Зайка

– Ещё раз: вы хотите, чтобы я приписал тебя, одного из наших фертильных, – человек указал на Ку рукой с зажатой в ней ручкой, – к идентичному гибриду, который даже в одном семействе с тобой не состоит? Ку робко кивнул, а Чонгук подавил желание задвинуть его себе за спину, защитить от работника лаборатории, от которого можно было ждать чего угодно. За стойкой приёма их встретили с дежурной вежливостью, от которой повеяло холодом при новости о том, что они пришли не в назначенное время и записи как таковой у них не имелось. Человека за стойкой в итоге разжалобил совершенно несчастный вид Ку и его заплаканные глаза. Однако выдыхать было рано: их провели по длинному светлому коридору в какой-то из кабинетов, где ждал скептически настроенный работник в белом халате. Чонгук терпеть не мог белые халаты и людей, старался иметь как можно меньше контактов с лабораториями и системами, что ими контролировались. Ему претила сама идея того, что людское общество обладало таким влиянием и было настолько глубоко встроено в общество гибридов. Сейчас необходимо было убедить одного из таких людей позволить им быть вместе. Справедливо ли, что их будущее и безопасность Ку лежали в руках одного человека, который даже знаком с ними не был? С другой стороны, ситуацию, в которую попал Ку, ни с какой стороны нельзя было назвать справедливой. Этот мужчина, имени которого Чонгук не запомнил, да и не старался, не выглядел так, словно стремился быть в чём-то убеждённым. На самом деле, он звучал так, будто готовился выкинуть их обоих из кабинета за шкирку. Чонгук не мог позволить этому случиться. Человек открыл рот, наверняка намереваясь выдать что-то нелицеприятное, а Чонгук приготовился ему противоречить, как дверь в кабинет вдруг открылась. Чонгук обернулся, проглатывая угрожающее рычание, задвинул Ку себе за спину и только после осознал, что вошедшим был очередной работник в халате. Подобравшись со спины в незнакомой обстановке, для Чонгука он представлял потенциальную угрозу. Человек же, с которым они говорили, был, как видно, рад видеть коллегу. – Гвансон! Ну-ка взгляни на это – пришли тут ко мне двое идентичников обсуждать свою судьбу несчастную. Мужчина, которого назвали Гвансоном, поморщился. – И слышать не хочу. Сколько раз повторять, что не моя обязанность иметь дело со всеми этими… экземплярами. В противовес собственным словам, он окинул Чонгука с Ку взглядом, светившимся холодным интересом. По телу Чонгука побежали неприятные мурашки. Гвансон, несомненно, был человеком – ощущение же от него исходило, как от затаившегося хищника. Верхняя губа Чонгука непроизвольно дёрнулась, но он сдержался и не стал скалить зубы. Вряд ли людям это понравилось бы. Он должен был держать себя в руках – если не ради себя, то ради Ку. – Да, но какие это экземпляры! – продолжал первый, скаля собственные человечьи зубы в улыбке. – Один из наших фертильных кроликов – помнишь, которого только сняли с гормональной терапии – хочет быть приписанным к хищной кошке. Сам пришёл! Нет, ты слышал о таком когда-нибудь? Гвансон перевёл взгляд с Чонгука на Ку и обратно, приподнял брови и издал неопределённый задумчивый звук. Чонгук напрягся: звук ему не понравился. Тон, которым первый человек обсуждал их, словно забавных игрушек или, может, несмышлёных детей, – тоже. – Я думал отправить их восвояси и не заморачиваться, – продолжил первый, чем заставил Чонгука метнуть на него взгляд. – Подождите, вы не можете… – начал он, чувствуя, как раздражение внутри ширится, превращаясь в гнев. Как смел этот человек так пренебрежительно выбрасывать единственный шанс спасти Ку от насилия и боли? Прежде чем Чонгук успел продолжить, Гвансон