Кэсси Блэк против мира

– Идешь? – Да куда ты так гонишь? – смеялась Кэсси, увязая в стадионной грязи и гонясь за Седриком, которому пройти через размокшее поле было будто скользнуть по гладкому маслу. Небо было уже лазурное. Никого не было ни на поле, ни вокруг, лишь вороны изредка взносились из древесных крон, стайками, вверх, испуганные нашествием двух подростков, вооруженных метлами. Как и обещал ранее, Седрик решил научить ее приемам на метле, для чего и выбран был этот вечер четверга. Все занятия уже завершились, а поле было слишком влажно от растаявшего накануне снега, чтобы быть использованным для тренировок (мало кому из команд хотелось свалиться от удара бладжером прямиком в грязевое болото, сформировавшееся за день), по сему они и пробрались (не без некоторых торгов Седрика с Хагридом) проваливаясь и утыкая. В субботу предстоял первый в этом сезоне матч – Гриффиндор контра Слизерин, что было главной темой нытья Гарри на этой неделе, и главной причиной для закатывания глаз Гермионой и Кэсси. Кто бы мог подумать, что какой-то там венечный спорт может вызывать такую панику! Да и такой ажиотаж. Вся школа уже вскипела от вечных перешептываний на тему будущей абсолютно гарантированной победы Слизерина и гневных ответов на эти гарантии выкрикиваемых убежденными Гриффиндорцами. Конечно, все это было крайне раздражительно. По крайней мере, однако, Кэсси и Гермиона согласно раздражались и жаловались, найдя друг в друге союзника против постоянной межфакультетной брани. И все-таки, хоть Кэсси этого ни за что не признала бы, ее раздражение не было вызвано игрой – фанатские войны были ей знакомы еще со времен ее первой поездки в British Museum (одиннадцатого января 1989 Арсенал проиграл Уэст Хэм Юнайтед один ноль, и возвращаясь всем их классом на метро они думали – в этот раз Лондон таки сгорит), нет, ее раздражало не это. Ее раздражало ее безучастие. Смотря с трибун на Гаррины тренировки ранними часами поутру ей не был раздражителен Квиддич, напротив, ей он казался увлекательным. Настолько, что раздражалась она от собственного отсутствия на поле. Это и было ее главным аспектом злости – скрытая зависть. Отбыв несколько уже уроков по полетам ей стало ясно – ловца из нее не будет. Бездействовать и бдеть, ожидая появления золотого огонька ей было бы невтерпеж. Но вот позиция охотника… Чем легче ей приходило управление метлой, тем более ей хотелось это умение применять за пределами учебных кругов по четвергам. Рон объяснил ей и Гарри весь многолетний болельщицкий фольклор квиддичных команд, величайших игроков, мудреные названия фатально опасных фортелей, вообще, все необходимое для введения в мир игры. И, читая в библиотеке с Гарри старые номера квиддичных журналов она поняла, что хочет быть охотницей. – Научи меня играть за охотника, – попросила она, садясь на метлу, пока Седрик доставал мячи. – За охотника? Интересно. Все обычно метят сразу на ловца. – Я не ловкая, – усмехнулась Кэсси, довольная игрой слов. – Учи меня нападать. – Ладно. Тогда смотри. Это – Квоффл… Седрик, хоть и был ловцом, стал показывать ей, как забросить квоффл в кольцо и при этом не свалиться с метлы. – Хорошо ухватись за рукоятку и попробуй сбалансироваться. Кэсси, шатаясь, пыталась словить равновесие. По ощущениям было это похоже на то упражнение, где нужно устоять тридцать секунд на одной ноге без поддержки. Как назло, при таких занятиях гравитация словно усиливается, лишь бы свалить, поэтому пятнадцать минут она шаталась в ту и обратно, будто сбитый с ритма маятник. Седрик из приличия пытался не смеяться. – Теперь вытяни руку вперед. – Да как мне ее вытянуть! – возмутилась Кэсси, которая едва держалась с одной рукой, оттопыренной вбок для баланса. – А ты думала, это легко? – ухмыльнулся он, пряча руки в карманы мантии, как делала зачастую Мадам Трюк. По-видимому, тренерская манера. – Давай, пробуй, если что я тебя подхвачу. Кэсси, напрягая и собирая все мышцы, дрожа, перевела руку вперед. Метла угрожающе дернулась вправо, но ей удалось, пока что, одолеть потенциальное падение. – Окей, теперь обратно вбок и повторяй, пока не станет легко. – Что?! – Давай, давай. Потом на пробах через год скажешь мне спасибо. После десяти раундов изощрённой пытки ей уже перехотелось пробоваться через год, да и вообще когда-либо садиться на метлу в ближайшем будущем. Однако Седрик не позволял сдаваться, на все ее утомленные жалобы отвечая лаконичным наставлением про дисциплину и бла-бла-бла… – Ладно, попробуем