Благословенный дар

Тонкий шрам рассекает нежную кожу живота чуть выше пупка. Чимин проводит по нему кончиками пальцев, пытаясь осознать реальность. Если бы он был обычным человеком, то умер. Если бы носил в себе дитя — потерял. Если бы… Если бы тут был Император, то ничего подобного не случилось. Как ему жить в мире, где угрозой может быть кто угодно? Варвары, напавшие на его страну. Наложница, решившаяся на покушение. Мать Императора, не препятствовавшая этому. Стража, осмелившаяся покинуть свой пост. Тэхён… увлёкшийся своей личной жизнью и драмой в ней. Чимин понимает, что никто из них не обязан защищать его… или обязан? Он — избранник Императора. Да, без влиятельной семьи за спиной, оттого для многих существо без длинной родословной. Но разве это веская причина убрать его с Императорской доски? Видимо, да. Видимо, не стоит ни на мгновение терять контроля над ситуацией и отпускать себя, разрешать расслабиться. Будь все его чувства обострены на том ужине — Гаюн не смогла бы даже подойти незамеченной. — Госпожа? — перед покоями неловко топчется одна из служанок Тэхёна. Из-за предательства Гаюн, каждую из личных помощниц Чимина заперли под стражу, но, чтобы он совсем не оставался без рук — предоставили другую, самую надёжную. — Я приготовила одежды. Всё тело напрягается только от мысли, что кто-то будет стоять у него за спиной, а крылья недовольно дёргаются. Это неправильно, что он не хочет подпускать даже ту, в которой Тэхён полностью уверен, но иначе не может. Просто нет. Всё внутри гудит от раздражения, а на кончиках пальцев собирается огонь. Как Чимин может подпустить к себе хоть кого-то? — Спасибо, — он вежливо улыбается, но глаза остаются холодными, — я справлюсь сам. Ты можешь быть свободна. — Я… — служанка осекается под острым, пронзающим до самого сердца, взглядом и вспыхнувшего огня. Девушка делает шаг назад, опуская голову вниз, и бормочет: — Как вам будет угодно, госпожа. Я буду ждать снаружи покоев и если потребуется помощь, то просто позовите. Чимин не позовёт, но великодушно кивает. С некоторым частями одеяния будет сложно справиться, особенно там, где крылья. Не сказать, что у него есть выбор, поэтому, стиснув зубы, принимается воевать с одеждой. Тряпки раздражают, собственное тело бесит, украшения выпадают из дрожащих пальцев. Чимин готов разрыдаться, но насильно удерживает все эти чувства внутри. Не сейчас. Не тогда, когда от него ждут хладнокровия и выдержки. Весь Императорский двор наблюдает и права на ошибку просто нет. Решив не заморачиваться с причёской, он спокойно выходит в коридор. Сборы заняли чуть больше времени, чем обычно, но не потеряли в качестве. Да, причёска не высокая, без фальшивых прядок, которые скрыли бы рожки — это то, что ему необходимо. Чтобы каждый видел, что посмел напасть на мифическое создание, которого боятся все дети и некоторые взрослые. Кивнув страже, он двигается в сторону темницы. Чимин невольно вспоминает слова Юнги о том, что он должен устрашать. Но за обучением, знакомствами и играми в секреты, он позабыл этот совет. Расслабился. Пустил многое на самотёк и последствия этой глупости теперь украшают его живот. У Юнги тоже есть шрамы. Не такие заметные и не длинные, а на белоснежной коже так вообще практически невидимые. Как Император отреагирует на нападение? Что у него вообще происходит в поездке? За всей подготовкой и самим ужином, он упустил тот факт, что Юнги задерживается. В безопасности ли он? Не пострадал ли так же, как Чимин? Надежда, что, хотя бы с одним из них всё в порядке, неприятно пронизывает сердце. Нельзя этого допускать, так что стиснув ладони в