подал голос. – Да, Мён Гиль, подожди. Чонгук перевёл на того недоверчивый взгляд и повёл хвостом. О намерениях этого человека он не знал совсем ничего. – Это может стать весьма интересным, учитывая факт их идентичности. Смотря на генетическую схожесть в противовес расхождениям, обусловленным гибридной сущностью… – Ох, только не начинай, – протянул Мён Гиль. – Я понимаю, ты специалист в определённых кругах, но что хорошего в том, чтобы спарить дикую кошку и одомашненного кролика? Пустая трата времени и ресурсов, бессмысленный эксперимент. – Вот тут ты ошибаешься! – оборвал его Гвансон. – Конечно, снаружи такие отпрыски будут походить на котов, или кроликов, или какая к чертям разница. Но если взглянуть на внутреннюю композицию генома… – Мы не собираемся иметь общее потомство, – решил прояснить Чонгук, пока за них не решили ещё и это. Гвансон кинул на него взгляд и поднял бровь так, словно не ожидал, что гибриды вообще обладают способностью говорить. Чонгук сжал зубы до хруста, давя в себе рык. Он не станет проявлять звериные черты перед двумя людьми, которые явно считали его не умнее пресловутой кошки. Высокомерие человеческого рода выводило из себя: любому было очевидно, что гибриды были не менее одарёнными, а где-то и более развитыми, чем большинство людей. Наверняка те чувствовали, что проигрывают собственным созданиям, и вели себя подобным образом в тщетной попытке восполнить собственную недостаточность. – Не будь так скор на выводы, – цокнул Мён Гиль. Чонгук дёрнул звериным ухом от неприятного звука его голоса, но больше, чем поворотом головы, не отреагировал. – После отмены препаратов обычно начинается течка, в скором времени кролик сам будет умолять его осеменить. Сможешь устоять перед крошкой? У Чонгука от удивления приоткрылся рот. О таких последствиях приёма лабораторных препаратов он не знал. – Течка? – потерянно повторил Ку, как видно, тоже не осведомлённый. – Да, зайчик, а ты как думал? – снисходительно отозвался Мён Гиль. – Будешь стонать и просить больше – знаешь, какие у кроликов аппетиты, м? Слушая подобные мерзости, Чонгук потерял последней крупицы своего терпения. Он оскалил зубы, а из горла вырвалось вибрирующее низкой нотой рычание. Мён Гиль вмиг потерял свою сахарную улыбочку и, глядя Чонгуку в глаза, процедил: – Если не можешь держать тварь внутри под контролем – выметайся. А с парочкой твоей мы разберёмся, один звонок куда нужно – и его тоже заберут. По телу распространилась отравляющая паника, и Чонгук немедля умолк. Он не желал, чтобы Ку забирали, и одновременно чувствовал, что у людей имелась власть претворить угрозу в жизнь. Видя неприкрытый страх на его лице и прижатые звериные уши, Мён Гиль удовлетворённо кивнул: – Знай своё место, шавка. – Мён Гиль, – прервал его до того уткнувшийся в свои записи Гвансон. Тот недовольно поморщился, но ничего не сказал, закрывая рот. – Припиши к нему этого кролика. Я пока вызову Суён и проконсультируюсь. Это может быть весьма занимательным пунктом в моём исследовании. Не дожидаясь ответа, Гвансон вышел из комнаты, автоматическая дверь за ним закрылась. Мён Гиль пробурчал что-то про «неблагодарных исследователей» и «не везёт мне с коллегами», после чего обратился к Чонгуку и стоящему позади него Ку. – Ладно, вы его слышали. Проходите на сканирование, куда надо встать здесь отмечено – сначала кролик, потом, э-э, ты, который второй. Чонгук подавил порыв закатить глаза, как ранее делал Мён Гиль. Он даже не удосужился запомнить его видовую принадлежность. Зачем работать в подобном месте, если на дух не переносишь гибридов? Чонгук обдумывал эту мысль, пока вслед за Ку ступал на обозначенный на полу квадрат, давая