Благословенный дар

Бежать. Надо покинуть пещеру, как можно скорее. Юнги осознаёт эту чёткую мысль слишком хорошо, чтобы сопротивляться ей. Он быстро осматривается, понимая, что Намджуна потащит сам. А стражники спасут остальных. — Где Феликс? — Юнги встряхивает генерала, нервно косясь на золотое свечение в центре. Медленно, подобно вялотекущей лаве, оно разрастается и тянется своими нитями к местам, где были прикованы жертвы. Видимо, чтобы начать выкачивать энергию. — Генерал Ким, где Феликс? Полукровка феникс. — Их двое, — Намджун, стоит отдать ему должное, упрямо не даёт себе впасть в безвольное состояние, — феникс и рарог, это… — Я знаю, — Юнги сглатывает с неприятным чувством тревоги в груди, — ещё одна огненная птица. Где они? В этой пещере? В другой? Они живы или уже мертвы? — Живы, — Намджун опирается ладонью о каменную стену, удерживая равновесие и снимая часть собственного веса с плеча Юнги, — у пещеры три ответвления. Два боковых — это и другое, левое. И центр. Именно в центре находятся полукровки. Юнги понятливо кивает. Полный отчёт о том, почему его генерал столь хорошо осведомлён он получит позже. Сейчас же важно иное. Спастись. И спасти людей. Золотистая магия уже опасно близко подбирается к краям, поэтому он отдаёт чёткий приказ: — Взять этих троих и вынести за пределы пещеры. После… — Нет, — Намджун судорожно сжимает его плечо, — тут должно остаться четверо или же баланс будет нарушен и ритуальный круг выделит много разрушительной энергии. Я слышал, когда они это обсуждали. И потом — припугивали нас, чтобы никто не пытался сбежать. Или умереть самим или… или вся провинция будет уничтожена. Юнги отдаёт отчёт, что времени у них не слишком много. — Мы с генералом Кимом останемся и еще двое. Ты и ты, — он указывает пальцем на двух самых крупных воинов, — остальные выносите людей. Как всё будет закончено, отправляйтесь на поиски центральной пещеры. Встретите кого-то по пути — спасайте. Не важно живые они или мёртвые. Даже тела надо вернуть родным. На языке остаётся неприятный горький осадок от собственных слов. Наверняка после первых двух ритуалов мало кто выжил. Двенадцать человек и две полукровки… Мало в масштабах страны, от болезни, бывает, умирает больше, но для тихой провинции, которую он обязан беречь — неприятно много. Юнги крепче перехватывает Намджуна, помогая тому сесть на холодный пол. — Что ещё вы знаете, генерал? — Только общую картину, — Намджун морщится, встряхивает головой и косится на символ в центре. Золотистая энергия уже добирается до первого внутреннего круга. Как только она замкнётся в нём — потечёт во внешний и там будет подключаться к жертвам. — Он хочет не то воскресить кого-то, не то стать воплощением мифического существа. Нас поили… отварами, чтобы затуманивать сознание, но при этом не давая потерять жизненных сил. — Отец Сонган? — Его сын и два помощника — обе женщины, — Намджун глубоко дышит через нос, не закрывая глаза так долго, как это возможно, — они тёмные колдуньи. Юнги отрывисто кивает. Сын. Чтобы на самом отце Сонгане не оставалось ни следа тёмной магии. Достаточно предусмотрительно, особенно когда знаешь, что взял в заложники одного из подчинённого Императора. И в тоже время — слишком опрометчиво. Чего он ждал? Что Юнги отправит очередной бесполезный отряд? Что не явится лично и не прихватит с собой жрицу? В голове постепенно начинает складываться пазл, пока их свободное время опасно утекает сквозь пальцы. Золотистая энергия уже заполняет собой последние символы, а с тёмного прохода, не того, через который вошёл Юнги с воинами, а другого, доносится эхо шагов. Не его люди. — Кто бы мог подумать, что отдавать свою энергию для ритуала будет сам Император, — голос принадлежит Сонгану, да и всё остальное тоже. За ним возвышаются три фигуры, которые сразу же занимают места. Юнги делает жест воинам, чтобы они не двигались с мест. — Такая