Благословенный дар

Духа Минсё Чимин не находит. И он бы разочаровался, но вместо этого испытывает облегчение. Действительно. Нужен ли ему мстительный призрак, которого он совершенно не знает, как изгнать? Конечно, можно усомниться в его навыках поиска духов, но в течении нескольких дней и ночей Чимин регулярно приходил на место бывшего дома наложницы и подключал все доступные ему магические ресурсы. Благодаря ежедневным походам в Храм ему всё лучше удаётся нащупывать источник силы внутри себя. Это уже больше не напоминает маленький огонёк, скорее уж бушующее пламя. Чимин порой ловит себя на мысли: так уже и нужно ему благословление Дракона? Сейчас, не сдерживаемый никем, он спокойно может тренироваться в использовании собственного пламени. Да, оно ещё нестабильное и во многом завязано на эмоциях, но уже более сильное, чем в первый день его появления в тронном зале Императора. — О чём думает моя сладкая птичка? — Юнги вырывает его из мыслей ласковым вопросом и таким же нежным касанием к щеке. Моргнув несколько раз, Чимин вспоминает, что сейчас у них ставший традицией общий завтрак, порой в компании чиновников. Сегодня они одни. — О том, что надо будет провести ещё один ужин или… — Чимин задумчиво склоняет голову набок. Он так плохо спал последнюю неделю, что идея, поселившаяся в его голове, никак не хочет вспоминаться. Пристрастившись к тому, чтобы исследовать потаённые уголки дворца, путешествуя по скрытым коридорам, Чимин ускользает из постели сразу же, как они заканчивают с интимными ласками и возвращается ровно под утро. Усталость накапливается в теле, но любопытство уверенно толкает его вперёд. Чимин чувствует, что рано или поздно он наткнётся на нечто интересное. Как охотник, выслеживающий дичь — ему просто не остановиться. О! Точно. — Или охота, — Чимин подхватывает палочками симпатичный кусочек мяса и неторопливо пережёвывает его, прежде, чем продолжить, — я вычитал, что раньше Императорская семья собиралась на охоту, чтобы лучше узнать друг друга и провести время в некотором… развлечении? — И кто бы составил нам компанию? — Юнги не отвергает неожиданную идею с интересом подталкивая Чимина рассказать больше. — Ты, я, брат — и всё? — Почему же, — Чимин хихикает, прикрывая рот ладошкой, — твоя мама, госпожа Юджи, её сестра — Джису. Пользуясь тем, что они с Хёнщиком не скрывают своей симпатии — позвать и его. Так мы соберём минимально интересующий нас круг людей, верно? Юнги не торопится с ответом, заинтересованно покачивая головой. То, что он раздумывает над предложением Чимина — греет сердце. Приятно знать, что его готовы воспринимать серьёзно и подпускать к решению подобных загадок. Довольно мурлыча себе под нос, он с большим аппетитом возвращается к еде, принимаясь рассуждать вслух: — Погода ещё позволяет выбраться в леса рядом с дворцом, а с наступлением зимы это будет несколько труднее, если я верно понимаю, — Чимину сложно осознать само понятие «зимы». Он вырос в месте, где никогда не было того, что описывают как снег и он теряется, не способный представить, как это будет в жизни. Белые, падающие с неба хлопья. Они как пух? Перья? Ещё и холодные… — Да, ты прав, — Юнги тонко улыбается, отпивая из своей чашки, — я отдам указания, чтобы начали приготовления, а ты пригласи всех, кого считаешь нужным. Думаю, один-два человека не из круга… — Нет, — Чимин перебивает, неловко раскрасневшись, — важно, чтобы было ощущение, что на охоту отправилась одна семья. Это же даст ложное ощущение безопасности? Чимин под конец звучит не очень уверенно. Он вычитал подобное в одном из дневников, которые теперь таскает из библиотеки. Ему ещё сложно даётся понимание, как выудить из человека необходимую информацию, так что он подсматривает по разным углам, примеряя чужие поступки под свою ситуацию. От этого порой покалывает голова, но как иначе научиться? Один раз он уже оплошал и теперь шрам всегда будет напоминать ему о той промашке. — Ты прав, Чимини, — Юнги довольно прищуривается и