chudoku

— 1 —

      Впоследствии Аарону было сложно вспомнить свою первоначальную реакцию. Вроде как он просто сказал, что они опаздывают и что Кевин сдерёт с них шкуру, если они пропустят ещё одну утреннюю тренировку.       Всю дорогу Эндрю периодически посматривал на него, но Аарон сидел с будничным лицом, пялясь перед собой и иногда по сторонам. Сказанное Ники было для него пустым звуком, будто тот сказал очередную чушь, на которой не стоило заострять внимание. Аарон даже не думал о матери, вместо этого размышляя о чём угодно за окном. Он даже улыбнулся забавной вывеске кото-кафе со смешно играющими котятами и вроде сказал Эндрю, что им нужно туда сходить.       Тренировка затянулась, потому что Чарли выловил его в раздевалке и отвёл в коридор.       — Мне только что позвонил твой опекун Николас, сообщил о вашей с Эндрю матери и… в общем, прими мои соболезнования, — проговорил мужчина сочувствующим тоном и похлопал его по плечу.       Аарон коротко угукнул, отстранённо глядя куда-то сквозь тренера.       — Ты как? Справишься? — спросил Чарли.       — Да, — просто ответил Аарон, а затем, когда Чарли ободряюще сжал его плечо, развернулся, чтобы вернуться в раздевалку. Но наткнулся на Рико, который был прямо за его спиной.       — Я что-то пропустил? Эта наркоманка-таки сдохла? — с ужасно фальшивыми расстроенными глазами спросил он. — Как неожиданно.       — Рико, — на памяти Аарона Чарли ещё никогда не звучал настолько угрожающе. — Пошёл отсюда вон.       Рико сбросил свою сожалеющую маску и рассмеялся, напоминая в этот момент сумасшедшего.       Аарон бесстрастно смерил его взглядом и всё же вернулся в раздевалку. Все были притихшими, он был уверен, что этот разговор слышал каждый. Аарон не стал вглядываться, кто и как отреагировал. Наплевать. Абсолютно.       На тренировке он действовал механически, а на учёбе даже не вспомнил, что собирался пропустить уроки и поспать, а потому тщательно отсидел их все.       Вторая тренировка далась уже труднее из-за недосыпа, поэтому полтора часа перед игрой, отведённые на отдых, Аарон проспал в общей комнате, свернувшись в кресле.       Обычное волнение перед играми в этот раз не возникло вовсе. Аарону казалось, будто он находится во сне и кто-то действует за него. Всё происходило на таком автомате, что он даже не успевал размышлять над происходящим.       Пару раз он приходил в чувство, когда посреди игры его жёстко швыряли на пол и тело пронзало ощутимой болью; и однажды громила-нападающий по имени Бобби случайно или специально — неясно — влепил его в стену с такой дурью, что Аарон услышал хруст шлема. И эта буквальная мозговая встряска освежила его, заставив доиграть тайм на чистой злости к этой придурочной команде; он отказался уходить с поля, несмотря на настоятельные рекомендации Хейли.       Им повезло, что нападение Бобби сочли намеренным, и его, одного из самых сильных игроков команды, дисквалифицировали. Таким образом им удалось вырваться вперёд, хоть финальный счёт и был с разрывом всего в два очка.       После финального гудка Аарон ощутил себя так, будто впервые за матч вынырнул из глубины и теперь мог слышать все звуки в полной мере. Весь мир вокруг стал до боли в глазах чётким и резким. Он поморщился от внезапного гула, внутри стремительно нарастала тошнота. Аарон едва вытерпел прощание с командой Атланты и вырвался, как только их отпустили. Чарли с Кевином и Рико остались давать интервью местному спортивному каналу. Аарон пронёсся мимо них, стараясь дышать размеренно, и его вырвало, как только он влетел в первый попавшийся туалет.       Тяжело отдышавшись, он наспех умылся и покинул туалет. Пусть Эндрю идёт к чёрту, в этот раз Аарон занимал душ первым, пока никто не успел появиться в раздевалке.       