Кэсси Блэк против мира

Свежим белым солнцем обозначила себя утренняя пора. Пять часов. Она слезла с койки, остальные все еще спали, все было спокойно и только бзыкание мухи об стенку и раннее, сонное чириканье птиц нарушало мертвую тишину. Кэсси потерла глаза, сидя на кровати, всей ладонью смахнув с лица растрепанные волосы она осталась там еще пару минут, слушая перешептывания насекомых и ветра. Еще рано, но в животе уже затянулся едкий узел. Вдруг, это все был сон, и сегодня в 11 часов ничего не случится. Вдруг, Лунатик был только миражом, игрой воображения. Она встала и побрела к душевым. Нужно было смыть с себя Дамианову грязь. Соскрести, снять, выпарить эту липкую черную слизь, что дразнила кожу. Сегодня она могла довольствоваться одиночеством. Душевые в приюте были без перегородок, и в обычный день она бы сейчас слушала комментарии сверстниц про свои выступающие ребра и синяки, но сегодня нет. Сегодня с ней говорил лишь треск воды. Пар поднимался клубами, курил, чувствовался слегка едкий хлор. Уставившись в точку перед собой она скрипела губкой по одному и тому же месту на шее. Место стало печь и чесаться, но с прежним жарким усердием она продолжала шерудить шершавой, колкой губкой по коже. Когда она почувствовала некоторое облегчение она смогла продолжить монотонный ритуал. Ноги, руки, ладони и локти. Сладкая, пощипывающая чистота. Венчала она свою церемонию отмывания поеданием напористых струй воды из душевой лейки. Усмехнувшись от щекочущего язык водопада с химическим вкусом она остановила воду, почти поскользнувшись вышла из душа и наклонилась, выкручивая воду из волос как из тряпки. До завтрака оставалось еще полтора долгих часа, у нее от нетерпения руки были холодные и слегка пробирал озноб. Бесконечные «что если» кружили в голове, словно мухи, жужжали, мешали, тыкались об стенки с безмозглым рвением, издавая короткий вибрирующий звук. Она сидела на кровати, с волос капало, холодное прикосновение капель щекотало плечи, грела руки, положив их под ляжки и смотрела в окно. Улица была одинока. Ни одной души, ни даже поющих футбольные песни хмельных болельщиков. Часы с маятником в дальнем коридоре приглушенно огласили шесть утра. Кэсси встала и начала расхаживать взад-вперед по коридору, искоса посматривая на дверь. Пыталась обмануть реальность притворяясь, что ей совсем все равно. Шесть тридцать. Все стали подниматься. Часы гулко отметились одним возгласом маятника. Слышно было воду и запахло овсяной кашей на воде. От этого запаха Кэсси всегда слегка мутило. А сегодня особенно. Спустя еще двадцать растянутых минут все сели за стол. Девочки успели с наслаждением подразнить Кэсси за растопыренные во все стороны кудри. Остановив взгляд на водянисто серой жиже растекавшейся по тарелке Кэсси сморщилась, взяла ложку и стала есть. Как обычно, склизкая и соленая. Но уж какую дано. Пробило семь и она начала слегка паниковать. Поникнув она побрела в сад со всеми на прогулку. За ней увязалась оса, назойливо жужжа, но Кэсси не замечала, сидя на ступеньках, подперев подбородок ладонями, словно съежившийся воробей. Теплело. Солнце нагревало землю и свежесть постепенно начала иссякать. Тепло, пыльца и жужжание пчелы стали ее укачивать, и вот она уже не здесь, а в дороге, в поезде, и за окном скорость размазывает поля. И в груди триумфальное щекотание. Где-то там, далеко позади остался приют, осталась Эмма Беккер с ее вьющимися золотыми волосами и едкими словами, остались Дамианом подаренные синяки, заброшено льняное платье и сад и крики… Под ногами лишь мерный