Гоферов отпрыск

- То есть вы взяли и накачали наркотиками человека, который до сих пор в шоке из-за того, что пропал на три года мгновенно попав в разгар конца света, пару раз чуть не оказался на зубах заражённых и отродий и до кучи наверняка имеет сотрясение мозга из-за того, что при первой встречи его вырубили прикладом? Ноа буквально чувствует, как его глаза готовы сделать сальто, провернувшись в глазницах. Помянуть бы бога всуе, для успокоения, но а) Ноа в него не верит в) он слишком большой грешник, чтобы тот пришёл ему на помощь с) бог сейчас вообще никому не помощник, у них тут конец света и д) Анхея как-то говорила, что один из бессмертных умудрился его убить. Анна тупит взгляд, даже, кажется, стёкла очков тускнеют и Ноа вздыхает. - С тех пор, как пропал Ян, вашей с генералом паранойи нет границ. - сняв очки, чтобы пощипать себя за переносицу, выносит вердикт Ноа. Нет, это не его дело и он не знает точно, что же с ним произошло, но результаты события - налицо. Девушка ежится только сильнее, поджимая губы. Винит себя, снова топит себя в ошибках: не додумалась, не уследила, не настояла, не смогла. Ноа тоже поджимает губы, но тут же трясёт головой. Эмпатия - прочь. Сопереживанием делу не поможешь, им нужна коллективная психотерапия. Только специалиста сейчас, как причины падения “Сибири”, не найдёшь, уж слишком тонким те оказались натурами для выживания. Ноа вспоминает одного знакомого мозговеда и поневоле передёргивает плечами. Хотя, кто знает, некоторым не только апокалипсис, но и ад - что дом родной. Или курорт, по крайней мере, потому что договориться смогут даже с демонами. - Хватит. - одёргивает он Анну из бездны самобичевания. Аккуратно стискивает, демонстрируя дружеское участие и заглядывая в глаза. - Что сделано - то сделано. Главное теперь не испортить отношения окончательно, чтобы Лэйн от нас не сбежала. Ты девушка, тебе это должно будет сделать проще, ты больше времени с ней проводишь. Анна моргает, а затем кивает, улыбается, сама кладёт ладонь ему на предплечье, произнося: - Спасибо, Ноа. - Спасибо стоило сказать, если бы я вас остановил от этой дурости. - выдыхает Ноа, вставая. - А сейчас - зачем? - бормочет он больше под нос, кивая на прощание и выходя из комнаты. Она же додумается попросить у Лэйн прощение за такое? Додумается же? Судя по тому, что Лэйн пару дней ещё шарахается от Анны и остальных, становясь такой же каменнолицей, что и в первые дни - нет.

***

Ноа не знает, почему все считают Лэйн опасной. Видимо, у остальных не хватает мозгов, чтобы понять: если бы та всерьёз собиралась причинить им вред, она бы вела себя совершенно по-другому: наоборот, пыталась бы наладить со всеми отношения, чтобы ей начали доверять больше, чтобы ударить побольнее. Бросьте, ей достаточно сделать вид, что она что-то расшифровала в Книге и, например, завести подальше в чащу на съедение отродьям! Лэйн же… Ноа подчас замечает, как стекленеет её взгляд, точно старый компьютер сбивается с цикла, встав перед выбором, какое решение принять. Ей руководит логика и недостаток информации. И стоит радоваться тому, что в её понимании рациональнее взаимодействовать с отрядом, стараясь заслужить доверие людей делом, а не играть бесполезную лапочку. Это… слишком знакомо и понятно. Слишком рационально для нормального человека. Лэйн занимает пополам с Анной лучшую спальню, неизвестно где достаёт вещи, больше подходящие для недели моды в Париже, чем для выживания в городке в самом центре таёжных лесов, большую часть суток и бумаги тратя на то, чтобы продолжить расшифровку. Вот так всегда: у кого-то три модных полушубка, а кто-то ходит в старой куртке, потому что Лестер новую ещё при раздачи вещей сжёг. Их пленница-тире-криптограф ведёт себя точно зверь, переведённый в новый зоопарк: хищник, воспитанный человеком, лишён опасных повадок и просто, как умеет, пытается адаптироваться к новой среде, стараясь осознать своё место в новой иерархии. Никого не напоминает? Ещё как…