с мячом. Держи. Мяч был кожаный и на удивление не слишком тяжелый. Глянцевая поверхность сразу разогрелась под пальцами, и с тугим шлепком ложилась на ладонь, будучи подброшенной. – То же самое – вбок и вперед. А потом второй рукой. Поехала. С квоффлом в руке этот маневр, как оказалось, был еще вдвое сложнее, ведь шар, толкаемый невидимой силой при движении, постоянно угрожал выскользнуть. После долгого, монотонного повторения у нее уже и пальцы, и предплечье онемели, залились свинцом, и, ей казалось, скоро просто окаменели бы и отвалились. – Теперь попробуй то же, только ме-едленно направляй метлу вперед, – Седрик протянул, Кэсси фыркнула. – Я не тупая, – в шутку ответив она чуть нажала на рукоятку одной рукой. Набирать скорость было будто ходить по бордюру на цыпочках. Постоянно останавливаясь, чтобы стабилизироваться. Но после третьей прогулки взад и вперед ей вдруг стало легче, рука рискнула нажать решительнее, метла пошла быстрее, и еще, и еще… – Да! – победно рассмеялась Кэсси, вытягивая а, когда снова проносилась мимо ее усмехающегося наставника. – Получается! – Да, я заметил, – хмыкнул Седрик. – Попробуй подняться выше. Она потянула метлу на себя – та послушно взмыла на полфута. Мяч уже напрочно прилип к руке, и Кэсси перестала сосредотачиваться на его присутствии. В темном синем небе, меж гранитных туч рассыпались звездные веснушки. Ветер пощипывал щеки, шуршал за ушами, и стало легко. Ее словно освободили. Ходьба по бордюру превратилась в бег и легкость. Взлетая к кольцам, она рассмеялась и пару раз подбросила Квоффл, чтобы вновь его словить. Седрик снизу предостерегал быть осторожнее, но ей уже было не слышно. Или просто все равно. С высоты колец перспектива упасть прямо в грязевую пучину стала отдаленной, да и не такой страшной. Чего там, пара клякс на одежде. Эти кляксы можно отмыть. Пункт назначения замаячил перед глазами широкими, открытыми воротами. Пару раз подбросить. Раз, хлоп, два, хлоп и… Она замахнулась, дрейфуя, чтобы замедлить ход метлы, подняла руку, напрягая предплечье и импульс! Мяч полетел прямиком в центр кольца. Пронзав ворота, он полетел вниз и был словлен Седриком, успевшим подняться в воздух. – А неплоха! – воскликнул он. – Хорошей охотницей будешь! – Еще бы, – усмехнулась, в шутку дернув подбородком. – У меня ведь такой учитель.

***

Следующий день – пятница перед матчем обозначилась, прежде всего, крепатурой, во вторую очередь – заморозками. После пытки двойными зельями их, теперь уже, квартет единогласно решил проветриться. Гермиона как раз научилась ехидному заклятью, позволявшему заключить маленький огонек в банку и теперь, стоя вплотную, дабы всем досталось тепла, они грели руки, посреди застеленной тонкой снежной пленкой лужайки. – Вы сделали домашнее задание по заклинаниям? – напомнила Гермиона. Рон закатил глаза. – Конечно нет – завтра Квиддич. Гермиона удостоила его лишь приподнятой брови и перевела взгляд на Кэсси с Гарри. Последний пожал плечами. – Завтра на перемене сделаю, – в свою очередь отмахнулась Кэсси. – Ты мало времени посвящаешь учебе, – укорила подруга. – Да ладно, – Кэсси пожала плечами, крадя жест у Гарри. – Там же ничего сложного. – Ты ведешь себя безответственно. – Было бы за что нести ответственность. – За оценки! – Кого они волнуют? – Чщщщ! – Гарри прервал перепалку, оглядываясь. – Смотрите! Снейп идет. Они обернулись, пряча за спинами банку с огнем, когда учитель, хмурясь и жмуря глаза в преддверии злости, ковылял через поляну. Вот именно… Ковылял. – Что у него с ногой? – шепнула Кэсси, замечая прихрамывание, с которым он хрустел по замерзшей траве. Гарри нахмурился, кивнув. – Что у вас там, Поттер? – потребовал подоспевший Снейп. – Квиддич с Древности до Наших Дней, сэр, – ответствовал вызванный Поттер, пытаясь, по-видимому, не попадаться профессору под руку. Не попасться Снейпу под руку, однако, когда твоя фамилия начиналась на По, а заканчивалась на ттер (или, во втором варианте – Бл и эк) было сравни невероятному. – Библиотечные книги запрещено выносить во двор, – рявкнул зельевар, протягивая выжидающую руку. – Дайте сюда. Пять очков от Гриффиндора. И, отобрав у стайки недоростков книгу удовлетворенно шкандыбал восвояси. – Он выдумал это правило! – возмутился Гарри, всплескивая руками. – Интересно, что у него с ногой. – Наверняка поскользнулся на сале, которое у него с волос капает, – раздраженно буркнула Кэсси. – Не знаю, что с ним случилось, – добавил Рон. – Но надеюсь – болит.

