Зайка

На следующий день Чонгук первым делом отправился за копией контракта. Он успокоился и уже лучше владел собой, однако по дороге к своему рабочему помещению в Зоне Охоты повстречал Донсу. – Ну что, как там твой кролик? – поинтересовался тот с ухмылкой. Чонгуку так сильно хотелось его ударить. – Всё нормально, – отрезал он, подходя к двери, чтобы приложить к замку сенсорную карту. Чонгук прошёл внутрь, открыл ящик с документами, где хранились копии недавно заключённых им контрактов, и начал в нём рыться. Он всем своим видом демонстрировал нежелание вести беседы, но Донсу, по всей видимости, намёков не понимал. – Я думал, ты его одного не оставишь первое время. – Донсу встал в проёме, не давая двери закрыться. – Но кто знает, ты его и к батарее привязать мог. Нравится его трахать? Или ты и правда настолько сердобольный, что оставил эту испуганную мышку в покое? А может тебя заводит то, что у вас одинаковые лица, м, котёнок? Чонгук нашёл, наконец, нужный файл. Руки у него дрожали от едва сдерживаемой ярости, в груди застрял рык, а хвост угрожающе ходил за спиной. Он медленно выпрямился и обернулся. О гибридной принадлежности Донсу говорил лишь янтарный цвет глаз да периодически сужающийся в щёлку зрачок. Его начальник был гибридом нильского крокодила. Жёлтые глаза следили за Чонгуком не отрываясь, пока тот приближался, и лишь в последний момент Донсу отступил с дороги. – Родители звонили? – поинтересовался он. Теперь тон начальника ни разу не был насмешливым. – Мать, – бросил Чонгук. Внутри не переставала горячей волной плескаться ярость. Донсу своими действиями пытался вывести Чонгука на реакцию: посмотреть, сможет ли тот сохранить самообладание. Передача травоядного гибрида под его полную ответственность – это могло обернуться весьма серьёзно, пойди что не так. Донсу наверняка старался понять, правильное ли решение принял в своей эгоистичной погоне за прибылью. Интересно, к каким выводам он пришёл. – Разобрался? – Да. Как бы то ни было, Чонгук не собирался Донсу ни в чём проигрывать. Кролик уже был на его территории, и так просто Чонгук его не отдаст. Уже скоро он окажется дома, покажет Ку, что на самом деле произошло в тот день. Это, как он надеялся, убедит кролика в искренности его мотивов. – Ну, удачи тебе тогда, сердобольный мой. И чтобы через месяц как штык. Чонгук взмахнул рукой, показывая, что услышал и к сведению принял. До дома он добрался быстро, по дороге позвонил Хосоку и сообщил, что не приедет на встречу в эти выходные. Вышло отделаться неопределённым «кое-что случилось, потом объясню», и Чонгук понадеялся, что Хосок не примется выяснять, по какой же причине он пропускает их посиделки. О Ку рассказывать не хотелось, хотя Чонгук понимал, что рано или поздно придётся: он не мог пропасть с радара на целый месяц без каких-либо объяснений. Даже его свободолюбивой натуре такое было не свойственно. С объяснениями друзьям придётся повременить – объясниться бы для начала с Ку. Дома всё было так же, Ку хотя бы сидел не под столом, а за ним. Он переоделся в купленные ему вещи: домашнюю футболку и штаны, которые, к счастью, нормально на него сели. Всё лучше, чем вещи Чонгука, принадлежащие ему и пахнущие им, в которых кролику наверняка было некомфортно. Чонгук подозвал Ку к себе и подал ему скреплённые листы контракта. Тот взял бумаги осторожно, руки у него не дрожали, как день назад, но кроличьи уши и не думали вставать прямо. Боялся и нервничал. – Это контракт, который ты подписал, когда попал в Зону Охоты, – пояснил Чонгук. Ку сжал листы, не глядя ни на них, ни на Чонгука, и кивнул. – Я хочу, чтобы ты его прочёл, внимательно посмотри все пункты, хорошо? Это поможет тебе понять, что между