chudoku

— 1 —

      На допрос Эндрю не пустили, аргументировав это тем, что Аарон может умолчать некоторые детали в присутствии посторонних людей. Что было и плохо, и хорошо одновременно: проще было бы рассказывать обо всём только раз и не говорить с Эндрю один на один; но в то же время — лично Эндрю можно будет выдать более упрощенную версию, не вдаваясь в те позорные подробности, которые требовали в полиции.              Аарона по кругу гоняли по одним и тем же вопросам несколько часов подряд, вероятно, пытаясь поймать на лжи и нестыковках. Как будто он тут обвиняемый, а не пострадавший. У Аарона сложилось впечатление, что полицейские были крайне предвзяты, и их чем-то не устраивала версия: “Рико Морияма — ревнивый недоумок, который устроил всё это только потому, что не хотел отпускать Кевина, который, в свою очередь, подвергался психологическому и сексуальному насилию и хотел сбежать к семье Аарона”.              Неприятнее всего было отвечать на вопросы о том, что связывало его с Кевином. Аарон будто вновь оказался в суде, где перед чужими людьми нужно было вываливать такие личные вещи, которые он никогда в жизни не собирался произносить вслух. Пожалуй, хорошо, что Эндрю не пустили.              Но несмотря на то, как сильно Аарон устал и как неприятно было много говорить из-за того неудачного удушения, он старался последовательно пересказать каждое действие и слово этой ебучей троицы, не упуская ничего. Хоть и слабо верилось, что в этом был хоть какой-то толк.              После допроса, уже глубокой ночью, последовал тотальный осмотр его тела для фиксирования упомянутых им же повреждений. У Аарона также взяли анализ крови, потому что он сказал про наркотик, и как раз тогда на его руке рассмотрели крохотный след от укола, зафиксировав и его. И после этого его таки отпустили.              Аарон был настолько вымотанным и обессиленным, что едва не вырубался на ходу. Поэтому он даже не удивился, когда в коридоре увидел ужасно нервничающего Ники. И даже не оттолкнул, когда тот кинулся его обнимать. Наверное, Эндрю пригрозил ему расправой или другой жестокостью, если он будет лезть с расспросами, а может, сам ему всё и рассказал, но в любом случае Ники был непривычно сдержанным. Больше обнимал и нервно шутил по поводу его вида.              Полицейский, сопровождавший Аарона, проводил их до выхода, сказав, что его, вероятно, ещё не раз вызовут на дачу показаний, если всё пойдёт хорошо. Аарону показалось, что он расслышал в этом “если Морияма не заткнут и тебя, и нас”.              В этот момент Аарону почему-то подумалось, что никакой справедливости он в итоге не получит. И все предыдущие случаи безнаказанности Рико лишь подтверждали эти опасения.       

— 2 —

      Аарону пришлось размотать старательно наложенные медиками бинты, чтобы помыться. В ванной же он закрылся сразу, как только они вернулись домой. Жутко хотелось смыть с себя этот мерзкий день, все чужие прикосновения и грязь.              Аарон уже успел оценить в зеркале повреждения — всё тело было усыпано синяками и царапинами, которые он даже не помнил, когда получил. Левая щека сильно припухла, и эта припухлость уже начинала превращаться в синяк — какое-то время придётся походить с некрасивым лицом, что звучало как меньшая из проблем. Хуже всего на вид были разодранные наручниками запястья и бетоном колени. Зато то место на голове, куда пришёлся удар на остановке, болело, только если прикасаться, за что можно было сказать спасибо обезболивающим.              Кажется, Аарон отделался “лёгким испугом”. Который превратился бы в ёбаную травму на всю жизнь, не заявись Жан вовремя. И если поначалу из-за усталости Аарон думал больше не о мести, а о том, что наконец-то присутствие ебучего Рико в его жизни окончено, то чем больше времени он проводил в ванной, тем сильнее ненависть к этому куску дерьма заполняла его разум. Аарону безумно хотелось, чтобы этого психа закрыли в одиночной палате психушки, забрав возможность контактировать с кем-либо. Почему-то ему казалось, что худшим наказанием для Рико будет тотальное одиночество.              Аарон был уверен, что, несмотря на данные им в полиции показания, никто Рико не задержит дольше, чем на пару суток. По-хорошему, он должен был как минимум попасть на обследование психики, учитывая всё сказанное против него, однако Аарон не был наивным на этот счёт. Если его дядя в самом деле такой влиятельный, как о нём говорят, то кроме наказания внутри семьи за мелкие хлопоты с полицией, Рико не ждёт ничего.              И это злило.              Но всё же, что будет дальше? Очевидно, что больше Аарон не вернётся в команду. Эндрю тем более. Безопасность Рико вообще под вопросом, если он собирается приблизиться к Эндрю в радиусе сотни метров, и Аарон собирался следить, чтобы они не столкнулись. Шрамы на руке от этой мысли зазудели, напоминая, что это именно то, что Рико от него и требовал.              Однако что-то ему подсказывало, что Эндрю уже отсчитывал часы до возможности добраться до Рико — его уверенные обещания говорили сами за себя. Но Аарон слишком выдохся, чтобы думать ещё и об этом.              Был ещё кое-кто, тревожащий Аарона не меньше. Его захлёстывало тягучим отчаянием, когда мысли цеплялись за Кевина, потому что… никто не гарантировал, что они хотя бы увидятся вновь. Тэцуджи Морияма мог замять дело по-своему — забрать Кевина насильно, когда тот был максимально ослабленным и даже не в состоянии дать отпор. Он был законным опекуном Кевина, его пустили бы и в больницу, и куда угодно. Или же Кевин мог сбежать к отцу, что было бы самым логичным вариантом — Аарон бы именно так и поступил на его месте. Но на своём месте он эгоистично желал, чтобы этого не произошло.              А ещё более эгоистичной мыслью было нежелание перемен в их отношениях. Аарон легко мог представить, как при их новой встрече столкнётся с холодом и отчуждением. Он чувствовал себя невероятно уязвимо от этих мыслей, потому что Кевин показал ему, что ради него стоит рисковать, что он важен, проявлял уйму терпения, но на самом деле окажется, что Аарон был временным развлечением, чтобы абстрагироваться от жуткой реальности, созданной Рико. И Аарон, много переступивший через себя за всё последнее время, меньше всего хотел бы столкнуться с таким концом.              И всё-таки? Слабо верилось в то, что их отношения останутся прежними, даже если удастся забрать Кевина к ним. Аарон уйдёт из команды, Эндрю тоже, а Кевин останется там с Рико один, и это точно ни к чему хорошему не приведёт, учитывая то, как он слаб перед Рико. Вариант с тем, что Кевин может перевестись в другую школу и команду, даже не рассматривался. В их городе не было ни одной хоть чуть-чуть достойной команды — те, о которых Аарону довелось слышать, даже ни разу не доползали до Чемпионата.              