажется, что с возрастом вы позабыли некоторые основы. Юнги не видит, но ощущает, как мать готова взорваться изнутри. Больше всего не свете она не любит, когда её выставляют дурочкой, а за этот подъём подобное случилось дважды. Порочное знание даёт лёгкость и смелость. Среди обычной знати — измены привычное дело. Кто-то скрывает от супруг любовниц, а кто-то наоборот, беспардонно выставляет связь напоказ. Но единственное, что осуждается со всех сторон — это неверность между Императором и Императрицей. Отца Юнги порицание за спиной обошло стороной только потому что наследника ещё не было на свете и кажется естественным, что он хотел перестраховаться. Поэтому Тэхёна искренне любят и принимают его мать. Но если бы его зачали уже после рождения Юнги… они и не смогли бы быть столь дружными братьями. Добравшись до вершины, Юнги оглядывается назад. Вереница ступенек с этого ракурса выглядит неприступной. Впрочем, снизу впечатление схожее. Но пройдя этот путь однажды с каждым последующим разом он становится всё легче и доступнее. Слишком созвучно с властью. Бремя трона никогда не давило на Юнги, но чем ближе они с Чимином приближаются к свадьбе, тем более напряжённой становится обстановка. — Император? — Чиён холодно зовёт Юнги, не рискуя раньше него зайти внутрь. Его слова задели её достаточно, чтобы на ближайшие несколько недель оборвать любые попытки разговора по душам. Кивнув в ответ, Юнги решительно двигается вперёд. Ещё не переступив порог, первое, что он слышит — искренний звонкий смех Чимина и вторящий ему подобно маленьким колокольчикам Феликса. Пусть раньше он и не слышал голоса господина Ли, но уверен, что так счастливо смеяться может только человек, выбравшийся из магической ловушки. — Императрица, — Юнги подходит ближе и сразу же невесомо проводит ладонью вдоль спины Чимина, касаясь подушечкой большого пальца голой кожи между лопаток. Это не совсем правильно с точки зрения этикета, о котором он напоминал матери, поэтому не удивительно, что с её стороны звучит раздражённый фырк. — Господин Чанбин, Феликс, уважаемая жрица. Рад приветствовать вас этим утром. — Император, — Феликс всё ещё лежит на специальном каменном ложе, где над ним проводили магические ритуалы для возвращения в сознание. Он порывается встать, чтобы поклониться, но Чимин останавливает его мягким жестом. — Спасибо, что спасли меня. — Вам следует благодарить не меня, — Юнги скупо улыбается, чувствуя сладкую дрожь, скользнувшую вдоль позвоночника Чимина, — но, полагаю, Императрица уже услышала благодарности. Я же пришёл узнать о будущем. Что вас ждёт, какие есть риски и нужна ли ещё помощь со стороны нашей семьи? Хваса выходит чуть вперёд, переключая внимание на себя. Она стоит, сложив руки под грудью, и задумчиво смотрит на алые волосы Феликса. Юнги тоже присматривается и замечает несколько вспыхнувших искорок. Как пламя Чимина. — Думаю, что господину Феликсу не будет лишним пройти медитации, как и вашему генералу, Император. — Жрица говорит твёрдо и неторопливо, взвешивая каждое слово. Даже воздух замирает, не рискуя перебивать женщину. — Но прежде, чем преступить к практикам — ему следует восстановиться до конца. Хороший сон, еда и приятная компания. Прогулки по свежему воздуху и… контроль. — Контроль? — Чанбин недовольно хмурится, не до конца понимая, что имеет в виду жрица. Юнги тоже теряется. Зато, кажется, это не удивляет Чимина, потому что он мягко касается запястья Феликса и говорит: — Внутренний контроль. Ты весь пылаешь, стоит твоим чувствам хоть немного выскользнуть за границы спокойствия. Смотри. Чимин подхватывает аккуратную ладошку Феликса и переворачивает её внутренней стороной вверх, а после — проводит кончиком пальца по самому центру щекоча. Танцующие огоньки не заставляют себя ждать: они вспыхивают на коже, практически моментально оседая, но из-за того, что каждый из них следил за действиями Императрицы — это не осталось незамеченным. — Полагаю, ты сейчас чувствительный ко всему, — Чимин отпускает чужую руку, скромно скрещивая свои, — не знаю, где именно пребывала твоя душа и разум во время магической… спячки? — он поворачивает голову к Хвасе, чтобы убедиться в использовании слова и получив утвердительный кивок, продолжает: — Но сейчас я ощущаю тебя как заново рождённого. Всё ново: обстановка, люди вокруг, пробуждённая магия. И, как мне кажется, несмотря на то, что медитации нацелены на покой души — они тоже могут тебя напугать. — Императрица