***

Вернувшись после занятий и ужина в гостиную, они застали ее переполненной и жужжащей. Все обсуждали предстоящий матч, тут и там слышно было перешептывание по поводу личности нового ловца, старшие ставили ставки, плели интриги (подмешать слизеринцам сонного зелья) и сесть было негде. Найдя угол, вмещающий четырех, они принялись за задание по заклинаниям. Ну как, принялись – Гарри и Рон ухитрились убедить Гермиону прочитать им вслух свои ответы. Кэсси заскучав легла поперек читающей Гермионы и поспешно записывающих Гарри и Рона, натянула наушники и узнала, как чувствовала себя Жанна Д’Арк. После тролля они вчетвером заключили пакт – быть верным тайне, и никого в нее не посвящать более. Такие пакты строились на доверии, скреплялись сплетением мизинцев и были из-за этого важные и неразрывные. С тех пор Кэсси чувствовала проедающую ей все силы вину. Она знала про друзей если не все, то очень многое. Рон стыдился семьи, того, что его школьная форма сношенная и в заплатках, палочка – перекошена с торчащим на конце пухом волос единорога. Гермиона боялась разочаровать семью, и магическое сообщество, которое, считала, было великодушно, приняв ее в свои ряды. Гарри хотел сбежать. От Дурслей и из мира, где его не понимают и ненавидят ни за что. Где ценность человека определяется просто так, на глаз, тем, нравишься ты им или нет, где всякая ненормальность – патология. Что они знали о Кэсси? Почти ничего. Она никогда не упоминала дом, то есть, приютские койки, ожидавшие ее июньского возвращения. Про Лиззи, про Миссис Армстронг с ее стальным взором и моральной осанкой. Про то, что уныние – тоже смертный грех, и грибковые почернения в душевых, сопровождаемые тычками в ребра и про этот смех отовсюду, будто само здание сжимается и разжимается, издавая басистый смешок. Ни про что. Тем более про Дамиана. Кэсси представляла им маску идеала – смеси ребячества, сарказма и бравады. И притворно легкую смелость. – Ты очень отважно себя повела, – сказала ей Гермиона, в одной из последовавших Хэллоуину ночей, проведенных в их общей спальне. – А я совсем струсила. – Ничего не смело, – тихо ответила Кэсси. – Просто инстинкт самосохранения, или что-то в этом духе. – Да, но вот именно, что у тебя всегда борись, а не беги, – заметила Гермиона. Кэсси уставилась в балдахин. Темнота стала по кусочкам его поедать, как всегда, когда долго смотришь в один пункт ночью. – Не знаю, – прошептала она, зная и думая, что это совсем не так. Если бы Гермиона только знала, что видится ей по ночам, скрытое завесой сознания освобождается, как выпущенный из шкафа демон и душит, и нет никакого борись. От Дамиана не сбежать, не спрятаться, не побороть. Его черный сгусток сидит в голове и только ждет момента, а настоящий, живой прототип все еще там, витает в сумрачной перспективе июля, как грозный силуэт за белой портьерой. Как смольная лужа, растекшаяся в сознании и выедающая по частям, жгучая, липкая. И этой кляксы никогда не смыть. Как не смыть и лжи. – .. Эсс? Кэсс, слышишь? Она открыла глаза и сняла наушники. – Пойдешь со мной попросить обратно книгу у Снейпа? – спросил Гарри. В Кэссином положении его лицо у нее во взгляде было перевернуто. Очки были перекошены. По выражениям лиц остальных двоих было понятно – они уже отказались. – А что, самому слабо, очкарик? – она произнесла через смех. Гарри усмехнулся. – А тебе слабо со мной? – Не слабо. Так уж и быть, – она поднялась, опираясь на локти. – Считай это мое пожертвование в фонд осиротелых слепцов. Они отправились в, скорее всего, не особо плодовитую экспедицию. В коридорах Снейп не дежурил, из-за чего принято было решение продолжить поиски в учительской. – Думаешь отдаст? – скептично поинтересовалась Кэсси, в то время как они сворачивали по направлению к комнате. Гарри пожал плечами. – Ну не может же он просто так отбирать у нас книги. Нас же здесь учить должны, а не забирать источники обучения. – Ого-о, – рассмеялась Кэсси. – Оказывается ты слова такие умные знаешь? – Представь себе, – он закатил глаза. – Я не тупой. – Что, правда? – передразнила Блэк. – Поначалу незаметно. – Перестань, – не сдерживая ухмылки сказал Гарри, в преддверии учительской. – Придется тебе меня терпеть теперь. Гарри постучал. Ответа не последовало. Еще раз. Снова ничего. – Да что ты нежничаешь! – фыркнула Кэсси и бухнула в дверь кулаком так, что она приоткрылась и они увидели в глуби экстраординарную сцену. Итак, действующие лица: 1. Снейп, приподнимающий мантию, под которой скрывается волосатая, но, что самое главное – в кровь искусанная нога. 2. Филч, исполняющий роль участливого товарища, морально поддерживающего знакомого-калеку нарочито жалеющим взглядом. – Чертова… – Снейп вдохнул сквозь зубы от боли. – Как можно следить за тремя головами сразу? Про книгу они с Гарри совершенно позабыли, услыхав об этом неожиданном развитии, и решили, чем скорее и тише отретироваться. Однако, прикрывая дверь специально замедленно, они просчитались, она скрипнула, и прищуренные глаза Снейпа мгновенно пронзали их своей холодной яростью. – ПОТТЕР! БЛЭК! – Мы просто хотели… – ПРОЧЬ, НЕМЕДЛЕННО! Гарри захлопнул дверь, не дожидаясь продолжения вопля. Они переглянулись «ты тоже это видел?» и, получив негласное согласие, отправились обратно в гостиную. – Это точно он впустил тролля! – воскликнул Гарри, когда они рассказали эпизод Рону и Гермионе. – Он пытается забрать то, что стережет пес! – Он бы этого не сделал, – Гермиона нахмурилась в размышлении. – Да, он неприятный, но он бы не стал красть то, что бережет Дамблдор. – Мхм, – мрачно буркнула Кэсси. – Или, наоборот.