кулаки, он просто верит. Император Мин Юнги сильнее любой опасности. И чтобы не повстречалось на его пути — он справится. Встряхнув головой, Чимин выбрасывает эти мысли из головы. Не время, сейчас ему следует подумать совершенно о другом. О собственной безопасности в месте, которое обнажило ножи. В том, что нападение организовала Ли Минсё — сомнений нет. Но нет и доказательств. Гаюн, подвергшаяся в течении ночи допросу, так ничего внятного и не рассказала. Всё время плакала и молила о пощаде. Беря во внимание опыт поиска ответов по провинности лекаря — Чимин не имеет права без весомых причин казнить наложницу. Клинок, рассёкший его живот не имеет явных признаков принадлежности к какому-то клану. Его изготавливали на заказ, но так давно, что мастера уже нет в живых. Оружие просто покоилось на складе в ожидании, когда его применят. Момент, когда его выкрали установили, но и он мало чем поможет: это случилось как раз во время поджога лекарского дома. То, что один из клинков пропал зафиксировали, но особо на поиски не отправились. Всего лишь маленькая несущественная деталь, разверзнувшаяся так, как никто не ожидал. Чимин спускается по ступеням в темницу, где расположена Гаюн. Он концентрируется на происходящем за спиной, отслеживая любое колебание воздуха. Никто не ударит ему меж лопаток. Магия, взвинченная до предела, собирается в защитный слой, растекаясь по всей площади кожи. Обычно это требует больших усилий, но сейчас всё получается даже слишком легко. — Гаюн, — Чимин замирает напротив решётки, за которой скрывается сжавшаяся в клубок девушка, — кто тебе приказал напасть на меня? — Госпожа… — Ты всё равно понесёшь наказание, когда прибудет Император, — голос Чимина звучит как сталь, — но можешь дать справедливости восторжествовать. Тебя использовали — не знаю, скрыто или открыто, но выставили на всеобщее обозрение. Ты подставила под удар честь своей семьи, свою жизнь и, если бы я был беременным, жизнь наследника. В чём же причина столь неразумного поступка? Гаюн заливается слезами. Она размазывает влагу по лицу, горько плача и не давая ни одного внятного ответа. Ею семью взяли в заложники? Ей угрожают? Чимин дал какой-то личный повод, чтобы она пошла на попытку убийства? В чем должна быть причина, чтобы отринуть то, к чему ты шёл почти двадцать лет, и одним движением перечеркнуть прошлое. Лишить себя будущего. — Я знаю, что ты можешь соврать и назвать любое имя, — Чимин тяжело вздыхает. Это то, о чём ему подсказал Тэхён, пусть он и сам понимал, что такой шанс есть. В руках Гаюн не меньше власти и она может утащить с собой на тот свет любого, но отчего-то сейчас сидит на полу и плачет. — Но ты этого не сделаешь, верно? И не называешь ту, кто дал тебе в руки клинок, не потому что боишься, а потому что стыдишься. Причины? Себя? Расскажи, что ты чувствуешь, Гаюн. Чимин не мастер говорить так, чтобы от этого собеседник раскрывал душу. Он просто надеется, что за то время, что Гаюн была его служанкой, она прониклась хоть каплей… тепла? Уважения? Будь в ней эти чувства, разве она напала бы? Разве ранила? Ладонь невольно опускается на живот, ощупывая через ткань место пореза. Шрам не болит, никак о себе не напоминает, но Чимин будет вечно помнить момент его появления. И никогда не позволит подобному повториться. — Моя жизнь принадлежит ей, — после шумного всхлипа, наконец-то звучат хоть какие-то внятные слова. По щекам Гаюн продолжают литься слёзы, а голос срывается на высокие нотки, но, по крайне мере, она говорит. — Она спасла меня, помогла устроиться во дворце, обучила, дала… дала так много, что, когда накануне ужина