Кэсси Блэк против мира

      Гермиона и Рон вернулись после праздников и застали вторую половину их квартета в отвратительном настроении. Гарри и Кэсси провели остаток каникул в состоянии немой скорби. Снег больше не опадал, школу завесил густой туман, и слякоть заменила хруст и свежесть зимних полей. Погода будто чувствовала их невысказанную грусть, и сама хмурилась, подражая.       Они ни разу не заговорили о случившемся. Ни на следующий день, ни после, ни неделю спустя. Год 1992 они начали недосказанностью. Зависло прочное, отчетливое понимание того, что произошедшего в заброшенном классе лучше не обсуждать. Тема органично забылась в спячке после Кэссиного вопроса третьего дня:       — Ты пойдешь снова?       Он хмуро покачал головой. Она больше ничего не спрашивала.       Сама Кэсси мечтала снова увидеть в отражении родителей. Она струсила, не сумела ничего разглядеть, но сейчас, в этот второй раз она сожмет в кулаке всю храбрость, всю решительность, и все в них сфотографирует памятью.       Но она не решалась.       Как при просмотре дорогих витрин, их полированный блеск притягивает и в то же время отторгает своей глянцевой лживостью. Тайно хотелось глядеть в глаза иллюзии, когда судьба дразнит ею, ведь, казалось бы – вот они. Сзади, живые. Протяни руку и возьми!       А сзади одиночество и воздух. И ничего нельзя изменить. Рубикон был пересечен раньше, чем Кэсси начала осознавать мир. И свою обреченность.       Худшей стороной, наверное, была тема отца. Скорбь и вина взаимно себя исключали, и тягались за преимущество в отношении к неизвестному родителю. Нельзя скучать по преступнику. Правда?       Однако ведь, все же, есть преступления, которые можно отмыть, простить. Отбелить можно, допустим, кражу. Все ведь известные селебрити иногда стаскивали из модного бутика бутылку баснословного парфюма. Или, предположим, финансовые махинации? Разве можно ненавидеть за ограбление богатых. Есть же причина в том, что Робина назвали хорошим, а не плохим?       Но есть вещи непростительные, смертельные, те, которых ничем невозможно оправдать. Убийство. Насилие. Которое из двух позволил себе ее отец?       Она знала – Лунатик ей ничего не расскажет. Слишком мала для этого разговора и… Так… Далее… Поэтому поисками пришлось заняться самой. Она перекопала книги про преступления в магическом мире (изданные, впрочем, в пятидесятых, следовательно их чтение было бесплодным), ничего не обнаружив решила найти какую-то перепись или список людей, как, например у нее дома, в Лондоне, можно было получить справку о родных в General Register.       — У вас есть… Какие-нибудь реестры… Магического населения Британии? Библиотекарша скептично приподняла бровь.       — Нет единого реестра магов. Может, вы найдете то, что ищете в «Священных Двадцати Восьми», если искомый вами волшебник чистой крови.       Кэсси в тот день бахнула фолиантом по библиотечному столу так, что книга взорвалась клубами пыли. Она закашлялась и с хрустом открыла том на титульной странице.

Священные Двадцать Восемь

Справочник чистокровных волшебников

Восьмое переиздание

Автор оригинала неизвестен.

Нынешнюю версию подготовили: Деворджилла Макмиллан, Оскар Нотт.

Лондон, 1977

Оглавление:

      Кэсси сразу же возликовала – третьей главой шла фамилия Блэк.       Она перелистала первые двести страниц подробного описания всей родословной семьи Аббот (она усмехнулась – кто бы мог подумать? Застенчивая Ханна – дочь чистокровных снобов?), потом еще триста о Бёрках и там, красноречивым готическим шрифтом начался следующий раздел:

3

Благороднейший и Древнейший Дом Блэк

Toujours Pur

      Наверняка каждый волшебник слышал старую фразу: «быть Блэком, это почти то же, что быть королевской крови». Нельзя назвать выражение вполне мифическим – Дом Блэк определенно самый известный и влиятельный в магическом мире. Эта темная фамилия обросла столь же темными слухами и легендами–       Скучно, она перелистала. Двадцать страниц про историю возникновения ее мнимых сородичей. Больно оные ее еще беспокоят! А потом еще огромный сухой список всех праотцов и древних предков, и гипотезы происхождения фамилии, и источники богатства, и ни одной иллюстрации, короче– скука. Она перелистала до последней страницы генеалогического перечня. Отцовского имени в нем не числилось, и она разочарованно вздохнула. Однако, готовясь захлопнуть тяжелый увраж, она отняла руку от последней строки, и обнажила одинокую, мелкую сноску: 1Вальбурга и Орион Блэки отреклись от своего старшего сына Сириуса III в 1975 году. Точные причины неизвестны широкой публике, однако источники близкие к семье утверждают – поводом послужило несоблюдение тогдашним наследником чистокровных традиций и его открытая неприязнь к консервативным ценностям.       Кэсси нахмурилась, проверила следующую страницу. Ничего. Его будто стерли, вырезали из семейных хроник. Она уткнулась в тупик. Вздохнула, с усилием перебросила обложку книги, та уныло и басисто хлопнула, и Кэсси к семейной истории больше не возвращалась.       Другие поиски плодовитее не оказались. Хоть информация Римуса была ключевой и могла бы запросто прекратить их муторные путешествия в библиотеку на каждой перемене у нее был один летальный недостаток – ее нельзя было рассказать друзьям.       Ложь — тонкое искусство. Каждый новый узел паутинки, скрепление в сети нужно было бережно складировать в памяти, усваивать, наконец, поверить. Иначе все тщетно, цепь разорвана, обман разгадан. Друзья утеряны. Кэсси регулярно сверяла число своих небылиц. Итак, вот свежий выпуск игры в «Две Правды и Ложь»: 1. Кэсси живет с маглами 2. Ее опекун – крестный (следовательно – магл) 3. Она ничего не знала про магию до августа 1991 4. Оба ее родителя скоропостижно скончались во время войны 5. Оба ее родителя скоропостижно скончались героями       Следовательно, информацию о Николасе Фламеле преподнести друзьям просто так она не могла. Нужно было тщательно подготовить почву, сыскать страницу в книге с полной информацией, которую потом можно подать как случайно найденный в библиотеке факт. Поэтому, пока Гарри зависал на тренировках она сидела среди полок и пыли и искала. Но не Фламеля. Он был легко пойман в книге про величайшие открытия в истории алхимии. Она искала отца.       Так как поиски в книгах оказались бесплодными она решила попробовать газеты. Ведь опасного преступника всея волшебной Британии обязательно должны были показать на титульной странице «Пророка»? Обязательно должны были ведь отрапортовать о триумфальной поимке беглого злодея?       По сему она начала с 1980 года. Каждый выпуск, каждый разворот, каждый столбец. Объявления о рождении, о свадьбе, о похоронах, о потерянных карликовых пушистиках, дешевые котлы по скидке у Наземникуса, купите дешевые котлы у…       — Мисс, — библиотекарша слегка коснулась ее плеча и Кэсси испуганно вскочила, сразу же просыпаясь. — Уже половина восьмого. Вам пора отправиться в гостиную.       Она побрела через замок, остуженная безрезультатностью поисков.       Друзей Кэсси нашла за шахматами в общей комнате, плюхнулась подле Гермионы и стала наблюдать за баталией. Рон выигрывал.       — Гарри вернулся? — рутинно спросила она. Гермиона покачала головой.       — На тренировке, — отозвался Рон, все еще находившийся в размышлении над следующим ходом.       — Мм, — хмыкнула Кэсс, рассматривая состояние доски. — Тебе мат.       Король Гермионы огляделся в растерянности, его подтолкнул конь Рона, и крошечный монарх опрокинулся на шахматный пол. В ту же минуту дверь в общины отворилась, троица подняла взоры, и встретила хмурого Гарри. Волосы в дожде и беспорядке, очки перекошены, глаза темнели.       — Что с тобой? — машинально вырвалось у Кэсси. Гарри опустился на пол и тяжело перевел дух.       — Снейп будет судить следующий матч.              И после молниеносного «ЧТО?» сорвавшегося с уст всей тройки слушателей – Гарри продолжил. Он вкратце пересказал слова капитана команды Вуда. Матч с Хаффлпаффом предстояло судить Снейпу, который, предположительно, в прошлый раз почти свалил Гарри с метлы. По мере рассказа Гарри мрачнел и супился.              — Не играй, — решительно посоветовала Гермиона. — Скажи – сломал ногу.       — Взаправду сломай ногу, — добавил Рон.              — Хочешь, я тебе сломаю? — предложила Кэсси.       Гарри хмуро усмехнулся и покачал головой.       — Я не могу. Резервного ловца нет. Если я не буду играть – Гриффиндор вообще не сыграет.       Кэсси решила отправиться за советом к Седрику. Он был честный и наверняка, если узнал бы о угрожающем Гарри положении вышел бы за рамки спортивного азарта и смог бы им помочь. Она встала, друзья удивленно запрокинули головы, чтобы на нее взглянуть.       — Я забыла перо в библиотеке, — пояснила она. — Сейчас вернусь.       