Жду, чтобы стать дождем

Дом очень отличается от больницы. Здесь лучше, потому что бабушка пичкает его чачжанмёном и никакая еда еще не казалось такой вкусной. В его комнате, которой давно не пользовались, немного пахнет плесенью, но кровать по-прежнему мягкая. В ванной тепло, и чистый и влажный после душа Сухо облегченно вздыхает, надевая свою самую мягкую домашнюю одежду. Как же здорово больше не носить больничную пижаму. Но дома одновременно и хуже. Хуже, потому что лестница, которая ведет из ресторана в квартиру – сложное испытание. Хуже, потому что Сухо трудно вылезти из ванны и он едва сдерживается, чтобы не позвать бабушку на помощь. Ему приходится туго завязывать свои удобные спортивные штаны, чтобы они удержались на худых бедрах. Лапша слишком жирная, поэтому он тайком выбрасывает ее, оставшись голодным. Когда его трясущиеся пальцы не могут справиться с замком на раздвижной двери туалета, он внезапно впадает в отчаяние и чуть не ломает защелку. – Ты в порядке, милый? – кричит из гостиной бабушка. Он в порядке, но сильно изменился, и не в лучшую сторону. Пять из пяти плакатов с бойцами ММА над кроватью, куда Сухо в отчаянии падает, подтверждают это. Он пишет Сиыну: «Как дела?»  А через минуту: «Я дома».  Он не ждет ответа и не получает его. +++ Несколько дней он хандрит, бесцельно слоняясь по квартире. Перебирается с кровати на диван, перекусывает за кофейным столиком и снова возвращается на диван. Включает телевизор, затем выключает и снова включает. Безвкусные дневные шоу напоминают о больнице, но это лучше, чем ничего. Однажды вечером бабушка приносит из ресторанчика внизу не только ужин, но и огромного плюшевого зайца, завернутого в целлофан. Заяц чудовищного розового цвета, у него на шее блестящая лента с привязанной к ней карточкой, на которой заводскими буквами просто напечатано ХОППИ. – Я сказала Ёнъи, что ты дома, – говорит бабушка, расставляя контейнеры с жареной свининой и овощами. – Иди, садись, поешь. Сухо пытается удержать палочки, но руки все еще ужасно трясутся, так что он сдается и берет ложку. – В итоге ты справишься.  Бабушка крепко обнимает его, и он слышит запах снега, выхлопных газов и специй, впитавшихся в ее пушистое синее пальто. Она пахнет всем, чего Сухо был лишен в больнице. Она пахнет как противоположность коме, и разочарование отступает, оставляя позади и грусть. На следующий день он валяется в кровати и обнимается с подарком Ёнъи, пока звонит доктору Лиму, чтобы спросить о треморе и почему он еще не прекращается, если ему уже намного лучше. У доктора Лима нет четкого ответа, но по сравнению с другими потенциальными долгосрочными симптомами повреждения мозга эссенциальный тремор одновременно чрезвычайно распространен и крайне незначителен.  – Попробуй чем-нибудь занять руки. Продолжай ТТ. Практика двигательных навыков поможет восстановлению нервных окончаний. +++ В конце недели Сухо устает от хандры, поэтому одевается и спускается в ресторан как раз к обеденному ажиотажу. Из-за тремора он не может принимать заказы – сложно записывать их в блокнот, к тому же, клиенты пялятся на его шрам. В ближайшие полгода – до официальной оценки рисков припадков – Сухо строго-настрого запрещено садиться за руль, поэтому доставка тоже отпадает. Ему не хватает сил, чтобы таскать ящики с бутылками и заполнять ими холодильник. Но хуже всего, что пока его не было, тетушка Джихён, которая теперь выглядит намного старше и более измученной, чем в последний раз, когда Сухо ее видел, наняла студента-первокурсника по имени Ча Дэмин, чтобы тот помогал на кухне. Дэмин на два года старше, он высокий – действительно высокий – выше Сухо, но долговязый и худой, и несмотря на свой рост, производит впечатление слишком слабого для этой работы. Вероятно, из-за своей оверсайзной оранжевой парки. Даже когда он перетаскивает огромный мешок риса, его движения немного женственные, и он дарит Сухо открытую, полную надежды улыбку. Это тот тип улыбки, за которую его могут избить в раздевалке; тот тип улыбки, который сделает его мишенью, и Сухо очень хочет сказать Дэмину, чтобы тот отвалил. Он неприятно напоминает Бомсока. – Твоя бабушка все время говорит о тебе, – улыбка Дэмина становится еще шире, когда он наконец с трудом затаскивает мешок в кладовую. – Она была так счастлива, когда ты очнулся. Один из ста, сказала она! Дэмин вытирает ладонь о