Учитель танцев

Маленькая ладонь покорно лежит сверху тонкой и изящной кисти опытного танцора. Ноги немного путают фигуры и юный ученик вечно спотыкается о собственные ноги. Сделав очередное безупречное па, наставник резко прерывает движение, вслед за чем неумелый его подопечный совсем не элегантно теряет остатки равновесия и почти не падает, если бы не предусмотрительно подставленная рука учителя. — Шицзунь, — с ноткой благодарности выдыхает младший, цепляясь за руки своего учителя, слегка сминая рукава его светлого пиджака. Его шизцунь на такое лишь головой качает. Улыбка не трогает тонких уст, сжатых до одной линии недовольства успехами его подопечного. — Бинхэ, неужели ты позволишь даме вести себя так же, как это делает твой учитель? До рождественского бала осталось не так много времени, а ты всё еще не научился вести в танце, — сетует мужчина, слегка нахмурив свои безупречные, как и всё, что составляет часть его образа, брови. — Но я не хочу танцевать с дамой, — возмущается мальчик, глядя на старшего с долей обиды в ясных, будто отражения звёзд в холодном бездонном озере, глазах. — Я хочу танцевать со своим шизцунем. Мужчина едва заметно морщится на подобного рода проявление внимания. Нет, он уже смирился с тем, что этот ученик выбрал себе учителя и ничто не способно заставить его изменить этот выбор, но порой юный Ло становится слишком навязчивым. — Однако ты не сможешь всегда танцевать со мной, — резонно замечает старший. - В стенах нашей школы ты и правда отчасти свободен. Однако в обществе могут неправильно понять поведение подобного рода. Ты хотел бы опозорить своего учителя? Такова твоя благодарность, Ло Бинхэ? Бинхэ прекрасно знаком с характером своего наставника, даже лучше чем некоторые. В конце концов, в один из дней именно Шэнь Цинцю оказался тем, кто подобрал безродного сиротку с улицы, подарив ему и крышу над головой, и возможность достойное образование получить. Конечно, Бинхэ был благодарен за заботу и невероятное терпение. Только вот порой его благодарность переходила все мыслимые границы, грозя перерасти во что-то большее. Однако… Бинхэ было всего четырнадцать лет, и он совершенно не мог понять, что может быть зазорного в том, чтобы танцевать со своим учителем, когда он в самом деле не находил более идеального партнера в любом занятии, начиная от фехтования, а заканчивая всё теми же бальными танцами. Несомненно, у общества были свои какие-то загадочные и непостижимые мнения на этот счёт — куда уж этому глупому Ло постичь суть этих правил? — Этот недостойный ученик приносит свои извинения. Мастер может наказать этого ничтожного, — упав на колени, начинает он отбивать поклоны в уже привычном для себя формате. С его шизцунем можно только так: признавать вину сразу, выявляя полную готовность принять любое наказание. Жестоко? Несомненно. Однако в то же время Бинхэ прекрасно знал, что более справедливого человека, чем Шэнь Цинцю вряд ли можно сыскать на всём белом свете. Учитель лишь головой качает на жест покаяния со стороны ученика. — Встань, Бинхэ. Мальчик покорно встаёт с колен, не смея однако поднять головы. — Упрямый, тебе придётся танцевать с дамой, потому что такие порядки в этом обществе, а не потому, что твой шицзунь сам горит желанием непременно найти тебе подружку на ближайшие… недели три, - не без доли иронии заканчивает свой короткий монолог Шэнь Цинцю. — А пока что… твоей дамой побудет учитель. Негоже будет уронить лицо всей школы Цанцюн из-за такой безделицы. Взмах руки, и струящиеся ткани бального платья сменяют светлую строгость костюма. Это тот же оттенок цин, но смена покроя придает всему одеянию больше воздушности и чего-то неземного (да и сам учитель нередко кажется этому Ло небожителем, спустившимся с небес). Сменить амплуа безупречного мужчины на образ прекрасной девы для шизцуня, наверное, не сложнее, чем сменить веер, кои у него десятками (а может, сотнями) хранятся в ящике стола. Он остается недостижимым идеалом в любом случае, и если бы была таковая возможность, Бинхэ бы не отказался провести целую вечность, преклонив колени перед этим божеством. На самом деле, нет ничего сложного в том, чтобы вести женщину в танце, просто… просто куда приятней отдаваться власти шизцуня, не так ли? Бинхэ нравится быть покорным, особенно если тот, кому он хранит свою покорность является его учителем. Новое обличье Шэнь Цинцю словно расставляет всё на свои места, и новое желание охватывает Бинхэ всецело и полностью - желание защитить. В самом деле, до чего же хрупок и раним его учитель в своем новом образе. Ло Бинхэ никогда не останавливал своего взгляда на девушках, искренне не понимая тех юношей, которые влюблялись и даже признания какие-то делали, вместо этого предпочитая хранить верность своим чувствам, всецело отдаваясь почти слепому обожанию и обожествлению собственного учителя, но теперь… Теперь перед ним стояла девушка, на вид немногим старше его и уж точно не намного превосходящая его в росте. Тёплое «шицзе» оседало не произнесенное на кончике его языка, а взгляды проходили пересмотрение. — Шицзунь, — вместо этого восторженно прошептал Ло Бинхэ, на что Шэнь Цинцю лишь глаза закатил, щелчком пальцев заставляя музыку снова заиграть возобновляя прерывисто дрожащее движение иглы по пластинке, вращающейся в стареньком граммофоне. С благоговением и трепетом положив ладонь на тонкую талию, Бинхэ повёл танец.