Благословенный дар

Юнги с интересом смотрит на задумавшуюся жрицу. Хваса постукивает подушечкой указательного пальца по нижней губе, чем мимолётно напоминает ему Чимина. Не сказать, что прошло так уж много дней с момента их расставания, но он невыносимо тоскует. К хорошему, тёплому, мягкому… такому покладистому и отзывчивому дьяволёнку привыкаешь невероятно быстро. — Хватит смотреть на меня столь плотоядно, Император, — Хваса поднимает насмешливый взгляд на него, — я не ваша супруга. — Но мои мысли занимал именно будущий супруг, — Юнги хищно облизывается, нехотя прерывая сладкие фантазии о возвращении. Он только надеется, что Чимин неплохо справляется со взвалившимся на него одиночеством и не скучает слишком сильно. В столь деятельном создании наверняка проснулась жажда к чему-то о чём они не говорили, поэтому суетливая жизнь при дворе должна отвлекать от грусти. — Тогда вам стоит отбросить эти мысли в сторону, потому что сейчас не время, — жестокости в голосе жрицы хватит на убийство маленькой армии, но Юнги только посмеивается. Она права. — И этот ритуал… как вы сказали? Передача крови? — Именно. — Что-то не сходится, — Хваса показывает тонким пальцем на несколько символов, — да, вот эти знаки отвечают за кровь, но скорее в плане жертвоприношения. В крови жертв нет магии, но она будет стимулировать сам ритуал, провоцируя появление скверны. Так и работает тёмное колдовство: за некий дар или жертву будет дана сила. Но вот эти… Что думаете, Император? Юнги подходит ближе, чтобы посмотреть на закорючки, в которых он ничего не смыслит. Подушечка пальца жрицы оглаживает больше десяти символов: все округлые, с отличающимися характерными завитками и точкой в центре, которая от рисунка к рисунку увеличивается. — Напоминает прорастающее зерно, — пусть его взгляд и дилетантский, но, возможно, именно мнения непредвзятого человека и не хватает жрице, чтобы оценить вязь ритуала со стороны, — и есть закономерность. Некое… повторение? Словно закрывается цикл, смотрите. Три листка с начерченными ритуалами лежат так, как им передал посланник наёмников, но ничего не мешает их перемешивать. Юнги придирчиво осматривает каждый, убеждаясь, что видит правильно, и меняет местами, выдвигая центральный чуть вверх. — Вот тут эти символы с зерном идут на увеличение, — Юнги проводит пальцем по кругу, визуально показывая, что он имеет в виду. Игнорируя центральный, он показывает обратное на третьем листке: — А тут — на уменьшение. Те знаки, которые, как вы сказали, обозначают кровь, есть во всех трёх, но в центральном их больше. Словно некий пик? Когда требуется больше всего энергии. И эти символы-зёрна тут никак не меняются, а… остаются в открытом виде? Хваса прищуривается, изучая все то, на что указывает Юнги. Он совершенно не смыслит в колдовстве, но прекрасно видит закономерности. Да и с логикой никогда не было проблем. Возможно, он действительно не понимает сути ритуала или как именно его провести, но осознаёт главное. То, что и озвучивает жрица: — Они все находятся в одном месте, — Хваса недовольно цокает, — то, что я ощущаю, скорее всего обманки, специально созданные очаги тёмной энергии, который отвлекают на себя внимание. Но их тоже необходимо найти и обезвредить, потому что сами по себе они не угаснут. Продолжат истощать провинцию и живущих в ней людей. — Этим можно заняться позже, — Юнги недовольно хмурится. Ему не нравится, когда кто-то, а теперь ему точно известно кто, хозяйничают на его землях. Бурлящая под кожей кровь жаждет, чтобы её выпустили и пустили в ход силу. Но пока что рано. Отец Сонган до последнего не должен знать, что его план известен Императору и Жрице, потому что сейчас он будет действовать по плану, а вот как поведёт себя загнанная в угол крыса… — Непременно, — Хваса встряхивает волосами, независимо двигая плечами. Её осанка идеальная, но она всё равно приосанивается, от чего становится похожей на хищную птицу, готовую сорваться с неба и в полёте поймать добычу. — Однако, они будут отвлекать нас от поисков основного места ритуала. И вот вопрос, Император: это одно из трёх тёмных очагов-приманок или же — четвёртое, хорошо скрытое от моего чутья? Вопрос действительно хороший, потому что он определяет их дальнейший путь. Если бы Юнги нуждался в ритуале, как бы он поступил? Тёмная мысль скользит по разуму, растекаясь и сворачиваясь в единый узор с