права, — Хваса перехватывает слово, — привыкните к обстановке, прогуляйтесь по саду, заведите знакомых. Выйдите в город. Вам необходимо перестать ощущать столицу чужой. Несколько дней, возможно, недель, прежде, чем вам можно будет приступить к медитациям. — Моя магия не станет проблемой? — Феликс робко стискивает ладонь в кулак вызывая огонь даже столь простым жестом. — Может, есть что-то, что поможет мне сдерживаться? — Такие амулеты есть, но вам они навредят, — Хваса жестко обрубает не до конца высказанную просьбу, — учитесь контролировать свои чувства сами, потому что вам с ними жить. — Не переживайте, господин Ли, — молчавшая до этого Чиён использует возможность вставить колкость, — столице не привыкать к пожарам, когда на её троне сидит маленький дьявол. У Юнги недовольно дёргается бровь, и он бросает на мать предупреждающий взгляд. Ему не хочется ругаться при посторонних, но это высказывание явно лишнее. Рядом стоящий Чимин, прикрыв ладонью рот, пропускает смешок и игриво добавляет: — После режущей пряжу там и не требуется привыкание. Чимин с усмешкой пересекается взглядом с Чиён и в небольшом пространстве храма, где они стоят довольно большой компанией, повисает напряжённая тишина. Юнги даже не удивляется тому, что Чимин знает, как его мать называли за глаза. Не самое лестное прозвище, зато точно попадающее в суть. Её опасались и боялись попасться даже на маленьком проступке, потому что почти каждый мог привести к кончине. — Тогда, почему я не слышу слов благодарности, будущая Императрица? — Чиён едко выделяет титул интонацией. — Мало кто может оставить после себя трон с говорящей репутацией. — Спасибо, — Чимин даже не дёргается, когда, фыркнув, Чиён разворачивается и уходит не попрощавшись. В груди Юнги разрастается пламя удовольствия. Ему нравится видеть, что его золотая птичка освоилась в вынужденной клетке и умеет клеваться. Пусть и не в самых подходящих для этого ситуациях. — Кстати, Феликс, Чанбин, через несколько дней мы отправимся на охоту, вы могли бы составить нам компанию. Верно, мой Император? Юнги не сразу переключается на новую тему, не ожидавший того, что Чимин даже не извинится за сцену. Не то, чтобы он должен… Как Императрица он имеет полное право не обращать внимание на подобные неуютные для других ситуации, сохраняя самообладание. — Верно, — не удержавшись, он вновь скользит ладонью вверх-вниз, оглаживая плавный изгиб спины Чимина между крыльями, — тем более, раз это может пойти на пользу, то мы настаиваем на компании. — Было бы чудесно, — Феликс лучезарно улыбается, оглядываясь на Чанбина и не скрываясь, переплетаясь с ним пальцами, — думаю, что тренировка стрельбы из лука мне тоже пойдёт на пользу. Они легко переключаются на обсуждения планов на ближайшие несколько дней. Хваса тактично отходит в сторону, чтобы им не мешать, а Юнги с любопытством изучает чужое проявление чувств. Чанбин нежен: не отпускает руку своего возлюбленного, время от времени касаясь второй ладонью открытой шеи, чтобы поправить сбившиеся прядки волос. Между ними действительно больше, чем просто похоть или минутное желание. Конечно, Юнги понимал это с самого отъезда из провинции, потому что испытывающий лишь влечение человек не бросит всё ради другого. Но приятней видеть наглядное подтверждение его домыслов. Феликс в ответ не менее искренний. Его взгляд искрится от любви, а дыхание постоянно сбивается. Да и пламя скользит по коже яркими искрами. Уж о том, как необузданно магия вспыхивает из-за чувств, Юнги знает не понаслышке. Он усмехается мысли о том, что эта парочка ведёт себя столь открыто только потому что они с Чимином не менее прилипшие друг к другу. — Я направлю вам приглашение, — Чимин непринуждённо подводит общение к окончанию и разворачивается к Юнги, — мой Император, у вас ещё не мало дел. Могу ли я сопроводить вас? — Мне приятна ваша компания. Попрощавшись со всеми, кто остаётся в храме, Юнги совсем нагло опускает ладонь на талию Чимина. Спускаться по ступеням в этом положении совсем не удобно, но хоть те несколько метров они пройдут бок о бок. Говорить не хочется. Что им обсуждать? Дела? Этим и так полнится каждый их день. А вот возможности просто пройтись рядом без надзора слишком любопытных глаз — становится всё меньше. Поэтому Юнги наслаждается: тёплой погодой, уютной тишиной и украденным под тенью дерева поцелуем. Несколько заигравших в этот момент мелодичных нот кажутся приятным обманом слуха.