штаны, как будто собирается пожать ему руку. Сухо просто вежливо кивает, не вынимая свои из карманов. Несмотря на свою внешность, Дэмин все делает лучше Сухо. Он работает на кассе, моет посуду, оперативно принимает заказы, почти профессионально расставляет товары на полках. Единственное, на что хватает выносливости Сухо – чистить и резать овощи, и именно этот факт заставляет его осознать, что дом, в котором он раньше помещался как рука в перчатке, теперь стал местом, куда он больше не вписывается. Он как фрагмент из другого паззла – более худой, слабый и костлявый, чем тот Сухо, который жил здесь раньше. Нестерпимо хочется повернуть время вспять и вернуться туда, где он был самим собой. Когда у него были друзья. Медленно очищая морковь, он думает о том, что надо бы поехать в Бёксан и найти Сиына. Подумывает, не съездить ли к Сиыну домой. Но в итоге, когда морковка заканчивается, он просит тетушку Джихён дать ему еще овощей. Она хмурится и шлепает его кухонным полотенцем.  – Ты все еще поправляешься. Не переусердствуй. Подлиза Дэмин, усердно моющий кастрюли в другом углу кухни, согласно кивает и искренне ему улыбается. Сухо закатывает глаза. +++ Когда Сухо удается раздобыть денег, он идет подстричься. Непривычно длинные пряди падают на пол, и голова кажется воздушной и легкой. Парикмахер терпеливо ждет, пока Сухо сделает селфи. Он как следует взъерошивает челку, улыбается и старается сфоткаться так, чтобы шрам не попал в кадр. «Выгляжу довольно хорошо, – думает он. – Впервые за долгое время похож на себя прежнего». Может, стоит выложить фотку в Инстаграм? Он некоторое время обдумывает эту мысль, затем решает: к черту все. Сухо отправляет фото Сиыну со словами: «Скучаешь по мне?» На улице уже наступил вечер. Повсюду толпятся маленькие группки людей. Они едят и пьют в свете уличных фонарей и неоновых вывесок. Открывающиеся и закрывающиеся двери магазинов посылают на улицу волны тепла, Сухо чувствует их своей новой короткой стрижкой. Он неосознанно проводит пальцами по волосам и по телу пробегают мурашки. Пара проходящих мимо девушек со стаканчиками из Старбакса замечают его и хихикают – одна из них даже смотрит приглашающе. Сухо смотрит на нее в ответ, и улыбается про себя, когда они уходят. Зимний воздух приносит запах горящего кедра, и после столь долгого заключения в больничной палате он зовет к приключениям. Сегодня бабушка играет одну из своих бесконечных партий в маджонг, так что не заметит его отсутствие. Он вполне может позволить себе небольшую прогулку, прежде чем вернется домой. Двадцать минут и шесть кварталов спустя Сухо понимает, что совершил ошибку. Несколько размеренных кругов по больничному двору явно не подготовили его к длительным прогулкам без посторонней помощи. Холодно. Он слишком легко одет. Морозный воздух впивается в легкие ледяными занозами. У него кружится голова, он тяжело дышит, от холода покалывает руки, и он садится на парковую скамейку, чтобы немного перевести дух. «Немного» растягивается на долгие секунды, а потом и минуты. Инерция нарастает, ледяной металл холодит бедро. Он превратится в ледяную скульптуру, если посидит тут еще хотя бы немного. Он должен встать. Ему действительно нужно встать. Внезапно он слышит крик и боковым зрением замечает суматоху – по парку за каким-то бедолагой гонятся трое головорезов. Сухо вскакивает и собирается кинуться наперерез, но тут их добыча пробегает через пятно янтарного света от уличного фонаря. Яркий пуховик, копна растрепанных волос: Дэмин. +++ Замерзшие лужи и кучки опавших листьев делают тропинку опасной. Сухо не может нормально бегать, но и Дэмин тоже, поэтому Сухо догоняет группу уже у следующего фонаря. Дэмин позволяет загнать себя в угол между скамейкой и мусорным баком. Трое хулиганов – просто тощие маленькие ублюдки. Насколько Сухо видит, ни у одного из них нет ножа. Дэмин на голову выше самого высокого из них, но он сгорбился от страха, прижимая своими большими руками к груди рюкзак. У него течет кровь из носа и слезы в глазах. – У меня нет денег, – в гнусавом из-за разбитого носа голосе Дэмина слышится паника. У Сухо нет на это сил, но он игнорирует жжение в легких, принимает боевую стойку и достает из кармана телефон. Может, теперь он не такой сильный, зато знает, как сделать вид, что он именно такой. – Это правда. Он посудомойщик, – когда он это говорит, двое головорезов – парень в синем пальто и гангстер-неудачник в вязаной шапке – поворачиваются к нему. Третий подросток с короткой стрижкой, который следит за паникой Дэмина как голодная собака, даже не смотрит на Сухо. Это наверняка лидер. Сухо машет перед ними телефоном – на экране уже набран номер. – Оставьте его в покое и я не буду вызывать полицию. Короткостриженный поворачивается, чтобы посмотреть на Сухо, затем переводит взгляд на Дэмина. Он оценивает рост и внешность Сухо.  – Ты предлагаешь оплатить ему дорогу? Этот пидор твой парень? Сухо облизывает зубы и наклоняет голову вбок.  – Ревнуешь? Парень злобно усмехается. Сухо сохраняет скучающее выражение лица, хотя пульс учащается. Выебываться короткостриженный определенно любит больше, чем деньги. – Забери его телефон, – кивает он парню в вязаной шапке. Сухо смотрит засранцу в глаза. «Не смей», – думает он. И оказывается совершенно не готов к тому, что парень в синей куртке подойдет с другой стороны и толкнет его. Телефон вылетает из рук, скользит по тропинке и падает в грязную траву. Все трое окружают его. Дэмин забыт, он наблюдает за заварушкой со стороны, как олень в свете фар. Ему следует уносить ноги, но у Сухо нет времени на него злиться. Он в крайне невыгодном положении: мышцы остались в прошлом, выносливость на нуле, зато в наличие несколько критических слабостей. Он думает о Сиыне и о том, как он использовал любые подручные предметы, когда это было нужно: книги, грязь, занавески, кирпичи. Ладно, планы меняются. Сухо мимолетно думает о шраме на голове – слабом месте, которое может его убить, если кто-нибудь до него доберется, и решает чаще носить шапки. Затем он делает первое движение. Он бросается между двумя удивленными прихлебателями прямо на лидера, но в последний момент резко сворачивает влево и вкладывает все силы в спринт. Короткостриженный явно просчитал его маневр, потому что тут же бросается в погоню. Сухо не может позволить себе оглянуться. Несколько тяжелых шагов и он уже бежит по скользкому льду, подошвы ботинок едва справляются с такой поверхностью. Он слышит, что Короткостриженный догоняет. Сухо протягивает одну руку к фонарному столбу – «пожалуйста, не подведи, пожалуйста, не подведи» – и делает резкий разворот на сто восемьдесят градусов. Если бы у него было время подумать, он бы рассмеялся – все трое отморозков выстроились прямо перед ним. Сухо входит в поворот на низкой траектории – из-за этого он может пропахать лицом землю, если промахнется. Мышцы болезненно ломит, когда инерция толкает его прямо в ноги Короткостриженного. Руки Сухо натыкаются на вельвет и он ударяется зубами о металлическую молнию на чужой куртке. По ощущениям время замедляется. На мгновение Сухо теряет уверенность, что достаточно тяжелый, чтобы провернуть такой фокус. Они с Короткостриженным покачиваются – два физических тела сталкиваются и затем лед делает свое дело. Ублюдок поскальзывается и земля уходит у него из под ног. Сухо пихает его на дружков и все четверо падают. Он бьет Короткостриженного коленом в живот и откатывается так быстро, как только может, уже вскакивая на четвереньки, чтобы убежать. Короткостриженный выбрасывает вперед ногу и бьет Сухо по предплечью, но тот едва ли это чувствует. Он работает локтями, отползая вперед, наполовину перекатываясь на тротуар. Когда он поворачивается, взгляду предстает изумительная картина: все три отморозка растянулись на льду. Было бы смешно, если бы Сухо не собирались надрать задницу. Внезапно чужая рука дергает Сухо за воротник.  – Вставай! Дэмин пытается поднять его на ноги, хватает за руку, тянет изо всех сил, а Сухо не может, просто не может. Он так устал. Он сейчас ничего не может. Но Дэмин говорит:  – Бежим! И Сухо бежит. +++ Дэмин практически затаскивает Сухо в ресторан и помогает ему усесться на пол у стены. Взгляд у него безумный. – Ты в порядке? Сухо отказывается удостаивать это ответом. Он откидывает голову на стену. Тело восстает против него, грудь готова разорваться, каждый вдох обжигает легкие огнем. Дэмин садится рядом. Он вскидывает руку, словно хочет прикоснуться, но не уверен, что можно. Его веснушчатый нос и тонкий рот покрыты коркой засохшей крови и он даже не замечает, что она испачкала его дурацкую яркую куртку. После короткой заминки он все же кладет руку Сухо на плечо.  – Спасибо. Я твой должник. Ни один парень такого роста не должен быть кроткой овечкой. На Сухо внезапно накатывает ослепительная ярость. Он сбрасывает руку Дэмина и толкает его в грудь. Застигнутый врасплох Дэмин падает на задницу, удивленно открыв рот. – В следующий раз не ходи ночью по парку в одиночку. Ты старше меня, ты должен лучше знать такие вещи.  Сухо с трудом поднимается и встает на ноги. По пути наверх он слышит, как Дэмин просит его подождать, но Сухо заебался ждать. Он воюет с ключом в двери, когда Дэмин его все-таки догоняет. Сухо набрасывается на него:  – Чего тебе? Дэмин прищуривается и протягивает ему телефон. К экрану прилип мокрый лист. Ох. Сухо хватает свой телефон. Ладно. Он придурок, он это знает, но сложно переоценить масштабы разочарования и гнева на Дэмина за то, что он большой и слабый; на себя за то, что он сломанный и слабый. На Бомсока за то, что благодаря ему он сейчас в таком положении. На Сиына за то, что тот его игнорирует. Наконец Сухо цедит сквозь зубы «спасибо». Дэмин уже на полпути вниз по лестнице, но Сухо знает, что тот его услышал. +++ Этой ночью Сухо видит во сне кровь, лед и опавшие листья. Душит то ли Дэмина, то ли Бомсока. И Сиын со сломанной рукой, его смуглые пальцы сжимают край гипса, который на самом деле не гипс… на самом деле это рука Сухо, крепко сжимающая запястье Сиына. Сухо держит его, не отпускает, но вдруг запястье Сиына исчезает и в кулаке у Сухо пусто. Он просыпается в темноте и проверяет свой телефон. Последнее сообщение Сиыну остается непрочитанным. Узел беспокойства затягивается крепче. +++ На следующий день, в конце вечерней смены, Сухо отпрашивается с уборки и едет через весь город на двух автобусах в жилой комплекс Донбэк. Он несколько раз повторяет про себя маршрут и неохотно извинившись, пишет Дэмину четкие инструкции на обратной стороне заказа на случай, если телефон разрядится. Он тепло одет, но у него нет подходящих сезону ботинок, поэтому приходится обойтись кроссовками. В последнее время Сухо постоянно принимает неудачные решения – естественно, поездка сразу не задается. Пока он едет на первом автобусе, совсем вечереет и начинается метель. Он не может быстро бегать, поэтому не успевает на пересадку и приходится ждать еще час на темной автобусной остановке, дрожа с кучкой других пассажиров, в отличие от него одетых в варежки и меховые шапки, пока не приезжает автобус до комплекса Сиына. Место огромное – десять массивных высоток. Несмотря на то, что автобус высаживает Сухо прямо перед входом, ему приходится пройти полтора квартала по двору и обойти несколько площадок. Снег усиливается. К тому времени, как Сухо добирается до здания 101, кроссовки и носки вконец промокли, пальцы ног онемели и он продрог до костей. Поездка на лифте на девятый этаж занимает целую вечность. Дверь в квартиру 902 выглядит точно так же, как и все остальные двери в этом комплексе. Сухо отчаянно нервничает, когда приближается к нужной. Он потирает нос, немного поправляет шапку. Интересно, Сиын дома? Он некоторое время смотрит на дверь, и уже заносит руку, чтобы постучать, но на полпути останавливается. Внезапно он не уверен, хочет ли, чтобы Сиын оказался дома. Совершенно очевидно, что Сиын не хочет его видеть. Если бы хотел, то давно бы объявился. Но что, если что-то случилось? Непрочитанные сообщения. Сухо думает о прикосновении влажной кожи к своему виску, о вкусе крови. Он стучит. Некоторое время он ждет, засунув замерзшие руки в карманы, а потом стучит снова. Ответа нет, изнутри не слышен звук шагов. Может, он неправильно рассчитал время? Возможно, Сиын еще в хагвоне. Сухо устраивается ждать. Некоторое время он стоит, прислонившись к перилам, и смотрит на соседний комплекс, пока внизу кружатся снежные вихри. Этажом ниже возвращается припозднившийся офисный работник с почтой в руках. Где-то наверху лает собака. Больше никакого движения. Через некоторое время метель усиливается, поэтому Сухо садится на бетонный пол, чтобы укрыться от порывов ветра, и крепко прижимает колени к груди в попытке согреться. Звонит телефон: Дэмин. Сухо не берет трубку. В какой-то момент снег прекращается и ветер стихает. Вокруг тишина, уже совсем поздно, а на сердце все беспокойнее. Бетон высасывает из его тела остатки тепла. Даже сжатые в кулаки в карманах куртки руки совершенно онемели. Как и вчерашняя прогулка, эта оказывается еще одной большой ошибкой. Он продолжает расширять свои границы и снова обнаруживает, что не может их преодолеть. Неужели вся его жизнь теперь – длинная череда тщетных попыток превзойти свои возможности? Он откидывает голову на перила и вытягивает ноги поперек прохода; икры быстро замерзают так же, как и все остальное. Насколько это романтичный жест – замерзнуть насмерть на пороге квартиры Сиына? Его находит Дэмин. – Теперь мы в расчете? – на лице, обмотанном массивным серым шарфом, все еще опухший ярко-розовый нос и веснушки резко выделяются на светлой коже. Он протягивая Сухо термос.  