Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Повседневность
Психология
Романтика
Флафф
AU
Hurt/Comfort
Развитие отношений
Слоуберн
Отношения втайне
Студенты
Упоминания наркотиков
Упоминания алкоголя
Юмор
Отрицание чувств
Би-персонажи
Здоровые отношения
Songfic
Дружба
Воспоминания
Музыканты
От друзей к возлюбленным
Упоминания курения
НапиСанта
Переписки и чаты (стилизация)
Трудные отношения с родителями
Преподаватель/Обучающийся
Тайная личность
Тренировки / Обучение
Знакомый незнакомец
Описание
"— Влюбиться? Это как... Когда слушаешь музыку, играющую в другой комнате, и ты подпеваешь, потому что действительно любишь эту песню. Потом дверь закрывается, и ты больше не слышишь музыку, но продолжаешь петь. И потом, неважно сколько времени прошло, ты опять слышишь музыку, и по прежнему попадаешь в такт."
Примечания
❤️🔥💐Страница художника:
https://www.instagram.com/vellncy/?utm_source=ig_web_button_share_sheet&igshid=OGQ5ZDc2ODk2ZA==
🖤🤍Тг-канал со спойлерами, артами в хорошем качестве, дополнительной информацией и прочими плюшками☺
https://t.me/skzgirlsclub
🎶Плейлист к фф🎶 :
https://open.spotify.com/playlist/1zmNvTrxvs50EtTtGwoddf?si=6418fac635b24493
P.S Пополняется
With each other we glow
25 декабря 2024, 04:40
— Крис, помоги мне повесить гирлянду!
— Даюн, а ну быстро спустись со стремянки, я сам всё сделаю. И не надо пытаться качаться на ней, как на качели!
Лучезарная рыжеволосая девушка восседала на верхушке шаткой двухметровой стремянки. Её огненные волосы мерцали в мягком свете гирлянд, будто языки пламени, играющие на ветру. Сама же девушка была обвешана с ног до головы блестящей мишурой и серебристым дождиком, который, судя по всему, она стащила из картонной коробки с ёлочными игрушками, недавно принесённой её другом из пыльной кладовки. Мишура мягко струилась по её плечам, путаясь в огненных локонах, а дождик играл на свету, словно тысячи маленьких снежинок.
Внизу, обеспокоенно наблюдая за её балансирующими движениями, стоял Крис. Увидев, как стремянка начала угрожающе раскачиваться, он бросился к ней, чтобы девушка не завалилась вместе с ней на пол и не повредила себе что-нибудь. Его сильные руки уверенно обхватили девушку в тот самый момент, когда она начала терять равновесие. Девушка же только рассмеялась, и её смех наполнил комнату, как звон рождественских колокольчиков. Сорвав с себя одну из длинных лент серебристого дождика, она с шутливой грацией набросила её на плечи Криса.
— Не хватает только белой бороды и красной шубы. Тебе бы прекрасно подошла бы роль русского Деда-мороза.
— Не надо советовать ему ничего, связанного с шубами! Его и так не заставишь одеться, а вид шубы на голое тело заставит вытечь глаза всех присутствующих в этом доме.
— Бин, ты так бесишься только потому, что у тебя нет такого хорошенького и подкаченного тела, как у нашего волчонка.
— Так всё, безобразница. Никаких тебе шуб и никаких стремянок, тем более. Побереги моё здоровье. И побудь хорошей девочкой хотя бы до конца праздников, если не хочешь, чтобы я упаковал всё это обратно в коробку и закрыл в кладовой на ключ.
— Обещаю вести себя хорошо и выполнять ваши поручения!
— Очень хорошо. Я купил бумагу, которую ты просила, и оставил её на кофейном столике. Можешь сходить и посмотреть.
— Я знала, что на тебя можно положиться!
Девушка выскользнула из его объятий и, смеясь, побежала к гостевому дивану. Но перед этим она едва заметно наклонилась к не успевшему ничего осознать другу и коснулась своими тёплыми губами его щеки, оставив там лёгкий поцелуй. И пока Крис так и застыл на месте с гирляндой в руках, девушка игриво обернулась, и её пальчик указал на его подбородок, призывая сомкнуть широко раскрывшейся из-за шока рот юноши. Тот, ещё больше смутившись, рефлекторно сделал это. Её яркие глаза, блестящие от смеха, встретились с его, и в них было что-то такое, что обезоруживало даже самые трезвые мысли.
Девушка вновь рассмеялась, на этот раз закусив нижнюю губу, будто пытаясь подавить всплеск своих эмоций. Но для неё это было невыполнимой задачей. Даюн всегда жила на контрастах. Её радость была бурной, яркой, как солнечный свет в разгар летнего дня, а грусть — тяжёлой и подавляющей, будто тёмное зимнее небо перед бурей. Когда она грустила, всё вокруг, казалось, замирало, и все вокруг сразу чувствовали себя паршиво, пытаясь хоть немного поднять девушке настроение. В такие дни она становилась тенью самой себя, погружаясь в молчание, а её глаза, обычно сверкающие как искры, теряли блеск, и из них пропадал огонёк жизненной энергии, что не на шутку пугало окружающих. Но в те моменты, когда беззаботная радость и детское счастье так бурно вырывалось из её тела наружу, были не менее настораживающими для окружающих. Крис часто говорил ей, что любит её улыбку. Эта улыбка и правда была для него как луч света, который можно найти даже в самые мрачные дни. Но вместе с этим он и не раз говорил, что начинает серьёзно беспокоиться о благополучии девушки в такие моменты, когда она, словно заведённая игрушка, начинала кружиться из стороны в сторону, погружалась в поток дел, который порой казался беспорядочным и хаотичным. Даюн могла без раздумий взяться за выполнение всяких домашних обязанностей, даже тех, которые были сопряжены с серьёзным риском.
