Vampires Will Never Hurt You

Казуха не ожидал, что в его теле окажется столько крови. Более того, он и подумать не мог, что эта кровь в конце концов убьёт его. «Терпи, терпи, терпи» — повторял он, не отрывая взгляд от шприца в руках медсестры. Та поставила колбу до верху наполненную алым и взялась за вторую. Здесь ему пришлось стиснуть зубы. «Пиздец, у меня рак» — думал Казуха, и — «Возможно я умру» Глава I: Шоссе в никуда. Машина вильнула на повороте и понеслась дальше — вперёд к городу. Скрипнули мокрые шины. Казуха уткнулся лбом в холодное стекло машины и принялся считать: «Один, два… три… четыре» — шептал он, чувствуя мерное гудение мотора. Счёт его успокаивал, помогал взять хоть какой-то контроль над жизнью, когда всё катится за черту. Когда ты далеко не в порядке. — Говори дорогу, — приказал отец, вновь притормаживая на туманном перекрёстке, — Мне долго ждать? Казуха оторвал щёку от стекла и зашелестел картой. — Направо, а потом налево, — он подавил зевок. Машина набрала скорость и понеслась дальше. Сгущались сумерки. Теперь путь лежал по узкой неосвещённой дороге. Тут и там мелькали тёмные фигуры деревьев. Помигивали жёлтые фары авто. Отец внимательно смотрел за дорогой, и редкие фонари отражались в стёклах его очков. Казуха хотел задремать, но ему вновь не удалось сделать это. Внезапно на дороге возник странный бугор. — Чёрт! — выругался отец, резко затормозив и выкрутив руль. Их сильно тряхнуло вперёд. «Блять» — Казуха чуть не сказал это вслух. Машина остановилась. — Что там? — Не могу понять, — мужчина выглянул в окно, тщетно пытаясь разглядеть предмет под колёсами, — Подожди, я выйду. Что-то мешает проехать. Сиди на месте. Казуха апатично кивнул, переводя взгляд на узловатые стволы деревьев. Их крючковатые ветви так и норовили впиться в лобовое стекло машины. Это одновременно и пугало, и манило его. Внезапно ему показалось, что за кустами кто-то есть. Казуха сам не мог объяснить это чувство, но кончиками пальцев парень ощущал чужое дыхание. Нечто за кустами было вполне живым. Нечто, похожее на гротескную фигуру человека. Угловатое… непропорциональное… Казуха потянулся к дверце машины, дёрнул, но та оказалась закрыта. Он не был готов сдаваться, так что через несколько минут замок всё же поддался. Прохлада ударила по лицу, Казуха выбрался из авто, но силуэта уже не было. Он исчез, оставив за собой лишь покачивающиеся ветки калины. — Сын! Думаю здесь понадобится твоя помощь! — позвал Кагехару. «При лейкемии вполне закономерны лёгкие помутнения сознания» — Казуха вспомнил слова врача из Портленда, — «Пусть так», — подумал он, направляясь к отцу. Первое, с чем столкнулся Казуха — глаза. Стеклянные глаза, подёрнутые поволокой смерти. Животное определённо уже было мертво, но зачарованный этим безжизненным взглядом Каэдэхара присел на корточки и коснулся мохнатого носа. Странным бугром на дороге оказался совсем молодой лосёнок. Скорее всего он перебегал дорогу и его сбила машина. — Чтобы сбить лося нужна тяжёлая машина, — заметил отец, поднимаясь на ноги, — Потащили? — мужчина опёрся сапогом о тушу животного и слегка пнул её, — Давай–давай! Видишь? Он не большой. — Да! — опомнился Казуха. Он зажмурил глаза, а потом открыл их. Перед собой Казуха видел лишь полчища мух и стеклянные глаза мёртвого хозяина леса. Они с отцом берут его за ветвистые рога и отвозят на обочину. По асфальту тянется грязный след, в свете фар и не различишь кровь ли это. Временами Казуха оглядывался на лес, но ничего не видел. За то хорошо был виден сам. Из глубокой чащи за парнем следила тьма.

