Жду, чтобы стать дождем

Этой ночью Сухо не видит снов. Когда он просыпается, в спину светит яркий солнечный свет, а спереди обдает жаром чужого тела. Следующее, что замечает Сухо – у него болезненно стоит. Сиын перекатился во сне, повернувшись спиной. Он ровно и медленно дышит. Футболка Сиына – футболка Сухо – задралась, открывая гладкую смуглую кожу спины; идеальная линия позвоночника исчезает под поясом. Одна нога вытянута вперед, другая согнута в колене, а мягкая ступня обжигает голую лодыжку. Его бедра плотно прижаты к паху Сухо. Черт, черт, черт. Рука Сухо зажата под их общей подушкой, и ему удается лишь отодвинуть нижнюю часть тела – он отстраняется до тех пор, пока его задница почти не свисает с кровати. Свободной рукой он спихивает часть одеяла на промежность. Когда он снова поднимает взгляд, Сиын перевернулся на спину и сонно пытается натянуть футболку, чтобы прикрыть живот. Между бровями пролегла тонкая морщинка, глаза едва открываются. Сухо заранее пристыжен и готов встретить свою судьбу. Что бы это ни было, он этого заслуживает.  – П… прости. Сиын медленно и сонно моргает. – За что? – Эм, – Сухо сглатывает. – Занял кровать. Как ты себя чувствуешь? – Мм… – Сиын сильнее хмурится, перекатывается на живот и сползает с зажатой руки Сухо, зарываясь лицом в скомканное одеяло. – Уставшим. Сухо пользуется предоставленной ему возможностью, в мгновение ока вскакивает и отворачивается, хватая из ящика чистую одежду. – Я в душ. Сиын не отвечает. Он уже снова заснул. По пути в ванную Сухо заглядывает на кухню, чтобы предупредить бабушку, что у них гость. Когда она слышит, что это Сиын, ее лицо озаряется радостью.  – Этот мальчик слишком усердно учится. Скажи ему, чтобы как следует выспался. +++ Сухо очень долго принимает горячий душ, оставаясь под струями воды, пока не начинает кружиться голова. Он твердо решает не дрочить. +++ Когда заходит на кухню, за обеденным столом бабушка уже накладывает Сиыну кашу. Волосы Сиына все еще растрепаны после сна. Наверное, она поймала его, едва он вышел из спальни. Он встречается взглядом с Сухо и выглядит сбитым с толку. Сухо усмехается и тяжело плюхается на соседний стул. Есть что-то глубоко успокаивающее в растрепанных волосах Сиына, в виде его ступней в носках Сухо, в смуглой коже его рук и в том, как он смотрится в футболке Сухо. Уютный и спокойный Сиын излучает комфорт, как маяк. Пока они едят, Сухо незаметно придвигает свой стул немного ближе. На кухне включен маленький телевизор. Обычно бабушка смотрит утренние новости и ранние ток-шоу, но сегодня она их игнорирует, воркуя вокруг мальчиков. – Ёнъи обычно спит на диване, но если ты хочешь ночевать с Сухо, так даже лучше, – она наполняет тарелку Сиына маринованными овощами и гладит его по голове. – Так приятно, когда в доме молодежь. Она оставляет им горячий чай и контейнеры с остатками еды. Когда дверь за ней закрывается, Сухо наклоняется вбок и толкает Сиына локтем.  – Я же говорил, что она тебя любит. Сиын смотрит безучастно, но щеки заливает румянцем. +++ Они заканчивают завтрак и убираться на кухне, а до открытия ресторана остается еще четыре часа. Сухо вытирает руки кухонным полотенцем.  – Чем займемся? Сиын пожимает плечами.  – Чем хочешь. – «Хочу» – не то слово, которое я бы использовал, – Сухо обнимает Сиына за шею и торжественно похлопывает по щеке. – Почти уверен, что мы оба это возненавидим. +++ Как ни странно, Сиын не возражает. Он все еще выглядит чертовски уставшим – и в автобусе приваливается к боку Сухо, – но когда они добираются до почти пустого в это время центра досуга, он храбро следует за Сухо в раздевалку. В душевой кабинке он переодевается в пару запасных плавок Сухо и старый рашгард, на котором почему-то настоял. Сухо считает, что Сиын просто стеснительный. Он не хочет, чтобы Сиын чувствовал себя неловко, поэтому переодевается в соседней кабинке. Ему приходится побороться с не поддающимися шнурками. Когда он наконец заканчивает, раздевалка уже пуста. Сиын обнаруживается у бассейна. Он сонно рассматривает водонепроницаемые пластыри на своих порезах.  – Ты уверен, что с ними можно плавать? – Да. Я всегда ими пользовался. Я переклею тебе новые, когда мы закончим, – запасные плавки Сиыну немного длинноваты, но на талии сидят отлично. Его ноги более мускулистые, чем помнит Сухо. Он отводит взгляд и направляется к ближайшей лестнице. – Ты вообще умеешь плавать? Сиын только закатывает глаза и следует за ним. Видимо, он все-таки умеет плавать. Он плещется рядом на мелководье, но когда Сухо медленно и методично начинает наматывать круги всерьез, Сиын останавливается и ложится на воде на спину и закрывает глаза. Покрытая нейлоном грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Проплывая мимо, Сухо брызгает ему в лицо водой. Рот Сиына дергается, но он так и не открывает глаза. Здесь куда приятнее находиться, когда нет людей. Сухо приходится останавливаться в конце каждого круга, чтобы прижаться к краю бассейна и перевести дух, но в этот раз нет изматывающего гомона, а вода прохладнее и менее удушающая. Он держит свой прерывистый темп так долго, как только может. Примерно через двадцать минут появляется пожилой мужчина и начинает нарезать круги на дальней полосе, а у Сухо кончаются силы. Добравшись до мелководья, он задерживает дыхание и ныряет, набравшись смелости проплыть прямо под Сиыном – его тень размытая и неземная на фоне световых блоков под потолком. Сухо все еще хочет прикоснуться, хочет схватить его за лодыжку и потянуть вниз, прижаться как можно ближе, чтобы между ними не осталось ни пространства, ни воды. Вместо этого он разворачивается и всплывает недалеко от Сиына, нащупав ногой дно бассейна. Сиын так и лежит, подставив лицо световым блокам. Его руки свисают в воду, волосы зачесаны назад и нет ни намека на хмурый взгляд. Впервые Сухо видит его полностью расслабленным – даже более расслабленным, чем во сне. Сухо интересно, что ему снится. Он тянется, чтобы коснуться его плеча, но теряет равновесие, ударяясь грудью о предплечье Сиына, скользя кожей по коже. Сиын открывает глаза и переводит на него спокойный взгляд. Сухо игнорирует покалывание в груди.  – Я закончил. Хочешь еще поплавать? Сиын качает головой. В уголках глаз прячется мягкое выражение, словно он мысленно улыбается. Сухо уже научился распознавать это выражение – он почти уверен, что это именно оно. После раздельного душа (Сухо с трудом оторвал взгляд от брошенных в кучу мокрых плавок и рашгарда рядом), они идут на автобусную остановку. Небо ясное, лучи зимнего солнца просачиваются сквозь оргстекло, и они ощущаются как нагретое одеяло, окутывая их теплом и желтым светом. Сухо смотрит на свои найки на грязном, покрытом соляной изморозью тротуаре рядом с конверсами Сиына и чувствует себя намного счастливее, чем за все последние месяцы. +++ Сухо морально готов к тому, что по возвращении Сиын засобирается домой, но вместо этого он следует за ним в ресторан. Сухо показывает ему кухню и холодильную камеру, и он внимательно слушает, когда Сухо рассказывает, что сегодня предстоит сделать. – Я все еще медленный. Скорее всего, я не справлюсь и с половиной списка, но тетушка Джихён поможет, когда придет, – Сухо показывает, как резать морковь. Это кропотливая работа. Нож, как обычно, дрожит в руках, но Сиын не замечает, просто молча наблюдает. Сухо справится. – Я не могу нарезать их так же ровно, как профессиональный шеф-повар, но и мы не шикарный ресторан. Сиын кидает на него пронзительный взгляд.  – Можно попробовать? Сухо помогает ему надеть фартук: показывает, как завязать шейный узел, чтобы он не свисал слишком низко; показывает, как дополнительно обернуть завязки в полуобороте, чтобы закрепить спереди. Затем дает Сиыну быстрый урок.  – Подожди, – он кладет свои дрожащие пальцы на забинтованную руку Сиына, держащую нож, на мгновение чувствуя сильный жар даже сквозь перчатку. – Если кусок круглый, разрежь его пополам. Подогни пальцы. Не спеши.  Сиын упирается плечом в грудь Сухо. Он прирожденный мастер ножевого дела. Быстро схватывает на лету, как и все остальное. Сосредоточившись на том, чтобы нарезать аккуратные, ровные ломтики, он прикусывает разбитую губу. Сухо тычет его в щеку и называет милым, поэтому он перестает… но как только забывается, снова начинает ее кусать, и Сухо мысленно улыбается. – Что? – Сиын морщит нос, убирая тыльной стороной запястья челку с глаз. На самом деле, ему не особо интересно, он сосредоточен на кочане капусты. Сухо качает головой.  – Ничего. Вместе они быстро справляются с капустой, огурцами, морковью и целым мешком лука – со всем списком предварительных работ. Когда они заканчивают, Сухо горд тем, что Сиын в этом быстрее и лучше него. +++ Тетушка Джихён приходит ровно в десять тридцать, и Сухо представляет ей Сиына, но она помнит его еще с прошлого года. Сухо рад, что она не спрашивает о Бомсоке. Он видит на лице Сиына то же облегчение. Дэмин со шлемом под мышкой вваливается примерно за пять минут до открытия. Он округляет глаза, когда видит, как Сиын раскладывает столовые приборы. – Заткнись, – шипит Сухо, но выходит слишком громко, и Сиын оборачивается, глядя на них. Дэмин прикрывает улыбку рукой.  – Простите, простите. +++ Обеденный ажиотаж сводит с ума. Наверное, в городе проходит какой-то съезд, потому что за каждым столиком полно молодых людей в черных футболках с одинаковыми логотипами, бейджами и значками. Сиын помогает Сухо убирать тарелки и разносить еду, но клиенты продолжают просить у них напитки или приправы, а новые группы приходят быстрее, чем освобождаются столы. Гвалт стоит на грани боли. Сухо прислоняется к стойке выдачи, металл холодит поясницу сквозь влажную футболку. Сиын подходит со стопкой грязных тарелок – он выглядит так же, как чувствует себя Сухо. Сухо кладет руку ему на плечо.  – Ты можешь остановиться в любой момент. Ты не обязан помогать. Сиын бросает на него прищуренный взгляд.  – Я в порядке. Мне кажется, у вас нехватка персонала.  За его спиной Дэмин несет поднос, полный тарелок, на ходу выкладывая приборы на другой стол. – Да. Возможно, через несколько месяцев нам придется нанять еще кого-нибудь, – Сухо вытирает плечом пот с лица. – Но, серьезно, всегда открывается второе дыхание. Сфера общепита – это как марафон, который невозможно закончить. Наверху никого нет, если тебе все же нужен перерыв. Сиын игнорирует руку Сухо.  – Я сказал, что в порядке, – он ставит тарелки в корзину и направляется в подсобку. Чуть позже, по пути к кулеру, Сухо мельком видит, как Сиын разговаривает с Дэмином. Когда Сухо смотрит снова, Сиын с блокнотом в руках принимает заказ за одним из маленьких столиков. Там разношерстная компания: скучающая девушка и трое парней, все в одинаковых футболках. Сухо со своего места наблюдает за их взаимодействием, пока складывает чистые полотенца. Парни ведут себя как неуклюжие щенки, пытаясь произвести впечатление на девушку и рассмешить ее. Один из них предлагает соджу, и Сухо видит, как она жестом отказывается. Нет, спасибо, говорит она, мне не надо, а ее взгляд тянется к Сиыну и задерживается на его лице, пока он пишет. Когда он смотрит на девушку в ожидании заказа, она скромно улыбается ему и что-то тихо говорит. Сиын кивает. Язык его тела тревожит. Он немного оживленный и почтительный, совершенно не такой, как привык Сухо. Это кажется неправильным. Когда Сиын отходит, чтобы передать заказ на кухню, девушка снова делает вид, что общается с коллегами, но по тому, как она держит руки на коленях и как смотрит, когда Сиын проходит мимо, Сухо понимает, что