Жду, чтобы стать дождем

Лифт в здании 101 слишком медленный, поэтому Сухо бежит по лестнице. Когда он, задыхаясь, потея и кашляя, подбегает к квартире 902, его встречает лишь ворох меню с едой навынос, приклеенных к двери. Еще больше листовок торчит из почтового ящика, в том числе одно из лавки с токпокки, в котором Сухо раньше подрабатывал на доставке. Жалюзи с окна сняты – темный как ночь интерьер квартиры полностью лишен мебели. Желудок ухает вниз, сердце пропускает удар. Когда двери лифта открываются и выглядывает Дэмин, Сухо уже ждет. Он избегает его взгляда, протискиваясь мимо в кабинку.  – Здесь никого нет. Думаю, он переехал. – Не сказав тебе? Сухо тупо смотрит на дисплей и нажимает L. +++ Дэмин остается с ним до утра, хотя Сухо об этом не просит. Когда встает солнце, они еще раз пешком обыскивают окрестности неподалеку от дома Сухо. Резкий обжигающий солнечный свет бьет во все стороны. Изнуряющая жара достает даже в тени. Никаких следов Сиына. Когда открывается Молодежный центр, они проверяют и там. От холода кондиционера волосы встают дыбом. Никто из детей не может сказать ничего полезного: «Он выглядел пьяным», – говорят они. «Его кто-то избил?» Днем из Инчхона возвращается бабушка. Она заглядывает в комнату. Они сидят на полу, вычеркивая из справочника телефоны больниц, которые уже успели обзвонить. Через полчаса она приносит им холодный чай и рисовые лепешки. Сухо хочет обнять ее, но не может – внутри него готовая вот-вот сойти лавина. Малейшее движение, и все посыпется. Дэмин обнимает ее вместо него, благодарит и идет на кухню, чтобы помочь с уборкой. «Он хороший друг», – в отстраненном оцепенении думает Сухо. Он набирает номер больницы неподалеку от Сочо-гу. Дэмин остается и на эту ночь. Окно открыто, он дремлет на кровати, пока Сухо нарезает по комнате круги. На рассвете они снова выходят на поиски. +++ Старая форма раздражает. Перед началом первого урока Сухо идет по коридорам Бёксана. Штаны слишком короткие, свободные в талии и топорщатся на бедрах. Рубашка колючая, жесткий воротник натирает шею, даже расстегнутая, она туго обтягивает плечи. Но это неважно. Сухо не собирается ходить в ней весь день. Каждый его шаг сопровождается вздохами узнавания, шепотками и сплетнями. К тому времени, как он добирается до классов, отпадает даже видимость вежливости. Пугливая, но любопытная толпа учеников следует за ним по пятам. Они разглядывают его, хотя сохраняют настороженную дистанцию. Некоторые лица знакомы, многие нет. Сухо слышит шепот: «Ан Сухо. О Бомсок». Когда кто-то говорит о повреждении мозга, Сухо почти жалеет, что не надел шапку, но он так долго без нее обходился, что забыл, как на него пялятся… к черту. Пошло оно все к чертовой матери. Он проверяет класс за классом. Сиына нигде нет, только испуганные взгляды и нервные усталые лица. В пятом по счету классе он видит смутно знакомое лицо – немного полноватый парнишка за партой у двери. Сухо рискует.  – В каком классе в этом году Ён Сиын? Парень хмурится и уже открывает рот, но не успевает ответить, потому что видит кого-то позади Сухо. Вспышка страха пробегает по его лицу, и он захлопывает рот. Сухо знает, кого увидит еще до того, как оборачивается: Ли Джунчан отшатывается, у него бледное и испуганное лицо. Он разворачивается и пытается сбежать, но Сухо выбрасывает вперед руку, хватает его за рюкзак и притягивает к себе.  – Давай-ка найдем тихое место, где можно поговорить. +++ Сухо рад, что возобновил тренировки. Ему не нужно бить Джунчана, чтобы получить ответы, но он все равно бьет. Первые несколько минут приятно чувствовать, как это тупое лицо разбивается о костяшки, но даже врезав ему пару раз по почкам, Сухо не чувствует себя лучше. Неважно, как сильно он отделает этого парня: Сухо уже со шрамом и слаб, а Сиын так или иначе исчез. – Его перевели, – бормочет Джунчан, хлюпая окровавленным носом. – Какая-то исправительная школа.  Ублюдок понятия не имеет, как она называется и где находится. Перевели. Сухо чувствует себя ужасно уставшим, разом наваливается весь недосып последних дней. Джунчан все время поглядывает за спину Сухо на дверь – он ждет, когда Тэхун его спасет. Сухо отпускает его воротник и пинает рюкзак. Внутри что-то трескается.  – Хорошего дня. Джунчан пользуется моментом, хватает рюкзак и бежит к двери. Даже ранним утром здесь жарко. Воздух пахнет асфальтом и смолой. С торца крыши открывается вид на беговую дорожку и футбольное поле. С другой стороны – на бейсбольное поле и трибуны. Яркое солнце отражается в окнах хозяйственных построек. Склон холма вокруг Бёксана утопает в пышной зелени. Бесчисленные оттенки зеленого усеяны редкими поздно цветущими азалиями. Сухо ненавидит это место. По пути вниз он срывает с себя форменную рубашку и засовывает ее в мусорный бак. +++ Дэмин ждет его у подножия извилистой дорожки, прислонившись к перилам. Он всегда хорошо читал Сухо, и сейчас не исключение – он молча протягивает запасной шлем. На обратном пути в ресторан они останавливаются, чтобы купить холодный кофе. Они пьют его, стоя у скутера, и наблюдают, как мимо проносится автомобильный поток. Час-пик. Мимо проезжает автобус и Сухо ловит себя на том, что ищет Сиына в его окнах. Что-то живое царапает грудную клетку: бешеное дикое животное, пытающееся вырваться на свободу.  – Думаю, сегодня мне придется взять выходной. Дэмин нежно хлопает его по плечу и забирает у него пустой стаканчик, чтобы выбросить.  – Я так и подумал. +++ Сухо оставляет Дэмина на кухне, идет наверх, садится на край кровати и впивается в колени так сильно, что наверняка останутся синяки. Он попал, он так попал. Мысли мечутся во все стороны, но пойманный в ловушку бессильной тревоги Сухо ни за одну не может зацепиться. Где-то там Сиын ранен и одинок, так что Сухо, черт возьми,  нужно это исправить... Хоппи смотрит на него из щели между кроватью и стеной, где его оставил Сиын.  Как и следовало ожидать, Ёнъи на звонок не отвечает. Вторая попытка сразу переходит на голосовую почту, поэтому он оставляет сообщение. Он знает, что не смог скрыть отчаяния в голосе, но ему не стыдно. После этого он ждет. И ждет. И ждет. Телефон вибрирует два часа спустя, вырывая его из черного безрадостного сна. Короткое сообщение: «я его не видела». Пока Сухо пялится в экран, высвечиваются три точки, означающие, что она снова печатает. Они замирают, исчезают, начинаются заново, останавливаются. Начинаются снова. Наконец появляется еще одно сообщение: «прости». Сухо устал от тупиков. Не успев одуматься, он нажимает на значок вызова. Он собирается оставить ей еще одно голосовое, но, как ни странно, она берет трубку. – Эй. – Я не думал, что ты… – Сухо замолкает. Неожиданно приятно слышать ее голос. – Ты действительно ответила. – Да, – в ее голосе он слышит слабую улыбку. На заднем плане слышны разговоры, люди смеются. Она где-то на публике. – Давай быстрее. – Прости… – он сжимает телефон, словно это ее рука. Словно она может его спасти. – Сиын у меня, а потом ушел... сбежал. Куда-то. Ты не знаешь, где он может быть? – Нет. Но я рада, что вы наконец-то общаетесь. Сухо колеблется. Он не уверен, как много может у нее спросить, но должен попытаться.  – Он ранен. Он не рассказал, что случилось. Его старая квартира пуста… я поехал в Бёксан, чтобы его найти, но там сказали, что он перевелся. – Ты – что? Подожди, – Ёнъи молчит несколько мгновений, затем болтовня за ее спиной резко обрывается, видимо, она закрывает дверь. Он слышит ее раздраженный вздох в тишине: – Этот идиот. Он до сих пор не… он такой придурок.  Ее голос смягчается.  – Он перевелся в Ёндынпхо. В старшую школу Ынчжан. Он не хотел, чтобы я тебе говорила, если ты очнешься. Сказал, что сам расскажет. Как только Сухо слышит слово «Ынчжан», дальше слушает вполуха. Он встает, пытаясь понять, куда положил кошелек, когда вошел, и где оставил ключи. Голос Ёнъи звучит словно издалека. – Ему было очень плохо после того, как ты пострадал. Типа, реально плохо, – она говорит так осторожно, словно эти слова могут ранить Сухо, и это его останавливает. Он прекращает поиски. Желудок сводит. Он крепко сжимает телефон.  – Что значит «очень плохо»? – Настолько плохо, что ему повезло не угодить в колонию для несовершеннолетних. Но отец Бомсока все равно заставил его перевестись, – Ёнъи снова вздыхает. – Слушай, мне пора. Я рада, что с тобой все в порядке. Была рада тебя услышать. Надеюсь, ты его найдешь. Она вешает трубку, не попрощавшись. Спустя мгновение Ёнъи присылает ссылку на видео с сообщением: «если решишь это посмотреть, лучше ему не говори». Сначала Сухо думает, что это видео, на котором его избивают, но это не оно. На маленьком экране снятые на мобильный телефон размытые кадры из их языкового класса в Бёксане. Мелькают затылки студентов. Сиын снят со спины и нечетко, но Сухо узнал бы его силуэт где угодно. Правая рука у него в гипсе. Он несет огнетушитель. Сухо смотрит видео всего один раз, но даже один раз уже перебор. Когда он снова может дышать, он спускается вниз, чтобы найти Дэмина. +++ У Дэмина как раз есть время до открытия ресторана, чтобы отвезти Сухо в Ёндынпхо. Он высаживает его под увенчанными колючей проволокой стенами старшей школы Ынчжан. На солнце веснушки на его плечах выделяются еще ярче. – Будь осторожен, – напряженно говорит он. От жары он весь потный. Под шлемом волосы завиваются на лбу медными колечками. Он бледный и мрачный. Сухо видит, что тот не хочет уезжать. – Да, я знаю. Не волнуйся, – Сухо бьет его в плечо кулаком и машет на прощание. Но все его внимание приковано к Ынчжану. Школа вызывает дурное предчувствие. Узкие матовые окна, похожие на бойницы, и окрашенный бетон. Скудный и неухоженный ландшафт: в основном сухая земля с редкими чахлыми кустами. Бесит, что Сиын застрял в месте, похожем на тюрьму. Стойка администратора возле входной двери пустует, видимо, сейчас середина урока. Сама дверь полностью стеклянная с чистыми синими линиями. Видимо, попытка создать благополучный образ, но Сухо видит износы по краям: мазок краски другого оттенка здесь, вмятины там. Когда он обходит главное здание и оглядывает остальную территорию, иллюзия благополучия окончательно спадает. Тени почти нигде нет – нет деревьев, мало хозяйственных построек, все сделано из бетона и кирпича. Повсюду валяется мусор. Сухо морщится, проходя по бетонной дорожке мимо подноса с обедом, с которого по широкой дуге разлетелась еда и теперь запекается