в голове мелькает подозрение, что это тоже могла быть проверка того, как он будет реагировать, — значит только семья. Ты умеешь седлать лошадь? — Не… не уверен, — Чимин хмуро сводит брови, — обычно я седлаю только тебя. — Чимин! — Юнги пытается быть строгим, но его глаза лукаво блестят, выдавая истинное настроение Императора. За месяцы, что они проводят вместе, у Чимина уже лучше получается разгадывать невербальные жесты Юнги. Его прикосновения всегда имеют оттенок нежности, в глазах появляются искорки радости, когда он действительно веселится. В постели он может быть груб и напорист, но всё равно постоянно отслеживает состояние Чимина и останавливается, если чувствует, что перегибает. Да и сейчас в глазах Юнги просвечивает огонёк желания. Понимая, что он нарушает все писанные и неписанные правила, Чимин всё же поднимается со своего места, чтобы оседлать любимые бёдра. Стараясь не скинуть крыльями со стола оставшуюся посуду с едой, он уверенно ёрзает, с удобством устраиваясь. В промежность моментально упирается ощутимый бугорок, а на талию опускаются ладони. — Это сильно отличается от лошади? — Чимин закидывает руки Юнги на шею и наклоняется для лёгкого поцелуя. По крайней мере, он рассчитывал, что поцелуй будет лёгким, но у его Императора всегда есть своё особое мнение на многие вопросы. Довольное мычание прорывается наружу, пока губы Чимина находятся в плену. Он даже не пытается доминировать в поцелуе, но то, как Юнги подавляет его своим напором — ошеломляет. Проворный язык хозяйничает во рту, как и ладони, скользнувшие от талии выше в оголённой спине. Вдоль позвоночника проскальзывает волна мурашек, а возбуждение неумолимо скапливается между ног. У них нет времени. Нет же? Но по тому, как Юнги необдуманно вскидывает бёдра и толкается Чимину в промежность, кажется, что есть. Они ритмично трутся друг о друга, не задумываясь о том, могут ли их застать в столь неподобающем виде слуги. Хочется наплевать на все обязательства и просто остаться в этой рубиновой гостиной, где они практический каждый день завтракают. И только сегодня впервые сорвались, и перешли тонкую черту, которую сами же неосознанно и провели. — Мой Император, — Чимин заполошно дышит, нервно дёргая крыльями, — если вы сейчас остановитесь, то я буду проклинать вас весь день. — Или находиться в томительном ожидании ночи, — Юнги лукавит, потому что его руки уже своевольно освобождают их от части одежды. Чимин чувствует, как приспускаются чужие штаны, высвобождая член, и сам двигает свои юбки, чтобы предоставить доступ к нуждающемуся лону. Они не отвлекаются, усердно двигаясь друг к другу, чтобы, наконец-то, соединиться. Чимин протяжно стонет, душа звук в новом поцелуе. Вот уж точно, где стоит побыть немного тихими, чтобы никто не всполошился и не врывался в зал в желании проверить, как тут Император с Императрицей. А они очень даже хорошо. Чимин привычно приподнимается и опускается, зная, как именно насаживаться на член, чтобы они оба получали удовольствие от процесса. Он сдавливает эластичными мышцами ствол, проезжаясь по всей длине от основания до головки и обратно. Ему с каждым разом так сильно нравится это чувство наполненности, что невозможно отказаться от любого шанса получить желаемое. — Моя звонкая птичка такая тихая сейчас, — Юнги крепко держит его за талию, помогая двигаться с одинаковым темпом, — боишься, что нас застукают? — Д-да… — Но ведь никто не будет врываться в комнату, где мы находимся наедине, — Юнги прижимается губами к местечку под ухом, прикусывая кожу и оставляя там откровенную метку. Чимин бы поспорил с Императором, напомнив ему, что подобным недугом — врываться без стука — страдает его же брат, но Тэхён сейчас слишком занят, чтобы ловить их на очередном грехе. — Разве стража не должна беспокоиться, если слышит, что Императрице плохо? — А тебе плохо? — Юнги начинает резче и грубее двигать бёдрами, вбиваясь во влажную и истекающую смазкой промежность. Одновременно с этим он покрывает