Зайка

Реальность внесла свои коррективы в планы Чонгука. Симптомы приближающейся течки не заставили себя ждать. Уже на следующий вечер после их поцелуя Чонгук, стоя под дверью спальни, вслушивался в исходящие оттуда постанывания, сдавленный скулёж и тяжёлое дыхание. Ах, Чонгук и представить не мог, как его будет тянуть к своей новообретённой паре, особенно когда времени прошло совсем ничего. Перемешанный со стыдом жар возбуждения скапливался внутри, к этому добавлялась и нежность, и нетерпение, да к тому же вина. Заслуживал ли он даже мыслей о Ку, когда успел натворить столько? Он делал Ку больно, был причиной его дикого страха, контролировал и никогда, никогда не делал достаточно. Он не знал, заслуживал ли находиться рядом, но у зайки никого больше не было. Те, кто должны были позаботиться, предали его доверие, а единственный друг, о котором Чонгук мельком услышал, остался в кроличьем поселении. Туда им обоим путь был закрыт, по крайней мере первое время: красующаяся на шее Ку метка сама по себе служила вызовом, а если его крольчонок забеременеет… Однако это опять же были пустые размышления и размытые желания самого Чонгука. Кто сказал, что Ку захочет носить от него выводок? Кто сказал, что он вообще захочет забеременеть? Что это будет его собственное, не спровоцированное течкой желание? Чонгук не знал ответов на все эти вопросы. Единственное, что он знал – это то, что хотел быть ближе к своему отмеченному, хотел позаботиться о нём в такой непростой, самый уязвимый период. Поэтому, собравшись с силами, Чонгук негромко постучал в дверь. – Как ты, Ку? Мне войти? Он получил в ответ неразборчивый приглушённый скулёж. Его волнение било через край, а потому, не дождавшись ничего кроме этого звука, Чонгук осторожно приоткрыл дверь. – Детка? Ку, ты в порядке? Тот отозвался жалобным стоном, заставившим Чонгука без промедления навострить уши и подойти ближе. Из груды одеял выглядывала лишь растрёпанная копна волос с длинными чёрными ушками. – Ну же, зайка, как ты? Мне нужно знать. – Я, м-м, всё… всё в порядке, – выдал тот спустя пару мгновений. Он не звучал так, будто был в порядке, возился под одеялом, словно ему было некомфортно и жарко – и вместе с тем не пытался его скинуть. – Тебе что-нибудь нужно? Я могу – чем я могу помочь? Ку вновь заворочался, издал слабый хныкающий звук и ничего не ответил. Этот звук словно подцепил Чонгука на крючок, дёрнул ближе. Он подошёл к самой кровати, вопросительно уркнул. – Детка? На этот раз ответом послужил жалобный стон. – Я не хочу, – услышал Чонгук и тут же отступил на шаг. – Мне уйти? Ку застонал снова, сжался в комок под одеялами и выдал: – Я не хочу, чтобы она – чтобы она начиналась. Не хочу чувствовать это, но не могу конт-контролировать… – Ох, зайка, – сочувствующе выдохнул Чонгук, наконец понимая причину переживаний своей пары. – Прости, что тебе приходится испытывать подобное, но она пройдёт, слышишь? Нужно только потерпеть чуть-чуть, и... – Жарко, – перебил его Ку хныкающим вздохом, перевернулся на другой бок, словно не в силах оставаться на месте. – Жарко и м-мокро, ты… ты поможешь? Чонгук? Если до этого внутри оставались сомнения, то, услышав, как его пара зовёт его по имени, Чонгук наполнился решимостью. Он будет действовать аккуратно, но исполнит волю своей крошки, поможет справиться с жаром вожделения, гуляющим под кожей. Он вновь приблизился и опустился на колени перед гнездом кролика. – Конечно, я помогу тебе. – Теперь, когда Ку был повёрнут к нему, Чонгук смог увидеть его раскрасневшееся личико и заглянуть в бездонные чёрные глаза. – Правда, сейчас ты не совсем в себе и должен понимать, что не все желания я могу выполнить. Не все из них ты на самом деле хочешь, чтобы я исполнял. Понимаешь? Ку закусил губу, пару мгновений раздумывал, а затем кивнул. – Жарко, – повторил он почти шёпотом, доверчиво заглядывая Чонгуку в глаза. Тот мягко улыбнулся: – Давай-ка для начала уберём это одеяло. Ку одобрительно уркнул, а стянув одеяло наполовину, Чонгук увидел, что тот вжимает руки себе между ног. Сперва он подумал, что кролик сунул руку себе в бельё, не в силах совладать с рождённым течкой желанием. Однако тот прижимал к своей промежности ладони целиком, не для стимуляции, а словно бы защищая. Чонгука немедленно укололо виной, стыдом и сомнениями. Неужели таким образом Ку пытался закрыться от него? Считал, что он не сможет удержать себя в руках, что навредит? Прежде чем Чонгук успел что-то сказать или, может, попытаться оправдаться, кролик застонал и сжал бёдра, плотнее зажимая между ними собственные руки. Теперь он, осознанно или нет, но получал стимуляцию. Чонгук открыл рот, чтобы успокоить, а Ку заскулил: – Ах, нет, почему она не перестаёт – так стыдно… Чонгук в непонимании свёл брови. – Ты закрываешься, потому что тебе стыдно, детка? Ку пискнул, пряча глаза, но кивнул. – Она вся м-мокрая и пульсирует. Чонгук сглотнул, представив себе это, зверь внутри взвыл нуждой