Love is the answer and music is healing

Сразу после окончания выступления группы свет внезапно потух, погружая зал в полумрак и лишая тем самым Бастет возможности в полной мере насладиться лучами всеобщего внимания и обожания. В тишине прозвучал резкий громкий звук, когда девушка вернула микрофон в стойку, и вскоре раздалось раздражённое: «Что происходит?». Вопрос явно был адресован организаторам, но те и сами выглядели озадаченными подобным развитием событий, неуверенно переглядываясь между собой и обмениваясь неоднозначными жестами. Гул недоумённых голосов прошёлся по толпе, заполняя всю танцевальную зону. Люди озирались вокруг, пытаясь понять, что могло вызвать столь внезапное погружение в темноту. Казалось, всеобщее волнение не достигло только бара, где люди словно жили в собственной реальности. Разве что только Чонин с Сынмином обменялись быстрыми взглядами, покосившись в сторону сцены, прежде чем вернуться к прерванной беседе. Участники группы начали постепенно спускаться в зал, оставляя инструменты на сцене. Из-за мельтешения стафа и спускающихся музыкантов сложно было понять, поднимается ли кто-то на сцену. Толпа мельтешила не меньше. Никто не понимал, стоит ли уже расходиться или можно рассчитывать на какое-никакое продолжение вечера, который на данный момент оставлял за собой странное ощущение незавершённости. Группа же во главе с Бастет, спустившись со сцены, не торопилась расходиться, начав активно общаться с людьми из первого ряда, при этом намеренно игнорируя компанию Хвана. Девушка лишь окинула Хёнджина оценивающим взглядом, получив в ответ такой же, но с примесью явно считываемого презрения. Бастет в ответ ухмыльнулась, подмигнув Хёнджину, и миленько помахала тому тонкой изящной ручкой, тут же возвращая своё внимание завязавшемуся у них с одной из фанаток разговору. Хёнджина передёрнуло от липкой наигранности взгляда и действий девушки и фальшивого дружелюбия, которое она сейчас проявляет на публике, когда ещё недавно втаптывала в грязь бывшего участника собственной группы. Мельтешение на сцене продолжалось. Изредка мигающие лампочки то и дело тускло освещали сцену, позволяя на мгновение разглядеть лишь силуэты присутствующих. Хёнджин заметил несколько крадущихся фигур, вышедших из-за кулис, и принялся пробиваться ближе к сцене, жестом подзывая за собой друга. На несколько секунд свет погас полностью, погружая зал в кромешный мрак и позволяя вышедшим на сцену занять свои места, оставаясь всё ещё не узнанными. Хёнджин наблюдал за действиями каждого присутствующего на сцене, пытаясь определить, кто перед ним. В полумраке сцены его глаза старались выискать что-то знакомое в силуэтах, а сердце с каждым мгновением билось всё быстрее. По очертаниям силуэта и движениям одного из вышедших Хёнджин безошибочно смог узнать Джисона. Его друг всегда выделялся своим неспокойным поведением, поэтому узнать его по привычным нервным движениям не составило труда. Даже когда остальные замерли в готовности, он не мог стоять на месте. Джисон был тем, кто, казалось, не мог стоять смирно на одном месте, даже будучи спящим. Второй силуэт, более массивный, уверенно занял место возле пульта, начав оглаживать аппаратуру с таким трепетом, будто встретил любимую после долгой разлуки. Губы Хёнджина дрогнули в улыбке. Видимо, Чанбин занял свою привычную позицию. Но именно третий силуэт заставил Хёнджина замереть. Тот двигался осторожно, подкрадываясь к краю сцены, прежде чем грациозно устроиться на колонке, которая стояла неподалёку от младшего. Хёнджин тут же почувствовал на себе пытливый взгляд, хотя глаз в таком тусклом освещении разглядеть было просто невозможно. Ему и не нужно было видеть, чтобы быть уверенным в своих ощущениях. Свет зажегся прямо над Соджуном, выхватывая его из темноты. Парень лениво задрал голову вверх, прикрыв глаза, наслаждаясь коротким мгновением тишины и уединения в этом ярком пятне света. Его поза была расслабленной, почти небрежной, словно он полностью погружён в свои мысли и равнодушен ко всему происходящему вокруг. Тем временем, Джисон, всё ещё остававшийся в тени, начал осторожно перебивать струны своей акустической гитары. Мягкие, но уверенные движения его пальцев создавали звуки, которые постепенно наполняли зал, заставляя каждого в толпе замереть в предвкушении. Соджун медленно обводит зал внимательным, почти изучающим взглядом. Он, словно хищник, сканирует толпу, будто ища кого-то конкретного или просто наслаждаясь моментом, когда всё внимание было приковано только к нему. Публика, словно зачарованная его взглядом, начинает оживляться. Люди медленно придвигаются ближе к сцене, двигая тем самым и компанию музыкантов. Бастет недовольно цокает. Она скрестила руки на груди, направив скучающий взгляд в сторону, упорно игнорируя всё, что происходило вокруг неё. Её осанка выражает явное нежелание участвовать в этом внезапном и, на её взгляд, ненужном спектакле. Она демонстративно отказывается поддаваться общему порыву, оставаясь на своём месте, как будто её присутствие является вызовом всему, что происходит на сцене. Соджун, заметив демонстративное пренебрежение Бастет, не собирался оставлять это без внимания. Он резко поднимается со своего места и, не торопясь, нарочито медленно и лениво двигается в её направлении, привлекая тем самым её внимание. Девушка, заметив его приближение, не выглядела обеспокоенной. Вместо этого она с вызовом вздёрнула подбородок, выражая всем своим видом явное раздражение. Музыкант спускается со сцены на танцпол, и толпа, словно по невидимому сигналу, начинает расходиться в стороны, давая ему дорогу. Люди молча отступают, создавая вокруг него пустое пространство, будто интуитивно чувствуя, что это просто необходимо. Хёнджин, наблюдая за этим зрелищем, чувствует, как его сердце начинает биться сильнее. Никогда прежде он не слышал такой гробовой тишины, находясь в окружении стольких людей. Все взгляды были прикованы к Соджуну и Бастет. Любопытство и предвкушение буквально витали в воздухе. Всем было интересно, чем же закончится эпичное противостояние двух фронтменов – бывшего и нынешнего. Соджун подходит к Бастет вплотную, не отрывая от неё взгляда. Он осторожно протягивает руку и касается её длинных рыжих волос, медленно накручивая одну из прядей на палец. Бастет же медленно скользит надменным оценивающим взглядом по фигуре Соджуна, начиная с его обуви и поднимаясь вверх, пока её взгляд, наконец, не останавливается на его глазах. Во взгляде девушки сверкает ледяной огонь, холодный