Hassliebe

Лучи теплого дневного солнца скользят меж зелеными листьями, смешиваясь с мерцающей пылью. Едва заметно покачиваются ветви, когда их задевают — шелест листвы становится громче, потому что среди ветвей и кустов тут и там прячутся, затаиваются и тихо хихикают.   Волшебный лес — а на деле заросшая площадь меж двумя домами — этим летним днем слышит громкие детские крики и смех. Антон выскакивает из ветвей, одним широким движением — из тех широких, на какие способны одиннадцатилетние мальчишки — натягивает невидимую тетиву, придерживая длинную веточку, что вместо стрелы, за конец, и смотрит прямо на своего противника.   Лиза прямо напротив — среди просвечивающих зеленых ветвей. Хихикает, улыбается широко и опасно — так опасно, как могут только десятилетние девочки — и уворачивается от брошенной Антоном «стрелы», прячась в зарослях. Ну, как «прячась» — на деле просто петляя между спускающимися к земле ветками низких деревьев, но в воображении они оба затеряны в этом огромном волшебном лесу, так что скрыться у нее получается — Антон не замечает, как юная эльфийка оббегает его по этим зарослям и оказывается со спины. Или Антон делает вид — да что вы, ну вряд ли — но вот кинжал юной воительницы, то есть, обычная короткая палка, бьет его по плечу.   — Наклонись! — упрямо вскрикивает Лиза, взмахивая своими эльфийскими, пусть и не светлыми, волосами; брови ее съезжаются. — Я перережу тебе горло!   Антон послушно приседает, тихо хихикая — и палочка наконец мажет по его горлу, словно кинжал, из-за спины, пока Лиза, стоя на носочках и держась за его плечо, победоносно кричит.   — Я выиграла! Ты убит! — провозглашает она, когда Антон падает на колени с пораженным стоном.   — Я требую реванш! — заявляет он с довольной улыбкой, поднимаясь. Отряхивает штаны от земли и пыли, зачесывает грязной пятерней отросшую русую челку — сейчас так модно, все мальчишки так ходят — и щурится, смотря на сестру.   Та выглядит до неприличия довольной — складывает руки на груди, вскидывает свой маленький подбородок, прищуриваясь тоже, так же, как и Антон. Глазами своими светлыми, искрящимися смотрит. Такая маленькая, бойкая и упрямая — и правда, настоящая эльфийка — Антон ее так любит, так ей гордится.   — Нет. Моя победа — неоспорима.   — Ну Лизо-очка, — тянет хитро Антон, делая шаг ближе. — Елизавети-ик!..   — Прекрати! — вспыхивает она. Антон громко смеется, когда она поднимает с земли свой кинжал — ветку — и наставляет прямо на него. — Антон! Не зови меня так! Меня зовут Лиза! Ли-за!   — Если догонишь, то перестану, — показывает он ей язык и срывается с места, вновь прячась среди волшебного леса.   Лиза, задетая тем, что ее не слушают в очередной раз, что-то кричит и бежит следом.   Каждый раз работает — надо же.   Они возятся на улице до глубокого вечера — солнце уже скрывается за крышами пятиэтажек, а температура на улице немного понижается. Магия и очарование эльфийского леса постепенно исчезают — и вот, не видно уже ни диковинных зверей, что провели этот день с ними, ни буйства листвы, ни варваров-эльфов, что охотились и сражались сегодня против маленькой семьи Шастунов.   Измазанные в пыли и грязи, чумазые, Лиза и Антон сидят на одной из огромных веток, что отломалась от деревьев — вокруг постепенно темнеет, и привычная серость наползает на улицы, но ее они пока что не видят. Видят они — свой обычный двор, привычную улицу, на которой проводят почти все свое время, свои возможности сбегать в другой мир, чтобы быть кем-то другим.   Лиза поправляет подол платья — то светлое, все изгвазданное не только этим днем, но и теми пятнами, что не отстирываются уже давно. Русые локоны спутались, на щеке — мазок какой-то очередной грязи. В руках она крутит отломанную ветку, что еще десять минут назад была ее кинжалом — сейчас это просто кусок дерева, и от того улыбка с девичьих губ медленно сходит.   — Ну ты чего? — замечает понурое настроение сестры Антон, поворачиваясь к ней полубоком. — Лиз?   — Домой, — говорит тихо она, и палка в ее пальцах замирает, — не хочу.   Антон поджимает губы. Придвигается по ветке ближе, обнимает одной рукой за плечо, отводя взгляд в заросли, что еще недавно представали для них волшебным лесом — и прижимает к себе сестру, не отвечая.   Он тоже — не хочет.   — Мы можем еще посидеть тут, — предлагает он.   — Олег будет ругаться.   — Я скажу, что не заметил время, — пожимает плечами Антон, хотя в горле начинает першить. — Тогда на меня наорет. Пофиг вообще.   Лиза слегка отодвигается — Антон поворачивает к ней голову и видит несмелую улыбку. И этот взгляд — этот чертов чистый взгляд его дорогого человека, от которого что-то щемит внутри — Антон смотрит на свою сестру и думает, что ради нее он точно потерпит.   И не расскажет, что в последнее время отчим — на него не только орет.   — Ты всегда будешь меня защищать? — непонятно, говорит она это с претензией или с надеждой; судя по довольной, искренней улыбке — все-таки именно с ней.   — Всегда, — тут же отвечает, улыбаясь, Антон. — Обещаю.   Обещаю.  

𓋹 𓋹 𓋹 𓋹

  Антон распахивает глаза, резко хватая ртом воздух — темнота комнаты падает на него обухом, стучащим сердцем и скованным горлом.   Он обещал ее защищать. Обещал же, сука, всегда.   Морок прошедшего сна сдавливает со всех сторон, и не сразу становится понятно, что он уже закончился. Приходится дать себе пару минут на то, чтобы понять, что сон, а что — явь, потому что эта чертова тяжесть изнутри не уходит.   Антон морщится, сбрасывает с себя одеяло — невозможно душно и жарко, вспотел, как скотина. Конечно, завалился в кровать в одежде — так еще и накрылся. Сугубо из-за кучи ткани, из-за этого, точно — не из-за кошмара же, да и не кошмар это был вовсе, так, всего лишь… воспоминание?   Садится на кровати, протирает лицо руками — осоловело осматривается по сторонам в темной комнате, пока не натыкается взглядом на табло электронных часов, что показывают «22:43» алыми цифрами.   Задернутые шторы скрывают темень улицы, и Антон раскрывать их не спешит. Кое-как приходит в себя, находит в складках одеяла телефон, чтобы проверить уведомления — экран слепит яркостью противно — но ни одного нового не видит.   «Дерьмо» — думает Антон, поднимаясь и быстрым шагом выходя из комнаты по направлению к ванной. Одной рукой включает свет, а другой быстро печатает.   Я: Могу задержаться немного 22:46   Стаскивает с себя одежду впопыхах, бросает на стиральную машинку и залезает в ванную. Закрывает за собой шторку, включает душ — шипит от холодной воды и от того, как долго в этих старых домах настраивается напор. Все вокруг бесит — и эта старая ванная вместо привычной душевой кабины, и темнота в квартире, и то, что опаздывает теперь из-за собственного слабого желания скрыться от давящих в жизни проблем в патоке сна.   Классно поспал, просто супер — главное собственный сон не вспоминать, да.   Телефон на машинке пиликает уведомлением — Антон высовывается, не с первого раза попадая мокрыми пальцами по экрану.  