***

Утром перед Квиддичем большая часть школы предвкушала наступления матча. За исключением Гарри, который за завтраком был, пожалуй, самым апатичным человеком в Большом Зале. – Утешься, очкарик, – Кэсси дружески пихнула его в бок. – Что тебе, пару финтов и поймать снитч. Сам же хотел. – Ага, – буркнул в ответ тот и отодвинул тарелку с отвращенной гримасой. – Тебе надо что-то поесть, – уговаривала Гермиона. – Не хочу. – Ну хотя бы кусок тоста, Гарри. – Я не голоден. – Что ты с ним как с маленьким! – фыркнула Кэсси. – Поттер, ты либо ешь добровольно, либо я тебя силой кормить буду. Давай, живо, нытик. Гарри закатил глаза, но слегка усмехнулся, неохотно откусывая тост. – Ну вот, так сложно? – передразнила она. Гарри лишь бросил ей исполненный недовольства взгляд. Или не исполненный. После того он отправился на тренировку, а Кэсси, Рон и Гермиона втроем последовали в общины, чтобы придумать какие-нибудь поддерживающие плакаты. Выпросив у Макгонагалл плакатный пласт, они достали краски и долго смотрели на пустой лист. Рон отсутствующе подпирал щеку кулаком, Гермиона хмурилась в напряженном раздумье. Только Кэсси не выдержала этой тишины. – Ну, может поделитесь своими мыслями? Или так и будем в молчанку играть? Гермиона кивнула, будто сама себе. – Да, да, ты права. – Ну, типа Поттер вперед! Или что-то вроде этого, – предложил Рон. Гермиона и Кэсси в унисон приподняли правые брови. – Банально. – Ну, ты тогда придумай, раз такая умная, – обиженно ответил Рон, оборонительно скрещивая руки на груди. – Можно что-то нарисовать, – Кэсси подумала вслух. – Льва, или что-то такое. А потом заколдовать, чтобы двигался, я видела в книге. – Да, я тоже, – согласилась Гермиона. – Но нужно еще придумать слоган какой-то. А так будет непонятно, что мы для Гарри это написали. – Ладно, слоган. Надо подумать. Опять повисла задумчивая тишина. Придумать дурацкую кричалку никто не решался. – Поттера в премьеры? – вопрошающим тоном произнесла Гермиона. Кэсси ухмыльнулась. – А чего только на премьера метишь? Тогда уже надо как американцы – в президенты, – заметила Кэсси. – А ведь это действительно лучше, – Гермиона просияла. – И лаконичнее. – Вы вообще о чем? – Рон, не будучи знакомым с постами магловского правительства спросил почти оскорбленно. Кэсси и Гермиона переглянулись, пытаясь не рассмеяться. – Ничего особенного, – ответила последняя. – Гарри поймет, – добавила Кэсс. Рон недовольно прищурился, но они уже начали рисовать. Найти место на трибунах было почти невозможно. Протискивание через густую, вечно двигающуюся толпу было изнуряющим занятием. Гермиона то и дело извинялась, случайно кого-то задев, Кэсси же на это не тратила воздуха. – Ну потеснись, а? – укоризненно говорила она, пытаясь проскользнуть мимо надоедливого старшеклассника. Наконец они нашли место, с которого было видно игру и остановились. Несколько минут все ожидали, на поле кроме Мадам Трюк никого не было, но, наконец, замигали совсем внизу две шеренги – алая и зеленая. Мадам Трюк говорила им что-то наставительное, капитаны команд неохотно пожали друг другу руки, после все оседлали метлы, ожидая сигнала. Визг! Свисток Мадам Трюк поднял пятнадцать зелено-красных пятен в воздух, и началась борьба. – Квоффл у охотницы Гриффиндора Анджелины Джонсон, пасует Алише Спиннет и… Слизеринцы забрали мяч, Маркус Флинт, капитан команды, перехватил кожаный шар достаточно ехидным фортелем. Почти забил, но был остановлен вратарем Вудом. Кэсси держалась за трибуну, наблюдая за круговоротом вокруг Квоффла. Именно это и было самым интересным в игре – борьба. – … Давай, Анджелина! Вратарь Блечли ныряет- промах и- ГОЛ! Гриффиндор зарабатывает первые десять очков! Сражение, это зажигающее чувство азарта. Кэсси смотрела и желала быть на поле боя, чувствовать границу равновесия и прикосновение опасности, марать и побеждать. Ее так втянуло в пламенный спор изумрудных и алых, что она не заметила втискивающегося к ним в ряд Хагрида. Она смотрела