и угрожающий. Однако Соджун, не отступая ни на шаг, наклоняется ближе, пока их лица не оказались почти на одном уровне. Это движение вызывает у Бастет ещё большее раздражение, вырывая из девушки раздражённый выдох, который можно было распознать по широко раскрытым из-за злости ноздрям. Она пытается сохранить спокойствие, но внутри неё всё кипит. Её взбешённый взгляд говорит о том, что ещё чуть-чуть и она потеряет контроль. Соджун же, напротив, остаётся спокойным. Его невозмутимость кажется почти издевательской. Он словно играет с её эмоциями, проверяя, насколько далеко он может зайти, прежде чем она потеряет контроль. «No one gives a fuck until you’re famous» Лицо девушки меняется. Она на мгновение замирает. В её глазах мелькает нечто похожее на осознание и даже удивление. Но она быстро берёт себя в руки. Её лицо вновь становится непроницаемым, а подбородок вздёргивается вверх с подчёркнутой гордостью. Она насильно выпрямляется, заставляя себя стать на несколько миллиметров выше, чтобы хотя бы внешне казаться выше и сильнее Соджуна, опаляя того всё тем же надменным взглядом. «And no one really cares unless you’re dead or on drugs» Соджун выпрямляется, вновь становясь выше девушки, заставляя её сосредоточиться на чём угодно, только не на нём. Её взгляд упорно скользит мимо, цепляясь за сцену за его спиной, словно там было что-то более важное, что-то, что могло бы отвлечь её от вновь возвышающегося над ней парня и озвученных им слов. Соджун же мягко, но настойчиво разворачивает её лицо обратно к себе, взяв её за подбородок. На этот раз в её глазах не было ни удивления, ни сомнения, лишь чистая, ничем неразбавленная ненависть. Её взгляд стал предупреждающим, острым, как нож. Соджун лишь едко усмехается, но всё же отпускает девушку, позволяя ей занять более комфортную позицию. Её напряжённые мышцы немного расслабляются, но взгляд остаётся прикованным к нему. Он добился того, чего хотел — её полного внимания. « The person that I was still makes me sick to my stomach» Уловив во взгляде Бастет тот самый огонёк интереса, который ему был нужен, Соджун медленно разворачивается и уверенной походкой направляется обратно на сцену. Его лицо, до сих пор сохранявшее напряжение, смягчается лишь на мгновение, когда он поднимает руку, подавая знак Джисону и Чанбину. И если первый реагирует моментально, быстро и беспрекословно выполнив необходимое от него действие, то Чанбин это делает с явным нежеланием, борясь с собой до последнего момента, пока Соджун уже сам насильно не помогает ему нацепить что-то на голову. Люди в зале начинают переглядываться между собой, пытаясь понять, к чему им готовиться. Неопределённость, витающая в воздухе, только раззадоривает всеобщий интерес. Феликс, стоя рядом с Хёнджином, нервно теребит край его рубашки, захваченный всеобщим волнением. Хёнджин, хоть и старается сохранять спокойствие, тоже находится в предвкушении, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то. « And I can’t figure out where I belong And I’m not thinking right again And I can’t help myself, I wish I had your skin» Бастет скучающе оглядывает свой безупречный маникюр, пока на последних пропетых музыкантом строчках её взгляд вдруг не становится отрешённым. Её глаза резко взметнулись вверх, устремляясь на музыканта, а тонкие пальцы сжались в кулаки. Соджун тем временем не торопится выходить из тени. Он продолжает петь, словно играя с напряжением в воздухе, поправляя и так идеальную причёску и что-то на своих волосах, что он до этого активно пытался зафиксировать. Джисон же, стоя рядом с ним, находится в полной боевой готовности. Он не спускает глаз с Соджуна, только и ожидая, что его команды. Наконец, закончив с приготовлениями, Соджун уверенно подходит к стулу, который был заботливо вынесен на середину сцены кем-то из команды. Он садится, небрежно облокотившись на спинку. В этот момент, как по волшебству, всю сцену заливает яркий свет, открывая всем присутствующим, что от них скрывалось во тьме. Толпа замирает. Взгляд каждого присутствующего был прикован к сцене. К Соджуну. Он выглядит величественно, в момент овладев всей аудиторией. Его глаза медленно скользят по залу, словно он изучает каждого зрителя, впитывая их реакцию. Хёнджин, как только свет озаряет Соджуна, чувствует, как по его телу разливается волна дежавю. Он вспоминает прошлые выступления, моменты, когда тот же человек завораживал публику, но что-то в сегодняшнем выступлении не поддавалось сравнению с прежними. Это было что-то совершенно иное, нечто, что превосходило любые его ожидания. Зал, охваченный немым восхищением, застыл, а у самого Хёнджина буквально отпала челюсть от увиденного. Словно заворожённый, он не может оторвать глаз от Соджуна. Рядом с ним Феликс, не сдержавшись, разражается задорным смехом, восхищённо комментируя увиденное. Он пытается подбодрить Хёнджина, заметив, как тот покраснел, но Хёнджин просто не в состоянии ответить. Голос Феликса, обычно вызывающий у него улыбку, теперь просто проскальзывает мимо его сознания, оставляя лишь лёгкий шлейф мурашек по коже. Он и хотел бы что-то сказать, возможно, рассмеяться вместе с другом, но все его мысли сосредоточены на Соджуне. В этот момент весь его мир сузился до одного человека, и он больше не способен думать ни о чём другом. Каждая клетка его существа была прикована к фигуре музыканта, к его движениям, к его голосу. Соджун вновь сделал невозможное — заставил Хёнджина забыть обо всём вокруг и полностью раствориться в моменте. Его внешний вид, каждое его движение и выражение лица музыканта сейчас казались чем-то неправильным, чем то, что будет преследовать Хёнджина в самых смелых и неприличных снах, мысли о которых юноша сейчас даже не мог объяснить. Хёнджин не понимал, почему его так сильно тянет к Соджуну, почему эти образы и мысли врезаются в его сознание с такой силой. Он пытался разобраться в ворохе чувств и ощущений, но все они сливались в единый вихрь. Но в одном он был уверен точно — ему хотелось взять Соджуна в охапку и спрятать от всего этого мира, спрятать от всех этих липких чужих взглядов, которые так нагло вторгался в его личное пространство. Младшему хотелось быть единственным, кто мог увидеть музыканта таким. И это желание было настолько сильным, что пугало Хёнджина, заставляло его усомниться в собственной адекватности. Он понимал, что такие мысли были, мягко говоря, не совсем нормальными, но не мог с ними ничего поделать. « Wake up with me then I can feel alright I can’t stay all