под летним солнце. На стене видны отпечатки рук в кетчупе. На затененной стороне здания в конец водосточной трубы засунули чей-то ботинок. В стороне навалена куча гниющих шлакоблоков, покосившаяся пристройка с неиспользуемым садовым инвентарем и пустующая клумба с тремя вертикально воткнутыми в нее окурками. В заборе есть небольшая калитка, но она заперта, а это значит, что весь поток учеников будет выходить через главный вход. Удовлетворенный Сухо возвращается ко входу, чтобы найти место, где можно подождать Сиына. Школьные ворота как на ладони и просматривается со всех углов главного здания – как будто архитектор готовился к массовому нападению или побегу из тюрьмы. Сухо держится ближе к стене – проходит вдоль нее, затем пересекает дорожку перед закрытой хозяйственной постройкой и попадает в подобие переулка. Там он находит то, что искал: окурки. Переулок – идеальное место для курилки. Достаточно близко, чтобы быстро вернуться на занятия, хороший обзор на ворота Ынчжана, но вне поля зрения самого здания. Лучше всего то, что можно увидеть за милю любого, кто сюда приближается. Сухо ухмыляется про себя. Наилучшее укрытие доверьте найти наркоманам. Даже сейчас здесь кто-то есть: из-за мусорного контейнера поднимается тонкое облачко дыма. Сухо вытаскивает свою мятую пачку, сует предпоследнюю сигарету в рот, делает самое бестолковое лицо и выходит из укрытия. – О, прости, прости... – начинает он. С кучи грязных ящиков на него смотрит серолицый невыспавшийся студент в старомодных очках, сжимая губами почти погасшую сигарету. На нем голубая форменная рубашка, и Сухо хочет снова  извиниться, но этот цвет... Вкус крови. Горячий рот Сиына на губах Сухо. Неуместно яркая небесно-голубая рубашка. Сухо замирает, когда осознание обрушивается на него подобно удару в живот. Ему нужно остановиться и подумать, потому что внезапно все предстает в совершенно другом свете. Сухо нужно все переосмыслить, но парень уже обратил на него внимание. – Эээ, – Сухо умудряется в последний момент поймать выпавшую из открытого рта сигарету. – Ничего, если я здесь покурю? Мне нужно подождать друга. – Как будто мне не наплевать, – парень тушит сигарету, отталкивается от ящиков и направляется на выход. Он сутулится, язык его тела выражает страх – проходя мимо, он опускает голову, чтобы не встретиться взглядом с Сухо, но Сухо встает у него на пути и пытается ободряюще улыбнуться. Это не помогает. Парень лишь вздрагивает и обходит его стороной. Улыбка сползает с лица. – Подожди… – его голос звучит более серьезно, чем он хотел, и пацан останавливается, хоть и не оборачивается. Его узловатые плечи сгорблены, рука на лямке рюкзака. Сухо прочищает горло: – Ты идешь в Ынчжан? Ты знаешь Ён Сиына? На несколько секунд воцаряется тишина. – Нет.  Пацан почти бегом направляется обратно в Ынчжан. Бесит. Кажется, это обычный мальчик на побегушках. Сухо засовывает сигарету обратно в пачку, убирает пачку в карман и садится на освободившиеся ящики, чтобы подождать. И переосмыслить все, что произошло за последние семь месяцев. +++ Приближается конец учебного дня, но солнце все еще неумолимо высоко. Скудная тень, которую давал мусорный контейнер, исчезла, и Сухо изнывает от невыносимой жары. Он закатывает рукава футболки, обмахивается подолом, но это не помогает. Он ужасно вспотел, и уже подумывает сделать небольшой крюк, чтобы купить чего-нибудь холодного, когда в Ынчжане звонит звонок. Школьная территория заполняется угрюмыми