на Гарри. Он наблюдал театр действий перед собой в углу поля, щурясь в поиске золотой искры. Ветер трепал его и так беспорядочные вихры. Он нашел ее взгляд. Пронзительный изумруд, его радужки. Кэсси усмехнулась. Гарри усмехнулся в ответ. Тем временем продолжалась борьба за Квоффл. Он перескакивал от Слизерина к Гриффиндору словно горячий картофель, комментировавший Ли Джордан не успевал закончить имени игрока, принимался за следующее, успевая за ускорением игры. Мячом снова владел Слизерин, Гарри почти встретился лицом с Бладжером, но, по счастью, увернулся. Фред эффективно запустил этот же Бладжер в сторону Флинта. – Охотник Пьюси уворачивается от двух Бладжеров и… Подождите, это что – Снитч? Она видела, как Гарри сосредоточился и рванул вниз за золотым блеском, маневр похожий на тот, которым он спас напоминалку Невилла. Ловец Слизерина тоже подался за заветной порхающей победой. Они гнались за снитчем параллельно, и вот, Гаррина рука уже тянулась, когда – БАХ! Флинт заблокировал его, и он завертелся назад. – Фол! – взревели Гриффиндорские трибуны, в том числе Кэсси, Рон и даже Гермиона. Мадам Трюк определила пенальти, но снитч был упущен, и Кэсси видела, как Гарри хмурится и сжимает рукоятку метлы. Мимо него просвистел очередной Бладжер, и, видимо, нарушил равновесие, ведь Гарри, блистательно управлявшийся метлой, потерял управление, и она дернула вверх. И опять. И опять. Кэсси приблизилась к краю трибуны. Это уже не была вина Бладжера. – Смотрите! – она прервала разговор (или спор) Рона с Дином. – Что-то не так с Гарриной метлой! – Не знаю, зачем он это делает… – Хагрид навел бинокль. – Если б я не знал Гарри, я бы сказал, что он потерял управление, но он ведь не мог… Тем временем обсуждаемый пытался удержаться и не рухнуть с метлы, ведь она, видимо, отчаянно пыталась его сбросить – стала вертеться так, что Гарри делал кувырок за кувырком. – Что-то точно не так, – Кэсси сосредоточенно наблюдала борющийся с материей силуэт Гарри. – Это могло случиться, когда его ударил Флинт? – предложил Рон. Хагрид покачал головой. – Только темная магия может так действовать на метлу… Гермиона стащила у того бинокль и пристально прочесывала взглядом противоположные трибуны. – Снейп! Я так и знала! – она пихнула Кэсси в руки прибор наблюдения. И действительно, там, вдалеке Снейп бормотал что-то под свой длиннющий нос, пристально наблюдая Гарри. – Вот… – Кэсси запнулась, пытаясь сдержать поток кипящих в голове непристойностей (приютские привычки!). – Гад! – Что нам делать? – отозвался Рон. – Да я ему так заеду! – продолжала Кэсси, тем временем как Гермиона уже протискивалась вперед (а Гарри свисал, отчаянно держась за метлу обеими руками). Заметив отсутствие подруги, Кэсси очнулась и пропихалась через толпу ей вслед. – Будем драться или у тебя другой план? – Драться не будем, – ответила Гермиона, извлекая из кармана мантии баночку с синим огнем. Кэсси оскалилась в удовольствии. – Коварно. Мне нравиться. Они проделали путь через ряд перед Снейпом (Кэсси почти опрокинула Профессора Квирелла по дороге), Гермиона нырнула на корточки, ища кончик Снейповой мантии, и из-под чужих ног Кэсси услышала ее приглушенное текстилями: – Прикрой меня! – Да, босс, – ухмыльнулась та, и ступила чуть ближе к склоненной спине подруги, закрывая ее своим ростом и оглядываясь. Квирелл был все также согнут и немного тревожен. Кэсси нахмурилась. Хотя, для Квирелла ведь это не было подозрительным поведением – он всегда был тревожен. Так же быстро Гермиона выросла из-под ног и схватила ее за запястье, уводя. – Уносим ноги с места преступления? – ухмыльнулась Кэсс. Гермиона тоже. – Ты о чем? Нас там вовсе не было. Они триумфально дали друг другу пять. Добравшись на свои места, девочки обнаружили два знаменательных эффекта их поджога – вдалеке Снейп дымился, а Гарри восстановился на метле и что-то извлекал изо рта. Что-то золотое. Кэсси рассмеялась, когда Гриффиндорцы возликовали объявленной победе.