year, I wish I could, i» Хёнджин ловит на себе тёплый, взволнованный и слегка смущённый взгляд музыканта, чувствующего на себе его пристальный взгляд. Это совершенно не вяжется с внешним видом Соджуна — уверенным, вызывающим, дерзким. Хёнджин был захвачен этим противоречием, ощущая, как внутри него вспыхивает что-то необъяснимое, сметающее на своём пути все доводы разума. Его взгляд метался между деталями образа Соджуна, каждая из которых была словно создана для того, чтобы свести Хёнджина с ума. Ярко подведённые глаза, делающие его и так гипнотизирующий взгляд ещё более выразительным и томным, и тёмного цвета кошачьи ушки, украшающие его макушку. Одно ушко было небрежно сдвинуто вбок, что придавало образу музыканта игривости и развязности. В дополнении к этому на шее Соджуна красовался чёрный чокер с маленьким серебристым бубенчиком, идеально сочетающийся с цветом его ушек. Всё это создавало невероятно притягательный, почти опасный коктейль из сексуальности и уязвимости. Но больше всего его добивали покоящиеся на бёдрах музыканта жилистые руки, облачённые в кошачьи перчатки с прорезями для пальцев. Эта деталь окончательно разрушила оставшиеся барьеры в сознании Хёнджина. Он пытался запретить себе смотреть на Соджуна, но не мог, даже не пытался отвести взгляд. Это было выше его сил. В этот момент Соджун, блаженно прикрыв глаза, выглядел так, словно весь мир существовал только для него. Он выглядел настолько умиротворённым и довольным, что это добавляло его образу ещё больше магии. Это спокойствие, контрастирующее с его вызывающим видом, ещё сильнее приковывало к нему внимание. Хёнджин был словно загипнотизирован. Каждый вздох, каждое движение музыканта отзывались в его душе резонансом, разгоняя по телу тёплую волну чувства, которое он не мог объяснить. Если говорить об остальной команде, на которую Хёнджин, естественно, не обращал никакого внимания, то дела обстояли немного неоднозначно. Джисон, ощущая и видя поддержку со стороны прыгающего Феликса, двигался уверенно. Поначалу его, правда, немного напрягали перчатки, которые плотно облегали кисти, несмотря на то, что пальцы оставались свободными, но он быстро к ним привык. Хотя Джисон никогда не экспериментировал играть на инструменте, с каким никаким, но усложнением, предпочитая оставлять руки свободными, когда Соджун сказал, что помимо того, что необходимо будет успеть надеть лисьи ушки за ограниченное время, нужно будет ещё и играть в перчатках, Джисон, несмотря на внутренние сомнения, согласился беспрекословно. Он доверял опыту старшего, даже если считал эту затею рискованной. Вставать в позу, как это делал Чанбин, он не мог, да и не хотел. Вместо этого он решил сосредоточиться на своей задаче, полагаясь на профессионализм Соджуна и стараясь как можно лучше справиться с предстоящим выступлением. Поэтому Джисон стойко перенёс экспресс-макияж от Нари, которая хвалила его за выдержку и за отсутствие массы нытья, которое она всё ещё продолжала в этот момент выслушивать от уже готового выходить на сцену Чанбина. Соджун даже поделился с ним золотистыми линзами, одними из тех многочисленных, которые были в его персональной коллекции, дабы довершить образ. Джисон, правда, перед выходом на сцену чувствовал себя в них неуверенно и немного странно. Линзы в глазах казались инородными, и он не мог понять, как Соджун умудряется носить их на каждом своём выступлении и даже в течение нескольких часов подряд. Но даже несмотря на то, что экспериментировать с таким количеством новых элементов было для него необычно, он был решительно настроен справиться. Ведь в конце концов, он был частью команды, и его задачей было поддержать Соджуна. Даже если это означало немного выйти за пределы привычного и комфортного. Джисон молча пребывал в своих мыслях, стараясь успокоить нарастающее беспокойство перед выходом, но стоило ему только выйти на сцену, как что-то внутри него щёлкнуло. В момент, когда перед ним предстала полная команда «Дельты», чувство волнения и адреналина охватило его с новой силой. Это был уникальный шанс! Когда ещё ему бы перепала возможность блеснуть своими навыками, когда за выступление наблюдает «Дельта» в полном составе? Как только его дрожащие руки коснулись струн гитары, Джисон почувствовал, как сцена снова завладела его разумом. Адреналин забурлил в его венах, наполняя его тело невероятной энергией. Все страхи и сомнения растворялись в одночасье, когда он начинал играть, превращая волнение в страсть и драйв. Сцена, как наркотик, на который Джисон подсел очень быстро, стала для него источником настоящего удовлетворения. Он наслаждался каждым моментом. Когда преодолевал собственные барьеры, когда ловил энергетику от зала и когда он сам мог вернуть эту энергию с ещё большей отдачей. Это были непередаваемые ощущения. Он был создан для сцены и, хотя до конца не осознавал и не принимал этого, каждый раз, выходя на сцену, он чувствовал себя живым и по-настоящему целостным. Джисон выкладывался на все двести процентов, полностью погружённый в музыку. Каждая нота, каждое движение, каждая эмоция, отражённая в его игре, были нацелены на то, чтобы не только оправдать ожидания, но и превзойти их. В конце концов, сцена стала его вторым домом, местом, где он мог быть самим собой, полностью раскрываясь перед теми, кто пришёл разделить с ним этот опыт. В отличии от Джисона, Чанбин не мог сегодня похвастаться такой уверенностью на сцене, хотя изо всех сил и старался сохранять невозмутимое выражение лица. Но ярко-розовые кроличьи уши, милый розовый чокер со стразами, вызывающе блестящий на его шее и подчёркивающий его нарумяненные щёки, и тонко подкрашенный на манер кроличьего нос сильно усложняли это. Чанбин всячески старался отворачиваться или прятать лицо каждый раз, когда замечал в чьих-то руках мобильный телефон. Его сегодняшний образ явно был далёк от его привычного амплуа, и перспектива засветиться в сети в таком виде его явно не радовала. Временами, встречаясь с изумлёнными, восхищёнными взглядами случайных знакомых, Чанбин лишь скромно улыбался, неловко отводя взгляд обратно на аппаратуру. Каким бы непривычным не был образ, о своей работе он не забывал, внимательно следя за происходящим на сцене. Он следил за параметрами на своём мониторе, заботясь о том, чтобы всё шло гладко. «No one gives a fuck until you’re famous» Соджун, неохотно отрывая взгляд от младшего, снова уходит под маску образа. Его игривый взгляд направлен на Бастет. Солистка группы же продолжает хмурила