нами тогда… произошло. Очередной кивок. – Я дам тебе время изучить его самостоятельно, а как закончишь, вернусь, и мы сможем всё обсудить. Тихое шелестящее «Ладно» послужило ему ответом. Чонгук вздохнул. Он очень надеялся, что это сработает. У них с Ку был огромный пробел во взаимопонимании и совершенно разный взгляд на происходящее. Ку имел полное право бояться, но должен был понять, что Чонгук не собирался причинять ему боль. Он не знал, поймёт ли Ку это, прочитав контракт, но надеялся, что тот усвоит основные моменты. Разъяснить детали Чонгук мог – бумаги были нужны для того, чтобы убедить Ку. После Чонгук заполнит оставшиеся пробелы, а Ку воспримет его слова спокойно, не страшась боли и насилия, потому что никакого вреда Чонгук ему не причинит. Так что, надеясь на лучшее, он вышел, оставил Ку наедине с контрактом, который тот наконец мог прочесть – спустя два дня после того, как подписал его. * Ку правда старался читать внимательно и последовательно, но чем дальше он продвигался, тем сильнее в нём разгоралась паника и отвратительная нервная дрожь. Чонгук сказал ему изучить все пункты того, что он подписал, но что, чёрт возьми, Ку вообще подписал?! Чем дальше он читал, тем яснее понимал – он подписал документ, дающий Чонгуку право делать с ним очень много очень плохих вещей. Он буквально поставил свою подпись как согласие на проставленные галочки – «умеренно жёсткое обращение», «игнорирование слёз», «игнорирование слова «нет» и других выражений протеста за исключением стоп-слова», «укусы», «грубость во время полового акта», «умеренное устрашение», «умеренное унижение», «связывание при возможности»… Дальше Ку прочесть не смог, потому что на глаза набежали слёзы, и картинка перед глазами сильно смазалась. Ку поморгал, утёр их и пробежался взглядом по тексту, стараясь выцепить хоть что-то, что могло ему помочь. В контракте присутствовал целый раздел, который объяснял право клиента подать жалобу в случае неудовлетворения предоставленными услугами с кучей различных пояснений, однако это ему совсем не подходило. Во-первых, они были за пределами Зоны Охоты, что ни в одном из пунктов не обговаривалось. Как, скажите на милость, Ку должен был «связаться с ближайшей стойкой ресепшена», когда он находился дома у пантеры и даже собственный телефон у него изъяли на входе в предписанную Зону? Во-вторых, Ку сам на это подписался. Все пункты, все условия – на всё было дано его согласие в виде неровной закорючки в конце документа. Что бы он им сказал? Что хотел бы, чтобы Чонгук его отпустил? Чтобы прислушался к его жалкому «нет», если в контракте чёрным по белому было сказано, что он не обязан этого делать? Что не хочет никакого «умеренно жёсткого обращения», когда, согласно бумагам, сам же на него согласился? Что бы он им сказал? Этого Ку не знал. В-третьих, даже если бы первые два пункта можно было как-то обойти, последний, финальный пункт парализовывал его и обрубал желание подавать какие-либо жалобы на корню. Этим пунктом стоял дикий страх перед пантерой. Ку ведь был с ней один на один. Если бы он посмел возмутиться, возразить методам обращения – что тогда Чонгук бы с ним сделал? Ку был полностью от него зависим, находился на его территории, а ещё Чонгук был хищным гибридом, намного более внушительным в физическом плане и которому к тому же явно нравилось происходящее. Даже если он пытался быть странно мягким с Ку, Чонгук подписал тот же самый контракт. Он согласился на все условия, а значит хотел, чтобы Ку было больно. Он хотел сделать с ним все те вещи, что аккуратным рядом букв обещали Ку насилие. Ку постарался отогнать от себя эту мысль, потому что она принесла с собой новую волну неконтролируемой паники. Он так не хотел, чтобы Чонгук делал ему больно.