поцелуями вторую сторону шеи, спускается к ключицам и возвращается к губам. Им слишком нравится целоваться, когда Чимин объезжает Юнги и их лица находятся столь рядом. Прерываться сейчас кажется просто безумством, особенно, когда привычная сладкая волна дрожи проскальзывает по всему телу. Но заканчивать всё сейчас тоже не охота. Чимин пробует перехватить контроль, напористо двигая губами, за что получает не только недовольный рык, но и слабый укус. Ему нравится дразнить Юнги. Провоцировать его доказывать, что у Чимина на самом деле нет власти в постели, а всего лишь мягкая уступчивость со стороны Императора. Поэтому он пытается забрать власть в поцелуе ещё раз. И, может быть, в третий раз ему бы и удалось, но… Юнги рывком подскакивает с места, вжимая Чимина в стену. — Что это: смелость или непокорность? — Юнги грубо сдавливает его бёдра, всерьёз вбиваясь в хлюпающую промежность. В таком положении звук становится отчётливым и громким. Таким порочным, что Чимин покрывается румянцем. — Или же тебе просто нравится, когда я всё делаю сам? — Нравится, — Чимин смело притягивает Юнги к себе для нового поцелуя. Его пальчики впиваются в мощную шею, а ноготки оставляют следы-полумесяцы. Чтобы и на Императоре были отпечатки их порывистости. — Нравится, когда вы, мой Император, действуете решительно, без оглядки, на, ах… р-разное. Юнги словно ждал именно этих слов. Иначе не объяснить, почему он перехватывает Чимина под ягодицы, чуть меняет ракурс проникновения, и начинает долбить в перевозбуждённое лоно. Чимин надсадно хнычет, покусывая губы, лишь бы не сорваться на протяжные стоны и крики. Он откидывает шею вбок и это выглядит как сигнал — Юнги впивается в изящный сгиб, терзая его очередными метками. Все уже привыкли наблюдать пестреющую алым шею Чимина, поэтому никто не удивится, новым знакам принадлежности. Если вообще хоть кто-то их считает. — Ах, мой Император! — Чимин упруго сдавливает наполняющий его ствол, не в силах оттянуть оргазм, раскалывающий его на маленькие кусочки. Так приятно чувствовать эту скользящую от макушки до пяточек дрожь, а после — влажно кончать, пачкая подол одеяний. И чувствовать, как Императорское семя привычно наполняет лоно. Однажды Чимин даст плодам Юнги разрастись внутри. В последнее время он слишком отчаянно жаждет того, чтобы подарить Императору сына. — Моя сладкая дьявольская птичка, — Юнги с воркованием зарывается лицом в шею Чимина, втягивая густой запах секса, который теперь будет преследовать его весь день, не давая собраться с мыслями, — тебе слишком нравится меня провоцировать, да? — Немного, — Чимин хочет хихикнуть, но сбивается на зевок. Накопленная усталость не вовремя сбивает с ног. Сейчас бы свернуться в клубочек под боком Юнги и засопеть, но его ещё ждёт Хваса. — Надеюсь, у вас будет продуктивный день, мой Император. — Обязательно, — Юнги мягко чмокает Чимина в центр губ и помогает им обоим привести себя в порядок. Они обтираются, убирая следы их любви, и невозмутимо заканчивают завтрак. Чимина клонит в сон. Он пробуждает спящую доселе магию, заставляя её жгучей волной заструиться под кожей — это взбодрит его хотя бы на несколько часов. Встряхивает головой, не беспокоясь растреплется ли причёска, и двигается на выход из зала. У него ещё слишком много дел.

***

У Феликса, как и у мифической твари, в чью честь переименовали молодого паренька, алые волосы. Чимин невесомо проводит ладошкой рядом с головой, отчаянно желая помочь. Но как? Как делать больше, чем он уже делает? — Остаётся только ждать, госпожа, — Хваса как обычно тихо подкрадывается со спины. Поначалу Чимин дёргался от этого, но со временем привык и теперь даже не оглядывается. — Его дух в покое, тело здорово, но вот разум… — Я чувствую, что он скоро вернётся, — Чимин верит в свои слова. Он не может точно сказать откуда берётся это убеждённость, но ведь… прошло уже достаточно времени, верно? Пора бы уже вернуться, Феликс. — Сколько не зови — это не поможет, — Хваса без эмоционально