брови, надув щеки и клацая зубами от еле сдерживаемой злости. Сложно было сказать, что именно вызвало её раздражение. То ли это выходки Соджуна со звериными образами, явно являющимися прямой отсылкой на образы богов из лора группы рыжеволосой, то ли дело было в существовании парня как такового. В любом случая оба варианта были не далеки от истины. Соджун тем временем продолжал свою игру. Раздражение рыжеволосой ничуть не мешало ему наслаждаться моментом. Каждый его жест, каждое движение, казалось, были выверены до мельчайших деталей, чтобы подчеркнуть его новый образ и заполучить ещё большее внимания зрителей. « See your fakes and liberties smile, it makes sense» Соджун, грациозно присев на корточки у края сцены, напоминал самого настоящего кота, который нашёл удобное местечко для наблюдения. Его движения были плавными и уверенными, каждое из них пропитано кошачьей независимостью и изысканностью. Он небрежно дотрагивается до кошачьего ушка, играючи потеребив его, и склоняет голову в сторону Бастет. Казалось, что он мурлычет в микрофон, его голос был тихим, почти интимным, Он почти мурлычет в микрофон. Его голос звучит так, будто он ведёт тайную беседу с каждым в зале, но, по сути, направлены его слова непосредственно на девушку. Взгляд его хитрый, с толикой насмешки и желанием уколоть посильнее. И это ему удаётся, по всей видимости, без труда. Бастет, слыша эту откровенную провокацию и видя насмешку, которая не сходит ни с лица, ни из голоса музыканта, буквально вскипает от ярости. В её глазах пылает огонь. Она уже готова была ринуться на сцену и выцарапать глаза этому наглому кошаку, но её попытка была остановлена, когда стоящий рядом басист вовремя удержал её, схватив за талию. Толпа, почувствовав напряжение, тут же переключила всё внимание с самого выступления на происходящее между Соджуном и Бастет. Девушка косо и неискренне улыбается, когда на неё направляются взгляды стоящих рядом людей, которые начали переживать за собственные жизни из-за соседства с рыжей взбешённой бестией, и криво дёргается, пытаясь вырваться из настойчивой хватки басиста. « If I can't save myself, I'll spend my time with you It's half past 12 I'm by myself I'd die for you» Соджун, не теряя своей уверенности и грациозности, спрыгивает со сцены, плавно приземляясь на пол перед восторженной толпой. Медленной, но уверенной походкой он направляется прямо к стоящему в оцепенении Хёнджину. всё внимание которого всё ещё сосредоточенно только на музыканте. Младший был так поглощён происходящим, что его глаза начали сохнуть и краснеть из-за того, что он почти не моргал, боясь оторвать взгляд от музыканта и пропустить хоть секунду этого невероятного представления. Волнение внутри него нарастает с каждым шагом, который Соджун делает в его сторону. Сердце Хёнджина начинает биться быстрее, гулко отдаваясь в ушах. Кажется, что окружающий мир постепенно исчезает окончательно, и всё, что остаётся — это Соджун, уверенно приближающийся к нему. В груди нарастает трепетное волнение, одновременно пугающее и притягивающее. Когда Соджун подходит вплотную к Хёнджину, его голос меняется. Он становится нежным и заботливым, в нём появляется еле заметная дрожь из-за слов, которые он произносит. Он хочет загладить вину, извиниться за свой глупый побег. За секундную слабость, которая иногда может стоить слишком много. Он просто не мог позволить так глупо облажаться. Не в это раз и не с этим человеком. Его слова были пропитаны не только сожалением, они показывали всю искренность и уязвимость, которые музыкант скрывал от всех, кроме этого человека. Соджун берёт руку Хёнджина в свою, и когда его пальцы касаются ледяной кожи младшего, его глазах наполняются искренним удивлением. В душном, переполненном разгорячёнными телами зале, где каждый вздох был пропитан жаром, сложно было представить, что кто-то мог настолько замёрзнуть. Не задумываясь ни на секунду, Соджун снимает со своих рук кошачьи перчатки и осторожно натягивает их на руки Хёнджина, стараясь сделать это как можно мягче и заботливее. Он сжимает его руки в кулачки, чтобы пальцы могли согреться о нагретую его телом ткань. Хёнджин смотрит на Соджуна, сердце бешено колотится в груди, но разум отказывается принять происходящее как реальность. Его мысли путаются, будто каждый сигнал, посылаемый телом и сердцем, вызывает новую волну сомнений и непонимания. У него совсем поехала крыша и ему всё это привиделось? Возможно, его восприятие искажает события от волнения и переживаний. Или это действительно происходит? Соджун на самом деле выбрал его среди всех, кто мог бы стоять на его месте, именно в этот момент, именно на этих строчках? Каждое движение Соджуна кажется Хёнджину настолько значимым и личным, что он не может понять, как к этому относиться. « Wake up with me then I can feel alright I can't stay all year, I wish I could, I I'm not here, but time goes by a little fucking easier If I could have your skin it would be easier for me» Соджун спиной загораживает Хёнджина, скрывая того своим телом, словно пытается от чего-то защитить. Он опускает взгляд в пол, словно теряя всякий интерес к окружающему миру, и снимает с себя кошачьи уши, небрежно вертя их в свободных от перчаток ладонях. Соджун осматривает их со всех сторон, будто изучая их, как нечто постороннее, что внезапно потеряло своё значение. Его голос становится холодным и отрешённым, унося с собой всё тепло и игривость. Казалось, это не просто изменение настроения, а нечто глубже, как будто музыкант вновь погрузился внутрь себя, в воспоминания, которые приносят ему боль. Связь с прошлым, с бывшей группой, вновь дала о себе знать, как незажившая рана. Члены его бывшей группы, стоящие неподалёку, выглядели такими же печальными, как и сам музыкант. Единственная, кто выбивалась из этой картины, была Бастет, которая настойчиво продолжала держаться враждебно. Она выходит вперёд остальных участников своей группы, словно отзеркаливая действия музыканта. Каждое движение Бастет, каждая эмоция, проступающая на её лице, говорили о том, что она готова к обороне. Музыкант не весело смеётся. Это не было просто противостоянием на сцене. Это было отражением их глубоких личных ран и душевных конфликтов, которые обнажились перед публикой. Прямо сейчас каждый из них стоит на своём, защищая своё настоящее, самое ценное, что есть в их израненных жизнях. Прямо сейчас два, некогда родных человека, которые могли порвать глотки любому друг за друга, оказались по разные стороны. И каждый из них