Он сделал бы что угодно, лишь бы его оставили в покое. Но Чонгук был сильным, мог заставить – уже заставил, потому что имел на это право, судя по документу, что принёс. За этим Чонгук его и принёс. Поэтому хотел, чтобы Ку всё прочёл. Он хотел, чтобы Ку понял, зачем находится здесь и на каких условиях. Ку предполагал, что всё так обернётся, но это не умаляло его ужаса перед предстоящим. Потому что, глядя на все эти пункты и осознавая ситуацию, Ку видел для себя только один вариант действий. Тот, который позволил бы ему избежать худшей боли. Который не разозлил бы пантеру. Который бы предоставил ему хоть какую-то долю безопасности. В голове всплыл разговор с матерью. Да, ему ведь сказали не возвращаться. Его не примут обратно, пока он не пройдёт через то, на что подписался. А значит пришло время брать инициативу в свои руки. * Вернувшись в дом, Чонгук даже начал надеяться на лучшее. Поднявшая голову надежда расцвела, как только он наткнулся на неожиданно решительный взгляд кролика и услышал от него: – Я всё прочитал. Ку поднялся со своего места за кухонным столом, расставаясь с бумагами, и добавил: – Я понимаю, что от меня требуется. С этими словами Ку развернулся и зашагал в сторону коридора, ведущего из кухни в остальные комнаты. Чонгук, замерший посреди гостиной, пронаблюдал за ним с молчаливым недоумением. Его надежда постепенно сменилась нарастающим подозрением: что это Ку решил, что от него «требуется»? И куда пошёл? В этот момент Чонгук услышал звук открываемой двери – это была его спальня? Или гостевая? Может, кролик решил принять его предложение сменить обстановку кухонного стола и твёрдого пола? Может, Ку наконец осознал, что Чонгук ему не угроза? Чонгук последовал за своим гостем – осторожно и неторопливо, чтобы не спугнуть, но как только заглянул в коридор, сердце у него упало. Ку направился в спальню Чонгука, не в гостевую. И это… это могло означать что угодно, но внутри уже успела свернуться змеёй недоверчивая тревога. Он поспешно прошёл к своей спальне, желая разобраться в происходящем, толкнул приоткрытую дверь – и застыл на пороге. Потому что прямо посреди его кровати, упираясь коленями в покрывало и уткнувшись в него же лицом, лежал демонстрирующий ему себя Ку. Хищник внутри заинтересованно подобрался, но Чонгук усилием воли загнал его подальше. Чёрт, Ку демонстрировал даже свой хвостик. Он снял штаны и в одном нижнем белье влез на постель Чонгука, оставляя на ней свой запах, а потом решил выгнуться так, чтобы раскрыть ему свои ягодицы и промежность в тонких, белых с красными сердечками трусиках. При мысли об этом удерживать заинтересовавшегося хищника стало куда сложнее. Чонгук шагнул ближе, остановился у самой кровати. – Зайка, что ты делаешь? Было ли возможно, что Чонгук всё неправильно понял? А если он понял правильно, тогда зачем Ку это делал? Хвостик кролика дёрнулся раз, но и этого хватило, чтобы Чонгук прикипел к нему взглядом намертво. Ему так хотелось приласкать. – Я буду послушным, – выдал вдруг Ку, не меняя своей позы на кровати. – Буду послушным для вас, господин – т-то есть Чонгук. В ответ на слова Ку и на его действия из горла Чонгука автоматически вырвалось низкое урчание – поощрение напополам с похвалой. Он увидел, как по нежной коже молочных бёдер побежали мурашки. – Не играйся со мной так, конфеточка, – сквозь урчание забормотал Чонгук, ставя одно колено на кровать. – Ты что, не понимаешь, что мои инстинкты со мной делают? Чонгук залез на кровать полностью, а Ку в ответ чуть шире расставил ноги и выгнул спину, сильнее выставляя себя напоказ, дёргая хвостиком – и Чонгук, чёрт, он ведь тоже не железный, как ему на