ее внимание сосредоточено на нем. Она следит за ним и незаметно тянется всем телом, когда он проходит рядом. Сухо ощетинивается, хотя знает, что не должен. Это тупо, он знает, но ничего не может с собой поделать. Сиын ему не принадлежит – не должен принадлежать, если в будущем он хочет счастливой жизни с женой и детьми. Сухо заставляет себя перестать смотреть и принимается за другую стопку полотенец, но не может сдержать прилив удовлетворения с привкусом вины, когда краем глаза замечает, что несколько минут спустя Дэмин начинает обслуживать тот столик, а выражение лица девушки снова становится скучающим. +++ Они обедают по очереди – Дэмин ест первым, а затем обслуживает последних клиентов, пока Сухо показывает Сиыну, как готовить рисовый омлет. Они едят его на заднем крыльце, держа в руках красные и белые фарфоровые миски, рядом на подставках дымятся горячие кружки чая. Это солнечный и холодный день, и воздух бодрит. – Что это было? – Сухо делает вид, что ему не очень интересно. Он говорит с набитым ртом и смотрит в свою тарелку, как будто ее содержимое важнее, чем ведущий себя как инопланетянин Сиын. – Ты о чем? – О тебе. Работаешь официантом. Разговариваешь с людьми. Сиын пожимает плечами, осторожно проглатывая кусочек омлета.  – Не знаю. Кто-то должен был. В чем-то он прав. Сухо кивает, словно понимает. Он заставляет себя улыбнуться и толкает Сиына в плечо. – Ну, это было круто, – так и было. – У тебя неплохо получается.  А потом, чувствуя себя виноватым, добавляет: – Знаешь, та девушка явно на тебя запала. Сиын игнорирует его, продолжая есть. – Она миленькая. Если бы ты захотел взять у нее номер, я уверен, она бы его тебе дала. Хочешь, в следующий раз попрошу для тебя? Сиын накалывает еще один кусок на вилку.  – Если хочешь получить номер девушки, не используй меня в качестве оправдания. Сухо обдумывает эти слова. Откусывает омлет и жует.  – Она не в моем вкусе. – Как скажешь, – и с этими словами Сиын переключает свое внимание на еду.  На этот раз он не набрасывается на нее так, словно умирает с голоду, но он определенно на ней сосредоточен. Сухо все равно доедает первым и облизывает большой палец, на который попал соус. – Вкусно, да? – Сухо знает, что вышло хорошо, он просто хочет услышать это от Сиына. – Мм, – Сиын соизволит говорить с набитым ртом. – Мне нравится. Высокая похвала. Сухо с радостью ее принимает. – Наверное, я буду работать. Имею в виду, полный рабочий день.  Сиын смотрит на него с любопытством. Сухо ставит пустую тарелку и делает глоток чая.  – Это полезно для рук, тремор уже не такой сильный, как был в больнице. Я думал о том, может быть… – и в холодном свете дня кажется неправильным говорить это кому-то вроде Сиына. Тому, кто так много внимания уделяет традиционному жизненному пути. – Может, поступлю в кулинарную школу. Брови Сиына взлетают вверх, поэтому Сухо приходится пояснить: – Я никогда не собирался в колледж. Ты же знаешь. Сиын не хмурится, не говорит Сухо, что он глупый. Он только кивает:  – А ты действительно любишь поесть. И Сухо этого совсем не ожидает. Он удивленно смеется. Сиын откусывает еще кусочек омлета. +++ После очередной волны безумной суеты за ужином толпа с вечернего съезда начинает немного редеть. Это хорошо – дрожь в руках усиливается, да и ноги тоже начинают немного дрожать. Сухо знает, что почти на пределе, поэтому медленно моет стопку грязных грилей, наблюдая, как Сиын и Дэмин обслуживают последние несколько столиков. Приятно было поработать вместе. Сиын оказывается на удивление хорошим (хотя и молчаливым) официантом. Он выбирает самые практичные способы принятия заказов и обслуживания столов. Дэмин даже начал полагаться на него, когда было слишком много запросов от больших групп. Удивительно, но Сиын ни разу не забыл ни один заказ, не проигнорировал ни одной просьбы и справился со всеми