***

– Николас Фламмель, – задумчиво повторяла Кэсси, когда они вернулись в гостиную после информативного чая у Хагрида (закончившегося его неосторожным высказыванием про связь секретного предмета с неким Фламелем), и она промывала Гаррину рану от столкновения с Флинтом. – Ай! – отозвался калека. – Не вертись! – шикнула Кэсси. – В библиотеке наверняка что-то про него есть, – рационально предоставила Гермиона, Рон поморщился в ответ. – Правильно, – поддержала Кэсси. – С завтрашнего дня будем искать. На этом все отправились в постель. – Эй, очкарик, – она окликнула его, останавливая на лестнице. Он обернулся. – Мм? – С победой. Он почти стесненно улыбнулся. – Спасибо. Все последующие недели они проводили за поисками. Бесплодными, но усердными. И так, между библиотекой и тестами пролетел ноябрь, а за ним и первые недели декабря. Приближалось рождество. Все уезжали к родителям на праздники, зажечь елочные игрушки, объесться пуддинга, быть унизительно сфотографированными в коронах из промокашки, найденных в рождественском крекере, и совершить нашествие на торговые улицы утром в Boxing Day (или что там делали в этот день потомственные маги). Упоминание приближающихся каникул мгновенно тушило настроение Кэсси и Гарри. Гарри, так как он никуда не возвращался. Кэсси, тоже, но в большей степени потому, что ей снова придется врать о причине. – Ты не едешь к крестному на рождество? – удивленно поинтересовался Рон тем утром, когда она, не запинаясь, подписала список остающихся в школе. – Я… Эм, ему не здоровится, – споткнувшись о слово ответила Кэсси и сменила тему. Не то что бы это было невозможно. Но, все-таки, было что-то унизительное в вопросе Лунатику, сможет ли она провести с ним праздники. Она ему свалилась как снег на голову, высосала несколько галеонов на школьные принадлежности и теперь еще хотела поглотить его, наверное, небогатую рождественскую трапезу. Это было не по чести и даже как-то подло. Потому она решила даже не спрашивать в последнем письме. Малфой нашел это отличным поводом для ехидных подколов. Она и Гарри стали в его устах викторианскими сиротами в спадающих на глаза фуражках, протягивающими руки, сложенные мисочкой и жалобным голоском просящими – «Пожалуйста, сэр, еще чуть-чуть». Гермиона теперь, каждый раз, когда блондин вальяжно проходил мимо них с ремаркой, хватала Кэсси за запястье и шептала «Насилие – не выход». Последний день перед каникулами они провели в библиотеке, безрезультатно гоняясь за призрачным Фламелем, который, казалось, ускользал между строк, сбегал со страниц, и ни одной строчки о нем они сегодня не нашли. Гермиона и Рон уезжали на праздники следующим утром. Последний должен был остаться, но планы поменялись и он, вместе с братьями, отправлялся домой. Кэсс оставалась с Гарри, и наверняка это предстояло лучшей альтернативой проведению рождества в приюте. Без Лиззи. – Будете искать пока нас нет, – наставляла Гермиона, когда они прощались. – Я оставила Кэсси список. – И тебе веселого рождества, – фыркнула Кэсси, обнимая ее напоследок. – Если что, пишите, да? – Обязательно. – Повеселитесь без нас, – усмехнулся Рон и тоже кратко прижал Кэсси к груди. – Пока, – улыбнулся Гарри, когда они махали, уходя. – Ну что, – потеряв из виду друзей сказала Кэсси. – Только ты и я. – Ага, – у него в глазах озорно сверкнуло. – Just the two of us… – We-e-e-e can make it if we try, just the two of us…! – подхватила Кэсси, смеясь. Гарри тоже смеялся. Это, пожалуй, было начало лучших каникул в ее жизни. Ее спальня теперь была только ее спальней – Гермиона, Лаванда и Парвати уехали, оставляя Кэсси одну среди пустых кроватей. Никогда прежде она не чувствовала этой свободы личного пространства. Где можно было танцевать, боксировать с воздухом, петь, можно было что угодно. И никто не мог над ней смеяться. Они слушали на оставленном кем-то граммофоне Битлз в пустой гостиной, и она тянула его танцевать на креслах потому, что никто не мог им этого запретить. И потому, что… – Here comes the sun, doo-doo-doo-doo! Пели они фальшиво и громко, но какая разница? Перед друг другом не было стыдно. А потом засыпали на тех же креслах, кутаясь в один плед. – Мы не позанимались Фламелем, – укорила Кэсси, виновато вспоминая об оставленном Гермионой списке к прочтению. Гарри махнул рукой. – Фламель подождет до завтра. – Думаешь он мертвый или живой? – ухмыльнулась