Сухо его игнорирует. – Что ты здесь делаешь? Дэмин приседает, чтобы поставить термос на пол в пределах досягаемости Сухо, затем достает из переднего кармана ключи от его скутера и трясет ими, хитро ухмыляясь.  – Я подумал, может, надо подбросить тебя до дома? Сухо пристально на него смотрит и через несколько мгновений Дэмин перестает улыбаться.  – Прости. Твоя бабушка дала мне ключи, когда я сказал ей, куда ты поехал. Сухо должен возмутиться. Его скутер. Его бабушка. Его дело. Вместо этого он вздыхает, опускает голову и берет термос. Он обжигающе горячий в его замерзших пальцах. Дэмин снова улыбается и встает.  – Я припарковался у подъезда. Сухо хватается за протянутую руку.  – Сфотографируй меня, пока мы не ушли, – он показывает знак победы перед дверью Сиына. – Убедись, что номер квартиры попал в кадр. Пока они ждут лифт, Сухо отправляет Сиыну фотографию: «Где ты, книжный червь?». +++ Они возвращаются в ресторан в два часа ночи. Свет во всем доме выключен, только за стойкой горит одинокая лампочка. – Тебе стоит выпить чего-нибудь теплого, – Дэмин хватает кружку, но Сухо закатывает глаза и проходит мимо, направляясь к холодильнику. Он берет бутылку соджу. Раздумывает и берет еще одну. Когда он оборачивается, Дэмин пристально смотрит на него, а затем тихонько смеется. – Я не стукач. – Как скажешь. Спасибо, что подвез, – Сухо поднимается по лестнице, не дожидаясь ответа. Час спустя он лежит в постели уже изрядно напившись и просматривает их с Сиыном историю сообщений. Все его сообщения теперь помечены, как прочитанные. Сердце пропускает удар, он задерживает дыхание, чтобы освободить место тошнотворному приливу надежды. Он ждет целую вечность, пульс колотится в горле. Но ничего не происходит. В конце концов Сухо проводит руками по волосам, скатывается с кровати на пол и открывает вторую бутылку. +++ Воскресенье – паршивый день. Поздним утром бабушка стучится в комнату и будит его. Он так и заснул на полу лицом вниз. Ковер царапает покрытую слюной щеку. Он спотыкается, пока идет открывать дверь, и даже не пытается спрятать бутылки, но она, кажется, ничего не замечает. Бабушка просто зашла сказать, что у нее скоро автобус на аквааэробику и не хочет ли он поехать с ней? У него болит все тело, голову разрывает от мигрени и немного тошнит. Он ненавидит весь мир, но больше всего себя. Он заслужил наказание. – Хорошо, – говорит он. В досуговом центре Сухо надевает плавки, которые теперь ему велики, и туго их затягивает на талии. Он сутулит свои слишком костлявые плечи и скрещивает руки на выпирающих ребрах, заставляя себя пройти мимо тренажерного зала, где занимаются парни его возраста. Он утопает в стыде. И он это заслужил. Сухо забирается на мелководье, где плещется бабушка и другие старушки. Каждая из них в шапочке для плавания, в купальнике с оборками и дряблыми руками. Матронушки окружают Сухо и чем-то весело кудахтают. Теплая вода приятная, он плавает на спине с закрытыми глазами, пока не появляется инструктор: «Используйте водные утяжелители, если готовы бросить себе вызов. Надувные круги для рук лежат в коробке у шезлонгов». Тренировка легкая – низкая нагрузка, рассчитанная на артрит и хрупкие кости семидесятилетних, так что Сухо логично выдерживает в общей сложности около десяти минут. «Двигайте руками по кругу. Шагайте в воде. Поднимите надувной мяч». Инструктор слишком громко орет в мегафон, звук отражается от стен помещения и словно становится в два раза громче. Сухо больше не способен выносить этот шум. Руки дрожат, сводит желудок. Он тяжело дышит, ощущая, как вода давит на легкие – как и прогулка в парке, и поездка на автобусе, это тоже ошибка. Ему нужно уйти. Он быстро переодевается, толком не вытеревшись, и вылетает на улицу в промокшей одежде, влажные волосы скрыты под шапкой; он пытается застегнуть куртку, чтобы укрыться от ветра, но у него не получается.  