честь. Ваша живительная сила особенно мощная. Возможно, вы даже не умрёте, в отличии от остальных. — Хотите рассказать о своём плане? — Юнги тихо хмыкает, когда Сонган покачивает головой и разводит в разные стороны руки. Он неторопливо двигается в самый центр, занимая, вероятно, единственно правильное положение. — Была бы тут госпожа жрица — она поняла, а вы… Не хочу ставить под сомнение ваш ум, Император, но в такой тонкой материи, как магия вы, боюсь, ничего не понимаете. Хваса. Вот кто точно смог бы поступить правильно в этой ситуации. Она сказала бы, будет ли взрыв, если покинуть пещеру; как обезвредить эти круги и древние символы; можно ли заблокировать струящуюся энергию. Сонган прав — Юнги ничего не понимает и опасается что-то делать, допуская мысль, что может усугубить их положение. Ладони сжимаются от бессилия. Чувство беспомощности всегда делало его злым, порывистым, но Юнги годами учился сохранять трезвость разума. И сейчас он расчётливо скользит взглядом по краям пещеры пытаясь придумать хоть что-то, пока тихий шелест чужих голосов заполняет пространство. Золотистая магия уже полностью покрывает собой ритуальный рисунок, но в теле словно ничего не меняется. Хотя Намджун рядом с ним ощутимо напрягается. Убедившись, что генерал находится в устойчивом положении, Юнги выпрямляется и опускает ладонь на рукоятку меча. Застывшее напряженное ожидание выматывает ничуть не хуже битв. — Вы в ловушке, Император, и без жертв из неё не выбраться, — Сонган, в противовес словам, тепло улыбается, — не переживайте, думаю, что ваш брат не менее достойная кандидатура на трон. — О, вы всё же решили со мной поговорить? — Вы встали, значит думаете, что сможете что-то сделать, возможно, сбежать, — Сонган складывает руки на груди, наклоняя голову вбок. Они изучают друг друга, но оба остаются разочарованными. Да, у Юнги есть оружие и скорость, с которой без проблем можно снести голову с чужих плеч, но какой в этом смысл, если непонятны последствия. А Сонгану нужна жертва, в роли которой сейчас выступает Император и его люди. — Вы должны понимать, что вскоре прибудет жрица, которая сможет вас остановить, — Юнги нет смысла скрывать очевидную информацию, но он надеется, что, разговорив Сонгана, узнает нечто новое и полезное, — у вас нет людей, которые смогли бы противостоять моим солдатам, а вы сам без оружия. — Она не успеет. — Уверены? — Юнги позволяет лукавой улыбке скользнуть по губам. — Вы не знаете где Хваса. Возможно, прямо сейчас спускается в пещеру, которую вы так надёжно спрятали. — Ритуал короче, чем вам кажется, — пусть слова и звучат уверенно, но Юнги видит, как нервно дёргается чужой кадык, — а оба носителя мифического духа надёжно спрятаны. А если так получится, что ваши подчинённые кого-то заберут посреди ритуала… надеюсь мы оба не узнаем, что тогда случится. У Юнги на мгновение замирает сердце. Правильно ли он приказал найти и забрать полукровок? Действительно ли это столь же опасно, как и их с генералом Кимом положение? Неприятно не знать так много, поэтому он клянётся себе, что по возвращению домой засядет за все магические трактаты, которые есть в их библиотеке и в тайниках Драконьих жриц. Шёпот магических слов, звучащих на древнем языке, становится опаснее. Более зловеще, особенно когда огонь на расставленных по полу свечах начинает трепыхаться. Неприятная энергия начинает гудеть в воздухе и вот тогда — Юнги ощущает присутствие. Чего-то тёмного, устрашающего и неожиданно слабого. Чего-то, что ужасно напоминает ему Лунную Бёль. Своей мрачной силой, стелящимся шёпотом и холодом, который сковывает ноги. Это конец? Они действительно ничего не успеют сделать? Или как всё будет завершено — Юнги только и останется, что убить новорожденное мифическое существо, соединяющее в себе две разные части огненной стихии? Ладонь на рукоятке клинка импульсивно сжимается, а вдоль загривка скользят