неприятным ответом: он бы сделал так, чтобы выбранное им место не было найдено. — Какая площадь нужна для такого ритуала? — Юнги заходит с иной стороны. Провинция Со не такая уж и маленькая, но и она не безгранична. Три места для отвлечения и одно — для ритуала. В самой общине они разместить подобное не смогли бы, как и под ним. Юнги специально отправил разведчиков проверить есть ли поблизости подземные ходы или пещеры. Пусто. Нет ничего подобного. Да и на картах, которые предоставил господин Чанбин тоже нет специальных отметок. — Не меньше шестнадцати жертв, по одной для каждого символа с кровью… — Хваса, поджав губы, принимается считать. Она не скрывает хода своих мыслей, озвучивая их для Юнги: — Двое с кровью мифического создания, девять исполнителей… — Разве теперь мы можем опираться на то, что ритуалы проводят девятеро? — Юнги мягко перебивает Хвасу. Он постукивает пальцем по краю одного из листков. — Раз все три круга находятся в одном месте, то, скорее всего, после проведения одного ритуала — они меняют символы и проводят новый. Есть ли зазор между ними? — Вы правы. — Жрица по-новому смотрит на неряшливые рисунки наёмников. Её взгляд мрачнеет, а ладони невольно сжимаются в кулаки. — Хватит и троих людей. Не думаю, что отец Сонган принимает участие: после подобного налёт магии тяжело смыть. Судя по тому в каком состоянии провинция, один ритуал точно был проведён. А вот второй — маловероятно. — Они будут торопиться? — Юнги задумчиво склоняет голову набок. — Из-за нашего присутствия. — Сложно сказать. Ритуал не привязан к лунному циклу, но им нужна подготовка. Также, не стоит забывать, — Хваса разворачивается к Юнги, опираясь бедром о край стола, — что все жертвы должны быть в хорошем состоянии. Значит, они их, как минимум кормят. Помимо людей, еды и места, нужны специальные травы и отвары для особого состояния магам, проводящим ритуал. Это всё… затратно. Юнги отрывисто кивает, думая о другом: жертвы должны быть в хорошем состоянии, но тогда почему Намджун всё ещё не вырывался? Их опаивают? Или сдерживают цепями? Тогда это ещё существенней сужает круг поисков подходящего места. Когда они проезжали по территории провинции, то встретили лишь одно достаточно крупное и каменное здание, не считая поместья клана Со — храм. По опыту он знает, что в таких местах есть и подземные ходы, и целые комнаты, где могли бы с удобством разместиться для ритуала. Но кто бы пустил тёмных магов в храм? — Что будем делать, Император? Неприятная мысль, что не только отец Сонган замешан в этом деле тревожит разум. Если допустить, что господин Чанбин никак не связан с ритуалом, то что до его супруги? Рада ли она наличию любовника под тёплым боком мужа или зла? Стала бы госпожа, получившая в свои руки власть ломать хорошо устроенный быт или нет? Вопросы, получив на которые ответы не спасут людей от ритуала, но прояснят возможные мотивы. — Мне не даёт покоя храм, который мы проезжали, — он делится со жрицей домыслами, — проверю его без вас, жрица. А вы отправьтесь на поиски очагов. Мы не можем знать наверняка обманки они или же в одном из этих мест будет проводится ритуал. Следует быть готовым. — Если в храме все готово для ритуала, то какой прок там от вас? — Хваса выгибает изящную бровь, глядя с надменностью. — Вы не способны его остановить или же перехватить контроль. — Как не смогу это сделать в любом другом месте, — Юнги спокойно принимает едкий вопрос, — у нас нет фактов, жрица, поэтому остаётся действовать наугад. — Худший из вариантов, — Хваса недовольно фыркает, раздражённо сложив руки под грудью и теперь постукивает пальцами по предплечью. Драконьи жрицы — единственные, кто может открыто перечить Императору и не потерять за это голову. — В храме есть подходящий энергетический фон, возможность — за счет тайных ходов, и расположение тоже удобное. Возникает, конечно, вопрос, как туда всех протащили, как устроили и почему это ускользнуло от взора наместника провинции, но сейчас главное прекратить всё, а не найти виновного. — Виновный нам известен, а вот его сообщники — нет. — Юнги переводит дыхание, обдумывая озвученное. Хваса права в том, что он бесполезен, если дело касается магии, но и отпустить её туда одну… Да даже если с воинами. Что они смогут? С другой стороны, маловероятно, что там есть подготовленные к сражениям люди. Община отца Сонгана примитивна. Он собрал