Арсений:

Я подожду

22:49

 

Облегчение в собственном выдохе Антон игнорирует — голова после дневного беспокойного сна ватная, тело едва слушается, а мысли продолжают галдеть и путаться. Единственная надежда на душ — хоть немного проснуться и все же привести себя в порядок перед тем, как куда-то идти.   Однако на улицу Антон вываливается примерно в том же состоянии — даже, кажется, не запоминает, как выбирает одежду, потому что торопится. Опаздывает, в целом, не сильно — хвали Боже мужские быстрые сборы — часы показывают «23:12» когда Антон выходит из подъезда в непроглядную уже ночь.   Знакомый черный «БМВ» припаркован возле подъезда, подсвечивая дорожку фарами. Курить хочется нестерпимо, но Антон быстрым шагом доходит до машины и залезает на переднее сидение, потому что заставлять Арсения ждать дольше все-таки некрасиво.   — Привет, — говорит он первым, закрывая за собой дверь и пристегиваясь. — Сорян, что задержался.   Поднимает взгляд на Арсения только тогда, когда заканчивает все эти манипуляции — словно пытаясь отсрочить очередной контакт, который обещает за собой очередные проблемы. Потому что кажется, что сейчас будет еще тяжелее — потому что рядом вампир, и снова нужно что-то решать, пытаться выжить и разобраться.   Но почему-то, когда голубые глаза смотрят в ответ, становится противоречиво спокойнее.   — Ты в порядке? — почему-то спрашивает Арсений. Антон вскидывает бровь, якобы не понимая вопроса. — Волосы… мокрые. Ты мог не спешить, я же написал.   Антон проводит рукой по прядям неосознанно — и правда, не сушил же.   Внимательный взгляд Арсения отчего-то не раздражает — состояние все еще сбитое, потерянное, — но Антон все равно взгляд отводит, выдыхая, и снова растирает лицо руками.   Ощущение безопасности рядом с вампиром, это… странно.   — Все нормально. Просто заснул и… проснулся, вот, когда тебе написал. Хотя как будто все еще не проснулся.   — Понимаю, — хмыкает Арсений и наконец заводит машину.   Только Антон слышит — врет Арсений снова. Точнее, не верит ему — но не расспрашивает дальше, выруливает со двора, параллельно включая радио, и салон заполняется тихой музыкой, похожей на джаз.   Снова — время дает.   И это помогает — Антон усаживается удобнее, слегка приоткрывает окно, вдыхая прохладный воздух. Мимо медленно плывут темные улицы, и из-за того, что Арсений оставляет верхний свет в салоне, внутри машины ловится странное ощущение то ли все той же безопасности, то ли уюта.   Антон украдкой смотрит на Арсения, что не отрывает взгляда от дороги — ведет спокойно, плавно. Под расстегнутым пальто заметны черная рубашка и такие же темные штаны — Арсений тоже переоделся, хотя вряд ли в клубе маленького города есть какой-то дресс-код. Не то что в Москве… Что ж, на фоне Арсения Антон в своем темном свитшоте там точно никуда бы не прошел.   Ну, хоть цепь повесил. И так сойдет.   Антон возвращает взгляд к дороге и складывает руки у паха в замок.   — Мне Лиза приснилась, — говорит он тихо, потому что тишину вдруг хочется нарушить. Прикрывает глаза, чувствуя на себе чужой взгляд. — Давно снов не видел, а тут… Такой бред… Как в детстве вместе играли. Она не разрешала каверкать свое имя… В смысле, не только во сне, в жизни тоже.   — Почему?   — Не знаю, так и не понял. Она из тех, кому принципиально, чтобы к ней обращались именно так, как она решила. Только «Лиза». В крайнем случае «Лиз», если сокращать. На всякие «Лизочек» и «Лизка» кривилась всегда.   — А у тебя такого нет?   — А как изменишь «Антон»? Разве что срифмовать, — усмехается Антон, открывая глаза и мельком смотря на Арсения, что тоже дергает уголком губ. От того, что тот поддерживает диалог, уводящий от мыслей, что-то внутри вновь режется немой благодарностью. — Мне в целом плевать, как меня называют. Журавль, ну, тот Дима, вот, Шастом назвал. Прикольно.    — А мне казалось, что суицидником, — тянет Арсений, и Антон коротко посмеивается. — Хотя, понимаю Лизу… Мне не нравится, если меня зовут Сеней.   — Почему?   — Огрызок какой-то, — морщится показательно Арсений.   — Запомню, — соглашается Антон, сестрой наученный слышать такие вещи. Арсений мельком бросает на него почему-то удивленный взгляд, но ничего не отвечает. — Ты что-то узнал? Ну, с фоткой…   Из планов Антона и Арсения на сегодня был только поход в клуб — и именно поэтому днем, после квартиры Лизы, Арсений отвез Антона домой и уехал по своим делам один. Смысла оставаться вместе у них не было, а ехать в клуб днем, без людей и работников, просто бредово — однако перед отъездом Арсений попросил Антона сбросить ему фотографию Лизы, но для чего, не объяснил.   — Нужно время, — коротко отвечает Арсений, мельком взглянув на Антона. Но тут же отводит взгляд снова — и ответ «больше ничего рассказать не могу» становится ясен и так. — Я дам знать, когда что-то узнаю. Мы почти приехали. В бардачке есть расческа. Ты, конечно, хорошо выглядишь, но напоминаешь мокрого пса.   Антон вскидывает брови резкому переходу темы — но открывает бардачок и действительно вытаскивает расческу.   — Очень мило с твоей стороны, — фыркает он, но предложенным пользуется и расчесывает уже слегка подсохшие волосы. — Это не очень гигиенично, если ты не знал.   Из-за приоткрытого окна слышатся нарастающие звуки музыки — они поворачивают по широкой дороге, заезжая во дворы, и неподалеку впереди мелькает неоном пока что нераспознаваемая надпись.   — Вшей у меня нет, — усмехается Арсений, останавливая машину в нескольких метрах от вывески. Поворачивается к Антону, скользит взглядом сверху вниз, задерживаясь на цепи, и снова возвращается к глазам. — Пошли?   И этот внимательный взгляд цепляет что-то внутри — Антон прищуривается, но в ответ просто кивает. Убирает расческу обратно в бардачок и выходит из машины с самодовольной усмешкой, которую Арсений, благо, не замечает.   Темная неприветливая улица встречает холодом и единственным источником света — той самой вывеской над ведущей в подвал лестницей. Звуки музыки с каждым шагом приближения ко входу становятся громче — само здание не похоже на жилой дом, хотя и построено среди них. Скорее всего, какое-нибудь помещение для магазинов или офисов, потому что сейчас все окна темны.   «buscador» — гласит неоновая рамка под аккомпанемент басов, рвущихся с низу лестницы.    — Какой ужас, — морщится Антон, останавливаясь перед этой лестницей и затягиваясь; начал курить сразу же, как вышли из машины. — И что она здесь нашла…   — Скорее всего, единственный клуб в городе? — предполагает Арсений, становясь рядом.   — Понятия не имею. Это ты должен знать, — на приподнятую в немом вопросе бровь Антон объясняет: — Ты ведь живешь здесь, не я. Неужели ни разу не заходил? Или не любишь танцы?   — Как-то не было времени, — закатывает Арсений глаза очередной колкости. — Предпочитаю, знаешь, другие развлечения.   — Ну да, их же здесь та-ак много, — тянет Антон, затягиваясь снова. Издевка из голоса исчезает, тон меняется сам — деформация работы, тех моментов, когда Антон задает те вопросы, на которые хочет узнать ответы. — Что вообще вампиры забыли в таком мелком городе? Не верю, что вам тут просто удобно жить. Сколько прошло, несколько месяцев, как…   — Я помогаю тебе, а ты — не лезешь ко мне, — обрывает Арсений, повернувшись к Антону лицом. — Я, кажется, не давал согласия на интервью.   О какой — хранитель великих тайн, саркастично думает Антон, делая шаг ближе.   — Что ты, — почти шепчет он, выдыхая дым прямо в чужое лицо, — никакой работы, Арсений. Может, хочу узнать поближе тебя? Мы теперь в одной лодке, — слегка склоняет голову, наблюдая внимательно за реакцией.   