ощутимые мурашки. Золотистая магия окутывает фигуру Сонгана, а давящее ощущение присутствие становится сильнее. Неприятно вздрогнув, Юнги пытается стряхнуть его с себя. Безуспешно, но жест не остаётся незамеченным. — Вы тоже чувствуете это, Император? — голос Сонгана меняется. Становится… одержимым, полным обожания, а почти вся его фигура начинает светиться тем самым золотом, что стелется по ритуальному рисунку. — О, эта мощь. Энергия, способная даровать жизнь и подчинить смерть. Сущность, запечатанная во тьме и избравшая меня! — Вот только она там и должна оставаться. Резкий голос Хвасы разрушает заполнившее Сонгана чувство торжества. Юнги впервые видит жрицу такой: раскрасневшаяся, с распущенными и от того намагниченными из-за магии волосами. Она не меньше похожа на демона, чем три стоящих по краям колдуна. Им хватает всего одного короткого взгляда друг на друга, чтобы безмолвно понять, как действовать. Юнги жестами приказывает двум воинам обезвредить крайних магичек, пока Хваса без прелюдий бьёт большим камнем по темечку сына Сонгана. Сам же Юнги бросается в центр. Он скидывает самоназванного отца его с круга, оставляя золотистый вихрь без своего объекта. Магия беснуется. Юнги ощущает это так чётко, что почти теряет контроль над телом. Что-то хочет его подчинить, вернуть всё на место, восстановить порушенный баланс. И сквозь эти ощущения прорывается раздражённый голос жрицы: — В центр! Хоть кто, Император! Иначе мы потеряем всех. Юнги готов уже сам кинуться на место Сонгана, но генерал Ким успевает первым. Он использует свои последние силы, чтобы занять центральное место и дать поглотить себя магии. Резкий золотистый луч света пронизывает его грудную клетку как меч может проткнуть в бою. Неприятный холодок скользит вдоль позвоночника, стоит Юнги просто подумать, что он теряет одного из своих лучших людей, но властный голос Хвасы даёт надежду. Жрица читает известное ей одной заклинание. Юнги плох в древнем драконьем языке, поэтому улавливает лишь отдельные слова: разделение, спасение, душа и перерождение. Хочется знать, что задумала Хваса, но Юнги умеет не лезть под руку. Он крепко сжимает дёргающегося в руках Сонгана, оттаскивая его за пределы ритуального круга и пытается понять: можно ли убить его сейчас или же это помешает жрице? Смерть всегда была сильным выплеском энергии. Жертва. То, что подпитывает тёмную магию, насыщает её, помогает перевесить чашу весов баланса. — Дурная женщина, что ты делаешь! — Сонган пытается вырваться, но Юнги сдавливает локтем шею, не выпуская. — Она всё испортит! Всё! Вы пожалеете, жрица! Юнги не вникает в суть слов Сонгана, понимая, что тот просто беспомощно бесится. Его план разрушен в самый последний момент и нет такого человека на свете, кто был бы рад подобному. Он смотрит на Намджуна. Тот лежит на центральном знаке и слепо смотрит в потолок, пока золотистая энергия нитями проникает в его тело, словно… что-то перекраивая. Так ткачихи плетут новое полотно. Стоит Юнги поймать эту ассоциацию за хвост, как все прекращается. Так же резко, как и было начато. Низкий голос Хвасы затихает, генерал Ким делает шумный выдох, а Сонган воет, избивая руками воздух. — Теперь можете его убить, Император, — Хваса бросает злой взгляд на Сонгана, — ритуал окончен. Юнги рывком ломает шею. Хрустящий звук эхом отражается от стен пещеры и оседает в полу. Его воины, получив следом приказы, убивают колдуний. И только сын Сонгана остаётся жив. Им ещё предстоит выяснить правду. — Что с моим генералом? — Он жив, как и обе полукровки, — Хваса, покачнувшись, опирается ладонью о стену, — но они все слабы и нуждаются в покое. Нам следует как можно быстрее покинуть это место, Император, и уничтожить его. Все… все кто погиб во время ритуал должны быть сожжены, а их прах развеян. Отрывисто кивнув, Юнги решительно поднимается с места. Пора бы им прибраться после всего произошедшего.