Господи, он ненавидел себя за то, что при всех проблемах этого дня думал о сраных экси-командах округи. Но так уж дерьмово вышло, что для Кевина это было жизненно важно, а сам он вроде как стал неожиданно важным для Аарона. Даже сейчас, когда всё держалось на волоске и никакой уверенности в ближайшем будущем не было, ему больше всего хотелось оказаться рядом с Кевином. Каким же блядски чувствительным, мягким и зависимым он стал. Тошно-тошно-тошно.              Вымывшись, Аарон перевязал колени бинтами. Он надел ту самую чёрную футболку, которую ему дал Кевин пару дней назад, но уже свежевыстиранную. Она была широкой, хлопковой и чертовски приятной — мысль о том, кому она принадлежала, делала её уютнее.              На выходе из ванной Аарон наткнулся на Эндрю, и это было почти ожидаемо. Тот стоял у стены напротив и теперь внимательно смотрел на него.              — Что? — устало вздохнул Аарон. У него не было сил на гляделки и догадки, он хотел как можно скорее вернуться в комнату и, пока его не вырубило, попробовать связаться с Жаном. Может, он что-то знает о Кевине.              — Хочешь поговорить? — спросил Эндрю, не отрывая взгляда от его лица.              — Нет. — Очевидно, он не хотел. Но затем вспомнил про запястья и приподнял их, оглядывая с отвращением. — Перевяжешь?              Эндрю кивнул, и они вернулись в ванную, где тот вытащил аптечку и разложил всё нужное на стиральной машине. Аарон стоял молча и стойко терпел вторую перевязку рук за вечер. Лишь немного зашипел, когда Эндрю обрабатывал обеззараживающим средством и мазал кремом для заживления. Без обезболивающих это ощущалось бы в тысячу раз больнее. Пока раны не скрылись под бинтами, Аарон рассматривал их — не глубокие, но безобразные. Если не повезёт, то останутся шрамы. Очередные по вине Рико.              — По-прежнему хочешь, чтобы Дэй был тут? — завязывая последний бинт, спросил Эндрю.              — А с чего не должен? — Аарон недоумённо глянул на него, не особо понимая, к чему этот вопрос. Неужели Эндрю намекает на то, что он такой тупой, чтобы винить Кевина и не понимать, что ему сейчас с ними будет безопаснее всего?              Эндрю серьёзно взглянул на него, ожидая нормального ответа.              — Хочу, — цокнув, ответил Аарон. И вдруг ему подумалось, что Эндрю, как всегда, может знать больше него. Сбавив раздражение, он заговорил тише: — Что, если Морияма перехватят его быстрее?              — Нет, — уверенно качнул головой Эндрю. — Жан с ним в больнице, они под охраной. А завтра я их заберу.              Аарон мгновенно обратил всё своё внимание на него. Хорошо, это было определённо хорошо.              — Жан сказал, что с ним? — затаившись, спросил он. Перед глазами вспыхнули жуткие кадры обильно залитого кровью Кевина, и Аарона в который раз за вечер затошнило.              — Сотрясение и рваная рана на голове, — упаковывая аптечку обратно, ответил Эндрю. — Идиот устроил истерику из-за волос. Для швов пришлось немного сбрить.              Аарон старался держать эмоции под контролем, но он впервые получил хоть какие-то новости о Кевине, поэтому его внезапная нервозность не укрылась от Эндрю.              — Успокойся. Недели две, месяц и будет как новенький.              Сдержанно кивнув, Аарон почувствовал острую необходимость остаться наедине с собой. А лучше — как можно скорее завершить этот кошмарный, невероятно долгий день. Перехватив аптечку из рук Эндрю, он вынул оттуда пузырёк со снотворным и под неодобрительный взгляд того кинул две таблетки в рот.              Аарон был уверен, что завтрашний день тоже будет наполнен стрессом, и его окатит полноценным осознанием всего произошедшего, но это уже будут проблемы того дня. А пока он собирался отключиться без лишних мыслей.       

— 3 —

      Проснувшись и первым увидев серую стену, Аарон на миг испугался, что снова оказался в подвале. Подорвавшись на кровати, он стал лихорадочно глядеть по сторонам, пока не проснулся окончательно и не осознал, что находится в своей комнате.              Слабость и головокружение беспощадно опрокинули его обратно на подушки. Аарон понятия не имел, который час и где вообще его мобильник. В последний раз он видел его по ощущениям в прошлой жизни, а по факту — когда они с Кевином ждали такси на остановке.              Кевин. Кевин. Внезапно Аарон вспомнил, что Эндрю должен был привезти его к ним домой. И эта мысль заставила попробовать подняться снова. Тело назойливо болело, а запястья обжигало от малейшего движения рук — за ночь всё только ухудшилось, и бинты с засохшей кровью прилипли к ранам. Шипя сквозь стиснутые зубы, Аарон как можно осторожнее выбрался из постели.              В коридоре было тихо. И до ванной ему удалось добраться никем не пойманным — благо он выбрал ближайшую к ней комнату. Даже лёгкое мытьё было тем ещё испытанием: бинты неизбежно намокли, раны тянуло, и он с трудом разогнулся, чтобы достать до душевой лейки. Тело было настолько тяжёлым и всеобъемлюще болящим, что в голове промелькнула мысль вернуться в постель и вырубиться ещё на пару суток.              Синяк на лице стал только ярче — от челюсти он пополз выше, уродливо окрашивая половину лица и немного заползая фиолетовым под глаз. Выглядело стрёмно, но в его жизни ещё не было синяков, с которыми не справился бы макияж.              Перед выходом из ванной он закинулся парочкой обезболивающих, надеясь, что пустой желудок не вытолкнет их обратно.              На фоне гудели мысли о наркотиках. Они попадали в организм Аарона так часто, что ещё несколько таких разов, и он пристрастится к ним обратно. Если бы не плачевное состояние его организма, скорее всего, ему бы хотелось наркоты сильнее, но в данный момент физические страдания притупляли эти желания.              Спускался на первый этаж Аарон осторожно, держась за перила, как грёбаный старик, потому что голова кружилась и трещала. Снизу, предположительно из гостиной, доносились голоса, смешки и негромкая, раздражающе весёлая музыка. Это насторожило Аарона, и он ускорил шаг, хоть тело и протестовало.              — Аарон! — голос Ники встретил его ещё до того, как Аарон достиг последней ступени. — Ты живой? Я уже почти уговорил Эндрю взломать твою дверь.              Аарон в ту же секунду захотел развернуться и заковылять обратно в свою комнату. Ники выглядел глупо. Вокруг его шеи шарфом и на руках браслетами была повязана дурацкая радужная мишура. Но, несмотря на клоунские украшения и натянутую улыбку, на его лицо просачивалась очевидная тревога. Его взгляд быстро пробежался по Аарону с ног до головы.              — Эй, ты в порядке? Помочь?              — Нет, — тут же мотнул головой Аарон, выпрямляясь сквозь боль. — Что это за херня? — он кивнул подбородком в сторону гостиной.              — О-о, это? — Ники усмехнулся, неловко почёсывая затылок, от чего мишура зашуршала. — Прости, ты так долго спал, что мы не дождались и провели голосование. Твой голос мы посчитали как “против”. Ну, зная тебя.              — Какое, к чёрту, голосование, — пробормотал Аарон, огибая Ники и направляясь к кухне. Решительный настрой идти ко всем резко отвалился. Ники последовал за ним, назойливо суетясь рядом.              — За проведение Рождества. Нужно закончить всё украшать, мы как раз этим занимаемся. Извини, ты всё равно был бы в меньшинстве. “За” проголосовал даже Эндрю. Представляешь?              — Мне насрать, — вздохнул Аарон, тяжело усаживаясь за стол.              Его подташнивало от слабости и голода; в конце концов, вчера ему было совсем не до еды, но теперь желудок, добитый таблетками, агрессивно напоминал о себе. Взгляд упал на кухонные часы: почти пять вечера. Неудивительно, что за окном уже смеркалось.              — Ладно, вот что. — Ники принялся копаться в холодильнике. — Есть утренний омлет и пицца с обеда. Подогрею всё. Ты, наверное, пиздец какой голодный.              Кажется, он старался вести себя как и всегда, но получалось слабо. Тарелка едва не выскользнула из его рук, один кусочек пиццы всё же полетел на пол под его ругательства под нос, а бумажные полотенца покатились и размотались длинной лентой, когда он стал вытирать пол.              — Чёрт, всё через задницу, что за день такой, — ворчал он негромко. Всё же запихнув тарелку в микроволновку, он привалился к тумбе и обратил взгляд на Аарона. — Не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, по тебе и так видно, что дерьмово. Но если хочешь, я могу не подпускать их к тебе. Закроемся в комнате, будем играть во что-нибудь дурацкое.              — Господи, уймись, — поморщился Аарон. — Я не при смерти.              — Нет? — прищурился на него Ники. — Как скажешь. Но моё предложение действует весь вечер.              — Ага.              Микроволновка запищала, и Ники чуть не подскочил. Снова тихо выругавшись, он вытащил тарелку и поставил перед Аароном. Для себя Ники выудил из холодильника бутылку пива, мастерски открывая её о край стола — он постоянно выделывался приобретёнными в Германии умениями.              — Жан привёз твой телефон и бумажник, — поделился Ники, усаживаясь напротив. — Нашёл где-то в их доме. Говорит, что остался там, чтобы собрать вещи и всё такое, когда вас всех увезли.              Аарон кивнул, ничего не говоря, и принялся за еду. Пальцы дрожали и еле удерживали вилку, а челюсть разжималась с болью, хоть уже и подутихшей.              — Схожу за мобильником. Думаю, ты хочешь написать своей подружке. Она всё утро названивала Эндрю. Видимо, серьёзно волнуется, раз звонила снова и снова, даже когда Эндрю послал её нахуй.              Отправляя в рот крохотный кусочек омлета, Аарон вопросительно изогнул бровь.              — Ну, та, которая любит немецкое пиво. — Ники приподнял бутылку, демонстрируя золотистую этикетку “Варштайнера”. — Эми.              Аарон не был удивлён, что до неё уже что-то успело добраться. Она любила собирать разнообразные слухи, которыми периодически делилась и с Аароном. Смутно он припоминал, что кто-то из её родственников работает в полиции. И Аарон молился, чтобы причина была именно в этом, а не в том, что произошедшее каким-то образом стало всеобщим достоянием как минимум в его школе.              Ники покинул кухню и через короткое время голоса в гостиной стихли. Аарон не сомневался, что Ники оповестил всех о его пробуждении и выдаёт им сейчас какие-то сомнительные предупреждения.              Аарон ускорился с едой, быстро и через уже терпимую боль запихивая омлет в рот, потому что у него было дерьмовое предчувствие, что кто-то да вломится на кухню. Это было трусливо, но он не чувствовал себя готовым видеться ни с Эндрю, ни с Жаном, ни тем более с Кевином. По мере полноценного пробуждения он вспомнил и все вчерашние опасения насчёт Кевина.              Расправившись с едой, Аарон добрался до холодильника, рассматривая плотно набитый к праздникам отдел с напитками. Выпить немного алкоголя поверх обезболивающих звучало как отличная идея — мозг настойчиво требовал хоть чего-то расслабляющего. Он остановил выбор на сливовом сидре и, накинув “курительную” куртку Эндрю, пошёл на веранду, чтобы избежать контактов с кем-либо. Может, после сидра он будет готов проверить Кевина и Жана.              И именно в этот момент послышался приближающийся шум. Резко в дверном проёме появился жутко бледный Кевин, а за ним Ники, громким шёпотом умоляющий вернуться обратно. Вцепившись в его плечи, Ники уже почти сердито говорил ему пока не подходить к Аарону, но Кевин полностью игнорировал его, жадно осматривая Аарона.              Аарон же замер, так и не дотянувшись до ручки двери. Он тоже во все глаза пялился на Кевина. Сначала обжигающее столкновение взглядов, а только потом Аарон увидел, что на голове у него была эластичная чёрная повязка, выглядящая почти как спортивная; на горле тонкий, ничем не прикрытый порез, который практически терялся среди не успевших сойти засосов; на руках, открытых футболкой, виднелись различные царапины и синяки. Синевато-фиолетовая кожа была и под глазами, и вокруг носа, а на верхней губе алела косая продолговатая рана. Нездорового оттенка лицо говорило о том, что его мутило — вероятно, из-за сотрясения, — а вцепившиеся в косяк пальцы с трудом удерживали его от покачивания.              Аарон отвёл взгляд и повернул ручку, отодвигая дверь. Его начало заполнять паршивое, угнетающее чувство, которое давило так сильно, что дальше смотреть на Кевина было невозможно. Всё в нём напоминало о вчерашнем мерзком дне, который, вероятно, бесповоротно изменит их отношения. Да, Кевин не выглядел безразличным или злым на него, что, наверное, было хорошим знаком, но кто знает, что у него в голове — обвинения или вина. И, может, он после всего вообще не сможет смотреть на Аарона как прежде, больше не будет находить его привлекательным и… к чёрту. Нахуй эти мысли. Аарона злило, что его волновало совсем не то, что должно и было бы “правильным”.              Обезболивающие делали своё дело, и передвигаться стало не так болезненно. Аарон воспользовался этим, чтобы усесться на достаточно высокие и широкие перила. Намеренно не глядя вперёд — на происходящее на кухне — он опустил взгляд на собственные ноги, обутые в дурацкие тапки-зайцы, которые Ники однажды подарил ему без причины.              