
Автор оригинала
Marbel
Оригинал
https://archiveofourown.org/works/34041205/chapters/84673471
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Романтика
Флафф
AU
Hurt/Comfort
Ангст
Кровь / Травмы
Серая мораль
Тайны / Секреты
Насилие
Смерть второстепенных персонажей
Тяжелое детство
Буллинг
Тревожность
Повествование от нескольких лиц
Попаданцы: Из одного фандома в другой
Попаданчество
Сталкинг
Характерная для канона жестокость
Трудные отношения с родителями
Кроссовер
Насилие над детьми
Кроссдрессинг
Дадзава
Модификации тела
Нелюбящие родители
Психотерапия
Описание
Учитывая сложное прошлое Бакуго Кацуки и Мидории Изуку, Бакуго был официально исключен из академии Юэй.
Спустя две недели его объявляют пропавшим без вести. Последний раз его видели садящимся на поезд, отправляющийся в печально известный город преступности — Йокогаму.
Глава 8
20 января 2025, 08:40
Секретарь в здании корпорации Хуан на этот раз даже не пыталась им улыбнуться.
Её лицо было безэмоциональным, словно у робота, но во всём её облике чувствовалась сдержанная строгость. Здание было почти пустым — сегодня здесь было не так много людей, однако система охраны оставалась на высшем уровне.
— Что значит, ближайшая доступная встреча только через три месяца? — раздражённо произнесла Бакуго Мицуки, ритмично постукивая каблуком по отполированному полу. Было десять утра, и они пришли записаться на встречу, как вчера им и посоветовал охранник.
Айзава был уверен, что Хуан Зеку специально создавал подобные трудности, чтобы отговорить их от попыток увидеть Бакуго Кацуки. Новости не осветили вчерашнее происшествие с родителями Бакуго на свадьбе, но слухи на улицах ходили. Люди обсуждали это в интернете и на кофе-брейках.
Кроме того, едва они вошли в здание, почти каждый сотрудник, проходящий мимо, выражал холодную враждебность. Откровенно грубых слов не звучало, но всем своим видом работники демонстрировали, что герои и семье Бакуго здесь не рады.
— Зеку-сама очень занятой человек, — с высокомерным выражением сказала секретарь, бросив на них острый взгляд. — И вчера была его свадьба. Нам велели, чтобы никто не беспокоил молодожёнов, если только не наступит конец света.
— Я пришла, чтобы увидеть своего сына! У вас нет никаких законных оснований запрещать мне встречу с собственным ребёнком! — возмутилась Мицуки.
Секретарь неспешно положила руку на телефон.
— Вы правы, позвольте мне связаться с дворецким и предупредить Кацуки-сама о вашем прибытии, — сладко произнесла она.
Она сделала звонок, с кем-то поговорила на том конце линии, затем аккуратно положила трубку и медленно обернулась к ним.
— Кацуки-сама всё ещё отдыхает. Мы не получали никаких указаний, чтобы вас пропустить в их частные апартаменты. Вы можете подождать в фойе, пока вас не позовут, или вернуться в другой день. Должна ли я записать вас на встречу через три месяца?
— Это абсурд! — возмутилась Мицуки, явно на грани срыва. — Это мой сын, он там наверху! Здесь столько героев, и вы хотите сказать, что он отказывается нас видеть? Мы проделали весь этот путь ради него, а нам приходится через кого-то передавать сообщения? Да если на то пошло, я должна пожаловаться в полицию на вашего босса за укрывательство беглеца!
— У героев нет юридических полномочий в Йокогаме, мадам. И если вы серьёзно собираетесь подать в суд на Зеку-сама, хотите, чтобы я вызвала полицию? — в её голосе звучала мнимая вежливость, но слова прозвучали с окончательной решимостью. — Мы не можем позволить любому случайному человеку встречаться с боссом и его супругом по первому требованию. Я не получала приказов пропустить вас сегодня. Если вы действительно его родители, почему вы не можете связаться с ним напрямую?
Эти слова больно ранили. Герои не имели здесь власти, а если бы Бакуго хотел поговорить с ними, он уже давно мог бы это сделать. Но он не хотел. Даже вчера он выставил своих родителей с собственной свадьбы.
Айзава считал, что этого послания вполне достаточно. Кацуки не хочет их видеть. Никого из них.
Ночноглаз говорил им ровно то же самое: когда бы они ни пришли, секретарь их задержит, а встреча пройдёт не на их условиях.
Но отказаться они всё равно не могли. Айзава, как и остальные, был заинтригован. Как Бакуго Кацуки оказался в Йокогаме? Почему он женился на владельце компании протезов за такой короткий срок?
Ожидание затянулось. Прошло не меньше двух часов, прежде чем их наконец позвали. Это был ещё один способ сломить их нервы. Хуан намеренно заставлял их чувствовать себя беспомощными. Чем дольше их оставляли в подвешенном состоянии, тем больше они нервничали.
Быть на обратной стороне этого приема оказалось не самым приятным испытанием.
Семью Бакуго в этот день сопровождали только Ночноглаз и Айзава. Ястреб предложил заняться разведкой в городе, так как не считал, что сможет помочь в переговорах. Особенно после того, как его вчерашняя попытка схватить Бакуго и улететь закончилась провалом. Айзава не особо доверял молодому герою. Он слышал от других подпольных героев, что тот может быть тесно связан с Комиссией, гораздо больше, чем принято считать. Однако силы были неравны, а превосходство в огневой мощи — не на их стороне, поэтому он не хотел провоцировать конфликты в собственных рядах.
Их сопровождали те же охранники, с которыми они сталкивались вчера. Мужчины выглядели скорее как гангстеры, что, возможно, и объясняло, почему их наняли. Они внушали страх.
Всё здание корпорации Хуан было оформлено в стиле, который сочетал традиции Китая и Японии с современными элементами. Раздвижные бумажные двери, фонари и декорации из дерева или полированного камня создавали гармоничный и стильный интерьер.
Их привели в просторную комнату для переговоров с большими окнами, из которых открывался вид на Йокогаму. Вместо обычной деловой обстановки комната выглядела скорее как место для частных встреч. На дальней стене красовалась ширма с изображением тигра, настолько реалистичного, что казалось, его золотые глаза следили за каждым движением гостей.
«Приятное» чувство напряжённости. Именно этого они и добивались.
Они могли догадаться, что корпорация Хуан была чистой с самого начала. У Хуана Зеку на руках была кровь с юных лет, а люди, которых он нанимал, вышли из ужасных условий жизни в прошлом. Даже если они изменились, время трудностей оставило свои шрамы на этих людях.
Длинный деревянный стол занимал центр комнаты, а Хуан Зеку сидел во главе стола, прямо перед ширмой с изображением тигра. На нём была рубашка с круглым воротником, застёгнутая спереди, но выглядело так, будто он надел её наспех, так как верхние пуговицы были расстёгнуты. Тёмно-синее верхнее одеяние было свободно завязано на поясе, причём один рукав он надел, а другой просто небрежно свисал.
Это был первый раз, когда Айзава видел молодого человека лично. Хуан Зеку не любил давать интервью или появляться перед прессой, поэтому в интернете было немного качественных фотографий. Вооруженное Детективное Агентство имело несколько снимков, но видеть кого-то вживую — совсем не то же самое, что на плоской картинке. Как и большинство жителей Йокогамы, на теле Зеку не было видимых мутаций. У него были длинные чёрные волосы, собранные в низкий хвост, и чёлка, почти полностью скрывающая его кроваво-красные глаза.
Первая мысль, которая пришла Айзаве в голову, была: холод. Казалось, будто его красивые черты были вырезаны изо льда и покрыты инеем. Айзава не сказал бы, что Зеку выглядел злым, но в нём была тёмная харизма. Недосягаемый. Опасный. Его губы оставались твёрдо сжатыми, даже если его тело казалось расслабленным в большом деревянном кресле с изысканно вырезанными подлокотниками.
Кресло было большим, и рядом с ним сидел Бакуго. В газетах вчера публиковали фотографии Бакуго в свадебном платье, но сегодня его одежда была гораздо более простой. На нём была синяя рубашка с круглым воротником и косыми узелковыми застёжками, и простые чёрные спортивные брюки. На правой руке был нефритовый браслет. Он выглядел здоровым, сытым, и, судя по всему, регулярно занимался физическими упражнениями. Лёгкий румянец был виден вокруг его глаз, а лицо больше не сохраняло постоянную гримасу раздражения. Что-то в нём изменилось. Стал мягче, спокойнее, будто он наконец обрёл мир.
Это было облегчением — хотя бы видеть, что с Бакуго физически всё в порядке.
Айзава внимательно искал подсказки. Любые признаки бедствия или доказательства, что Бакуго держат насильно, но странным образом он не нашёл ничего подобного. Бакуго спокойно сидел на своём месте и пил чай из изящной фарфоровой чашки. Хуан держал его за талию, но это не выглядело как крепкий захват.
Они сели с другого конца стола. Им не предложили ни напитков, ни каких-либо угощений. Это было не особо важно, но чувство, что их здесь совершенно не ждали, становилось всё труднее игнорировать.
Охранники вышли из комнаты, но за спинами молодой пары осталась стоять строго одетая женщина лет тридцати с небольшим. На её серебряной брошке играл свет, а волосы были собраны в аккуратный пучок.