Вызваться запасным ловцом? — размышляла Кэсси, пробираясь через лестничные пролеты вниз, к коридору с двумя бочками. Она бессмысленно проиграет снитч, ведь выучена на охотника, да и потом, таланта у нее гораздо меньше, чем у Гарри. Он должен был играть, это было ясно. Только как ей сделать поле безопасным для друга?       Она спустилась на шестой этаж. Пивз усмехнулся и дал ей пять.       — Спешишь нарушать правила, маленькая мисс Блэк?       — Похоже на то.       Отвлечь Снейпа от Гарри было определенно невозможно. Даже если бы Хаффлпафф согласились самоубийственно играть на проигрыш (что было невероятно) Снейп, она была уверена, нашел бы повод назначить Гриффиндору пенальти. С другой стороны – в случае предстоящего матча Снейп будет на виду, и на глазах у всей школы и Макгонагалл, скорее всего, не осмелится свалить Гарри с метлы насмерть. Вот именно, на виду. Матчу будет нужен авторитетный зритель.       Она пролетела пятый этаж и собиралась продолжать спуск, когда услышала жалобные запинки Невилла.       — Малфой, — она прорычала под дернувшийся от ненависти нос и поспешила на помощь товарищу по факультету.       — А ну, Лонгботтом, будешь ты еще неуклюжее со связанными ногами?       — Малфой! — рявкнула Кэсси, держась за палочку в кармане.       Мальчик обернулся, Невилл облегченно выдохнул, продолжая дрожать. У Малфоя перекосило рот от неудовольствия.       — Не лезь, Блэк.       — Невилл, иди в гостиную, — тихо и не спуская взгляда с врага инструктировала Кэсси.       Одноклассник что-то благодарно промычал и побежал наверх. Малфой прищурился в гневе.       — Что, не учишься ничему, Блэк. А вообще, нехорошо идти против семьи, — протянул он.       Кэсси ничего не поняла, и это остудило ее порыв и замедлило кулак.       — О чем ты? — оборонительно спросила она. Малфой осклабился.       — А ты разве не знаешь? Твой отец мне приходится двоюродным дядей.       Откуда он знал? Кто сказал ему? Она чувствовала, будто ее поймали с поличным, волны стыда и страха разлились в груди и ударились о берега. Она сжала кулаки. Бей или беги, верно? Нужно было бить.       — У меня нет отца.       — Расскажешь это своим лузерам, — непринужденно обронил Малфой. — Отец мне все про тебя рассказал. Как же, однако, могут человека испортить маглы и паршивая кровь…       Она не дала ему закончить, схватив вражеское запястье.       — Замолчи, — прошипела она. — Закрой свой рот.       Слизеринца это не испугало. Он приблизился к ней, провоцируя, растянулся в довольной, едкой ухмылке.       — А все-таки, ты еще не совсем испорчена, — тихо и угрожающе передразнил он. — Однажды Блэк – навсегда Блэк.       — Пошел ты! — она бросила его руку и отвернулась, свиснув ветром и стремительно спускаясь, пропуская ступеньки.       — А Поттер знает, что твой отец убийца, Блэк?! — Малфой смеялся ей вслед.       Она не остановилась.       Четвертый этаж, она скользнула в коридор и, опираясь о стену спиной… Убийца? Это невозможно, да и потом, все слова Малфоя нужно делить на два. Этот двадцатилетний парень в кожаной куртке из зеркального отражения? Убийца? Малфой знал, что делает, хотел поселить в нее испуг, но ее он не пугает, она знает несчастья похуже. Единственное, чем он может ее шантажировать, это раскрытием ее тайны друзьям. Но разве он это совершит? Зачем ему?       Холодок пробежал у нее по спине. Ведь врагу не нужен был повод. И ей в ту секунду показалось, Малфой уже ее выдал, друзья все узнали. Иллюзия треснула и зеркальные осколки разлетелись во все стороны и зависли, вращаясь вокруг нее, и вот-вот, какой-то из них полоснет ее по лицу, и все будут смеяться, а она прислонять руку к липкой от крови щеке, и мир заставит ее подставить вторую.       Она опустилась по стене на пол и сидела, пропуская время и устремив взгляд в противоположный ей камень. Это глупо. Они ему не поверят. А доказательств нет, лишь свидетельство Малфоя старшего. Нелепица. Неужели проступок ее отца будет тянуться за ней всю ее жизнь? Неужели она тоже виновата, неужели должна тоже каяться за им совершенное?       Вздохнула. Пора возвращаться. Еще заметят ее подозрительно долгое отсутствие. А с Седриком, впрочем, можно поговорить и завтра. Поднявшись, она уже направилась обратно к подъёму, но вдруг под кедом что-то скользнуло с глянцевым скрипом. Она подняла носок и увидела пурпурный блеск вкладыша от шоколадной лягушки. Кэсси наклонилась и, хмурясь от удивления, подобрала находку. С аверса на нее с прищуром глядел Дамблдор. Вот именно. Глядел. Авторитетный зритель – подумала Кэсс, и у нее появилась идея, как спасти матч. На реверсе короткая биографическая справка кончалась ею уже найденным фактом о совместной разработке героем карточки и Фламелем философского камня. Вот и предлог. Двух зайцев одним выстрелом.       — Филосовский камень! — воскликнула Гермиона спустя час, наконец поймав Фламеля в каком-то тяжелом томе по истории после представленной Кэсси карточки. — Он превращает любой металл в золото, и из него можно получить эликсир жизни. Если его выпить – станешь бессмертным.       Кэсси играла легкое удивление, ведь этот пассаж был ей уже знаком.       — Видите? Собака охраняет камень. Фламель попросил Дамблдора спрятать его, зная, что кто-то за ним гонится, они ведь друзья.       — Он превращает металл в золото и дает бессмертие? Неудивительно, что Снейп за ним гонится, — фыркнул Гарри.       — Откуда Фламелю знать, что его камень хочет украсть какой-то школьный учитель? Да и потом, стал бы он его переносить в место, где вору легче до него дотянуться? — Кэсси пыталась отодрать какую-то грязь с подошвы кеда.       — Ты пытаешься предположить, что вор не Снейп? — Гермиона скептично приподняла правую бровь.       Кэсси покачала головой, возвращая взгляд к подошве. Клякса никак не хотела сойти. Она скребла ее ногтем большого пальца.       — Нет, — да что же такое? Грязь будто намертво засохла. — Я просто задаю вопросы.       — Скурж, — тихо произнесла Гермиона, заметив ее отчаянные попытки, и со взмаха палочки зеленое пятно пропало. — Это ты в призрака вступила.       На следующий день Кэсси пошла в библиотеку с Гермионой. Так как Фламеля искать уже было не нужно, она решила «заняться наконец учебой» (Гермиона ликовала) и сидела на длинной перемене уставившись в непонятные страницы учебника и иногда искоса поглядывая на непрестанно шуршащее перо Гермионы.       — Герм, — тихо и не поднимая взгляда позвала Кэсси.       — Да? — отвлеченно протянула Гермиона.       — А если бы… Ты узнала что-то плохое про мое происхождение, ты бы перестала со мной дружить?       Подруга оторвалась от книги, будто вопрос ее разбудил.       — Конечно нет. В чем дело?       — Ты уверена?       — Кэсс? — Гермиона нахмурилась. — Что бы я могла узнать?       — Ничего, — Кэсси почесала шею. Сильно. Осталось теплое, колющее чувство. — Подожди, я скоро вернусь.       Она направилась в раздел с газетами. Гермиона смотрела ей вслед, и Кэсс чувствовала ее хмурый от непонимания взгляд.       Год 1980, выпуск от третьего апреля. Пожиратели смерти напали на маглов в Сюррее. Советы по установке защитных чар для дверей. Похищение Каспара Хауса, подробности. Коротышка Бордман уходит из группы «Гоп-гоблины» –       — Мисс Блэк?       Голос был тихий, едва прерывавший молчание полок. Она подняла взгляд. Перед ней стоял Дамблдор.       — Профессор?       Он минуту разглядывал газету в Кэссиных руках. Она вдруг подумала, слушая шелест тишины, что никогда еще не говорила с директором, и даже никогда не видела его вблизи.       Морщины на лбу, серебристая и достаточно редкая борода, тонкий, длинный нос. С горбинкой. Римский – этому Кэсс научила Лиззи, найдя когда-то в модном журнале, украденном у воспитательницы. У него были голубые глаза, но не голубые цвета неба, а будто электрические, яркие. Странно.       — Интересуетесь винтажными выпусками прессы? — спросил он, с легкой улыбкой.       — Я… — она запнулась, пытаясь решить, стоит ли говорить правду. — Я кое-что ищу.       Директор кивнул пару раз, будто себе.       — А разве вам нужно это сейчас узнавать, Мисс Блэк?       Он будто прочитал ее мысли. Она, по крайней мере, была почти уверена, что директор их прочитал и съежилась.       — Я просто хочу знать, кто он, понимаете? — призналась Кэсси и с шелестом отложила газету обратно в архивную стопку.       Дамблдор кротко улыбнулся, голубые глаза доброжелательно мигали, но что-то подсказывало ей, что у этой доброжелательности двойное дно, спрятанный подтекст, что глаза директора никогда не мигали просто так.       — Но вы ведь уже знаете, Кассиопея.       Кэсси нахмурилась.       — Боюсь, что нет, профессор.       — Ваш отец был хорошим человеком.       Она замолчала. Что это еще должно было значить! Хорошие люди не сидят в тюрьмах, хорошие люди не бросают своих детей среди крыс и Дамианов. А он бросил. Он бросил, и теперь уже поправить ничего нельзя, в том числе и саму Кэсси. Никто не изменит машинальных вздрагиваний от громких звуков, никто не сотрет шрамов на коленках, никто не научит ее доверять. Никто не извлечет Дамиана из ее кошмаров.       Когда ей было шесть Кэсси еще мечтала. Каждую ночь, после отбоя, слушая сбивчивый унисон дыханий в общей спальне и гудение труб она воображала, как родители вдруг появятся из ниоткуда, как супергерои в мантиях. Серый приют станет красочным, взорвутся стены, ворвется свобода и воздух. Что вся серость приюта рассеется, и она наконец почувствует тепло родительских рук, ореол чужой защиты, которой ничего не нужно было доказывать. В восемь она перестала мечтать. Приютские своды сомкнулись и вытянулись, и бег был невозможен, и спасения никогда не могло последовать.       Так хороший ли человек ее отец?       — Он преступник, — сухо констатировала Кэсси.       Дамблдор как-то знающе, странно улыбнулся.       — Все в свое время, Мисс Блэк, — наставительно ответил тот, и напоследок подчеркнул указательным пальцем. — Иногда, знаете, взрослые справедливо умалчивают части истории.       Она ничего не поняла, или не хотела понять. Ей хотелось определить это «свое время» на сейчас. Наконец-то иметь контроль, не спрашивать разрешения…       Но все же, она очнулась. Имелась тема насущнее       — Профессор, — он обернулся, с той же кроткой полуулыбкой. — Придите на следующий матч.       У него снова что-то блеснуло в глазах, будто он знал тайну, сплетенную с ее просьбой. Директор кивнул и заглянул ей в глаза.       — Обязательно воспользуюсь вашим приглашением, Мисс Блэк, спасибо.