системе просканировать чип в своём теле. Они добились, чего хотели, но какой ценой? Внутри тяжёлым весом сидело смешанное с подозрением неверие, а в голове крутились чужие слова про «исследование» и «занимательный пункт». – О каком исследовании тот человек говорил? – спросил Чонгук, стоило им с Ку вернуться к столу, за которым сидел Мён Гиль. Тот пожал плечами. – Какой-то из его собственных проектов. Он аспирант, надолго не задержится. Не отвлекай, с этими записями та ещё морока, если ошибёшься. Его объяснение не успокоило – скорее даже наоборот. Какие такие «собственные проекты» были у этого учёного, только что интересовавшегося потенциальным потомством Чонгука и Ку? Чонгук мог сказать наверняка: они в этом участвовать не собираются. С них хватит плясать под чужую дудку, в особенности людскую. Неустойчивость положения всё же пускала по позвоночнику неприятную дрожь. Отчаянно хотелось выйти из душного маленького кабинета, словно это помогло бы вырваться из чужих цепких, контролирующих рук. Чонгук уже хотел поинтересоваться, покончено ли с их записями, как дверь открылась, впуская очередного человека – на этот раз им оказалась женщина. – Гвансон меня оповестил, – сказала она Мён Гилю, а затем повернулась к ним. Лицо у женщины было неожиданно доброжелательное, а её вид выражал открытый, неосуждающий интерес. Чонгук навострил уши во внимании, а женщина вдруг улыбнулась ему. – Меня зовут Суён. Ку меня уже знает, а вот с тобой не знакома. Не знала, что в курируемых нами поселениях есть идентичный ему гибрид. Как тебя зовут? Он прищурился, настороженно повёл хвостом, но ответил: – Чонгук. Никто из встреченных им ранее людей не интересовался его именем. Они могли получить всю нужную информацию из чипа, а в системе Чонгук наверняка обозначался бессмысленным набором обезличенных цифр. – Приятно познакомиться, – кивнула Суён с улыбкой, и тут в разговор вмешался Мён Гиль: – Записи готовы, теперь эти двое в вашем распоряжении. Женщина кивнула, поманила их за собой. Чонгук с долей осторожности последовал за ней. Ку шёл за ним попятам, что слегка успокаивало. Они пошли по очередному длинному коридору, зашли в ничем не отличную от остальных белую дверь. Ку сразу прошёл вглубь помещения, явно ему знакомого, и опустился на кушетку. Чонгук, не зная, каков был порядок, остался стоять у двери, а Суён принялась искать что-то в шкафу со множеством разных отделений. – Как у тебя дела, Ку? – спросила она, в очередной раз удивив Чонгука. – Не могу уделить тебе много времени, к сожалению, вы пришли без звонка – но хочу узнать, как ты. – Всё – н-ну, всё хорошо, – отозвался Ку комкая руки у себя на коленях. Потом он вдруг поднял глаза, и Чонгук встретился с его усталым, но полным благодарности, не сломленным и решительным взглядом. – Теперь со мной всё будет хорошо. – Ох, это замечательно, – ответила Суён. Она нашла нужные бумаги и теперь листала какой-то документ. – Знаешь, я волновалась. Твои опекуны, честно говоря, никогда не казались надёжными. Во взгляд Ку закралась глубокая печаль, ушки побеждённо опустились. – Знаю, – повторил он совсем тихо. Чонгук хотел сказать что-нибудь, что могло бы отвлечь крольчонка от мрачных мыслей, но тут Суён шагнула ближе и заглянула Ку в глаза. – Зато этот гибрид кажется мне надёжным, – сказала она, улыбаясь и кивая в сторону Чонгука. Ку бросил на него очередной краткий взгляд и улыбнулся, его заплаканное лицо посветлело. – Да, – согласился он с уверенностью, от которой на сердце у Чонгука вмиг стало тепло. – Отлично, – заключила Суён. – А теперь мне нужно дать тебе некоторую важную информацию. Во-первых, твоя течка. Ушки Ку тут же встали прямо во