***

Ноа раз за разом замечает голубоватые блики в серой радужке, когда Лэйн опять и опять выбирает более тактичный вариант ведения беседы, заталкивая разумные возмущения в глотку волевым усилием. Видит, но списывает на астигматизм и нервы - недуг даже коррекция побороть не смогла, и мир, даром что катится в бездну, плывёт волнами самых разных оттенков, иногда выкидывая символичные фортели вроде тени от убираемых крыльев у Бессмертных или их сияющие при фокусах зрачки. Потому что в его картине мира человека науки нет место магическим штучкам. Это всего лишь зомбиапокалипсис и инопланетяне, делящие с ними соседние гипер-струны, да инструкция по предотвращению конца света от ещё одного параноика. Ничего необыкновенного и волшебного - Ноа свято(ха-ха) уверен в том, что и конец света был вызван какой-нибудь очевидной и банальной вещью вроде человеческой глупости, ревности и не закрытой на все замки двери. На улицах Ротокова Ноа щурится, точно от Солнца на тёмные рясы - слишком тёмные, слишком дымные, слишком живые. От монахов, сквозь ладан, гнилью несёт за версту и Ноа не отнимает шарфа от лица не только из-за мороза - приторная сладость сводит нутро, будоражит, и Ноа не нравится, то новое, что он чувствует - ему и старого за глаза и уши. У Лэйн лицо выморожено размышлениями: слишком много информации, что следить ещё и за ним, слишком много нужно сделать и обдумать, чтобы остаться в живых. Ещё немного, и Ноа уверен, увидит в воздухе перед её лицом логические ментальные схемы. Она… словно вспоминает, как это - быть человеком, и Ноа отчасти ей завидует: она вспоминает, и когда-нибудь вспомнит, если захочет, а он до сих пор понятия не имеет, как им быть. Поэтому, как бы не считали остальные, нет, он не считает что она виновна в смерти Амира. Хотя бы потому, что ей точно хватило бы ума убить его менее кровавым неосторожным способом, да ещё и тело спрятать. Не говоря о том, что нет никакого смысла в том, чтобы убивать одного из немногих членов команды, не настроенных против неё враждебно. Даже зверь не ранит того, кто не нападает на него первым. А значит, Амира уничтожил кто-то другой. Кто-то, кому было нужно… что? Воткнуть ещё один клин между Лэйн и командой, направив подозрения в его убийстве на неё? Хммм… Ноа думает об этом, пока с остальными выкапывает Амиру могилу. Пусть он не самый мощный из них физически, но выносливости ему не занимать, особенно когда нагрузка позволяет отвлечься от мыслей и ощущений. Ему не нравится ощущать всё это: тёмное, болезненное, опаляющее душу.Оно мешает, оно колет рассудок ненужными эмоциональными импульсами и выматывает тело лишними дозами кортизола. Дмитрий отводит взгляд, заметив его - тоже знает, что виноват, но гордость принять то не позволяет. Ноа обшаривает все окрестные помойки, убеждается в том, что нож, которым убили Амира, забрали с собой. Что ж, хотя бы теперь он сможет брать обычные куханные без дрожи использовать тот, которым убили его… Друга? Ноа вздыхает. Сложно. Человеческие взаимоотношения - сложно, куда сложнее любой математической последовательности или логической задачи. В уравнении хотя бы известно, сколько в нём неизвестных, в отличии от факторов, влияющих на отношения между людьми. Тем более, как выяснилось опытным путём, со смертью одного из них они не заканчиваются. Это больно. Ноа хочется выть, но он сдерживается и лишь плещет ядом вокруг, хотя мог и буквально - от дежурства по кухне его никто не освобождал. В мире стало ещё на одного человека меньше, кто, если не понимал его, то знал об его… особенностях и принял, зная, как их использовать. Темную завесу скорби разрывает голубой блик. Ноа, почуяв, поднимает голову и видит замершую в проёме Лэйн. - Да ладно, серьёзно? Они даже тебя сюда послали… - усмехается он, поджимая губы. - Мне доверяют меньше, чем какой-то новенькой девчонке. Мысль о том, что он сам в этом виноват, на ровном, лишённом взвеси эмоций лице Лэйн читается так чётко, что Ноа это… нравится. Нравится, что с ней не приходится гадать, о чём она на самом деле думает и какой смысл подразумевает. Лэйн точно Кай с зеркальной льдинкой в сердце, слишком зачарованна собственным равнодушием, чтобы лгать. На кухне она косится на нож, но мышечная память берёт своё, и вскоре Лэйн довольно неплохо чистит картошку - всяко лучше, чем он сам, которого на кухню загнали исключительно потому, что ему одному из немногих хватает мозгов следовать рецептам, адаптируя их под имеющиеся продукты и правильно рассчитывать калорийность порций, сберегая запасы. Блик никуда не исчезает, а Ноа надо, очень надо отвлечься от тьмы внутри себя, и он говорит, говорит, говорит, то отвечая на чужие вопросы, то просто рассказывая что-то о других - Лэйн впитывает жадно каждую кроху, точно пустой сосуд - рвущуюся через край влагу его переживаний, избавляя своим вниманием от бремени чувств. - Ты знаешь про парадокс картошки? - вертя в руках очередной клубень, анализируя для последующей очистки, спрашивает он. Лэйн вскидывает голову, излишним вниманием отвечая, что нет, и Ноа начинает пояснять: - Это пример математического расчёта, результат которого противоречит интуиции. Например, если предположить, что в каждой картошке, - он поднимает клубень. - один процент сухого вещества и весит она килограмм. Бровь Лэйн приподнимается. - Где ты нашёл картошку весом в килограмм? Особенно сейчас? - Не придирайся. - отмахивается он, снова качая клубнем, привлекая к нему внимание. - Это просто визуализация математически идеальной картофелины, не имеющей реального воплощения. Как человек, что в задачках покупает двести литров лимонада из-за акции - в реальности подобных идиотов давным бы давно сожрали отродья. Так вот, как ты думаешь, сколько будет её масса, если в результате сушки процент воды станет равен девяноста восьми? Лэйн задумывается, начиная рассуждать вслух. - При сушке испаряется лишь вода, значит, масса сухого вещества остаётся такой же, меняется лишь его отношение к воде, а значит, если её стало девяносто восемь, то… - на её лице возникает рябь удивления. - Полкило? Картофель усох вдвое? - Поэтому его и называют парадоксом. - Ноа довольно дёргает уголком губ. Когда он задал тот же вопрос Лестеру, то чуть не прибил его, услышав ответ - ну потому что как, как можно быть таким тупым?! Лэйн смотрит на него, затем на нож и овощ в своих руках, вздыхая. - Ты это о том, что нам нужно почистить ещё больше картофеля, чтобы накормить остальных или о том, что расшифровка будет ещё сложнее, чем мы думали? Ноа доволен: они действительно схожи, раз ей так легко удалось понять то, что ему самому было сложно сформулировать. - Да на оба варианта. Разве что… - он поневоле вздыхает. - Картошку сушить никто не мешает, в отличии от книги. Амир, со своим нравом и характером не имел врагов как в отряде, так и за его пределами. Не было ни одного рационального повода, чтобы убили именно его. А значит, его смерть была результатом того, что ему просто довелось дежурить не в ту ночь. Лэйн щурится, кивая. Её губы начинают раскрываться для очередного вопроса, но на кухню уже входят Анна и Грег. Ноа моргает - лазоревый блик гаснет, скрываясь в глубине чужих глаз.