***

      — Удачи, Гарри, — завещала Гермиона, когда они отправляли Гарри в раздевалку перед матчем, словно в последний путь. Тот только угрюмо кивал.       — Все у тебя получится, — прибавил Рон и дружески похлопал Гарри по спине.       — Короче, если метла будет опять дергаться, подай мне знак, и я пойду надеру Снейпу…       — Кэсс, — строго прервала Гермиона.       Гарри напоследок уныло ухмыльнулся.       — Хватит сопли размазывать, ты ловец или лузер? — подбодрила Кэсс, ероша герою дня волосы.       — Ловец.       — Ну вот и веди себя как ловец.       Гермиона и Рон отправились на трибуны, пока Кэсси проскользнула к входу в раздевалки Хаффлпаффа. После десяти минут ожидания из нее появился шафрановый Седрик, ухмыляющийся, с метлой, закинутой на плечо, уверенный. Кэсси пару секунд просто его наблюдала.       — Кэсси? — разбудил он, смеясь.       — Да, эм, извини, — она заправила прядь за ухо. Та, вьющаяся, на зло все ускользала, и Кэсси постоянно повторяла жест. — Я пришла пожелать тебе удачи и… Короче, удачи.       Седрик весело рассмеялся.       — Спасибо, понадобится, — парень спрятал свободную руку в карман спортивной мантии и шутливо добавил: — Чувствую наши тренировки потом обойдутся моей команде постоянными проигрышами.       — Брось, — Кэсси коротко улыбнулась. — Я в сравнение с вами не иду.       Она мысленно хотела себя ударить. Откуда эта потребность в самоунижении? Она вернулась к друзьям в состоянии внутренней тряски. Почему-то все становилось запутанней. Почему-то она начинала переставать понимать себя, и какие-то побочные, непредвиденные ужимки стали проявляться как флюоресцентно желтые лисички после дождя.       Снейп казался ужасно злым. Он все шагал взад и вперед перед выходом команд, Кэсси подавила триумфальную усмешку. Она знала повод его уныния – на самой верхушке трибун Дамблдор о чем-то улыбчиво шептался с Макгонагалл. Профессор заметил Кэссин взгляд. И мигнул ей.       — Никогда не видел Снейпа в такой ярости, — прокомментировал Рон. — Вон, смотрите, они уже взлетают… Ай! — он прервался, щелкнутый кем-то по голове сзади.       Кэсси резко повернулась, и ожидания оправдались, в предшествующем им ряде расположился, вальяжно откинувшись, Драко Малфой. У нее машинально сжались кулаки.       — О, извини, Уизли, я тебя не заметил, — он усмехнулся, вызывая два придурковатых смешка у своих двух придурковатых друзей. — Ну что, сколько ставите на то, что Поттер скоро упадет с метлы? Уизли, Блэк? А, я забыл, у вас нет денег.       — А у тебя скоро не будет носа, — прошипела Кэсси.       — Как обычно, Блэк, у тебя кулаки быстрее мозгов.       Гермиона схватила ее за запястье, останавливая. В ее глазах читался страх. Страх перед Малфоем? Или перед Кэсси?       Ей стало тошно. Кулаки быстрее мозгов. Однажды Блэк – навсегда Блэк. Может, она и вправду такая же, как отец? Иррациональное животное, дворняга, кидающаяся на почтальона?       Снейп рассудил пенальти в пользу Хаффлпаффа. Смотри на игру. Кулаки так и не разжались. Ее залило пощипывающее, холодное спокойствие. Бить лучше с чистой, спокойной головой. Так больнее. Когда удар рассчитан, когда место точно определено, отмерено, выбрано, чтобы намеренно причинить большую боль. Может быть она животное, подумала Кэсс, но точно не иррациональное.       — Я стою в двенадцать больше тебя, Малфой, — голос Невилла проткнул ее холодную задумчивость. По-видимому, ответ на неслышимое Кэсси оскорбление со стороны слизеринцев.               Гермиона все еще держала ее за руку.              — Если бы мозги были золотом, Лонгботтом, ты был бы беднее Уизли.              Вдох. Выдох. Гарри рассматривал поле с какой-то напряженной бдительностью.              — Еще слово, Малфой! — убежденно погрозил Рон, раскрасневшийся от злости.              Гарри нырнул, решительно пикируя. Гермиона сжала ее руку от напряжения. Малфой, со всей уверенностью, готовил очередную ехидную ремарку. Удар по носу точно его сломает, и от кровотечения можно потерять сознание, это она испробовала на себе. Удар по основанию шеи – там трахея, может вызвать удушье. Но тут нужно было проучить, а не запугать.       — Тебе повезло, Уизли, Поттер похоже нашел деньги на полу!       