внимании, Чонгук тоже подобрался. Он знал об этом явлении не так много, так как большинство гибридов создавались не фертильными и подобных периодов у них не случалось. – Препараты прекратили своё действие, хотя процесс идёт индивидуально, точных временных рамок нет, но скоро ты сам почувствуешь. – Объясняя, Суён производила с Ку какие-то манипуляции, что-то замеряла, отмечала и записывала. Ку, очевидно привыкший, сидел спокойно, Чонгук же дёргался от каждого движения женщины, давя в себе угрожающий рокот. Она была слишком близко к его крольчонку. – Течка пройдёт единожды, после чего установится обычный фертильный цикл и настолько сильных проявлений больше не будет. Но принимал гормоны ты длительно, бурная реакция на отмену неизбежна. Твоё тело меняется – даже сейчас, хоть и не заметно глазу. Это естественный процесс, даже если ускоренный препаратами, так что волноваться не о чем. К тому же, как я понимаю, потенциальный партнёр на время течки имеется? Она кинула прицельный взгляд на Чонгука. Тот поморгал, силясь осознать смысл её слов, а затем перевёл взгляд на Ку. Кролик покраснел и опустил глаза. – М-мы это… не обсуждали, – произнёс Ку почти шёпотом. Суён перевела взгляд с Ку на Чонгука и обратно. – О. Я осмелилась предположить, что между вами есть определённый уровень близости, но, возможно, неразумно было сходу делать такие выводы. Ку замялся, нервно задвигал ушками, и Чонгук решил вступить в разговор. – У нас особые обстоятельства, – сказал он тоном, который не настраивал на дальнейшие расспросы. Суён бросила на него сосредоточенный взгляд, чем внезапно напомнила Чонгуку Юнги – только разноцветных кошачьих ушей не хватало. – Ну, хорошо. Я не буду лезть в ваши дела. Всё же осмелюсь предупредить: течка будет симптоматичная. Ку может потребоваться некоторая помощь. Ваша пара более нестандартная, но по большому счёту это ничего не меняет. Организм Ку начнёт активно требовать продолжения рода – и будет к этому вполне готов. Кролики имеют некоторую склонность к… – Мы же совсем разных видов, – вклинился Чонгук. – Разве такое смешение безопасно? Разве Ку сможет… – Тут он смутился и умолк. Суён поняла, продолжила за него: – Понести от тебя? Да, ваш генетический набор позволяет – я бы даже сказала способствует скрещиванию. Гибридная составляющая, в особенности кроличья, универсальна, из-за этого они часто становятся главными кандидатами на фертильность, хотя плодовитость нужно брать в расчёт. Некоторые любопытные особенности при рассмотрении смешанного генетического материала возможны, внешне же… – Поэтому тот учёный сказал, что хочет провести исследование? – прервал её Ку. Он глядел на Суён во все глаза и нервно сжимал руки на коленях. Чонгук навострил уши: его тоже волновал вопрос «исследований» Гвансона и того, какая роль в нём отводилась Ку и его будущему выводку. Чонгук сделает всё, что в его силах, – однако возможно ли было тягаться с людьми и тотальным контролем, что те имели над жизнью каждого созданного ими гибрида? Суён улыбнулась, но в этой улыбке было меньше искренности, чем раньше. – Тебе не стоит об этом переживать. – Поэтому вы разрешили нам быть вместе? Чтобы потом забрать моих крольчат? – Ку снова был на грани слёз. Сколько он плакал – свалившиеся на него несчастья разрастались с каждой проходящей минутой и очередными плохими новостями. Чонгук сделал шаг в его сторону, желая укрыть и утешить, но Суён первая сжала плечо кролика в жесте поддержки. – Я заведую твоим делом, Ку, не Гвансон. И я не позволю никому забрать твой выводок. Ты будешь в порядке. Ты сможешь позаботиться о них, слышишь? А о Гвансоне позабочусь я. Ку поморгал, отгоняя слёзы, глянул на учёную с