Он просидел так какое-то время и успел прикончить целую бутылку сидра, когда дверь шорохнула сначала в одну сторону, потом в другую. Аарон даже не глядя знал, что это Кевин всё же смог обойти препятствие в виде Ники. И с его приближением, с тихим, размеренным звуком шагов, Аарону всё сильнее хотелось скинуться с перил вниз головой. Он понятия не имел, что Кевин собрался ему сказать, но заранее знал, что ему не понравится. В голове зароились варианты того, что можно от него услышать.              Кевин остановился в шаге от него.              — Ты идиот, я почти уверен, что тебе запретили вставать лишний раз хотя бы пару дней. — Аарон с ходу перешёл в беззлобное нападение, не дожидаясь, пока Кевин с ним заговорит.              — А я почти уверен, что ты мешаешь бухло с обезболами, — спокойно ответил Кевин и, прежде чем Аарон успел среагировать, забрал из его пальцев бутылку. Он проверил, что она в самом деле пустая.              Аарон опешил, поднимая на него возмущённый взгляд.              — Что за нахрен? Это-              — Другое? — перебил Кевин, на секунду посмотрев ему прямо в глаза, а затем вернул взгляд на бутылку.              — Да.              — Ага, ладно, — коротко фыркнул Кевин, но следом сменился в лице, убирая с него следы улыбки. Он отставил бутылку дальше по перилам и сделал шаг ближе.              Аарон от этого действия практически перестал дышать, молча уставившись перед собой. Его выставленные колени остро создавали дистанцию, но Кевин, упираясь прямо в них, плавно положил ладони на его бёдра. Такого сценария в мыслях Аарона не было, и он пока не понимал, чего ему ожидать. Прикосновения обжигали, и по телу пробежал волнительный жар, осевший в груди. Больше всего ему хотелось, чтобы в разговорах не было никакой нужды, и они просто могли бы решить всё тщательными объятиями.              Аарон не смотрел Кевину в лицо, но отчётливо чувствовал внимательный взгляд на своём. Непохоже, что тот собрался от него бегать. Кевин же, не встретив отказа, мягко развёл его ноги чуть шире, чтобы встать ближе.              Аарон стиснул челюсти, удерживая себя от шумных реакций. Он напряжённо смотрел в сторону, когда Кевин осторожно взялся тёплыми пальцами за его щёки и слегка развернул голову, вынуждая взглянуть на него. Аарон поддался на это, ощущая, как в груди всё сжимается от прямого взгляда так близко.              — Ты… сильно дерьмово? — негромко и с нотками вины в голосе спросил Кевин, разглядывая его пристальнее.              — Нет, — уверенно ответил Аарон и даже не соврал — с таблетками и алкоголем в крови жилось определённо проще. — Не мне же накладывали швы. И сбривали волосы.              Кевин коротко и едва заметно усмехнулся. Его ладони согревали и даже немного успокаивали, Аарону хотелось прикрыть глаза и раствориться в этом ощущении умиротворения.              — Волосы выглядят по-идиотски, но меня больше волнует… — Кевин запнулся, чуть хмуря брови и глядя на его лицо внимательнее. — Ты не выглядишь так, как будто ненавидишь меня. И я не понимаю, о чём ты думаешь.              Аарон, хоть и ожидал от Кевина либо виноватость, либо отстранение, всё равно замер, смотря на него с лёгким удивлением.              — Думаю, что ты тупица, если считаешь, что я должен тебя ненавидеть, — медленно перекатывая слова, ответил Аарон. Он старался звучать не слишком грубо, потому что чувствовал, что этот разговор определит их дальнейшее взаимодействие.              Руки на лице немного дрогнули, а следом Кевин аккуратно погладил его кончиками больших пальцев. Нет, эти прикосновения явно были отвлекающим манёвром — Аарон едва ли мог сконцентрироваться на одной мысли.              — Это было бы логично. У тебя есть на это полное право. — Кевин звучал до ужаса меланхолично, и его взгляд побитого пса нервировал Аарона. Хотелось его встряхнуть за плечи.              — Логично? Да с какого бы хера? — он нетерпеливо закатил глаза. — Я, по-твоему, такой тупой, чтобы вместо Рико обвинять тебя или что?              — Нет. Но ты не можешь отрицать, что хоть в чём-то Рико был прав.              Кевин глянул на него осознаннее, очевидно борясь с расфокусировкой из-за сотрясения. Его хмурость только усиливалась, выдавая и мрачное настроение, и болезненное состояние.              Аарон внутренне запротестовал уже на “Рико был прав”, но решил дать ему закончить, чтобы понимать, с чем придётся иметь дело.              — Я знал, что этот пузырь лопнет, но всё равно подставлял тебя. Уже трижды из-за моих чувств доставалось другим. И ты скажешь, что всё ещё не хочешь послать меня нахер?              О, блять. Как же Аарону не нравилось всё это дерьмо. Его раздражало, что грёбаный мориямовский мудак так сильно влиял на мысли Кевина. Какую ещё чушь он ему внушил, с которой Аарон будет вынужден столкнуться?              — Именно так и скажу, — не мешкая ответил он, упрямо пялясь Кевину прямо в глаза. — Трижды доставалось другим не из-за твоих чувств, а из-за этого ревнивого ебаната. Перестань транслировать его мысли. И либо заткнись, либо скажи что-нибудь, что думаешь ты сам.              О, попытка быть помягче с треском провалилась.              Кевин с небольшим удивлением распахнул глаза и первым делом точно хотел возразить, но всё же в последний момент прикусил язык. Выдохнув, он скользящим движением переместил руки на плечи Аарона, несильно сжимая. Но по какой-то причине это его не устроило, поэтому дальше он пропихнул их под расстёгнутой курткой, укладывая на спине. Тепло мгновенно обволокло Аарона, но он не обманывался этим жестом, потому что предчувствовал какие-то очередные слова, которые ему точно не понравятся.              — Я думаю, что… — Кевин вдруг стал выглядеть отстранённее и прохладнее, что моментально напрягло Аарона. Он уже готовился к условному: “думаю, что всё это слишком и, короче, было весело, хоть и недолго, но пока-пока”. — Понятия не имею, что было, когда я вырубился. Эванс почти оглох на одно ухо, у Купера какие-то проблемы с яйцами, а Жан отмалчивается и говорит спросить у тебя, — он сделал паузу на неровный выдох, и его пальцы, крепко цепляющиеся за Аарона, неуверенно дрогнули, — так и… что я пропустил?              Аарон громко цокнул, раздражённо отводя глаза в сторону. Слова Кевина не застали его врасплох, и внешне он оставался просто недовольным, но внутри червями зашевелился стыдливый страх. Ему бы точно не хотелось, чтобы Кевин узнал все подробности, которые ему повезло не увидеть. И при мысли о подробностях перед глазами внезапно промелькнула синяя дверь, в ушах раздалось чужое пыхтящее дыхание, а в нос ударил затхлый запах сырого пола. Аарон заморгал, отгоняя это всё. Нет. Он не собирался говорить об этом Кевину.              — Мы подрались, — расплывчато ответил он, опуская взгляд вниз. Кевин стоял к нему вплотную, и пахом Аарон прижимался к его животу, что минуту назад казалось приятным и надёжным, но теперь ощущалось ловушкой вкупе с крепко удерживающими его руками. — Рико натравил их на меня, мне пришлось использовать грязные приёмы. А потом появился Жан. Ничего особенного.              Кевин притих, размеренно дыша и внимательно смотря на Аарона. Вероятно, для него это звучало совершенно неубедительно, и странная смена настроения тоже была слишком очевидной.              — Эндрю сказал, что у тебя все запястья разодраны, — сглотнув, заговорил Кевин таким убитым тоном, как будто у него уже были страшные догадки, которые он только осмелился воспроизвести вслух. — Значит, ты много дёргался в наручниках. И чтобы достать до головы Эванса, тебе…              — Просто нужно было высоко прыгнуть, — резко вставил Аарон, не вытерпев этого чёртового анализа. Он вскинул раздражённый взгляд на его лицо, готовый отбиваться от новых атак. На что он, нахрен, намекал? Нет, спрашивал почти напрямую. — Я не собираюсь тебе пересказывать каждый свой шаг и вообще не хочу вспоминать этот уёбищный вечер.              — Блять, — прикрыл глаза Кевин, тоже теряя терпение. — Я знаю, на что эти двое способны. И я хочу знать правду. Потому что это важно.              “Нихуя важного” — хотелось ответить Аарону, но он словно проглотил язык. Если сказать Кевину правду, то он больше никогда не убедит его, что ничего страшного не произошло, и тот утопится в вине, как придурок. Аарон боялся, что Кевин станет спрашивать дальше, что надавит посильнее и ему придётся сдаться. Грубость уже не сработала, значит, оставался только один запасной вариант — смена темы.              — А что насчёт правды о тебе? Что было в отеле? — сузив глаза, перевёл стрелки он. На самом деле этот вопрос жёг ему язык уже продолжительное время. — Ты “блевал дальше, чем видел”. Почему?              Ни один мускул на лице Кевина не дрогнул от этого вопроса. Он выглядел так ебуче невозмутимо, как и всегда, когда речь заходила о чём-то дерьмовом, но связанном с ним.              — Я ему отсосал, — уверенно ответил Кевин, не сводя взгляда с лица Аарона. — Так что было, когда меня вырубили?              Аарона вышвырнуло из реальности как по щелчку, и мир вокруг замедлился. Он не представлял, что отражалось на его лице, но тело разом оцепенело, а память вспышками подкидывала воспоминания того вечера. Того, как Кевин себя вёл, каким был внешне равнодушным и что говорил. Хуже того, что говорил сам Аарон.              То их совместное время наедине стоило Кевину вот этого пиздеца, а он просто выбрал сделать вид, будто всё в порядке? “Не хочу, чтобы ты отказывался от меня из-за него”. Аарону вновь захотелось навернуться с этих перил и расшибиться ко всем чертям.              Какого хуя?              Кажется, Аарон произнёс это вслух, потому что на лице Кевина нарисовалась колющая усмешка, которую он стёр, прежде чем заговорить снова.              — Да-да, пиздец похлеще всё же крылся, но я не буду это обсуждать. — Взгляд Кевина стал жёстче и острее, но его пальцы нервно сжимались на спине, и если бы не это, Аарон, может, и повёлся бы на хладнокровность в тоне, но нет. — Думаю, ты понимаешь, почему я ничего не сказал тебе тогда.              Аарон определённо пожалел, что спросил об этом сейчас, в такой хуёвой форме. Вбрасывать вопрос в качестве защиты было отвратительно, но, блять, он думал, что Кевин тоже откажется говорить, и на этом они закончат.              Кевин ещё какое-то время выглядел так, будто был готов к обвинениям или отвращению от Аарона, но, ничего такого не дождавшись, смягчился.              — Можно было бы обойтись и без этого разговора, но я хочу, чтобы мне нечего было от тебя скрывать, — проговорил он уже спокойнее и тише. — И желательно, чтобы тебе тоже. Перестань строить из себя неуязвимого, я хочу знать, о чём ты думаешь на самом деле.              Аарона замутило только сильнее, прикосновения окончательно стали невыносимыми, и он упёрся онемевшими руками Кевину в грудь, чтобы отодвинуть его от себя.              Но вновь неожиданно прошуршавшая дверь заставила вздрогнуть обоих. Медленно выдохнув, Кевин досадливо цыкнул и обернулся. Нехотя вынув руки из-под куртки, он отошёл в сторону, и только тогда Аарон смог увидеть вышедшего на веранду Эндрю.              Находясь в таком дерьмовом состоянии, он даже не почувствовал ни капли смущения от того, в каком недвусмысленном положении Эндрю их застукал. Его появление оборвало поток разрушительных мыслей Аарона и дало шанс отложить болезненный разговор с Кевином. Он испытал от этого небольшое облегчение, хотя дышать по-прежнему было тяжело — воздух будто стал гуще.              Эндрю, затолкав руки в карманы, неспешно и вразвалку подошёл к ним. Кевин теперь стоял рядом с Аароном, опираясь спиной на перила. Он выглядел как ни в чём не бывало — словно это не он только что рассказал какое-то шокирующее дерьмо. Аарона даже немного пугало, как быстро Кевин брал над собой контроль.              Эндрю сначала смерил преувеличенно осуждающим взглядом Кевина, а после с недовольным прищуром взглянул на Аарона. И ему показалось, что вместе с этим тот сканирует его состояние. Которое, к слову, он всеми силами попытался скрыть, однако вряд ли был в этом так же хорош, как Кевин. Но Аарон всё равно, насколько возможно, давил невозмутимость и глядел на Эндрю с лёгким недовольством.              — Верни мою куртку, чёртов воришка, — без тени шутки потребовал Эндрю, скрестив руки на груди. — Сначала сладости, теперь вещи. Что дальше?              — Дальше я украду твою машину и уеду куда-нибудь подальше, где ты не сможешь врываться без предупреждения, — проворчал Аарон с нарочитым укором.              Медленно изогнутая бровь Эндрю заставила Аарона почувствовать расслабление — кажется, ему удаётся вести себя неподозрительно. Меньше всего на свете Аарону хотелось, чтобы Эндрю решил, что что-то не так из-за Кевина, а потом тайком вытряс из него всю душу. Так что пусть думает, что Аарону просто не нравится нарушенное уединение с Кевином.              — Дэй сказал, что у него к тебе важный разговор. И где он свернул не туда?              — Это насчёт Рико, — тут же подал мрачный голос Кевин. От былой непринуждённости, которая и так была фальшивой, не осталось и следа. — Утром мне звонил дядя. Сказал, чтобы завтра утром я привёл Аарона к нему в офис.              Аарон посмотрел на него как на сумасшедшего. То есть он, притащившись к нему, решил начать не с этого, а с выяснения отношений?              — И ты пообещал ему это?              — Да, — взглянув на Аарона с небольшой опаской, ответил Кевин. — Скорее всего, он предложит что-нибудь взамен на то, что ты заберёшь заявление.              О, ну очевидно, он начал не с этого.              — М-м, теперь ясно, как Морияма решают дела. Той Шелли тоже предлагали что-то взамен, чтобы заткнуть? — не удержался Аарон от колкости, как бы сильно ни умолял себя заткнуться. — А Жану? Или ему даже не позволили обратиться в полицию?              Кевин уставился на него с таким изумлением, будто Аарон как минимум залепил ему незаслуженную пощёчину. Чуть тряхнув головой, он отвёл взгляд в сторону.              — Не позволили. Но и Рико, и те двое получили своё наказание.              Эндрю внимательно наблюдал за ними, и по его виду можно было сказать, что он понимает, о чём идёт речь. Конечно же, блять, понимает. И о Кевине он точно всё знал. Как же раздражало.              — Очень сомневаюсь в его эффективности, — сухо кинул Аарон, резко ощутив себя безумно паршиво за Жана.              Почему, блять, Кевин говорил об этом так бездушно? Почему Жан делал вид, как будто ничего не было, и до сих пор взаимодействовал с этими уёбками так буднично и спокойно? Аарона начинало потряхивать, когда он вспоминал этот ужас беспомощности под чужим тяжёлым телом, но если ему повезло не получить продолжения, то Жану — нет.              Когда Эми пару месяцев назад сказала, что были слухи про изнасилование кого-то Эвансом и Купером, Аарон даже представить не мог, что уже знаком с их жертвой. Какое же блядство.              — Эффективнее, чем полиция. Не сомневайся, дядя умеет раздавать наказания.              В это Аарон мог поверить, учитывая, как Рико боялся Тэцуджи, однако всё равно сомневался, что этого было достаточно, чтобы Жан чувствовал хоть какую-то справедливость. А сам Кевин собирался её чувствовать, либо же решил окончательно на себя наплевать?              Разом Аарону стало совестно за свой небольшой срыв на Кевина, который вообще ни в чём виноват не был. Он заставил себя смягчиться и ответить без противной вредности:              — Я готов забрать заявление, но у меня есть одно условие. Посмотрим, что на это скажет Морияма.              Аарон спрыгнул с перил, стянул куртку и, не замедляя шага, сунул её Эндрю в руки. Он ушёл с веранды, потому что меньше всего ему хотелось продолжать раздражающий разговор о Морияма. Променять шанс хоть как-то отомстить на сомнительную компенсацию? Только если Тэцуджи готов выполнить его условие. Если он согласится, это будет куда лучше, чем то, что может сделать полиция.              Аарон нашёл Ники в гостиной. К его удивлению, без Жана, которого поблизости вообще не наблюдалось.              — Где Жан? — спросил он, вставая напротив Ники, сидящего в кресле с мобильником в руке.              Ники поднял на него взгляд, вновь оглядывая его так, будто оценивал его состояние. И как же они с Эндрю с этим достали.              — Жан? — Ники коротко улыбнулся. — Уехал ещё часа два назад. Сказал, что ему есть где остановиться, и он не хочет напрягать нас своим присутствием. Ужасная формулировка, согласен.              Аарон кивнул, на самом деле не особо понимая, почему Жан не остался с ними.              — Мобильник.              — А, да, — спохватился Ники. Он вытащил его из кармана, протягивая. — Я уже устал смахивать звонки от твоей Эми. И там ещё куча других сообщений. Я не читал, просто видно, от кого. Короче, посмотри.              Аарон молча забрал телефон и отправился к себе, потому что было слишком тяжело и морально, и физически оставаться в компании хоть кого-то. Хотелось тишины и уединения.              В темноте комнаты он прошёл к столу и устроился на нём сбоку около окна, из которого падал свет от уличного фонаря, что было достаточным освещением. На подоконнике стоял безобразный кактус, который Аарон немного бездумно потыкал, прежде чем открыть мобильник.              Больше всего звонков и встревоженных сообщений было, конечно же, от Эми. Каролин писала, что Рико ведёт себя странно, и просила его срочно ответить. А из неожиданных пропущенных — от Чарли и Хейли. Вероятно, им кто-то рассказал о произошедшем ещё вчера, потому что звонки и сообщения от них поступали с самой ночи.              Аарон всех проигнорировал и коротко ответил только Эми, что всё в норме. Он уже собирался перейти в чат с Жаном, когда от неё незамедлительно пришёл ответ. Подруга писала, что им срочно нужно встретиться прямо завтра, потому что: во-первых, она не верит в его “всё в норме” и им нужно поговорить вживую, а во-вторых, хочет передать подарок перед тем, как на все каникулы уедет к родственникам. Аарон согласился встретиться и мельком подумал, что ему в последние недели было настолько не до подарков, что он о них даже и не вспомнил. Что неудивительно — у него никогда и не было такой привычки.              Очевидно, никто от него ничего и не ждал в свете последних событий, но Аарон всё равно поставил себе мысленную заметку разобраться с этим завтра, прежде чем открыть чат с Жаном.              Аарон: ты же в курсе что они собрались праздновать рождество?              Достаточно нейтрально. Заводить по переписке сложные темы не хотелось, но при встрече он просто обязан как минимум сказать спасибо, а как максимум… о, Аарон не представлял, что сказать, чтобы показать, что ему не всё равно, но не показаться тем, кто лезет не в своё дело. В ожидании ответа от Жана Аарон с пустым выражением лица пялился в окно, отвлекаясь на разглядывание редко проезжающих машин и праздничное оформление фасадов домов через дорогу. Обычно ничем не примечательная улица живо сверкала множеством красивых огоньков, что сильно контрастировало с состоянием Аарона.              Жан Моро: Доброе утро?              Жан Моро: И да, в курсе, я за него проголосовал.              Аарон: значит приедешь?              Жан Моро: Определённо.              Жан Моро: Рад, что ты пишешь. Прости, что не дождался, пока ты проснёшься, мне нужно было уехать по делам. (Я немного не подумал о подарках заранее, но это секрет).              Аарон фыркнул, чуть-чуть расслабляясь от его несерьёзной болтливости. Честно говоря, ему именно это и нужно было — чтобы никто не доставал его со сверхзаботой, как Ники, чтобы никто не требовал решать сложные проблемы, как Кевин, чтобы никто не ждал от него сраных подробностей всего-всего, как Эндрю.              Аарон: я тоже. придётся заняться этим завтра              Жан Моро: Могу помочь. После того, как вы съездите к дяде. Ты ведь согласился?              Аарон: как будто у меня был выбор. и да, помоги              Жан Моро: Хорошо. Думаю, ты не хочешь выбирать подарок для Эндрю вместе с ним. А я как раз запасной вариант, который он одобрил.              