— Я не вернусь с вами, — спокойно сказал Бакуго до того, как кто-либо успел открыть рот. Он лёгким движением поставил чашку чая на стол и посмотрел прямо на них. — Эта встреча бессмысленна.
— Мы отложили всю свою работу и приехали сюда ради тебя, и это первое, что ты говоришь? — раздражённо выпалила Мицуки. Разумеется, они понимали, что этот спор не будет простым. Айзава не был мастером переговоров, но его задача была предотвратить худший сценарий, если всё вдруг выйдет из-под контроля.
Бакуго проигнорировал её слова и перевёл взгляд с матери на отца.
— Почему вы здесь, мама и папа?
— Ты сбежал, — тихо произнёс Масару. — Мы не могли до тебя дозвониться и переживали за тебя. Многие переживали.
— Они не переживали за меня. Их интересует только то, где и когда я снова облажаюсь. Дикое чудовище из Юэй обречено скатиться на дно общества. Я читал новости.
Слышать эти слова из уст самого Бакуго, особенно сказанные так равнодушно, было больно. Юэй сильно ошиблись в этом вопросе. Они исключили студента, но не подготовили его к огромному медийному удару, который последовал. Его проблемы с буллингом, его упрямство и признаки эмоциональной нестабильности, которые они видели в его боевой натуре, сделали исключение единственным возможным решением. Но никто не ожидал, что всё может зайти так далеко.
— Если ты знал, что они о тебе говорят, почему всё равно сбежал? Они уже считают тебя злодеем, а ты мчишься в город, который контролируют криминальные структуры, и женишься на каком-то… каком-то… — Мицуки не смогла договорить, нужные слова застряли у неё на языке. Хуан Зеку был противоречивой личностью. Убийца, злодей, но в то же время успешный бизнесмен и щедрый местный меценат.
— Я сделал то, что вы мне велели. Я больше не ваша обуза, — сказал Бакуго, но чем дольше Айзава слушал, тем сильнее внутри него росло странное чувство, что что-то здесь не так. — Репортеры оставили вас в покое, когда поняли, что ничего нового обо мне не узнают, следя за нашим домом, словно хищники. Ваш бизнес больше не подвергается критике из-за меня. Не понимаю, почему все настаивают на том, чтобы я вернулся туда, где мне нечего делать, и это вы прекрасно знаете.
— Т-ты ошибаешься. Кацуки, к нам обратилась Геройская Комиссия, и они готовы дать тебе второй шанс стать героем, — попытался Масару, его взгляд скользнул на сцепленные пальцы сына и Хуана, задержавшись на мгновение. — У них есть специальная программа, и они готовы сделать исключение для тебя. Это будет не такой грандиозный возврат, как ты, возможно, хотел бы, но если ты будешь стараться, то сможешь стать профессиональным героем.
Айзава не ожидал этого. Как герой, работающий в тени, он слышал некоторые сомнительные слухи о Комиссии, но считал их не более чем теориями заговора, созданными интернет-анонимами, чтобы разжечь страх. Конечно, он знал о программах Комиссии, которые набирали сирот или детей из сложных условий и обучали их как государственных агентов. Это было похоже на военные программы. Комиссия предлагала субсидии на обучение, гранты и всяческую поддержку… Айзава никогда не задумывался об этом глубоко.
Но чтобы Комиссия заинтересовалась Бакуго… Герой не знал, что думать. Бакуго был умным и точно не лишенным боевого потенциала. Он мог бы стать ценным активом. А для того, кто с такой уверенностью и драйвом заявлял, что станет героем №1, это выглядело слишком хорошей возможностью, чтобы упустить, особенно после разрушенной репутации.
Бакуго молчал, смотря на отца.
— Зачем мне это нужно? — наконец спросил он, его голос едва слышный шепот.
— Что ты имеешь в виду, сынок?
— Зачем мне это нужно? — повторил он громче.
— Ты же хотел стать героем. Это все, о чем ты говорил, — Мицуки приложила руку ко лбу, будто пытаясь прогнать головную боль. Напряжение начало сказываться на ее лице.
— Хотел. Но мы оба знаем, что это больше невозможно, — голос Бакуго стал жестче, с оттенком раздражения.
— Люди готовы дать тебе второй шанс. Перестань отбрасывать его из-за своей гордости, — прошипела она в ответ. — Разве не этого ты хотел? Этот весь побег, этот брак — ты просто хотел, чтобы мы обратили на тебя внимание? Мы здесь для тебя сейчас. У тебя внимание всего мира. Люди готовы прогнуть правила ради тебя, чтобы ты доказал, что ты не просто какой-то тупой злодей в начале пути.
Слабый смешок — почти невесомый, но насмешливый — прозвучал со стороны Хуана.
— Что смешного? — в ее голосе была ледяная ярость.
— Он ненавидим и отвергнут там, — спокойно начал Хуан, его глаза были полузакрыты, но взгляд остался резким. — Как вы сами сказали, люди называют его злодеем и презирают. Что же вы думаете его ждет там? Они будут смеяться над ним, изливать яд и принижать любые его попытки быть хорошим. Но, уверен, им это понравится. Они хотят видеть его на самом дне, умоляющим о прощении и извиняющимся за то, что он вообще родился, потому что это принесет им удовлетворение. Если он поставит свою жизнь на кон, они скажут, что это минимум, который он мог сделать для искупления. А если допустит малейшую ошибку, он станет козлом отпущения, и люди снова скажут, что он изначально был испорченным.
— Я понимаю, что ему будет непросто! — глаза Мицуки сузились от ярости, взгляд словно мог прожечь бетон. — Но действия имеют последствия. Это наказание за то, что он сделал, но также это шанс для него все исправить. Я… Мы стараемся как можем, чтобы это исправить, но он должен сам себе помочь.
— Как мать, вы слишком рьяно стараетесь его подавить, — заметил Хуан, уголки его губ приподнялись, но это напоминало скорее ледяное выражение, чем улыбку.
— Я пытаюсь сделать его лучше. Как бы он ни ошибался, мы воспитали Кацуки сильным, и наша задача как родителей — убедиться, что он идет правильным путем, — ее голос звучал уверенно, но внутри Айзава почувствовал, как натянулась невидимая струна. Мать пыталась вернуть сбежавшего сына домой, предотвратить его ранний брак с известным преступником, но что-то все же казалось не таким.
— Вы называете это «правильным путем»? — Хуанг слегка наклонился вперед, его красные глаза пронзали женщину без колебаний. — Как он «выбрасывает свою жизнь», оставаясь со мной? Я могу дать ему все, что он захочет. А все, что вы можете предложить, это «шанс искупить себя» ради мусора, который не имеет значения в конечном итоге. Честно говоря, вы взрослые люди, и вы хотите сказать, что верите в ту ложь, которую Комиссия пичкает вам? Пропаганда там действительно работает хорошо.
— Ложь? Что ты несёшь? — резко спросила Мицуки.
К всеобщему удивлению, ответил Бакуго:
— После того как Юэй исключила меня, остальные школы для героев заявили, что никогда не позволят мне участвовать в их программах. А теперь вы говорите, что Комиссия вдруг решила сделать меня их новой звездой на обложке Heroes Daily? Да не смешите. Им не нужен Бакуго Кацуки, им нужна очередная пешка, инструмент, который можно использовать. Им нужна власть надо мной, и они хотят, чтобы я ещё и был им благодарен за это. Почему я должен быть их марионеткой, когда могу иметь всё это одним щелчком пальцев?
Он сделал широкий жест рукой, указывая вокруг.
— Здесь мне не нужно беспокоиться ни о деньгах, ни о том, что обо мне думают люди, — продолжил он искренне. — Никто не указывает, что я могу или не могу делать. Я могу жить не хуже, а то и лучше, чем герои с верхних строчек рейтинга, не пачкая при этом рук. Зачем мне это бросать?
В словах мальчишки был смысл. Айзава, осмотрев обстановку, отметил, что один только фарфоровый сервиз на столе мог стоить месячного запаса продуктов для средней семьи. А вчерашняя свадьба была такой роскошной, что едва ли уступала свадьбам знаменитостей. Даже нынешняя одежда Бакуго, хоть и выглядела просто, была изысканно сшита из тончайшего шёлка.
— Ты хочешь сказать, что, кроме того что тебя считают злодеем, ты даёшь им повод называть тебя ещё и альфонсом? — резко спросила Мицуки. Её тон был жёстким, и Айзава сомневался, что такая манера разговора приведёт к чему-то хорошему.
— Я не женился ради денег, — нахмурившись, ответил Бакуго. — И даже если бы это было так, он мой муж, и если он не против, это никого не касается. Это не так, будто я приставил к его голове пистолет и заставил жениться.
— Ваш брак недействителен. Вы оба несовершеннолетние.
— На самом деле, — раздался спокойный голос женщины, стоявшей за двумя подростками. — Их брак полностью действителен в рамках законов Йокогамы.
— А вы кто такая? — настороженно спросил Айзава.
Она улыбнулась:
— Моё имя Хатанака, я адвокат господина Хуана. Напомню вам, что однополые браки были узаконены, а с появлением причуд более десяти лет назад законы были переписаны, так как стало труднее определить гендер для некоторых людей. В соответствии с нынешними законами Японии, если жениху больше восемнадцати, а невесте больше шестнадцати, они имеют право вступить в брак.