зарождающейся надеждой. Как легко было её отнять, вновь перевернуть мир Ку с ног на голову – Чонгук был свидетелем тому, как это происходило снова и снова. Больше он не желал видеть подобного. – Правда? – Правда, – подтвердила она, после чего выпрямилась и подмигнула. – И не зарекайся: вдруг это будут не только крольчата. Она окинула Чонгука многозначительным взглядом, и он почувствовал, что краснеет. Когда он глянул на Ку, лицо кролика пылало тоже, нижняя губа была закушена, а ушки подрагивали в смущении. – Разобрались значит, – удовлетворённо выговорила Суён. – Если вопросов больше нет… Тут в кабинете, в очередной раз прерывая женщину, раздался бесплотный и безэмоциональный, роботизированный голос. – Входящий вызов от стойки регистрации. Срочность – средняя. Принять? Женщина устало помассировала переносицу, однако ответила ровным согласием. – Извините, что отвлекаю, госпожа Ким, – проговорил мужчина, который ранее пропустил их с Ку без назначенной записи. – У меня здесь пара гибридов требуют встречи со своим подопечным, кроликом, которого я ранее направил к ассистенту. Когда я связался с Мён Гилем, он передал, что вы забрали обоих гибридов и… – Обоих? – услышали они негромкий, очень знакомый Чонгуку голос. – Никто не говорил, что их двое. Кто это с моим крольчонком? Неужели виновник пропажи моего Ку? Чонгук начал рычать на низкой, свирепой ноте, не пытаясь себя сдержать, потому что говорящей без сомнений была Ёнхи. – Что… – выдохнул Ку с таким ужасом, что Чонгук немедля отодвинул собственную реакцию на второй план. Он проглотил рычание, подошёл и наконец заключил зайку в объятья. Ку вжался в него дрожащей беззащитной прелестью – его прелестью, – и Чонгук поклялся себе ни за что не отдавать его в лапы тех, кто причинит боль. Никогда больше. Суён между тем задумчиво хмыкнула. – Хорошо. Я их встречу, – решила она и закончила звонок. Ку тут же заскулил, а из груди Чонгука вырвался не смягчённый, несдержанный дикий рык. – Не надо… – начал кролик в то же время, как Чонгук процедил сквозь зубы: – Я не отдам его. Суён подняла руки в мирном жесте. – А я не собираюсь его выдавать. – Но они знают, что я здесь! – взвизгнул Ку, его голос звенел ужасом напополам с яростью. Он весь трясся, ушки топорщились, дыхание сбилось. – Они придут сюда и тогда… – Слушайте оба, живо, – сказала Суён таким тоном, что и Ку, и рычавший Чонгук умолкли. – Я встречу твоих опекунов и потяну время. А вы пока подготовьтесь – ведь придумали что-то до того, как явились сюда, не верю, что не придумали. Я предоставлю вам возможность – главное не мешкайте. С этими словами она пошла на выход. У двери Суён обернулась, взглянула сначала на Чонгука, потом на Ку. – Ничего не бойтесь. После её ухода Чонгук с минуту держал Ку в своих руках, не желая отпускать. Крольчонок жался в ответ, видно было, что мысли в его голове мечутся от одной к другой. Чонгук погладил его по спине и тихо позвал: – Зайка. Тот встрепенулся, глянул на Чонгука огромными глазами. А потом склонил голову, беззащитно открывая линию горла. – Сделай это. Укуси меня, – выдал он, опасливо жмурясь. Конечно, Чонгук не стал бы кусать его в таком состоянии. Кролик был натянут как струна и чуть не плакал в ожидании своей участи. Вот как он это видел – участь. Он считал, что Чонгук должен укусить его как можно быстрее, заметнее и сильнее – а значит больнее. Только так, думал Ку, он оказался бы защищён от покушавшихся на его тело гибридов. Чонгук не хотел становиться одним из тех, кто распоряжался телом и волей Ку без оглядки на его желания. Метку придётся поставить в самое ближайшее время, иного выбора им не оставили, но по крайней мере он мог решить, как это