вокруг себя женщин, а мужчин, скорее всего, выгоняет или самых слабых из них оставляет при хозяйстве. Как рабочую силу, потому что не все способно выполнить слабая женская рука. Перегнать скот, починить дом, вспахать луга… не будет же он заниматься этим всем в одиночку? Юнги встряхивает головой. Сейчас это не так важно. — Хорошо, жрица, — он ловит тёмный взгляд Хвасы и спокойно выдерживает его, — вы и мои солдаты отправитесь в храм. Я возьму ваш амулет, который способен обнаружить очаг тёмного колдовства, и проверю одно из трёх мест. Если в храме будет проводиться ритуал — пошлите ко мне гонца. — Вы сделаете то же самое? — Да, — только он возьмёт с собой куда меньше людей. Юнги в силах защитить себя, а вот жрица… их не обучали военному искусству. — Отправляемся сейчас, уверен, что до заката мы справимся. — Как прикажите, Император, — Хваса коротко кивает и достаёт из сумки, лежащей на столе, тот самый амулет. — Держите. Он начнёт теплеть, когда вы окажитесь рядом и разрушится, стоит оказаться в нужном месте. Юнги перехватывает амулет. Тот небольшой, круглый, легко помещается в ладони. От него веет чем-то приятным, по-летнему тёплым. Без драгоценных камней и узорчатого сечения для придания красоты, он кажется обычной позолоченной бляшкой, талисманом от тёмных духов. Но если прикрыть глаза, обладая при этом чутьём Дракона, то можно увидеть больше. Отпечаток светлой, чистой магии жрицы. Он по-новому смотрит на Хвасу. Холодная, колкая, едкая. Всегда знающая, как ответить и куда отправить, сейчас, чувствуя чужую магию, перед собой можно увидеть словно иного человека. Ту, что скрывается за толстой бронёй из правил, законов и жёстких ограничений. Ту, что когда-то могла бы стать придворной дамой и загнать всех под свой каблук, но избравшая более прямолинейный путь. Юнги лукаво улыбается, пряча открытое таинство глубоко внутри себя.

***

За два дня они не приближаются к разгадке. Храм оказывается пустышкой: там живут те, у кого нет дома и ищут не только приют, но и возможности получить еды. Подвалы — затоплены, а в прочих комнатах такая заброшенность и разруха, что Юнги невольно задаётся вопросом: как можно иметь такой красивый внешний вид здания и настолько плохо поддерживать его внутри. Один из тёмных очагов являет собой тотем. Хорошо спрятанный, замаскированный, но всего лишь собранный из подручных предметов символ на небольшом возвышении. Юнги разрушает его пинком ноги, но избавившись от внешней оболочки, развеять выживающую до самого конца тьму не удаётся. Поэтому они возвращаются к месту на следующий день, где Хваса, цокая и причитая, ругается. — Сразу видно, что они ничего не мыслят в магии, — жрица делает несколько кругов, чтобы очистить место, — даже у тёмного колдовства должна быть структура. Ни за что не поверю, что это всё было сделано специально. Могли ли они знать, что сам Император явится в эту провинцию? Убивают не только жертв, но и себя… Юнги на всё это смотрит издалека. Попасть под руку разъярённой жрицы, да ещё и на глазах подчинённых, не хочется. А Хваса выглядит так, словно всю ту тёмную энергию, которую вложили в тотем — она пропускает через себя, очищая. Общий угнетённый фон не становится легче, но он надеется, что, когда они завершат и очистят все земли от скверны будет лучше. Из-за этого они теряют день, потому что ослабевшая жрица не готова двигаться на поиски дальше. Не может сделать амулета для Юнги. Не может подсказать, как найти следующий тотем, опираясь на чутьё. Хваса до полуночи принимает очищающую ванну, читает молитвы и никого к себе не подпускает. Ей нужно восстановить энергию, чтобы, когда они найдут ритуальное место, суметь подчинить чужеродную магию. Хочется потратить это время с пользой, но и госпожа Со, жена Чанбина, тоже прохворала. Не подпускает к себе никого, кроме одной служанки. С самим же наследником они лениво переставляют пешки в Го, обсуждая насущные дела. За игрой Юнги поднимает вопрос о землях, которые должны были отойти совсем не общине Сонгана, вскользь упомянув группу наёмников. — Отец не посвящал меня в свои дела, — неохотно делится Чанбин, рассматривая доску перед собой, — поэтому, когда он отдал душу небу, мне было сложно взять управление в свои руки. Советники ждали, когда я ошибусь, а жена, быстро забеременев, отдалилась. — В то время вы и сошлись с Феликсом? — Мы были с ним и до этого, — покачивая