вызвала меня к себе, я… Госпожа, она сказала, что это часть представления. Что вы, как магическое создание, почувствуете клинок и удивите гостей магией. Вы же… она занималась частью подготовки, и я… вы… она… Гаюн вновь заходится в слезах, размазывая их по щекам. Глупая девочка. Доверчивая и наивная, как она вообще выжила во дворце? Чимин с досадой покачивает головой. Как он вообще выживет во дворце? Внутри всё сжимается от мысли, что он должен будет вынести приговор фактически невиновной исполнительнице, но… не сделав этого, спустив с рук подобное непослушание — будет намного хуже. Да и этих слов достаточно, чтобы подозрения упали на Минсё. Только ей Чимин позволил заниматься подготовкой к мероприятию на одном с ним уровне. А вот то, что Гаюн её бывшая служанка он не знал. Знал ли Юнги? Впрочем, какая теперь разница. — Тебе задурили голову, глупышка, — Чимин не позволяет в голосе прозвучать ни усталости, ни жалости, ни сожалению. Только жестокий, полный равнодушия тон. — Но я благодарен тебе за честность. За это до казни у тебя будет нормальная еда, чистая вода и одеяло, чтобы ты не мёрзла ночами. А сама смерть наступит, когда Император вернётся. До того времени подумай о своих последних словах. Может быть, с ними ты не ошибёшься. — Госпожа-а-а… — Гаюн кидается к решетке, цепляясь за неё ладонями и смотрит так грустно, что сердце ёкает. Но Чимин не позволяет на лице проявиться ни одной эмоции. Он не отшатывается, но и не приближается к нуждающейся девушке. Она выглядит слабой, разбитой, сломленной. Таким его хотят видеть враги? — Госпожа, простите меня, простите, пожалуйста, — Гаюн крепко жмурится, и вся её маленькая фигурка сжимается, — я не прошу вас о помиловании, лишь о прощении. — Мне не за что тебя прощать, Гаюн, — Чимин сжимает пальцы на животе, комкая ткань, — это не было твоим желанием, значит и твоего греха тут нет. Понимая, что больше Чимин просто не выдержит находиться в этом месте — слишком давят стены, давит рыдающая перед ним девушка, давит понимание будущих проблем — он разворачивается и уходит. Маленькие искорки пёстро слетают с крыльев на короткий момент освещая тёмное пространство темницы. Это не слишком хорошо. Магия находится в его крепких руках, но слишком сильно реагирует на шторм эмоций внутри. Надеясь, что ничего не выйдет из-под его контроля, Чимин торопливо идёт в сторону сада. Ему нужна вода, отсутствие людей, тишина. Хоть что-то, что не даст сорваться с мнимого покоя и натворить дел. Он глубоко дышит, втягивая насыщенный воздух носом, и доходит до того, что начинает кружиться голова. Это пройдет. Надо просто скрыться в тени листвы, закрыть глаза и начать слушать ветер. Но из-за нападения стража переполняет дворец. Мужчины в форме располагаются в каждом закутке, патрулируют внутренние и наружные дворы. Придворных дам практически нет, но зато их служанки стайками перемещаются с места на место. Чимина подташнивает от того, как, оказывается, много людей живёт в Императорском Дворце. Он чувствует себя неприкаянным, но вернуться в покои не может. Там его окружит чувство одиночества: холодная постель, распахнутый балкон и раздражающий горшок с розой на подоконнике. Как же Чимину не хватает Юнги. Вот где Император смог бы легко со всем справиться, но он? Что ему делать? Паника волнами шатает тело, то скатываясь в раздражающую истерику, то звеня на грани крайне решительных мер. Тех мер, которые он, как всего лишь жених, не имеет права делать. Тэхён мягко отстранил его от расследования, как пострадавшую сторону, но ведь в вопросе с лекарем это никого не остановило? Так почему сейчас Чимин должен