будет происходить. Меньшее, что он мог для Ку сделать – подарить хоть долю комфорта и убедиться, что не наносит очередную травму, а его крольчонок не трясётся от ужаса перед предстоящим. Он решил не пускаться в объяснения: Ку был напряжён и испуган настолько, что вряд ли прислушался бы к его словам. Вместо этого он решил успокоить кролика базовыми действиями и реакциями зверя. Чонгук сократил расстояние между ними и легко ткнулся носом в линию демонстрируемой ему шеи. Ку выдал удивлённый звук, но не попытался закрыться. Чонгук муркнул и принялся водить носом по тонкой коже, пытаясь этим незамысловатым действием ободрить и успокоить. Ку выдохнул и слегка расслабился, а Чонгук прижал его к себе, укутывая объятиями, купая в запахе и ощущении своего зверя. Он потирался о нежную кожу всем лицом, не сдерживаясь и громко мурлыкая. Постепенно Ку растёкся у него в руках, превратился в доверчивую мурчащую прелесть, раскрылся в ответ на искреннюю ласку. Только тогда Чонгук отстранился, заглянул в полуприкрытые, затянутые поволокой умиротворения глаза. – Ты мне веришь? Ку утвердительно муркнул. Чонгук улыбнулся. – Моя милая нежная красота. Теперь ты под моей защитой. Я никому тебя не отдам. С этими словами он наклонился к линии горла Ку, пытаясь определить подходящее место для укуса. Он продолжал нежить кролика в объятиях и даже начал осторожно целовать тонкую кожу, под которой неровной нотой бился пульс. Так близко. И они собирались стать ещё ближе. Чонгук позволил себе плыть в инстинктивном желании: его зверь глубже улавливал основу древнего обряда, проистекающего из их гибридной сути. Он мог сделать всё как можно лучше. В какой-то момент его поцелуи перешли во влажные покусывания и полизывания, на что Ку по-кроличьи пискнул и расслабился. Чонгук вынюхал то место, где шея переходила в плечо, его зверь отозвался поощрительным мурчанием, а внутри загорелось нерушимое знание, что он сделает это, здесь и сейчас. – Будет немножко больно, прелесть, – проговорил он, пуская по чужой коже стайку мурашек. – Но я хочу, чтобы ты был послушной булочкой и оставался на месте. Сможешь сделать это для меня? – Да, – отозвался Ку тихо, но твёрдо. В его голосе не было больше страха. – Я… я готов. Чонгук издал довольный рокот в ответ. Его крошка давала согласие носить метку Чонгука, принадлежать ему всем своим существом, так же как Чонгук собирался принадлежать ему. Он вдохнул свежий запах кожи, в последний раз провёл по ней языком, а потом раскрыл рот и укусил. Ку издал болезненный скулёж и напрягся в его руках, но не дёрнулся, оставаясь на месте. Он судорожно дышал через нос, мышцы его шеи и плеча закаменели под хваткой челюстей Чонгука. На языке расцвёл привкус чужой крови. Он не отступил, и Ку не отступил тоже. На одно долгое мгновение они застыли так: пантера с добровольно отдавшимся к ней в зубы кроликом. А затем Ку с очередным болезненным стоном и видимым усилием постарался расслабить напряжённые мышцы. Чонгук воспользовался возможностью и сжал челюсти, вонзая клыки глубже, оставляя несмываемую метку на самой уязвимой части тела своей – теперь уже полноправно своей – крошки. Ку вскрикнул, задрожал, но с места не двинулся. Его сильная, храбрая, выносливая зайка. Во рту собралась кровь, и Чонгук машинально сглотнул. Хищник внутри ликующе взвыл: звериной сущности только в радость было получить очередной кусочек Ку, неважно в какой форме. Сам же Чонгук отодвинул мысли о принадлежности на второй план дабы поставить в приоритет свою пару. Он предельно аккуратно вытащил зубы из повлажневшей теплоты тела кролика. Тот судорожно выдохнул и обмяк в его руках, а Чонгук принялся зализывать глубокий след. Ку