Кэсси, стаскивая кусок тоста, который они пронесли в гостиную после ужина. – Кто, Фламель? – переспросил Гарри, увлеченный каким-то квиддичным альбомом, который они нашли в том же углу, что граммофон. – Если Дамблдор его знает, наверное, живой, а что? – Просто смешно, – Кэсси пожала плечами. – Он где-то сейчас… Ну не знаю, выращивает экзотические фрукты, и даже не знает, что мы его ищем. Гарри засмеялся. – Экзотические фрукты? – Да, у тебя претензии? – Кэсси притворно нахмурилась. – Может, хобби у него такое. – Как ты себе это представляешь? Что у него просто растут ананасы в каком-то огороде в Брайтоне? – Почему нет? Он волшебник. – Ага, наверное, – Гарри притворно закатил глаза. – А ты не хотел бы? – Чего? – Иметь огород с ананасами в Брайтоне? Он фыркнул от удивления и снова разлился в смехе. – Кто не хотел бы? – Вот именно, – она триумфально откинулась в кресле. – И у нас такой будет. Гарри слегка улыбнулся. – Совместный огород? – Наш с тобой. Они секунду дольше смотрели в глаза. Пронзительный изумруд. Шрам на лбу выглядывал из-под непокорных прядей. – Звучит хорошо, – тихо сказал Гарри. Кэсси лишь улыбнулась в ответ. В сочельник они после ужина учились у Симуса Финнигана играть в колдовские шахматы (Рон удивится по возвращении!) и, отправляясь в постель той ночью Кэсси думала, это лучшее рождество. А завтра будут крекеры и песни, и снег… После странно приятных снов о Фламеле и ананасах она проснулась, чтобы заметить маленькую стопку подарков. Она протерла глаза, чтоб убедиться в подлинности зрения, и соскочила с постели, чтобы развернуть неожиданные подарки, но передумала, сгребла кучку и перенесла ее в гостиную. Гарри был уже там. – Смотри, мне прислали подарки! – воскликнул он, указывая на свои небольшие приобретения. – С рождеством, – усмехнулась Кэсси, опуская свои подарки на пол возле него. Под хруст упаковок они оба удивлялись, что нашлись люди, которые им что-либо дарили. Первая посылка была от Гермионы – она прислала ей шоколадных лягушек, книгу по сложной трансфигурации, на титульной странице написав тупым карандашом «Любимой Кэсси на рождество, в надежде, что она примется за учебу!» и кассету группы Blur. Кэсс улыбалась, извлекая подарки из белого вихря конфетти, в которое Гермиона их погрузила, и удивлялась, как она смогла подобрать столь невероятно радующий подарок. Хотя, любой подарок радовал. Налюбовавшись намечающимся вечером музыкальным открытием, она принялась, пока что, открывать вторую коробку. – Это от Рона, смотри, – Гарри помог ей раскрыть. Внутри оказался темно вишневый джемпер, два раза больше самой Кэсси, с огромной серой буквой Си. – У меня такой же. Он продемонстрировал – изумрудный, с золотой Эйч. Они оделись в подарки, для настроения, и Кэсси пришлось долго подворачивать рукава, чтобы извлечь из них свои руки. Помимо этого, в своих коробках от Уизли они нашли сливочную помадку в небольших баночках, на вкус абсолютно божественную, и рождественские открытки от Рона, и долго щурились, пытаясь разобрать его подчерк. Последней под руку попалась маленькая коробочка. Завернутая в старый исписанный пергамент и перевязанная растрепанной льняной ниткой, в верху венчавшей презент худым бантиком, и Кэсси сразу узнала от кого это. И ей стало радостно и тепло. Очистив бокс от пергамента, она нашла в нем письмо и желтую книгу с алым названием – Роальд Даль, «Матильда». Под томом, бережно сложена была, как она поняла, футболка. Она достала черный матерчатый рулет и развернула. – Боже. Мой! На титульной стороне желтела высокая надпись – «Нирвана», а снизу расплывался в улыбке волнистый человечек. Гарри взглянул. – Ты попросишь себя в ней похоронить? – ухмыляясь угадал он. – Шутишь?! Разумеется! Письмо от Лунатика она, как последнее удовольствие дня, отложила в карман на потом. Гарри, тем временем, открыл свой последний презент. – Смотри, – он поднял какую-то водянисто переливающуюся простыню из пергаментной упаковки. – Что это? – фыркнула Кэсси. Гарри пожал плечами и запрокинул на них странное одеяло. – Вот же черт… – пробормотала Кэсси. Тем временем от Гарри осталась только витающая в воздухе растрепанная голова. – Что? – нахмурился тот. – А ты чувствуешь свои руки? – на всякий проверила она. – Конечно чувствую! Ты о чем? – Посмотри в зеркало. Он отошел, или, скорее, его голова пролетела в сторону зеркала. – Кэсс, – он