стук колес и рельс, за окном зеленеют серые Английские долины, а она в новых Конверсах, в рваных джинсах, в футболке Нирвана как героини в сериалах!.. — Кассиопея! Поднимайся, быстро! Она вскочила. И снова вернулась в гудящий сад, в серую реальность и пыльное тепло. — Я? Что? — слегка сонно замешавшись протянула она. Миссис Армстронг все также настойчиво над ней нависала, кулаки подпирали бедра, лицо недовольное. — В смысле- да, мэм? — поправив промах Кэсси встала и выпрямив спину ожидала того, что ей сейчас предстоит отмывать. — Тебе телефон. Кэсси удивилась. Ей никто никогда не звонил. Она поторопилась за директрисой, их шаги клацали среди летней тишины коридоров. Трубка была черная и лакированная, скользкая в прикосновении. Она была уже снята и ждала ее, директриса протянула Кэсси аппарат и с предупреждающим «у тебя пять минут», удалилась. По ту сторону провода приглушенно общались взрослые голоса, а Кэсси с некоторым замешательством пыталась найти фразу, которую обычно говорят, когда подходят к телефону. — Кхм, алло? — произнесла она, нервно наматывая провод на указательный палец. — Алло! Кэсс! Это я! Слышишь?! — восторженно взвизгнул голос так, что Кэсси пришлось слегка отстранить трубку от уха. Она расплылась в улыбке. Это была Лиз. — Лиззи, боже, мне так много тебе надо рассказать, а у меня так мало времени! Элизабет в трубке рассмеялась. — Что там уже без меня происходит в этой дыре? Меня нет всего лишь день! — Слушай, слушай, дай мне сказать… Она стала тараторя пересказывать весь вчерашний день, исключая части его в которых присутствовал Дамиан. Про Римуса, про зонтик, про торт и про письмо с печатью, про Хогвартс, про монеты, про родителей… Иногда бросая взгляд на часы она выдыхала с облегчением. Еще три минуты. — Как круто! — восклицала Лиз с удивленным вдохом. — Кэсси, это же так круто! Ты волшебница, буквально! А я же говорила! Ты едешь первого сентября? А там есть телефон? — Я не знаю, Лиз, — смеялась Кэсси. — Не знаю, там письма совами отправляют, представляешь? Может, у них какие-то специальные телефоны. — У вас, Кэсс. Ты же теперь одна из них. — Ага, так сразу и одна из них… — Кэсси фыркнула улыбаясь. Провод кончался и она начала наматывать сначала. — Как… У тебя дела, Лиззи? — Отлично! Господи, Кэсс, ты бы видела этот дом, мою комнату! Я тебе как-нибудь покажу. Попрошу мистера и миссис Лоу- в смысле… Моих родителей тебя пригласить. Тут такой вид, Кэсси, ты бы умерла. Мне даже купили телескоп, представляешь? А завтра я иду на встречу в новую школу, и немного побаиваюсь. Вдруг поймут, что я из… — она запнулась, понимая, что звучит плохо. Кэсси усмехнулась и взглянула на часы. — Из детдома, да. — Прости, — промямлила Лиз. — Я не хотела, чтобы это так прозвучало. — Нет, я понимаю, правда, — вздохнула Кэсси. — Я бы тоже стыдилась. Повисла тяжелая пауза. По Лиззиной стороне провода начали косить траву, и жужжание приближалось к Кэссиному уху, чтобы снова отбыть. — Мне тебя не хватает здесь, Кэсс. — тихо прервала гул косилки Лиззи. Оставалась последняя минута. Кэсси закрыла глаза и пыталась представить перед собой подругу, ее золотые локоны, ее солнечный взгляд. — Мне тебя тоже, Лиззи. Может, мне не стоит туда еха… — Нет! Ты что- совсем? Конечно тебе нужно ехать. Это твой шанс, — настойчиво перебила Лиззи. — Гораздо покруче моего, впрочем. — Если он вообще реальный. — заметила Кэсси, и, глянув в коридор ее надежды оправдались. В помятой рубашке и ореховом пиджаке с заплатками на локтях, со старой, слегка облезшей красновато-коричневой сумкой, как