Арсений ее не особо сдерживает — вскидывает брови, словно не ожидал, но после… Почему-то растягивает губы в ответной ухмылке — и упрямый блеск в глазах напротив Антона отчего-то раззадоривает сильнее.   — Не доверяю журналистам, знаешь, — тихо, будто бы доверительно отвечает Арсений. Подносит руку к лицу Антона и неожиданно забирает из чужих пальцев сигарету, медленно затягиваясь под удивленным взглядом. — Но я подумаю, раз уж мы с тобой партнеры…   Сигарету выбрасывает, резко отвернувшись и первым ступив на лестницу; Антон за его спиной вновь вскидывает брови, мажет взглядом по брошенной на асфальт сигарете и, затушив ее ногой, идет следом.   Вот сука какая.   — Мусорят свиньи, — выравниваясь с Арсением перед самой дверью бросает Антон прежде, чем открыть ее.   Ответить Арсений не успевает — они заходят в полутемный коридор, в котором становится намного громче. Мужчина во всем черном, что сидел на стуле неподалеку, поднимается, осматривая их скептичным взглядом, подходит ближе и спрашивает, не несут ли они с собой чего запрещенного.   Вся напыщенность, что была у Антона мгновение назад, когда он в очередной раз колол Арсения, исчезает — он бросает на того растерянный взгляд, потому что, конечно же, не вытащил из кармана куртки свой нож.   Арсений цокает и закатывает глаза.   — Да, знаете, мой друг идиот, — говорит он чуть громче, подходя к охраннику, который переводит на него взгляд; в темноте, подсвеченной лишь парочкой неоновой ламп под потолком, видно плохо, но Антон замечает, как снова меняется цвет его глаз. — Принес с собой нож. Но вы нас пропустите и забудете об этом.   Очередной бит музыки попадает точно в тот момент, когда охранник отходит в сторону — Антон ему усмехается, почему-то чувствуя себя в моменте очень крутым, и проходит дальше, хотя взгляд Арсения на самом затылке чувствует.   За поворотом неожиданно вырастает достаточно большое помещение, что спускается ниже еще на несколько ступеней широкой лестницы. С московскими клубами, конечно, не сравнить, но выглядит не совсем плохо — большая танцевальная зона, за которой скрывается несколько столиков с диванчиками; справа — длинная барная стойка. Полутьма, долбящий по глазам мерцающий свет, громкая современная музыка — классический, совершенно обычный клуб, в котором, однако, достаточно много людей. По темным стенам висят странные картины в позолоченных рамах, в тон столикам перед черными кожаными диванами, и это все на фоне всеобщего буйства придает месту скорее сюрреалистичности вместо ожидаемой роскоши. Несколько парней и две девушки сидят за барной стойкой, накачиваясь коктейлями, остальные же посетители — на вполне себе забитом танцполе двигаются в такт музыке.   — Ого, — Антон наклоняется ближе к Арсению, пытаясь перекричать музыку, — как много людей!   — А что еще им делать? — прикрикивает в ответ Арсений, склоняясь тоже. Плечом прислоняется к плечу, но голову поворачивает, чтобы зацепить взгляд. — Какой план, мистер журналист?   И почему они не обсудили это наверху, пока не горланила музыка — думает Антон запоздало, пока в жизни фыркает очередному выпаду Арсения.   Шастун кивает в сторону бара, едва потянув Арсения за локоть за собой — они проходят к нему и очень кстати находят два свободных места. Здесь почему-то музыка слегка тише — видимо, колонки направлены на танцпол. За стойкой возле них тут же появляется бармен, протягивая меню — заламинированный лист с самыми банальными коктейлями и другим алкоголем; хотя цены, по сравнению с Москвой, конечно, пониже.   Антон тыкает в первый попавшийся коктейль, который попадается на глаза, показывает «галочку» пальцами и прикладывает карту к протянутому своевременно барменом терминалу.   Арсений наблюдает за этим с интересом, а, когда бармен отходит в сторону, начиная мешать коктейли, слегка склоняется ближе, и Антон наклоняется тоже, чтобы за шумящей не так уж и громко музыкой услышать:   — Угощаешь меня коктейлем? — и увидеть хитрую ухмылку на чужих губах.   — Считай, оплачиваю твои услуги, — пожимает плечами Антон, отклоняясь назад. — Ты ведь сможешь поговорить с работниками?   В этот же момент бармен ставит перед ними два высоких стакана — в переливах света и вспышках не сразу замечается рыжий цвет. Арсений почему-то усмехается — и смотрит в ответ нечитаемо, слишком долго и слишком… надменно.   И когда Антон успевает понять, что что-то не так, подтягивает коктейль к себе — слегка наклоняется, почему-то нюхая напиток, а после поднимает голову, пальцем подманивая бармена поближе.   Когда тот наклоняется через стойку, что-то говорит ему на ухо. Тот кивает, исчезает, а когда возвращается — ставит перед Арсением рокс и наливает туда…   — Виски? — вскидывает брови Антон, и благо, что за музыкой не слышно проскользнувшей в голосе злости; нахер Антон тогда два коктейля оплачивал?!   — Не доверяю коктейлям в злачных местах, — хмыкает Арсений.   Бармен протягивает ему терминал, на что Арсений с расползающейся ухмылкой указывает пальцем на Антона. «Нихера себе» — думает Антон, но карту прикладывает, лишь бы бармен побыстрее от них свинтил и дал возможность поговорить.   Надеясь, что взглядом передает все свое раздражение, Антон присасывается к коктейлю и морщится — уж испортить «текилу санрайз» надо, конечно, постараться, но у здешнего клуба это получилось. Впрочем, они сюда и не пить пришли, это все так — лишь для прикрытия.   — Так сможешь? — возвращает к теме разговора Антон, отодвигая от себя коктейль и игнорируя все тот же пристальный, какой-то ожидающий взгляд Арсения.   — Нет, — медленно отвечает он, пригубливая из своего бокала. На вскинутые брови дергает уголками губ, но тут же перекрывает это трагичный вздохом. — Антон, здесь полный клуб людей. И я не стану использовать свои… способности тогда, когда это могут заметить. Может, они тут тоже вербену пьют, м? Ситуация будет неловкой.   — И что тогда? Мы просто надеемся, что Лиза появится тут? — хмурится Антон, оглядываясь на толпу. Однако из танцующих людей, всматриваясь, выхватить знакомую макушку сестры, конечно, не может.   — Почему же, работников вполне можно разговорить, — пожимает плечами Арсений и взглядом указывает на тот карман, из которого Антон доставал карточку. — Достаточно просто… поблагодарить. Наверняка они что-то видели.   — У меня не бесконечные деньги, — раздраженно напоминает Антон; из вредности, видимо, делает еще глоток коктейля через трубочку.  — Не собираюсь я им платить, когда не факт даже, что они расскажут! И вообще, почему я оплачиваю тогда твой виски, а?   — Потому что тебе это нравится, очевидно, — ухмыляется Арсений, соскальзывая со стула. Выходит так, что встает вплотную к Антону, и тот от неожиданности отклоняется назад, но взгляда от наглых голубых глаз не отрывает. — В любом случае, можешь попробовать упросить их и просто так. Или поспрашивать местных, — едва склоняет он голову в сторону тех, кто сидит за баром.   — А ты мне тогда здесь зачем? — выдавливает из себя Антон, хмурясь и стискивая в пальцах бокал.   — Охраняю тебя, — самодовольно бросает Арсений и наконец отходит, бросая через плечо перед тем, как скрыться среди толпы людей: — Я буду за столиком!   Антон, кажется, сидит как идиот с открытым ртом еще несколько минут — а потом захлопывает его с такой злостью, что зубы ныть начинают. Или это от сладкого коктейля, к которому снова присасывается — следит взглядом за Арсением, что очень ловко лавирует среди людей, продвигаясь к столикам в конце зала.   