Всего неделю назад, когда группа закончила запись новой песни, которую Крис и Чанбин довели до совершенства своим вниманием к мельчайшим деталям, Даюн, не скрывая радости, включила её на всю громкость. Мелодия, заполненная мощными аккордами и энергичным гитарным проигрышем, мгновенно заполнила их дом. Девушка, как всегда, не смогла удержаться от того, чтобы начать подпевать. Но на этом её энтузиазм не закончился. Она начала пританцовывать, двигаясь в такт музыке, и в очередной раз решив, что она всё успеет и всё может, отправилась чистить снег с крыши. В этом была вся Даюн. Её эмоции буквально выплёскивались наружу, увлекая её за собой, туда, где она порой забывала о здравом смысле. Её движения на крыше выглядели как смесь танца и акробатических трюков, но, к сожалению, координация уступала энергии. В какой-то момент, скользнув на заледенелом участке, она едва не рухнула вниз, потеряв равновесие.
Тогда, как и все разы до и после этого, к маленькому рыжему бедствию пришёл на помощь Крис, который, находясь внутри дома, сперва не придал значения её активности: громкий голос девушки был обычным фоном их повседневной жизни. Но когда он вдруг стал тише и приглушённее, его настороженность мгновенно возросла. Он знал, что Даюн способна на неожиданные поступки, и тишина редко означала что-то хорошее. Спешно выбежав на улицу, он обнаружил её наверху крыши, всё ещё ухахатывающуюся от собственного скользкого приключения. Она сидела на краю, обхватив руками колени и весело болтая ногами, будто забыв, что минутой ранее могла оказаться на земле далеко не самым безопасным образом. Взгляд её ярких глаз искрился радостью и слегка дразнил обеспокоенного Криса, который в этот момент не знал, как реагировать, ругаться или радоваться, что всё обошлось. Его лицо невольно стало серьёзным, почти суровым, что, разумеется, вызвало у девушки ещё больший прилив смеха. Такая реакция была вполне в её духе. Её беззаботное веселье редко поддавалось логике, и порой ей удавалось обернуть даже самые напряжённые ситуации в свою пользу.
Они жили в этом доме всемером, словно большая, хоть и не совсем обычная семья. Когда-то эту идею предложил сам Крис. Ему давно хотелось вдохнуть жизнь в заброшенное родовое поместье, оставленное его уехавшими за границу родственниками. Мысль о том, чтобы жить одному на окраине города, окружённому лишь тишиной и редкими звуками леса, казалась ему невыносимо унылой. Поэтому он собрал вокруг себя тех, кто, как и он, искал нечто большее, чем просто крышу над головой. Дом, конечно, оказался далёк от идеала. Построенный много десятилетий назад, он хранил в себе следы времени. Но, несмотря на все свои недостатки, он имел какую-то особую притягательность. В нём было тепло, которое, казалось, можно было ощутить, едва переступив порог. Он приглянулся каждому из них, пусть и потребовал приличных вложений и усилий, чтобы превратить его из ветшающей постройки в место, которое можно было назвать домом. Обстоятельства, при которых каждый из них оказался на пороге этого дома, были далёкими от радостных. Жизнь потрепала их каждого по-своему: кто-то бежал от прошлого, кто-то пытался начать с нуля, а кто-то просто искал тихую гавань, где можно было бы спрятаться от бурь, бушующих в жизни. Но, переступая порог дома, они обрели нечто большее, чем просто кров. Они нашли друг в друге опору и, что важнее всего, веру в то, что их будущее будет лучше, чем прошлое, которое они оставили за спиной.
Поэтому, несмотря на все неудобства, всем пришлось смириться с особенностями этого совместного быта. Пространства было мало: сто квадратных метров на семерых. Уединение в этом доме стало почти мифическим понятием, о нём можно было только мечтать, но никак не заполучить. Спали они чуть ли не на головах друг у друга, и даже ванная комната, единственная на всех, всегда напоминала о том, что здесь каждый миг общий. За её дверью неизменно выстраивалась очередь, и каждый из стоящих за дверью находил способ выразить своё нетерпение, будь то громкий стук, нервное покашливание или привычная перепалка на тему того, кто из них самый долгий. И всё же, несмотря на это, дом был живым. В его стенах, казалось, всегда звучали голоса: смех, обсуждения, ссоры из-за разбросанных вещей или забытых обязанностей. Пусть они могли ругаться чуть ли не по десять раз на дню, всё это казалось лишь шумным аккомпанементом к их настоящей дружбе. Дом был тесным, временами невыносимо шумным, но в нём было тепло. Не то, которое исходило от батарей, а то, что создавали они сами. Каждый, кто переступал порог этой маленькой неприметной постройки на границе города и густого непроглядного леса, становился частью чего-то большего. Здесь не было чужих, лишь люди, которые, вне зависимости от своих прошлых историй, находили общий язык, искали поддержку друг в друге и превращались в часть их растущей взбалмошной семьи.