проверить, настолько влажным и мягким, раскрытым и готовым Ку для него был. Он загнал подобные мысли и желания подальше и как мог спокойно сказал: – В этом нет ничего неправильного или стыдного. Твоё тело – оно реагирует на течку и вызываемые ей нужды, Ку, моя булочка, это совершенно нормально. Он пронаблюдал, как после его фразы бёдра Ку инстинктивно подались вперёд, и кролик вскрикнул, стоило этому движению подарить такую необходимую стимуляцию. – Нет-нет, я не могу, – забормотал он, не сдержав стона на выдохе. – Это грязно, я… – Как это может быть грязным, когда мы оба этого хотим? – тихо сказал Чонгук. Его тон заставил Ку немедленно вскинуть взгляд. – Ты прелесть, Ку, моя обворожительная красота, и всё, чего ты сейчас желаешь – прекрасно. Позволь показать тебе, как это может ощущаться… Он потянулся и не торопясь прижал собственную ладонь к ручкам своей зайки, накрывая чужую промежность и вырывая у крольчонка неровный вздох. Не спуская с него глаз, Ку передвинул руки, открывая ему доступ к самому заветному и уязвимому месту. Чонгук невесомо коснулся кромки его белья в том месте, где оно было влажным и тёплым, помеченным смазкой, а Ку вновь прерывисто выдохнул и спросил: – Ты… мне же не будет… больно? – Конечно нет, детка. Я сделаю тебе приятно и остановлюсь тут же, если попросишь. Тебе нечего бояться, моё чудо, моё сокровище. Ку прикрыл глаза и тонко застонал, ресницы его затрепетали, ушки выпрямились и напряглись, а Чонгук наконец скользнул за край его белья, тут же ткнувшись пальцами в бархатную мягкость и густую влажность девственной вагины. Он проглотил утробный вожделеющий звук своего зверя, не желая пугать крошку-кролика, а затем скользнул пальцами чуть выше, зная, что стоит найти заветный центр чужого экстаза, как ему дадут об этом знать. И действительно: Чонгук лишь легко коснулся клитора, а крольчонок дёрнулся, оборванно вскрикнул, после чего его бёдра подались вперёд, ещё и ещё. Несколько мгновений спустя Ку выдал череду стонов и вскриков, его брови заломились, рот предвкушающе приоткрылся и, потираясь о погружённые в самое его естество пальцы, он начал кончать. Чонгук впитывал каждый звук, малейшее отражение удовольствия на милом лице. Ку был его драгоценной красотой, и в этот момент, когда он вскрикивал и беззаветно отдавался удовольствию в руках Чонгука, запрокидывал голову, обнажая горло с отпечатанным на нём следом зубов – в этот момент Чонгук осознал, что сделает для него что угодно. Эта обворожительная прелесть, ворвавшись в его жизнь, захватила все мысли, закрутила чувства в вихре и подарила то единственное, чего Чонгук никак не ожидал получить. Сам о том не подозревая, Ку подарил ему любовь. Ему ужасно хотелось вылизать метку, этот яркий знак принадлежности, больше не скрытый повязкой, однако делать это было ещё рано. Вместо этого Чонгук передвинулся, чтобы обнять содрогающегося в остаточном удовольствии кролика. К сожалению, для этого пришлось вытащить руку у него из белья. С другой стороны, теперь Ку горячо выдыхал и постанывал прямо ему в шею, а засунуть руку себе в трусики он наверняка ещё позволит. Это был его первый и уж точно не последний подаренный Чонгуком оргазм. – Как ты, зайка? Хорошо тебе? – мурлыкнул Чонгук ему на ухо, на что Ку капризно фыркнул и принялся неуклюже стягивать с себя футболку. – Жарко, Чонгук, помоги, – пропыхтел он, и Чонгук, конечно, помог. – Какие красивые груди, – восхитился он тут же, заставив и так красного Ку покраснеть ещё сильнее. Чонгук не обратил на чужое смущение внимания, занятый собственными ладонями, устроенными на милых приподнятых грудях кролика. – Они очаровательные! Такие маленькие и круглые, словно созданы для моих рук. – Ты ведь их уже в-видел, – пискнул Ку, прикрывая пылающее лицо рукой. – Почему реагируешь так? Чонгук мотнул головой, хвост заинтересованно метнулся из стороны в сторону. – Может, мельком. Сейчас я могу хорошенько оценить и потрогать – могу же? – Д-да, – выдохнул Ку и тут же легко застонал. – Могу сжать и помассировать твои безупречные груди, ах, скажи, ты думал о том, как они будут выглядеть во время беременности и кормления, когда наполнятся молоком? Тот отрицательно мотнул головой, глядя на Чонгука заинтересованным и вместе с тем робким, смущённым взглядом. Рот у него приоткрылся, являя передние зубки: выглядел Ку, словно самый настоящий крольчонок. – Не думал, как эти тёмные соски превратятся в крупные набухшие горошины, брызгающие молоком? – Н-не говори такого! – тихонько возмутился Ку, но рук его не оттолкнул, продолжил смотреть так, словно ждал, что ещё Чонгук скажет, чем подпитает наливающуюся фантазию. – Ну ничего, как только примешь член, потеряешь способность думать о чём-либо, кроме большого тугого живота с крольчатами и располневших от веса молока грудей. Ты будешь выглядеть божественно беременным, детка. – Ты подаришь мне выводок? – почти прошептал Ку, не отрывая от него заворожённого взгляда. Что-то