у почтальона… — Римус! — прошептала Кэсси, вспыхивая в счастливой улыбке. — Что? Алло, ты там? — Прости, Лиз, мне надо идти. — поспешно ответила она. Озноб нетерпения боролся с желанием говорить дальше. Римус постучал по наручным часам и Кэсси судорожно кивнула. — Конечно, Кэсси, удачи! Пиши мне, пожалуйста, мне так интересно! — Счастливо, Лиз. Лиззи что-то воскликнула на прощание, и услышав гудки Кэсси торопливо повесила трубку и побежала на встречу Римусу. — Лунатик, я думала ты мне приснился! — воскликнула она и сама удивляясь себе влетела в Люпина, прижимаясь обеими руками к его торсу. Он пах шоколадом и пергаментом, и Кэсси стало так спокойно, будто кто-то снял с ее плеч тяжелый кремень. Люпин слегка улыбнулся, его руки аккуратно обняли ее, ей стало приятно тепло. — Я могу это интерпретировать как положительный ответ на вопрос о школе? — спросил он, усмешка в голосе. — Конечно да! Издеваешься? Предлагаешь мне стать феей, а я должна отказаться? Я это так, для эффекта вчера… — рассмеялась Кэсси, отлипая от него. — Волшебницей, — мягко поправил он. — Тогда собери вещи и нам надо идти. У нас много дел. Собирать было особо нечего. Пару книг, подаренных жертвователями, ее с Лиззи рисунок, шершавый и уже слегка пожелтевший от времени. Форму пришлось оставить, так приказала Миссис Армстронг, и по итогу вышла она в нашедшейся запасной одежде. День стоял солнечный и веселый, а особенно он повеселел, когда Кэсси покинула приют. Зной поднимался волнами в воздухе, ветра не было, они сели на скамейку и стали ждать, как она думала, алый двухъярусный автобус до центра Лондона. Римус в странной манере выставил свою палочку, будто пытался словить такси, хотя ни одной машины не прошуршало по дороге. — Что ты делаешь? — поинтересовалась Кэсси, мотая взад-вперед ногами, упираясь ладонями в скамейку. — Вызываю нам транспорт. Кэсси нахмурилась и кивнула, легонько пихнув дремлющего на тротуаре блестящего жучка носком ботинка. — Римус, но ведь школа только через неделю. Что я буду делать все это время? Вернусь в приют? — спросила она, когда ею стала овладевать знойная скука. — Кстати, как ты все это объяснил директорше? Не мог же ты ей сказать, что я уезжаю в школу для магов. — Нет, ну… — Римус запнулся. — Короче, она будет думать, что ты в специальном интернате. — Ясно. Вдруг зашелестели невидимые шины, стали потрескивать будто неуловимые двери невидимой машинки или грузовика и вот, с гулким скрипом остановился, появляясь из ниоткуда, трехэтажный, синий словно сцилла, громыхающий автобус. Кэсси оторопело смотрела на причудливый вид транспорта. Римус посмеялся и сунул растрепанному водителю одиннадцать серебряных монеток. — Куда едем? — В «Дырявый Котел» Едва промолвлено было место назначения автобус вздрогнул и, покачиваясь, рванул всей скоростью вперед. Кэсси бросило на сиденье, она слегка усмехнулась, в животе поднималось волнистое, щекочущее наслаждение быстрой ездой. — Волшебный автобус? — спросила она Римуса, сидящего спереди. — Волшебный автобус. — хмыкнул тот. — А разве маглы бы не заметили, что он рассекает двести в час на городской дороге? — поинтересовалась она с усмешкой. Римус рассмеялся. — Не заметили бы. Город проносился, будто ускоренная съемка, мимо ее взора. Из приоткрытого окна дул приятный летний ветерок, солнце улыбалось, еще не достигнув зенита — белое, яркое, новое. И Кэсси хотелось взвизгнуть от радости и приятного бурлящего волнения. Позади был приют, позади был Дамиан, позади была Миссис Армстронг, а Кэсси была уже далеко, уже мчал ее к солнцу