***
Даюн сегодня была в особенно приподнятом настроении. Её радостное пение рождественских мелодий, звучавшее то громче, то тише, разливалось по всему дому, как запах пряностей с кухни. Девушка то и дело кружилась в танце, двигаясь из комнаты в комнату, будто стараясь наполнить каждое пространство своим воодушевлением. Она напевала мелодии под нос, пританцовывая, и, конечно, неизменно мельтешила на кухне, где Чанбин, сосредоточенный и невозмутимый, вот уже несколько часов занимался готовкой. Он не разделял её беззаботной энергии. Перед ним стоял список блюд, которые нужно было приготовить, и каждый шаг требовал его внимания. Стол был уставлен нарезанными овощами, специями и бесчисленными банками и мисками. Даюн же, бесконечно суетясь, то заглядывала в кастрюли, то поправляла салфетки, случайно смахивая то полотенце, то ложку, и своей неуемной активностью лишь отвлекала его. Остальной дом на удивление был тихим. Ребята уехали в город докупать всё необходимое для праздника, следуя составленному Даюн списку, оставив их в троём. И пускай Крис и Чанбин, оставшиеся дома, наслаждались редким моментом спокойствия и тишины, который пришёл вместе с уходом шумных парней, не все, кто остались в доме, эту самую радость разделяли. После того, как все ушли, Крис и Чанбин тихо занялись своими делами, попросив девушку им не мешать и дождаться возвращения остальных, но Даюн было невыносимо скучно и одиноко. И её энергия начала заполнять пространство так же неотвратимо, как яркое зимнее солнце заполняет комнату через не зашторенные окна. Для неё день был очередным поводом создать атмосферу праздника и веселья, и ни тишина, ни чужая сосредоточенность не могли стать для неё преградой. Из неё буквально выплёскивалась энергия. Даюн, будто забыв о границах, не уставала мельтешить по дому, невозмутимо нарушая все попытки Чанбина сосредоточиться на приготовлении ужина. Она то и дело толкала его в плечо, забирала ингредиенты прямо из-под носа и с невинной улыбкой комментировала каждый его шаг. Её взгляд был полон ожидания, она жаждала какого-то взрыва эмоций, хоть малейшей реакции, хотя бы словесного укора. Но, к её огорчению, Чанбин продолжал игнорировать её шалости. И хотя Крис в который раз просил её проявить больше взрослости и перестать мешать Чанбину, чтобы тот смог спокойно готовить праздничный ужин, Даюн не могла справиться с собой. Она, конечно, могла бы послушаться и хоть немного успокоиться, но её радостное нетерпение было слишком сильным. Во-первых, она с трудом уговорила Криса, того самого вредного и всегда серьёзного старшего, разрешить им украсить дом к праздникам. Это было её маленькой победой, которую она держала при себе, и теперь она была полна решимости воплотить свою мечту в реальность. Всё вокруг неё было пропитано ощущением предвкушения праздника. Она носилась по дому, неустанно перебирая гирлянды, новогодние игрушки, мишуру, словно ища что-то особенное в каждой мелочи. Яркая разноцветная бумага, предназначенная для упаковки подарков, уже ждала своего часа. Она знала, что эти подарки могли бы показаться лишними, ненужными безделушками, которыми никто в реальной жизни не будет дорожить. Но для неё было важно не столько содержимое подарков, сколько сам процесс, моменты радости, смеха, когда друзья получают маленькие сюрпризы, сделанные с любовью. Будь то цветастый брелок, кружка с оленями или альбом с их самыми нелепыми фотографиями, из массы которых девушка отбирала только самые глупые ситуации и снимки, не несущие в себе никакой глубокой смысловой нагрузки. Но даже если с виду эти вещи могут ничего не значить, то сам процесс получения подарка, позитивные эмоции, смех и подколки остальных определённо стоят гораздо больше. Девушка хотела создать ещё одно незабываемое воспоминание, которое останется в её сердце и в сердцах её друзей. Для неё это было не просто стремление сделать праздник ярким. Она искренне верила, что такие моменты важны. Она хотела подарить своим близким ещё один драгоценный момент, который они будут вспоминать с улыбкой, даже когда жизнь будет идти своим чередом. И не только они семеро, но и ещё один человек, который сегодня станет новым пазлом в их строящейся счастливой картинке. И это было той самой второй причиной, которая заставляла её сердце биться быстрее, наполняла её душу ещё большим волнением и нетерпением. Она даже подготовила особенный подарок для этого человека, который, как она верила, должен стать важной частью их общих праздников. Она настаивала, чтобы все бережно относились к нему, холили и лелеяли до момента торжественного вручения в новогоднюю ночь вместе с остальными подарками. Сейчас подарок находился под присмотром Чанбина на кухне, а потому и Даюн захаживала туда с завидной регулярность, то и дело проверяя сохранность подарка и наказывая Чанбину быть более ответственным и внимательным. — Даюн, мне нужна твоя помощь. — Я тут. Девушка буквально влетела в гостиную на зов Криса. Чанбин, оставшийся на кухне, только и успел тихо выдохнуть с облегчением, наконец, получив возможность спокойно закончить с приготовлением мяса для праздничного стола. Тем временем сам Крис уже успел установить сам стол посреди их небольшой, но уютной гостиной. Деревянная поверхность, тщательно протёртая, как будто сверкала в мягком