Аарон: что это ещё значит              Жан Моро: Эндрю решил, что пока всё не уляжется, ты сможешь выходить из дома только с ним или со мной. (Кевин с Ники в пролёте, потому что не умеют обращаться с оружием).              Аарон несколько секунд пялился на это “обращаться с оружием”, не зная, как ему реагировать. Это было немного жутко. Перед глазами вспыхнул образ Жана, так уверенно держащего револьвер, как будто он делал так сотни раз до этого. И, блять, Эндрю, какого чёрта?              Аарон: только не говори что ты украл револьвер морияма              Жан Моро: Ничего страшного, купит новый.              Аарон тяжело вздохнул и закрыл чат, ощущая усталость. Настроение вновь откатилось на отметку “дерьмовое”.              Сидеть у окна стало прохладно, и Аарон перебрался на кровать, утыкаясь в подушку лицом. Кевин сказал, что он строит из себя неуязвимого, но это было только внешним. Аарон был куда слабее, чем ему бы того хотелось. И, вцепившись пальцами в подушку, он крепко зажмурился, борясь с желанием жалко разреветься.              Ублюдочный Рико всё-таки его довёл. Аарон вспоминал его самодовольную, прилизанную рожу тем утром в отеле — он смотрел на Кевина так, будто с наслаждением прокручивал в голове то, что сделал с ним вечером, и только сейчас Аарон в полной мере осознал, что значил тот взгляд.              Следом воспоминания сместились на подвал — как Рико мерзко плакался, что Кевин не ценит его “заботы”, а потом с ненавистью впечатывал его головой в стену, и если бы не образумивший его Эванс, то он бы даже не остановился.              Но худшим было то, что Рико использовал сексуальное насилие как ёбаный инструмент подавления. И у Аарона волосы встали дыбом от осознания, что изначально Рико собирался сделать так, чтобы Кевин наблюдал. Ёбаный пиздец.              Кажется, Рико стал первым человеком в жизни Аарона, которому он искренне и на полном серьёзе желал подохнуть.              Аарон пролежал так до момента, пока голову не начали наводнять скользкие мысли о том, как действенно он мог бы справиться с негативными эмоциями с помощью наркотиков. В теории можно было бы получить их даже сейчас. Сложно, но…              Волнительное возбуждение от этого нахлынуло так мощно, что Аарон, ощущая дрожь по телу и участившееся сердцебиение, с огромным трудом заставил себя не взять в руки телефон, а встать и отправиться обратно на первый этаж. Оставаться одному было опасно. Аргументы, почему наркотики ему больше не нужны, совершенно в такие моменты не работали.              И насколько бы стыдно ни было признаваться хоть кому-то в слабости, Аарон всё равно рассказал Эндрю о своих желаниях. Тот не выглядел удивлённым, как будто даже был готов, что Аарон к нему с этим заявится, а потому сказал ждать на кухне и вскоре вернулся с двумя пакетиками пыли.              В течение следующего времени, что Аарон провёл в гостиной с ним, Ники и Кевином, Эндрю трижды приносил ему самостоятельно приготовленные коктейли. И это напрочь заглушило все отрицательные эмоции, дав ему возможность почти спокойно находиться рядом со всеми. У него в голове будто появился фильтр, отсеивающий всё нежелательное.              Украшением дома занимались по большей части Ники с Эндрю, а Кевин немного помогал им, когда чувствовал себя лучше. Устроившись на мягком ковре и привалившись к столику, он раздавал “дизайнерские” советы, вредно критиковал всё подряд и тыкал пальцем, куда и что лучше. Аарона это забавляло, но Ники бесконечно с ним спорил.              Однако вид у Кевина был откровенно дерьмовый: налицо высокая температура, заторможенность и слабость — вероятно, потратил все свои силы на бестолковые споры с Аароном. И какого хера он продолжал тут с ними торчать в таком состоянии?              Аарон следил за ним достаточно пристально, чтобы заметить всё это и даже больше. Кевин не выпускал из рук телефон и периодически сбрасывал чьи-то звонки, выглядя после этого рассеяннее и ещё более убитым. Аарон был уверен, что звонки от Рико.              В какой-то момент Эндрю психанул и отобрал у него телефон, но взамен выдал свой, сказав, что пока ему придётся попользоваться им. Кевин с диким сомнением оглядел это кнопочное нечто, которым ему однажды чуть не зарядили в лоб, но спорить не стал.              Сам Аарон, сидя с ногами в кресле, ощущал себя как в розовом тумане от этого коктейля из таблеток, пыли и алкоголя. С кухни сладко пахло печеньем, которое Ники параллельно готовил, а повсеместно развешенные гирлянды мерцали и переливались, выглядя ярче обычного из-за пыли.              И если Аарон хоть как-то наслаждался собственным состоянием и мягкой домашней атмосферой вокруг, то Кевину точно становилось всё хуже и хуже. Он всё чаще потирал виски, болезненно морщась. Больше подвисал и надольше прикрывал глаза. А ещё стал смотреть на Аарона, хотя до этого какого-то чёрта избегал взглядов. И Аарон ощущал себя слишком пьяным, чтобы пытаться расшифровать, что он от него хочет. Однако каждую каплю внимания жадно перехватывал, всё навязчивее ощущая желание остаться с ним наедине, покончить с разбирательствами и наконец…              — Чувствую себя паршиво. Хочу прилечь, — таки сдался Кевин, прерывая поток его размышлений. Эндрю ушёл курить, и в комнате остались только они с Ники и Аароном.              — Ну наконец-то, — тут же отозвался Ники, оборачиваясь на них и устало откидывая волосы со лба. Он стоял у ели, в который раз перевешивая уродливых ангелочков. — Я целый день тебе об этом говорю.              — Всё было нормально, — отмахнулся Кевин, поднимаясь с ковра и чуть пошатываясь.              — Не было, — впервые за всё время заговорил Аарон, смерив его суровым взглядом. — Ты уже часа полтора выглядишь, как будто щас сдохнешь.              Ники что-то согласно буркнул, а Кевин, проходя мимо, задержал на нём взгляд.              — Пойдёшь со мной? — тихо, чтобы услышал только он, спросил Кевин.              Аарон чуть вскинул бровь, пялясь на него пару секунд и раздумывая, к чему это приглашение, после чего решил, что хочет пойти в любом случае, и коротко кивнул.              После ухода Кевина, прежде чем отправиться следом, он посидел ещё немного, собираясь с мыслями и набираясь смелости. Очевидно, что на этот раз его точно заставят говорить, но Аарон вроде как уже и не был против.              Ноги едва волочились, и та пьяность, что приятно ощущалась сидя, теперь, наоборот, отяжеляла.              — А ты куда? — послышалось от Ники ему в спину.              — Подышать воздухом, — ответил Аарон, не оборачиваясь и, конечно же, плетясь совсем в противоположную сторону от “воздуха”.              