Аарон действовал последовательно по мельком продуманному плану, а потому уже минут через десять, даже не высушив волосы, покинул стадион и поймал первое попавшееся такси.       Он знал, куда ехать, только потому что Джордж Бейкер, его болтливый одноклассник-тусовщик, однажды настоятельно ему порекомендовал побывать там.       Телефон начал разрываться от звонков Эндрю, Кевина и Жана спустя полчаса, когда Аарон уже был в рекомендованном Джорджем клубе, посреди гущи народа. Вышибалы его действительно пустили, как и обещалось, лишь спросив документы, но, кажется, даже не проверяя возраст.       Когда вдобавок к звонкам посыпалась гора сообщений от всех подряд, включая Ники и тренера, Аарон раздражённо цокнул и вырубил к чертям почти и так разряженный мобильник. Как же они все бесили.       Найти нужный наркотик было несложно. За время работы в «Райских Сумерках» он научился безошибочно узнавать тех, кто продаёт вещества.       Клуб был большим, даже огромным, с впечатляющим количеством разношёрстных посетителей, так что вероятность наткнуться на кого-то знакомого была крайне мала.       Аарон почувствовал небольшое волнение перед тем, как зайти в кабинку туалета с пакетиком наркоты. Так часто он представлял себе момент срыва, и так просто он настал. Лёгкость, с которой он по итогу смог добраться до наркотиков, ошеломляла.       Сидя на закрытой крышке унитаза, он дрожащими руками отработанным движением аккуратно высыпал содержимое на тыльную сторону ладони и чуть завис, разглядывая порошок. Нет, он не сомневался, просто не мог поверить, что в самом деле дорвался до любимого вещества. Больше не думая ни секунды, Аарон вдохнул порошок через заранее подготовленную трубочку. Ею послужила сломанная во время поездки в такси на две части ручка. Можно было обойтись и без неё, но рисковать случайно всё раздуть он не хотел.       По позвоночнику проползла крупная дрожь. Нос защипало с непривычки, а глаза заслезились, поэтому он, морщась, зажмурился и крепко зажал пальцами ноздри. Когда неприятные ощущения утихли, он высыпал вторую половину пакетика на руку и проделал то же самое.       Только после того, как наркотик оказался в нём, и первая волна ощущений стала накрывать, в голове промелькнула мысль, что, вероятно, не стоило разом принимать такой объём порошка, потому что сейчас ему явно требовалось куда меньше, чем раньше.       Но дело сделано, поэтому, замотав пакетик в ком из туалетной бумаги, он смыл всё в унитаз и вышел из кабинки, предварительно не забыв вытереть нос.       Около раковин стояли кучки парней, многие с кем-то болтали, но когда он протиснулся к зеркалу, те, что были ближе к нему, замолчали.       — Ого, парни, гляньте, какой коротышка, — пьяно заржал один из самых противных на вид парней, и несколько других подхватили его смех. — Малыш, а тебе не рано по таким местам ходить? Или ты с мамой?       С мамой.       Аарон медленно повернул голову в его сторону, и что-то в его взгляде, похоже, было настолько отталкивающим и угрожающим, что парень выставил перед собой руки в примирительном жесте.       — Воу-воу, я пошутил. Не смотри на меня так, — пару секунд он выдерживал серьёзность, а после рассмеялся вновь. — Я не над тобой, прости, я чутка обдолбался.       Аарон уже его не слушал, он отошёл от зеркала, оставшись удовлетворённым своим видом, и направлялся к выходу из туалета. Ничто не способно попортить его настроение сейчас. Ничто и никто.       Уже через пару минут он ощущал мощный взрыв эйфории и всевозможных ярких ощущений, которые захлёстывали настолько, что сложно было сдерживать лицо от глупой улыбки. Как же он скучал.       Аарон сразу откинул идею пить что-то поверх, поэтому решил отправиться на танцпол. В ту самую гущу танцующих тел, где можно отпустить себя и забыться окончательно.       