подобное прикажете реагировать? Он дотянулся, коснулся рукой чужого бедра. Ку дёрнулся и выдал сдавленный жалобный звук. Чонгук успокоил его своим, глубоким и рокочущим, надавил и заставил упасть боком на постель. Ку удивлённо выдохнул, приземляясь и чуть отпружинивая задницей о матрас. Оказавшись на боку, кролик сразу перевёл на Чонгука взгляд широко раскрытых испуганных глаз – конечно его ушки были прижаты, как же иначе. Поймав этот взгляд, Чонгук размеренно сказал: – Тихо, тихо, давай без резких движений, ладно? Ку моргнул, остался неподвижным, но Чонгук видел, что тот был близок к тому, чтобы расплакаться и опять начать умолять. Чонгук инстинктивно принялся поглаживать мягкое бедро, где до сих пор держал руку. – Вот так, дай мне немного прийти в себя, – приговаривал он, силясь выкинуть из головы маленькие трусики с сердечками, плотные белые бёдра и подрагивающий белый с чёрным хвостик. Его зверь находил Ку очень привлекательным, в то время как сам Чонгук осознавал, насколько неправильно это было и как мешало ему сейчас. Однако он не мог не ощущать этого притяжения, особенно когда кролик демонстрировал ему своё очаровательное, красивое тело. В этот момент Ку, продолжая наблюдать за ним, вдруг одним движением перевернулся на спину. Чонгук опешил, одёргивая руку, а крошка-кролик раздвинул ноги прямо перед ним – он был так близко, что колено Чонгука едва не упиралось тому в промежность. Они оба застыли, Чонгук не в силах был оторвать взгляд от разложенного перед ним и для него тела. Промежность Ку была беззащитно оголена, прикрытая тонким слоем натянувшейся ткани белья, под которой проглядывала вкусная форма его вагины. Его бёдра тоже были раскрыты, сочные и упругие, так и просящиеся под уверенную хватку рук. Чонгук невольно навострил звериные уши – хищник внутри полностью сосредоточился на демонстрируемой ему прелести. Он мог сделать ему так хорошо. Он мог бы показать, насколько приятно это может ощущаться… Чонгук уловил движение, перевёл взгляд выше и обнаружил, что Ку отвернул голову в сторону и зажмурился. Ноги он не свёл и не попытался ничего сказать, только закусил губу, но лицо его сложилось в несчастную гримасу, говорившую куда больше, чем любые слова. Для Чонгука это выражение было как вылитый на голову ушат холодной воды, он прижал уши, выведенный из равновесия чужим сильным испугом. – Зайка, нет, эй, ш-ш, – попытался успокоить Чонгук, желая всё поправить, но было уже поздно. Лицо Ку исказилось, и, всё ещё не глядя в сторону Чонгука, он горько заплакал. – О нет, моя детка, – пробормотал Чонгук. Ему невыносимо было видеть, как сильно Ку его боялся, как мучился, пытаясь, по всей видимости, Чонгуку угодить. – Я не буд-ду, – послышался сбивающийся всхлип, и Ку сильнее зажмурился, его раскрытые ноги задрожали, – не буду пл-лакать, я с-сейчас, только не надо больно, не надо… – Зайка, заюшка, посмотри на меня, – попросил Чонгук как можно спокойнее и мягче, хотя сам начинал потихоньку паниковать. Зверь внутри рвался успокоить, укрыть, защитить кроху. В ответ на это Ку сильнее отвернул голову, утыкаясь носом в покрывало, а потом громко, несчастно, судорожно зарыдал. Чонгук дёрнулся ближе, порывисто обнял его, не зная, как реагировать иначе. Ку испуганно вскрикнул, захлебнулся всхлипом и попытался отстраниться, но затем словно вспомнил о чём-то и перестал вырываться. Он весь дрожал, то напрягался, то с усилием расслаблялся, уткнувшись Чонгуку в шею и продолжая плакать. Чонгук ощущал себя до ужаса беспомощным. Как просмотр контракта вылился в это? Что Ку там прочитал, что вбил себе в голову? Идея, до того видевшаяся Чонгуку хорошей, по факту сделала ситуацию хуже – хотя, казалось бы, куда хуже? В