свете гирлянд, свисающих со стены. Стол выглядел слегка непропорциональным по отношению к комнате. Он был большим, рассчитанным на большую семью или компанию, но, несмотря на это, идеально вписался в атмосферу тепла и уюта, которая царила в их доме. Даюн, оглядываясь по сторонам, заметила несколько вскрытых коробок. Из них выглядывали наборы совершенно новой, ещё ни разу не использованной посуды. Тарелки с всевозможными узорами и сияющие бокалы переливались в свете гирлянд, словно приглашая взглянуть на них ближе. — Так ты работал на нескольких работах не потому, что собирался купить себе новое оборудование? Ты… — Я знаю, как ты любишь рождество и новый год. Нас много, для всех красивых тарелок и бокалов просто не хватило бы. Вот я и решил, что могу устроиться ещё на одну подработку. — То есть ты с самого начала не был против празднования!? Мог бы и сказать причину, почему столько упирался, я ведь могла тоже устроиться на подработку... Теперь я чувствую, что должна тебе, засранец! — С рождеством, лисичка. Вся суровость девушки мгновенно исчезала, стоило мягкой улыбке друга коснуться её души. Этот жест, простой и искренний, словно плед, укутывал её в ощущение спокойствия, уюта и бесконечной благодарности. Она не могла сдержать порыва и притянула его в крепкие объятия. Её губы растянулись в шаловливой улыбке, и она нарочно ущипнула его за бок, ожидая услышать что-то, кроме его заливистого смеха. Но вместо этого заразительный смех захватил и её саму. Она не смогла удержаться и начала глупо хихикать, наслаждаясь этой беззаботной минутой. Но всё изменилось, когда его руки ловко обхватили её запястья, поднимая их высоко над их головами. На мгновение их взгляды пересеклись. В этом коротком мгновении повисло ощущение недосказанности и чего-то неясного, что требовало действий или слов. Казалось, стоит лишь сделать шаг, протянуть руку, сказать что-то важное, но оба решили оставить этот момент таким, каким он был сейчас: хрупким, невесомым, но до боли настоящим. Чан тихо выдохнул, отпуская её руки, словно разрывая эту тонкую связь, чтобы дать ей пространство. Затем, будто бы совершенно забыв о только что случившемся, он подхватил тяжёлые коробки, стоявшие неподалёку, легко поднимая их с пола. Его спокойствие было настолько естественным, что девушка смогла расслабиться, вернувшись к более привычной, легкомысленной роли. Чан, будто угадывая её мысли, осторожно поставил коробки перед ней, позволяя рассмотреть их содержимое, чтобы ей не пришлось лишний раз наклоняться. Этот жест был лишён каких-либо слов, но в нём чувствовалась забота и внимание, которые он всегда умел выражать именно так, просто, без лишнего шума, но до глубины души искренне. — Я не знал, что именно может подойти, поэтому купил несколько вариантов. Выбирай то, что тебе больше понравится. — Ну и зачем ты так потратился?! Даже если бы это были обычные белые тарелки и стандартные стеклянные бокалы, которые ты урвал где-то за пол цены, это бы уже выглядело прекрасно. Важна не посуда и не еда, которая стоит на праздничном столе, а… — А люди, которые за этим столом сидят. Ты запомнила. — Конечно, я запомнила. Это была наша первая встреча. За кого ты меня вообще держишь? Пфф. Девушка угрюмо опустила взгляд, сосредоточившись на ковре, словно тот внезапно стал самым интересным объектом в комнате. Носок её тёплого зимнего тапочка в виде милой пушистой овечки нервно ковырял угол ковра. Она старалась не подавать вида, что весь этот разговор заставляет чувствовать несвойственную ей неловкость и какую-то странную нервозность, из-за чего смотреть другу в глаза становится задачей со звёздочкой. И она успешно эту задачу проваливает, когда Крис наклоняется ближе. Его лицо оказалось так близко, что она не смогла удержать взгляд, и их глаза встретились. Его широкий, искренний и тёплый взгляд, казалось, проникал в самую суть её мыслей, разрушая возведённые ею стены. Его губы растянулись в той самой дружеской и обезоруживающей улыбке, которая всегда умела успокаивать и напоминать, что ей можно быть самой собой. Он мягко и уверенно опустил свою большую ладонь на её голову, слегка растрепав рыжеватые пряди. — Дурочка. — Сам дурак. — Вы, два придурка, чем тут занимаетесь вместо того, чтобы накрывать на стол? — Бин, можешь закрыть глаза, вернуться на кухню и завидовать там, что с тобой никто не милуется. Правда, Даюн? — Ещё чего. Вы, несносная парочка голубков, только и делаете, что всем выносите мозг и знатно подъедаете мои нервные клетки изо дня в день, так что вам придётся терпеть моё присутствие столько, сколько я посчитаю нужным. — Ну хорошо, тогда пеняй сам на себя. — Так, а ну ка разошлись по разным сторонам. Один взял одну коробку в руки, другая другу и быстренько сервируем стол. Не отвлекаемся, не разговариваем, не бегаем по всему дому. Сервируем. Минут через пятнадцать мне будет нужна ваша помощь с сервировкой блюд на кухне, иначе я не отвечаю за то, как это всё будет выглядеть на столе. И доживёт ли оно до времени подачи. Чанбин возвращается на кухню, вытирая руки о полотенце и бросая быстрый взгляд в сторону гостиной, где Крис и Даюн уже погрузились в подготовку праздничного стола. Он, убедившись, что всё под контролем, вновь сосредотачивается на своих задачах, оставляя их наедине. Крис и Даюн