На автобусной остановке, скрестив руки под своей пышной грудью и вытянув вперед ноги в колготках, сидит тетушка и курит. Из ее сумки торчит ракетка для пиклбола. Над головой жужжит обогреватель, и она подтягивает ноги, чтобы Сухо мог пройти. Когда он садится рядом на скамейку, она снова их вытягивает. Очень нетипичная поза для тетушки. Она ловит взгляд Сухо и смеется.  – Я слишком стара для этих ебанутых упражнений. От таких выражений брови у Сухо взлетают вверх. – Но ведь это полезно. Она прищуривает глаза. – Пха. Это скучно. Мне просто скучно. Куришь? Она протягивает Сухо пачку. Он берет одну сигарету. Когда она видит, как дрожат его руки, то прикуривает ему, и он кивает в знак благодарности, тоже вытягивая ноги. Сухо давно не курил. Ему не нравится вкус, но нравится держать что-то в руках и между губами. Нравится, как дым наполняет легкие. На второй затяжке никотин ударяет в голову. На третьей руки перестают так сильно трястись. Он улыбается тетушке, и та улыбается в ответ. Затем подъезжает ее автобус и она уезжает, напоследок заговорщически подмигнув. Сухо все еще улыбается. Он посылает Сиыну селфи, на котором он запрокинул голову и выглядит наглецом: веки опущены, бровь приподнята, изо рта торчит сигарета. Открытое горло выглядывает из-под шарфа. Это вызов. +++ В первые дни существования их трио, когда Бомсок все еще пытался понять, как разблокировать их дружбу и укутаться в нее, он выводил Сухо и Сиына после школы посидеть, укрывшись под трибунами. Это был жаркий и тягучий полдень после череды дождливых июньских дней.  Внезапная жара сделала Бёксан вялым и ленивым. Учителя давали больше времени для самостоятельных занятий, обмахиваясь бумажными папками перед открытыми окнами. Хулиганы и спортсмены сняли свои форменные рубашки и повязали их на бедра, расположившись в тени на крыше. Какая бы физкультурная секция ни использовала бейсбольное поле раньше, она тоже впала в летаргический сон и куда-то слилась.  В их маленькой группе Бомсок балансировал на металлической распорке, Сиын сидел на земле, скрестив ноги, а Сухо растянулся рядом с Сиыном; их ноги почти соприкасались. Бомсок открыл рюкзак и вытащил пачку сигарет.  – Со вчерашней вечеринки моего отца. Сухо рассмеялся.  – Что, хочешь вместе заболеть раком легких? Бомсок пожал плечами, смешно скривив губы. Он явно пытался сделать вид, что его это не задело. Он открыл пачку, вставил сигарету в рот и жестом богатого мальчика вытащил зажигалку. Затем прикурил, неловко затянулся, немного закашлялся и протянул пачку Сиыну. – Ты когда-нибудь курил? Это в каком-то смысле кайф. К удивлению Сухо, по обычно бесстрастному лицу Сиына пронеслась быстрая серия микровыражений – куда больше эмоций за раз, чем он показывал за все время, что Сухо его знал. Удивление, замешательство, отвращение и даже веселье – все это мелькнуло, прежде чем он, наконец, остановился на презрительном недоверии. Глаза широко распахнулись не в тревожном гневе, а в изумлении. Он скептически нахмурил брови, а его обычно сжатый и незаинтересованный рот приоткрылся в слабой гримасе отвращения, обнажив белые зубы. Сухо был ошеломлен. Ему немедленно захотел заставить Сиына сделать это снова. Он подумал: «Я хочу увидеть больше выражений на его губах».  Он подумал: «Я хочу посмотреть, какой он внутри».  Затем он подумал: «Твою мать».  Живот свело от внезапного осознания. Во рту пересохло. Бомсок все еще ждал от Сиына ответ. Сиын же выглядел так, будто вообще ничего не собирался отвечать. Наступила неловкая, мучительная пауза. Сухо пришлось спасать положение: – Конечно, почему бы и нет. Раньше я много курил. Явное презрение Сиына тут же переключилось с Бомсока на него. На самом деле Сухо курил совсем немного, но попробуйте потусоваться с толпой бойцов ММА и умудриться не закурить на вечеринках. Для Сиына и Бомсока это был новый опыт. Сухо позволил Бомсоку несколько раз затянуться, чтобы тот почувствовал себя лучше, а потом протянул руку: – Дай мне. Под испепеляющим взглядом Сиына Сухо взял пачку. Он удивился, обнаружив, что ему нравится находиться в центре этого неодобрения. Он жаждал большего – так же, как мальчишки жаждут драк, – поэтому вместо того, чтобы использовать пальцы, Сухо поднес пачку к лицу и медленно вытащил сигарету зубами. Он позволил фильтру скользнуть по влажной нижней губе, удержав его верхней. Он знал, что так выглядит круто. Когда он поднял голову, то увидел, как взгляд Сиына на мгновение вспыхнул, метнувшись к его губам, а затем снова к глазам. Затем Сиын быстро отвел взгляд. Бомсок ничего не заметил, похлопывая себя по карманам в поисках мелочи.  – Сиын, ничего страшного, если не хочешь. Не беспокойся. Пойду принесу нам попить. Они наблюдали, как Бомсок, спрятав сигарету в опущенной руке, выбирался из-под трибун, опираясь другой рукой на перекладины. Через секунду он исчез из виду. Сухо взял зажигалку и подождал, пока Сиын обратит на него внимание. Затем прикурил, затянулся и выдохнул:  – Ты уверен, что не хочешь попробовать? От одной рака не будет. Может немного закружиться голова. С этими словами он выдохнул дым. Они сидели достаточно близко, чтобы он увидел, как дым коснулся подбородка и губ Сиына. Тот тоже явно это почувствовал и слегка сморщил нос. Затем снова – всего на мгновение – посмотрел на губы Сухо. Громко сглотнул. И промолчал, не отрывая от него глаз. Тело наполнилось неожиданным теплом и он внутренне покачнулся от желания подтолкнуть Сиына. Он должен был это сделать.  – Давай, Сиын-а. Попробуй. Пауза. Затем Сиын на миллиметр наклонил голову. Уже лучше. Сухо вынул изо рта сигарету и крепко зажал ее между указательным и средним пальцами. Он протянул руку, повернув скудный сантиметр фильтра к Сиыну. Ближе, еще ближе. Он двигался очень медленно, давая Сиыну шанс отстраниться. Сиын не сдвинулся с места. Сухо придвинулся еще ближе и поднес сигарету почти вплотную к его губам. Задел большим пальцем чужую щеку и ощутил электрический разряд. И вдруг струсил, замер. Какого черта он творил? Но было слишком поздно. Его рука уже пересекла личные границы. Сиын, казалось, ничего не заметил, даже не взглянул на сигарету. Его немигающий и нечитаемый взгляд все еще был прикован к Сухо. Он почувствовал горячее дыхание Сиына на своей ладони и пальцах. По затылку пробежали мурашки – он перешел черту. Он облажался. Друзья не подносят руки так близко к губам своих друзей. Он прочистил горло. Надо было отстраниться, но, стоило признать, это было бы странно. – Не вдыхай дым сразу. Тебе поплохеет, если вдохнешь слишком резко. Всоси дым в рот и задержи его там на секунду. А потом вдыхай.  Слово «всоси» намертво приклеилось к его рту, как только он его произнес. А Сиын просто еще некоторое время смотрел на него. И молчал. Ничего не говорил. Казалось, они застыли так на целую вечность. Сердце Сухо забилось сильнее в ожидании непонятно чего. Затем Сиын открыл рот. Закрыл глаза. Сухо затаил дыхание и почувствовал губы Сиына на своей ладони. Простое касание к подушечкам пальцев в сухом недозволенном поцелуе вокруг фильтра сигареты. Судорога чистого желания пронеслась от живота до горла. Он был почти уверен, что издал какой-то звук, не смог сдержать вздох. Сиын распахнул глаза и снова уставился на Сухо…  И тут словно из ниоткуда возник Бомсок, поставив рядом с ними банки с газировкой и кофе. Словно какой-то чертов ниндзя с трастовым фондом, и как он вообще смог подобраться так близко, чтобы Сухо не заметил? Сиын отпустил сигарету и отвернулся. Сухо убрал руку. Уши горели. Он виновато наблюдал, как Сиын выдохнул облако дыма. Его шикарный рот был влажным; снова сверкнули белые зубы. Он кашлянул один раз и смотрел куда угодно, только не на Сухо. На скулах проступил румянец.  – Отвратительно, – ровно произнес он. Сухо слишком громко рассмеялся, пытаясь скрыть нервозность. Затем затянулся сам, и нет, Сиын действительно не умел курить. Кончик фильтра был мокрым, очень влажным от слюны. Они о чем-то разговаривали. Бомсок болтал о классной работе, а Сиын, как обычно, выдавал односложные краткие ответы. Он больше не смотрел Сухо в глаза, хотя и не отодвинул колено от его бедра.  