итоге крольчонок опять плакал, опять трясся от ужаса, и Чонгук сожрёт собственный хвост, если не предоставит малютке после этого чёткий, подробный пересказ событий с комментариями. Пусть Ку посчитает его отвратительным извращенцем, пусть гневается от несправедливости и от того, что для Чонгука это была чёртова игра, в то время как ему самому не оставили выбора, пусть ненавидит его, в конце концов. Что угодно было лучше этого. Чонгук перескажет ему всё так подробно, как сможет, сделает всё, чтобы Ку ему поверил и перестал, рыдая от страха и боясь боли, предлагать себя. – Тише, зайка, тише, – приговаривал Чонгук, прижимая кролика к себе. Он чувствовал себя таким бесполезным. Он делал только хуже всё это время, но даже сейчас не мог заставить себя отпустить, не когда такая крошка была расстроена. Ку не переставал плакать, послушно уткнувшись ему в шею, а Чонгук продолжал успокаивать и терзаться виной. Как он позволил ситуации дойти до такого? Он забрал Ку из Зоны Охоты, чтобы защитить и охранить от страданий, а в итоге сам раз за разом причинял ему боль. – Прости меня, детка, прости, – повторял Чонгук, словно это могло помочь, и гладил Ку по шелковистым волосам. Кролик не противился прикосновениям, только отозвался несчастным: – Я подписал, в-всё подписал, я должен… Чонгук моргнул, осознавая сказанное, и выдал растерянное: – Ты что, думал, что должен выполнять что-то из этого? Из того, что там написано? Несчастный судорожный всхлип послужил ему ответом. – Малыш, нет, это совсем не то, что я хотел – посмотри на меня, – тут он отстранился, и Ку пришлось оторвать лицо от шеи Чонгука, куда он до этого утыкался мокрым от слёз носом. Крольчонок подчинился неохотно, не прекращая всхлипывать и вновь пытаясь прикрыться руками. Чонгук, не желая терять его взгляда, взял его лицо в свои ладони. Ку раскрыл слипшиеся от слёз ресницы, губы у него задрожали, когда он встретился с Чонгуком взглядом. – Тебе не нужно заставлять себя. Я не жду от тебя подчинения или доступа к твоему телу. Слышишь? Ку икнул, сомкнул веки на мгновение, и на лицо его вползла расстроенная гримаса. Он явно не понимал. – Что – что тогда я д-должен делать? – Не плачь, зайка, не плачь, крошечка, ты мне совершенно ничего не должен, – принялся приговаривать Чонгук, стирая со щёк кролика опять полившиеся слёзы, поглаживая нежную кожу и урча. Ку закусил губу, хлюпнул носом, надрывно всхлипнул. Бедная детка так испугалась. – Послушай меня, ладно? Просто послушай, – сказал Чонгук и заставил себя отстраниться, убрать ладони с чужого мокрого лица. Он должен был рассказать ему обо всём. Он ждал слишком долго и тем самым усугубил ситуацию. Пришло время всё исправить. Убедившись, что внимание Ку было на нём и он готов был слушать, Чонгук начал говорить. Он не составлял плана, не готовился и не знал, как выстроить свой рассказ, а потому вёл его по наитию. Он хотел убедить Ку в своей искренности и думал, что включение его собственной истории поможет, так что сначала Чонгук рассказал ему немного о себе и о том, где и как он вырос. Затем перешёл к тому, почему отправился работать в Зону Охоты, объяснил принципы работы и требования, по крайней мере те, которые, как он думал раньше, на его рабочем месте выполнялись. Раньше Чонгук и подумать не мог, что его без ведома поместят в сцену с не прошедшим возрастной ценз гибридом, который на это не соглашался. – Я разыгрываю такие сцены, понимаешь? Он пытался объяснить как можно лучше, пока Ку сидел на его кровати, заплаканный, несчастный, прижимал ноги к груди и молчал. – Мне не дали никаких деталей, кроме твоей анкеты, а она была заполнена как обычно. Понимаешь, почему я дал тебе этот контракт? Это – в общем, это