С учётом того, что причуды иногда вызывали физические мутации, стало нередким рождаться с обоими наборами гениталий или вовсе без них. Например, если человек рождался в виде шара слизи, врачи не могли определить его биологический пол. В сочетании с прогрессивными социальными реформами законы были изменены, чтобы лучше соответствовать реалиям общества.
В данном случае женихом выступал Хуан Зеку, а невестой — Бакуго Кацуки. Они соответствовали возрастным требованиям.
— Мы не давали согласия, и Кацуки всё ещё официально находится под нашей опекой, — с вызовом произнесла Мицуки, переводя взгляд на адвоката.
— Ваше согласие здесь не требуется. Согласно законам Йокогамы, любой старше пятнадцати лет имеет право подписывать документы и контракты самостоятельно, если может доказать свою финансовую независимость. Кацуки-сама уже подал документы на эмансипацию, учитывая, что вы двое не смогли обеспечить ему защиту и поддержку, — спокойно пояснила Хатанака.
Аидзава приподнял бровь, услышав последние слова. Он обменялся взглядами с Ночноглазом, и оба без слов поняли, что думает другой.
— Что? — голос Масару сорвался.
— Я уже оформил на него несколько квартир, которые принадлежат мне, — добавил Хуан, словно ничего особенного не произошло. — Даже если Кацуки не будет работать, доход от аренды легко покроет все его расходы.
Это было безумие.
По сравнению с опасностью жизни в качестве героя, где каждый день приходится рисковать жизнью, многие бы выбрали такой брак, если это гарантировало бы стабильность и комфорт на всю жизнь. Ведь не все герои были движимы исключительно альтруизмом. Слава и богатство — именно то, что привлекает большинство людей к профессии героя.
— Значит, подписав всего лишь один документ, ты получил и первое, и второе, — заключил Айзава.
— Как видите, я финансово независим и, очевидно, способен сам о себе позаботиться, — с ухмылкой продолжил Бакуго, загибая пальцы. — У меня есть крыша над головой и еда на столе. Если уж на то пошло, мой супруг имеет больше прав на решение моих дел, чем вы, мои родители.
Опять это странное чувство… Айзава бросил взгляд на Ночноглаза, который в ответ лишь едва заметно кивнул. Они оба поняли: ситуация складывалась так, как предупреждал герой. Бакуго-старшие не хотели верить, но теперь, приехав в Йокогаму, не могли просто так развернуться и уйти, не поговорив с сыном.
— Как ты смог подать на эмансипацию? Суд бы нас обязательно уведомил! — гневно выпалила Мицуки.
— Вам действительно хочется вдаваться в подробности? — лениво протянул Бакуго, поднимая одну бровь. — Мы можем сидеть здесь хоть весь день и разбирать эту тему по косточкам. Но знаете что? Правительство Йокогамы работает независимо. Вы утратили своё право оспорить моё заявление, когда проигнорировали уведомления.
— Ты подал заявление сразу после того, как сбежал? А может, и раньше? — предположил Ночноглаз, слегка прищурив глаза. Он до сих пор в основном молчал, видимо, решив не вмешиваться. Всё уже шло к тому будущему, которое он видел, и его задача была только сопроводить Бакуго-старших туда и обратно.
Логика в его догадке была: с момента исчезновения Кацуки до момента подачи заявления прошло около двух недель. Бакуго коротко кивнул, подтверждая это.
— Он всё спланировал, — пробормотал Масару. — Даже судья взялся за это дело… Но почему?
Почему судья вообще стал рассматривать дело об эмансипации подростка, родители которого не были мертвы или неспособны заботиться о нём?
— Эти сообщения… — Масару с ужасом вспомнил. — Они были настоящими.
Он и его жена действительно получили несколько странных сообщений о необходимости явиться на слушание в Йокогаме. Но, не зная никого в этом городе, они решили, что это мошенничество. Да и времени у них тогда не было, их измотали скандалы в компании и постоянное давление СМИ. Они упустили шанс.
Мицуки резко вскочила со своего места, стул со скрежетом отодвинулся назад. Даже с предупреждением Ночноглаза она не могла поверить, что её сын мог зайти так далеко. Но сейчас всё разворачивалось именно так, как предсказывал герой.
В этом противостоянии у них практически не оставалось шансов.
Бакуго Кацуки выбрал преступника и город грехов, отвернувшись от своих родителей и второй попытки стать героем. Обычно Айзава был бы разочарован таким решением. Но сейчас… сейчас он уже не был так уверен.
— Бакуго… — начал было Айзава, но осёкся.
Его когда-то неугасимое желание стать героем исчезло. Вместо этого перед ним стоял другой человек — незнокомец в облике его бывшего ученика.
— Меня больше так не зовут. Я взял его фамилию.
Айзава был… удивлён, но втайне впечатлён. Эти двое продумали всё до мелочей и всерьёз решили разорвать связь с семьёй Бакуго.
Хуан, сидящий напротив, в это время слегка похлопал в ладоши, а адвокат Хатанако достала папку и передала её родителям Кацуки. Их взгляды выражали смесь отвращения и подозрения.
— Не смотрите на меня так, — рассмеялся Хуан, но в его смехе было что-то зловещее. — Я не злодей и не похищал вашего сына силой. Я цивилизованный человек. Пусть наша свадьба была поспешной, но некоторые традиции я всё же соблюдаю. У Кацуки уже есть приданое, но в папке на первой странице — выкуп, который я готов заплатить вам за вашего «драгоценного сына».
Мицуки открыла папку, а Масару заглянул через её плечо. Через секунду они оба резко втянули воздух. Женщина тут же захлопнула папку, швырнула её обратно на стол и посмотрела на Хуана с такой яростью, словно собиралась разорвать его на месте.
— Ты думаешь, что можешь просто купить нашего сына?! — она скрестила руки на груди, ногти впивались в кожу.
— Если вы это так видите, я не могу заставить вас думать иначе, — равнодушно пожал плечами Хуан.
— Чего ты хочешь от нас? — Масару осторожно взял жену за руку, чтобы она не причинила себе вред. — Неужели это всё ради примирения? Если бы ты действительно хотел этого, ты бы спросил нашего благословения перед свадьбой.
— Так ты всё же умеешь проявлять твёрдость, — усмехнулся Хуан. Его тон стал ядовитым. — И немного здравого смысла у тебя ещё осталось. Приятно знать, что не все остатки вашего мозга уничтожены розовыми мечтами, которые вбивал вам в голову Комиссия.
— Ты считаешь, что Комиссия причинит вред Бакуго? — спросил Айзава, его взгляд сосредоточился на мальчике. Или, точнее, уже не Бакуго. Может быть, лучше просто называть его Кацуки? Кацуки посмотрел на героя, но в его глазах не было ненависти или злобы, которых Айзава ожидал, учитывая, что он голосовал за его исключение из школы. Вместо этого там не было ни капли таких эмоций.
— Почему бы вам не спросить об этом птицу со вчерашнего дня? — резко ответил Хуан, очевидно, не желая вдаваться в подробности. — Подумайте сами: зачем ему пытаться схватить мою жену, зная, с кем он столкнулся? Неужели агентство не предупредила его, кто я такой?
Айзава отметил для себя, что позже обязательно поговорит с Ночноглазом и Ястребом. Если то, на что намекал Хуан, правда… У Ястреба есть связи с Комиссией, и ему было приказано вернуть Кацуки. Но зачем? Что Комиссия могла получить от ребенка вроде Кацуки? Этот подросток стал настоящей медийной катастрофой, и с первого взгляда не было очевидно, какую выгоду они могли бы извлечь из этого.
Его родители работали в индустрии моды, но не были влиятельными фигурами или какими-то угрозами.
Компания Хуана занималась производством протезов, что тоже вряд ли стоило таких усилий. Даже если парень обладал способностью, это явно не способ её заполучить. Айзава чувствовал, что упускает какую-то деталь.
— Откройте следующую страницу в папке, — продолжил Хуан, и Масару послушался. — Если мы собираемся разорвать связи, давайте сделаем это правильно. Без лишних хвостов. Подпишите документы, освободите Кацуки от своей опеки, и мы завершим процесс эмансипации без необходимости выносить грязное белье на публику.
— Это угроза? — выдохнула Мицуки, перевернув еще несколько страниц. — Мы не дураки. Ты драматизируешь. Пара слов или пощечин, чтобы удержать Кацуки в рамках, — это не насилие. Мы не идеальная семья, но такова наша манера общения. Ты не сможешь выставить нас в плохом свете. Никто не поверит. Если мы подпишем это, нам будет запрещено когда-либо снова связываться с Кацуки.
Айзава все больше убеждался, что без заявлений о насилии или халатности судья бы не стал рассматривать дело о его эмансипации. Брак дал Кацуки частичную свободу, но недостаточно, чтобы полностью исключить родителей из его жизни.
— И что с этим не так? — спросил Хуан с искренним недоумением. Он сел ровнее, его пронизывающий взгляд сканировал мужа и жену, как будто они были куском мяса на разделочном столе. — Давайте говорить честно: вы не любите его. Вы видите в нем инструмент для продвижения вашего бизнеса, собственность, которая должна идти по тому пути, который вы считаете правильным. Он должен был принести вам славу и богатство. Слава, правда, оказалась не той, что вы ожидали, но богатство вы все еще можете получить, если подпишете контракт. А что до того, что судья примет нашу сторону… Уверяю вас, у нас достаточно доказательств, чтобы подкрепить наши заявления. Если вы оставите нас без выбора, ваша репутация сгорит дотла.