Рон уже обернулся, чтобы повалить своим весом врага, но ему не хватило полсекунды. Кэсси, оборачиваясь, подняла кулак, время замедлилось. Холодный ветер, спокойный вдох, большой палец поверх согнутых указательного и среднего, ей не нужно было даже целиться.       Импульс от оборота был сильным. Малфой повалился на спинку, прикладывая руку к кровоточащему, сломанному носу, но не закрывая противно перекошенной от удара переносицы. Она угрожающе наклонилась, перегибаясь через спинку сидения.              — У тебя на теле есть места больнее, Малфой, и доверься мне, я знаю где они. Хочешь меня попробовать? — прошипела Кэсси.              Слизеринец судорожно закрутил головой, повторяя несколько раз это испуганное, немое «нет».              В висках с равномерным и быстрым ритмом взрывалось сердце. Она достала палочку и прошипела заклятие из Гермиониных книг.              — Эпискеи.              Нос Малфоя с влажным хрустом вставился на место, кровь ошарашенного владельца засохла над дрожащей губой. И в эту секунду ее захлестнула ужасная волна ненависти к самой себе. К своему кулаку, к своей звериной натуре. Она смотрела на дрожащего от страха Малфоя, безоружного, не знавшего в своей жизни ни единой драки, обычного мальчика, пусть невоспитанного, но не злодея. Злодейкой была она. Она ударила не умевшего ответить слизеринца с намерением причинить боль. Кэсси испугалась самой себя. Он был прав. Что-то в ней пошатнулось, лицо расслабилось в сожалении.              — Прости, — прошептала она, пока все позади ликовали победе Гриффиндора. — Прости.              Вернувшись в гостиную, она побежала в их общую ванную и заперлась. Блэк смотрела на свои дрожащие руки, стоя под обжигающей водой и плакала, почти навзрыд, и закрывала себе рот, чтобы никто не слышал. Душевая расплывалась в паре, взмывавшем в теплый желтый воздух. Стало душно, тяжело дышать, она терла руки, и ничего не помогало избавиться от этого мерзкого чувства. Она прижала губку сильнее, и почувствовала, что царапает кожу, и ей стало легче, когда она увидела красные капельки, уносимые обрушивающейся водой. Кровь смывается кровью. Вина будто облегчилась, растворяясь в паре. Она себя наказала. Порядок снова восторжествовал, она все смыла, все убрала, все расставила по местам.              Кэсси выжимала волосы, смотря в зеркало, и ей было душно, в висках болело, будто кто-то зажал их тисками, зеркало покрылось испариной, и, странно, Кэсси радовалась тому, что себя не видит за этой мутной завесой.              Восстановившись и обсохнув, надев лучшую свою маску спокойствия, она вышла к друзьям, и сразу же была затянута в уединенное место, где Гарри рассказывал им о подслушанном в лесу разговоре между Квиреллом и Снейпом. Ребята обсуждали сенсацию приглушенным шепотом. Кэсси смотрела на свои руки, на тонкие темно красные линии застывшей крови. Она не заметила, как они с Гарри остались одни.              — Кэсс?       Она очнулась.              — Извини, задумалась.              — Гермиона рассказала мне про случай с Малфоем, — произнес он, оканчивая вопрошающим тоном.              — Я перегнула палку.              — Он сам напросился, — отрезал Гарри. — Я хотел поговорить о другом.              Она посмотрела на него, его изумрудные глаза искали чего-то, приглашали выговориться. Но она не могла.              — О чем?              — Просто… — он запнулся и запустил руку в растрепанные пакли темных волос, лицо его выражало смущение. — Ты очень хорошо умеешь… Эм, защищаться, вот я и подумал, если тебя обижают маглы дома, ты можешь со мной поговорить об этом, у меня так же, знаешь. Мы с кузеном часто деремся и, как бы… Вот…              Его порыв исчерпался и повисла неловкая тишина. Кэсси опустила взгляд. С паркета стирался лак, оставляя серые проплешины в каштановых перекладинах. Ей стало стыдно, сказать она хотела много, но не могла, это бы все разрушило. Она сдирала ногтем образовавшиеся на руках корки, и кровавые капли, ярко красные, снова выросли, будто звезды на закатном небе.              — Попозже, ладно? — выдохнула она.              Гарри кивнул и взял ее за руку, пытаясь восстановить что-то, неизбежно изменившееся.              — Просто… Знай, что мы вместе, да? Для этого и нужны друзья?              Она посмотрела ему в глаза. Честные, открытые, сияющее.              — Да… — прошептала она, смешавшись в густом, черном стыде. — Да, для этого и нужны…                                   