с треском дверей этот причудливый автобус, что-то хриплым голоском тараторил расхлестанный водитель, по дороге в этот многообещающий новый мир. Ее мир. Они стали сбавлять ход на Чаринг Кросс. Наполненные книгами лавки перемешивались с вывесками «Banknotes, cigarette cards, coins». Когда со скрежетом тормозов автобус наконец доставил их на место она увидела, сойдя, между изумрудной витриной книжного магазина Фостер и маленькой лавкой с мигающей неоновой надписью «CD» обшарпанный паб, с невзрачной, стертой табличкой «Дырявый Котел». — Нам сюда. — сказал Римус, и они вошли в клокочущий уют опустелой таверны. Стены были увешаны картинами, и Кэсси стала рассматривать их, только чтобы секундой позднее с шорохом отпрянуть. Старый волшебник с пурпурным, бугристым носом, усмехнулся ей, встал и перешел со своего портрета в соседний. Кэсси чертыхнулась под носом, и поспешила за Римусом. Последний, облокотившись на стойку, разговаривал со сгорбившимся, лысым владельцем паба. Владелец был седой и приятный на вид, румяный, с линиями идущими от круглого носа к губам. Он выдал Римусу звенящий маленький ключ, Римус выложил па стойку четыре галлеона. — Спасибо, Том. И они побрели по скрипящим ступенькам наверх. Дверь открылась с пятой попытки, ключ залипал в замке и поддался только когда Римус с раздражением его встряхнул. Сама комната была небогатая и достаточно плюгавая, со стен слезали обои, прямо как в Кэссином приюте, паркет поскрипывал, мебель выглядела так, будто ее еще до первой мировой начали называть старьем. Но одна важная деталь все же отличала этот небогатый уголок от Кэссиного душного приюта — солнце светило свежей белизной, а в окне простирался Лондон… Лондон? — Римус, что там? — спросила она, указывая на пейзаж в окне. Это совсем не было похоже на тот Лондон, в котором она жила. Улочка была узкая, переполненная людьми в причудливых мантиях, а витрины были совершенно непохожие на Чаринг Кросс. Римус подошел и взглянул. — Там? Косой Переулок. Туда сейчас и пойдем. Отложи сумку на диван. Она положила свои немногочисленные пожитки на небольшой, болотно-зеленый плешивый диван, и ей стало легко и приятно. Да, комната обшарпанная, но самая лучшая комната, ведь за окном этот неизведанный мир, а через неделю она отправится в еще более неизведанный Хогвартс. — Готова? Пойдем. Переулок был пока что достаточно безлюден. Пара велюровых колпаков проскочила мимо них и скрылась в магазине Флориш и Блоттс. Она внимательно вчитывалась в потрескивающий пергамент со списком принадлежностей. — С чего надо начать? — спросила она. Римус усмехнулся. — А с чего ты хочешь начать? Кэсси снова изучила список. Книги, котлы, мантия, ингредиенты для зельеварения и… Волшебная палочка. — С палочки. — Тогда нам сюда. И он повел ее в небольшую лавку с вывеской Олливандер. Лавка была с виду пуста, в ней было темно, помимо раннего часа. Полки были совсем забиты прямоугольными, длинными коробочками с надписями «тис, одиннадцать дюймов, перо феникса», «красное дерево, девять дюймов, волос единорога» и так далее. Кэсси стала ходить вдоль стеллажей и рассматривать коробочки, проводя по ним ладонью. Шершавый, слегка стертый картон. — Ах, мисс Блэк! Она отшатнулась на звук неожиданного голоса. Пара серебряных зрачков сменяла ее умным взглядом. — Я ждал вас, да… Именно сегодня, я знал, вы придете… Кэсси искоса посмотрела на Римуса, которому, похоже, ее ситуация с продавцом казалась уморительной. — Эээ, и вам добрый день. — неловко произнесла она, когда продавец засуетился, что-то судорожно