доказательство того, почему я вёл себя так, это должна была быть разыгранная сцена – я думал, что это сцена, пока не… Тут ему вспомнилось, как он скользил в податливую мягкость чужого тела, как раскрывал его для себя, а потом слизывал с пальцев смазку. Чонгук неловко умолк, но затем всё-таки закончил: – Я не знал, что ты правда не хотел. Я бы никогда не стал делать всё это, если бы – если бы знал. Чонгук позволил тишине повиснуть между ними, дал Ку время обдумать всё, что он только что услышал. Глядя на сложенные на коленях руки и периодически нервно дёргая хвостом, Чонгук считал про себя. После полной минуты тишины Ку наконец подал голос. – Тогда зачем я здесь? Он звучал так, словно боялся узнать ответ, а когда Чонгук поднял взгляд, выглядел кролик ещё более напуганным, чем прежде. Чонгук сделал оборванное движение вперёд прежде, чем смог себя проконтролировать. Ку сжался сильнее, прижал ушки крепче и выдал жалобное: – Не надо, не надо, пожалуйста! Чонгук остановился в тот же миг, вернулся на место, заставляя звериные уши и хвост расслабиться и не выражать пытливое внимание, которое крольчонок явно принимал за охотничье. – Я не буду трогать, не буду, прости, – отозвался Чонгук, пристыженный своей неконтролируемой реакцией. – Мой… Как он мог это объяснить? Мой хищник очень хочет тебя успокоить и защитить, а я привык потакать его желаниям? Да, только этого травмированной крохе не хватало. Чонгуку стоило научиться держать себя, чёрт побери, в руках. – Не важно, – выдал он, встретился взглядом с широко раскрытыми глазами кролика и начал объяснять: – Ты здесь не для того, чтобы – чтобы служить мне в каком-то отношении. Я забрал тебя не потому, что хочу что-то с тобой сделать. На этих словах Ку вздрогнул так, что Чонгук сразу понял: это и было его предположением. Ку думал, что Чонгук увёз его из Зоны Охоты, чтобы беспрепятственно делать с ним всё, что заблагорассудится. Чтобы иметь возможность безнаказанно причинять боль. – Тогда зачем? – отозвался Ку дрогнувшим голосом. Из глаз его опять одна за другой закапали слёзы. – Детка, я… – Зачем? Зачем ты это сделал?! – вскрикнул Ку. В глазах его помимо страха и боли загорелся гнев. – Зачем ты забрал меня? Что тебе от меня нужно?! Прежде чем Чонгук смог что-то сказать, Ку развернулся из своего клубка и бросился на него. Они были так близко, что кролику не удалось собрать достаточно сил для толчка, – в итоге Чонгук остался на месте и даже не дёрнулся. Ку же заколотил руками ему в грудь – изо всех сил, а затем слабее, пытаясь выместить таким образом свои плещущие через край эмоции. Он то выкрикивал требования и обвинения, то яростно трепыхался, то принимался умолять отпустить его домой. Чонгук оставался рядом и ничего не говорил, только гладил Ку по спине, удерживая у себя. Его сердце сжималось на каждом несчастном всхлипе. Бедная крохотная зайка. Чонгук надеялся, что сможет хоть чем-то ей помочь. Через какое-то время Ку истощил свой запас гнева и расстроенных слёз и затих у Чонгука на груди. Тот воспользовался шансом успокоить и своего хищника тоже, осторожно обнял крольчонка и немного покачал в своих руках, тихо урча. – Зачем ты это делаешь? – спросил Ку едва слышно. Его голос звучал побеждённой усталостью, словно крольчонок совсем опустил руки. Чонгук прижал его к себе покрепче. – Делаю что? – Всё это. Ты… урчишь и – и обнимаешь, зачем? – Я хочу помочь тебе успокоиться, – отозвался Чонгук, не зная, стоит ли добавлять, что это успокаивает его хищника тоже. В любом случае момент был упущен, потому что, услышав его слова, Ку опять напрягся и воскликнул: – Но зачем?! Я уже здесь, разве нет? Я на твоей территории, почему тебе должно быть не плевать? Ты можешь сделать