True-blue

      Атеш давно не испытывал таких чувств. Пейзажи, проносящиеся за окном, знакомые черты в лицах прохожих, уже почти стершиеся из памяти улочки и дома, которые когда-то занимали большое место в его сердце. Все это вызывало одновременно сладкое чувство ностальгии и горечь от того, что вернулся он в родные края не по своей воле. Поэтому радость от возвращения домой была подпорчена привкусом пепла и каким-то странным ощущением неправильности происходящего. — А это кто? — Спрашивает Атеш у Мелиха, глядя в окно на медленно проходящую девушку, показавшуюся очень знакомой. — Это Ферайе, господин Атеш. Дочь дяди Мухсина, — отзывается водитель. — Как она выросла, — бормочет Атеш, понимая, как долго он отсутствовал. — Конечно, столько лет прошло. — Усмехается Мелих. — Фирузе тоже на днях вернулась из Стамбула. — Сестра Ферайе? — Вспоминает Атеш. — Девочка-пацанка?       Атеш помнит обеих сестер еще совсем детьми. Он уехал из дома в Стамбул, когда ему было пятнадцать лет. Ферайе тогда было лет шесть или семь, а Фирузе — около десяти. О первой Атеш помнил только то, что она была довольно застенчивой девочкой, за которой хвостиком таскались Яман и Окан, тогда как Фирузе осталась в его воспоминаниях дерзкой девочкой, участвовавших в мальчишеских разборках и драках в первых рядах. — О, она уже давно не девочка-пацанка, господин Атеш. — Усмехается Мелих. — Даже ваша матушка, увидев повзрослевшую Фирузе, сказала, что Стамбул пошел ей на пользу. Она выросла в настоящую красавицу. — Правда? — Искренне удивляется Атеш.       Его мать была довольно скупа на комплименты, поэтому Атешу на мгновение самому захотелось увидеть, какой выросла закрытая, колючая девочка из его воспоминаний. Но его мысли вновь возвращаются к причине его приезда, и немного приподнятое настроение тут же улетучивается. — Мелих, сверни-ка на рынок, — просит он водителя. — Конечно, — только и отвечает мужчина.       Вот так. Без лишних вопросов вроде «а зачем?», «почему?», без ненужных шуточек и подколок. Именно это Атеш ценил в людях больше всего. Умение вовремя смолчать. — Куда-то конкретно заехать нужно, господин Атеш? — Нет, останови у входа. Я прогуляюсь. — Хорошо.       Мелих паркуется у входа на рынок. Атеш выходит из машины, разминая затекшие от долгой поездки мышцы. Он медленно идет через рынок, приветствуя старых знакомых и изредка останавливаясь, чтобы поговорить с теми, кого помнил лучше всего.       «Ничего не изменилось», — думает Атеш.       Его не было здесь больше пятнадцати лет, а темы разговоров так и не поменялись. Все те же сплетни о том, кто на ком женился, кто кому изменил, кто кого обманул и кто что купил. Для жителей Невшехира жизнь чужих людей всегда была интереснее, чем собственная. Атеш даже удивляется самому себе и своей надежде на то, что это могло измениться.       Поговорив со старыми знакомыми, Атеш движется в сторону небольшого здания, с которым его связывали только самые светлые воспоминания. Ювелирная лавочка мастера Хакана. Место, где для маленького Атеша время переставало существовать. Часы, проведенные за рассматриванием работ мастера Хакана, были самыми счастливыми моментами его детства. Он был готов наблюдать за уверенными, четкими движениями ювелира целыми днями, только бы не возвращаться в особняк Гюльсоев, где его ждало очередное наказание от деда. Вот и сейчас, глядя на лаконичную вывеску, Атеш чувствовал спокойствие и радостное предвкушение. — Извините, раньше здесь была ювелирная лавка господина Хакана. Неужели он переехал из Невшехира?       Девичий голос, наполненный сожалением, почему-то привлекает внимание Атеша. Он поворачивается и видит молодую девушку, обратившуюся к одной из женщин, торгующих на рынке. Ноги сами несут его в её сторону. — Мастер Хакан никуда не исчез. Просто переехал в здание побольше. Вот же оно, — обращается он к взволнованной девушке.       