— Доказательства? — прищурилась Мицуки, переведя взгляд на сына. — Кацуки, что ты сделал?
— Ничего, что не было бы необходимым, — ответил он, не глядя на мать. — Просто подпишите документы, и нам больше не придется притворяться. Мы никогда не были тем идеальным образом семьи, который ты так старательно поддерживала в социальных сетях.
В этот момент он выглядел меньше. Не только спокойнее или менее взрывным, но как будто усталым. С примесью меланхолии. Хуан подтянул блондина к себе, позволяя ему опереться на свое плечо.
Айзава чувствовал, что многое упустил, пытаясь разобраться в происходящем с Кацуки.
— Подпишите документы, возьмите выкуп и уезжайте из Йокогамы, — голос Хатанако стал резким, улыбка исчезла. — Или мы пойдем в суд и сделаем это трудным путем. Уверяю вас, у корпорации Хуан хватит времени и ресурсов для этого.
Мицуки хотела что-то сказать, но ее муж остановил ее.
— Кацуки, — начал Масару, в его голосе была тоскливая интонация. — …Ты счастлив здесь?
— Я счастливее, чем был там, — просто ответил он.
— Ты действительно этого хочешь? Отказаться от какой-либо карьеры и остаться в Йокогаме с ним? Все говорят, что он плохой человек.
— Если ты спрашиваешь, пожалею ли я об этом… Я не пожалею, — его ногти постукивали по фарфоровой чашке. — Если я не могу доверять ему, то в этом мире мне не осталось никого, кому бы я мог доверять.
Наступила долгая тишина. Часы тикали, и Айзава начал чувствовать себя неловко. Было столько вопросов, которые он хотел бы задать, но сдерживался, понимая, что не имеет права что-либо советовать. Домашнее насилие? Независимо от того, были ли эти обвинения правдивы, обе стороны явно не хотели вовлекать в это правоохранительные органы. Брак между несовершеннолетними? Юрист уже подтвердил его законность в Йокогаме. Комиссия? Хуан явно не собирался раскрывать больше информации.
Наконец, супруги Бакуго переглянулись, и Мицуки взяла ручку.
— Как угодно, — тихо сказала она, ставя свою подпись. За ней это сделал и Масару.
Они подписали документы, навсегда отказавшись от опеки над своим сыном.
***
— Они наконец ушли! Кацки вскинул руки вверх, словно празднуя победу, как только они вернулись в свою приватную пентхаус-квартиру на верхнем этаже корпорации Хуан. Ему не следовало бы испытывать такое облегчение, но он не мог сдержать этого чувства. Все прошло по его плану. План был не гениальный, но если он сработал, этого было достаточно. В ближайшие дни в газетах выйдет короткая статья о том, что его родители больше не имеют к нему никакого отношения. После вчерашнего скандала новости об их разрыве быстро распространятся, и люди поймут, что у Кацуки и его родителей плохие отношения. Это сделает их менее ценными в качестве заложников. Он не ненавидел своих родителей настолько, чтобы желать им расправы, но и не хотел, чтобы кто-то использовал их против него. Более того, он чувствовал себя свободнее теперь, когда они окончательно вышли из его жизни. Больше никакого страха, что кто-то явится, чтобы силой вытащить его из Йокогамы, или постоянных разговоров о том, что он недостаточно хорош. Ему больше не придется сидеть смирно для фотографий или развлекать деловых партнеров, подавая им чай с улыбкой (или ощущая их мимолетные прикосновения к своей спине вниз). — Они просто дружелюбные. — Ты слишком много думаешь и слишком чувствителен. — Будь милым и улыбайся больше. Иногда ему хотелось ответить грубостью, проклясть и пожелать всем этим людям самых худших вещей. Иногда это чувство было направлено на его родителей, иногда на их деловых партнеров, а иногда просто на какого-то странного прохожего, который косо посмотрел на него. Управлять этим было сложно, но он сдерживался, потому что сам боялся себя. Его пугало это чувство — будто он вдыхал порох или шагал по дороге, вымощенной осколками стекла и лезвиями. Поддайся. Тогда всё станет проще. Поддайся, и у тебя будет всё. Ему казалось, что он гниет изнутри, и это вызывало тошноту. Ему хотелось вырвать язык или выпить яд, чтобы разрушить свои голосовые связки. Но теперь он больше не чувствовал этого желания так часто. Зеку бросился на диван, откинул голову назад и глубоко вздохнул. Сегодня ему пришлось много говорить, а это было для него пыткой — он не любил общаться с людьми, которых считал недостойными своего времени. Он всё ещё не мог поверить в ту глупость, которую он услышал от родителей Кацуки. Они действительно думали, что Комиссия предложила парню второй шанс безо всяких условий? Кацуки был ключом к Зеку. Он был всего лишь пешкой, которую Комиссия хотела заполучить в свои руки. Как только они получили бы то, что им нужно, ценность Кацуки стремительно бы упала. К тому же, никому с такой дурной репутацией не дали бы выступать на первых ролях. Вместо этого ему поручили бы самую грязную работу, если только он не станет играть по их правилам. Комиссия хотела продемонстрировать миру свою силу — показать, что они могут превратить что-то сломанное и жестокое в нечто совершенное и ценное. Но Кацки никогда не смог бы соответствовать их стандартам того, что они считали «добротой». — Ты справился отлично, — произнес блондин, наклоняясь и целуя Зеку в щеку. Его рука скользнула по спине парня, опускаясь к талии. Их губы встретились для настоящего поцелуя. Спустя мгновение Кацуки ощутил, как что-то твердое прижалось к внутренней стороне его бедра. — Зеку, твой… эм, это… — Кацуки смущенно заикнулся, отодвигаясь назад. Его лицо покраснело, а тело напряглось. Им нравилось это делать, но поскольку он был в роли принимающего, это всегда требовало от него большего. После вчерашнего его мышцы все ещё были воспалены. — Извини, — пробормотал старший, прячась в изгибе шеи Кацуки, но не отпуская его. Щеки Зеку тоже порозовели. — …Могу я пойти и подраться с кем-нибудь, чтобы выпустить пар? — Ужасная идея, — Кацуки хлопнул его по голове. — Сейчас нет никого, кто стоил бы твоего внимания. Хотя… этот Крыс снова в городе, но он скоро уедет. — Почему бы тебе не убрать его случайной «аварией»? — Слишком часто, и это станет подозрительным. — Кацуки поморщился. — Если каждый его визит в Йокогаму будет сопровождаться такими происшествиями, он начнет подозревать что-то неладное. За последние годы Кацуки попытался убить его лишь дважды. Один раз во время битвы с другим эспером, а в другой раз, когда попытался сбросить на него металлическую трубу. Хотя Кацуки прекрасно знал обо всём, что происходило в городе, он не умел читать мысли. Любые дополнительные попытки покушения могли насторожить русского и заставить его понять, что что-то здесь нечисто. Тогда он наверняка попробовал бы выманить Кацуки. Этот человек был хитрым, словно хорёк, и отличался коварным умом. Кацуки видел, как он нарочно шёл навстречу опасности, и понимал, что рисковать в этой игре не стоило. Зеку оперся подбородком на ладонь, выглядя слегка разочарованным. — Ненавижу всех этих чертовых придурков. Сражения в этом мире были связаны с множеством ограничений, и им приходилось тщательно взвешивать, кого можно убить, а кого нельзя. Дело было не только в том, бросал ли кто-то вызов. Нужно было учитывать, к какой организации принадлежал этот человек и какие последствия могли последовать за его устранением. К тому же иногда вызов был отвлекающим маневром, приманкой для чего-то более зловещего, что готовилось в тени. Йокогама была огромной шахматной доской, где воевали не две, а множество сторон. Игра была сложной, и ошибки могли стоить слишком дорого, особенно когда каждый игрок оказывался хитрее другого. Зеку не был дураком с соломой в голове, но его раздражало, что за каждым своим шагом приходилось следить так тщательно. Ему действительно хотелось драки, в которой он мог бы просто перебить всех, кто на него нападал, без необходимости продумывать каждый ход. Последний раз что-то подобное случилось довольно давно. — Зато они тоже ненавидят тебя, — засмеялся Кацуки. Легкая улыбка появилась на губах Зеку. Он делал это ради светловолосого мальчишки в своих объятиях. В его мире сражения были способом продемонстрировать свою силу и развлечься, но здесь убийства имели более глубокий смысл. Платиново-золотые волосы, рубиновые глаза, кожа, подобная тончайшему нефриту. Его возлюбленный был невероятен как внешне, так и внутренне. Кацуки завораживал своей красотой и душой. Он был сильным, но уязвимым. Могущественным, но беспомощным. У его ног лежали кости и трупы, а над головой сиял ореол. Он был двумя сторонами одной монеты одновременно. Невозможным. Чудом. Зеку видел, как он падал и поднимался снова, плакал, засыпая, но продолжал сражаться зубами и когтями за тех, кто никогда не узнает о его жертвах. У Кацуки было мягкое сердце, и сам он этого не осознавал. Зеку понимал, почему люди так безумно одержимы Книгой. Книга была священной. Это было чудесное благословение. Каждый раз, когда Кацуки говорил свои божественные слова, Зеку видел, как сила струится по серебру его языка. Мягкие лучи