цокает, и Чимин понимает, что последнюю мысль он сказал вслух. Ему стоит получше следить за собой, особенно, когда так сильно хочется спать. — Его возлюбленный ходит сюда каждый день сразу после вас, Императрица, и зовёт, умоляет вернуться. А его желание сильнее вашего. — Но разве дело не в магии? — Любовь тоже магия, — Хваса пожимает плечами, — но вы своей делитесь так щедро, что она густым туманом обволакивает этого юношу. Поэтому, возможно, мольбы его любовника и сработают. — Это действительно может случиться? — незнакомый голос звучит со спины с такой надеждой и хрупкой верой, что Чимин с удивлением оборачивается. Ему ещё не доводилось так близко видеть этого мужчину. Кажется, Чанбин? — Прошу прощения, госпожа жрица, Императрица. Чанбин кланяется ниже, чем полагается. Он тоже устал. Чимин видит это в тёмных кругах под глазами, в морщинках на лбу и опущенных уголках губ. Явно не зная, как поступить, он топчется на проходе, не решаясь приблизится. И тогда Чимин делает шаг вбок. Достаточно резкий и широкий, чтобы на это обратили внимание. — Проходите, — Хваса величественно кивает, разрешая Чанбину встать подле Чимина. Она молча смотрит на то, как они невозмутимо стоят рядом и спокойно добавляет: — Господин Со, случится может всё, что угодно. Никто не думал, что у вас в провинции проведут тёмномагический ритуал с участием полукровки. Важно лишь верить, потому что стоит вам хоть на мгновение усомниться… — Я верю, — голос у Чанбина хриплый и не менее уставший, чем его внешний вид, — можете не сомневаться, жрица. Если бы я мог, я бы оставался здесь ночевать. — Вы не отдыхаете, когда лежите на каменном полу, притворяясь спящим, — резкая забота из уст Хвасы звучит особенно грозно, но Чимин даже не улыбается. — Я разрешу вам молиться всю ночь, только если увижу, что до этого вы спали весь день. Не стоит пытаться меня провести, господин Со. Чанбин хмыкает и это самая живая эмоция за этот короткий разговор. Чимин отрешается от всего, погружаясь в себя и пробуждая магию в очередной раз. Не для себя, для человека, который стал невинной жертвой и сейчас просто не может найти путь домой. Именно такие как он заслуживают спасения. Таких любят, оберегают и ждут. Значит Чимин просто обязан сделать всё, что в его силах. Из-за скопившейся усталости он словно впадает в транс. Всё вокруг кажется мутным, растекающимся. В голове не звучит ничего, нет даже сопровождающего его, как обычно, голоса Юнги. Пустота. Чимин ступает по туманной дороге насыщенной магией, пытаясь понять, что от него требуется. Сбоку звучит приглушённый крик Минсё. Мелькают какие-то странные, не поддающиеся определению образы. Чимин уже готов искать способы как вернуться, когда видит мелькающую алую прядь. Феликс? — Императрица? — голос Хвасы возвращает Чимина из странного небытия. Он осоловело моргает, обещая себе, что сегодня ночью отоспится. Прямо под боком Юнги и не пойдёт искать никакие приключения на свою неуёмную задницу. — Всё в порядке, — Чимин смотрит на Феликса, ожидая, что у того сейчас дрогнут ресницы и такие же алые, как волосы, глаза увидят мир. Но нет. Ничего не происходит. Видимо, это было всего лишь слишком бурное воображение. — Я оставлю вас, — он коротко кивает застывшему Чанбину и Хвасе, — приду завтра, как и всегда. С ним не прощаются, позволяя тихо уйти. Чимин незаметно трёт глаза и прячет зевок в кулаке. Может ли он сейчас вернуться в их с Юнги покои и лечь спать? Планы на вторую половину дня сразу же становятся в стократ менее важными и такими, что можно стряхнуть. Чимин даже готов поддаться нотки лености, как его взгляд падает на не ясно откуда взявшуюся арфу. По её струнам словно скользит невидимая рука, рождая знакомый до раздражения звук, но это всего лишь ветер. Недовольно поджав губы, Чимин выпрямляется и двигается в сторону зоны служанок. Ему необходимо убедиться, что выданные поручения выполняются, а после — заглянуть к нескольким чиновникам. В преддверии зимы любая помощь будет полезной.