Та резко поворачивается в его сторону. Пронзительный взгляд ярких голубых глаз на мгновение сбивает Атеша с толку.       «Бирюза», — вспыхивает название камня в мыслях Атеша при виде этих глаз.       На лице незнакомки отражается узнавание. Темные брови хмурятся, создавая забавную морщинку на лбу девушки. Старые воспоминания всплывают в памяти вместе с тем, как незнакомка открывает рот. — Господин Атеш? — Фирузе?       Оба говорят одновременно. И оба неловко улыбаются друг другу. Атеш не удивлен тому, почему не узнал старую знакомую сразу. Мелих оказался прав. От неприветливой пацанки с короткой стрижкой и недовольным лицом не осталось и следа. Сейчас перед ним стояла красивая молодая девушка с длинными каштановыми локонами и смущенной улыбкой на ярких губах. Взгляд Атеша невольно цепляется за очаровательную родинку на левой щеке девушки и её длинные темные ресницы. — Прости, не признал тебя сразу. Ты очень изменилась, — говорит Атеш, почему-то чувствуя смущение. — Правда? А брат говорит, что я осталась такой же невыносимой и злобной, как и в детстве, — пожимает плечами Фирузе.       Атеш слышит недовольство в ее голосе и видит тот самый твердый лед в ее глазах, который он помнил из их детства. Губы Фирузе сжимаются в бледную полоску, а брови снова сходятся вместе, делая морщинку на лбу еще глубже. — Ну вот, теперь я вижу прежнюю Фирузе. Всегда недовольную и колючую, — усмехается Атеш. — Кто бы говорил, господин Атеш. — Парирует Фирузе, отбрасывая волосы на спину. — Отец всегда говорил, что у тебя вместо глаз два горящих камня, которые прожигают насквозь.       Атеш видит ее оценивающий взгляд, пробежавшийся по его лицу. — И это не изменилось. Сейчас сожжешь меня взглядом, господин Гюльсой. — Фирузе ухмыляется. — И челюсть расслабь, а то зубы раскрошатся.       Атеш удивляется собственному громкому смеху, вырвавшемуся из горла после слов Фирузе. Он умел признавать правду и смеяться над собой, поэтому слова девушки его никак не задели. Он кивает ей, соглашаясь с её наблюдениями. — Дядя Мухсин всегда мог уловить самую суть вещей, — улыбается Атеш. — Угу, — кивает Фирузе.       Атеш улавливает изменение в ее настроении. Огонек в голубых глазах исчезает, оставляя лишь непроглядный холод, а лицо её будто каменеет, скрывая малейшую эмоцию. — Ты ведь хотела найти мастера Хакана? — Меняет тему Атеш. — Мне тоже нужно зайти к нему. Пойдем вместе?       Фирузе на мгновение задумывается. А Атеш удивляется тому, насколько живое и подвижное у нее лицо, способное за несколько секунд показать десяток эмоций. Наконец, внутренняя борьба в ней заканчивается, и она кивает. Атеш открывает перед ней дверь и пропускает ее вперед. Удивление и смущение, мелькнувшее в ее глазах, заставляют Атеша задуматься. Видимо, за годы, проведённые в Стамбуле, перед ней нечасто открывались двери. Почему-то ему хочется узнать об этом побольше. — Легкой работы. — Хорошего дня.       Они вновь говорят одновременно. И вновь переглядываются и улыбаются. — Оха! — Слышит Атеш знакомый возглас. — Кто это вернулся в наш городок?       Из-за стойки к ним направляется мастер Хакан. Атеш с грустью понимает, как давно он здесь не был. Волосы ювелира совсем поседели, стекла очков на носу стали чуть толще, морщин на добродушном лице мужчины стало больше. Атеш повзрослел, а мастер Хакан постарел. — Сам господин Атеш почтил меня своим присутствием!       