***

Тьма пряталась и в каждом квадрате клетчатого пола закусочной. «Закусочная на углу» — так называют эту кафешку в городе. Музыкальный автомат, маленькая библиотека (состоящая из одной полки книг), стулья, обитые красной тканью, и чертовски хороший кофе! Время было за полночь. Заведение закрыто, но персонал всё ещё занимался уборкой. Скарамуш кинул мокрую тряпку в рукомойник и завис, глядя на стекающие по раковине капли. Тяжело… Он собрался с силами, сделал глубокий вдох и закрыл глаза, пытаясь опознать чувство, что преследовало его весь день. — Точно, — хрипло выдохнул он. Это был недотрах. Скарамуш слишком долго не ходил на тусовки и последнее время занимался лишь работой и… отстаиванием личных границ. Его мать капала ему на мозги, а мачеха лишь поддакивала ей. И так всё неделю. Даже две! Две недели Скарамуш слушал комментарии о том, что он никчёмный и никогда не сможет быть самостоятельным, а уж тем более — жить отдельно. Столько ругани, а ведь парень всего лишь заговорил о переезде. Он слишком долго прожил в семьёй. — Всё ещё обижаешься? — послышалось со стороны, — Что тебя опять не устраивает? — спросила Яэ. — В данный момент — твоя улыбка, — парировал Скарамуш. «Ничего никогда не бывает просто так, а улыбка мачехи — тем более». Его глаза слепили неестественно белые зубы, обрамлённые алой рамкой губ. — Извини, — сказала женщина, копаясь в сумке, — Надеюсь ты не держишь на нас зла, — на столик упала пачка Lucky Strike. — Я не держу на вас зла, я просто не понимаю почему я не могу переехать, — ответил Скарамуш. Он взял сигарету в пальцы и от нервов принялся вертеть её. — Потому что этот вопрос закрыт. — Нет?! — Да, — Яэ посмотрела ему в глаза, — Эи будет волноваться. — Эи не маленькая, как-нибудь разберётся! — возмутился парень. — Сейчас это опасно, — Мико пожала плечами, а потом заискивающе взяла его руку. Холодные пальцы коснулись грубых байкерских перчаток, — Вопрос закрыт, — прошептала женщина, — Ты меня понял? — Да, — хмыкнул Скарамуш. У него не оставалось сил на ругань. Хотелось развеяться в алкоголе или сексе, а ещё лучше — заснуть. Он подкурил ночную сигарету и затянулся ей, вместе с дымом выдыхая злобу. За окном проехала машина.