вздрагивал и скулил на каждое прикосновение, а рана – потому что сейчас метка ей и была – серьёзно кровила. Чонгук заставил себя оторваться от инстинктивного действия, разумом понимая, что так ничем Ку не поможет. Вместо этого он утёр губы и оглянулся, ища, что можно прижать к ране, чтобы остановить кровь. Рядом оказался столик с инструментами, которыми Суён пользовалась при осмотре. Чонгук схватил один из запакованных бинтов, разорвал упаковку, развернул и накрыл тканью свежую метку. Кролик дёрнулся, болезненно застонал. – Ш-ш, я знаю, что больно – потерпишь для меня, м? Скоро пройдёт, скоро всё пройдёт… – зашептал Чонгук ему на ухо, крепче прижимая к себе. Тело Ку дрожало мелкой дрожью, он рвано дышал, прижимал ушки и покорно терпел. Чонгук гладил его по спине одной рукой, а второй плотно вжимал бинт в шею. Он не знал, сколько просидел так, успокаивая новообретённую пару. Из своеобразного транса их вывели послышавшиеся за дверью голоса. Это несомненно были родители Ку, сопровождаемые Суён. Выделенное им время вышло. Чонгук выдал рычание, слыша приближающиеся шаги, громкие возмущения Ёнхи и размеренный голос Суён. Подпускать кого-то к своей паре, когда та находилась в уязвимом состоянии и очевидно не желала видеть гостей, казалось немыслимым, но ему необходимо было пересилить себя. Ради них обоих. Ку сильнее втёрся в его объятия, словно хотел слиться с Чонгуком, а затем поднял на него решительный взгляд. – Я справлюсь. Ты можешь отпустить пока, я… справлюсь. Он вжал свою холодную, чуть дрожащую ладонь туда, где бинт прикрывал свежую метку. Отслеживая каждое его движение, Чонгук заставил себя подчиниться. Ку встал на ноги, покачнулся, и Чонгук поспешил его поддержать. – Я в порядке, в порядке, – повторил Ку, словно пытаясь убедить самого себя. Выражение его лица закаменело, словно он пытался закрыть собственные эмоции на замок, и тут дверь отворилась. В кабинет вошла Суён, а следом – мать и отец Ку. – Ку, мой малыш! – воскликнула Ёнхи, не успели остальные рта раскрыть. – Слава всем богам, ты в порядке! А ты что тут делаешь? – Тон её голоса заледенел, стоило ей обратиться к Чонгуку. – И что это ты делал с нашей крошечкой? Ку опередил его с ответом. – Он не сделал ничего, о чём я его не просил. Ку звучал уверенно, но Чонгук ощутил его дрожь, когда Ёнхи обратила на своего сына горящий гневом взгляд. – Что это должно означать, позволь спросить, – процедила она, топорща кроличьи уши. Они были сероватого оттенка, совершенно не похожие на угольно-чёрные ушки Ку. Вместо ответа тот, кратко поморщившись, отнял пропитавшийся кровью бинт от укуса на шее. Его мать издала поражённый вздох, а отец несвязно выговорил: – Неужели это… – Метка. – Теперь голос Ку отдавал дрожью. – По моей просьбе и с согласия людей Чонгук поставил мне метку. Несколько мгновений в помещении стояла абсолютная тишина. А затем Ёнхи резко взвизгнула: – Что?! Что ты наделал?! Что натворил? Она была совершенно выведена из равновесия, и его зверь отреагировал на это. Чонгук уложил руку Ку на талию, прижал к себе, обещая защиту от любой угрозы. Горящий презрением и яростью взгляд Ёнхи нацелился на него. – Ты! Это всё ты, дрянь! Я знала, что никому из вас нельзя доверять! Гнусные, поганые твари! Ку был моим покладистым крольчонком, замечательным сыном, а ты… – Не смей так говорить о нём! – оборвал её Ку не менее гневным выкриком. Следом за этим его лицо сложилось в несчастную гримасу. – Неужели ты не видишь, что причина в тебе?! В вас обоих! Казалось, Ёнхи вот-вот хватит удар от переполняющей ярости. Или может, с истерическим весельем подумалось Чонгуку, она собиралась надуться и лопнуть, как воздушный шарик, не