***

Сын явно пошел в своего отца, потому что за три дня допроса от него не получилось добиться внятного ответа и хоть какой-то информации. На короткий момент Юнги даже успел пожалеть, что убил Сонгана, но что толку? Прошлого не изменить. Да и сам по себе «отец» мог ускользнуть из-под надзора, потому что совершить подобный ритуал без помощи просто невозможно. — Все, кто погиб — сожжены, как приказала жрица, — Юнги вполуха слушает отчёт подчинённого, задумчиво смотря в окно на прекрасный сад, — те, кто выжил сейчас находятся на лечении у местного лекаря. Генерал Ким и господин Ёнбок так и не пришли в себя, а неизвестный господин, которого использовали, как второго полукровку сегодня ночью скончался. Они все сразу знали, что неизвестный мужчина, которого схватили до Феликса не выживет. Всё его тело было испещрено ранами, а тёмномагическое колдовство ещё больше подкосило хрупкое здоровье. Юнги просто ждал, когда же его душа отправится на круг перерождения. И надеялся, что Намджун с Феликсом не последуют за ним. — Как состояние людей в провинции? — Восстанавливаются, — за чётким ответом следует небольшой отчёт о ситуации. Два очага тёмной магии были уничтожены, а сама пещера — подорвана и завалена камнями. Юнги лично следил за тем, чтобы не было и шанса воспользоваться ею вновь. — Община распалась, многие решили остаться тут, но есть и те, кто собрал вещи и отправился путешествовать дальше. Земли, обещанные напавшим на Императора несколько дней назад господам, освобождены и вскоре будут заняты. Они с Чанбином обсудили этот короткий момент и в благодарность за спасение Феликса довольно быстро и охотно решили. Посланник уже приносил Юнги письмо с предложением встретиться, но он пока что отложил этот вопрос. Есть небольшая деталь, не дающая ему покоя. Во дворе как раз мелькают тёмные волосы Со Юци — жены Чанбина, и Юнги быстро заканчивает встречу. Эту женщину он пытается поймать не один день. Не желая выглядеть торопливым, он спокойно выходит из комнаты сразу в сад, встречая её без теплоты, но со спокойствием в голосе: — Госпожа Со, рад видеть вас в добром здравии. — Император, — Юци низко кланяется, поддерживая двумя ладонями довольно крупный живот. Меньше, чем через год Чимин будет выглядеть так же. — Это честь для меня видеть вас столь близко. Рядом с ними стоят служанки, но Юнги тут гость и даже повелитель страны не может прогонять слуг беременной женщины. А ему хотелось бы поговорить с ней наедине. Всего несколько вопросов, ответы на которые помогут полностью сложиться картине происходящего. — Могу ли я составить вам компанию для прогулки в саду? — он протягивает локоть, за который, пусть и с небольшой задержкой, но цепляются ухоженные ручки Юци. — Со мной вы можете чувствовать себя в безопасности. — Вы уже спасли нашу провинцию от постигшей её неудачи, поэтому я в вас не сомневаюсь, Император, — Юци коротко кивает своим служанкам, верно распознав намёк Юнги, и отпускает их, — вечно буду благодарна вам за это. — Даже за спасение господина Ли? — Прелестный ребёнок Феликс, — на лице Юци расцветает тёплая улыбка, но её глаза остаются холодными, — за него вам будет благодарен мой муж. Мы с ним практически не знакомы. — Но называете его прелестным, — Юнги ведёт Юци неторопливо, давая возможность обдумать свои ответы. Даже если она и была той, кто помог отцу Сонгану совершить свой ритуал, то это уже ничего не изменит. Возможности развестись в Империи нет, а попытаться убить конкурента во второй раз она поостережётся. И кто знает, возможно после появления на свет наследника, госпожа Со примет помощь любовника. — Его все так называют, Император, — пусть слова и звучат грустно, но лицо её всё ещё спокойно, — он добр, наивен и красив. Многие говорят, что красивее любой женщины, ступающей по этой земле. И когда раскрылась его магическая сила, то всем стало понятно отчего. Ведь мифические создания всегда прекрасны. Юнги невольно вспоминает Чимина. С его золотистой кожей, крыльями и солнечной улыбкой. Да, мифические создания всегда красивее любых смертных людей. — Он вам не нравится? — Когда в одном саду растут две розы — садовник всегда старается рассадить их как можно дальше друг от друга, чтобы их красота не соревновалась, — Юци мягко ведёт Юнги в сторону небольшой беседки рядом с прудом, — возможно, мне в какой-то момент и хотелось стать этим садовником, но всё произошедшее показало, что порой два находящихся рядом куста выглядят куда гармоничней. Юнги готов закатить глаза: женщины и их сравнения с цветами. Его мать вечно использует подобные пространные описания, чтобы