ища. — Да, да… Вот совсем недавно я продавал палочку вашему отцу… Бук, десять дюймов, дракон… Прекрасная вещь, ах, очень жаль… — бормотал старичок. — И вашей матери… Ива, одиннадцать дюймов, единорог… Он после долгой борьбы извлек из ящичка две причудливые золотые ленты, те с металлическим треском развернулись сами по себе, блеснули и стали мерить размер Кэссиной головы. — Какой рукой держите палочку? Она сначала нахмурилась в непонимании, после чего, предположив, что это наверняка ее пишущая рука: — Правой. — Вытяните. Тоненькая цепочка снова с треском блеснула и стала мерить ее правую руку. Кэсси стала чувствовать себя неловко, будто ее заставляют заниматься совершенной ерундой, однако ни продавцу ни Римусу это не казалось нелепым. Старичок стал живо доставать с полок продолговатые коробки, они с уютным звуком столкновения картона и дерева были положены на прилавок, после чего он извлекал из них палочки, отбрасывая ненужные крышки. — Попробуйте эту, — предложил он, протягивая ей светлую палочку с узорчатой рукояткой, после чего, суетясь, добавил: — А вы, Мистер Люпин- кипарис, волос единорога, десять и одна четверть дюйма, верно? — Правильно. — с кивком ответил Римус. — И как она вам служит? — Очень хорошо, спасибо. — О нет, нет, — торопливо произнес старичок, забирая палочку, из которой было начали стрелять алыми щелчками крупные искры. — Это точно не та. Перепробовав дюжину, потом две, потом три Кэсси начала отчаиваться. Вдруг она вообще ни капли магии не имеет в себе, и все это была лишь ошибка? Мистер (как она узнала) Олливандер с азартом сгребал с полок все больше и больше футляров, а у Кэсси уже слегка ныло запястье от постоянного размахивания. — Нет, нет, тут все дело в сердцевине. Вам нужна другая сердцевина, — Резво и нетерпеливо вырывая у нее «вишню, семь дюймов, единорог» решил Олливандер и потянулся в совсем заброшенную полку в углу. Он извлекал горстями коробки и клубы пыли взрывались в воздух так, что Кэсси даже закашлялась. — Ну вот, попробуйте. И она перепробовала палочки с сердцевиной из шерсти вампуса и волос вейлы и даже с усами тролля, покуда он не протянул ей небольшой, с виду не примечательный, серо-известнякового цвета жезл. Рукоятка у него была извилистая, с выгравированным звездным узором на гарде, под пальцами была поверхность матовая и слегка шершавая. — Это, конечно, было бы невероятно, но все же… — пробормотал Олливандер. — Одиннадцать дюймов, магнолия, волос фестрала… Она взяла. В ладони стало щекотать приятное тепло, махнула, и вот во всей ее сути что-то будто приподнялось, собралось и растеклось обратно по местам. Из палочки раздался белый свет, темная лавка озарилась, и от легкости Кэсси даже прикрыла глаза. — Превосходно… Очень интересно… — пробормотал Олливандер, забирая палочку и упаковывая ее в футляр заодно обвязывая коробок поблескивающей малиновым цветом шелковой лентой. Он протянул ей ее приобретение. Римус беззвучно положил на прилавок несколько золотых монет. Серебряные глаза Олливандера будто вонзались в нее, и ее рука застыла не посмев потянуть покупку на себя. — Будьте осторожны, мисс Блэк, — промолвил он напоследок. — Палочки с такой сердцевиной- редкий, но многообещающий знак. Он говорил так торжественно, что муравьями побежало чувство страха и любопытства по спине. — Спасибо, мистер Олливандер. — сказал Римус, взял ее палочку и аккуратно потянул ее за руку к выходу, выводя из ступора. Весь день они провели в поисках принадлежностей и их покупке, и уже застлан был сумраком город, когда они наконец, с переполненными