Он подходит к парочке, что сидит за одним из них — склоняется к ним, что-то говорит и… Те встают и, взяв с дивана свои сумки и куртки, просто уходят.   — Ты че, ахуел?.. — шепчет возмущенно Антон, понимая прекрасно, что Арсений им уйти внушил. А тот, усевшись на диване и подняв голову, словно через весь клуб ловит взгляд Антона и салютует тому бокалом, отчего Антон цедит сквозь зубы злобно проклятия и отворачивается тут же обратно к бару.   И что это, твою мать, значит?   Судя по всему, Арсений опять издевается — в своей манере. Видимо, мстит Антону за что-то. За то, что тот назвал его свиньей? Или за то, что попытался полезть в личную жизнь и что-то узнать? Или за то, что Антон относится к нему как к своему всесильному оружию, которое за него решит любые проблемы?   Да и черт с ним — думает Антон, со злости не замечая, как допивает свой коктейль до конца, — пусть выделывается сколько хочет. Арсений ведь наверняка поможет, если его попросить нормально — рациональной частью сознания Антон это понимает, — и, наверное, стоило сделать так сразу. Но почему-то просить Арсения не хочется совершенно — у них не те отношения, в которых Антон готов признать себя нуждающимся в помощи. Да, может, он и перебарщивает со своей токсичностью в сторону того, кто ему вроде как помогает, но…   Но плевать — Антон и сам справится, он журналист, в конце-то концов.   Он берет тот коктейль, от которого отказался Арсений, и подсаживается поближе к бармену — одна из девушек как раз освобождает стул, уходя на танцпол.   — Эй, парень, — зовет Антон, и бармен тут же поворачивается к нему, слегка наклоняясь. Шастун достает телефон и открывает фотографию Лизы, поворачивая экраном к работнику. — Ты ее тут не видел?   Тот мельком смотрит на экран, хмурится, видимо, вспоминая — а потом поднимает взгляд на Антона и качает головой.   — Впервые вижу, — и отходит тут же, не дав Антону и слова вставить.   — Эй!   Благо, за стойкой работает целых три бармена — она достаточно длинная. Так, постепенно дожидаясь, пока люди покидают свои места с целью танцев, Антон подсаживается к оставшимся двум, но оба отвечают абсолютно одинаково — ничего не знаем, не видели. Антон скрипит зубами, допивает коктейль почти до конца — голову приятно ведет, но не сильно, потому что алкоголь тут дерьмо то еще, — и оглядывается на толпу. Рассматривает танцующих достаточно долго, успевает посмотреть в лицо почти каждому, потому что толпа стихийная, постоянно движется и все меняются местами — успевает коктейль все же допить — но, конечно, среди них сестру не находит. Было глупо на это рассчитывать.   — Братан, — тянет Антон, когда самый, на его взгляд, жалостливый из трех барменов протягивает ему еще один коктейль, — ну помоги, а. Это девушка моя. Поссорились мы с ней, она трубки не берет… Ну давай договоримся?..   Он коктейль забирает, а по стойке — протягивает купюру. Да, да, Арсений, ты был прав, Антон сдается — ну и ладно, ну и пожалуйста. Благо, громкая музыка заглушает уязвленные стоны души.   Жалостливый бармен мельком смотрит на деньги, поджимает губы — но качает головой, снова смотря на Антона.   — Простите, — говорит он, — но никого не видел. Тут людей-то… много. Всех не упомнишь.   «Да что ты пиздишь, это маленький город, вы всех постоянников знаете», — думает Антон, но лишь сжимает зубы и забирает деньги обратно, позволяя бармену уйти замешивать очередные коктейли.   Он разворачивается на стуле, опираясь спиной о стойку — снова смотрит на толпу, потягивая коктейль от досады. Находит взглядом, позади моря людей, тот самый столик с Арсением — тот сидит, откинувшись на спинку дивана, и, потягивая виски, тоже наблюдает за толпой, иногда отвлекаясь на телефон. Пальто его лежит рядом, и во всем черном, на таком же черном диване, с этим своим равнодушным видом и бокалом виски в руке — Арсений выглядит как самая соблазнительная жертва для подкатов танцующих вокруг молоденьких девушек. Да что там, в целом — и парней тоже.   — Привет, один тут отдыхаешь?   Обращаются явно к Антону — потому что голос звучит прямо над ухом. Он поворачивает голову, сталкиваясь взглядом с голубыми глазами — но в этот раз они принадлежат отнюдь не вампиру, а девушке, что сейчас сидит рядом и широко улыбается пухлыми, подкачанными губами.   Она симпатичная — острые скулы, большие глаза и пышные светлые волосы, спадающие по открытым топом плечам. Тот кожаный, черный — такой же, как и штаны — увешанный цепями, привлекающий внимание к декольте и заметным ключицам. Знает, как подчеркивать свою внешность, определенно — потому что ухмыляется довольно, когда Антон возвращает взгляд к ее глазам.   На фоне других людей, что Антон успел рассмотреть, выглядит хорошо, но как будто бы чересчур — слишком ярко, с этой алой помадой на губах и будто бы слишком взрослым взглядом для того поколения, что обычно шляется по таким местам.   — Привет, — улыбается коротко Антон в ответ, разворачиваясь полностью в сторону девушки. — Прости, я здесь не за этим.   — А зачем? — вскидывает брови девушка, складывая руки на стойку и слегка склоняясь ближе. И смотрит так уверенно и невозмутимо, что Антону почему-то кажется, что она вполне может просто так развлекаться от скуки. — Меня зовут Катя.   Однако какой-то интерес в светлых глазах он все-таки видит, и это, конечно, льстит. Особенно при том факте, что выглядит эта девушка действительно эффектно. Но…   — Я не знакомлюсь, — повторяет. «С женщинами», — стоило бы добавить. Но вряд ли Антон сегодня решился бы знакомиться даже с мужчинами — он здесь не за этим, и уж тем более не в таком маленьком городе, где тебя скорее отпиздят, чем пригласят к себе на ночь.   — Какой ужас, — выдыхает преувеличенно театрально она, качая головой и одним движением отклоняясь назад. — Не люблю, когда мне отказывают… Ну, раз не знакомишься, то ладно, — она соскальзывает со стула и кокетливо подмигивает Антону, — увидимся, красавчик.   А после — растворяется в толпе танцующих, наверняка чувствуя, что Антон провожает ее взглядом.   «Красавчик».   Антон вскидывает бровь, фыркая недоуменно, а внутри воспоминанием звучит абсолютно такая же интонация Арсения: «подвезти, красавчик?».    Очень, кстати, похожая у этой девушки энергетика — сильная, какая-то яркая, да и общается она с этим знакомым сарказмом… Так, кажется, этот коктейль для Антона явно лишний — уже начинает подкатывающих к нему девушек с Арсением сравнивать…   Впрочем, чего тут отнекиваться — просто типаж у них очень похожий. Если бы Арсений был девушкой, то наверняка выглядел бы как-то похоже — разве что волосы были бы черными.   Антон все же допивает коктейль, вновь находя взглядом Арсения за столиком — понимает, что, судя по всему, придется идти к нему с белым флагом и просить все-таки помогать. Самолюбие внутри протестующе беснуется, но Антон затыкает его еще одним глотком паршивого коктейля, вслушиваясь в музыку — пора все-таки брать себя в руки и учиться работать в команде. В конце концов, это же ему самому это нужно. Арсений, конечно, все еще раздражает — но уже не так сильно, Антон и сам не понимает, почему выбирает бесноваться и создавать перепалки.   Да, Арсений — вампир. Но Антону с ним и не детей крестить, а учитывая, что тот не убивает людей и тоже заинтересован в нахождении Лизы — черт знает почему, но все же, — сработаться с ним и правда не будет сложно. Особенно учитывая это странное понимание и беспокойство, которое изредка появляется вне их привычного натянутого общения…   Что ж, надо идти к Арсению. Но сначала — туалет.   