***

Чимин устало зарывается лицом в сгиб шеи Юнги. Он чувствует себя в домике — защищённый со всех сторон, обнятый, укрытый крыльями и лёгкой простынкой. Пожалуй, не стоит так редко спать, потакая собственному любопытству. Никуда от него не сбегут тайны этого дворца. Сладко зевнув, он моментально засыпает. И почти так же резко просыпается. — Доброе утро, птичка, — Юнги дарит нежный утренний поцелуй, — сегодня я позавтракаю без тебя. Ко мне прибыл один чинуша из дальней провинции, он не любитель лишних ушей, даже если это твои очаровательнейшие ушки. — Хорошо, Юнги, — Чимин хочет сразу же завалиться обратно спать, но дела не ждут. Большую часть он успел выполнить вчера, поэтому сегодня после посещения храма получится немного подремать. Упускать возможность побродить по дворцу вторую ночь подряд он точно не будет. Распрощавшись с Императором и закончив с завтраком, Чимин на всех порах несётся к Хвасе. Может, вчерашнее предчувствие не было ошибочным? Но нет. Феликс всё так же неподвижно лежит, окружённый ореолом отчаянья и тоски. Они вновь пересекаются с Чанбином, но вот погрузиться в тоже самое медитативное состояние, чтобы проверить, показались ли ему мелькающие алые волосы или нет — у Чимина не получается. Он пытается отрешиться от мира, очистить разум, настроиться на особую волну магии, но всё тщетно. Из храма Чимин уходит в недовольном состоянии. Из-за этого его общение со служанками более резкое и местами грубое, а придирчивость к отчётам в разы выше. Даже вынужденная прогулка по городу оставляет после себя привкус пыли на языке. Чимин надеется, что лёгкий послеобеденный сон вернёт ему благоприятное расположение духа, и это практически так и случается. Время до вечера пролетает незаметно, а привычная интимная близость с Юнги перед сном, окончательно возвращает благоприятное настроение. Чимин неспешно моется, надеясь, что, когда он вернётся Император как обычно уснёт, и думает о том, чтобы наведаться в покои Чиён. Этот ход он ещё не использовал ночью, опасаясь, что его могут поймать, но, как он слышал, сегодня к бывшей Императрице кто-то должен будет наведаться. Так что, вполне вероятно, Чимин ещё и узнает какой-то секрет. Досуха протерев кожу, Чимин на цыпочках возвращается в спальню. Юнги уже спит. Его грудная клетка мерно поднимается и опускает, значит можно собираться. Достав из привычного угла тёмные одеяния, он шустро одевается и уже готовится выдвинуться к тайному проходу, как его сбивает злое: — Значит мне не показалось. — Юнги! — Чимин подпрыгивает на месте, проворно разворачиваясь. Он встречает прищуренный взгляд Императора и обмирает. — Это не то, что ты подумал. — А что я подумал? — Чимин открывает и закрывает рот, теряясь с ответом. Он со страхом смотрит, как Юнги рывком поднимается с постели и сокращает расстояние между ними. Его крепкая ладонь предупреждающе опускается на чиминову шею, не больно сжимая. — Потому что я не знаю, что думать. Ты сбегаешь от меня практически каждую ночь, а потом весь день хочешь спать. И первым на ум приходит мысль о любовнике. — Это не так. — А как? — Юнги сильнее сдавливает шею и, вопреки ожиданиям, Чимин возбуждается. Он готов проклясть своё тело, привыкшее к императорской грубости. — Как, Чимин? — Я подслушиваю, — Чимин гулко сглатывает, чувствуя, как тесно ладонь прижимается к коже, — хожу по тем тайным ходам, что ты мне однажды показал, и пытаюсь узнать что-то интересное. — Чимин… — Юнги моментально отпускает его с тяжелым вздохом и делает шаг назад. — Для этого есть шпионы и слуги. Зачем тебе?.. — Потому что они могут соврать или потом использовать полученную информацию против меня, — Чимин недовольно скрещивает руки на груди, глядя на Юнги с вызовом, — а я не хочу…. Не хочу бояться. Не хочу ждать, что в какой-то момент мне опять рассекут клинком живот. Не хочу жить, зная, как много упускаю. Юнги приближается во второй раз, но теперь действует мягко. Ведёт ладонью по щеке и поглаживает подушечкой большого пальца скулу. — И, возможно, я узнал, что к твоей матери кто-то наведается, — Чимин использует последний припрятанный им козырь, — мы можем пойти вместе, если не веришь мне. — Откуда ты узнал? — Служанки болтали, — Чимин потирается щекой о ладонь Юнги и предано смотрит в глаза снизу-вверх, — не знаю, насколько это правда, но они готовили на двоих. Вроде как… это происходит несколько раз в месяц. Поэтому мне стало интересно. — Идём вместе, — Юнги отрывисто кивает и так же, как и