же, едва сдерживая улыбки, начинают доставать тарелки, бокалы и столовые приборы из ярких и красочных упаковок. Каждый предмет утвари, сияющий новизной, кажется маленьким праздником сам по себе. Они осторожно размещают всё на столе, придирчиво выбирая идеальное место для каждого. Работа, конечно, не обходится без насмешливых переглядок в сторону кухни. Даюн каждый раз скрывает за ладонью тихий смех, когда их взгляды пересекаются, а Крис, пытаясь сохранить серьёзность, только усмехается краем губ. Наконец, закончив сервировку, они украшают стола несколькими ароматическими свечами. Они размещают их в нескольких точках стола, создавая мягкий и уютный свет, который заливает гостиную тёплым мерцанием. Свечи, пропитанные сладкими и тёплыми ароматами мандаринов, ванили и хвои, начинают распространять по комнате еле уловимый, но удивительно праздничный запах. Глядя на готовый стол, Крис и Даюн невольно замирают на мгновение, любуясь результатом своих усилий. В этой небольшой скромной гостиной теперь витала магия праздника, которую они создали своими руками. Трое друзей хлопотали на кухне, когда, наконец, вернулась оставшаяся половина их компании. Весь дом мгновенно наполнился звуками: скрипом открывшейся двери, приглушённым говором и нестройным гулом шагов, перемешанных с обрывками смеха. В воздухе тут же повисло ощущение того, что праздник стал ближе, словно с их возвращением прибыл и дух Рождества. Крис, отложив свою работу, направился к Даюн, чтобы помочь ей собрать её роскошные длинные волосы в аккуратный хвост. Его ловкие руки умело справились с задачей, зафиксировав яркие рыжие локоны так, чтобы ни один волосок не мешался. Это была не просто забота, но ещё и предосторожность: Чанбин, который целый день сражался на кухонном фронте, был на грани нервного срыва. Один случайно упавший рыжий волос в праздничное блюдо, и это могло бы стать последней каплей для его и без того истощённого терпения. Даже самый добродушный Чанбин мог превратиться в монстра, если его работа подвергалась угрозе. А убийство в рождественскую ночь у них не планировалось. Но, несмотря на оживление и радостную суету, которую внесли вернувшиеся ребята, Даюн не могла скрыть лёгкого разочарования. Та парочка, чьего появления она ждала с особым нетерпением, всё ещё не появлялась. Девушка успела обречённо вздохнуть и почти расстроиться, когда услышала звук открытия входной двери. Даюн мгновенно забыла обо всём остальном. Её глаза вспыхнули, плечи расправились, а лёгкая улыбка на губах мгновенно превратилась в яркий неподдельный восторг. Она сорвалась с места, стремительно устремившись к входу. Ни люди, ни мебель, стоявшие на её пути, не могли её остановить. Казалось, её энергия разлилась по дому, оставляя за собой лёгкий хаос: тут упал едва не свалившийся с полки какой-то справочник, там шатко покачнулся торшер, а один из ребят едва успел отступить, чтобы не быть сбитым с ног её стремительным порывом. Хотя в это и не было никакой необходимости, Даюн хотелось быть первой, кто увидит этих двоих вместе. — Малышка Юн, что за уродливый свитер с оленями на тебе? — Вообще-то тебя ждёт такой же. А ещё когда разуешься, чтобы одел зимние носки с ёлочками! Все остальные уже нарядились, один ты у нас как белая ворона. А зелёный тебе прекрасно подойдёт к твоим глазам! — О, думаю, что не в этот раз. — Ты что, опять сменил цвет линз?! Ну нет, зелёные идут тебе больше всего. — Ну, значит, эти прекрасные носочки подойдут кому-то другому. Держи, красавица, это тебе. — Я не красавица. Девушка с нетерпением пытается заглянуть за широкую спину друга, который словно нарочно заслонял ей обзор. Она приподнялась на носочки, чтобы хоть краем глаза увидеть того, кто стоял позади, и её глаза мгновенно загораются радостью, сверкая ярче новогодних огней, когда она замечает заснеженную макушку, покрытую белыми хлопьями, которые постепенно таяли от тепла, превращаясь в крошечные капельки. Молодой человек выглядел слегка растерянным. Он осматривался по сторонам и неловко переминался с ноги на ногу, держа в руках большой пакет, который не знал, куда мог пристроить. — Мишка! Джун, ты не говорил, что вместе с тобой придёт милый медвежонок Хо! — Не делай вид, будто ты ожидала увидеть кого-то другого. И на твоей улице бывает праздник, сестрёнка. Развлекайся. Соджун мгновенно исчез где-то в районе кухни, откуда тут же раздался раздражённый голос Чанбина, явно недовольного неожиданным вторжением. А вот Даюн, не теряя ни секунды, направилась к новому гостю, чтобы помочь ему освоиться в их шумной компании. Она легко перехватила из рук Минхо пакет, отметив про себя, что внутри явно что-то увесистое, но удержалась от соблазна заглянуть внутрь. Кто знает, что там могло лежать и для кого предназначаться. Пока Минхо разувался, девушка аккуратно повесила его пальто на вешалку, как всегда проявляя заботу даже в мелочах. Шарф и перчатки она отнесла к батарее, чтобы те быстрее согрелись и высохли от накопившейся снежной сырости. Когда Даюн вернулась в гостиную, то увидела, как юношу уже окружили оставшиеся до прихода на кухню Соджуна ребята. Крис, широко улыбаясь, крепко пожал руку слегка смущённому юноше, чей румянец стал ещё ярче от неловкой, но тёплой встречи. Остальные парни тут же завалили Минхо массой вопросов, не оставляя