только сильнее всех запутать. Он помогает Юци устроиться на скамье, а сам замирает рядом, опираясь на край беседки и смотрит на тихую гладь воды. Прогнозы лекаря относительно Феликса и Намджуна не самые утешительные. Лекарств, да и возможностей в провинции Со недостаточно, чтобы помочь им восстановиться. Даже более того — установить причину, по которой они оба до сих пор не пришли в себя. Юнги ещё не сообщал эту новость Чанбину, предчувствуя, что тот попробует рвануть за возлюбленным в столицу, поэтому он решил зайти с другой стороны. — Всего через несколько дней я покину ваш гостеприимный дом, госпожа, — Юнги не смотрит на оглянувшуюся на него Юци, — и увезу с собой в том числе и Феликса. Вашему мужу данную новость пока что никто не сообщал, поэтому я пришёл к вам. — Вот как. — Есть вероятность, что причина по которой он до сих пор не пришёл в себя — магическая, но одной жрицы недостаточно, чтобы подтвердить данное предположение, — Юнги мрачнеет, хмуро сводя брови на переносице, — и нет гарантий, что он выживет. Впрочем, это относится и к моему генералу. Какой у вас срок, госпожа? — Восьмой месяц, — Юци опускает ладонь на круглый живот, мягко поглаживая его. Юнги думает о том, что не смог бы покинуть Чимина на таком сроке. Но что насчёт Чанбина? — Мой муж не оказывал должной поддержи до этого, так что и сейчас я не рассчитываю на крепкое мужское плечо рядом. Если он передаст мне полномочия на провинцию… то пусть уезжает с вами. — Справитесь ли вы? — Юнги переводит взгляд с пруда на Юци. Женщина выглядит решительной: её губы плотно сомкнуты в тонкую линию, а в глазах горит огонь, способный сжечь всё на своём пути. — Я не сомневаюсь в том, что женщина может стоять у власти, госпожа, больше беспокоюсь о вашем положении. И после — рядом с ребёнком должна быть его мать. — Мне помогут, — Юци отводит взгляд, — не только советники, но есть и ещё кое-кто… не у одного Чанбина есть свой Феликс. — Могу ли я вам довериться? — теперь они смотрят друг на друга. Юнги неплохо умеет читать чужие эмоции и сейчас видит, что Юци озадачена. — Если господин Со передаст вам полномочия на провинцию, то с наследником по крови у вас будет достаточно… власти. Где-то сбоку взмахивает крыльями юркая птичка, а бамбуковый фонтан ударяется о камень, сливая с себя часть воды. У Юци сначала округляются глаза и распахивается рот от удивления, а после — тишину заполняет звонкое хихиканье. — Ох, Император, — Юци скромно прикрывая ладонью рот, — это мужчинам всегда нужна война, а женщина, тем более мать, будет делать всё для плодородия её дома. Наш с Чанбином брак договорной и пусть между нами нет любви, но и нет вражды. Если вы сделаете так, чтобы я имела права на провинцию, то можете не сомневаться — эти территории ещё долго будут под вашим правлением. Слушая столь искренний смех и видя честность в чужих глазах Юнги не сомневается слишком долго. Он оставит тут несколько своих людей, для помощи в поддержании порядка, но рискнёт довериться. В словах Юци есть доля правды — когда управляет женщина, то наказание несут лишь виновные, а земли расцветают. Именно поэтому в своё время отец легко мог доверить его матери довольно значимую часть управления Империей. — Значит, так тому и быть, — Юнги скупо улыбается, кивая в подтверждение своих слов, — мне нужно будет ваше присутствие, чтобы решить этот вопрос с господином Со. Сегодня или завтра? — Лучше завтра. Я прикажу, чтобы нам подготовили кабинет и наполнили всем необходимым, — Юци мягко поглаживает живот в одном месте. Возможно, малыш как раз толкается. — Если, что-то потребуется… — Госпожа! Император! — к ним на всех порах несётся одна из служанок, несдержанно размахивая руками и запыхавшись. — Прошу прощения, что прерываю ваше беседу, но там очнулся господин генерал. Жрица отправила к вам. — А Феликс? — Юци спрашивает раньше, чем Юнги успевает даже подумать о нём. — Господин Ли всё ещё без сознания, но ему не стало хуже, так говорит лекарь, — служанка скромно опускает взгляд на кончики своих носков, — мне что-то передать госпоже жрице? — Нет, — Юнги с мягким поклоном отходит от Юци, — думаю, что наш разговор окончен, госпожа Со, буду ждать продолжения завтра. А сейчас позвольте вас покинуть, мне необходимо проверить состояние своего генерала. — Конечно, Император, — Юци не поднимается с места, — я ещё посижу тут. Если будут новости о Феликсе… отправите ко мне служанку, пожалуйста. — Обязательно. Прощание не затягивается на долго, и вот Юнги уже двигается в сторону комнаты, где разместили Намджуна и Феликса. Интересно, как много он помнит из произошедшего?