головой, отвечает Чанбин, — задолго до моего брака и, само собой, смерти отца. Он… он моя опора, Император, мой луч света. Говорят, что стоящему у власти человеку негоже привязываться, якобы это станет слабым местом, но как же иначе найти силы? Как бороться за нечто стоящее, если рядом нет ни одного плеча, способного оказаться в нужное время в нужном месте. Как? Чанбин поднимает на него глаза и тогда Юнги видит в них отголоски своего смятения. Об этом же он думал, вспоминая Чимина. Порой, действительно не справиться в одиночку, но и доверяясь кому-то рядом — это всегда риск. Риск быть обманутым. Риск забыть, каково это решать вопросы одному. Риск остаться с разбитым сердцем и опустошенной душой. Готов ли Юнги на такой риск? — Стать для себя тем самым плечом, господин Со, — Юнги переставляет пешку, приближаясь к победе, — потому что каким бы не был для вас этот самый близкий и надёжный человек, он не всегда может быть рядом. Надо уметь справляться с делами самостоятельно, но не черстветь. Позволять кому-то помогать. Поддерживать баланс. Только так вы сможете жить. Юнги выигрывает партию, но прорастающее в душе зерно сомнений, словно в отместку за чужой проигрыш, пускает плоды. Распускается цветком с золотыми лепестками, под стать крыльям Чимина. Вот уж кого он действительно подпустил ближе, чем кого бы то ни было. Даже Тэхён, брат по крови отца, семья, человек с которым он рос и делил горе и радость — не смог стать настолько родным, чтобы занять законное место по правую руку. Пусть этот день тишины и покоя, пока жрица очищала тело и разум, и был потерянным временем, для Юнги он стал маленьким камушком в их с Чимином отношениях. Пусть сам дьяволёнок об этом никогда и не узнает.

***

Место, куда их приводит амулет оказывается пустырём с редкими деревьями и валунами. Юнги растерянно смотрит на осколки в ладони и, пришпорив лошадь, делает круг вокруг оси. Нахмурившись, он пытается вспомнить, есть ли на картах отметки о подземных ходах, невольно вскидывает голову к небу, но понимания — где располагается очередной тотем, не снисходит. — Обыщите тут всё, — Юнги зычно отдаёт приказ, присоединяясь к поискам, — мы на нужном месте, пусть истина от нас и сокрыта. Возможно, где-то замаскирован вход в пещеру или же под нами находится погребённая часть города. Что-то должно быть. Должно. Юнги с неприятным чувством тревоги в душе осознаёт, что тут расположен не просто алтарь, призванный отвлечь на себя внимание. Нечто другое. То, что они и искали с Хвасой в храме. Так близко и так далеко. Лошадь, чувствуя раздражение всадника, притоптывает ногой, взбивая копытом землю. — Тише-тише, родная, — Юнги похлопывает кобылу по шее, успокаивая не только её, но и себя, — давай осмотримся с тобой. Говорят, что животные чуют больше людей, а? Он сам не совсем человек. С драконьей кровью, пусть и без магии в теле, Юнги видит и ощущает больше других. Вот только раньше ему не нужно было подобного навыка. И сейчас остро чувствуется нехватка опыта. Покалывание на коже — это всего лишь нехорошее предчувствие или какой-то знак? Хотелось бы ему, чтобы жрица была рядом и подсказала ответ. Отвлёкшись на мгновение, Юнги отдаёт ещё один приказ — отправить гонца к Хвасе, которая сейчас обыскивает местность пусть и не на противоположной стороне провинции, но не слишком близко. Ей потребуется не меньше часа, чтобы добраться сюда. Значит, он должен потратить это время с пользой. Наблюдая за тем, как его подчинённые обыскивают каждый клочок земли — подозрительно тот выглядит или нет не важно — Юнги не торопится спешиваться с лошади. С дополнительной высоты можно заметить немного больше, чем если ходить на своих двух. Подумав рационально, он двигается влево, в той стороне, насколько он понимает, располагается община. Раз ритуал дело рук отца Сонгана, то у него должен быть уже проложенный сюда путь. Какая-то вытоптанная и замаскированная тропинка или же потерянный лоскут ткани… хоть что-то за что может зацепиться внимательный драконий взгляд. Юнги неторопливо двигается вперёд, осматриваясь в надежде найти хотя бы поломанную ветку. Её не находит, зато натыкается на куст с ягодами, который с одной стороны пестрит плодами, а с другой практически нет. Спрыгнув с лошади, он смотрит сначала в одну, потом в другую сторону и примерно понимает траекторию движения. Осторожно переступая с ноги на