готов напасть в случае необходимости. « I know that you're waiting for me Usually I probably only think about you Weekly but lately I can't get out of bed» Соджун старается не делать резких телодвижений, пока медленно, будто проверяя безопасность почвы под ногами, двигается в сторону Бастет. Рыжеволосая же замерла в напряжённой позе, как кошка, готовая прыгнуть в любую минуту. За руку её всё ещё придерживает не на шутку испугавшийся басист, пока барабанщик наблюдает за происходящим с явным неверием, а клавишник — с нескрываемым отвращением. Соджун наклоняется к девушке и, находясь на уровне её глаз, аккуратно закрепляет уши у неё на голове, ощущая, как её тело напрягается под его прикосновениями. Рыжеволосая держит себя из последних сил. Музыкант чувствует это по её неровному и заметно учащённому дыханию, а потому спешит ретироваться на безопасное расстояние, после чего опускается на колени, ловя на себе удивлённый взгляд растерявшейся девушки. « If I could go back to where we started I would tell you that I'm Sorry for the months that passed me by When I believed that I was better off dead» Толпа наблюдает за разворачивающейся сценой с немым шоком. Сложно поверить в происходящее, когда Бастет буквально срывается с места, из-за чего даже хватка басиста на её кисти не смогла удержать её на месте, и, явно не думая о последствиях, падает на колени следом за музыкантом. Девушка резко дёргает Соджуна за рубашку до неприятного звука рвущейся ткани, который эхом раздаётся в тишине, и приподнимает его. Пока её глаза пылают яростью, а по щеке скатывается слеза, которую девушка не очень грациозно смахивает, она произносит какую-то фразу, которую смог услышать и понять только сидящий перед ней музыкант. После этого она резко выпускает рубашку музыканта из рук и в порыве эмоций, содрав со своей головы кошачьи уши вместе с частью своих волос, с гневом швыряет их ему в лицо. Бастет поднимается на ноги и хватает первый попавшийся микрофон из тех, что аккуратно лежали возле сцены, ожидая своего часа. Остальные участники группы тут же спешит занять свои места на сцене, выпроваживая тем самым Джисона и Чанбина. Девушка кивает им, после чего подходит к Соджуну и одним нервным движением руки заставляет его подняться на ноги. « I wrote this fucking song for you So I can really let you know That you mean nothing to me now Fuck you and everything you are» Мрачные биты и зловещие звуки перебоев, смешанные с намеренно перегруженными звуками гитары, создавали атмосферу, от которой становилось не по себе. Этот звуковой хаос усиливал напряжение в зале, делая образ девушки на сцене ещё более угрожающим, чем он был на самом деле. Все её движения становятся рваными и резкими, словно её тело не слушается, и она изо всех сил старается удержать контроль. Её жесты становятся всё более нервными, как будто внутренние демоны рвутся наружу. Казалось, что с каждым шагом, с каждым поворотом головы или движением руки, она теряет свою хватку и её образ начинает распадаться под грузом эмоций. Девушка оскаливается, словно дикий зверь и, подходя вплотную, до боли тычет своими длинными ногтями в грудь музыканта, будто пытаясь сделать ему больно не только морально, но и физически. Текст песни, которую она исполняла, был пропитан ненавистью и отвращением. Каждое слово звучит как укол в адрес Соджуна. Девушка буквально выплёвывает слова в лицо Соджуна. Её голос и тело дрожат от несдерживаемой злости. Соджун же напротив оставался удивительно спокойным, несмотря на разворачивающуюся перед ним бурю. Его лицо было лишено какого-либо страха или удивления, будто он заранее знал, что произойдёт. Напротив, на его лице играла едва заметная улыбка, которая казалась неуместной в этой ситуации. На фоне яростной девушки его невозмутимость выглядела почти пугающе и вызывала у окружающих вполне логичные вопросы о его адекватности. « I hate the fact I was attached to you I just couldn't let you go No matter how many times that it happened I just didn't wanna be alone» Девушка выпрямилась и скучающе потянулась, когда поняла, что у неё получилось, наконец, взять ситуацию под свой контроль. Соджун покорно слушал её, так же, как и целый ворох изумлённых фанатов. Восторженная публика мотивировал её продолжать, однако настоящей мотивацией для неё стал молодой человек, которого так старательно Соджун пытался прятать за своей спиной. Каждый раз, когда её взгляд задерживался на младшем, Соджун тут же стремительно перемещался, заслоняя его собой. Куда бы ни двигалась девушка ему было всё равно, но стоило ей двинуться в сторону Хёнджина, как Соджун мгновенно напрягался и становился между ними, блокируя любую попытку подобраться к нему поближе. И это ещё больше разжигало её азарт и желание пробиться через его защиту. « You were on a road to destruction I used to sit there wondering why my mother wouldn't take me in You said you're sorry, and you love me, and you never meant to hurt me But you say that shit to everyone Say that shit to every-» Девушка вновь кружит вокруг Соджуна. Она то подбегает к сцене, то стремительно мчится обратно, отчаянно пытаясь обмануть музыканта и пробраться поближе к Хёнджину. Его огромные, полные изумления и непонимания глаза почему-то смотрели на неё с осуждением, и это выводило её из себя. Как же её раздражало это предвзятое отношение, возникшее лишь из-за слепого желания защитить Соджуна! Вся эта ситуация касается только их двоих, и никто не имеет права вмешиваться и тем более осуждать её! Но, несмотря на все её усилия, слова песни и отчаянные попытки достучаться до людей, все всё равно продолжали стоять на стороне Соджуна. Это только подливало масла в огонь её ярости и отчаяния, заставляя её ещё сильнее выкладываться. На последней фразе, когда на лице девушки расцветает торжествующая улыбка из-за того, что она, наконец, смогла пробраться чуть ближе к Хёнджину, смотря ему в глаза с лёгкой дикостью, Соджун неожиданно прерывает её на середине фразы. Не давая девушке закончить, он резко прикладывает ладонь к её рту. Этот внезапный жест вызывает у девушки мгновенную реакцию. Она окончательно срывается с катушек и, отбрасывая его руку в сторону, со всей силы толкает музыканта в грудь. С её лица так и не сходит кривая улыбка, которая постепенно превращается в дикий оскал, добавляя ещё больше безумия её взгляду. Она проводит рукой по губам, небрежно размазывая помаду. Её волосы, ранее аккуратно уложенные, теперь превратились в сплошной беспорядок, который она пытается