Взгляд Хакана перемешается на Фирузе, и Атеш улавливает радостную вспышку в его темных глазах. Будто бы ей ювелир был рад больше, чем ему. — Фирузе? — На лице мужчины расцветает широкая улыбка. — Неужто наша девочка с бирюзой в глазах вернулась домой? — Вернулась, мастер Хакан. — На щеках девушки появляется смущенный румянец. — Я очень рада, что у вас получилось расшириться. Теперь вы радуете своим мастерством еще больше людей, мастер. — Оставим этим пустые разговоры. — Хакан треплет их обоих по плечам. — Пойдемте, я угощу вас кофе. — Не нужно, мастер Хакан. — Тут же отказывается Фирузе. — Могу я посмотреть на ваши работы? — Конечно, дочка. — Кивает Хакан. — Стойка с натуральными камнями у той стены. — Спасибо, — кивает Фирузе и направляется вглубь зала. — А я от кофе не откажусь, если ты не забыл обо мне, мастер Хакан, — притворно обижается. — Или оставишь меня и пойдешь за Фирузе?       Мастер и его помощники смеются над шуткой Фирузе. — Пойдем, господин Атеш. Напою тебя кофе и послушаю твои истории, — отзывается Хакан.       Взгляд Атеша тянется в сторону Фирузе, но он заставляет себя пойти вслед за мужчиной. Тот заваривает ему кофе и начинает расспросы. В отличие от других знакомых, Хакан задает не поверхностные вопросы, а искренне интересуется тем, как он провел эти долгие годы вдали от дома и семьи. Атеш старается не слишком углубляться в подробности, но и не ограничивается сухими ответами, как с другими. Было совсем немного людей, с которыми Атеш был готов откровенничать, и мастер Хакан был одним из этих людей. В детстве Мухсин часто приводил раздраженного Атеша в ювелирную мастерскую, чтобы отвлечь его от плохих мыслей. И это срабатывало каждый раз. Атеш зачарованно наблюдал за работой Хакана, прекращающего невзрачные камни в невероятной красоты украшения, ослепительно сияющие на солнце. И представить было сложно, сколько времени Атеш отнял у этого человека, забрасывая его бесконечным количеством вопросов о его работе. Но Хакан не злился на его неуемное любопытство, а терпеливо отвечал на вопросы, порой делясь небольшими секретами своей работы. Эти воспоминания до сих пор приносили радость, наполняя Атеша теплом даже в самые темные моменты его жизни. — Ну что ж, ты только поговорить и угоститься кофе пришел? — С блеском в глазах спрашивает Хакан. — Не обижай меня, мастер, — шутит Атеш. — Хочу подобрать подарок матери. Какие там камни по легендам способствуют хорошему самочувствию и здоровью?       Сам Атеш слабо верил в магические свойства камней, но его мать раньше интересовалась всякой эзотерикой и мистикой, поэтому ему хотелось порадовать её.       На лице мужчины появляется хитрая улыбка. Он встает с диванчика, и Атеш следует за ним. — Давай спросим у Фирузе. Уж эта девочка знает о волшебных свойствах камней не меньше меня. — Хакан идет в сторону Фирузе. — Пойдем-пойдем.       Фирузе стояла перед стойкой с голубыми камнями, не обращая внимания на окружающих. Атеш видит крошечную улыбку в уголках ее губ, почти незаметную, но такую трогательную, что ему становится неловко. — Кто бы сомневался, — качает головой Хакан. — Чтобы Фирузе и не стояла у полки с бирюзой? Невозможно.       Фирузе смущенно улыбается мужчине, и Атешу от этой улыбке самому хочется улыбаться. Внезапно в его мыслях всплывает значение имени Фирузе. — А что тут удивительного, мастер Хакан? Её само имя обязывает, — говорит Атеш, переводя взгляд с девушки на Хакана. — И правда, — кивает Хакан. — И глаза.       Фирузе смущается еще больше, опуская глаза и пряча их за пушистыми ресницами. Будто бы она не привыкла к комплиментам. Атешу хочется как-то разрядить обстановку, но в ту же секунду Фирузе пожимает плечами, стряхивая неловкость, и поднимает взгляд. И Атеш в который раз удивляется тому, как быстро ее глаза могут измениться с летней голубизны неба на пронизывающий зимний холод. От смущения не остается и следа, когда она одаривает их твердым взглядом. — Хорошо, что матушка не назвала меня Зюмрют, а то пришлось бы на скучные изумруды смотреть, — отвечает Фирузе, отвлекшись от стойки с украшениями. — А вот и та Фирузе, которую я помню. Ты за словом в карман не полезешь, да, дочка? — Посмеивается ювелир.       