Комнатой Кевина стала по задумке гостевая спальня на первом этаже, которую они превратили в подобие кладовой. Туда с самого переезда сваливали всё ненужное, но, вероятно, для Кевина её освободили.              Аарон осторожно толкнул дверь и оказался в комнате, утонувшей в темноте и тишине. Здесь было прохладно, свежо, и воздух уже успел наполниться слишком знакомым ароматом парфюма Кевина.              Внутри он двигался почти на ощупь, пока не наткнулся на кровать, где начал вырисовываться силуэт Кевина — похоже, тот лежал посреди заправленной постели лицом кверху.              Вся смелость и решительность Аарона держалась на всё том же опьянении. Трезвым он бы, пожалуй, выбрал игнорировать проблемы и катить их как снежный ком. Но сейчас позволил себе упасть рядом с Кевином, так же, как и он — лицом в потолок. Холодная подушка под головой и скользкое покрывало никак не вязались с уютом, а от прохладного воздуха по коже бежали мурашки. Говорить откровенности в такой атмосфере не хотелось. Хотелось забраться в объятия и провести в них как минимум парочку часов. Ну, хоть что-то оставалось всегда неизменным — его нетрезвая прилипчивость.              Кевин не двигался и ничего не говорил, кажется, ожидая, пока Аарон начнёт сам.              — Окей, — негромко заговорил Аарон, чувствуя себя неестественно в нарушении этой идеальной тишины. — “Я этого не хочу, но мне придётся тебя трахнуть” — вот, что сказал мне Купер, когда кинулся на меня.              Кевин едва заметно повернул голову в его сторону. Вопреки собственным ожиданиям, говорить было не так сложно — смелость признания Кевина всё-таки невольно заставила его язык развязаться. Но он всё равно предпочёл уставиться в потолок — так спокойнее.              — Когда тебя вырубили, они попытались это сделать. Но Жан появился быстрее. Можешь спросить у него, он даже фотку сделал.              Аарон уловил движение сбоку и повернулся, обнаруживая, как Кевин прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Его пальцы чуть подрагивали, а грудь стала вздыматься чаще.              — И ты собирался мне этого не говорить, — произнёс Кевин, и его голос звучал глухо, но без обвинительных ноток.              — Да, — вернув взгляд к потолку, кивнул Аарон. Глаза немного привыкли к темноте, и теперь чёрное пространство вокруг приобретало очертания. — Меня бесит, как ты считаешь себя виноватым, хотя единственный виноватый тут Рико. Так что только попробуй снова начать свою шарманку.              Кевин, похоже, как раз собирался это сделать, но вместо этого неспешно двинул по покрывалу ладонью и осторожно сжал его руку. Аарон прикрыл глаза, облегчённо выдыхая. Не иметь каких-то недоговорок и утаек, оказывается, приятно.              — Когда я сказал, что знаю, чего ожидать от Купера с Эвансом, я именно это и имел в виду, — проговорил Кевин чуть хрипловато. Он на мгновение сильнее сжал руку Аарона, но тут же расслабил, поглаживая по костяшкам.              Аарон кивнул вновь. Ему не хотелось развивать эту тему, и он надеялся, что она больше не всплывёт в разговорах с кем-либо. Сейчас его больше волновало то, что будет дальше.              — Ты собираешься свалить к отцу? — спросил Аарон непринуждённым тоном, но внутренне волнительно замирая.              — Нет. Сейчас в этом нет никакого смысла.              — И как тогда ты представляешь жизнь в команде с Рико после этого?              — Никак. Переведусь в другую ближайшую школу, просто чтобы иметь доступ к корту.              И всё-таки вариант, который Аарон счёл самым маловероятным.              — Ты удавишься в первый день с какими-нибудь “Светлячками”, — хмыкнул он. Хотя звучало обнадёживающе — похоже, Кевин твёрдо намерен прекратить общение с Рико. Наконец-то.              — Я утащу тебя с собой, — после небольшой паузы серьёзно ответил Кевин, больше разворачиваясь к Аарону. Этими словами он вызвал в нём короткий всплеск тепла, на мгновение заставляя задержать дыхание. — Может, ещё Эндрю с Жаном. И нам всем придётся переодеться из серо-зелёного в серо-синий.              — Одно блевотнее другого, — поморщил нос Аарон, но по-настоящему против этой идеи, конечно же, не был. Его в этой школе ничего особо не держало, а перевод в середине года всё ещё был возможен. Помолчав, он заключил: — То есть ты не собираешься сбегать, как последний мудак.              — Если бы собирался, сделал бы это до приезда Эндрю.              — М-м, и что тогда? — Аарон тоже повернул голову вбок, теперь оказываясь лицом к лицу с Кевином. Он сглотнул, ощущая внезапную сухость во рту — храбрость разом куда-то подевалась. — Мы… можем продолжить?              — Нет. — Прозвучало, как показалось Аарону, мягко, но… “нет”? На миг, пока Кевин не продолжил, всё внутри начало гадко тянуть разочарованием, и он дёрнул рукой, на что Кевин только сильнее её сжал. — Точно не сейчас, я имею в виду. Слишком много всего, тебе явно нужно отойти.              Аарон почувствовал от этого моментальное отторжение. Ему прямо сейчас хотелось каких-то глупостей и прикосновений посерьёзнее, чем невинные держания за руки.              — Ты вводишь запрет на тебя, — недовольно констатировал он. Кевин на это еле слышно усмехнулся и, как назло, даже руку его отпустил.              — Нет. Это называется “время на подумать”.              — Запрет на тебя, — упрямо повторил Аарон.              Кевин повернулся на бок, и Аарон, всё ещё находясь в состоянии “творить глупости” тоже повернулся к нему так, что они теперь близко соприкасались телами. Разом стало теплее и умиротворённее.              Аарон почти не заметил, как его пальцы поднялись и коснулись щеки Кевина. Медленно, скорее проверяя реакцию, он провёл большим пальцем по его нижней губе. Кевин несдержанно выдохнул, обдавая его лицо жаром, и Аарону так жутко захотелось его поцеловать в этот момент, что пришлось плотно стиснуть губы, чтобы не поддаться этому желанию. Близко, приятно, желанно и нельзя. Что за чёрт.              — Ладно? Запрет на меня. Называй как хочешь, — продолжил негромко говорить Кевин. — Но я всё равно считаю, что тебе стоит подумать лучше, а потом прийти трезвым и сказать, хочешь продолжать или всё-таки нет.              Аарон закатил глаза, убирая руку с его лица. “Придёшь трезвым” отрезало ему шанс прямо сейчас заявить, какую глупую херню он решил устроить. Аарон осознавал, что Кевин пытается действовать “правильно” — не идти на поводу у чувств и желаний, но уже заранее знал, насколько это бестолково. Парочка дней раздумий не сделает Кевина менее притягательным уж точно.              — Хуета, — сделал он вывод и, поняв, что ничего “интересного” ему тут сегодня не перепадёт, лёг обратно на спину. — Твоя самая бесполезная затея, но как скажешь.