света танцевали вдоль красной плоти, и это было прекрасно. В такие моменты он мог понять, почему люди поклонялись Книге или другим религиозным символам, считая их святыми. Эта сила была недоступна смертным, в любом из миров. Это было могущество, недостижимое для какого-либо героя или злодея. Но именно это не было единственной причиной, почему Зеку был влюблен в Кацуки. Когда они целовались, казалось, что Кацуки делится своей божественностью с ним. Блондин принадлежал только ему, и Зеку был его мечом и щитом. Единственным, кто достоин видеть правду. Кацуки доверял только ему, и это было взаимно. Даже если бы они остались совсем одни, Зеку знал, что им было бы достаточно друг друга, чтобы справиться со всем миром. Зеку не был хорошим парнем. У него не было великодушного желания очистить мир от грехов и преступлений. Однажды босс Портовой Мафии спросил его, ради чего он сражается, почему он начинал войны, будучи ребенком, ненавидевшим всю эту политику. Тогда Зеку не ответил. Но вот это — это, что сейчас у него в руках, — было тем, ради чего он сражался. Он хотел сохранить улыбку на лице Кацуки, защитить его, сохранить его в безопасности и сделать счастливым. И если для этого придется оставить за собой путь из крови и трупов или нырнуть глубже во тьму, то так тому и быть. Он убивал и за меньшее, так что мог бы использовать свои умения по-настоящему. — Я хочу спать, — зевнул Кацуки. Вчерашняя ночь затянулась слишком далеко, и он до сих пор чувствовал усталость, мышцы ныли от непривычной нагрузки. — Подожди, кажется, повара приготовили для тебя что-то. — Что именно? — Не знаю. Они сказали, что это традиция, — Зеку пересадил его с себя и пошел за подносом, стоявшим на столе. На нем была маленькая миска и ложка. Он открыл крышку и едва сдержал смешок. — Ты это ненавидеть будешь. Это сэкихан. Кацки почувствовал, как уголки губ нервно дернулись, пока он злобно смотрел на миску с красной рисовой фасолью. Сэкихан обычно подавали девочке после того, как она впервые начинала менструировать, потому что красный цвет символизировал счастье и плодородие. А теперь ему подают это после первой брачной ночи… Он боролся с чувством неловкости и жгучим желанием размазать этот рис по лицам поваров. Он знал, что повара, скорее всего, имели добрые намерения. Они были не слишком умны, но старались. Большинство этих людей не хотели убивать или грабить каждый день. Всё, чего они хотели, — это мир и возможность заботиться о своих семьях. Именно таких людей нанимала корпорация Хуан. Но всё равно он ощущал, как на щеках проступает румянец. — Я не буду это есть! — выкрикнул он, пробираясь мимо своего новоиспеченного мужа с фырканьем. Зеку поставил поднос на место и пошел следом в спальню, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кацуки завернулся в одеяла и простыни, словно кокон. — Ты уверен, что не хочешь рис? Разве это не ты всегда говоришь, что нехорошо выбрасывать еду? — Зеку сел на край кровати и ткнул кокон. — Пошел ты. — Не рекомендую. Тебе ведь еще больно. Кацки почувствовал, как его щеки загорелись. Он винил в этом жителей Сурибачи. Они были кучкой хулиганов, выросших без хорошего воспитания, и грубость в их речи была обыденным делом. Даже если теперь их жизнь стала лучше, от некоторых привычек сложно избавиться. Они были плохим примером. Зеку был идиотом. Он не обязан был быть таким честным. — Упади и не двигайся, — скомандовал блондин, высвобождаясь из одеял, и наблюдал, как тело его любовника рухнуло обратно на кровать, словно безжизненное. — Это нечестно, — проворчал Зеку, лежа на спине и сверкая красными глазами на блондина. С улыбкой Кацуки снял резинку с волос старшего парня и запустил тонкие пальцы в его тёмные пряди, сначала ласково поглаживая, словно они были из тончайшего шёлка, а затем начал растрёпывать волосы, превращая их в нечто похожее на гнездо енота. Повелитель дракона выглядел недовольным, но вынужден был терпеть, так как его тело оставалось неподвижным из-за команды. — Это моя сила, значит, всё честно, — заявил Кацуки. Хотя, даже сказав это, он никогда не отдавал Зеку приказов, которые тот ненавидел бы всем сердцем. Чаще его приказы создавали ситуации, в которых у людей был выбор… за исключением насильников. С ними он бы не церемонился и приказал убить, если бы представился шанс. Внезапно блондина что-то толкнуло вперёд, и он упал на Зеку. По его щеке скользнул длинный язык, и Кацуки ощутил тяжесть на спине. Спиральный Дракон оказался прямо на нём! — Теперь уже ты жулик, — с укором произнёс Кацуки, оказавшись зажатым между мужем и драконом. Ему стало тепло в животе, но спина, прижатая к холодным чешуйкам, ощущала неприятный холод. — Это моя сила, — проворчал Зеку, которому досталась большая часть веса. Его пальцы дёрнулись, и он почувствовал, как к конечностям возвращается подвижность. Зеку бросил взгляд на своего дракона, и тот отодвинулся назад, позволяя хозяину обвить руку вокруг талии Кацуки и перевернуться, прижав блондина под собой. Он провёл рукой по своим растрёпанным волосам, чтобы распутать части завязавшихся узлов. — Спи давай. Кацуки расслабился в объятиях. Закрывая глаза, он уже был готов вновь погрузиться в сон, как вдруг почувствовал, будто его разум ушёл в свободное падение. Вскакивая на ноги, он резко оттолкнул любовника и сел. — Что случилось? Кацуки уставился в окно, его глаза стали мутными, словно он смотрел в никуда. Сейчас он был не здесь. Такое происходило, когда его разум начинал блуждать в море информации о происходящем в городе. Иногда Зеку казалось, что он теряет Кацуки из-за Йокогамы. Город отбирал у блондина человечность, и всё, что Зеку мог сделать, — это держать его крепко и ждать. Он не говорил об этом, но иногда думал о том, чтобы увести любовника в свой мир. Это было место, далёкое от утопии, но там он мог бы скрыть его, подальше от интриг и зла. Кацуки медленно повернулся, свет вновь вернулся в его алые глаза. — Лига Злодеев здесь, — сказал он, и на его губах начала проступать улыбка. В его голосе звучал неподдельный восторг, когда он приблизился, обвив руки вокруг шеи старшего. Шепча на ухо Зеку соблазнительно, он произнёс: — Думаю, я могу устроить тебе бой, в котором тебе не придётся сдерживаться. Может, снаружи у Бакуго и были проблемы, но Йокогама была его городом. В сочетании с другими эсперами и присутствием Зеку, они могли бы уничтожить всю Лигу без каких-либо трудностей. А они были злодеями. Преступниками из внешнего мира. Никто в Йокогаме не стал бы возражать против их исчезновения. Люди извне называли его чудовищем, и Кацуки знал, что это так. Он слишком долго находился во тьме и грехах. Ничто не могло оставаться чистым в хаосе Йокогамы. Он чувствовал себя грязным. Закрывая глаза, он ощущал, как проливается кровь в каждом убийстве и драке, происходивших в городе. Он чувствовал нежеланные прикосновения, отчаяние жертв, но не мог помочь всем. Он смотрел в зеркало и видел красивое лицо, которым гордилась его мать. Казалось, это было единственное, что родители в нём одобряли (естественно, ведь это было лицо его матери). Но на этом красота и чистота заканчивались, а внутри всё гнило, словно мёртвая плоть в сточной канаве, заполненной липкими грехами. И какая-то маленькая, неуверенная часть его, всё ещё думающая, что он жалкий слабак, не могла поверить, что он нашёл того, кто будет его любить. Кто-то, кто останется с ним не ради власти или выгоды. Кто-то, кто уважает и заботится о нём так нежно… Это казалось сном. Хрупким сном. Он не был героем с чистым сердцем. Его решения стоили жизней, и он научился быть жестоким, чтобы выжить. Когда Лига впервые атаковала Юэй, Кацуки уже слышал о них в преступном мире Йокогамы. Многие считали их шутами, не обращая внимания на внешних преступников. Однако после инцидента с Пятном начали ходить слухи о человеческих экспериментах из-за Ному… даже о том, что за всем этим стоит кто-то более могущественный. А теперь Лига была в Йокогаме. Кацуки не прочь был бы отрубить руки, которые осмелились дотянуться слишком далеко. Это Йокогама. У этих чужаков здесь не было дела. Здесь был баланс, и он, наконец, создал пространство, где шум в его голове стал тише. Он не позволит разрушить это из-за злодеев и героев, бегущих по городу. — Убей их всех ради меня? — сладко попросил он, его губы скользнули близко к губам Зеку. В глазах блондина за длинными светлыми ресницами сверкали лукавство и радость. Услышав это, Зеку запечатал его просьбу страстным поцелуем.***