руками, ввалились в комнатку. Он зажег свет в люстре, апельсиновый огонек подмигивал и причудливой формы тени расползались по полу, в углах раздавались нежные шорохи, и Кэсси начало казаться, что в одном из дубовых ящиков с что-то мечется о стенки, вырываясь наружу. С любопытством она потянулась к ручке, но Римус ее остановил. — Лучше этот комод не использовать, — сказал он вскользь. — Там боггарт. — Там что? — переспросила она. Римус усмехнулся и протянул ей слегка потрепанный (книги они купили в антиквариате) том Ньюта Скамандера. — Вот, здесь все написано. Разобрав вещи они по скрипучей темной лестнице спустились в паб, который на этот раз переливался уютным говором посетителей. Теплые оранжевые лучи факелов освещали заполненный зал, звенела посуда, взрывались смешки. Они сели, Римус заказал им самый недорогой обед за который выложил десять сиклей, и они стали есть. Она думала, что в волшебном мире и еда должна быть какой-то необычной. Что она станет есть и после чего заметит, что жует какой-нибудь глаз жабы или что на вкус блюдо было как белладонна. Но нет. То была обычная еда, обычные приборы, и самым необычным в ней было то, что, в отличие от ее приютских, обедов она имела вкус. — Можно спросить? — произнесла она через какое-то время. — Ты уже спросила, — в шутку ответил Римус. — Конечно. — Почему я не могу жить с тобой? Он тяжело вздохнул, опустив взгляд. — Это длинная история. В общем, из-за двух обстоятельств. — Каких же? — спросила Кэсси, замечая легкое замешательство в тоне Римуса. — Ну, во-первых, министерство сочло, что в окружении маглов тебе будет безопаснее. После того, что сделал твой отец… В общем, гнев сообщества мог тебе навредить. А второе… — он остановился и голос его стал тише. — А второе касается меня. Кэсси нахмурила брови, доедая свою ложку супа. — А что с тобой? Он долго ничего не говорил, и даже не поднял взгляд, чтобы встретить любопытный серый взор Кэсси. — Я оборотень. Римус сказал это так торжественно, что Кэсси стало слегка не по себе. Слово было фантастическое, невероятное, и если бы она не находилась в пабе, где блюда сами разносили себя, то она рассмеялась бы. Но увидев, как он весь поник, с какой болью прикованы были его глаза к столу она почувствовала, что нужно сказать что-то не менее торжественное. — Ты это ты, — заметила она, пытаясь словить его взгляд. — Может, тебе не важно, но я думаю- ты замечательный. Его теплые зрачки наконец посмотрели на нее и он грустно, робко улыбнулся. — Важно, Кэсс, — почти шепотом ответил он. — Очень важно. Вернувшись в комнату они почти сразу легли. Несмотря на ее предложения Римус лег на диване, и видя, как он- весь высокий и тонкий, лежал, скрючившись, на этой обшарпанной кушетке ей стало грустно и слегка стыдно. Когда она залезла на кровать сон долго не приходил. Уставившись в бурый балдахин, свисавший вниз огромным бархатным брюхом, она думала. Непонятная тревога щекотала под ложечкой. Отбросив все, что имела до этого она так рьяно кинулась в этот волшебный мир. А ведь там остался ее прежний. Сейчас, где-то там, по ту сторону магии Дамиан найдет ее пустую койку, где-то Элизабет будет примерять серо клетчатую школьную форму. А она, совершенно одна, в стучащей неизвестности через неделю будет ехать в Хогвартс. Она натянула на себя одеяло. Простынь была приятно прохладна, в окне звезды появлялись из-под серо-коричневых облаков, чтобы снова исчезнуть под следующей тучей. Выдохнув, отпустив мысли, сознание ее отправилось в беспокойный сон, чтобы наутро проснуться, и ничего не жалеть.