учениками. Толпа парней в голубых рубашках с пятнами пота проносится мимо. Они похоже на отбросы Бёксана, только хуже: стадо огромных тупых «крутых парней» в окружении мелких подлых шестерок. Некоторые из них сворачивают в переулок и, проходя мимо, настороженно смотрят на Сухо, но сегодняшняя жара сделала их вялыми и измотанными. Он цепляет свое самое скучающее и сонное выражение лица, и они перестают обращать на него внимание. Через некоторое время поток у ворот стихает, а затем гораздо медленнее появляются ученики помладше: худые и пухлые забитые ботаники сутулятся под тяжелыми рюкзаками. Они двигаются словно украдкой, пытаясь избежать нежелательного внимания. Сухо ждет, пока все не разойдутся. В итоге остается только он, мусорный контейнер и пустые ворота. Сиын так и не появляется. Черт. Может, пойти спросить на ресепшене? Он мысленно хмурится, покручивая в кармане пачку сигарет, и пытается решить, что делать, когда позади раздаются шаги. Сухо пытается скрыть удивление – это Чхве Хёман. На этот раз в форме Ынчжана, а не в ветровке. Он подходит прямо к Сухо. – Далеко же ты забрался от свего ресторана, – его помятое рябое лицо искажается в циничной ухмылке. Он засовывает руки в карманы, повторяя позу Сухо. – Ищешь своего приятеля? Сухо пожимает плечами, как будто не заинтересован. – Ладно, – Хёман окидывает Сухо взглядом сверху донизу, замечает шрам и потную одежду. Задерживает взгляд на оголенных руках. – Почему бы тебе не пойти и не поговорить с моими друзьями? Они знают Ён Сиына лучше, чем я.  В его голосе что-то странное, какой-то подвох, который Сухо не понимает. Хёман достает телефон.  – Я дам им знать, что у нас гость. Он идет на выход из переулка. Сухо не хочет за ним идти. На него нападут и отнимут последние деньги. Он очень, очень не хочет тащиться за этим парнем. И все равно идет. +++ Хёман отводит Сухо через пару кварталов к парковке за магазином с пузырьковым чаем. Здесь довольно людно, но это не значит, что Сухо в безопасности. Его руки уже не так явно дрожат, но пока они петляют между машинами, пробираясь к дальней стороне парковки, он все равно прячет их в карманы. В тени ржавого навеса сидит целая компания потных парней. Огромные неповоротливые ублюдки – большинство из них крупнее Тэхуна. Они опираются или сидят на явно чужих машинах. Сухо узнает некоторые лица, которые видел в Ынчжане, но не всех. Он насчитывает как минимум еще пять форм других школ. Их лидер, в белом и клетчатом, сразу узнается по поведению: он стоит чуть позади, в стороне от остальных, но из всех мускулов он здесь единственный, кто не пытается быковать. У него светлые волосы и светлые глаза, он самый высокий из всех. Его форменная рубашка расстегнута, рукава закатаны до плеч, под ней тонкая майка, а вся грудь и руки покрыты татуировками. Змеи вокруг бицепсов, чешуя и перья на ключицах, из-под ворота майки выглядывает косой крест. Он каким-то чудом даже не потеет, и Сухо тут же хочется спросить, как ему это удается. – Он ищет Ён Сиына, – говорит Хёман, кивая в сторону Сухо. Светловолосый парень скучающе приподнимает бровь:  – О, неужели? В этот момент из магазина выходит пацан с картонной подставкой с напитками – тот самый очкарик из переулка. Он игнорирует Сухо, проходя мимо, но Сухо успевает прочитать имя на бейдже: Со Джунтэ. Он раздает крутым парням холодные запотевшие стаканы и они тут же начинают потягивать из полосатых соломинок разноцветное дерьмо с шариками тапиоки. У них тупые быдловатые лица, и на контрасте с яркими стаканами картина выглядит нелепой. Светловолосый берет напиток и молча предлагает его Сухо. – Нет, спасибо. – Как хочешь, – он пожимает плечами, кивая Джунтэ. – Спасибо.  