Протискиваясь сквозь снующих людей до дальнего коридора, Антон жалеет потраченных на коктейли денег — эффекта не чувствует совершенно. Видимо, прав Арсений в том, что пьет чистый виски… Интересно, как быстро организм вампиров перерабатывает алкоголь?   Сделав все свои дела, Антон моет руки и какое-то время просто пялится в зеркало — рассматривает свои синяки под глазами, растрепанные высохшие волосы и короткую щетину. Красавчик, значит?..   Он выходит обратно в коридор — тот совсем узкий, цвет стен темный, кажется, бордовый, почти что как кровь. Музыка долбит чуть более приглушенно, потому что танцпол за углом — Антон убирает телефон, в котором проверял время, в карман, и поднимает голову.   И в этот же момент видит мелькнувшую перед собой тень. К стене его прижимают резко, всем телом — сильной хваткой за запястья и просунутым коленом меж ног, и Антон вздрагивает, когда видит перед собой знакомое лицо.   Лицо той самой девушки, что подсаживалась к нему знакомиться — она ухмыляется широко, надменно, приблизившись к лицу Антона максимально близко.   — Не люблю, когда мне отказывают, — шепчет она, и голубые глаза окрашиваются алым, цветом чертовых стен вокруг.   Ужас пронизывает все тело — Антон замирает каменным изваянием в сильной, совершенно не присущей женскому полу хватке, врезаясь взглядом в клыки за накрашенными губами. Сердце стучит в аритмии, вена на шее, к которой медленно наклоняется девушка, вздувается, а в ушах гул и несправедливый, собственный не озвученный крик.   Да он, блять, что, всем вампирам медом намазан?!   Антон зажмуривается, задерживая дыхание. И где Арсений с его хваленой защитой, где, блять, хоть один человек…   — Достаточно, Варнава, — звучит за женским плечом насмешливый, арсеньевский, сука, голос.— Он же сейчас от страха умрет.   Антон распахивает глаза — вампирша все еще в миллиметрах от его шеи, но замирает послушно; а за ней, облокотившись о стену и сложив руки на груди, действительно стоит Арсений.   Арсений, который, сука, ухмыляется, смотря из-под ресниц за этой потрясающей сценой.   — Ну А-а-арс, — тянет эта самая Катя, едва отстраняясь и оборачиваясь; на губах ее тоже появляется ухмылка. — Ну я же только начала… Не жадничай.   Антон в ахуе смотрит за тем, как Арсений вздыхает и, опустив руки, отклоняется от стены. Медленно подходит ближе — замирает почти так же близко, как и девушка, и с нескрываемым удовольствием рассматривает бледное от стресса лицо Антона.   Только вот Катя его пока отпускать не спешит — все еще держит за руки, слегка отклоняясь вбок, чтобы позволить Арсению встать рядом, напротив лица Антона.   — Что ты, блять, делаешь? — шипит Антон, ловя его взгляд. Катя смешливо выдыхает возле уха.   — Создаю тебе иммунитет от вампиров, — спокойно говорит Арсений. — А то твои реакции, Антон… ты слишком боишься, — взгляд его на мгновение сквозит холодом и… угрозой?   Почему, становится ясно в следующий момент — Арсений резко хватает его за плечо и вдавливает в стену, склоняясь ближе, и глаза его тоже становятся алыми. Вторая волна ужаса и холода проходит по телу — второй рукой Арсений сжимает его запястье, тоже прижимая к стене, пока Катя с другой стороны делает абсолютно то же самое, разве что слегка вжимаясь бедром в пах Антона, потому что продолжает держать колено меж его ног.   Антон панически бегает взглядом от одних алых глаз к другим — однако в то время, пока Катя самодовольно ухмыляется, Арсений остается серьезен. Смотрит внимательно, пристально — склоняется к самому лицу, перехватывая вздрагивающее дыхание человека, зажатого двумя вампирами.   — А мне кажется, он не просто боится, — тихо, почти шепотом говорит Катя. Слегка склоняет голову, ведет носом по шее — у Антона по всему телу бегут мурашки от понимания, насколько близки к нему сейчас чужие клыки. — Я думаю, что мы просто ему нравимся, Арс… Вот и замирает. От Зайца же убежал.   Катя делает это снова — касается кончиком носа охладевшей кожи на шее, и в этот же момент Антон сталкивается взглядом с Арсением. И тот, видимо, Кате подыгрывает — холод из его взгляда исчезает, сменяется чем-то… темным и тягучим, что почему-то вызывает еще одну волну мурашек по телу.   Что-то внутри предательски ёкает.   Или это от того, что Арсений тоже подается ближе — и Антон чувствует, как его бедра касается чужое, а ладонь, что сжимала запястье, скользит выше, издевательски оглаживая кожу.   Атмосфера меняется в мгновение ока — от страха не остается и следа, потому что Антон очень точно понимает, что вреда ему сейчас не причинят, что эта Катя явно подружка Арсения, но…   То, как смотрит он сам — окатывает новой необъяснимой волной, которая обрывает дыхание.   Фантазия очень точно рисует в голове картинку того, как они сейчас выглядят — в этом темном коридоре. Антон, прижатый к стене двумя сексуальными чертовыми вампирами, которые упиваются своей силой и его беззащитностью.    Благо, Арсений перестает смотреть — но лучше не становится, потому что тот наклоняется к уху.   — А это так? — выдыхает он прямо в него.   Блять, сука.   — Нет, — цедит Антон, напрягаясь всем телом.   Но вырваться — не пытается. Потому что чувствует чужие прикосновения — слишком много за раз, слишком разные — и пусть вампиры не двигаются, но то, что они продолжают держать, продолжают обжигать дыханием кожу… Приглушенная музыка за стеной смешивается с гулом собственного сердца в ушах — Антону кажется, что эффект от коктейлей все-таки был, и проявляется он прямо сейчас — всего этого слишком много.   — Даже если и так, — Катя продолжает шептать ему в шею, и Антон в ее голосе слышит очередную провокационную улыбку. — Кого бы ты выбрал, Антон, из нас двоих, м?   Они отклоняются от него синхронно, едва, лишь лицами, чтобы увидеть, на кого он посмотрит. Приглушенный бит музыки бьет по ушам.   Взгляд падает на Арсения сам. — Эх, вот так всегда, — трагично вздыхает Варнава, одним резким движением отстраняясь.   Антон бы пошатнулся, если бы его все еще не продолжал держать Арсений — тот все еще сжимает плечо, и губы его вздрагивают в разрастающейся улыбке, потому что взгляд Антона он перехватывает сразу же.   — Никого, — поспешно отвечает Антон, и злость, всколыхнувшаяся изнутри, придает сил. — Я предпочитаю нормальных людей.   Он дергается в тот же момент, что Арсений убирает руки — но все равно рывком отходит в сторону, чувствуя, как наваждение спадает, а ярость разрастается внутри ураганом. И ему, наверное, кажется — но взгляд Арсения, что только что светился самодовольством, почему-то тут же меркнет.   Но Антон не думает — переводит взгляд на Катю, что снова вздыхает, подходит к Арсению ближе. Обвивает его руками, кладет подбородок на плечо — обнимает, буквально повиснув, и еще раз преувеличенно театрально вздыхает, ловя взгляд Арсения.   — А ты не рассказывал, что он настолько грубиян. Совсем не интересно играть…   — Все сам не привыкну, — усмехается холодно Арсений, приобнимая ее в ответ.   Эта — как он там сказал? Варнава? — поворачивает голову и смотрит прямо на Антона, продолжая улыбаться. Ведет пальцами по плечу Арсения, слабо поглаживая — на одном из пальцев, ловя отблеск тусклой лампы на стене, блестит алым камнем кольцо с терновым венком.   Они смотрятся вместе действительно хорошо — оба во всем черном, в этой будто бы созданной под вампиров одежде. Оба высокие, статные, яркие и по типажу, и по взглядам — прямым, смешливым, но скорее насмешливыми, а не издевательскими или жестокими.   