бездействовать. Надо всего лишь получить ответы от Минсё. Дёрнув крыльями, он разворачивается и стремительно идёт в сторону покоев наложницы. Неважно, что задумал второй Император Сердца, важно то, что только Чимин может положить конец своему беспокойству. Он не до конца знает, как именно поступит, но хочет увидеть её глаза. Они злы? Грустны? Раскаивается ли принцесса или не считает себя неправой. Она ведь теряла детей, разве это нормально пытаться убить не рождённого? Тот удар, который нанесла Гаюн не мог быть рассчитан на что-то другое. Слишком очевидно и прицельно. Может, конечно, служанка не подумала, но Чимин сомневается. В таком деле думают другие. Он как раз подходит к входу в дом Ли Минсё, когда из него вылетает бывшая Императрица. Чиён буквально летит: полы её одежды разлетаются в стороны, как и несобранные волосы. Она зла и хоть она всегда зла, сейчас это видно крайне отчётливо. Поравнявшись, они встречаются взглядами. И Чимин видит то, чего не ожидал: раскаянье. Слова вылетают раньше, чем разум успевает их обработать: — Вы знали. — Не о покушении, — Чиён недовольно поджимает губы, — я никогда не причинила бы вред внуку. Бывшая Императрица только подтверждает догадки Чимина. Значит это действительно было очевидно. То, что хотели нанести вред не столько ему, сколько наследнику. Но почему они считали, что он есть? В голове судорожно проносятся события пережитых дней, но он ведь не давал ни единого повода? Действовали наобум? — Ваше счастье, что я не был беременным, — Чимин не будет скрывать это правда и, видя, как расслабляются плечи Чиён, понимает, что и не стоит, — и можете мне верить. Я первым узнаю, что ношу под сердцем малыша. — Я знаю, — она отводит взгляд в сторону, опуская ладошку на плоский живот, — мать всегда знает раньше любых лекарей. Её слова должны были бы успокоить, но по неясной Чимину причине, вызывают ещё больше раздражения. И как это понимать? Она знала, что Минсё задумывает что-то, но не сделала ничего, чтобы хотя бы предупредить его? И теперь раскаивается, потому что угроза оказалась страшнее, чем она предполагала? Чимин плотно сжимает челюсть, понимая, что это удобный момент, чтобы надавить и, как минимум, обернуть ситуацию себе на пользу. Вот только как? Что ему сказать? Время неумолимо вытекает, поэтому он использует первую пришедшую на ум мысль, подслушав однажды нечто схожее в стенах Дворца: — Ваше высказывание: «дела говорят громче слов», — Чимин распрямляет крылья, позволяя огненным искрам слететь с них, — раз вы знали, но ничего не сделали, чтобы предупредить меня о возможных проблемах — вы мне должны. — Должна? — Чиён недовольно выгибает бровь, складывая руки на груди. — И что же я вам должна? — Если наступит момент, когда мне понадобится помощь и вы сможете её оказать — вы окажете, — Чимин совершенно не знает ситуации, при которой подобное может произойти, но лучше иметь такой шанс. На всякий случай. Ему жить в статусе жениха не меньше полугода, а это… слишком много времени для зла. — Не будете стоять в стороне, не будете прикрываться статусом невмешательства, а поможете. Не важно ради меня или ради будущего внука — оправдывайтесь, как вам удобно. Чиён молчит. Она опасно сужает глаза, смыкая губы в тонкую линию, и явно ищет лазейку, как избежать ответа. О, то, что она этого хочет, Чимин не сомневается. Мин Чиён явно не любит ходить в должницах. Значит, есть шанс, что она воспользуется моментом в самом ближайшем будущем. Поэтому он давит: — Обещание, госпожа бывшая Императрица, я его жду. — Обещаю, — Чиён выплёвывает слова так, словно они причиняют ей физическую боль, — и обещаю, что