      

***

      

      Начинался апрель. Никаких подвижек по Кэссиным поискам в газете не наступило. Дойдя до октября 1981, она обнаружила, что газеты за 31-е нет в архиве, как и первых чисел ноября. Тридцатое, она перелистала газету, и, взяв следующую, обнаружила пятое ноября. Война резко исчезла из колонок. Писали о заключениях пожирателей смерти. Про отца она ничего не нашла.       Тем временем приближались весенние праздники. Гермиона осталась на Пасху в школе, чтобы готовиться к неумолимо подступающим экзаменам, чем и заставила их всех заниматься. Кэсси пребывала в странном унынии, будто над ее головой зависло какое-то обстоятельство, ей самой не знакомое. Возвращаясь из библиотеки в гостиную, она видела пробирающегося через рамки незнакомого мужчину в портретах, постоянно преследующего ее.       Наконец, слежка ей осточертела. Однажды, возвращаясь к ребятам в библиотеку по лестнице ее взбесило это движущееся присутствие. Она остановилась посреди пустой лестницы, глядя на шпиона в портрете.       — Да отстанешь ты от меня наконец!? — выпалила она.       Мужчина был бледен и надменен, носил бородку клинышком, приподнимал правую темную бровь и носил сюртук, будто прямиком из викторианской эпохи. Волосы у него были черные и волнистые, и сложно было определить стар он был или молод, Кэсси дала бы ему с виду около сорока.       — Похоже, дерзость вошла в гены после моего праправнука, — фыркнул мужчина. — Ты знаешь с кем разговариваешь?       — Мне плевать.       — Меня зовут Финеас Найджелус Блэк, — продолжал портрет.       — Ну и имечко, — Кэсси закатила глаза.       — Тебе оно ничего не говорит?       — Абсолютно ничего.       — Я твой прапрапрадед.       Кэсси рассмеялась. От души.       — Какой ты мне дед, ты нарисованный!       Финеас нахмурился, губа у него дернулась в раздражении.       — Безнадежна. Совсем как отец.       — И мой отец был тебе внук, правда? Что же он на одну шестую из краски?       Ее нарисованный предок, видимо, потерял всю надежду. Кэсси словила дух и наконец постаралась успокоить смех.       — Так что же тебе надо, дедушка?       — Посмотреть, что же стало с моей кровью. Вижу, ничего хорошего, — поморщился тот.       Кэсси ухмыльнулась.       — Я лучший из мне известных представителей твоей странной семейки.       — Это и твоя семья тоже, Кассиопея.       У нее пробежал холодок по спине от того, как он произнес ее полное имя.       — Нет, — тихо сказала она. — Не моя.       После этого инцидента, сидя у Хагрида с ребятами ей все еще было не по себе. Ей постоянно было не по себе в последнее время, но особенно не по себе после встречи с ее предполагаемым родственником. В хижине было душно, жарко, окна были закрыты. Гарри расспрашивал про вход в запретную комнату с цербером, как оказалось, именуемым «Пушок».       — Все учителя наложили чары. И Снейп тоже, — отрезал Хагрид, усталый от допроса и жары. — Он тоже помогал защищать комнату. Поверьте, он не пытается украсть… — он запнулся. — То, что там находится.       — Только ты знаешь, как пройти мимо Пушка? — Гарри приподнял бровь.       — Только я и Дамблдор.       — Господи, можно открыть окно, я задыхаюсь, — вздохнула Кэсси.       — Прости, Кэсс, не могу, — виновато ответил Хагрид.       — Хагрид! — воскликнул Рон, указывая на что-то в камине. — Что это?       Там, среди пламени, черное от сажи, красовалось огромное драконье яйцо.