Пожалуй, именно про такую девушку Антон и думал, когда представлял Арсения с кем-то — эта Варнава определенно ему идет. По уровню стервозности и невыносимости уж точно, блять.   Антон игнорирует взгляды и выходит из коридора обратно в зал молча, хотя чувствует, что от ярости вот-вот что-нибудь разнесет. Музыка вокруг гостеприимно принимает в громкий, выбивающий лишние мысли кокон танцпола. На теле все еще ожогами вампирские прикосновения — Антон трет шею и ухо, которого касалось чужое дыхание, когда садится за бар и заказывает уже не всратую текилу санрайз, а порцию самого дорогого виски.   К черту, блять. Ебаные вампиры. Как же они его заебали.   Несколько глотков — действительно успокаивают. И когда рядом на стул садится кое-кто во всем черном — Антон боковым зрением видит — уже не тянет разбить этот бокал о голову виноватого. По крайней мере, сразу. Антон просто продолжает смотреть в барную стенку, набитую бутылками с алкоголем, и крутить в пальцах рокс.   — Я не хотел издеваться, — спокойно произносит Арсений. Антон мельком смотрит на него — тот тоже рассматривает бутылки, но уже не выглядит ни капли злорадствующим. — Я сказал правду. Тебе нужно привыкнуть к вампирам, Антон, если собираешься продолжать.   — Даже сейчас пиздишь, — фыркает Антон, поворачиваясь на стуле прямо к Арсению. Опирается локтем о стойку, делает глоток из бокала, прищуриваясь, потому что Арсений смотрит в ответ. — Про издевки, Арсений.   — Ну ладно, может, и издевался немного, — закатывает глаза он, и губы его дрожат в побежденной улыбке; смотрит снова в ответ из-под ресниц, и Антон, пусть и злится до чертиков, почему-то тоже усмехается уголком губ, ведь ответ он и так знал. — Попросил Катю тебя припугнуть. Хотел проверить, как поведешь себя, если меня не будет рядом. А такое может произойти.   Антон закатывает глаза и отклоняется на стойку — пока делает еще глоток, находит эту Варнаву за тем самым столиком, где сидел Арсений. Значит, попросил…   — Свали сейчас, Арсений, а. Я слишком злой, — Антон поворачивается, чтобы кивнуть в сторону того самого дивана. — И тебя там явно ждут. Как перестану тебя ненавидеть, подойду.   — То есть — никогда? — вскидывает бровь с усмешкой Арсений, снова вызывая у Антона раздраженный смешок. — Хорошо. И я поговорю с барменами, Антон. А то смотреть на твои потуги — просто невыносимо… — тянет уже привычно, издевательски Арсений, спрыгивая со стула и отшатываясь от Антона, который замахивается в него уже пустым бокалом.   Шастун закатывает глаза и просит повторить ему виски — Арсений уходит к началу стойки, видимо, и правда собирается говорить с барменами. А Антон дает себе немного времени наедине с музыкой и алкоголем — в конце концов, имеет он право просто посидеть в баре, ну. Даже если это клуб. Вообще наплевать.   Треки сменяются один за другим, басы уже почти что не долбят по ушам — привыкаешь. Антон последние минут двадцать просто рассматривает толпу, потягивая виски.   Ну, или не толпу. Один конкретный столик. Просто наблюдает, интереса для.   Потому что смотреть на незнакомых людей перестает быть занимательным минуте на пятой — а вот следить за тем, как общаются Катя с Арсением, вполне себе интересно. Как минимум потому, что они оба выглядят донельзя эпатажно рядом друг с другом, гармонично — выбиваются среди общей массы, давят атмосферой «не подходи, не потянешь» — и Антону интересно, заслуга это их личностей или все-таки того факта, что оба вампиры. И невооруженным глазом заметно, что они близки — по взглядам, по тому, насколько рядом сидят, как задевают друг друга коленями. Варнава смеется громко — наверняка громко, по тому, как широко открывается рот, видно, так-то Антон за музыкой, конечно, не слышит, — а Арсений ей улыбается. Почему-то кажется, что все равно отчасти натянуто — но это, скорее всего, из-за места.   Пару раз Катя уходит танцевать на танцпол, и двигается она действительно восхитительно — попадает в музыку так, что взгляда не оторвать, двигается то плавно, то до необходимого резко, пропуская атмосферу через себя. Танцующие вокруг оглядываются на нее со смесью зависти и восхищения, а Катя растворяется в музыке, кажется, и правда отрываясь — подумаешь, пришла припугнуть какого-то человека. Работу-то сделала, теперь можно потусить.   Пару раз она пересекается взглядом с Антоном, и улыбается каждый раз — провокационно, призывно, но Антон каждый раз взгляд отводит, потому что пока что не понимает, как к этой девушке относиться.   Хотелось бы — не относиться вообще, к очередному вампиру.   Арсений не уходит танцевать ни разу — хотя Варнава тянет его за руки в какой-то момент, явно предлагая. Но тот отказывается, остается за столиком, продолжая медленно цедить виски.   Когда вторая порция виски допита — Антону становится скучно. Ничего особенного в этом клубе нет, а судя по тому, что Арсений не подошел к нему сразу после разговора с барменами — и информации здесь нет тоже.   Хочется уже простого человеческого домой.   Антон отходит от стойки, но вместо того, чтобы сразу пойти к дивану Арсения и Кати, проходит по залу. Танцевать его не тянет, да он и не любит особо, по крайней мере, уж точно не при двух скотах-вампирах, которые потом по-любому захотят по этому поводу пошутить. Поэтому просто ходит по залу, рассматривает картины, неумелые граффити и…   Доходит до небольшого углубления, где на металлической сетке прикреплены прищепками фотографии гостей. Маленькие, типа полароидных — с танцпола и бара, в основном компании. Осознание находки пускает по телу волну бесконтрольного волнения.   Если Лиза была здесь, то наверняка…   Антон просматривает каждую фотографию, затаив дыхание. И когда видит на одной из них знакомое лицо и длинные русые волосы — выдыхает стоном, тут же срывая чертову фотку с доски и сжимая в пальцах.   На ней Лиза, точно Лиза — улыбающаяся, в яркой розовой футболке и персиковой юбке, с распущенными волосами. Обнимается с каким-то парнем — худющий, с вытянутым лицом, горбатеньким носом и темными глазами. Дебильная челка темных волос, как у Антона лет в десять — ну что за безвкусица.   Но это хоть что-то. Это — тот самый след.   Антон и сам не замечает, как проносится сквозь толпу людей и оказывается перед Арсением. Тот, видимо, замечая горящий взгляд, ничего не говорит и просто слегка сдвигается — Варнава с интересом наблюдает за тем, как Антон садится и отдает фотографию в чужие руки.   — Это Лиза, Арсений! Она была здесь, — почти кричит он не только ради того, чтобы перекричать музыку, но и на эмоциях. — Нужно только понять, кто этот парень! Но она была, была!   — Как давно сделана фотка? — хмурится Арсений, рассматривая снимок. После показывает Кате. — Знаешь этого парня?   — Почему ты думаешь, что я знаю всех в этом городе? — фыркает Катя, закатывая глаза.   — Потому что тебе не сидится спокойно дома. И потому что ты часто бываешь здесь.   — Да, но я тебе уже говорила, что ни разу не видела эту девушку. Может, мы просто не пересекались. Его я тоже не помню.   Антон рассеянно слушает чужой диалог, переводя взгляд от одного вампира к другому. Арсений рассказывал Кате о Лизе?.. Да и, судя по брошенному ей «от Зайца же убежал», и про Антона тоже?..   — А зачем ты сюда ходишь? — задает Антон совершенно не тот вопрос и тут же осекается, когда Катя насмешливо смотрит на него.   — У вампиров тоже есть тяга к веселью, Антонио. А в этом городе веселья… Тьфу. Только Арсению почему-то кажется, что здесь же меня и сожрут другие, если не буду осторожна. Хотя это скорее я их сожру.   — Катя, — осуждающе вздыхает Арсений, замечая, как хмурится Антон.   — Но ты не убиваешь людей, — говорит Антон, вновь опускаясь взглядом к кольцу на пальце Варнавы. Видимо, оно и есть — символ семьи Арсения.   — Я — нет, — пожимает плечами Катя, складывая ногу на ногу. Смахивает с плеча волосы, и взгляд ее снова блестит насмешкой. — А вот другие — очень даже да. Если бы я была обычным вампиром, а ты согласился бы познакомиться… То мы бы так же оказались в том коридоре, вот только я бы тебя в шею не целовала.   — Ей нравится обламывать тех, кто ходит сюда за кровью, — переводит Арсений, замечая сложное лицо Антона; но звучит он отнюдь не обеспокоенно, а скорее гордо.   Благо, музыка все еще играет громко — и они могут говорить обо всем этом спокойно.   — Они убивают людей здесь? — спрашивает Антон, оборачиваясь на зал.   Что, если Катя и Арсений — не единственные вампиры поблизости?.. Насколько Антон был легкомыслен, позволяя себе сидеть настолько далеко от Арсения и продолжать напиваться?   — Не убивают, — поправляет Катя. — Просто пьют кровь. А потом внушают забыть, укусы маскируют под засосы. Если бы вампиры убивали каждый раз, когда им нужна кровь, от города бы уже ничего не осталось.   — Но те убийства…   — Совсем молодые, — морщится Арсений, сжимая в руке бокал. Запивает собственное раздражение тут же. — Обычно, те, кто обращает, помогают первое время обращенным. Приносят кровь и учат контролировать себя, чтобы не оставлять следов. Но иногда не успевают уследить.   — И мерзопакыши сбегают, — завершает мысль Варнава, подхватывая со столика свой коктейль; судя по цвету — банальная «Маргарита». — Убивают кого-нибудь, а старшеньким потом следы заметать. А те, кто питаются в таких местах, — Катя обводит взглядом клуб, — обычно уже постарше. В плане обращения старше. Но чаще они просто находят себе одного человека и внушением держат рядом с собой, чтобы питаться на постоянке.   Антон хмурится, опускает взгляд обратно на фотографию Лизы, которую забирает у Арсения — но на шее, по крайней мере здесь, чего-то наподобие засосов не видно. Да и созванивался Антон несколько раз с Лизой по видеосвязи за те месяцы, что в городе уже происходила вся эта дичь… Ничего не было. Точно.   Или Антон просто не успевал это все видеть?   Тревога опять кусает ребра изнутри — Антон сжимает фотографию, рассматривает лицо странного парня, что рядом с его сестрой. Лиза не говорила про отношения, да даже про друга какого-нибудь… Но они не выглядят вместе так, будто только познакомились — слишком счастливая на этой фотографии Лиза, слишком по-свойски обнимает ее за талию незнакомец.   — Бармены ее не видели, да? — поднимает голову Антон, встречаясь взглядом с Арсением. Тот кивает. — Давай спросим про этого парня.   Арсений поджимает губы, почему-то бросает взгляд на Катю — они словно молчаливо о чем-то переговариваются в паре секунд, — и кивает снова уже Антону, поднимаясь. Антон встает следом, но смотрит на Катю, что идет вместе с ними, да и на самого Арсения подозрительно — по крови тут же распространяется ощущение, что они знают больше, чем говорят.   Идея верить Арсению снова кажется глупой — Антон успевает пожалеть об этом и заподозрить их обоих во всем в чем можно и нельзя за ту минуту, за которую они преодолевают расстояние до бара, где Арсений снова пальцем подзывает бармена к себе, склоняясь над стойкой.   Антон очерчивает его взглядом неосознанно — Арсений тоже, как и Катя, определенно знает, как выгодно подчеркивать свою фигуру. Интересно, вампиры занимаются спортом? Или регенерация априори дает им хорошие тела сразу? Сохраняет то, что уже было в момент обращения?.. Подняв взгляд, натыкается на смешливый взгляд Кати, отчего тут же сжимает губы и возвращает взгляд к бармену, подходя ближе, чтобы слышать диалог.   — Нет, я его не видел, — говорит парень, опуская взгляд к фотографии. — И ее не видел.   — Да как, блять, не видел, если эта фотка в этом клубе сделана?! — не сдерживается Антон, склоняясь ближе к бармену; тот переводит отрешенный взгляд на него, но молчит. — А ну говори!   — Антон, — рука Арсения сжимает плечо, и Антон выдыхает, отклоняясь назад.   — В пизду, — рыкает он, разворачиваясь и уходя от стойки к черту.   Один из диванов неподалеку от входа неожиданно оказывается свободен — правда, на столе стоит несколько пустых бокалов и валяются скомканные салфетки, но Антону в целом похуй. Он падает на диван, протирает лицо руками и выравнивает дыхание.   Да что, блять, за сговор такой…   Диван рядом прогибается — Антон открывает глаза и пересекается взглядом с Арсением, который, видимо, оставил Катю расспрашивать оставшихся двух барменов.   Сочувствие во взгляде Арсения Антону не нравится — в моменте слишком сильно бьет по больному. По тому, что опять ничего не вышло.   — Может, и правда бессмысленно, — говорит тихо Антон, когда Арсений молча возвращает ему фотографию; так тихо, что Арсений, будь обычным человеком, точно бы не услышал за громкостью музыки.   Но Арсений — не человек, а вампир, и поэтому слышит; поджимает сочувствующе губы, но ничего не говорит. Не переубеждает — в этот раз.   Атмосфера псевдо-веселости клуба начинает давить. Антон отводит взгляд к пустым бокалам на столе, думает о том, что сейчас они дождутся Катю — а потом он попросит Арсения отвезти его домой. На кухне, кажется, оставался виски. А под виски очень легко принимать невзвешенные решения — например, покупать билеты домой…   Кажется, за пару мгновений Антон приходит к этой мысли не только отчаянием, но и здравой, оставшейся частью мозга — и сам не знает, почему со следующим резким битом вдруг поднимает взгляд ко входу в клуб.   И замирает, не в силах отвести взгляда — только руку, что лежала на собственном колене, опускает так резко, что и сам не осознает.   Арсений, ладонь которого он сжимает, вздрагивает от неожиданности — но, замечая бледнеющее лицо, тут же переводит взгляд туда же, куда смотрит Антон.   Макс Заяц, поправляя на шее серебряную цепь каким-то эпатажным, слишком заметным движением, широко ухмыляется, спускаясь по ступеням к танцполу.   — Нам стоит уйти, — ровно, стрелой приказывает Арсений. Он оборачивается, чтобы повторить, но… — Антон!   Тот срывается с места с одно мгновение — огибает попадающихся на пути людей, почти что расталкивает их, приближаясь ближе. Отчаяние клокочет в венах, придает сил — когда он налетает сзади на темноволосого парня, что идет рядом с Зайцем, разворачивая к себе и рявкая.   — Ты! Где Лиза?!   Тот самый парень с фотографии распахивает глаза, почему-то с испугом на Антона смотря — теряется, видимо. Но явно не теряется Макс — потому что в эту же секунду Антон чувствует болезненную хватку на плече, и его отрывают от незнакомца так резко, что чуть не сбивают с ног.   — Ну приве-ет, — шипит Заяц, и губы его расползаются в улыбке.   Все тело сковывает, простреливает — тем самым чувством, как когда оступаешься на высоте — и понимаешь, что сейчас упадешь.   Чувством обреченности и конца.   Только Арсений, конечно, появляется быстрее. Очередной вспышкой — неужели использовал свою вампирскую скорость там, где много людей? — возникает рядом с Антоном и сбивает руку Макса, делая шаг вперед и заслоняя собой.   — Привет, — отвечает ему заместо Антона, широко ухмыляясь и кивая на замершего неподалеку темноволосого. — Познакомишь со своим другом?   Заяц оглядывается на него — в его глазах разочарование от потери добычи смешивается с настороженностью и непониманием. А незнакомец тем временем неотрывно смотрит на Антона, и выглядит это по меньшей степени странно.   