растянулся в оскале. – Это мантия невидимка. Она приподняла бровь и ухмыльнулась. – Шутишь. Гарри набросил мантию себе на голову и совершенно исчез, а потом появился на три шага ближе – Гарри, – начала она. – Ты хоть понимаешь, насколько ты могуществен? – Ну вообще да, я же избранный, – сказал он с преувеличенно самоуверенной усмешкой. – Не зазнавайся, избранный, – ответила Кэсси. – Я про мантию. – Никогда не дождешься от тебя комплимента, – он притворно закатил глаза. Она лишь рассмеялась и взъерошила ему волосы. Они провели день метая снежки на сверкавшей белыми сугробами лужайке, одна снежная бомба угодила Кэсси прямо в лоб, и она рассмеялась, стирая влагу обратной стороной ладони. Прохрустев по снегам обратно в замок, они грелись у трескавшего камина, и придумывали невероятные сценарии про личность Фламеля, и про то, какие эпические розыгрыши они могли теперь практиковать на Малфое, учитывая Гаррину мантию. За ужином их удивило количество и богатство рождественских блюд. Они наелись индейки и пуддинга и трайфла так, что под конец трапезы единственным возможным занятием было провалиться в блаженный сон. Расставшись на перепутье спален мальчиков и девочек с набитыми крекерными добычами руками, Кэсси ввалилась в свою комнату и сразу упала в постель. Ждавшее своего времени письмо от Лунатика она с хрустом печати распаковала и, хоть и сонно, но жадно, вчиталась. С Рождеством, Звездочка! Надеюсь, вы хорошо проведете каникулы. Я был очень рад прочитать в твоем последнем письме, что у тебя хорошо получается на занятиях, хотя я не предполагал обратного. У меня все по-прежнему, не беспокойся. По поводу Николаса Фламеля – это известный алхимик. Но, я надеюсь(!) ты пощадишь мои нервы и не воспользуешься этой информацией с целью влезть в неприятности. Думаю, книга будет тебе по вкусу, а помимо нее… Я помню твою любовь к этой группе (хоть и, признаюсь, ее не понимаю), так что я уверен в выборе второго предмета посылки. Носи шапку на улице! Отдыхай, и, умоляю, будь благоразумна. Обнимаю, Лунатик. На следующий день, за завтраком, Гарри был необычно оживлен. – Что тебя ужалило? – удивлялась Кэсси, впиваясь в тост, краснеющий от клюквенного джема. – Я вчера видел своих родителей. Возле библиотеки есть пустой класс, и там есть зеркало, и в нем… И в нем я видел своих родителей… – он запнулся. – Хочешь, сегодня пойдем вместе. – Не знаю про зеркало, – усмехнулась Кэсси. – Но пойду, чтобы протестировать мантию. Вечером они, под покровом невидимости выскользнули из гостиной. Каменные коридоры ночью были холоднее и гудел зимний ветер, встречаясь со стенами. Все было синее и звучало зимним, выжидательным спокойствием. Замок задержал дыхание. Пробравшись в заброшенный класс, они сбросили с себя мантию, и Гарри пошел вперед, к стоящему за партами зеркалу. Кэсс последовала, насторожено медля. – Смотри, – он подошел ближе и подозвал ее, не отрывая взгляда. Кэсси присоединилась, но в отражении видела только себя и Гарри. – Я ничего не вижу, Гарри, – тихо сказала она, пытаясь не разбить его хрупкого восторга. – Как? Подожди, встань на мое место. Он потянул ее за руку, она встала. Из отражения ей махала волшебница с каштановыми волосами. Ее голубые глаза сверкали от слез, рука тянулась к разделявшему их зеркальному барьеру. Барьеру между жизнью и смертью. – Мама, – прошептала Кэсси, дотрагиваясь до зеркала ладонью. Шершавый холодок. По ту сторону не было человеческого тепла, лишь хитрый мираж, магическая манипуляция. Волшебница приложила свою воображаемую руку к месту Кэссиной, и Кэсси ужасно хотела поверить, что она настоящая, что она видит и слышит ее, и чувствует теплоту и дрожание ее руки. Она ей улыбнулась. Возле нее стоял молодой еще человек в кожаной куртке, и смотрел на Кэсси Кэссиными же серыми глазами. И она знала, что там, в зазеркалье, он не преступник. И там, та Кэсси из зеркала – не сирота. Но зеркала не переступить, и ее счастливый вариант оставался там, недоступный. Что бы Кэсси не сделала – ее мать не оживет, а отец не исправится. И все, что ей осталось, смотреть на их лица в зеркале и сдерживать слезы. Кэсси отстранилась от зеркала. – Видела? – спросил Гарри. – Да, – прошептала Кэсси, и отчаянно обняла его, все еще видя их отражение. Они были не настоящие. Кэсси была сиротой. Ее мать погибла. На маминой футболке в отражении был Снупи. Кэсси закрыла глаза.