времени даже на короткий вдох. Они одновременно хлопали его по плечам, перешёптывались и смеялись, разряжая обстановку. Темы перескакивали с одной на другую: от того, как он добрался, до его предпочтений в алкоголе, причём каждый норовил вставить что-то своё. Даюн тоже хотела вставить и свои пять копеек, но её взгляд невольно упал на ноги Минхо. На них красовались те самые зелёные носки с ёлочками, которые она вручила Соджуну, но тот, разумеется, отказался их надевать, назвав слишком нелепыми. Это было так неожиданно, что Даюн чуть не рассмеялась, едва не выдав себя. Её плечи слегка затряслись от тихого смешка, который она подавила, спрятавшись за край своей руки и всё, что она могла сделать — это принести ещё один красный свитер, но с изображением довольного рыжего котёнка со светящимся круглым красным носом. — Я подумала, что тебе может понравиться. Джун говорил, что у тебя есть коты. — Ух ты. Это очень красиво, спасибо. А я могу забрать его… или это временно? — Это подарок. Я буду очень рада, если ты будешь его носить. Других и под дулом пистолета не заставишь надеть на себя их свитера. — Чего это ты наговариваешь? Я вообще-то был первым, кто надел твой свитер! — Ты сам сказал, что это только потому, что я на тебя обиделась бы в ином случае. Так что, Крис, учись, какая реакция на мои свитера должна быть у каждого из здесь присутствующего. Только мишка ценит мой труд по-настоящему. — Ты связала потрясающие свитера, позаботилась о нашем тепле и благополучии. Этот перекошенный волк очень милый. — Сам ты перекошенный! Вообще-то он улыбается. Минхо, скажи ему! — Хватит смущать нашего гостя. Минхо, проходи и располагайся за столом. Мы почти закончили с приготовлениями. — Спасибо за Ваше гостеприимство. — Что я говорил, на счёт обращений? — За твоё. Спасибо за твоё гостеприимство. Чан, бросив короткую улыбку в сторону Минхо, поспешил вернуться на кухню. Там, судя по доносящимся голосам, разгоралась нешуточная перепалка между Соджуном и Чанбином. Кроме того, нужно было вынести остаток приготовленных блюд на праздничный стол. Минхо же, несмотря на приглашения ребят присоединиться к разговору о современной рок-музыке, предпочёл занять место на самом краю стола. Он с лёгкой нерешительностью опустился на стул, стараясь не привлекать лишнего внимания. Канмин и Сонхун, казалось, даже не заметили его отказ. Они, словно в своём собственном мире, продолжали оживлённо обсуждать любимые группы, спорили о партиях на барабанах и бас-гитаре, которые сложнее и интереснее всего исполнять вживую. А вот Хёнсу, тихий и наблюдательный по своей натуре, сразу отметил необычное поведение новенького. Его внимательный взгляд скользнул через весь стол, чтобы задержаться на фигуре Минхо. Однако долго находиться в одиночестве тому не пришлось. Даюн, заметив, что Минхо остался один, буквально пулей сорвалась с места. Она не могла позволить, чтобы новенький чувствовал себя неуютно в их доме, и ей казалось, что её компания как раз могла помочь новенькому освоиться и привыкнуть к остальным. А ещё она обязательно пропишет Соджуну несколько смачных затрещин, когда праздник закончится, за то, что тот оставил Минхо одного, а сам убежал на кухню. — Ты сказал, что любишь кофе. Я сделала тебе чашечку. Ты точно уверен, что не будешь пить даже шампанское? — Мне не нравится вкус алкоголя. Спасибо за кофе, Даюн. Это очень мило с твоей стороны. — Ой, да брось, это мелочи. Ты точно не хочешь что-нибудь к кофе? У нас есть разные сладости. — Спасибо, не нужно. Мне и так неловко, что я пришёл на всё готовое. — И ничего это не на готовое. Если бы не ты, я бы так и не смогла заставить хоть кого-то из них оторвать свои задницы от дивана и хоть что-то сделать по дому. А так и праздничный ужин готов, и дом чистый и украшенный, и с тобой наконец-то можно спокойно пообщаться без помех в виде Соджуна, который только и делал, что прятал тебя от нас. Минхо неловко улыбается, перебирая свои пальцы из-за оставшейся, но уже значительно уменьшившейся тревожности. То ли аромат и вкус свежезаваренного кофе его так успокаивал, то ли это всё заслуга лучезарной девушки. — Ты правда связала каждый свитер самостоятельно? Наверное, на это ушла уйма времени. — На самом деле нет. Обычно мне нечем заниматься, пока остальные репетируют. Они говорят, что уйдут всего на пару часов, но, как правило, возвращаются они не раньше, чем часов через шесть. Так что я нашла, чем занимать себя, пока никого нет дома. — Тебе, наверное, очень одиноко в такие моменты. Даюн вздрагивает, словно слова Минхо могли её обжечь. На мгновение она цепенеет, будто потеряла способность двигаться, а глаза её блестят напряжением, которое она старается спрятать. И Минхо, едва заметив эту реакцию, тоже замирает. Ему кажется, что он сказал что-то не то, нарушил какой-то неписаный барьер, о существовании которого даже не подозревал. Однако девушка быстро берёт себя в руки. Её губы изгибаются в улыбке, яркой, но чуть натянутой, словно маска, которую она торопливо водружает на своё лицо, чтобы не дать окружающим увидеть больше, чем им позволено. Слова Минхо не просто задели её. В них была та самая правда, от которой она давно бежала, заполняя свою жизнь людьми, домашними заботами и массой увлечений, которые ни к чему, в сущности, не вели её жизнь. Все