***

Опустошительного разговора хватает до ночи, когда сквозь сон Ноа начинает метаться по постели. Обычно, Амир будил его, позволяя перевести дух, набраться сил, чтобы разум, успокоившись, запирал демонов в подсознании, но… Но Амир - мёртв, и те рвутся с потолка видениями. “Ноа, Ноа…” Мать улыбается ему, видя пальцем по строчкам старенькой книги с выученным до последней буквы заветом: “ … так смешалась кровь их с ангельскою, нарушив запрет Божий. И Бог наслал кару, умыв людской мир слезами…” У неё - мягкий, полный веры голос, серебристые волосы и светлые глаза, золотистые напросвет. У него - тоже такие были, пока не начали темнеть, резко, разом, несколько месяцев после похорон спустя. В школе посчитали это бунтарской выходкой, хотя, когда бы он успел, если с утра ещё был блондином? И лишь когда в класс к директору вошла заплаканная, встревоженная, темноволосая мать, Ноа понял, что что-то очень, очень не так… Его личный апокалипсис начался задолго до всеобщего. “ …Ноа, Ноа, ангел мой… Я знаю, что ты - точно выживешь, ведь ты - праведная душа…” Мать продолжала верить в Бога до последнего. Верить истово, словно он самолично изгнал её с Небес, испугавшись этой веры. Испугавшись силы, заключённой в этой хрупкой женщине. Поэтому, Ноа и не верит, выживая вопреки: если Бог оставил её, то ему он - не нужен вовсе. И Ноа выживает: хоронит одного родного за другим, убегает от ангела с печальными глазами, тянущего к нему руку, когда те спускаются с небес, жмурит глаза, не давая ярости заполнить их, когда вслед за чумой наступает война, откупается от голода сигаретами… Смерть наполняет кровью чашу, поднося её к его ладони. Ноа корёжит, когда лезвие жжёт кожу, он жмурится, смаргивая идущую из глаз кровь, когда слышит, как что-то трескается с оглушительным грохотом, ломаясь вместе с плитой, на которую его уложили… Ноа вскакивает на кровати, глухо вскрикивая. На стене напротив тут же возникают два золотистых блика, и он торопливо жмурит глаза, вслепую пытаясь нащупать очки на тумбочке. Получается быстро, слишком, и Ноа тратит несколько секунд на то, чтобы выровнять дыхание, и лишь затем надевает очки. Стёкла скрадывают дрожь воздуха и он облегчённо выдыхает, поворачиваясь к кровати Амира. Сегодня ему покоя не найти, а значит… Опустившись на колени, он достаёт из-под чужой постели рюкзак, а уже из него - маску, плащ и нож. Раз он сегодня всё равно не сможет заснуть, стоит сделать так, чтобы хоть для кого-то эта ночь была спокойной.