оставив после себя и следа. Так всем было бы легче, так было бы правильнее. Но, конечно, этого не произошло. – В нас?! Да как ты смеешь! Мы тебя вырастили, мы с отцом сделали всё для… – Вы хотели превратить меня в живой инкубатор! – Ох, но разве не им ты стал, связав себя с этим отребьем? – осведомилась Ёнхи, презрительно кривя губы. – После всего, что мы для тебя сделали, после всех сложностей с лабораторией – и какого замечательного партнёра мы нашли для будущих крольчат! А что за выродки получатся у вас двоих? Об этом ты подумал? Ку издал краткий болезненный звук, грозящий перейти во всхлип, прижал руку к груди, явно глубоко задетый её словами. Чонгук с трудом задавил в себе рык. Сперва он думал дать Ку возможность высказать этим двоим всё, что накопилось внутри. Он рассудил, что так его крошке легче будет отпустить – однако теперь всё, чего Чонгуку хотелось, – это спрятать свою пару как можно дальше, укрыть от чужих осуждающих взглядов и ранящих слов. – Возможно ли… как-то всё исправить? Убрать… убрать это? – несмело подал голос отец Ку, не спуская взгляда со свежей метки. Это стало последней каплей: Чонгук не мог больше оставаться в стороне. Он привлёк Ку ближе, устроил ладонь на его затылке, разворачивая, и уткнул лицом себе в плечо. Только имея пару в безопасности в своих объятиях, он повернулся к гибридам, смевшим называть себя его родителями. – До вас никогда не дойдёт, и не важно, как ваш собственный сын пытается быть услышанным. Как вы смеете называть себя его родителями, когда обращаетесь с ним, как с бездушной вещью? Смеете в чём-то его обвинять и даже видя прямой результат его собственных действий, стараетесь сделать всё по-своему? – Он сделал рваный вдох, глядя в их гневные закрытые лица, и закончил: – Вы вынудили его пойти на крайние меры. Вы не желали и не желаете слушать, потому что непомерно любите свою власть над Ку, а не его самого. На несколько мгновений установилась тишина, прерываемая лишь тихими задушенными всхлипами Ку. Затем Ёнхи встала прямее, словно желала взглянуть на Чонгука свысока, и сказала: – Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать что-то от подобных тебе. Мой сын никогда бы не выбрал себе в пару такую дрянь. Чонгук презрительно оскалился в ответ. – Выходит, вы совсем не знаете своего сына. Ёнхи обернулась к выходу и обронила: – Он больше не мой сын. Ку вздрогнул, словно от удара, и заплакал сильнее, вжимаясь в Чонгука. Тот мягко заурчал, хотя у самого сердце разбивалось от несчастных звуков отмеченного. Родители Ку вышли за дверь. Они остались наедине, исключая Суён, которая на протяжении всего разговора, если это можно было так назвать, стояла немного в стороне. Женщина неловко прочистила горло, пока Чонгук шептал что-то успокаивающее крольчонку на ухо и поглаживал по спине. – Думаю, укус следует обработать и перевязать. Чонгук, хоть не был в восторге, позволил ей приблизиться, а Ку послушно оставался на месте, пока та разбиралась со свежей меткой. После крольчонок уткнулся лицом в плечо Чонгука и севшим от криков и слёз голосом спросил: – Мы можем… поехать домой? Чонгук снова ласково погладил его по плечу, кинул взгляд на Суён, получая подтверждение, и сказал: – Конечно. Я отвезу тебя домой и посторожу. Ты ведь так устал, так стойко всё вынес… Стоит немного отдохнуть, правда? С очередным всхлипом и дрожащим выдохом Ку кивнул. Он отказывался отстраняться от Чонгука и его рук, но им удалось подстроиться друг под друга. Прежде чем выйти, Чонгук кинул последний взгляд на Суён. Та подарила ему ободряющую улыбку, от которой почему-то захотелось заплакать. Чонгук проморгался, взял себя в руки, кивнул ей и вывел Ку из кабинета.