Десять лет до вечности

Сиын напряженно сидит на кровати. Теперь, когда комната больше не принадлежит ему одному, в квартире как будто стало тише. Звук льющейся в душе воды как постоянное напоминание о присутствии рядом Сухо. Присутствие, которое когда-то было таким знакомым и успокаивающим. Но теперь все по-другому. Прошло почти два года, и за это время они оба изменились. Сухо вернулся, закаленный военной жизнью, его тело стало сильнее. А Сиын… ну, он с головой погружен в учебу, подавляя любые эмоции, которые угрожают нарушить его тщательно выстроенный распорядок дня. Накатывает волна жара – странное, незнакомое ощущение. Он неловко ерзает, дергая воротник футболки. Он всегда был спокойным и собранным человеком и никогда не позволял эмоциям взять над собой верх. Но сегодня вечером его нервы на пределе, а в мыслях царит хаос. Скрипит дверь ванной, и у Сиына перехватывает дыхание. Полотенце свободно обмотано у Сухо вокруг талии, капли воды стекают по загорелой коже. Яркий флуоресцентный свет ванной комнаты подчеркивает рельефные мускулы и широкие плечи. У Сиына непроизвольно расширяются зрачки. Он всегда знал, что Сухо спортивный, но военная служба явно превратила его в нечто совершенно другое. Он стал стройнее, сильнее, каждая мышца свидетельствует о тяжелых тренировках. Сухо ухмыляется, не обращая внимания на внутреннее смятение Сиына.  – Извини за ожидание, – говорит он, проводя рукой по влажным волосам. – Забыл взять с собой пижаму. В горле внезапно пересохло. Сиын сглатывает. – Все... все в порядке, – бормочет он, отводя взгляд. – У меня есть несколько старых спортивных штанов, могу одолжить. Сухо смеется, и от этого глубокого рокочущего звука Сиын дрожит. – Спасибо, Сиын-а. Он быстро переодевается в ванной. Вернувшись, он останавливается посреди комнаты, его глаза озорно блестят. Спортивные штаны ему определенно не подходят, из-под пояса торчит резинка трусов. – Кстати, эта кровать намного меньше, чем я помню. Ты уверен, что мы поместимся? Сиын краснеет. Он понимает, что имеет в виду Сухо – напоминание о студенческих днях, когда они часто оказывались в одной кровати, где их тела удобно переплетались вместе. Воспоминание пронзает его жаром, смесью ностальгии и чего-то еще, чему он не осмеливается дать название. – Просто ложись в постель, Сухо, – тихо бормочет Сиын. Сухо повинуется, с довольным вздохом скользнув под одеяло. Матрас прогибается под его весом, Сиын чувствует тепло чужого тела. Сиын неподвижно лежит на своей половине, тонкая простыня совсем не скрывает жар, исходящий от тела Сухо. Прошли годы с тех пор, как они в последний раз делили такое тесное пространство, и интимность этого момента одновременно воодушевляет и пугает. Он слышит ровное дыхание Сухо, чувствует, как ритмично поднимается и опускается его грудь – успокаивающий контраст с собственным учащенным сердцебиением. Между ними тишина, наполненная немыми вопросами и неизвестным напряжением. – Рассказывай, – кажется, даже матрас вибрирует от низкого голоса Сухо. – Как прошло свидание вслепую? Сиын распахивает глаза. Удивление в нем смешивается с раздражением. Он надеялся избежать этой темы, по крайней мере, сегодня.  – Нормально, – коротко отвечает он. – Его устроила моя мать. – Твоя мать, да? – подушка заглушает чужой смешок. – Я смотрю, она все еще не теряет надежды тебя женить. – Что-то в этом роде, – бормочет Сиын. – Кажется, она думает, что мне пора остепениться. Мне почти тридцать и пора задуматься о создании семьи. – Тебе исполняется всего двадцать семь, – поправляет Сухо. – А это слишком рано, чтобы жениться. У тебя вся жизнь впереди. Сиын поворачивает голову и встречается взглядом с Сухо в темноте.  – Ты туда же вообще-то, – обвиняет он. – Это ты постоянно поднимаешь вопрос о соглашении. Щеки Сухо заливает румянцем – редкое зрелище, от которого сердце Сиына бьется сильнее.  – Это другое дело, – еле слышно ворчит Сухо. – Выйти замуж за кого-то другого – это не то же самое, что… выйти замуж за меня. Слова повисают в воздухе. В них явно кроется двойное дно. Сиын чувствует, как в груди разливается тепло – смесь замешательства и надежды. Сухо имеет в виду, что... что он хочет выполнить соглашение? Прежде чем Сиын успевает ответить, Сухо поворачивается к нему спиной.  – Спокойной ночи, Сиын-а, – хрипло говорит он. Сиын еще долго лежит без сна после того, как дыхание Сухо выровнялось во сне. Он смотрит в потолок, а в голове царит хаос из мыслей и эмоций. Слова Сухо эхом отдаются в ушах, оставляя после себя больше вопросов, чем ответов. +++ Сеул, 2018 г. В общежитии тихо, комнату заливает мягкий лунный свет, проникающий через окно. Сухо лежит, растянувшись на импровизированной двуспальной кровати, собственнически обнимая Сиына за талию. Сиын, прижавшись к груди Сухо, чувствует ритмичное учащенное дыхание, тепло его тела и успокаивающее присутствие. Хотя обычно Сиын не любит физические прикосновения, бывают такие ночи, когда он просто позволяет Сухо быть рядом – по причинам, которые не может объяснить. Сухо слегка меняет положение, притягивая Сиына ближе.  – Спокойной ночи, Сиын-а, – шепчет он, и этот голос звучит низким гулом в ушах Сиына. Сиын не отвечает, но улыбается крошечной, едва заметной улыбкой. Он закрывает глаза, ровный стук сердца Сухо убаюкивает его и погружает в мирный сон. Сиын распахивает глаза, дезориентированный незнакомым ощущением тепла за спиной. Сильная рука обвивает его за талию, прижимая к твердой груди. Когда до Сиына доходит, его сердце готово проломить ребра. Сухо. Он лежит в постели с Сухо. На него обрушиваются воспоминания о прошлом вечере: неожиданное воссоединение, напряженный ужин с Соджуном, разговоры шепотом в темноте. А затем момент, которого он боялся и жаждал в равной степени: заснуть рядом с Сухо. Он слегка поворачивает голову, рассматривая спящего. Черты его лица расслаблены во сне, губы слегка приоткрыты. Он выглядит таким умиротворенным, таким довольным. Сердце пронзает укол тоски – тоски по связи, которую он похоронил глубоко внутри. Неловкость ситуации внезапно оглушает и он пытается высвободиться. Но хватка Сухо усиливается и он притягивает Сиына ближе. – Куда ты собрался? – бормочет Сухо хриплым от сна голосом. Сиын замирает, шум крови стучит в ушах.  – Мне... мне нужно встать, – шепчет он. Сухо стонет, его глаза все еще закрыты.  – Еще пять минут, – просит он. Сиын снова пытается высвободиться, но Сухо крепко удерживает его на месте. В ходе борьбы Сиын случайно переворачивается и приземляется сверху прямо на Сухо. Они встречаются взглядами, воздух между ними потрескивает от электричества. Сухо округляет глаза, на его лице мелькает удивление и что-то еще. Сиын чувствует, что краснеет, жар разливается по всему телу. – Прости, – бормочет он, пытаясь оторваться от Сухо, но запутывается ногой в простынях, спотыкается и случайно упирается в грудь Сухо руками в попытке удержать равновесие. Сухо смеется – глубокий гортанный звук, от которого у Сиына по спине пробегает дрожь.  – Осторожнее, Сиын-а, – хрипло усмехается Сухо. – Не хочу тебе навредить. Сиыну наконец удается распутаться, все лицо горит от смущения. Он встает, разглаживая помятую футболку.  – Мне… мне нужно в ванную, – бубнит он и выбегает из комнаты прежде, чем Сухо успевает сказать хоть слово. Сиын влетает в ванную, сердце колотилось как бешеное. Он плещет себе в лицо холодной водой, пытаясь восстановить самообладание. В отражении в зеркале на него смотрит раскрасневшаяся и растерянная версия себя. Что происходит? Он всегда считал свои чувства к Сухо чисто платоническими – глубоко укоренившейся дружбой, основанной на общем опыте и молчаливом понимании. Но интенсивность взгляда Сухо, тепло его прикосновений и невысказанные слова, повисшие в воздухе, что-то в нем пробудили – тоску, о существовании которой он даже не подозревал. Сиын глубоко вздыхает, пытаясь успокоить мечущиеся мысли. Ему нужно взять себя в руки. Он не может позволить своим эмоциям взять над ним верх, особенно сейчас, когда Сухо вернулся в его жизнь, а соглашение нависло над ними, как бомба замедленного действия. Сделав еще один глубокий вдох, он открывает дверь ванной и возвращается в спальню. Но Сухо нигде не видно. Приглушенный звон кастрюль и сковородок приводит его на кухню, где он обнаруживает стоящего у плиты Сухо, который мастерски переворачивает стопку блинчиков. Это зрелище согревает сердце. Сиына захлестывает волна ностальгии. – Твой сосед вроде ушел, – не оборачиваясь, говорит Сухо. – Он сказал что-то о ранней смене. Сиын кивает.  – Да, он работает медбратом. Вечно занят. Все еще сосредоточенный на блинчиках Сухо ворчит себе под нос: – Надеюсь, он не продлит контракт. Сиын выгибает бровь.  – Почему нет? Сухо оборачивается, застенчиво улыбаясь.  – Потому что я как бы хочу вернуть своего старого соседа по комнате. Сиын снова чувствует прилив тепла.  – Ты сможешь переехать, как и планировали, – мягко говорит он. – Договор аренды Соджуна истекает через месяц. Улыбка Сухо становится шире.  – Хорошо, – шепотом говорит он. – Мне тебя не хватает. Он указывает на стол, где стоят две тарелки с дымящимися блинчиками.  – Давай поедим. Умираю с голоду. Пока они завтракают, Сиын не может перестать смотреть на Сухо. Он все тот же человек, который всегда мог рассмешить его глупой шуткой или нелепым выражением лица. Но появилось и что-то особенное: зрелость и уверенность, которые пришли со службой своей стране. Когда они заканчивают с едой, Сиын спрашивает: – Какие у тебя планы теперь, когда ты вернулся? Сухо задумчиво пожимает плечами. – На самом деле я не думал так далеко вперед, – признается он. – У меня есть степень по физкультуре, так что я мог бы попробовать преподавать. Или, может, попробовать себя в профессиональном UFC. Я всегда любил драться.  Он делает паузу, и на его лице расплывается застенчивая ухмылка. На Сиына резко накатывает волна гнева.  – UFC?! – напряженно спрашивает он. – Серьезно, Сухо? После того, что произошло в старшей школе? Улыбка Сухо слегка меркнет. Он слишком хорошо помнит этот случай. Драка с хулиганами стоила Сухо нескольких недель комы. Постоянное напоминание об опасностях боя – напоминание, которое Сиын не собирается игнорировать. – Эй, – примирительно говорит Сухо. – Я помню, что тогда произошло. Но теперь я старше и лучше обучен. И кроме того, – добавляет он, подмигнув, – если ты не хочешь, чтобы я пострадал, тогда убедись, что меня хорошенько захомутали. Щеки Сиына заливает румянцем. Он знает, что Сухо просто поддразнивает, но смысл, скрытый за