***

Вместо того, чтобы вернуться к работе, ожидающей внимания Юнги, он сворачивает в сторону водопадов, где медитирует Намджун. С момента их прибытия из провинции Со прошло полмесяца, можно ли надеяться, что у его генерала есть подвижки в состоянии духа и тела? Терять одного из немногих людей, на кого может положиться Император не хотелось бы. Да и учитывая его приобретённые возможности… Юнги тихо цокает, понимая, что ожидает куда больше, чем ему могут вообще дать. Какова вероятность, что генерал Ким Намджун сможет покорить дух мифического существа, избавиться от осколка чужой души и остаться при этом в полном осознании собственной личности? Драконья жрица говорит, что это один шанс на миллион. Юнги верит в то, что Намджун и есть этот «один шанс». Но кто же будет прав? Размышления прерываются звуком рассечённого воздуха. Юнги опускает ладонь на рукоятку своего клинка и с напряжением в теле выглядывает из-за деревьев. И видит тренирующегося на скользких от воды камнях Намджуна. Генерал ловко перескакивает с одного места на иное и взмахивает мечом, к тому же, выпуская огненные искорки. Так Юнги был прав в их с Хвасой споре? — Император, — Намджун словно учуял его присутствием моментально останавливается. Он полуголый, в одних лишь свободных брюках, и сейчас предоставляется возможность рассмотреть его боевые шрамы. Некоторые потемнели с годами, а часть — совсем белёсые, но самые длинные. — Не думал, что вы навестите меня. — Намджун, мы одни, ты можешь общаться со мной неформально, — Юнги не убирает ладонь с рукоятки, подумывая о том, чтобы размяться, — как твоё здоровье? — Сносно, — генерал тяжело вздыхает и встряхивается всем телом, разбрызгивая капли воды и пота, — я могу контролировать магию внутри себя, но лишь в моменты сражения. Когда мной руководят инстинкты, а тело ведут выточенные боями навыки. В другое же время… Намджун качает головой. — Жрица молчит о твоих достижениях, — Юнги, поколебавшись всего мгновение, стягивает верхние одежды и скидывает их в сторону. Он, как и Намджун, остаётся в одних штанах и ступает на испещрённую камнями зону под водопадом. Шум падающей воды совершенно не мешает им слышать друг друга. — Говорит, что ты медитируешь и познаёшь тёмные стороны своей души. — В какой-то степени так и есть, — Намджун перепрыгивает на соседний камень и принимает стойку, понимая, что Юнги желает поединка, — я чувствую его, этот осколок души. Он не вредит мне, не пытается управлять, но он есть и это ощущается как всаженное в тело копьё. Жить можно, но лучше бы его вытащить. — Когда ты тренируешься — ощущение пропадает? — Да. Юнги понятливо кивает и без предупреждения нападает. Они могут говорить и словами, но звук клинков порой звучит лучше любого идеально сложенного предложения. Их танец не блещет красотой и изяществом, вокруг них плещется вода, в одночасье делая их мокрыми с ног до головы. Пряди волос липнут ко лбу, вискам, плечам и спине. Особенно неприятно это ощущается между лопаток. Но все эти трудности уходят на второй план. Меч Намджуна кричит: «мне плохо». Он отбивает удачный выпад Юнги, выпускает опасные искры огненной магии и воет: «так плохо, что я хочу сбежать». Читать язык чужого тела намного проще, когда оно пропитано искренностью. Переступая с ноги на ногу, меняя камни под стопами и контролируя себя, чтобы не поскользнуться и не упасть, Юнги узнаёт, что Намджун истосковался по людям. Он тут один, изолированный от всех, в то время, как пришедший в себя Феликс составит им компанию на охоте. И единственная разница в них — лишь в уровне навыков. Что может сделать изнеженный мальчишка против обученного воина? Чьё пламя будет сильнее и яростнее в моменты опасности? Кто из них сможет убить, а кто в испуге оступится? Юнги отбивает удар за ударом, подпуская Намджуна к себе, чтобы улучить момент и обезвредить его. И думает о том, что домашний Чимин вот смог убить в момент нужды. Так отчего же одного надо лишать всего, а второму — давать возможности и проявлять лояльность? Рыкнув от вспыхнувшего раздражения, Юнги позволяет себе больше свободы. Более резкие движения, грубые приёмы. Взгляд, который может пронзить не хуже клинка. И Намджун отвечает тем же. Они оба входят в раж с каждым новым ударом отпуская себя, позволяя не просто биться, не просто вести молчаливый диалог, а высвобождать закованные в цепи контроля чувства. В Намджуне ничуть не меньше сдержанности, чем в Юнги. Они могут продолжать так до самого заката, но у Императора, увы, не столь много свободного