Фирузе лишь молча кивает. — Господин Атеш хотел купить подарок матери. С камнем, который приносит здоровье и умиротворение. Помнится мне, ты часами могла рассказывать о свойствах камней и их силе. Не поможешь Атешу? — Предлагает Хакан Фирузе. — Что вы, мастер, вы сделаете это намного лучше, — тут же тушуется Фирузе, нервно сцепляя пальцы перед собой.       Атеш удивляется двойственности этой девушки. Мгновение назад она готова была заморозить их своим взглядом, а сейчас вновь стояла смущенная комплиментом Хакана. — Если уж мастер Хакан порекомендовал тебя, то я доверюсь ему. Для матушки мой вкус на драгоценности слишком простой, ей нравится что-то необычное и вычурное. Поможешь? — Просит Атеш, не отрывая взгляда от девушки.       Атеш вновь видит секундную борьбу на ее лице перед тем, как она сдается его просьбе. Она выпрямляется и поднимает голову, будто готовясь к битве. Но вместо этого Фирузе начинает ему лекцию о свойствах камней. И Атеш к своему удивлению слушает очень внимательно. Точнее — смотрит. На то, как блестят ее голубые глаза, вновь сияя теплом летнего моря и ясного неба; на то, как ее лицо каждой черточкой выражает энтузиазм; на то, как она жестикулирует, рассказывая ту или иную легенду об очередном минерале. Атеш смотрит и невольно улыбается тому, с какой страстью Фирузе излагала свои мысли.       Когда рассказ Фирузе доходит до аметистов, Атеш прислушивается внимательнее. Он вспоминает массивное кольцо матери с фиолетовым камнем, испещренным черными и серебристыми жилками. Мать часто носила его. А уж когда Фирузе сказала о том, что по легендам он способствует ясности ума и защищает разум, он делает выбор в его пользу. — Спасибо, Фирузе, — благодарит он ее, прерывая ее рассказ. — Думаю, аметист подойдет. — Хороший выбор. — Кивает Хакан. — Очень сильный оберег, еще и от сглаза защищает. — Госпожа Гюльфем — красивая женщина, и у нее явно есть завистники. Лишним не будет, — соглашается Фирузе. — А для себя ты что-нибудь выбрала, дочка? — Спрашивает Хакан.       Стыд запоздало накрывает Атеша за то, что он отвлек Фирузе от собственной покупки. — Да, мастер Хакан. — Она указывает пальцем на серебряное кольцо с бабочкой, крылья которой были сделаны из бирюзы. — Как раз к моей подвеске подойдут.       Атеш замечает на ее шее тонкую цепочку с подвеской в виде почти такой же бабочки. — Аллах-Аллах, ты до сих пор носишь её, — изумляется Хакан, подходя ближе, чтобы рассмотреть украшение. — Сколько же лет уже прошло? — Больше шести. Я ее купила у вас как раз перед переездом в Стамбул, помните? — Отвечает Фирузе. — Ты хорошо за ней ухаживала. — Одобрительно кивает Хакан. — Камень не потемнел и не потускнел. — Я всегда следовала вашим рекомендациям, мастер. Не слишком обильно пользовалась парфюмом, не мочила, не оставляла на солнце надолго. — Что ж, тогда с кольцом тебе о них напоминать не нужно. — Не нужно, мастер Хакан. — Я заплачу за кольцо, мастер. В благодарность за помощь с выбором подарка для матери, — вмешивается в их разговор.       Холод, которым его обдал взгляд Фирузе, почти заставил его съежиться. От тепла в ее глазах не осталось ни капли. Атеш почти жалеет о своих словах. — Не стоит, господин Атеш. — Фирузе выдавливает из себя фальшивую улыбку. — Первая консультация была бесплатной. Поэтому за свое кольцо я заплачу сама.       Фирузе достает из сумки кошелёк и протягивает деньги продавцу за стойкой, который кладет бархатную коробочку с кольцом в пакет и отдает его девушке. — Спасибо, мастер Хакан, за очередное пополнение в моей коллекции. Легкой работы. — Она бросает короткий взгляд на Атеша. — Хорошего дня, господин Атеш.       Фирузе уходит, оставляя Атеша наедине со странным сожалением. А сочувствующая улыбка мастера Хакана совсем не улучшает ситуацию.