***

      Следующие несколько недель их отвлек от Снейпа дракон Норберт, и потенциальный тюремный срок Хагрида.       После памятной драки Малфой не задирал их, и все еще с опаской поглядывал на Кэсси, но, когда, по роковой случайности, он увидел Норберта через окно хижины хранителя ключей, он не давал ей покоя. Дракона нужно было пристроить. Срочно.       Так и зародился план операции «Н». Они написали Чарли, брату Рона, и, по счастью, его друзья согласились переправить Норберта в Румынию. Но план споткнулся о проблему.       — Что такое? — спросила Кэсси, видя гримасу Рона, которого они пришли навестить в больничном крыле (он лечил укус, подаренный питомцем Хагрида).       — Малфой, — промычал он. — Он украл книгу, приходил сюда. В ней письмо от Чарли. Он будет знать, когда мы избавляемся от Норберта.       — Черт, — прошипел Гарри, снимая очки в раздражении. — Я его отвлеку, — тон у Кэсси был угрюм. — Вы сбагрите дракона. Я займусь Малфоем.       Когда настал этот час Икс, полночь субботы, Гермиона и Гарри отправились с драконом к месту обмена. Кэсси ждала на лестнице. Небо было завешено тучами, замок хмурился, не было лунного света, чтобы осветить коридоры. Она ждала появления врага в паршивом настроении. Решив, что больше ни разу его не ударит, Кэсси знала, что должна будет сдаться самой вместе с Малфоем, чтобы отвлечь от друзей и Норберта бдительность Филча.       Наконец, шуршание шагов. Торопливое и семенящее. Он столкнулся с ней, не заметив ее присутствия в ночной тени, и повалился наземь.       — Не спится, Малфой? — прошипела она, наклоняясь над мальчиком. — Лучше тебе вернуться в кровать, пока монстры не схватили за ногу.       — Монстров должна опасаться ты, Блэк, — он осклабился, его злобная улыбка разрезала черноту. — Своей совести особенно.       Она вся съежилась.       — Мне нечего стыдиться.       — Разве? А ну, взгляни.       Она почувствовала, как он кладет ей в руку газетный листок.       — Что это? — без ответа. — Люмос.       Ей казалось, будто она вся обливается холодным ужасом и немеет. Газетный отрывок. 1 ноября 1981. Слезы подступили, душили, и она судорожно вдохнула, роняя палочку.       — Нет… Нет этого не может быть, — прошептала она, чувствуя, что уменьшается среди этой ужасной темноты, которая ее заглатывала. Малфой смеялся. Слезы катились по щекам, и вырезка совсем промокла, тушь потекла.

Предатель Поттеров, убийца Петтигрю и двенадцати невинных маглов — Сириус Блэк пойман правосудием.

      С фотографии на нее смотрел уже совсем другой человек. Разъярённый, звериный крик искажал это некогда прекрасное лицо. И Кэсси узнала в нем себя. В этом диком крике. В этом ужасном лице.       Она стояла и плакала, пока Малфой удирал, и чувствовала себя как никогда одинокой.       Капли слез стерли Сириуса Блэка с газетной страницы.