Он произносит это так, что от благодарности там нет и следа. Звучит так, словно он приказывает Джунтэ поклониться. И Джунтэ действительно кланяется, опустив голову, после чего занимает место вне круга, вставая позади всех. Словно в ожидании новых заказов. Он по-прежнему не встречается с Сухо взглядом. Лидер делает глоток чая, затем шагает вперед и протягивает руку. Даже пальцы у него забиты татуировками.  – Я На Бакджин. – Ан Сухо, – доставая руку из кармана, Сухо изо всех сил старается унять дрожь в пальцах, пожимая протянутую в ответ. Она липкая от чая. – Мне знакомо твое имя. Ты был бойцом? Да, кажется, припоминаю: пару лет назад ты участвовал в любительских соревнованиях, – Бакджин улыбается, обнажая крупные белые зубы. Улыбка действует как ушат ледяной воды. По спине стекает холодный пот. – Я бросил. – Тогда можно с тобой сфотографироваться? Я коллекционирую селфи. Краем глаза Сухо видит, как сильно напрягается Джунтэ, хотя и не смотрит в его сторону. Улыбка Бакджина становится еще шире, но в прищуренных глазах пустота. Сухо чертовски страшно, и он понятия не имеет, что ответить, но это не имеет значения – внезапно Бакджин обнимает его за шею, и это чертовски мощная рука. Стальной бицепс упирается ему в затылок, и Бакджин делает снимок. Чехол телефона весь в стразах. – Приятно познакомиться, Ан Сухо, – он убирает телефон обратно в карман, откидывается назад, задумчиво всасывая тапиоковый шарик через соломинку. – Зачем ты ищешь нашего маленького Сиынни? Хёман подается ближе, снова ухмыляясь.  – Он твой парень? И теперь Джунтэ бросает на Сухо острый и встревоженный взгляд. Сухо не знает, почему, но все в нем вопит, что нужно солгать. Это иррационально. Нет причин. «Сиын – мой друг».  – Он должен мне денег, – вслух говорит он. Бакджин смеется. Он явно не верит, но не давит.  – О, правда? Ну, в таком случае – да, я его знаю. Вообще-то, мне он тоже должен денег. Правда, парни? – раздается нестройный согласный хор. – Я беспокоюсь о нем. Мы не видели его с тех пор, как пару дней назад он попал в неприятности. Слышал, его снова отстранили от занятий. И тут он замолкает и пристально смотрит прямо в лицо. Сухо застывает на месте, никак не реагируя, и пожимает плечами, словно ему плевать. Бакджин поднимает бровь, и Сухо замечает легкую ухмылку в уголках его тонкогубого рта.  – Надеюсь, ты его найдешь, – говорит Бакджин. Затем он делает небольшое резкое движение рукой. Сухо едва не подпрыгивает. Все встают как по команде, будто прозвучала стойка смирно. – Мы идем в игровой зал. Хочешь с нами? Сухо никогда в жизни не хотел ничего меньше. – Мне нужно возвращаться к работе. Бакджин кивает, изображая понимание.  – Извини, больше ничем не могу помочь. Уверен, что через несколько дней он вернется в школу, – он прикладывает палец к подбородку. – Ты когда-нибудь думал вернуться на ринг? Выглядишь так, будто у тебя это хорошо получается. Сухо качает головой. Он окружен молчаливыми головорезами, которые пристально за ним наблюдают. Он просто хочет, чтобы они наконец свалили. – Ну, ладно. Жаль. Увидимся, – На Бакджин снова улыбается и его ледяная улыбка больше похожа на оскал. Он поворачивается и уходит, остальные следуют за ним. Банда растворяется между припаркованными машинами. Чхве Хёман угрожающе машет на прощание: – Передавай Сиыну от меня привет. Сухо остается на парковке один. Убедившись, что все ушли, он прислоняется к машине и вытирает пот с лица. Руки сильно трясутся. Профессиональное училище никогда не звучало так привлекательно – Сухо сыт по горло старшей школой. Щелчок зажигалки заставляет его подпрыгнуть. Джунтэ стоит позади него, глубоко в тени навеса, с сигаретой во рту. Он кладет зажигалку в карман, затягивается и стряхивает пепел на тротуар.  – Поверить не могу, что ты сделал селфи с На Бакджином. – Отвали, – Сухо слишком жарко и очень страшно. Джунтэ закатывает глаза и вздыхает, одновременно выражая крайнее безразличие и какую-то тоску. Затем он скептически смотрит на Сухо.  – Сиын будет в ярости. Теперь Бакджин не забудет о тебе, ты в курсе? Сухо не в курсе, но от простого намека кровь стынет в жилах. Он надеется, что это не отражается на его лице.  – Значит, ты знаешь Сиына. – По крайней мере, ты не сказал им, что он твой друг. Хотя, если я догадался, то и они могут, – Джунтэ пожимает плечами, делает еще пару глубоких затяжек и тушит окурок о крышку мусорного бака, выдыхая дым. Это пустая трата времени. Может, Сухо сумеет уговорить кого-нибудь из старших приятелей Дэмина притвориться отцом Сиына и поговорить с администрацией Ынчжана? У него действительно нет на это все времени – Сиын прямо в эту минуту может быть в беде. Сухо или нужна полезная информация, или надо куда-то двигаться.  – Ты знаешь, где живет Сиын? Джунтэ смотрит на него секунду, но затем просто разворачивается и уходит. – Эй, я задал тебе вопрос! – Сухо припускает за ним и тянется, чтобы схватить его за рюкзак, но Джунтэ резко останавливается и поворачивается, бросая на него многострадальный взгляд: – Нам придется пойти длинным путем, если мы не хотим снова нарваться на Бакджина. Сухо убирает руку обратно в карман. +++ Джунтэ идет впереди, а Сухо в нескольких метрах позади него. Они петляют по переулкам торгового района, перемещаются от навеса к навесу, держатся в тени. Перед тем, как перейти очередную дорогу, Джунтэ внимательно смотрит по сторонам. Он кажется равнодушным, тоже засунул руки в карманы, но по его сосредоточенному лицу Сухо видит, что тот напуган. Инстинкты подсказывают держаться на расстоянии, чтобы в случае чего можно было притвориться, что они не вместе. Джунтэ, кажется, доволен – незаметно одобрительно кивает. Прежде чем выйти из укрытия, Сухо ждет, пока Джунтэ доберется до следующего переулка. Как только они отходят от магазинов и ресторанов, Джунтэ сворачивает налево на длинную пустую улицу, вдоль которой растянулся ветхий жилой комплекс, а затем направо – на задворки промышленного склада. Район здесь не очень – повсюду граффити, изогнутые и ржавые указатели, разбитые бордюры, но чем больше район приходит в упадок, тем Джунтэ становится все увереннее и спокойнее. Он замедляется, сокращая между ними расстояние. Здесь нет тени. Коричневые увядшие сорняки торчат из трещин в тротуаре, а над бетоном поднимается тепловое искажение, как в духовке. Подошвы кроссовок липнут к асфальту. Еще через несколько кварталов Джунтэ снимает свою форменную рубашку, вытирает ею шею и засовывает в рюкзак. Они пересекают бетонный мост над шоссе. С другой стороны – потрескавшаяся асфальтированная дорожка вдоль дренажной канавы, плотно огороженная сетчатым забором. Она выглядит бесконечной и совсем не скрыта от солнца. Когда он к ней приближается, по спине стекает пот. У входа Джунтэ притормаживает и ждет, пока Сухо его догонит. Он слегка улыбается.  – Мы почти пришли. Сухо не уверен, насколько дружелюбным стоит быть. Он кивает в знак признательности, но теперь, когда они вдали от Ынчжана, Джунтэ, кажется, почти рад компании Сухо. Он театрально жестикулирует в сторону тропы.  – После тебя! Сухо растерянно протискивается мимо. – Знаешь, – продолжает Джунтэ, следуя за ним, – даже если он дома, он может не захотеть тебя видеть. Он не очень любит, когда рядом люди. – Мне все равно, – Сухо думает о вкусе крови. Его язык явно живет отдельной жизнью. Может, из-за жары. – Он сильно ранен. Синяки по всему телу. Это сделал На Бакджин? Джунтэ качает головой.  – Сомневаюсь. Бакджин больше не дерется. В основном только вербует. Что? – Вербует? – Да. Находит детишек для боев. Предлагает им за это деньги, а если это не срабатывает, шантажирует их. Вероятно, это и погубило Сиына. Я не знаю, хотя… теперь я стараюсь по возможности не ходить на бои. Застарелые шрамы на руках Сиына внезапно обретают ужасный смысл. – Ты хочешь сказать, что Сиын… он дерется… – Это бизнес, – Джунтэ больше не смотрит на Сухо. Он идет, лениво касаясь пальцами высоких пушистых колосков, растущих из дренажной канавы. – Они дерутся. Люди делают на них ставки. Бойцы получают процент. – Сиын не стал бы драться за деньги. Джунтэ кивает.  – Я знаю. Но, думаю, он дерется ради другого, – он быстро оглядывается на Сухо, снова окидывает его взглядом с ног до головы. – Неважно, что ты скажешь, они все равно посчитают, что ты ему дорог. И заинтересуются тобой. Сухо качает головой, разочарование давит на глаза.  – Это неважно. Джунтэ бросает на него еще один долгий, задумчивый взгляд, но не отвечает. Они сворачивают с асфальтовой дорожки в новый переулок. Здесь куда чище и от огромного жилого здания падает тень. Чуть ниже вдоль дорожки выстроилась аккуратная линия синих мусорных контейнеров, а рядом открытые стальные ворота в бетонном заборе. Видимо, они пришли. Джунтэ останавливается. – Квартира тридцать семь, – он шмыгает носом. Его взгляд устремлен на высокий ряд окон. Он выглядит немного грустным. – Ладно, – говорит Сухо, но Джунтэ не уходит. Сухо смотрит на его профиль. – Хочешь пойти со мной? Джунтэ поворачивается и смотрит на Сухо. – Ни за что. Ты сам по себе. Меня не должны здесь увидеть… Ты уверен, что хочешь туда пойти? – Ему нужна поддержка. Джунтэ изучает лицо Сухо и, кажется, что-то в нем находит.  – Да. Наверное, ты прав, – он поправляет рюкзак. – Мне пора. Он уже в нескольких шагах, когда Сухо снова его окликает:  – Эй. Спасибо. Джунтэ оглядывается и машет рукой – «да, я понял, всегда пожалуйста», но Сухо нужно узнать больше.  – Зачем ты мне помог? Джунтэ останавливается, его рука все еще висит в воздухе. – Он был и моим другом. – Больше нет? Джунтэ просто разводит ладонь шире – безымянный и средний пальцы скрюченные и  ужасно искривленные, это явно плохо сросшиеся переломы. Он шевелит ими и улыбается с той же ноткой тоски:  – Если ты сможешь заставить его слушаться тебя, скажи ему, чтобы он убегал. Скажи ему, чтобы никогда сюда не возвращался. Сухo смотрит, как Джунтэ уходит тем же путем, которым они пришли. Наблюдает, как он исчезает в конце асфальтированной дорожки. Кажется, уже в сотый раз за этот год Сухо остается в переулке один. Лучи позднего жаркого солнца заливают здание и отражаются от стекол, отбрасывая едкий оранжевый свет. Одно из этих окон – окно Сиына.