не буду подстраивать ситуации, в которых сниму с себя это бремя. Помощь будет… честной. — Спасибо, — Чимин умеет быть вежливым, пусть благодарность, никому из них не нужна, — в таком случае, простите, но я хочу навестить ту, кто загнал нас в эту ситуацию. — Не буду останавливать, — Чиён хмыкает, возвращая себе прежнюю невозмутимость, — наверняка, вы сотворите такую глупость, что я быстро распрощаюсь с долгом. Её слова задевают, попадая по больному, но Чимин старается не зацикливаться. Он сильнее глупых поступков. Менее сдержанный, но Минсё… она зло знакомое, поэтому не должно случиться ничего из того, что он не ожидает. Принцесса будет насмехаться, лить воду и пытаться перевести стрелки. С этим он справится. Обойдя Чиён, Чимин оставляет стражу снаружи и входит в покои. Служанки под его взглядом разбегаются, и он беспрепятственно проходит дальше. Все домики сконструированы по одному принципу, поэтому найти Ли Минсё оказывается проще, чем кажется. Она играет на цитре. Прокатывает пальчики по струнам, выжимая из них ласковую мелодию с нотками триумфа. Вот, значит, как себя чувствует принцесса. — Вы пришли, — она даже не поднимает голову, продолжая терзать струны, — обвинить меня? Под стражу, без возможности выйти, уже заперли. Что дальше? Темница? — Так жаждете туда попасть? — Гаюн наверняка не смогла скрыть правды и рассказала, кто её подговорил, — вот этого Чимин не ожидал. Он на мгновение теряется, радуясь тому, что принцесса не смотрит в лицо, полностью сосредоточившись на инструменте. — Вот только, что слова служанки против моего слова? — А что ваше слово против моего? — Чимин, совладав с собой, обходит её так, чтобы встать напротив. Можно было бы сесть, но ему нравится положение наблюдения сверху. — Когда вернётся Император… — Когда вернётся Император — меня тут уже не будет, — Минсё отрывается от струн, поднимая лукавый взгляд наверх, — мой отец получил письмо с информацией, что Император выбрал себе невесту, поэтому наш договор аннулируется. Учитывая моё положение и знатное происхождение, намного выгодней выдать меня замуж за кого-то другого. Да, это будет не Император, но в стране немало других знатных и высокопоставленных особ. С лица Чимина уходит вся краска. Она просто уедет? И даже не понесёт наказание? Не скрывая, что именно её уста выдали приказ о нападении на будущую Императрицу — это останется безнаказанным? Крылья гневно сходятся и расходятся, а ладони бессильно сжимаются в кулаки. Пламя в груди неприятно разгорается, начиная причинять откровенную боль. Чимина наполняет злость вперемешку с отчаяньем. Он не позволит. Не отпустит её. Сделает что угодно, но не даст Минсё просто уйти. — В крайнем случае, у Императора есть брат, — сладость в её голосе добивает Чимина. Он едва не теряет устойчивое положение, но быстро находит опору обратно, отставляя ногу вбок. — О, вы не ожидали? Вот, что бывает, когда за спиной есть семья. Те, кто всегда защитят. Люди, которые не допустят покушение и помогут выбраться из западни. Я всего лишь… пошалила? Хотела проверить вашу реакцию. — На клинке были травы, мешающие циркуляции магии. — Надеюсь, у вас остался шрам, который не даст меня забыть, — Минсё откладывает цитру в сторону и изящно поднимается с места. С идеальной осанкой она сокращает расстояние между ними, чтобы коснуться кончиками пальцев воздуха рядом с щекой. — А если господин Ким Тэхён станет моим мужем — мы будем сёстрами. Будем вместе воспитывать детей. Вдруг у вас родится девочка, а у меня мальчик? Или наоборот. Тогда они смогут породниться. Как известно кровь… мифического существа выжигает любые родственные