Сухо молчал, переваривая шок от своего внезапного желания, и тайно проводил языком по фильтру сигареты, посасывая его и сглатывая, когда никто не видел. В конце концов, он выкурил ее до конца. Это никотиновый кайф заставил его спрятать окурок, сказал он себе по дороге на работу тем же вечером. Но как следует поразмыслив, лежа на жестких партах класса 1-6, он понял, что ему конец. Следующий день оказался серым и дождливым и все вернулось на круги своя, если не считать непрерывной боли в груди. +++ Сухо лежит в постели и смотрит на уведомления о прочтении. Сверху по экрану бежит непрерывная череда жалких синих сообщений. Он пишет: «Если ты не ответишь, я разобью лагерь у твоей квартиры». Его трясущийся большой палец завис над кнопкой отправки. Он знает, что это неправильно, знает, что это незрело. Год назад он бы даже не подумал об этом. Но, видимо, время, проведенное в коме, сломало его сопротивление, перевернуло его с края старой душевной боли в эгоизм, о котором он не подозревал. Он нажимает «отправить». Он смотрит на новый синий пузырь и уже собирается выключить телефон, когда видит, что сообщение отмеченно как прочитанное. Затем всплывают три точки. Один раз, два раза. В животе становится пусто. И слабый намек на судорогу удовольствия, прошивающую внутренности. Точки исчезают. Они исчезают и появляются вновь. Он пялится в телефон почти час, а потом швыряет его через всю комнату. Он с треском ударяется о стену. +++ В понедельник Сухо оставляет почти наверняка сломанный телефон там же, где он пролежал всю ночь, и с головой уходит в работу в ресторане. Он надевает вязаную шапочку, чтобы клиенты не пялились на его шрам. Он старательно подносит им стаканы с водой и столовые приборы, как только они появляются в дверях, и позволяет тетушке Джихён принимать у них заказы. После прихода Дэмина Сухо переключается на приготовление ужина. Это занимает у него очень много времени – он все еще медлительный, но он моет, чистит и неуклюже режет кучу огурцов. Он очищает целую кастрюлю креветок ото льда и замешивает немного теста. Отмывает и убирает все кастрюли, а потом теребит завязки фартука, пытаясь придумать себе еще занятие. Тетушка Джихён готовится к наплыву клиентов и даже не смотрит в его сторону:  – Может, тебе стоит сделать перерыв? Тьфу. Вместо этого Сухо загоняет Дэмина в угол у стойки выдачи заказов и вырывает швабру из его больших идиотских рук. Дэмин таращится на него, но потом неуверенно улыбается. Сухо его игнорирует.  – Я домою. Сходи на перерыв, – он достает из кармана горсть мятых купюр. – И мне нужна еще одна услуга. Пока Дэмина нет, Сухо усердно, хотя и медленно вымывает полы. Он дезинфицирует и протирает столешницы, выливает моющие средство в замоченную раковину. Фартук грязный, к кроссовку прилипла лапша. Он смертельно устал. Тело хочет остановиться, но это последнее, чего хочет он сам, поэтому он начинает протирать столы. Ему приходится по очереди присесть за каждый из них и перевести дыхание, пока он не вытирает их все. Возвращается Дэмин и тайком передает Сухо коричневый бумажный пакет с пачкой сигарет и оранжевой пластиковой зажигалкой. – Я не знал, какой марки нужны. Я купил те, которые курит мой дядя. – Спасибо.  Парень неплох. Он не выглядит старше Сухо, но неважно. Сухо вытирает липкий пот с лица краем фартука и убирает пакет в ​​передний карман. Дэмин все еще смотрит на него с беспокойством. – Выглядишь не очень. Сухо мысленно отказывается от своего заявления о том, что этот парень неплох.  – Я в порядке, – звучит немного злее, чем следует. – Ладно. Прости, – Дэмин краснеет, но оставляет Сухо в покое. Обед начинается в три. Сухо держится еще пару часов, помогая Дэмину разносить заказы за столики, но когда сразу двое клиентов говорят ему, что ему пора сделать перерыв, Сухо сдается и идет выносить мусор. +++ В это время года солнце садится рано и переулок на заднем дворе залит синими сумерками, освещенный только лучами уличных фонарей. На мокрой от пота коже морозный воздух ощущается потрясающе, пока Сухо тащит через полквартала тяжелый мешок к мусорному контейнеру. Обычно это делает Дэмин – его рост дает ему явное преимущество. Сухо же приходится прилагать все усилия, чтобы перекинуть его через край. Ему повезло, что мешок не порвался и не опрокинул на него содержимое. У соседней двери стоит ржавый кухонный стул и кофейная банка для окурков – красноречивое доказательство пагубной привычки работников сферы услуг. Идеальное место. Сухо откидывается на стену, мысленно потерявшись в отголосках карамелизированного июньского солнца и запахе горелого асфальта, и уже наполовину выкуривает свою вторую за год сигарету, когда рядом раздаются медленные шаги. Наверное, Дэмин его ищет. Пора возвращаться к работе. Сухо в последний раз затягивается и выдыхает дым в темноту… …прямо в сторону Ён Сиына, который стоит в тусклом оранжевом свете уличного фонаря.