ликвидировать быстрыми нервными движениями рук, добавляя тем самым лишь ещё больше хаоса в свой образ. Хёнджин бросает взгляд в сторону Джисона и усмехается. Тот, совершенно поглощённый происходящим, не отводит восторженного взгляда от девушки. Всё-таки странный у этого грызуна вкус. Она могла бы сожрать его в мгновение ока, разве ему не должно быть страшно? Такая странная увлечённость Джисона кажется Хёнджину одновременно забавной и немного нелепой. « Well, I bet it sounds bad I remember smelling alcohol and vomit in the bed And I don't wanna make you mad So I gotta cut you off before I talk about the shit That I went through» Девушка принимается скучающе выхаживать по залу, то ли пропевая, то ли зачитывая строчку за строчкой. Соджун хмурится, но девушке больше не препятствует. Хёнджин не выдерживает и начинает пробираться через толпу ближе к музыканту, оставляя засмотревшегося куда-то на потолок Феликса одного. Как только блондин отмирает и понимает, что его друг оставил его одного, торопливо взбирается на сцену, присоединяясь к сидящим на полу Джисону и Чанбину, обнимая старшего за широкие плечи и умещая свой подбородок ему на затылок для удобного обзора. Соджун недовольно хмурится, когда замечает рядом с собой извиняющуюся улыбающуюся мордашку младшего. Он берёт Хёнджина за руку и заводит его себе за спину, вновь скрывая его. Его хватка на руке Хёнджина становится крепче, что не остаётся незамеченным для рыжеволосой бестии. « Used to get high just to get through it I remember everything and you think I'd forget you Now and then I feel so alone I never met you Would I be happy? » Девушка продолжает кружить вокруг Соджуна, словно коршун, готовящийся к нападению. Её взгляд скользит поочерёдно по фигурам Соджуна и Хёнджина. Хёнджин вызывает в ней интерес. И чем сильнее Соджун пытается спрятать младшего в попытке защитить от любых нападок девушки в его сторону, тем сильнее её интерес. Её взгляд становится всё более сосредоточенным и хитрым, словно она разгадывает сложную головоломку. Девушка резко разворачивается и возвращается на сцену, её глаза останавливаются на оставленной акустической гитаре Джисона, которая лежит неподалёку от самого парня. Джисон, заметив, как она приближается, нервно дёргается, осознавая, что девушка пристально наблюдает за ним. В обычной ситуации он бы отвёл в смущении взгляд, уткнулся бы в пол и густо покраснел, слушая громкие крики фаната глубоко внутри себя. Но в этот раз что-то изменилось. Возможно, это был остаток адреналина после выступления, или же что-то другое, заставляющее его чувствовать себя увереннее. Но вместо того, чтобы стушеваться, он встречает её взгляд с ухмылкой, которая медленно расцветает на его губах. Девушка, видя эту перемену, улыбается в ответ, её взгляд теплеет от воспоминания о том, как мило он покраснел в тот момент, когда их взгляды пересеклись впервые. Она без колебаний наклоняется ближе, оказываясь лицом к лицу с Джисоном, её уверенность и лёгкость движений говорят о том, что она привыкла брать то, что хочет. Она мягко указывает пальцем на его гитару, и в её взгляде читается немой вопрос. Джисон резко поддаётся вперёд из-за чего их дыхание смешивается. Парень аккуратно придерживает её за талию, передавая ей в руки свою гитару. Его прикосновение было мягким, но уверенным, и девушка почувствовала, как её сердце на мгновение замерло. Когда гитара перешла из его рук в её, Бастет, обычно не теряющаяся в подобных ситуациях, вдруг оказалась растерянной. Она никак не ожидала такой смелости от парня, который до этого смущался даже от мимолётного взгляда. Она не предпринимает ни одной попытки отодвинуть Джисона или выказать какого-либо недовольства, даже, когда Джисон медленно проводит пальцами по её шее, аккуратно поправляя непослушные пряди её волос. Затем, с лёгкой улыбкой, словно ничего необычного не произошло, Джисон возвращается на своё место. Он был спокоен и собран, его уверенность удивляла даже его самого. Поднявшись на ноги, девушка нежно касается волос юноши, ощущая их мягкость под своими пальцами. Её прикосновение лёгкое, почти невесомое, как дуновение ветра. Она аккуратно дотрагивается до кончиков лисьих ушек, украшающих его голову, и подмигивает ему с игривой улыбкой, перекидывая его гитару через плечо. Джисон не может оторвать глаз от девушки, играющей на его акустической гитаре. Каждый её жест, каждое движение были наполнены такой аккуратностью, грацией и нежностью, что он чувствовал какую-то странную интимность, словно это был не просто инструмент, а часть его самого, которую она так бережно держала в своих руках. Её тонкие пальчики порхали по струнам, а голос струился, смешиваясь со звуками гитары, создавая какую-то новую совершенную мелодию. Девушка медленно спускается со сцены, не спеша отодвигая гитару за спину. Её взгляд останавливается на лежащих на полу кошачьих ушках, которые не так давно были ею же запущенны в лицо музыканту. Она небрежно поднимает их и с лёгкой улыбкой направляется к Соджуну. Подойдя к нему вплотную, она без всяких церемоний возвращает оба ушка ему на голову, не заботясь даже о том, чтобы убрать запутавшиеся в них рыжие волосы. « Do you like it? I don't fucking like you I don't fucking like you I don't fucking like you» Девушка с явной агрессией шептала каждое слово, грубо отчеканивая их, будто пыталась вбить их смысл в сознание Соджуна. Её слова звучали как удары молота, каждый из которых был направлен на то, чтобы заставить его ощутить каждую эмоцию, которую она в них вложила. Хёнджин, находясь за спиной музыканта, едва сдерживал желание вмешаться. Ему так и хотелось выйти из-за спины музыканта и лупануть девушке пару раз по рукам, когда та в очередной раз начала тыкать музыканта в грудь наманикюренным ноготком. Но крепкая хватка старшего, не позволяющая сдвинуться с места, удерживала его от того, чтобы выйти вперёд. Он обречённо вздохнул, продолжая лишь наблюдать за происходящим. В зале в очередной раз повисла неловкая тишина. Соджун и Бастет молча смотрели друг на друга, их взгляды говорили больше, чем слова. Заметно успокоившись, девушка встрепенулась и принялась поправлять причёску, пытаясь вернуть себе прежний вид. Затем, вернувшись на сцену, она с необычайной осторожностью передала гитару обратно в руки Джисона. Однако, прежде чем отпустить его, она неожиданно перехватила его запястье и, приблизившись, мягко поцеловала его в щёчку в знак благодарности. Этот неожиданный жест застал Джисона врасплох, и румянец мгновенно