отвлекающими факторами, как будто работает здесь много лет. Сухо мысленно фантазирует, как они вместе работают вот так каждый день. Интересно, как бы выглядел Сиын в форме официанта, а затем понимает, что пялится, когда Сиын ловит его взгляд и выгибает бровь. Видимо, он все неправильно истолковывает и подходит, чтобы помочь. Он приносит еще несколько грязных грилей и складывает их в наполненную водой раковину. Они оба по локти в мыльной пене. Так уютно и по-домашнему стоять рядом с Сиыном, и чувствовать его напряженные мышцы, когда он работает. Вдруг он смотрит на обеденную зону. Сухо прослеживает его взгляд. Дэмин провожает большого парня с покрытым оспинами лицом к одиночному столику. Парень игнорирует Дэмина, оглядываясь вокруг, и Сухо замечает момент, когда тот видит Сиына – парень с оспинами расплывается в жесткой улыбке, и локоть Сиына дергается в сторону Сухо. Как обычно, тело реагирует на угрозу раньше, чем мозг. Сиын бледнеет от страха и ярости, и это вызывает в Сухо что-то инстинктивное, он неосознанно вытирает руки о фартук и делает движение, пытаясь перехватить его, но тот останавливает его рукой. – Не надо. Оставайся здесь. Не привлекай его внимания. – Что? – Сухо непроизвольно пытается сделать еще один шаг, хотя хочет послушаться Сиына. – Кто этот парень? Он тот, с кем ты подрался? – Чхве Хёман, – Сиын качает головой, тянет Сухо назад и толкает к раковине. – Просто держись от него подальше. Я разберусь. – Сиын-а, – начинает Сухо, но Сиын уже разворачивается и выходит в зал. Он подходит прямо к Хёману, раздражение считывается в каждом жесте. Сухо не в первый раз удивляется тому, насколько Сиын миниатюрный. Даже когда Хёман сидит, они почти одинакового роста. Руки Сиына свободно свисают по бокам, голова немного откинута назад в его отстраненной раздраженной манере. Это маска. Сухо хорошо помнит этот взгляд, за которым скрывается острый стратегический ум. Удивительно, но Хёман, похоже, тоже это понимает – он делает льстивые, умиротворяющие жесты, пока они о чем-то переговариваются, хотя Сухо не слышит сам разговор. С другой стороны, Сиын невозмутим, абсолютно серьезен и совершенно спокоен. Он не вздрагивает. Хёман улыбается всему, что говорит Сиын, но за этой улыбкой скрывается наглость и грубость. Затем он наклоняется и мрачно что-то говорит, буравя его тяжелым взглядом. Он поднимает палец и тычет им Сиыну прямо в солнечное сплетение.  Сиын реагирует мгновенно. Он отбрасывает руку Хёмана, собственная забинтованная рука сжимается в кулак, он сжимает челюсти. В этот момент он – свернувшаяся клубком ядовитая змея, и Сухо понимает, что он хочет убить этого парня. Он не может позволить этому фарсу продолжаться, он не позволит этому придурку втянуть Сиына в неприятности, Сиыну и так всю жизнь достается не за что. Сухо хватает метлу и выходит в зал. – Я просто говорю, что тебе лучше вернуться, и для начала полезно перестать быть слабаком, – Хёман наблюдает за приближением Сухо, склонив голову, оценивая его рост. – Ладно, – Сухо слышит ответ Сиына. – Хорошо. – Все в порядке? Я могу чем-то помочь? – Сухо кладет одну руку на плечо Сиына, крепко сжимая в другой черенок метлы. Парень переводит взгляд с одной руки Сухо на другую и поднимает брови, а затем смеется. Это сальный смех. – Вообще-то, я уже как раз ухожу, – он снова омерзительно улыбается Сиыну, вставая со стула, и накидывая на плечи куртку. – Приятного выходного.  Затем кивает на Сухо:  – Неплохое местечко ты нашел. Колокольчик на двери звенит, когда она закрывается за ним. Сиын под рукой Сухо вибрирует от напряжения. Сухо в замешательстве качает головой. – Какой придурок, – он крепче сжимает плечо Сиына, пытаясь утешить... … но Сиын его отпихивает. – Не трогай меня! – цедит он сквозь зубы, затем резко разворачивается, пролетает через кухню и исчезает на лестнице. Ошеломленный Сухо так и остается стоять с зависшей в воздухе рукой. Что за фигня. Сзади подходит Дэмин с тремя шатко балансирующими друг на друге подносами банчана и стопкой меню под мышкой.  – Что это было? +++ Как только Сухо заканчивает помогать Дэмину с заказом, он идет на поиски Сиына и находит его сидящим на ступеньках. Он прислонился головой к кованым перилам. Он снова в своей огромной куртке и перчатках. Он сидит ссутулившись, и когда Сухо наклоняется, то видит, что его лицо напряжено и замкнуто. Он избегает взгляда Сухо, смотрит куда-то мимо в переулок. Сухо садится так близко, как только осмеливается. Он кладет руку ему на затылок, запуская пальцы во вьющиеся влажные волосы.  – Ты в порядке? – Я в порядке, – невыразительно отвечает Сиын. Облачко его дыхания переливается в свете кухонной двери. – Я вызвал такси. Мне пора. Страх оседает в желудке свинцом. – Почему ты так взбесился? Я подумал, что там, в зале, тебе нужна помощь. Сиын резко поворачивает голову, уходя от прикосновения, и пристально смотрит. – Что ж, ты ошибся, – он напряжен и едва заметно дрожит. – Тебе надо было держаться подальше. – Как я могу позволить таким придуркам тебя доставать. Ты мой друг, – он ухмыляется и игриво кладет большой палец на щеку Сиына, но тот отталкивает его руку. – Я сам справлюсь. Мне не нужно, чтобы ты за меня сражался. Эти слова больно жалят. Сухо засовывает руку в карман.  – Никогда не помешает иметь подкрепление. – Ты пострадаешь. Мне делают скидку, потому что я маленький и слабый. Ты высокий, ты... ты выглядишь сильным. Они сделают все, что угодно, чтобы причинить тебе боль, а ты... ты... Вот оно. Сухо внезапно холодеет. – Я – что? Сиын сглатывает и отворачивается. – Скажи это. Что – я, Сиын-а? – Ты знаешь, – тихо, но кристально ясно. Сиын сердито вздыхает, поворачивается, чтобы встретиться глазами с Сухо: – Ты травмирован. И ты уже не такой сильный, каким был… – он оглядывает Сухо с ног до головы, останавливая взгляд на шапке, которую Сухо носит, чтобы скрыть шрам. – Тебя чуть не убили. Слова ледяными иглами впиваются в легкие и горло. Он знает. Знает. Он не хён, не лидер в какой-нибудь школе. Его отчислили и теперь он сможет зарабатывать на жизнь нарезкой лука, как только его руки перестанут трястись. Он не будет злиться на Сиына за то, что тот озвучивает очевидное. И все же ему больно. Очень больно. – Ну, что ж. К черту меня, наверное, – он нащупывает в кармане пачку сигарет. Закурить внезапно кажется ему потрясающей идеей. Он игнорирует взгляд Сиына, дрожащими пальцами достает сигарету и кладет ее в рот, прикуривает в сложенных чашей ладонях, и выдыхает дым. Когда он оглядывается, Сиын наблюдает за ним.  – Я не понимаю, почему ты тратишь свою жизнь на эти штуки. – Это в моем духе – тратить. Что осталось от моей жалкой слабой жизни? – его голос звучит грубее, когда он затягивается. – Я не это имел в виду. Сиын явно раздражен, и это та возможность, которую Сухо просто не может не использовать. Он должен снова надавить. Невозможно удержаться, когда дело касается Сиына. Он задерживает дым в легких, а потом намеренно выдыхает дым прямо ему в лицо. Это происходит снова: Сиын морщит нос, глаза сужаются, рот кривится. Отвращение, неодобрение, снисходительность, неприязнь – все это последовательно мелькает на его лице. Сухо накрывает болезненным возбуждением. Прошивает спиралью тошнотворного удовольствия от того, что он злит Сиына, от того, что является причиной всех этих эмоций на его лице. Он не может защитить Сиына, не может быть командным игроком, не может быть ему другом. Он не может заполучить в свое распоряжение его рот или самого Сиына в свою постель, поэтому он хочет этого – хочет больше, хочет всего, что сможет получить, прежде чем приедет такси и увезет Сиына еще на четыре месяца, или на восемь месяцев, или на чертов год. – Не будь мудаком, – говорит Сиын. В слабом свете, сочащимся из кухонной двери, мелькают белые зубы. Сухо улыбается самой наглой из своих улыбок, наклоняется вперед, еще больше вторгаясь в его личное пространство, и стряхивает пепел на ступеньку рядом с кроссовками Сиына, затем засовывает сигарету обратно в рот.  – Заставь меня. Кончик сигареты дрожит в такт словам в паре сантиметров от носа Сиына. Это грубо, очень грубо, Сухо ведет себя совершенно непростительно. Он не думает, что Сиын что-нибудь сделает, но затем Сиын поджимает губы, за долю секунды поднимает руку, вырывает сигарету изо рта Сухо и обхватывает ее губами. Сухо к этому не готов. Он думал, что Сиын просто отмахнется от него или оттолкнет, поэтому совсем не готов увидеть твердый блестящий рот, подсвеченный уличными фонарями, который образует идеальную букву О вокруг фильтра, когда Сиын затягивается. Он не готов увидеть, как раздвигаются губы, а разбитые пальцы вынимают сигарету, и затем Сиын выдыхает дым прямо ему в лицо. Око за око, зуб за зуб. В голове Сухо вертится какая-то бесформенная мысль о цикле насилия, но времени на то, чтобы ее сформулировать, нет. – Ты охуевший паршивец, – слова вылетают изо рта прежде, чем он успевает их обдумать, и он лишь смутно понимает, что несет. Тело живет своей жизнью – так же, как всегда действует в драках, но на этот раз… на этот раз он вскакивает на ноги, выхватывает сигарету, глубоко затягивается, одновременно зажимая запястье Сиына, и прижимает его к перилам. Сухо ударяется грудью о чужое колено. Приближается очень близко к его лицу. Задерживает дыхание. Он знает, что не должен делать то, что собирается сделать, но не может сдержаться: он выдыхает густой, белый дым прямо Сиыну в рот. На лице Сиына читается вызов. Ему неведомо чувство страха. Он открывает рот и, как ни странно, вдыхает, вытягивая дыхание Сухо, жизнь Сухо, пропуская дым прямо в горло. Сухо видит, как белый дым исчезает за языком, и мгновенно снова становится болезненно твердым. И этого хватает, чтобы остановиться. Его переполняет стыд, стягиваясь узлом в животе. Это неправильно. Он потерял контроль. Они смотрят друг на друга, почти соприкасаясь носами. Глаза Сиына огромные и темные. Он хмурится и выглядит одновременно смущенным и возмущенным, как будто хочет сломать Сухо нос, но не уверен, за что именно. Сухо этого вполне заслуживает. Сухо с радостью бы принял удар. Но куда больше этого Сухо хочет поцеловать Сиына. В голове мелькает безумная идея, что Сиын позволит ему. Одна крошечная мысль, и тело Сухо само движется вперед, он наклоняется… Переулок освещает свет фар. Такси на месте. Сиын собирается уехать. Сухо снова останется один. Хуже всего, что у Сухо нет времени как следует извиниться, он даже не знает, с чего начать. Он ослабляет хватку на запястье Сиына, заставляя себя разжать руку. – Сиын... – начинает он, но Сиын отпихивает его ногой. – Отвали от меня, – Сухо теряет равновесие, падая на колени. Сиын встает и взваливает рюкзак на плечо. – Перестань думать, что тебе нужно меня защищать.  Он снова замолкает, его дыхание становится прерывистым.  – Для нас обоих будет лучше, если ты сможешь держаться подальше. Не приходи в мою квартиру. Оставь меня в покое.  И он идет по переулку своим медленным, уставшим от жизни шагом. Сухо закрывает глаза. Он слушает, как уезжает такси, пока его тело быстро остывает в ночном зимнем воздухе. Его колени – две точки боли на бетонной лестнице. Он понятия не имеет, насколько сильно он все испортил. Да и имеет ли это значение, если Сиын вообще не хочет его видеть. Сигарета давно истлела, но он все равно затягивается. Сиын все еще не умеет курить. Фильтр намок. Сухо сглатывает, представляя язык Сиына у себя во рту. Представляет, как Сиын бьет его по лицу, избивая до крови. Он разрушен до основания. Сухо падает на ступеньки. В сердце затягивается гордиев узел.