— Это Йокогама? — спросил Шигараки Томура, выходя из чёрного тумана. Они стояли в тёмном переулке за рестораном, но всё равно могли легко видеть толпы людей на главной улице. Солнце светило ярко, открывая перед ними чёткий вид на печально известный город. — Я думал, это место управляется жестокими преступниками, — добавил Шигараки, его губы сжались в тонкую линию. На улицах были люди. Обычные люди. Почти не видно было тех, у кого были физические мутации. Офисные работники с портфелями, домохозяйки с колясками, маленькие дети, идущие за своими бабушками и дедушками… Всё выглядело слишком обыденно. Они смеялись, говорили по телефону или болтали с владельцами магазинов. — Почему здесь всё выглядит так… нормально? — спросил Даби. Он сам толком не знал, чего ожидал. Новости о Йокогаме редко доходили до внешнего мира, но они знали, что здесь всё ещё существует какая-то форма цивилизации. Просто он думал, что атмосфера будет более напряжённой, с ощущением страха, витающим в воздухе. Они все слышали о гангстерских войнах и том, как организованная преступность прочно укрепилась в этом городе. Но здесь всё казалось таким… мирным? — Это действительно Йокогама, — подтвердил Курогири, сверившись с GPS. — Нам нужно сначала найти временное укрытие, действовать без плана привлечёт нежелательное внимание. Он был прав. Поскольку людей с причудами здесь было мало, их команда выделялась бы, как больной палец. Спустя полчаса они добрались до заброшенной фабрики. Это было обветшалое здание с толстым слоем пыли на полу, но пока что им пришлось довольствоваться этим. Они и не планировали задерживаться в Йокогаме надолго. — Не лучше ли было бы перебраться куда-нибудь поближе к городу Сурибачи? — мистер Компресс развернул карту, которую он купил в ближайшем магазине, на металлическом ящике. Он снял маску и шляпу, чтобы лучше смешаться с толпой. — Именно там находится тот парень. — У нас недостаточно информации, — напомнила Магне. — Мы почти ничего не знаем о Йокогаме. В преступном мире давно было известно: злодеи, подобные им, не пытались обосноваться в Йокогаме в одиночку. Какими бы мощными ни были их причуды, если у них не хватало сил стереть этот город с лица земли, им не стоило пытаться противостоять сотням гангстеров или эсперов. — У тебя точно нет больше данных о Йокогаме? — обратился Спиннер к Курогири, и человек из тумана покачал головой. — Я уже рассказал всё, что смог собрать информационный брокер. Сэнсэй не особо говорит об этом месте, а эсперы здесь не любят сражаться на глазах у зрителей или оставлять свидетелей. Даже в свои лучшие времена «Все За Одного» избегал Йокогамы. Если честно, он сам колебался, разрешая Шигараки войти в этот город. Однако, после некоторых дебатов со своим учеником, он уступил. Шигараки хотел увидеть мир, свободный от героев, место, где преступники находятся на вершине пирамиды. И «Все За Одного» не мог не признать, что это был идеальный шанс для обучения. Лига получила информацию о том, что Юэй проводит учебную поездку в этом городе, но это не то, что заинтересовало Шигараки больше всего. Помимо собственного любопытства к тому, как работает Йокогама, они также получили весьма интересную новость. Бакуго Кацуки заметили в Йокогаме, и он женился. Шигараки случайно превратил чашку в прах, услышав это. Во внешнем мире об этом практически не писали, и имени невесты тоже не указали. Люди не заостряли внимание на этом, их интерес был направлен на дебют новых героев. Обычно его не волновала личная жизнь других, но Бакуго было всего шестнадцать, и он фактически бросил школу. Все, включая самого Шигараки, думали, что парня ждёт жалкая участь, но вдруг они узнали это. Шигараки потратил время, чтобы изучить корпорацию Хуан, и был поражён, насколько хорошей была её репутация. Это была надёжная фирма, добившаяся огромных успехов, и каким-то образом Бакуго удалось завязать отношения с гением, стоящим за её технологиями. — Это слегка тревожит, — признался Шигараки, скрестив руки на груди. Он всегда считал, что гордость Бакуго не позволит ему склониться перед чьей-либо волей, но парень пал даже ниже, чем он ожидал. Бакуго, унаследовавший модельную внешность своей матери, использовал её, чтобы найти себе долговременный «билет на питание». Жизнь, должно быть, здорово потрепала его. Шигараки лишь надеялся, что в парне осталось достаточно огня, чтобы разжечь ненависть к героям. Мистер Компресс тем временем купил местную газету, и все смогли увидеть статью о свадьбе на первой странице. Тога восторженно вскрикнула, щеки её порозовели, когда она увидела, что и жених, и невеста одеты в красное. Это не была кровь, но это был её любимый цвет, а свадьба — ещё и романтическая, элегантная! Пусть это и не было традиционным белым платьем мечты, Тога всё равно подумала, что это самое красивое платье из всех, что она видела. — Ой-ой! Какая чудесная пара, — пробормотала Магне, читая статью. — Такой красивый молодой жених. Мне кажется, я бы отлично поладила с Кацуки-куном! Особенно её порадовало то, что подросток проявлял интерес к кроссдрессингу. Не так уж часто встретишь кого-то, кто разделяет её взгляды на внешность. Магне, правда, не была уверена, идентифицировал ли себя Бакуго так же, как она, или просто интересовался более женственными стилями одежды. Но это её всё равно восхищало. Репортёр подробно описал традиции и значение вышивки на нарядах. Также упомянули о мастерстве, вложенном в создание фениксового головного убора. Даже если злодеи ничего не понимали в ювелирных украшениях, они все могли сказать, что эта вещь наверняка стоила целое состояние. Именно поэтому они здесь. Когда Бакуго исключили из Юэй, они хотели завербовать его. Это казалось идеальной возможностью. Охрана вокруг дома Бакуго была для них смешной, Юэй не собирались возиться с бывшим студентом с плохой репутацией, а у парня не было никого, к кому он мог бы обратиться, ведь всё общество его ненавидело. Он был загнан в угол, потерян и, возможно, зол или обижен на героев, которые его бросили. Это был идеальный момент, чтобы переманить его на свою сторону. Но они не смогли его найти. Герои и полиция не особо старались искать того, кого считали потерянным случаем и отбросом общества. У «Все За Одного» тоже не было влияния в Йокогаме, что значительно осложняло сбор информации. Но это уже неважно. Теперь у них был новый шанс. Если они смогут завербовать Бакуго сейчас, выгода будет ещё больше. Новый муж блондина был богат, и ходили слухи, что он был могущественным эмпером. В Йокогаме не добиваются положения без какой-либо серьёзной силы за спиной. Если Шигараки удастся втянуть их обоих в свою команду, его планы по уничтожению символа мира могли пойти значительно быстрее. — Эй, Шигараки, — позвал Спиннер, выглядывая в щель в стене. — Снаружи люди. Он видел едва различимые силуэты нескольких человек в чёрном, стоящих через дорогу. Казалось, им было всё равно, заметят их или нет. Мы видим вас. Это сообщение они пытались передать. Портовая Мафия. Шигараки не был полностью уверен, но, если бы ему пришлось ставить, он бы предположил, что эти наблюдатели были из мафии. — Разрезать их? — с энтузиазмом спросила Тога, вынимая нож. Ей было интересно, отличается ли кровь жителей Йокогамы от крови обычных людей. — Игнорируйте их, — приказал Шигараки, чувствуя неприятный привкус во рту, но стараясь скрыть своё недовольство. Они находились на вражеской территории без поддержки, конечно, им нужно было действовать осторожно. — Пока они первыми не нападут, мы их не трогаем и не провоцируем без нужды. Сейчас нам нужна информация. — Как скажете! — кивнул Твайс, но тут же изменил тон. — Нет, не так! Я говорю, что нужно показать им, кто тут главный! Остальные проигнорировали его. Они привыкли к странностям Твайса. Шигараки не собирался просто так ворваться в Корпорацию Хуан и потребовать встречи с Бакуго. Это было бы глупо. Кроме того, если он хотел кого-то завербовать, ему нужно было понять, на что они способны и как лучше получить желаемое. Он должен был выяснить, какой именно способностью обладал Хуан Зеку, и какое положение дел в преступном мире Йокогамы. Он был учеником Сэнсэя и не собирался позорить его. Меряя шагами комнату, Шигараки постукивал пальцем по краю ящика, пока его взгляд снова не упал на карту Йокогамы. Он отправил мистера Компресса и Магне на разведку. Тога была слишком импульсивной, а Спиннер или Твайс привлекли бы к себе слишком много ненужного внимания. Курогири лучше держать поблизости на случай, если им придётся менять убежище. Что до Даби… для него было другое задание. — Даби, — произнёс он медленно. — Свяжись с Ястребом. Посмотрим, насколько сильно он хочет присоединиться к нам.***