вспыхнул на его щеках. Смущённый, он попытался скрыть своё волнение, опустив взгляд и прижав гитару к груди. Собравшись с духом, парень взглянул в её искрящиеся изумрудные глаза и, почувствовав на мгновение странное тепло, крепко сжал её руку. Затем, выпустив её, он пробормотал, едва слышно, но искренне: «Ты была неотразима.» Этот милый жест и невинное смущение Джисона тронули Бастет. Она не смогла удержаться и снова провела рукой по его волосам, нежно поглаживая его по голове. Изумлённый взгляд золотистых глаз этого паренька стал для неё лучшим подарком в этот странный вечер и самым приятным взаимодействием с фанатом за последнее время. Пока девушка по-хозяйски расхаживала по сцене, Соджун успел переместиться ещё ближе к Хёнджину, всё ещё крепко держа его за руку. Этот жест не остался незамеченным ни его друзьями, ни барменом, которые одобрительными возгласами отреагировали на их близость. Хёнджину было немного неловко, хотя и то, как сильно их поддерживают, несомненно льстило. Он не мог не замечать, что окружающие, кажется, видят в их связи что-то большее, чем как ему казалось имело место быть. Неудивительно, ведь с каждым их взаимодействием атмосфера буквально начинала искриться, создавая вокруг них нечто особенное, что было очевидно даже для сторонних наблюдателей. Было бы глупо отрицать это. Но если остальным могло показаться, что всё очевидно, мысли Хёнджина путались. Он пытался разобраться в том, что происходит между ним и Соджуном и к чему это всё приведёт и приведёт ли вообще. Несомненно, Хёнджин хотел бы лучше узнать Соджуна ближе, возможно, даже стать ему хорошим другом. Но он не рассматривал их связь как нечто большее. Тем более, он не мог сказать наверняка, какие мысли у самого Соджуна по этому поводу. И то, что Соджун всё ещё скрывал от него свою настоящую личность, уж точно не давало повода думать о его серьёзных намерениях. Хёнджин даже начинал потихоньку корить себя за то, что вообще допускает подобные мысли в отношении музыканта. Однако сегодняшний вечер, всё увиденное и пережитое не позволяло ему думать о чём-то другом. Особенно когда Соджун не выпускал его руку, даже когда Хёнджин попытался осторожно освободить её, заметив пристальные и, порой, косые взгляды, направленные в их сторону. Рыжеволосая девушка спускается со сцены с чувством триумфа, её шаги уверенные, а голова высоко поднята. Она явно наслаждается моментом, чувствуя себя победительницей, уверенной, что последнее слово осталось за ней. Но когда она только подошла к бару, где её уже ждала остальная часть группы, она вдруг услышала знакомый голос, прерывающий её мысли. Девушка замерла, не оборачиваясь, но её тело выдавало напряжение. Расслабленный голос музыканта мгновенно заставил её кулаки сжаться, а челюсти крепко сомкнуться. « Do you remember those days? They were, oh, so funny When I could call you my babe I could call you my honey» Девушка развернулась по направлению к музыканту. Тот лежал на сцене, прикрыв глаза от яркого света софит. Голос его был спокойным, размеренным, с нотками ностальгии и доброй грусти, словно он погрузился в воспоминания о прошлом. Девушка же эмоций музыканта явно не разделяла. Это и мешало ей развернуться и окончательно уйти, оставляя музыканта на едине с самим собой. Гордость и упёртость девушки играли ему на руку, чего, по всей видимости, сама девушка даже не подозревала. « Well, you held my hand And you took my money But you don't wanna be saved You just wanna be lucky» Соджун выпрямился и, прищурившись от яркого света, отыскал взглядом помрачневшую девушку. Теперь до неё дошло, что он не просто играл с ней, а действительно решил перейти в нападение. Его слова цепляли за живое. Бастет подозревала, к чему он ведёт своё повествование, и это заставило её поморщиться. Соджун знал, как больно задеть, и он делал это с удивительной точностью. Он не повышал голос, не обвинял её напрямую, но каждое его слово обнажало старые раны, которые она так долго пыталась залечить. В её сердце всё ещё пылала злость, но теперь она начала перемещаться с очевидно накосячившего музыканта на саму себя. Но, несмотря на это, Бастет упрямо отказывалась признать свою вину и идти на мировую. Она слишком долго шла по этому пути, слишком много времени прошло, чтобы теперь отступить и признаться в том, что она тоже не права. Их доверие было разрушено, и она не собиралась мириться с тем, кто, по её мнению, стал причиной этого краха. «We lived miles apart But the waves kept coming And I held you in my arms When the tears came running» Атмосфера в зале становилась всё более гнетущей. Музыканты на сцене пытались как-то исправить положение и разрядить ситуацию, подбадривая зрителей, но их усилия не приносили желаемого результата. Люди в зале неуверенно двигались в такт музыке, но их внимание было больше сосредоточено на происходящем между Соджуном и Бастет. Они бросали тревожные взгляды то на музыканта, то на застывшую девушку, не зная, чего ожидать. Соджун, словно не замечая окружающего напряжения, медленно поднялся на ноги. Его движения были ленивыми и небрежными, как будто он не торопился никуда и ему было абсолютно всё равно, что происходит вокруг. Он вальяжно обходил столики неподалёку от сцены, скучающе глядя в потолок. Девушка же, напротив, выглядела всё более раздражённой. Она скрестила руки на груди, задрала нос и уверенно двинулась в сторону музыканта. Ей начинал изрядно надоедать цирк, который разводил сейчас парень. « Well, you held my hand As you took it all from me But we don't wanna be saved We just wanna be lucky» Девушка успела только приблизиться к музыканту, как тот неожиданно выхватил один из цветков, стоящих в вазе на одном их столиков. Он оглядел его со всех сторон, словно оценивая, после чего в два стремительных шага оказался лицом к лицу с Бастет. Она моментально сделала шаг назад, занимая оборонительную позицию, но Соджун оказался быстрее и, сделав одновременно с девушкой шаг, почти невесомым движением заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. И, пока девушка была ошеломлена этим жестом, вложил цветок в её маленькую аккуратную ручку. Затем он ловко переместился за её спину, придвигаясь ближе к её открытому уху, крепко придерживая её за плечи, чтобы она не смогла вырваться. Музыкант тихо посмеялся ей на ухо, когда музыка начинала набирать оборот перед припевом. Девушка почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Её глаза сузились, она пыталась понять, что задумал Соджун, но, когда до неё