Грохочущая вокруг музыка к черту стирает все грани опасности этой встречи. Гребаный сюрреализм.   — Сережа? Ты его знаешь? — хмурится Макс.   — Он знает мою сестру, — цедит Антон, и по тому, как вздрагивает взгляд этого Сережи, понимает, что прав. Понимает, что… — Ты знаешь, где она.   Голос дрожит — от прилива злости, от прилива сил, но только лишь Антон делает шаг вперед, Арсений перекрывает дорогу своей рукой. Смотрит мельком — но так холодно, что это пощечиной, напоминанием — Антон снова пытается нарываться на гребаных вампиров как идиот.   — Я не понимаю, о ком ты, — наконец произносит этот Сережа. Складывает руки на груди, смотрит исподлобья — у него темные глаза, но взгляд почему-то все равно не ощущается тяжелым, лишь попыткой в это.   — Ничего не попутал, пташка? — щурится Заяц на Антона, в свою очередь загораживая Сережу своим плечом. Выходит так, что он и Арсений оказываются напротив, пересекаясь взглядами. — Арсений, какие-то проблемы?   — Некоторые имеются, да, — склоняет тот голову, и голос его снова сквозит чистой сталью. — Предлагаю твоему другу ответить нам честно.   — А я предлагаю вам свалить по-хорошему, — Заяц растягивает губы в пугающей ухмылке. — Или сегодня на ужин мне достанется пара людей из этого клуба.   — Ты ничего не сделаешь, — произносит Арсений, но едва заметно хмурится; и Заяц это замечает, отчего усмехается.   — А ты проверь. Как думаешь, что будет быстрее — свернуть несколько шей вон тем ребятам? — указывает кивком головы на танцующих, складывая руки на груди. — Или порезать барменов одним из ножей, что лежат у них за стойкой? Ты мне не помешаешь, иначе оставишь своего паренька без защиты, прямо перед Сережей, надо же-е, — ухмылка Зайца становится еще шире. Сережа хмыкает и делает шаг вперед, становясь рядом со своим дружком — молчаливо соглашается со словами и смотрит недобро, угрожающе на Антона.   Арсений молчит — лицом практически не меняется, и Антон внутренне восхищается этой холодной выдержке. И вместе с тем чувствует ледяные мурашки от того, каким взглядом Арсений смотрит на Зайца.   После таких взглядов в живых — не оставляют.   — Мы с тобой еще увидимся, Макс, — говорит Арсений, не отводя взгляда и едва заметно улыбаясь.   Улыбаясь слишком жутко для того, чтобы не разгадать это предупреждение сразу же.   Антон успевает заметить в глазах Зайца страх — но в этот же момент Арсений грубо разворачивает, буквально оттаскивая за локоть в сторону выхода. Спорить сил не находится — но Антону кажется, что он слышит шипение за спиной, и потому оглядывается уже на лестнице.   Макса, рванувшего за ними, останавливает Варнава — появляется прямо перед вампиром, склоняя голову и широко ухмыляясь.   — Куда-то спешишь, мой хороший? Давай-ка пойдем потанцуем.   Мерцающий зал клуба остается за поворотом.

𓋹 𓋹 𓋹 𓋹

  Антон чуть не летит на землю — с такой силой с лестницы на холодную улицу выталкивает его Арсений.   — У тебя, блять, вообще инстинкта самосохранения нет?! — рычит, нет, почти что кричит он, когда Антон поворачивается к нему. — Чем ты думал, Антон?!   Такая искренняя злость, пылающие глаза — Антон теряется от того, что видит настолько искренние эмоции на чужом лице. Замирает, как дурак — наблюдает молча за тем, как горят во тьме улицы голубые глаза, как напряженно сжимаются губы под светом неоновой золотистой вывески «бускадора».   — Я удивлен, что с ножом на него не полез. Ну да, что уж там, подумаешь, двое вампиров… — злобно выговаривает Арсений, но, видимо, выдыхается; вздыхает тяжело, протирает лицо руками, и голос его садится на пару тонов. — Ты… не понимаешь, куда влез, Антон.   — А ты — понимаешь? — наконец отмирает Шастун. Дожидается, когда Арсений убирает руки от лица и вновь смотрит в глаза, и чужая игра в загадочность снова злит. — Ты ведь знаешь что-то! Это связано с моей сестрой, да, Арсений? С ними двумя? Она общалась с вампиром!   — Я отвезу тебя домой, — холодно отрезает Арсений, направляясь к машине.   Антон позади рычит, сжимая руки в кулаки. Но Попова не останавливает — чертыхается и идет следом, хотя мельком смотрит на темную лестницу, ведущую в клуб — но возвращение туда точно станет самоубийством, да и слишком глупая, отчаянная это манипуляция.   Антон уже не уверен, что Арсений действительно готов его так защищать.   Они садятся в машину, пристегиваются — в гнетущем молчании.   — Ты пил, — бросает Антон, хотя о безопасности на дороге переживает сейчас меньше всего.   — Я уже трезв, — заводя мотор, сжато отвечает Арсений; чувствует, видимо, на себе взгляд, поэтому чертыхается тихо и поясняет: — Организм вампиров регенерирует намного быстрее человеческого. В том числе в переработке алкоголя.   Он не говорит, но посыл слышится в самом тоне — «а теперь помолчи».   Антон сжимает зубы и отворачивается к окну — нервозность Арсения чувствуется буквально кожей, в салоне повисает такое напряжение, что не помогает даже открытое окно.   Они выезжают на дорогу, и Арсений выключает верхний свет — и в этот раз не включает даже музыку. Сжимает руль, не отводя взгляда от дороги — и лицо у него по-прежнему напряженное. Слишком.   Антон заставляет себя не обращать на это внимания — не думать о том, о чем сейчас размышляет Арсений. Потому что брошенное в запале «ты не понимаешь, во что влез» — не выходит из головы.   Неизвестно как, но очень точно Антон чувствует — кажется, именно сегодня их «сотрудничество» может закончиться.   То, как разозлился Арсений…   Двоякое чувство, что все время сидело внутри, начинает обретать форму.   Не то чтобы Антон все это время преуменьшал опасность вампира, далеко нет, но… Арсений казался ему совсем не таким. Самовлюбленным, заносчивым, да; заскучавшим от своей вечной жизни и от того выбирающим сомнительную авантюру помощи Антону, в которой можно себя немного повеселить — ради этого, наверняка, потому что иначе ради чего? — пусть и говорящим громкие слова о какой-то своей борьбе, но будто бы не показывающим всего масштаба…   Сейчас же внезапно понимается — кажется, Антон совершенно не понимал, с кем связался. И с чем — тоже. Сыграл по чужому плану — поверить в то, что показывают, что позволяют увидеть.   Потому что сейчас, пока Арсений рядом с силой сжимает руль, а взгляд у него ледяной до мурашек — сейчас действительно чувствуется, что он чертов вампир. Намного более серьезный и взрослый, чем Антону казалось все это время. И, кажется, и правда погруженный в куда более серьезную борьбу, чем Антон мог представить.   Надетая для Антона — или вообще для всех людей? — маска саркастичности и самолюбия. На самом деле…   Арсений — точно — другой.   Волна тревоги от неизвестности смешивается с необъяснимым желанием разгадать.   Но машина останавливается — Антон промаргивается и видит за окном собственный подъезд. Поворачивает голову к Арсению, который на него не смотрит — все еще не убирает рук с руля, взгляд прячет в лобовом.   От того, как холодно звучит его голос, что-то тянет внутри:   — Мне нужно подумать, Антон. Обо всем.   «Не факт, что мы сможем продолжить».   Антон сжимает ладони в кулаки — это выходит само. Сейчас он должен выйти — должен уйти, желательно, уехать к черту из этого города, потому что буквально все в Арсении, в его позе и тоне голоса, говорит, нет, кричит: «дальше — слишком опасно».   Но смотря на профиль Арсения, Антон очень точно чувствует — он не уедет отсюда.   Кто же Арсений — на самом деле?   Антон в последний раз мажет по нему взглядом и молча выходит из машины.