времени, чтобы тратить его на одного человека. Пусть и крайне важного. Решив, что надо вывести Намджуна на эмоции, Юнги применяет несколько подлых приёмов, которые хорошо смотрятся на войне, но не в честном поединке. Ухмыльнувшись в ответ на яростный прищуренный взгляд — он не останавливается. Спрыгивает с камней, переводя бой на менее удобную поверхность. Двигаться находясь по щиколотки в воде не самое приятное удовольствие. И всё же Юнги рискует, потому что он будет использовать саму природу против своего генерала. Захватит носом клинка воду и швырнёт её в лицо. Ступит быстрее и резче, чтобы отвлечь на брызги. Пнёт камень. Сдвинется ближе к водопаду. Да даже встанет против солнца, пусть в эту рощу попадают всего несколько метких лучей. Юнги уворачивается, со свистом рассекает воздух взмахивает клинком опасно близко к шее и готовится повторить приём, когда видит вспыхнувшие за спиной Намджуна пёстрые крылья. Не как у Чимина. Птичьи. — Намджун? — Юнги стремительно уклоняется от молниеносных выпадов, несколько принимая на меч. Это не сбивает его с намеченной цели, наоборот — приближает. Разум чист от лишних эмоций как никогда. Юнги видит всё без прикрас и особенно чётко — разрастающегося за спиной Намджуна Рарога. Великолепный орёл оплетает генерала со всех сторон, словно проникая под кожу, впитываясь в неё и оставляя свои следы. Пепельные шрамы напоминающие перья. Они искрятся от магии и дают Намджуну возможность быть сильнее, быстрее и ловчее. Вот только какой бы ни была птица, она всегда проиграет дракону. Юнги подныривает под замахнувшегося Намджуна, разворачивается вокруг своей оси и приставляет острое лезвие к чужой шее. Не касается, между клинком и кожей есть небольшое расстояние, но этого хватает, чтобы они оба остановились. Тяжелое дыхание заменяет собой стоящий тут всего мгновение назад лязг. — Вы как всегда в превосходной форме, Император, — Намджун сглатывает и кадык касается меча, оставляя на нём каплю крови, — спасибо за бой. — Я видел за твоей спиной Рарога, — Юнги убирает клинок в ножны и как ни в чём не бывало идёт под водопад, чтобы освежиться. Он встряхивается подобно собаке, прежде чем вернуться на берег. — Ты его чувствуешь? — Да, — Намджун вскидывает руку и потирает ладонью шею, — не всегда, но сейчас он словно обжёг мою спину. Не знаю, хорошо это или плохо, но, кажется, мы с ним стали ближе. — Надеюсь, он поможет тебе выжечь лишнюю душу, — Юнги с тоской смотрит на верхние одежды. Надевать их нет никакого желания, но ходить полуголым по императорскому двору… это чревато последствиями. — Вот, что Намджун, через пару дней мы с Чимином и ещё несколькими гостями отправимся на охоту. Ты поедешь с нами. — Разве это не опасно? — Не опасней, чем идти в лоб на кабана, — Юнги застёгивает пуговки и завязывает шнуровку, морщась от того, как ткань ощущается на коже, — я поговорю со жрицей, чтобы она позволила тебе уже спуститься с этой дремучей горы. Мне хватает непонятно где медитирующего отца, так что ты должен быть рядом. — Ваше слово закон, — Намджун коротко кланяется, в явной попытке скрыть растекающуюся на лице улыбку. Выпрямившись он заминается, но добавляет: — Спасибо. — Ты всегда оправдываешь мои ожидания, — Юнги заканчивает одеваться и возвращается к Намджуну, чтобы протянуть руку для рукопожатия, — и никогда не подводишь. Ты заслуживаешь большего, чем просто торчать тут в надежде, что всё решится как-то само собой. Такого не бывает. Нужны действия, а не топтание на месте. — Вы правы. — Начнём с охоты, — Юнги отпускает чужую ладонь, задумчиво хмурясь, — посмотрим, что она нам принесёт и от этого будем двигаться дальше. Я выделю для тебя время завтра или послезавтра, чтобы ввести в курс дела. Знаю, ты не любитель интриг и хитросплетений, но твой взгляд со стороны не помешает. — Как прикажете, — Намджун коротко, по-военному кивает, неосознанно выпрямляясь. Они спокойно прощаются, согласовав все необходимые моменты. Юнги заглядывает к Хвасе на обратном пути, пересказывая их с Намджуном небольшой диалог и заручается её поддержкой. Жрица соглашается с тем, чтобы отпустить генерала с водопада и позволить ему вернуться к шумной толпе. На её холодном лице не мелькает ни одной эмоции, поэтому невозможно сказать рада она такому повороту или нет. Только время покажет насколько Юнги рискует сейчас. Вернувшись в свой кабинет, первое, что он видит — записку от Хосока. Кажется, у его шпиона появилась новая интересная информация. И они смогут встретиться как раз после охоты.