Ястреб предоставил всю необходимую информацию. Большинство местных полицейских были лишены причуд, что делало их лёгкой мишенью. Однако у правительства были специальные подразделения, занимающиеся людьми с причудами и способностями. Если ситуация выходила из-под контроля, привлекалась военная сила. Этот город оказался далеко не таким спокойным, каким мог показаться на первый взгляд. В его тенях прятались бесчисленные мелкие организации. Что касается Портовой Мафии… несмотря на то, что она якобы контролировала весь город, информации о ней почти не было. Только сплетни и слухи, рассказы о том, что они могли сделать, или о чудовищных преступлениях, которые они совершили, но ничего конкретного. В отличие от злодеев, стремящихся прославиться за пределами города, мафия скрывала свои преступления и не брала на себя ответственность за разрушения или убийства. Все знали, что это их работа. Просто никто не мог — или не хотел — доказать это. Тех, кто осмелится противостоять Портовой Мафии, уничтожит беспощадная гравитация. Шигараки тихо повторил эту фразу, пробуя её на вкус. Кто-то из мафии обладал способностью управлять гравитацией. Он предположил, что этот человек занимает одну из высших позиций. Возможно, это сам глава? Героям не были рады в Сурибачи, а значит, мешать им здесь никто не будет. Шигараки планировал перебраться поближе к этому городу, как только мистер Компресс и Курогири завершат последнее расследование о расписании Бакуго. Ястреб рассказал и о способности Хуана Зеку. Это был дракон. Подросток мог управлять огромным чудовищным драконом, как из древних мифов. Именно эта сила обеспечила ему власть над Сурибачи. Горожане боялись его и одновременно восхищались им, видя в нём легенду даже среди других сильнейших Йокогамы. Для них он стал лучом надежды, светом в море тьмы. Шигараки не верил в сказки и не понимал, из-за чего весь этот шум. Один подросток. Пока он смертен, он никогда не будет непобедим. Божественный или созданный человеком… всё это не имело значения для юного лидера Лиги. Рано или поздно он получит то, что хочет. Корпорация Хуан обладала ресурсами. У них были деньги, люди, связи и технологии. Сэнсэй говорил ему, что Хуана Зеку восхваляют как гения, и у Шигараки уже были планы, как использовать такой ум. А если объединить это с Бакуго… бывшим учеником Юэй с сильной причудой, этого было бы достаточно, чтобы нанести огромный удар по вере общества в своих героев. — А если они не захотят присоединиться? — Шигараки задумчиво смотрел в окно. Фабрика, где они находились ранее, не подходила для отдыха. С наступлением темноты они переместились в заброшенный склад на окраине Сурибачи. Из окна открывался вид на улыбающихся людей на улицах. Яркие неоновые вывески вспыхивали, перемежаясь с мягким светом фонарей, озаряющих улицу. В воздухе витал аппетитный аромат еды, а сквозь трещины в окнах доносился смех детей. Трудно было представить, что чуть больше десяти лет назад это место было лишь трущобами. Хуан Зеку построил всё это. Парень, который всю свою жизнь находился на вершине пищевой цепи. Гордый подросток с силой и умом, тот, кто своими руками достиг богатства и влияния. Шигараки задумался, какое выражение примет лицо Хуана, если его драгоценный город окажется на грани уничтожения.***
Дазай напевал странную мелодию, заходя в кафе. Это было небольшое заведение на верхнем этаже торгового центра с видом на воды. Интерьер оформлен в теплых тонах: безупречно белые скатерти с кружевными краями, элегантные вазы с одним-двумя свежими цветами на каждом столе. Он отказался от предложенной официанткой помощи и направился прямо к угловому столику. Присев на сиденье, он заметил, как человек напротив поднял голову. — Ты совсем не удивлен, что я пришел, — задумчиво произнес Дазай. — Думаю, мы уже прошли этот этап формальностей, не так ли? — ответил мужчина, протягивая ему меню. Высокий и худощавый, с черными волосами до плеч. Он был одет в белую рубашку и темное пальто с меховым воротником. На вид совершенно не казался сильным. Поймав взгляд Дазая, он улыбнулся — невинно и почти дружелюбно. — Рекомендую жасминовый чай. Просто чудесный. — Я не особо люблю чай, — отозвался Дазай и заказал кофе. — И ты прав, давай перейдем к делу. Зачем ты все еще в Йокогаме, Фёдор Достоевский? Фёдор Достоевский — глава организации «Крысы Мёртвого Дома» и член «Смерть Небожителей», террористической группировки. Опасный эспер по прозвищу «Фокусник», разыскиваемый по всей Европе. Русский с его белой ушанкой уже успел доставить немало хлопот как Портовой Мафии, так и агенству несколько недель назад. Он разработал план, который столкнул две организации лбами, подвергнув опасности их лидеров. Тогда удалось спасти обоих, почти захватить Фёдора, но его союзник помог ему скрыться. Что-то было не так. Дазай был уверен, что Фёдор не собирался сопротивляться аресту. Но всё изменилось после одного полученного сообщения. В тот момент Дазай понял, что попал в ловушку. По какой-то причине Фёдор хотел, чтобы его задержали, но потом резко передумал. Фиолетовые глаза встретились со взглядом Дазая. Их глаза сцепились, как в молчаливом поединке. — Скажи, если бы джинн предложил исполнить твою мечту, чего бы ты пожелал? — Фёдор не ответил прямо. — Наверное, крабовый пир и очаровательную даму, которая согласилась бы на двойное самоубийство, — Дазай откинулся на спинку кресла, когда ему подали кофе. Его тон был легкомысленным, невозможно было понять, шутит он или говорит всерьёз. Но эта легкость не отразилась на его лице. — Значит, ты действительно охотишься за Книгой. Ничто другое не могло быть сравнимо с устройством, исполняющим желания. Книга могла изменять реальность. Святой Грааль. Фёдор ничуть не удивился тому, что Дазай знал о Книге. Этот человек не смог бы стать бывшим исполнительным членом мафии, если бы был просто жалким, никчемным суицидальным маньяком. — Правительство Йокогамы хранило одну страницу из Книги. Они пытались изучить её, но безрезультатно, — продолжил Фёдор, доставая лист бумаги и помахав им перед Дазаем. — Вот она. Дазай выпрямился, но на его лице не отразилось ни капли паники. Если бы Фёдор хотел убить его с помощью Книги, он бы уже сделал это. Нечего было ждать встречи, чтобы просто продемонстрировать страницу. — Я использовал Книгу, но ничего не произошло, — Фёдор убрал лист в карман пальто, храня его у самого сердца. — Есть два возможных объяснения. Первое: страница Книги — подделка. Второе: легенда о Книге была ложью. Как думаешь, что из этого верно? — Ни то, ни другое, — ответил Дазай без колебаний. В глазах Фёдора мелькнуло одобрение. Они были слишком похожи. Эта игра напоминала попытку перехитрить самого себя, только в десять раз сложнее, ведь каждый из них учитывал влияние внешних факторов. Фёдор кивнул. — Значит, остается третье объяснение: Книга утратила свою силу. Они улыбнулись друг другу, прекрасно зная, что ни один из них не верил в это ни на секунду. Книга всё ещё где-то там. — Зачем тебе нужна Книга? — Дазай взял чашку кофе. — Чтобы создать мир без способностей и причуд, — легко ответил Фёдор. В его голосе не было религиозного фанатизма, который присущ фанатикам, говорящим о своих убеждениях. Но не было и радости, ожидаемой от человека, описывающего свои грандиозные мечты. Дазай фыркнул, но ничего не сказал. Нет смысла спрашивать, почему. Неважно, какая там жалкая история, если она вообще была, стояла за этой невозможной мечтой. Пока этот человек жив, боль и страдания будут следовать за ним как тень. Дазай был уверен в этом, потому что сам когда-то был таким же. — Похоже, твоя мечта теперь не сбудется, — сказал он. Фёдор, скорее всего, сбежал в прошлый раз потому, что всё его задуманное зависело от силы Книги. Когда она не сработала, он вовремя свернул операцию. — Возможно, — согласился Фёдор, но склонил голову набок. — А может, я просто возвращаюсь к начальной точке. — И снова возвращаемся к вопросу, зачем ты до сих пор в Йокогаме. Ты расследуешь, почему Книга не сработала, — Дазай тяжело вздохнул. Он уже не раз видел, как люди пытались заполучить Книгу. Все они терпели неудачу. Никто, даже он сам, не смог выяснить, где она скрыта. — Было бы куда проще, если бы я нашел целую Книгу, — Фёдор тяжело вздохнул. — Странно, правда? Йокогама ведь не такая уж большая, но её никто так и не смог найти. Копия, которая была у правительства, теперь у меня, но она бесполезна. Сначала я подумал, что кто-то незаметно её подменил, но это было бы невозможно. С той охраной, что была там, даже для меня это оказалось бы практически нереальным, если бы не способность моего союзника. Если бы у Портовой Мафии была Книга, Йокогама давно перестала бы балансировать между тремя силами. С другой стороны, у агенства её тоже нет, иначе ты бы сейчас здесь не сидел. Не может она быть и у бывшего лидера Гильдии, иначе он бы при первой возможности вернулся к своей жене… Он замолчал, но Дазай понял, что тот хотел сказать. — Остаётся только Дракон из города Сурибачи как единственный кандидат на обладателя Книги, — продолжил он за Фёдора. — Если честно, он действительно выглядит самым подозрительным. Появился из ниоткуда, а всё, что он делал до сих пор… выглядело слишком гладко и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но и ты ничего не нашёл, верно? Странный он, не так ли? Хуан Зеку не проявлял желания расширять свою территорию или удерживать власть слишком крепко. Большую часть решений он передал своим подчинённым, вмешиваясь лишь тогда, когда речь заходила о чём-то серьёзном. Он избегал интервью и телевизионных камер, не стремился к славе за свои добрые