этими словами, вызывает волнение. Соглашение. Сиын не может отвести взгляд от Сухо, загипнотизированный кристальной честностью в его глазах. – Я ни о чем особо не думал, – продолжает Сухо низким и напряженным голосом. – Кроме того факта, что мне нужно вернуться сюда. К тебе. Сердце Сиына пропускает удар. Перехватывает дыхание. Так и не произнесенное вслух тяжело повисает в воздухе, тяжесть их общей истории давит на них. Ему хочется спросить, уточнить, потребовать, чтобы Сухо объяснил, что он имеет в виду, но слова не складываются. Сухо протягивает руку, нежно положив ладонь Сиыну на щеку.  – Я знаю, что сейчас все по-другому, – тихо говорит он, проводя большим пальцем по нежной линии челюсти. – Но некоторые вещи никогда не меняются, как считаешь? Сиын всегда знал, что Сухо – его убежище; единственный человек, который всегда мог помочь устоять на ногах даже посреди хаоса. Но теперь, когда приближается крайний срок соглашения, и неожиданное признание Сухо висит между ними, убежище грозит превратиться в нечто большее. Во что-то опасное. Во что-то прекрасное. Он встречается взглядом Сухо и снова напрягается. – Соглашение был шуткой, Сухо, – шепчет он едва слышно. Улыбка у Сухо горько-сладкая.  – Возможно, – тихо говорит он, опуская руку. – Но это была наша шутка. И, возможно, – просто возможно, – если захочешь, мы сможем воплотить ее в жизнь. Сиын чувствует, как по телу разливается тепло. Действительно ли Сухо предлагает именно то, что, по его мнению, он предлагает? Прежде чем он успевает озвучить крутящиеся в голове вопросы, Сухо нарушает тишину самоуничижительным смешком.  – Прости, – говорит он, застенчиво потирая затылок. – Это вышло неправильно. Я не хотел на тебя давить или что-то такое. Сиын открывает рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле. Он хочет сказать, что в этом нет ничего неправильного, что идея выполнения соглашения наполняет его не страхом, а скорее странным ощущением чего-то, что он не вполне может понять, но его удерживает тяжесть невысказанных  на протяжении долгих лет чувств. Сухо откашливается, разбивая напряжение. Он указывает на стопку блинов: – Хочешь еще? Сиын кивает, благодарный за смену темы. Они едят в уютной тишине, но каждый ощущает странное напряжение. +++ После завтрака Сухо настаивает на том, чтобы помочь Сиыну с уборкой. Они работают бок о бок, их движения синхронны и есть ощущение близости, которое противоречит годам, проведенным в разлуке. Сухо моет посуду, а Сиын вытирает и убирает ее в шкафчик. Наконец Сухо нарушает комфортное молчание: – Как насчет прогулки по городу? Меня давно здесь не было и я уверен, что многое изменилось. Сиын колеблется. Он планировал провести день за учебой, но мысль погулять с Сухо и вместе заново открыть для себя родной город кажется на удивление привлекательной. – Хорошо, – смущенно улыбается Сиын. – Но никаких импровизированных боев UFC, договорились? Сухо смеется, его глаза озорно блестят. – Никаких обещаний, – воркует он. – Но я постараюсь вести себя прилично... ради тебя. Он протягивает руку и их пальцы соприкасаются, когда они оба тянутся за одним кухонным полотенцем. Сиына пронзает заряд электричества, сердце замирает. Он быстро отдергивает руку. Сухо замечает покрасневшие уши и понимающе ухмыляется. Он наклоняется ближе и тихо шепчет: – Видишь? Некоторые вещи не меняются. Сиын сглатывает с бешено колотящимся сердцем. Он знает, что Сухо прав. Некоторые вещи не меняются. И, возможно, – только возможно, – это хорошая новость.