ногу, Юнги доверяется своему чутью и раскиданным по поляне знакам: смазанный след в земле; промявшаяся трава; не ткань, но несколько белёсых ниток. И, наконец-то, прикрытый увядающими ветками деревьев проём. Призвав подчинённых, сначала он отправляет разведчика и только когда получает сигнал — двигается дальше. Солдаты формируют фигуру, где Юнги оказывается впереди, но окруженный людьми. Его ладонь привычно опускается на рукоять клинка, а глаза, привыкнув к темноте, исследуют открывшееся пространство. — Двигаться тихо, — он отдаёт приказы шёпотом, ступая мягко и беззвучно. Шум стекающей воды служит хорошим фоном, чтобы о них не узнали раньше срока, но полагаться только на природу не стоит. — Изучать все проёмы и разветвления. Пометки не оставлять, полагаться только на память. Факелы не использовать. — Слушаемся, Император, — шорох согласия разносится между солдат подобно рассыпавшимся камням. Пещера не настолько сложная, как могло бы показаться, и ведёт вниз. Юнги хорошо ориентируется в темноте, поэтому довольно быстро становится тем, кто всех ведёт вперёд. Он прислушивается. Пытается уловить неизвестные звуки. Неестественные. Нечто чужеродное, что вклинивается в окружающую среду, но всегда будет лишним. Как, например, звук лязгающего по камню металла. Эхо широко разносится внутри пещеры, но получается уловить, что источник находится слева. Юнги двигается туда. Он жестами даёт указания разделиться, чтобы охватить больше пространства, а сам, замерев внутри, ждёт, что увидит первым. Трупы? Прикованных людей? Возможно своего генерала, давшего себя так преступно легко обмануть и схватить. Сложно обвинять Намджуна в проступке, всё же он не из тех, кто хорошо разбирается в магии, но выговор сделает. Заглянув за угол Юнги ничего не видит, но слышит. Топот маленьких крысиных лапок. Без писка, без шороха, но узнаваемое шебуршание в темноте. И очередное лязганье. Почему нет стонов или хрипов? Нет стенаний и мольбы о помощи. Неприятное предчувствие должно бы сковывать, но в противовес — толкает вперёд. Кровь, разгорячённая ожиданием какой-то ловушки, бурлит под кожей, подгоняя двигаться быстрее, но Юнги сдерживается. Рано. Нельзя выдавать своего присутствия. Даже если в пещере нет никого кроме похищенных людей, им следует поостеречься. Очередной поворот выглядит как тупик, но Юнги чует лёгкое дуновение ветерка и следует за ним. Шаг за шагом, он сокращает расстояние до тёмного проёма и уже за ним натыкается на выдолбленную в камне комнату с людьми. Стоит отдать должное солдатам — они не теряются. Не запинаются, не принимаются в панике смотреть на Императора в ожидании приказа. Рассредоточившись, они подходят к людям, проверяя живы ли те. Юнги же находит взглядом Намджуна. Не надо даже подходить близко, чтобы понять насколько генерал Ким плох: тяжёлое дыхание, испарина на лбу и замыленный, уткнувшийся в пустоту взгляд. Кляп во рту мешает нормально дышать, поэтому его Юнги выдёргивает первым. — Мой Повелитель, — заплетающийся язык выталкивает наружу слова, но взгляд Намджуна при этом не становится ясней, — там… м-магия, Повелитель, очень чёрная магия. — Я знаю, — Юнги рывком клинка разбивает сдерживающие Намджуна кандалы, успевая подхватить грузно падающее тело. Чужой вес практически не ощущается, хотя когда-то, когда они сошлись в поединке, генерал мог спокойно задавить собой. — Сколько ритуалов провели? — Один… нет… два… — Намджун пытается выпрямиться, но его слабые руки постоянно соскальзывают и опадают. Он практически полностью висит на Юнги. — Сейчас второй… они торопились… там готов третий круг, Повелитель. Третий последний… он тут, сейчас… Вам нельзя, нельзя… Сквозь бессвязный лепет Юнги слышит самое важное. Он оглядывается, цепко улавливая главное: в этой комнате действительно всё готово для третьего ритуала. Люди, которые освобождены от оков, всё ещё остаются на своих местах и можно отследить рисунок на полу. Те самые символы: кровь, душа, перерождение. Хваса расшифровала их значение сегодня утром, прежде, чем они отправились на поиски. Хуже всего то, что рисунок на полу вдавлен в камень. Его не стереть, не перекрыть и не разрушить. Возможно, будь у них больше времени — это и получилось бы, но не сейчас. Им следует увести всех, кто находится в комнате и Юнги уже готов отдать приказ, как в самом центре золотом вспыхивает символ, обозначающий начало ритуала.