***

Иногда Казуха злился. С течением времени это происходило всё чаще. Были конкретные вещи, которые ему не нравились, и сейчас они повторялись с завидной регулярностью. Начнём с того, что отец никогда не делал ему поблажек. Более — никто никогда не делал ему поблажек. Казуха всегда играл по правилам, был сильным, справлялся с проблемами и прочее. Он никого не интересовал. И помогать ему тоже никто не хотел. Но стоило врачу вписать в мед. карточку «острый миелобластный лейкоз», как жизнь Казухи начала неумолимо меняться. Он резко стал нужным. Все норовили ему помочь. И помощь эта не радовала. Каэдэхаре не нравилось, что к нему начали относиться как к немощному, больному человеку, который не может позаботиться о себе сам. На фоне его в общем-то хорошего самочувствия (если не считать апатии, частых обмороков и отсутствия аппетита) это выглядело совсем уж абсурдно. Он может сам донести сумку до класса. Он сам разберётся с учёбой. Не нужно повторять фразу несколько раз, он услышал её с первого. Казуха не стеклянный, он не развалится от малейшего дуновения ветра. Блять! Казуха жил в таком состоянии очень долго и наверное поживёт ещё. Последнее время его окружают слухи, множество слухов, которые так любят маленькие города. На утро в школе к Казухе подходит больше двадцати людей. За всю свою жизнь он не получал столько внимания. Похоже теперь каждый считает своим долгом сказать: «Крепись», «Рак лечится» и «Мне очень жаль». Даже главный уёбок школы Чайльд не задевает его, молча потупив взгляд при встрече. Казуха приходит всего на пять уроков и все пять учителей просят его на пару слов. «Как себя чувствуешь?» — спрашивает миссис Смит, — «Главное сейчас здоровье» — говорит миссис Джонсон, — «Алгебру ты ещё выучишь» — продолжает Уильям, — «Выздоравливай!» Звучит со всех сторон. Сегодня все с ним обманчиво добры, но Казуха продолжает вести себя настороженно. Стоит ему зайти в класс, как одноклассники замолкают, молча изучая парня взглядом. Наверное им должно быть стыдно, но в глубине души Казуха чувствует, что заслужил всё, что с ним произошло. Одна девочка на три или четыре года младше Каэдэхары приносит ему две гвоздики. — Я ещё не умер, а меня уже хоронят, — жалуется он Хейдзо на обеденном перерыве, потягивая клубничное молоко, — Наверное ждут не дождутся, когда на мой шкафчик можно будет повесить траурный венок. — И поставить свечи, — добавляет Сиканоин, — Знаешь… не обычные из церкви, а в баночках и химозным ароматом. Ты бы какой выбрал? — У тебя много вариантов? — усмехнулся Казуха. — Ну как «много»? Есть с черникой, малиной, женьшенем, с травами… — начал перечислять Хейдзо, — с лимоном, с лимоном и мёдом, с имбирем и мёдом, с имбирем без мёда… Из-за «элитного» столика спортсменов послышался смех. Казуха повернул голову (ему всегда казалось, что смеются над ним) и с удивлением понял, что Чайльд сегодня один. Вернее не один, он как всегда в окружении своих задиристых друзей, но рядом с ними нет Люмин. И это было действительно странно. Поискав девушку глазами Каэдэхара заметил, что она вовсе устроилась в противоположном конце столовой. Встретившись с ней взглядом, парень в миг опустил глаза. — Ваниль с миндалём, — тем временем Хейдзо продолжал список, — «белый трюфель», черника с ромашкой, ваниль и орехи, на сон грядущий… Эй, куда ты смотришь? Я же серьёзно говорю! — Оу… — Казуха поднял глаза, — Круто… Что с ними? — уже тише спрашивает он, кивая в сторону, —Они типо расстались? — Э… — Хейдзо зависает, — Наверное можно сказать и так. Честно? Я не знаю! Чайльд и Люмин не общаются с прошлой недели, хотя… — он на секунду задумался, — Я думаю да, они расстались. — А не знаешь почему? — сразу спросил Казуха. Это было правда интересно. Люмин и Чайльд встречались с класса девятого. И несмотря на грубый характер последнего их пара казалась милой. Иногда даже трогательной. — Говорят Люмин заебалась от отношений с абьюзером. Я бы тоже заебался, если бы мой парень читал мои переписки. — А он читал? — Откуда мне знать? Так говорят, — Хейдзо пожал плечами, — Но никаких официальных заявлений не было. Возможно они просто поругались… — Ладно… — тихо сказал Казуха, — Что я ещё пропустил? Хейдзо заметно оживился. — Очень много, очень! Мой проект одобрили! — Какой? — к своему стыду Казуха вообще не мог вспомнить что за проект. — Тот, который ты, между прочим, назвал нереалистичным… — Вампиры?... — Бери выше. — Э… Короли вампиров? — Хорошая попытка, Казуха Каэдэхара, — Хейдзо цокнул языком, широко улыбнувшись — Это школьная работа про физиологию вампиров. Вампиры с точки зрения химии и биологии, правда круто? — Оу… Серьёзно? — Казуха был искренне удивлён. Хейдзо грезил идеей вампиров ещё с прошлого месяца, однако никто из учителей не хотел заниматься этой темой. Проблем добавляло ещё то, что Сиканоин наотрез отказался изучать вампиров в контексте кино или литературы. — Оу… — повторил Казуха, — Даже так? — Конечно, — с ноткой торжества ответил Хейдзо, — Учитель биологии считает меня очень талантливым учеником. У меня полно наработок по этой теме! Хочешь посмотреть? — Ты ещё спрашиваешь. — У меня там столько всего, — парень уже потянулся к рюкзаку, но тут его взгляд резко стал серьёзным, — Какой сейчас урок? — Будет шестой. — О чёрт! — Хейдзо вмиг изменился в лице, — У меня как раз биология, я должен показать их учителю прямо сейчас. — Ладно, — Казуха пожал плечами, — Бежишь? — Бегу, — кинул Хейдзо, поднимаясь из-за стола, — Встретимся после уроков. — Ага… — тихо ответил Каэдэхара, но друг уже не слышал его. Без него в столовой стало заметно тише. Казуха медленно поднялся (хотя у него всё равно закружилась голова) и побрёл к шкафчику. Утренний ажиотаж немного поутих и теперь на него просто не обращали внимания. В коридоре парень набрал код от шкафчика, чтобы достать учебник по английскому, но сразу застыл. К ногам, медленно кружась, опустился маленький свёрнутый лист. Казуха поднял его. Честно говоря, он не помнил, чтобы клал что-то подобное в свои вещи. Оглянувшись по сторонам, Каэдэхара недолго думая развернул послание. Аккуратным, явно женским почерком значилось: «Встретимся после шестого урока рядом с курилкой. Приходи один. Л.» и сердечко… Казуха снова посмотрел по сторонам, это вполне могла быть шутка, команда по футболу часто занималась подобным, позвать парня на фальшивое свидание было вполне в их духе. Но сейчас никто не смешил резко выпрыгнуть из-за угла со диким «Смотрите! Повёлся!». Все занимались своими делами, кто-то так же рылся в своём шкафчике, пара девчонок обсуждала молодого учителя искусств, парень помладше качал головой в такт песне, сидя прямо на полу. Им всем было плевать на Казуху Каэдэхару, да и Казухе на них тоже. Перечитав записку ещё раз, он сунул её в карман и со звонком отправился в кабинет.