дошло, было уже слишком поздно. Пойманная в ловушку, девушка так и осталась стоять с цветком в руке, чувствуя, как окружающая обстановка резко сменилась. Она поняла, что он, как всегда, на шаг впереди, и это её злило больше всего. « Cause she's a rich little girl And she's, oh, so lucky» Слова Соджуна прозвучали громко и отчётливо в ухо девушки. Музыкант отступил на шаг, его движения мгновенно стали быстрыми, страстными, впитывающими энергию вновь ожившей толпы вокруг. Девушка же осталась стоять на месте, её взгляд был прикован к оставленному ей цветку. В её ладонях оказалась тёмно-бордовая роза, шипы которой неприятно впивались в кожу, но сейчас она не обращала на это никакого внимания. Она терпеть не могла розы, и музыкант знал это лучше кого бы то ни было. Девушка подняла глаза, чтобы осмотреться. На каждом столике в вазах стояли одинаковые букеты. Букеты из полевых цветов. Не было и намёка на розы. Её глаза в неверии расширились. Это не было случайностью. Соджун специально подготовил эту маленькую деталь, заранее спланировав всё до мелочей. «With a pocket full of dynamite She better keep runnin' Have you got a reason to be sad When your daddy's got money?» Хёнджин застыл на сцене, прибывая в полнейшем шоке, пока остальная часть зала резвилась под заводную музыку. Он наблюдал за тем, как Соджун, который буквально сиял энергией и уверенностью, вёл себя перед девушкой в той же манере, в которой это обычно делала она. Не стесняясь насмехаться над ней и делать акценты на самым компрометирующих фрагментах. Хёнджина начало гложить неприятное чувство. Их взаимоотношения не были просто напряжёнными, их уже можно было назвать токсичными и нездоровыми. Взаимная жестокость, которую они проявляли друг к другу, превратилась в зрелище для публики, и эта картинка Хёнджину совсем не нравилась. Он чувствовал, что такой способ решения конфликта был неправильным. Какой бы ни была их история, но прилюдно унижать друг друга на глазах у огромной толпы – дело последнее. Хёнджин подошёл к Джисону и Феликсу, которые всё ещё сидели на полу сцены и сообщил им, что выйдет на улицу подышать свежим воздухом, чтобы они его не теряли. Его настроение снова резко изменилось, и эта тенденция начинала его уже напрягать. Он кинул взгляд на Соджуна, но он и девушка были слишком поглощены своими взаимными уколами и игрой на публику, чтобы заметить его уход. Когда Хёнджин, наконец, шагнул за дверь, прохладный воздух обдал его лицо, принося лёгкое облегчение. Ему хотелось, чтобы за время его отсутствия ситуация внутри пришла в норму. Он надеялся, что эти двое прекратят своё публичное противостояние и сядут за стол переговоров, чтобы, наконец, решить все свои проблемы и недопонимания по-взрослому, без привлечение посторонних и непонятных выступлений с отсылками и намёками «для знающих». Сигаретный дым медленно наполнял лёгкие Хёнджина, создавая приятное ощущение затуманенности в голове. Постепенно его плечи и шея расслабились, но мысли, переполнявшие сознание, не спешили отпускать. Всё произошедшее в клубе, недавние события, размытые границы их с Соджуном взаимоотношений — всё это вертелось в голове, словно застрявшая в проигрывателе пластинка. Хёнджин стоял на улице уже довольно долго, наслаждаясь моментом покоя. Это была уже третья сигарета, и он знал, что слишком затягивает своё возвращение внутрь. Но в то же время отсутствие сообщений от друзей было красноречивым знаком — они понимали, что ему нужно немного побыть одному, и не торопили его. На самом деле, он раздумывал, стоит ли ему вообще возвращаться. Часть его хотела просто уйти, чтобы не видеть весь этот хаос. Но другая, более рациональная часть понимала, что рано или поздно придётся столкнуться с реальностью и разобраться в своих чувствах, да и друзей бросать не хотелось. Внутренний конфликт усиливался с каждой затяжкой, и это ещё больше осложняло и без того непростую ситуацию. Ощущая, как сигарета постепенно сгорает, Хёнджин вздохнул и медленно выпустил дым. Может быть, этот короткий перерыв был именно тем, что ему нужно, чтобы собраться с мыслями и вернуться внутрь с более ясным умом. Но пока что он оставался на улице, позволяя себе ещё немного насладиться уединением. Вокруг было немноголюдно. Ночь была прохладной, и редкие прохожие торопливо шагали мимо, одни торопясь в клуб, другие пытаясь поймать редкое такси, которое в это время вызвать почти не реально. Хёнджину ли не знать. Парень, прислонившись к стене здания, наблюдал за ними, пытаясь отстраниться от собственных мыслей. Он зарылся глубже в кофту, которую успел урвать у Сынмина, проходя мимо бара. Тот, отмахнувшись, вручил её парню без всяких расспросов, только бы он не отрывал их с барменом от какого-то важного спора. Ткань неприятно колола, да и запах парфюма, которым пользовался Ким, был далеко не тем, что Хёнджин предпочёл бы, но это было лучше, чем мёрзнуть на ветру, поэтому Хёнджин не жаловался. — Я же говорил, что от меня не сбежать. Хёнджин вздрогнул от неожиданности. Он не слышал ни звука открывающейся двери, ни шагов, словно Соджун материализовался рядом с ним из воздуха. Эта способность парня внезапно исчезать и так же неожиданно появляться начинала пугать Хёнджина. Его также беспокоила мысль о том, что, возможно, ему всё-таки следует проверить голову. Галлюцинации в его возрасте явно не лучший знак. Но, к его сожалению или, может, к великому счастью, Соджун был более чем реален. Он устало прислонился к стене заведения, прикрыв глаза, давая ночному воздуху играть с его волосами. На его шее всё ещё виднелась тёмная повязка, которую он, по какой-то причине, так и не снял. Хёнджин почувствовал нарастающее напряжение от молчания между ними. Минуты через две он не выдержал и прокашлялся, надеясь хоть как-то разрядить обстановку. Соджун, не торопясь, открыл глаза и встретился с его взглядом. Он молча наблюдал за Хёнджином, как будто искал что-то в его глазах. Затем, словно приняв решение, он спокойно развернулся и направился обратно в клуб, оставив Хёнджина на улице одного. В голове мелькнула мысль, что сейчас, возможно, был его шанс уйти, но Хёнджин просто застыл на месте, пока через каких-то пару минут Соджун снова не вышел на улицу, на этот раз с верхней одеждой младшего в руках. — Пройдёмся? Хёнджин раздумывал от силы пару секунд, взвешивая все за и против, после чего неуверенно кивнул. — Только сначала предупрежу ребят. Подожди немного. — Надеюсь, ты не сбежишь через чёрный ход, потому что решил отшить меня. — Вот и проверим, котик.