внутри Чонгука отозвалось предупреждением: не давай обещаний, которые не стоит исполнять в течку, когда вожделение сносит любые барьеры, даруя волю желаниям зверя. – Когда-нибудь обязательно, – согласился Чонгук, подобрав слова. – Ты ведь ещё так юн… Это заставило Ку очаровательно надуться. – Я могу вырастить малышей! – Конечно, можешь. Моя прелесть станет замечательной мамой-крольчихой, м-м? Ку яро закивал, взгляд помутнел от желания, на висках выступила испарина. – Буду лучше моей, – заявил он, и Чонгук без сомнения подтвердил: – Куда лучше. – Хочу кончить, Чонгук, – тут же хныкнул его партнёр, меняя тон на требовательный и капризный. Чонгук вновь скользнул ему между ног мокрой от смазки рукой. – Конечно, детка. Мне снять с тебя бельё? – Пока… не надо, – выдохнул тот, пряча глаза, а Чонгук в ответ провёл рукой по шелковистой коже его бедра, погладил. – Тогда я не буду. Всё, что захочешь, помнишь? Ку слабо кивнул. – Можно поцеловать тебя, крошка? Ещё один кивок. В противовес недавнему требовательному тону целовался Ку робко, словно несмотря на желание был не вполне уверен в том, что делает. – Хочешь остановиться? – спросил Чонгук, оторвавшись от него. И если бы его сладость захотела, Чонгук подчинился бы тут же. – Нет. Я не хочу останавливаться. – Тогда скажи, чего ты хочешь, – подтолкнул он, мягко урча. Ку завозился, спрятал лицо у Чонгука на груди, очаровательно водя длинными ушками, а потом признался: – Я хочу… тебя. Но мне немного – немного страшно. Чонгук нежно мурлыкнул, погладил по волосам и шелковистым ушкам и сказал: – Тебе не нужно бояться. Это же я. Я ни за что не сделаю больно, крошка Ку. – Он помолчал, давая своим словам время укрепиться в чужих мыслях, а затем спросил: – Можно поцеловать тебя ещё? Ку тихонько хихикнул и поднял голову, давая Чонгуку возможность вновь захватить свои мягкие губы. Из медленного и нежного поцелуй быстро перетёк в глубокий и страстный, Чонгук вновь погладил крольчонка по бедру, а тот выдал несдержанный стон в поцелуй. Лёгкими прикосновениями он опустился сперва на внутреннюю сторону бедра, беззащитно-нежную, а затем – на скрытую тонкой тканью промежность. Тем самым он давал Ку возможность отстраниться – тот лишь приглашающе развёл бёдра. Стимулировать его через трусики выходило не так ловко, но то, как крольчонок оборвал поцелуй, чтобы выдать вязь высоких стонов Чонгуку в шею, несомненно было хорошим знаком. Его бёдра мелко дрожали, ходя туда-сюда в движениях истинного наслаждения, а вскоре Ку не выдержал и присоединился к стимуляции, ныряя пальцами в собственные трусики. Чонгук подвинул ладонь, давая ему место, а затем услышал сопровождаемый стоном облегчения сочный звук, заставивший рот наполниться слюной. Его детка только что вставила пальчики в свою очаровательную, насквозь мокрую вагину. Нота его стонов обрела оттенок удовольствия, граничащего с нетерпением, Чонгук же подстроился под чужой ритм, желая как можно лучше удовлетворить свою пару. – Хочешь почувствовать себя заполненным? – шептал он на ухо Ку, пока тот трахал себя пальцами, подавался под твёрдую руку Чонгука и стонал ему в шею. – Хочешь, чтобы твои нежные стеночки распирал вес чего-то большого, но пока у тебя есть лишь собственные пальчики, да? – Ах-ах-мх, Чонгук! – вскрикнул его неотразимый любовник, ускоряя движения пальцев в хлюпающей, голодной до стимуляции вагине. – Да, ах, хочешь, чтобы это был я? Хочешь принимать мой член? – Да, пожалуйста, мнх! – прерывисто зашептал Ку: его дыхание совсем сбилось, бёдра задрожали сильнее. – Зайка хочет кончить? – вновь вкрадчиво поинтересовался Чонгук, круговыми движениями лаская клитор. – Туго сжаться своей крошечной вагиной, потираясь клитором о мои пальцы, м? Хочешь получить всё? – Да, да, пожалуйста, я хочу – ах! – Чонгук, я… Его бёдра дёрнулись сильнее, чем до этого, ушли от прикосновений Чонгука, чтобы затем вновь встретиться с ними – настойчивее, сильнее, бесконтрольнее. Он был так близко. – Давай же, вставь пальчики поглубже и кончи от того, как хорошо трахаешь свою тугую жаркую вагину! Ах, кончай, Ку, кончай! Его партнёр содрогнулся всем телом, а затем с громкими стонами и вспискиваниями принялся кончать в руках Чонгука во второй раз. Тот не переставал стимулировать мягкое нежное место, куда немногим позже планировал проникнуть сам. Он остановился, лишь когда кролик выдал упрашивающий скулёж, а его бёдра подались в сторону. В то время, как Ку собирал остатки ощущений после сильного оргазма, Чонгук в несколько лёгких, бережных движений вылизал заживающий след от собственных зубов на чужой шее. Зверь внутри отозвался смывающей волной собственнического довольства, Чонгук не сдержал утробного урчания, а крольчонок захлебнулся очередным тонким стоном и подался ближе, доверчиво обмякая в руках хищника. – Вот так, детка, – выдохнул он, ласково урча. Ку пискнул, вновь завозился, после чего пожаловался: – Бельё мокрое, неприятно. Хочу… хочу