её увлечения, яркие, но недолговечные, были лишь попыткой заглушить пустоту, которую она боялась увидеть, если остановится хотя бы на миг. Минхо, возможно, первый человек в её жизни, кто, пусть и случайно, копнул глубже и увидел то, что даже она сама старательно игнорировала. Даюн протягивает ему руку, чуть подрагивающую от едва сдерживаемого волнения. Минхо переводит взгляд с её ладони на лицо девушки и обратно, не понимая, что означал этот жест. На миг он колеблется, но затем осторожно протягивает свою руку в ответ. Их пальцы соприкасаются, и Минхо слегка, почти боязливо сжимает её ладонь. — Надеюсь, мы станем хорошими друзьями и с этого момента никогда не будем одиноки. — На самом деле я тоже приготовил кое-что для каждого из вас. И для тебя тоже, Даюн. — Ты принёс подарки? Не стоило... Я же говорила Соджуну, чтобы он не напрягал тебя такими глупостями. — Соджун говорил. Но я не хотел приходить с пустыми руками. Даюн провожает Минхо взглядом, пока он направляется к оставленному у входа пакету. Её глаза искрятся неподдельным интересом, и она даже слегка привстаёт, чтобы лучше видеть, как он расправляется с застёжкой и начинает аккуратно вынимать из пакета коробочки, каждая из которых завёрнута в яркую разноцветную бумагу. На коробочках красивым почерком выведены имена получателей, и к каждой из них прилагается короткое пожелание на будущий год. Девушка с интересом наблюдает, как каждая коробочка находит своего получателя и с нетерпением потирает ладошки, ожидая своей очереди. — Чем вы тут занимаетесь? Разглядываете разноцветные коробки? Вот это уровень активности... Стоило Минхо побыть с тобой больше пяти минут, как уже занимается какой-то бесполезной хренью. — Единственная бесполезная хрень в этой комнате — это ты, Джун! Оставил Минхо одного, так ещё не сказал заранее, что он не пьёт. Мы бы хоть сок купили. — Сколько агрессии из-за парочки коробок. Дыши, сестрёнка, я просто пошутил. — Даюн. Начинающуюся тираду Даюн прервал застенчивый голос Минхо. Он протянул ей небольшую коробочку, аккуратно завёрнутую в нежно-розовую бумагу, которая мягко поблёскивала в свете гирлянд. Даюн устремила взгляд на подарок, задерживая его на своём имени, выведенном золотой ручкой. «Даюн! Пусть наступающий год будет наполнен волшебством, мечтами и хорошим безумием. Надеюсь, что ты прочитаешь несколько прекрасных книг, возможно, поцелуешь кого-нибудь, кто считает тебя прекрасной, но главное — не забывай жить так, как умеешь только ты. С Рождеством.» Девушка осторожно приняла коробочку из рук Минхо, как будто это было нечто невероятно хрупкое. На миг она задержалась, вчитываясь в короткое, но трогательное пожелание, написанное на её упаковке. Слова, которые для всех остальных могли показаться обыденными, для неё в этот момент стали чем-то совершенно особенным, цепляющим за самые глубокие струны души. Пока она перечитывала написанное, её глаза постепенно наполнились слезами, и горло сжалось от нахлынувших эмоций. Она подняла взгляд, полный искреннего удивления и благодарности, на Минхо и поспешила сжать юношу в крепких объятьях. — Прости за мой почерк. Знаю, что он не идеален, но надеюсь, что посыл того, что я хотел тебе пожелать, был ясен. — Замолчи, это лучший подарок, который я получала за всю свою жизнь. — Эй, а как же футболка твоих любимых Чикаго Булз на твоё восемнадцатилетие? Мои страдания с заказом для тебя что, какая-то шутка? — Не обращай на него внимание, медвежонок, он любит хвастаться подаренными раз в жизни дорогими подарками. — Главное не количество, а качество, сестрёнка. Учись, пока я жив. — Соджун, я бы на твоём месте не разбрасывался такими фразами. Кто знает, как воспримет эту информацию Юн-юн. — Хихик. Девушка аккуратно разворачивала розовую бумагу, стараясь не повредить её, особенно то самое тёплое пожелание, которое Минхо написал для неё. Даюн хотела сохранить каждую деталь, бумагу, надпись, даже это ощущение тихого трепета, заполняющего её изнутри. На самом деле ей бы и одного пожелания хватило, чтобы почувствовать себя счастливой. Но раз уж Минхо подготовил ещё что-то, отказаться от возможности заглянуть внутрь коробочки было невозможно. Освободив её от подарочной бумаги, девушка огладила приятную на ощупь мягкую поверхность крышки и открыла её, заглянув внутрь. Её лицо мгновенно озарила широкая улыбка, а глаза вновь начали блестеть от эмоций. Внутри лежала изящная серебряная цепочка, на которой висела подвеска в виде небольшой рыжей лисьей лапки. — Знаю, что это банально. Но ты и правда похожа на лисичку из-за цвета волос. — Приму это за комплимент. Поможешь? — У тебя есть Чан для того, чтобы прислуживать тебе, решила ещё и мою красавицу запрячь к себе в подданные, сестрёнка? — Сейчас кто-то пойдёт промёрзшую землю на заднем дворе есть, если не перестанет меня раздражать. Надеюсь, мне не нужно уточнять, кто этот человек, правда, Джуни? — Бога ради, я просто уточняю. Держись, красавица. Минхо молча протянул руки к коробочке и, аккуратно вынимая цепочку, он жестом показал девушке, что хочет помочь надеть подарок. Даюн с готовностью развернулась спиной к Минхо, одновременно продолжая взахлёб делиться своими эмоциями. Её радостные возгласы и звонкий смех наполнили комнату. Минхо, застёгивая цепочку, старался быть максимально осторожным, избегая