со мной всё, что за-захочешь, – тут голос кролика дрогнул, сбился, очередная волна дрожи прошлась по его телу. Чонгук вновь начал поглаживать Ку по шелковистым волосам и приговаривать: – Я не сделаю тебе больно, ты же такая крошечная прелесть, я бы не… – Ты уже сделал! – прервал его Ку звонким отчаянным вскриком и вдруг с неожиданной силой оттолкнул его от себя. Чонгук застыл, сбитый с толку, прижав уши, а Ку продолжил кричать: – Ты сделал мне больно, ты – ты меня укусил, ты хотел взять меня силой! Ты сделаешь мне больно снова! Я знаю, чего ты хочешь – думаешь, я тупой? Хватит играть со мной! Хватит мне врать! Окончив свою гневную тираду, Ку воззрился на растерянного Чонгука с огнём возобновившегося гнева в глазах. Мгновенье стояла тишина, а затем лицо Ку исказилось в гримасе ярости, кулаки сжались, уши встопорщились, и он взвизгнул: – Убирайся! Убирайся отсюда, мерзкий, мерзкий ублюдок! Не смей ко мне приближаться! И Чонгук, испуганный, виноватый и оторопелый, подчинился. * Ку до сих пор не мог поверить, что хищник действительно ушёл из собственной спальни и оставил Ку одного. Скорее всего Чонгук сделал это намеренно, а значит точно задумал что-то ещё. Ку провёл рукой по мокрому лицу, пытаясь стереть неприятно засыхающую влагу. Его рука дрожала, он весь трясся, как осиновый лист, а зверь внутри метался, не понимая, откуда исходит опасность. Ку полнился нервной энергией, дёргал ушами, прислушивался к звукам снаружи и готов был броситься прочь, лишь услышав шаги возвращающегося хищника. Но Чонгук всё не приходил. Его искренняя гневная речь купила немного времени, но вопрос оставался тем же: как стоило действовать дальше? На него Ку ответить не мог – сейчас он и двух связных слов не выдал бы, потому что всё внутри кипело от ярости, расстройства и усиливающегося ужаса. Мысли рассыпа́лись, словно крупа из прохудившегося мешка, вместе с тем необходимость сделать выводы о произошедшем заставляла Ку собирать их обратно, одну за другой. Если произошедшее в лесу было игрой, притворством, как Чонгук и сказал, то какую цель тот преследовал сейчас? Если контракт не имел обязывающей силы, как пыталась доказать ему пантера, тогда в чём был смысл? В чём состоял план Чонгука, который запер его у себя дома? Если он мог взять Ку ранее и не сделал этого, означало ли это, что хищник имел на него иные, ещё более отвратительные планы? Тело пробрала крупная дрожь. Это давно не практиковалось, но Ку знал, что раньше, в те времена, когда люди мало контролировали жизнь и обычаи гибридов, практика поедания травоядных гибридов хищниками была очень даже распространена. Он помнил, как с широко раскрытыми от ужаса глазами слушал своего домашнего учителя, рассказывающего легенды и предания из старого миропорядка. Помнил холодящие кровь иллюстрации из принесённого учителем древнего тома сказаний и обрядов их рода. Это казалось немыслимым – и однако же было общим прошлым хищных и травоядных гибридов, созданных человеком в незапамятные времена в качестве генетического эксперимента. В современном мире подобное считалось чистым варварством, строго запрещалось, почти приравнивалось к каннибализму, но неужели… И Чонгук ведь его кормил. В первый вечер он настоял, сказал что-то вроде «Тебе нужно поесть» своим сбивающим с толку мягким тоном, и тогда Ку не придал этому значения, но сейчас… Сейчас перспектива быть грубо, болезненно обесчещенным уже не казалась ему такой страшной. Теперь у него появилась новая, пробирающая до костей причина страшиться хищника. Ку больше не мог сидеть сложа руки – не теперь, со своим новым знанием. Если Чонгук планировал сделать с ним нечто настолько ужасное, он должен был спасать себя от чужих лап и клыков.