снять. – Конечно, крошка. Мне помочь? Тихий звук нетерпения послужил ему ответом. Тогда Чонгук, не тратя времени даром, взялся за резинку трусиков и потянул. Они соскользнули с упругого изгиба ягодиц, после чего Ку лишь слегка развёл бёдра, словно до сих пор стеснялся, и Чонгук снял с него трусики. Они действительно были насквозь мокрыми там, где к ткани прижималась пульсирующая вагина. Он подумал о том, какой влажной, натёртой и безостановочно текущей смазкой она стала после всех ласк и ощутил, как звериные уши навострились, а хвост заходил ходуном. Чонгук словно был на самой желанной охоте, где добыча сама шла ему в руки. Тут Ку обратил на него взгляд огромных глаз и, прижав ушки, слегка выставил нижнюю губу. Чонгук растаял, готовый сделать для своей пары что угодно, даже до того, как Ку произнёс: – Хочу вытереться, там всё – всё так мокро. – Я могу принести тебе полотенце, крошка, – заурчал он и многозначительно приподнял брови, прежде чем продолжить: – Или вылизать тебя начисто своим языком. Он увидел, как от этих слов у кролика перехватило дыхание, взгляд потемнел, а ушки заинтересованно приподнялись. Затем он моргнул, словно сбрасывая дымку разнузданной похоти, и скромно попросил: – Пока… можно пока полотенцем, пожалуйста? Его лицо приняло то же выражение робкой неопытности, и Чонгук, конечно, не стал давить. Принеся партнёру смоченное тёплой водой полотенце, он послушно увёл взгляд в сторону. Чонгук давал Ку пространство, хотя очень бы хотелось самому окинуть взглядом набухшие, покрасневшие от стимуляции складочки меж прелестных бёдер. Приведя себя в порядок, Ку со стоном облегчения опустился обратно в гнездо, словно даже эта небольшая активность стоила ему много сил. – Чонгук, – хныкнул он, словно жалуясь, и Чонгук тут же обратил к нему всё своё внимание. – Да, моя крошка? Тот без слов протянул к нему руки – Чонгук так же бессловесно, интуитивно подчинился. Он сжал нежное, разгорячённое течкой, теперь совершенно обнажённое тело в своих объятьях и поцеловал кролика, выпивая чужой стон. Они целовались, обмениваясь стонами и влажными звуками, вновь зажигая огонь вожделения, плотно вжимаясь друг в друга. В какой-то момент Чонгук избавился от футболки, стянул штаны и нижнее бельё, а ещё через несколько мгновений Ку простонал между поцелуями: – Хочу – я опять хочу – ах! Его неуёмное горячечное желание ломало неуверенность и робость, заставляло умолять Чонгука о разрядке, а тот никогда бы не разочаровал свою нетерпеливую красоту. Чонгук собирался заставить Ку кончать снова и снова, пока его стоны не превратятся в жалобный скулёж, а вагина не нальётся сладостным цветом, созревшая для того, чтобы влажно обволакивать собой его член. Он выдал голодное урчание в поцелуй, втиснул своё бедро меж чудесных ножек, прямо к скрытому между них жаркому пленительному месту, а затем повёл руку туда, где всё это время прятался от него милый кроличий хвостик. Стоило легко погладить у основания, как Ку тонко вскрикнул, а его бёдра резко подались вперёд. Чонгук повторил движение, вырывая у крольчонка очередной громкий, несдержанный стон. Он слегка отстранился, чтобы полюбоваться выражением неприкрытого удовольствия на лице Ку: его смежёнными ресницами и сведёнными бровями, распахнутым вишнёвым ртом, который Чонгук ласкал своим всего несколько мгновений назад. А затем он принялся ласкать очаровательный пушок хвоста без перерыва, потирая чувствительную кожу под ним и гладя шелковистую, трепетно-нежную шёрстку. Ку зашёлся в мелодичных стонах, его бёдра сжали бедро Чонгука железной хваткой не терпящего отлагательств удовольствия, пока хвостик дрожал и подёргивался под его рукой. Ку жался к нему нежной, пылающей возбуждением вагиной, пачкал смазкой, тёрся с ритмичным влажным хлюпаньем. – Нравится, как я ласкаю твой крошечный хвостик, м? – уркнул Чонгук, получив в ответ очередной томный стон и подёргивание бёдер. Чонгук ощутил, как ускользает от него контроль, а зверь внутри рвётся оприходовать эту близкую, беззащитную, раскрывшуюся для него спелость. Ах, как же ему хотелось с таким же влажным звуком погрузиться, раздвинуть девственные стенки своим членом, пронаблюдать, как размыкается плотная кремовая мягкость, чтобы его принять. Они были так близко, ему ничего не стоило удержать Ку за бёдра и насадить на твёрдый член, сейчас зажатый между их телами. Но Чонгук хотел заставить его кончить ещё раз, а может и больше, прежде чем насадит истекающую вагину на себя, заставит принять на всю длину, пока кролик будет лишь беспомощно стонать и сокращаться, пуская его глубже и глубже. – Давай, зайка, объезди моё бедро, возьми, что тебе нужно, – горячо выдохнул Чонгук тому на ухо, пытаясь подвести его ближе к очередной разрядке. Ку побеждённо застонал и, отбросив всякий стыд, подчинился. Он дрожал, сжимал ножки и тёрся, а Чонгук сгорал от ощущения влажности и раскрывающегося жара на своём бедре. Совсем скоро эта растёртая нежность примет в себя его