даже случайного неудобства. И когда подвеска заняла своё место на шее девушки, Минхо отступил на шаг назад, чтобы посмотреть, как подарок выглядит. И даже в этот момент он продолжал молчать, позволяя Даюн полностью насладиться моментом. Её руки тут же потянулись к подвеске, чтобы прикоснуться к ней, а глаза сверкали благодарностью. — Мне идёт? Даюн, сияя от счастья, грациозно вертится перед столом, демонстрируя всем свой новый подарок. Она шутливо обхватывает подвеску пальцами, поднимает голову вверх, будто пытаясь поймать свет на серебре, и театрально прижимает руки к сердцу, будто не в силах сдержать восторг. Её оживлённые позы и искрящийся смех наполняют атмосферу весельем, а вокруг неё раздаются смешки и громкие комплименты. Девушка улыбается и подмигивает юноше, когда тот, опешив от такого количества красноречивых восхвалений, немного тушуется и принимает это за издёвку, направленную в его сторону. Даюн же всем видом показывает, что всё это давно выученные мальчиками уроки, как правильно нужно делать девушке комплименты. А потому Минхо заметно расслабляется, позволяя себе вести себя чуть более раскрепощённо, пусть он всё ещё и чувствовал себя посторонним на этом празднике. — У меня, вообще-то, как и у Минхо, тоже есть для каждого из вас подарочки. Поэтому давайте я их быстренько раздам, и мы, наконец, отметим это рождество как следует. Девушка торопливо забирает разложенные ею под ёлкой подарки и вручает их каждому из присутствующих за столом. Когда же очередь доходит до Минхо, в её взгляде на мгновение промелькнуло озорство. Вместо того, чтобы вручить ему подарок сразу, Даюн внезапно сорвалась с места и побежала на кухню разыскивать, куда Соджун, который наводил тут свои порядки, мог спрятать подарок для Минхо. Ей требуется меньше минуты, чтобы отыскать его в самом нижнем ящике морозилки. Там, среди пакетов с замороженными овощами и порциями теста, подарок выглядел почти комично, но девушка лишь тихо фыркнула. Быстро приведя его в подарок, она торопливо прячет его за спиной и неспешно возвращается в гостиную с загадочной улыбкой на губах. Минхо встречается с ней взглядом и поднимается на ноги, сразу становясь чуть выше девушки, и прокашливается. — Ты говорил что-то о банальных подарках. Так вот, мой подарок тоже не блистает креативностью. Когда я увидела его в магазине, то не смогла пройти мимо. Надеюсь, что ты не будешь смеяться. — Конечно нет. Девушка достаёт из-за спины небольшого плюшевого мишку, вместо глаз которого были чёрные пуговицы, а на шее красовался ярко-красный пышный бант. Минхо удивлённо распахивает глаза, глядя на протянутую ему игрушку. Он берёт Мишку в руки и проводит по его холодной мягкой ткани рукой, словно причёсывая того. Затем обводит пальцем глаза и поправляет бантик, не торопясь что-то говорить. Девушка же всё это время напряжённо следит за каждым его движением и нервно кусает губы, ожидая вердикта Минхо на свой подарок. Она волнуется, что подарок может показаться ему слишком детским или странным. Минхо же требуется ещё минутка, чтобы рассмотреть плюшевую игрушку со всех сторон, прежде чем он прислоняет мордочку медведя к своему лицу и улыбается, смотря Даюн прямо в глаза. — Мы правда так похожи? — Просто близнецы. Даюн и Минхо обмениваются лёгкими смешками, и девушка, полная искренней радости, вновь обнимает юношу. Она желает тому счастливого Рождества, и в её словах не только поздравление с праздником, но и благодарность за то, что он стал частью этой маленькой, но невероятно значимой для неё компании. Минхо отвечает на её пожелание мягким тоном, тихо и тепло, словно это их общий секрет, и девушка прикрывает глаза, наслаждаясь моментом, прежде чем выпустить его из своих объятий. Парни, шумные и голодные, уже начинали проявлять нетерпение, особенно Чанбин, который с явным намерением наполнить тарелку всеми блюдами сразу призывает всех начинать ужин. Его голос перекрывает лёгкую болтовню, и Соджун, не теряя возможности выделиться, поднимает бокал для первого тоста. Он произносит что-то до смешного банальное, настолько, что в комнате сразу раздаётся смех, а его слова теряются где-то между звоном бокалов и звуками столовых приборов, когда все устремляются к вкусной еде. Даюн, вдыхая аромат пряностей и мандаринов, с мягкой улыбкой оглядывает собравшихся за столом. Она ловит каждый взгляд, каждую улыбку и ощущает себя в центре этой тёплой оживлённой компании. Её пальцы то и дело касаются кулона с лисьей лапкой, крутя его на цепочке, когда она замечает, что прямо перед её тарелкой Минхо усадил подаренного медвежонка, между лапками которого находился свёрнутый листочек бумаги. Девушка бросает взгляд на парня, но тот внимательно слушал какую-то очередную байку Чанбина из спортивного зала, в который тот ходит, и даже комментировал его рассказ, скромно улыбаясь, когда Чанбин включался в диалог с ним. Стараясь не привлекать внимания, Даюн осторожно берёт листок. Она аккуратно разворачивает его и замирает, читая несколько строк, выведенных неровным почерком. Её лицо мгновенно озаряет широкая лучистая улыбка, и, не выдержав, она в очередной раз за вечер сжимает Минхо в крепких объятиях, не выпуская его из них уже до самого конца вечера. «Медведь может быть отличным другом для лисы, ты же тоже так считаешь?»