связи. — Этого не случится, — Чимин понимает, что она его просто провоцирует. Играется, как наглая кошка с нервной мышкой, но не может ничего с собой поделать. Обжигающее пламя, как тогда, в лавке, вырывается наружу, перекидываясь на пол и стены. Кольцо огня окружает их и бликами отражается в глазах Минсё. Она даже не напугана. — Хотите сжечь мой дом? — Минсё делает лёгкий шаг назад. — Это правильно. К чему лишняя постройка. А я пока что могу пожить у вас. Вы же не оставите меня на улице, будущая Императрица? — Хочу сжечь вас, — голос Чимина звенит, отражая его истинное намеренье. Он как никогда чувствует в себе силы убить. Женщину, планировавшую увести его возлюбленного. Женщину, покушавшуюся на его нерождённого ребёнка. Женщину, что сейчас стоит перед ним и не воспринимает сказанного всерьёз. — Вы не сделаете этого, — Минсё снисходительно покачивает головой, — кто вы, а кто я? У вас будет так много проблем, в которых вы утонете. Или, — она разводит руки в стороны, смело касаясь язычков пламени, — сгорите. — Тогда я сожгу и их. Чимин до последнего сдерживает огонь внутри, но видя, что его не воспринимают всерьёз, отпускает магию. Она горячей волной скатывается вдоль тела, растекается за пределы этой комнаты и перекидывается на край платья Минсё. — Что? — теперь принцесса боится. Её страх витает в воздухе, когда она срывает первый слой одеяния, пытаясь спастись. — Чимин, не надо. Это большая глупость и непоправимая ошибка. — Большой глупостью было пытаться меня ранить, — Чимин усиливает поток магии, позволяя пламени охватить всё тело принцессы и подняться к лицу, — большой глупостью, было недооценить меня. — Но вы делаете ту же ошибку! — Минсё распахивает рот в истошном крике, и магия использует этот момент, чтобы проникнуть внутрь. Сжечь не только снаружи, но и изнутри. Чимин чувствует себя отвратительно, когда смотрит, как чужое тело корчится в агонии, но он обязан убедиться, что Минсё сгорит дотла. Что от неё не останется ничего. И её лживый рот навечно замолкнет. Алчное чувство триумфа затапливает его изнутри, когда последняя искра оседает на месте, где стояла принцесса. После чего он уходит. Собственное пламя не причиняет ему вреда, расступаясь в стороны и выпуская за пределы горящего здания. Чимин слышит, как рушатся балки, как на землю оседают когда-то прочные стены, и смотрит на бегущего к нему Тэхёна. Вокруг бывшего домика принцессы Ли Минсё собирается кольцо стражи, но даже их пики смотрят вверх, а не на него. — Чимин… — Тэхён переводит взгляд с него на догорающее здание и обратно. Он явно перебирает в голове то, что можно сказать, и выдыхает растерянное: — Ты не пострадал? О, да. Он не пострадал, чего не скажешь о Минсё. После высвобождения магии в теле царит покой, а полученный шрам больше не волнует. Чимин оглядывается на фундамент, который остался от здания, и отвечает: — Я — да, — он поглаживает ладонью живот, и совершенно спокойно добавляет: — Внутри никого не оказалось, поэтому решил облегчить задачу строителям и убрал лишнее. Как думаешь, тут хорошо будет смотреться… зона для музицирования? Тэхён встречает его взгляд без лишней тревоги, но поджимает губы и недовольно хмурится. Смогут ли они скрыть то, что Чимин убил принцессу Восточной границы Империи? — Думаю, что старый зал можно переделать под сад, а тут построить новый павильон, — Тэхён подходит чуть ближе, перекрывая вид на часть стражи, — как-никак, после вашей с Юнги свадьбы мы все переедем в новый Императорский Дворец и такого количества жилых зданий нам будет не нужно. Если Чимин правильно распознаёт сигналы Тэхёна, то да — они смогут.