член. Чонгук шептал что-то возбуждающее и грязное вперемешку с мягким и ласковым, гладил и массировал пушок и основание хвоста, пытаясь поймать установленный кроликом сбивчивый ритм удовольствия. Он был близко, Чонгук это чувствовал. Его движения становились поспешнее и настойчивее, а стоны – разнузданнее и ярче. Он так чудесно потирался, делая Чонгука мокрым от смазки, заставляя кожу краснеть и наливаться цветом, прекрасно стимулируя себя плотными, прослеживающимися под кожей мышцами. Наконец, Ку на миг замер, а потом в такт с рваными движениями бёдер выдал: «М, м, Чонгук, ах, м-м!» и, содрогаясь от наслаждения, принялся кончать в третий раз. Чонгук пронаблюдал за этим, лаская себя и вторя звукам удовольствия своего крольчонка. Член налился кровью и пульсировал – наверняка так же, как сочная вагина рядом, успевшая кончить так много раз. Стоило оргазму его зайки поутихнуть, как Чонгук отодвинул собственное влажное бедро от чужой промежности, отмечая последовавший вкусный, вязкий звук. Вытираться не хотелось. На самом деле, Чонгуку сразу начало не хватать влажного жара, однако это было ненадолго. Он перевернул Ку на спину – тот подчинился, слабо застонал, расслабляясь на кровати. Его ноги были раздвинуты, а промежность – уязвимо оголена. При виде набухших и вымокших, налившихся ярким цветом, действительно слегка натёртых складочек из горла вырвалось глубокое утробное урчание. Это был неконтролируемый звериный звук, заставивший кролика пискнуть и на миг прижать ушки. – Не бойся, детка, не бойся, – пробормотал Чонгук, сглатывая скопившуюся во рту слюну. Его руки чуть дрожали от предвкушения, он действовал практически на инстинкте, когда сильнее развёл чужие бёдра и приблизился к источающей блаженный жар вагине. Ку выдал сбитый с толку звук, а Чонгук, не озаботившись вопросами или объяснениями, погрузил два пальца ему во влагалище. То упруго растянулось, принимая вторжение, а Ку вскрикнул и слабо дёрнулся, не спуская с Чонгука взгляда. Тот голодно облизнул губы, наклонился, в то время как Ку взволнованно начал: – Что ты собираешься… – Утопить тебя в удовольствии, – без раздумий отозвался Чонгук, начиная двигать пальцами внутри бархатистого канала. – Позволишь? – Но я – ах! – я же только что к-кончил… – Значит кончишь ещё раз, – припечатал Чонгук, а затем наклонился и, раскрыв складочки свободной рукой, припал к вагине ртом. Ку в очередной раз рассыпался стонами, на этот раз жалобными, переполненными обжигающим удовольствием. Он наверняка оставался до крайности чувствительным, но Чонгук не мог заставить себя оторваться, дать перерыв. Вместо этого он зарывался в огненную, вымокшую промежность, жадно ласкал плоть губами и языком и вбивался в тугую теплоту пальцами, готовя влагалище к тому, чтобы в первый раз принять член. Кажется, течка Ку повлияла и на его собственного зверя, подарив неуёмный аппетит. Если сначала кролик пытался слабо отстраниться, то чем дольше продолжались ласки, тем желаннее воспринимались. Вскоре Ку уже активно подавался под пальцы и язык, шире разводя бёдра, хотя его стоны оставались отчаянно-протяжными, словно Чонгук мучил его самой сладостной мукой. Он не прекращал влажно посасывать и причмокивать, ритмично двигая пальцами в чужой вагине, выталкивая из неё смазку и заставляя течь сильнее. – Какая послушная зайка, – горячо выдохнул Чонгук, заставив себя на мгновенье оторваться от лакомой вишенки клитора. – Так хорошо раскрываешься на моих пальцах. Словно в подтверждение этому, Чонгук добавил ещё один, и складочки сперва покорно разошлись, а затем плотно стянулись вокруг него. Ку выдал побеждённый стон. – Твоя вагина так сжимается и течёт. Она хочет мой член? – М-м, да! – Ещё ни разу его не принимала, а уже такая голодная и алчущая, самая требовательная детка. Только и думаешь о том, как бы сжаться покрепче и кончить посильнее – больше в твоей милой головке нет никаких мыслей, да? – Да, да, ах, пожалуйста, да! – выстанывал кролик на повторе, мечась по кровати, пока Чонгук трахал его милую девственную вагину. – Тебе следует кончить на моих пальцах, раз настолько этого хочешь. Чонгук приподнялся, чтобы увидеть, как заломились брови и жалобно приоткрылся рот его крошки. – Н-но я – ах-ах-мнх! – Давай, кончал уже столько раз от моих ласк, ты можешь ещё, – подтолкнул Чонгук, не останавливая движений, в то время как Ку содрогался и пытался посильнее насадиться на его пальцы, словно это подарило бы ему стимуляцию заветного местечка. – Я не м-могу так! Погл-ладь мой – ах! – мой клитор, Чонгук! – отчаянно дрожащим от желания голосом попросил Ку, разлепляя мокрые ресницы. Чонгук встретил его взгляд своим и улыбнулся, обнажая зубы. – Я поглажу его изнутри, детка. Так замечательно простимулирую все твои укромные места и заставлю сладко кончить на моих пальцах. Что скажешь? Теперь в изгиб бровей Ку вкралось что-то жалостливое. – Я – это слишком много, я больше так не см-могу, пожалуйста! – Ох, но что же нам тогда делать? – ещё шире улыбнулся Чонгук, уже зная ответ. Ку бросил на него непонимающий взгляд, а Чонгук демонстративно облизнулся. В глазах его кролика зажглось что-то тёмное, жаждущее. Его вагина всё ещё хлюпала на пальцах, не в силах насытиться ими. – Возьми его в рот, – почти прошептал Ку, заворожённый этой мыслью и обещанием скорого блаженства. – Больше конкретики, детка. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Он пришёл в самый настоящий восторг от того, как расползлась краска на щеках Ку, как он помедлил, а затем, сдавшись удовольствию и чужому бесстыдству, выдавил такое желанное: – Пососи мой клитор, Чонгук. Тут Чонгук сам не смог удержаться от вожделеющего стона, наклонился и немедля припал губами к заласканной набухшей горошине. Ку вскрикнул, словно пронзённый разрядом тока, вскинулся, сжимая бёдра, зажимая голову Чонгука между ними. Тот позволил, желая оказаться поглощённым, погружённым в партнёра с головой, и начал делать то, о чём Ку так просил. Его чудесные бёдра дрожали, тело напряглось в ожидании подступающего пика, и Ку не прекращал высоко вскрикивать в такт с движениями языка. – Я с-сейчас – ах, Чонгук, сейчас-сейчас! – простонал он, а потом его бёдра дёрнулись, вагина экстатически сократилась у Чонгука на языке, и с громкими, захлёбывающимися звуками наслаждения он принялся кончать снова. Чонгук прожил его оргазм, словно свой собственный, дрожа и постанывая в судорожно сокращающуюся вагину. Ку перепачкал его лицо смазкой, и кажется лучше этого ничего представить было нельзя. Ну, возможно одна вещь всё же была. Спустя несколько мгновений, растянувшихся в небольшую упоительную вечность, бёдра Ку расслабились, словно бы нехотя выпуская Чонгука из своего плена, и тот отстранился. Он выпрямился, пытаясь выровнять дыхание, взглянул на Ку сверху-вниз, любуясь собственноручно созданной картиной абсолютного блаженства. Его зайка разметалась по кровати, тяжело дыша, мокрая от пота, с плывущим взглядом и налившейся густым цветом лакомой вагиной меж расслабленных ножек. Она совершенно точно готова была принять что-то посерьёзнее пальцев. Когда Чонгук склонился над ним, Ку немедленно развёл для него ноги, подпустил близко, позволил хищнику нависнуть над собой. Чонгук поймал его расфокусированный удовольствием взгляд, направил себя рукой и толкнулся во впервые чувствующее член тело. Ку вздохнул, шире распахивая глаза, а потом тонко застонал и принял Чонгука так, словно был для этого создан. – Ах, да! – томно выдохнул он, а Чонгук застонал в ответ: – Давай же, принимай в свою чудную вагину член, – и толкнулся глубже. У него едва не закатывались глаза от того, каким влажным и огненно сжимающим Ку был там, внизу, каким узким, но вместе с тем податливым и эластичным. Вот как ощущалась вагина, которую Чонгук так отчаянно желал опробовать всё это время. Теперь у него была возможность позаботиться о ней, как следует. С низким грудным стоном он толкнулся, вырывая из своей пары очередной звук непонимания напополам с наслаждением. Ку словно не мог привыкнуть к тому, как ощущается вес члена внутри и всё равно жаждал его, шире разводя ноги и постанывая на выдохе. – Как тебе в первый раз ощущать его внутри? Приятно? Чувствуешь, как он массирует твои нежные стеночки, ах, как проникает всё дальше? – Ч-Чонгук, – выдал Ку срывающимся голосом, а когда тот скользнул поглубже, по-кроличьи пискнул и расслабился, пуская его в себя. С их разницей в размерах и отсутствием опыта у партнёра Чонгук вряд ли смог бы войти на всю длину сразу, не собирался причинять Ку неудобства или боль. А потому, почувствовав предел крошечной вагины, он не стал толкаться глубже. Вместо этого он начал совершать поступательные движения так, как было комфортно партнёру. Тот в любом случае захлебнулся стоном, зажмурился и закусил губу. – Не слишком, детка? Мне остановиться? – спросил Чонгук между мелкими настойчивыми толчками, вырывающими стоны удовольствия из них обоих. – Не остан-навливайся, – хныкнул Ку, и тогда Чонгук подчинился, вжал его в постель весом собственного тела и начал настойчиво овладевать. Ку вновь тонко вспискнул и с длинным истомлённым стоном расслабился под ним, откидывая голову на подушки. Зверь Чонгука учуял безоговорочное подчинение, что ему выказывали, отреагировал собственным грудным рыком и нетерпеливыми движениями внутри нежного влагалища. Оно было устлано приглашающей мягкостью, словно специально приспособлено под член крупного хищника вроде него. Чонгук алчуще застонал и принялся вбиваться активнее, за чем незамедлительно последовали стоны, хлюпающие звуки и дрожь чудесного тела под ним. – Да, да, пожалуйста, ах! – упрашивал Ку сбившимся от непрекращающихся ласк голосом. – Хочу, м-м, хочу от тебя крольчат! В ответ на это Чонгук выдал побеждённый стон. Невероятно трудно было поддерживать всё на уровне фантазии, когда он находился в созревшем влагалище фертильного, связанного с ним меткой кролика. – Зайка, ты