Чимин — сноровисто собирается. Тёмные облегающие одежды идут Императору особенно сильно, поэтому он отворачивается, чтобы не сорвать всю авантюру внезапно вспыхнувшим желанием. В другой раз. Или по возвращению. Но уж точно не сейчас! — Показывай, какую дорогу ты узнал. Чимин показывает. Он ориентируется уже вполне себе сносно, не путаясь в поворотах и развилках. За что получает восхищённый взгляд. Чтобы добраться до покоев бывшей Императрицы им надо спуститься сначала под землю, а после — подняться. Её домик не большой и не скрипучий, сделанный добротно. Чимина ведёт интуиция, когда он двигается в сторону спальни. Чувствуя жаркое дыхание в затылок, он правда старается не зацикливаться на том, что они находятся слишком близко друг к другу в столь ограниченном пространстве. Встряхнув головой, чтобы прогнать провокационный мысли, Чимин добирается до нужной точки. Тут также есть щель, через которую можно подсматривать, но делать это они могут только по очереди. — …слабься, моя дорогая, — голос Юджи звучит неожиданностью для них обоих, — переживания тебе ни к лицу. — Тогда расслабь меня, — Чиён отвечает вяло и немного… пьяно? — Наш с тобой муж пропадает в горах пренебрегая супружеским долгом, а ты помогаешь этой мелкой… императричке. Где же мне искать утешения? — У Чимина большой потенциал, ты зря столь резко реагируешь, — Чимин даже не обращает внимание на то, что обсуждают его, потому что не может осознать то, что слышит между строк. Они говорят с той же нежностью, что мелькает между ним с Юнги. — Но давай не будем о нём. В отличии от нас, его муж ублажает. — И я слышала, что очень хорошо, — Чиён проказливо хихикает, а после, к ужасу Чимина, кажется звучат… поцелуи? Он нерешительно смотрит на Юнги и видит отражение собственного удивления. Боясь и сгорая от любопытства, он всё же заглядывает в щёлку. И застывает. Чиён, полуголая со спадающим с плеч халатом лежит на футоне, а над ней возвышается Юджи. Такая же… не очень одетая. И они действительно целуются. Страстно, пылко, с откровенным желанием и любовью. Чимин не может двинуться, не может даже вздохнуть, но, когда видит, как одна из рук скользит между их ног — отшатывается. — Что это? — Чиён моментально реагирует на стук, который случился из-за неосторожности Чимина. — Ты слышала? — Да кошка, — Юджи явно отмахивается от чужих переживаний, — или служанка что-то уронила, или ветка дерева ударилась об окно. Чиён, посмотри на меня, — Чимин не хочет думать, что происходит во время этой паузы, — ты взвинченная и реагируешь на любой пустяк. Просто ляг и дай мне тебя вылизать. — Ладно, — судя по звукам Чиён и правда падает на спину, — позаботься о моей киске так, как никогда не заботился Инджо. — Он не заботится о нас даже используя член, — Юджи бархатно посмеивается, а Чимин думает, что хватит. Достаточно. Он и так узнал слишком много. Схватив Юнги за руку, он тянет его за собой, буквально заставляя себя не слышать последнее: — Долбит, кончает и думает, что готово. Ну хоть сын вырос нормальным… Вспыхнув по самые рожки, Чимин ускоряется. Юнги безропотно следует за ним, не проронив ни слова до самой спальни. Надо ли это обсуждать? То, что его мать и… вторая наложница бывшего Императора спят друг с другом. Судя по всему, не первый год. Может быть, даже до рождения Юнги и Тэхёна? Нет. Чимин вспоминает, как Тэхён рассказывал, что в какой-то момент их с Юнги матери перестали враждовать. Значит после рождения. Или вся вражда была наигранная? От этого кружится голова и болят виски. — Юнги… — Чимин отпускает его руку, только когда они уже стоят перед постелью. Всё ещё одетые в чёрное, запыхавшиеся и немного ошеломлённые. — Интересно, отец знает? — Юнги задумчиво хмурится, впиваясь взглядом в одну точку. От него веет напряжением, но точно не раздражением. — Впрочем… не важно, знает или нет, это всё равно многое объясняет. — Объясняет? — Да, — Юнги отмирает, начиная раздеваться. Чимин следует его примеру, решая, что хватит потрясений для этой ночи. — Он никогда не ограничивал Юджи, а мать всегда подчёркивала, что к её словам можно прислушиваться. Теперь очевидно, почему. — И правда, — Чимин кивает, неприглядно скидывая вещи на пол, — но давай подумаем об этом завтра. Сегодня я как-то… не ожидал подобного. — Я тоже, — Юнги с понимаем хмыкает, устраиваясь в постели и утягивая за собой Чимина. Не сказать, что они засыпают сразу, но после нескольких томительных поцелуев, получается забыться. Хотя бы до утра.