дела и не любил толпы. Но легко тратил деньги на благотворительность и инвестировал в социальное обеспечение Сурибачи, словно ему это ничего не стоило. — Тут я с тобой соглашусь, — Фёдор поднял чашку в знак согласия. Несмотря на все свои попытки, он не нашел ничего подозрительного в поведении Хуана Зеку. У него не было ни сейфа, ни сокровищницы, которые он охранял бы с особым рвением. Хотя он и любил книги, в его покупках чаще всего встречались технические и профессиональные тексты по механике и технологиям, иногда истории или медицинские труды. Максимум, что Фёдор наблюдал, — это искреннюю привязанность к своему юному супругу. За последние недели их жизнь вращалась вокруг самых обыденных вещей: завтраки в местных кафе, шопинг, ночные прогулки по пляжу или наблюдение за звёздами с крыши. Как бы странно это ни звучало, они были влюблены. Фёдор даже стал свидетелем их спора о том, какие вилки выбрать для свадебного стола. Всё это было настолько обычным, что от этого казалось ещё более ненормальным. Фёдору было сложно понять, чего хочет Хуан Зеку или что им движет. Он не боялся ничего, но при этом не выглядел человеком, которому наскучил мир из-за того, что всё в нём уже принадлежало ему. Иногда в глазах подростка мелькал азартный огонь в предвкушении сражения, но у него хватало ума вовремя отступить. Единственной его слабостью, казалось, был новый супруг, но Фёдор пока не спешил с выводами. Все знали, что у Дракона из Сурибачи нет сердца. — Если бы у него была Книга, он бы, скорее всего, сжёг её, чтобы не возиться с этим, — заметил детектив, бросая ещё два куска сахара в остывший кофе. Если бы Книга была у него или у Фукудзавы, они держали бы её как резервный план. Мори или правительство использовали бы её в своих интересах. Люди вроде Фрэнсиса воспользовались бы ею, чтобы исполнить свои желания. А Хуан Зеку сжёг бы её на глазах у всех и развеял пепел над морем. — Странный парень. Жуткий дракон. Запирается в своём логове среди фальшивых конечностей. Не понимаю, как он вообще спит по ночам. — Он и правда непрост, — согласился Фёдор. — Именно поэтому люди не спешат нападать на него. Дазай улыбнулся. — Большинство защищают свои базы, если на них нападают, но если ты решишь атаковать Хуана Зеку… — Хуан Зеку пойдёт прямо за твоей головой, — закончил Фёдор. — Забудет о своих людях, собственности и владениях, и ударит туда, где тебе будет больнее всего. Вот почему многие считают его безумцем. Если хочешь свалить его, будь готов погибнуть вместе с ним. И, возможно, у Дракона действительно есть особое шестое чувство, потому что он всегда находил главного зачинщика. Жители Сурибачи считали это приемлемым. Зеку оставлял им достаточно оружия и ресурсов для защиты и назначал талантливых людей управлять всем в его отсутствие. Их единственным приказом было удерживать позиции, пока он отправлялся на свои кровавые рейды. Зеку не мог гарантировать, что спасёт всех, но обещал отомстить за каждого. Новых сотрудников можно нанять, имущество заменить, здания восстановить. Все знали, что у Дракона из Сурибачи нет сердца. Так с чего бы ему вдруг его обрести? Фёдор был склонен думать, что Хуан Зеку что-то замышляет, а Бакуго всего лишь отвлекающий манёвр. Возможно, в этом замешаны какие-то чувства, но в конце концов Бакуго Кацуки не представлял собой ничего особенного. На публике он был героем, но здесь — обычным подростком, играющим со взрывами. Просто ещё одно симпатичное лицо с посредственной причудой и сносными боевыми навыками. Подобных ему хватает. Мысль о том, что у Бакуго может быть Книга, была отброшена так же быстро, как появилась. Он не был из Йокогамы, а Книга никогда не покидала её пределов. Если бы она у него была, зачем ему использовать её, чтобы заставить влюбиться в себя преступника, вместо того чтобы вернуться в Юэй? Это не имело смысла и не соответствовало профилю Бакуго. — Кажется, это как раз твой стиль вызова, — заметил Дазай, наблюдая за колыханием пены в своей чашке. — Ты уже напал на Портовую Мафию и Вооруженное Детективное Агенство. Неужели теперь ты планируешь ударить по Хуану Зеку? — Нет, боюсь, у меня есть дела в другом месте. — Ты думаешь, тебе снова удастся уйти так легко? — А почему бы и нет? Ты ведь не привел подкрепление, чтобы окружить меня на этот раз. Правда, нет смысла быть таким враждебным. У меня нет причин развязывать новый заговор против Йокогамы прямо сейчас. — Но ты всё же оставил нам небольшой сюрприз на прощание. Фёдор зловеще улыбнулся, оставляя несколько купюр под своей чашкой. Дазай уже знал о Лиге Злодеев и догадался правильно — это Фёдор слил им информацию. — Это больше не моя сцена, — сказал он, снимая шапку и прижимая её к груди в почти уважительном жесте. Но они оба знали, что это была лишь насмешливая вежливость. — До встречи. Он исчез под развевающимся белым плащом. Дазай запрокинул голову назад и тяжело вздохнул. — Значит, в ближайшее время он не вернётся в Йокогаму? — к бывшему исполнительному члену мафии подошёл мужчина средних лет. Он был лысым, носил очки, а его зелёные глаза скользнули по месту, где только что сидел Фёдор, прежде чем снова остановиться на Дазае. Одной рукой он поглаживал козлиную бородку. Одет мужчина был в тёмное кимоно. — Господин Танеда, — лениво поприветствовал его Дазай. Этот человек был руководителем особого отдела по делам Одарённых и проявлял дружественное отношение к агентству. На этот раз они не пытались окружить Фёдора, потому что Дазай и Ранпо предсказали, что это приведёт к жертвам. Кроме того, в Йокогаме сейчас находились чужаки — молодые герои. Было лучше решить эту проблему тихо, чтобы избежать их вовлечения в разборки, иначе политический хаос, который последовал бы за этим, стал бы головной болью для всех. — Да, он исчез. Собираетесь предпринять что-то по поводу Лиги? — Они будут рассматриваться как любые другие разыскиваемые преступники. — Отлично, значит, они уже мертвы, — отозвался Дазай. Господин Танеда нахмурился. — Почему ты так думаешь? — Лига пришла за Бакуго, а это значит, что они столкнутся с Хуаном Зеку, — пожал плечами Дазай. — Могу тебя заверить, что его дракон скоро получит дополнительный обед. — …Ненавижу переработки, — пробормотал Танеда, едва скрывая усталый вздох за словами. — Эй, будь оптимистичнее! Может, в этот раз он проглотит тела целиком, и тебе останется только заполнить бумаги о пропавших без вести, — молодой человек поднялся на ноги и похлопал его по плечу. — Ты принёс? Танеда кивнул. Как один из немногих в мире, кто знал, где хранится страница из Книги, он был предупреждён о её похищении. У него были приказы вернуть её. После того как Дазай сообщил ему о встрече с Фёдором, неподалёку от места событий был размещён человек со способностью, позволяющей заменять предметы. Танэда передал ему страницу, и Дазай внимательно прочитал всё написанное на ней. Это был гениальный план, от которого даже у него побежали мурашки. Каждый этап был связан с предыдущим, и, как домино, с первым же событием почти всё пошло бы по сценарию Фёдора. Обратная сторона страницы была полностью залита чернилами и нечитаема. Похоже, Фёдор предвидел возможность кражи и уничтожил самую важную часть своих финальных целей. Но того, что осталось, было достаточно, чтобы понять: они с самого начала шли к катастрофе. Единственное, чего не смог предусмотреть Фёдор, — это то, что Книга не сработала так, как должна была. Дазай хотел бы считать это кармой, догнавшей Фёдора, но понимал, что дело не в этом. Тот всё ещё подозревал, что настоящая Книга находится где-то в Йокогаме. Он всё ещё подозревал Хуана Зеку. И Дазай тоже, хотя все улики говорили об обратном. Хуан добился успеха благодаря своим усилиям, и Дазай видел это собственными глазами. Это не было чудом — только тяжёлым трудом и удачей. Хуан не стал бы писать такой хлопотный сценарий. Это не соответствовало ни его характеру, ни его нуждам. На первый взгляд казалось, что он получил всё, что можно желать, но в действительности он также сделал себя мишенью. Это не имело смысла. Именно поэтому Фёдор привёл сюда Лигу, чтобы проверить почву. Хитрая сволочь. Дазай бы поступил точно так же на его месте. Он вернул страницу Танеде. — Мы попробуем расшифровать то, что написано на обратной стороне, — сказал директор. — Не стоит, это невозможно восстановить. — Фёдор не оставил бы такого любительского промаха. Эта страница из Книги была ему бесполезна, но он не собирался раскрывать, о чём был его провалившийся план. — Всё равно попробуем. Дазай развернулся на каблуках и направился к выходу. — Я ухожу, меня ещё ждёт куча подростков, которых нужно нянчить. Танеда кивнул и тоже собрался уходить, но путь ему преградила официантка. — Простите, сэр, — она неуверенно остановила его. — Ваш друг не оплатил свой кофе. Танеда резко обернулся, но Дазая уже и след простыл. Со вздохом раздражения он достал кошелёк. — Сколько он вам должен? Некоторые вещи никогда не меняются.