же знаешь, я не могу тебя сейчас оплодотворить, – выдал он, дрожа от желания и противоречивых импульсов зверя. Размножение являлось неотъемлемой задачей любого вида, гибриды не были исключением. Тут он ощутил тёплые ладони Ку на щеках, а в следующий миг его заставили поднять голову и взглянуть в тёмные, практически не отличные от его собственных глаза. – Можешь. Ты можешь сделать это. Чонгук замер, звериные уши навострились. – Не говори так, если не можешь быть уверен, – сказал он, и это вышло мольбой, потому что выдержка у Чонгука была далеко не железной, особенно сейчас. – Я уверен. – Взгляд у кролика, несмотря на дымку течного желания, был неожиданно твёрд. Чонгук жалобно застонал, уткнулся лбом Ку в ключицу и выдал оттуда: – Ты ведь знаешь, ах, что мой зверь только и ждёт возможности кончить в твою прелестную вагину. Он услышал, как у Ку перехватывает дыхание, после чего тот сказал застенчиво, но без тени сомнения: – Хочу, чтобы ты покрыл меня, Чонгук. Внутри развернулось предвкушение и дикое желание, Чонгук с трудом удержал себя от того, чтобы не начать толкаться в принимающее влагалище в тот же миг. Вместо этого он вновь взглянул в глаза своей паре и спросил: – Ты уверен? – Да, – выдохнул Ку, не дрогнув. Чонгук ещё несколько мгновений глядел на него, убеждаясь в серьёзности данного согласия, а затем улыбнулся, демонстрируя острые резцы. – Ох, ну если крошка так хочет моё семя, как я могу отказать? Ку округлил глаза и пискнул, заливаясь краской, но не протестуя сказанным словам. Погружённый в жар чужой вагины, Чонгук вновь начал двигаться. Собственное возбуждение отдалось чарующей нотой снятого запрета, зверь внутри победно взвыл, полнясь желанием исполнить своё предназначение. Он забьёт Ку спермой, подарит замечательный выводок. – Думал о том, как вырастишь тугой большой живот для меня? – довольно уркнул Чонгук, получив в ответ сдавленный стон и судорожное сжатие нежных стенок вокруг его длины. – Да, детка думала и мечтала, а уж я постараюсь исполнить твои мечты. – Да, мх, так хочу! – заскулил Ку, словно умоляя трахнуть посильнее, кончить поглубже. И Чонгук точно не разочарует. – Ах, крошка, буду держать тебя беременным всегда, – делился он одной за другой возникающими в голове фантазиями. – Подаришь мне сперва чудесных крольчат, а затем вырастишь в себе целый выводок котят, м? Моя булочка станет такой большой и круглой, неповоротливой, но самой нежной драгоценностью, а я буду кончать внутрь снова и снова, овладевать тобой, даже когда внутри уже будет расти плод нашей, ах, любви! Ты расцветёшь, подаришь мне свою горячую плодовитую глубину? Издаваемые Ку мольбы и стоны постепенно перетекли во что-то жалобное, нуждающееся и совсем разбитое, а вагина хлюпала и безостановочно текла на вторгающийся раз за разом член. Чонгук выдал собственный вожделеющий рокот, перешедший в стон, стоило ему ощутить, как слабо сжимается и дрожит она вокруг него. – Неужели кончил снова, только от того, как я тебя трахаю? – низко и почти игриво уркнул Чонгук, а Ку неразборчиво застонал и, теперь полностью расслабленный, продолжил слабо сокращаться на члене. Он послушно принимал всё, что Чонгук ему давал, любые барьеры были снесены даруемым наслаждением. Теперь зайка хотела одного – принимать член, снова и снова, стимулировать им свои стеночки и растягивать тугой канал, готовясь быть наполненной семенем хищника, забравшего невинность. Чонгук глядел на искажённое удовольствием лицо партнёра заворожённым взглядом. Неужели он и впрямь сломал крошку грязным шёпотом на ухо и бесперебойным наслаждением? Неужели теперь крольчонок примется кончать на каждый толчок, будет сжиматься на любое движение члена внутри, непрерывно подводимый к грани удовольствия до того момента, пока его не перестанут трахать? Он знал, что это были лишь навеянные блаженством совокупления фантазии, но не мог избавиться от их очарования, глядя на трепещущие ресницы и приоткрытый в истоме рот дивного кролика. Хотелось утопить его в экстазе с головой, и Чонгук чувствовал, что был близок, так близок к этому. Он решил слегка сменить позу, выпрямился, удерживая своего партнёра за бёдра, а потом под удивлённый вскрик закинул его милые ножки себе на плечи. Звуки удивления Ку быстро перетекли в истерзанные наслаждением стоны: теперь член проникал в самый центр сочной, приглашающей, фертильной мягкости. Когда на очередном мощном толчке Чонгук смог наконец втиснуться в молодое тело целиком, разработанное влагалище туго сократилось вокруг полной длины члена, а кролик вскрикнул так жалобно и жаждуще, словно его настиг очередной слабый оргазм. – Принимай его, зайка, – простонал Чонгук, массируя вагину своим членом. Ку слабо заскулил, закатывая глаза. – Сможешь кончить ещё разок, правда? Ещё один раз? Будешь так хорошо сжиматься и дрожать, а я вставлю тебе поглубже и спущу в заходящуюся в оргазме вагину. Кончишь столько раз, сколько я захочу, м-мх! – Я н-не… – Ку захлебнулся собственными словами, стоило Чонгуку коснуться увеличенного клитора меж влажных, натёртых его членом и пальцами складочек. Ку нашёл его мутным от желания взглядом, открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут Чонгук начал прицельно, активно стимулировать налитую горошину. Реакция последовала незамедлительно: Ку содрогнулся всем телом, жмурясь, и разразился чередой высоких вскриков, чередующихся кроличьим писком. – Ах! Чонгук, ах-ах-ах! Мнх! Его бёдра пробило экстатической судорогой, он рефлекторно попытался свести их, но не смог, попытался уйти от интенсивной стимуляции, но Чонгук не позволил. Он знал, что крошка вполне могла кончить ещё и собирался заставить её в очередной раз истечь наслаждением, прежде чем забьёт спермой. – Кончай, кончай, Ку, – приговаривал он, не спуская с раскрасневшегося лица голодного взгляда и без остановки потирая набухший клитор. – Я хочу, чтобы ты кончил ещё раз – слышишь, как хлюпает твоя вагина? Она готова кончить ещё, прямо с моим членом внутри, растянутая вокруг него. – Ах, пожалуйста! – воскликнул Ку дрожащим голосом. Его бёдра сильно дёрнулись раз, другой, но остались пригвождёнными к месту железной хваткой. Чонгук застонал и сам, чувствуя, как судорожно стягивается вокруг него чувствительное влагалище – ну же, ему нужно было ещё немного, совсем чуть-чуть! Он толкнулся раз, другой, не прекращая движений руки на клиторе. – Давай, детка, ах, кончай! Ку весь напрягся, задрожал, а затем с бессильным вскриком запрокинул голову и начал делать именно это. Чонгук длинно застонал, ощущая тугое сокращение стенок растраханного канала, и сам сорвался на поспешный, мощный, звериный темп. Ку отзывался безропотным «м, м, м» в такт толчкам, вымотанный до предела. – Зайка хочет, чтобы я кончил внутрь? – зарычал Чонгук густым, звериным тоном, зная где-то на подкорке, что должен убедиться ещё раз. Во взгляд неразборчиво стонавшего Ку вернулась доля осознанности. – Д-да. – Хочешь, чтобы сперма вся до капли оказалась в тебе? Она достигнет матки, тогда точно понесёшь, – предупредил Чонгук, хотя для него самого это было самой желанной фантазией. – Я хочу, ах, ну пожалуйста, я больше не м-могу! – Кролик скулил от чересчур интенсивной стимуляции, невольно дрожал и сжимался, выгибался и умолял. – Так сильно – так хочу, чтобы ты кончил в м-меня! В этот момент Чонгук, сопровождаемый влажным, абсолютно непристойным звуком, вогнал член как можно глубже в растянутую вагину и со вздохом облегчения начал спускать в неё сперму. Ку тонко застонал и расслабился под ним, подчиняясь, принимая вес семени в себя. После стольких оргазмов, раскрытый и растянутый, напоённый удовольствием в период своей течки – не было никаких сомнений в том, что он понесёт. Стоило дымке оргазма слегка рассеяться, как Чонгук приблизился к шее партнёра и методично обнюхал его, кратко лизнув при этом метку. Кролик довольно уркнул, предоставляя своё горло в распоряжение. Он в последний раз толкнулся, следуя инстинктивному желанию вогнать сперму поглубже, вырывая из Ку очередной слабый звук, после чего отстранился. Крольчонок кратенько застонал от его действий, напрягся, когда Чонгук начал вытягивать из него член, и выдохнул, разомлев, стоило ему закончить. Чонгук со всем вниманием оглядел результат своей работы, удовлетворился разгорячённым, покрытым испариной телом и налившимися, припухшими от беспрестанных ласк складочками. Они плотно прикрывали вход в тело Ку, служившее сейчас хранилищем для его семени, готовое запустить удивительный процесс создания новой жизни. Разморённый оргазмом и близостью, Чонгук позволил себе выпустить зверя из клетки управляемых эмоций. Сперва он приподнял бёдра Ку, заставляя того прижать ноги к груди и вырывая очаровательный кроличий писк, а после нагнулся к раскрытой промежности и начал вынюхивать полную спермы, помеченную им вагину. Ку выдал смущённый звук, Чонгук же утробно заурчал и продолжил своё занятие. Только удовлетворив собственного зверя, Чонгук отпустил чужие бёдра, уложил Ку на бок и лёг рядом, обнимая со спины. Кролик немедленно замурчал и прижался ближе, его гладкие чёрные ушки довольно подрагивали. – Хорошо тебе, детка? – негромко спросил Чонгук, поглаживая крольчонка по голове и бархатистым ушкам. Ку выдал согласный звук, втираясь в него сильнее и становясь ещё более крошечной прелестью. – Я рад, – улыбнулся Чонгук. Он чувствовал, как затихает его зверь, полностью удовлетворённый, и как внутри после разделённого на двоих удовольствия расцветают тепло и невероятная нежность. Этот огонёк тепла, который на самом деле уже давно жил в Чонгуке, который разгорался в пламя при каждой мысли о Ку, при любом лёгком касании и проявлении привязанности, и был тем, что заставило его выдохнуть тихое: – Я люблю тебя. Крошка-кролик замер и даже дыхание задержал, слыша это первое робкое признание, а затем растёкся в его объятьях доверчивой красотой и шепнул: – Я тоже тебя люблю.