Ещё через пару минут Аарон понял, что действительно закинулся лишним, потому что мир перед ним стал мазаться, а контроль над телом теряться. Возможно, так даже лучше.       Дальше он наблюдал за происходящим с ним какими-то размытыми отрывками, некоторые кусочки совсем не откладывались в памяти, поэтому он не особо понимал, как оказывался в объятиях той или иной девушки.       Он много танцевал, но ещё больше целовался со всеми подряд. Бесконечное трение о чужие приятные тела, грохочущие басы, яркие вспышки, чьи-то губы на его шее, глупый смех — всё это заставляло его чувствовать себя невероятно живым и счастливым впервые за жутко долгое время. Чуть меньше четырёх месяцев? Ощущалось как годы.       Когда наркотик накрыл в полную силу, Аарон стал что-то понимать ещё меньше. Ему было абсолютно плевать, кто его трогает и что происходит, пока это вызывало в теле столько приятных ощущений.       Чередой цветных пятен пронеслось, как кто-то уговорил его выпить парочку коктейлей. Возможно, согласиться было не лучшей идеей. Но в таком состоянии его запросто могли уговорить на что угодно, Аарон не управлял даже собственной речью.       Он ни капли не был удивлён, когда в один момент обнаружил себя в поцелуе с каким-то парнем; кажется, он даже был не первым. Аарон оторвался посмотреть, как тот выглядит, и, обнаружив симпатичную бледную мордашку и стрижку, примерно как у Кевина, рассмеялся во весь голос. Он вернулся к поцелую, толком даже не ощущая его вкуса, но чувствуя так много от этого временного единения с кем бы то ни было.       Дальше, похоже, случился какой-то существенный провал в памяти, потому что в следующий раз Аарон пришёл в себя, когда сидел на закрытой крышке унитаза со спущенными штанами. Тот самый “симпатичная мордашка и стрижка Кевина” стоял перед ним на коленях с его, блять, членом во рту. Парень сосал старательно, глубоко и с явным наслаждением. Его затуманенный взгляд был прикован к лицу Аарона.       Ебать.       Аарон настолько был ошарашен происходящим, что вмиг стал трезвее. Или же действие наркотика пошло на спад. Возможно, и то и другое. Блядство. Какая разница.       Факт оставался фактом. Ему отсасывал какой-то незнакомый парень в ёбаном клубном толчке. И ему было неловко что-то с этим делать, поэтому он прикрыл глаза и попытался расслабиться вновь, усиленно цепляясь пальцами за крышку унитаза. Вышло довольно просто, потому что наркотик хоть и ощущался слабее, но всё равно действовал. У него были подозрения, что он был с какими-то примесями. Либо же мешанина с алкоголем давала такой эффект. В любом случае, успокоиться и позволить парню доделать своё дело у него вышло.       Между захлестнувшей его волной оргазма и тем, как он попал на улицу в одной футболке, явно потеряв где-то свою кофту, было примерно ничего. Абсолютная пустота. И даже если бы Аарон напрягся изо всех сил, он бы ничего не вспомнил. Где тот парень из толчка? Где его кофта? Где, чёрт возьми, его бумажник? О, блять.       Аарон трясся на холоде и стучал зубами, ощущая себя невероятно дезориентированным. И всё ещё опьянённым наркотиком, из-за чего экран только включённого телефона жутко размазывался. Аарона едва не стошнило от попытки сфокусироваться на держащемся на последних процентах мобильнике. Он психанул и ткнул на последний позвонивший ему номер.       По крайней мере, мыслить он мог более-менее чётко. А потому осознал, что ему нужно срочно с кем-то связаться, пока такая возможность была.       — Аарон? — послышалось встревоженное в трубке. Поморщившись, он попытался понять, чей это вообще голос.       — Звонил? — лишь спросил Аарон.       — Ты прикалываешься?! — О, теперь Аарон мог расслышать злобно-истеричные интонации Кевина. — Куда ты, блять, исчез?       — У меня садится батарейка. Можешь приехать или отправить кого-нибудь за мной? — стараясь звучать максимально внятно и ясно, неспешно проговорил Аарон.       — Адрес.       Аарон сказал ему название клуба, и едва он успел это сделать, как телефон вырубился. Что ж, прекрасно. Если Кевин за ним не явится, то Аарону придётся умереть на улице, потому что у него не то что на такси денег не было, но и даже мелочи не завалялось на звонок из телефонной будки. Чёрт возьми, какие звонки, он ни одного номера наизусть не знал.       В голове всё ещё гудело, было туманно и вязко, а тело неконтролируемо трясло, из-за чего болезненно сводило и мышцы. Он устало привалился к холодной стене, обнимая себя руками и думая о том, как хочется пить и одеться. А ещё сердце билось чересчур часто, вызывая противную щекотку внутри.       Во рту дико пересохло. Аарон провёл языком по нёбу и мельком подумал, не заставили ли его отсосать в ответ в то “ничего”, оставшееся в его памяти. Гадкий привкус во рту был, но навряд ли чужие члены на вкус такие. Впрочем, он не был экспертом по членам, просто слабо надеялся, что никто ему их в рот не пихал, пока он был абсолютно невменяемым.       Аарон даже не успел умереть от холода, когда автомобиль Кевина притормозил на узкой обочине, где вообще-то парковаться было запрещено, а потому мимо проезжающие машины засигналили ему, сердито объезжая.       Аарон с тяжёлым стоном оторвался от стены и зашагал к тачке. Каждый шаг на слабых дрожащих ногах давался с таким трудом, что он едва не споткнулся несколько раз о свои же ноги.       Ошарашенный вид Кевина не сулил ничего хорошего. Аарон понятия не имел, как выглядел, но, вероятно, всё было очень плохо.       — Что? — едко улыбнулся Аарон. — Ты же хотел узнать, если я сорвусь. Вот тебе и сообщаю.       В этот момент очередной мимо проезжающий авто громко засигналил.       — Садись в тачку, — сказал ему Кевин коротко.       Они отъехали молча, но остановились на ближайшей просторной обочине, где никто бы не возмущался. Аарон закатил глаза. Сейчас точно последует какой-то идиотский допрос, поэтому он мысленно начал готовить ответы.       — Как ты себя ощущаешь?       О, этот вопрос Аарон не включил в список ожидаемых. Это не в стиле Кевина.       — Дерьмово.       — Это из-за её смерти, да? — тихо спросил Кевин.       — Вероятно, что да, — глухо посмеялся Аарон, после чего собрался с мыслями, чтобы выдать причину подробнее; ему нужно было собрать всё в кучу хотя бы для себя. — Она умерла из-за Эндрю. Я в этом уверен. Не знаю, что он сказал ей тогда, но теперь она мертва. Он обещал не вредить ей, но нарушил своё обещание. Я обещал не срываться, поэтому нарушаю своё. Пусть Эндрю идёт нахуй.       — Я говорил сегодня с Эндрю. Он понятия не имеет, почему она решила покончить с собой, — осторожно проговорил Кевин, глядя на него с некоторой опаской. — Я не думаю, что он хотел её смерти.       — Не хотел? Он буквально сказал, что придушит её, когда увидит в следующий раз! — громко и устало прыснул Аарон, а затем тяжело вздохнул и откинулся в кресле. Голова начинала болеть сильнее, поэтому он стал массировать виски. — Плевать. Я разберусь с Эндрю. Просто пока не хочу его видеть.       Кевин молча согласился, сдержанно кивнув.       — Твой вид, — начал он как-то чересчур неуверенно, проскользив по нему взглядом. — Все эти засосы и в целом… что-то произошло?       Аарон с недоумением на лице повернулся к нему, пытаясь понять, к чему он клонит; туман в голове мешал размышлять быстрее, наркотик всё ещё действовал сильнее, чем ему казалось. Но когда через десяток попыток распознать намёк Кевина всё же удалось, ему стало какого-то чёрта очень смешно.       — О, нет, никто меня не выебал, — замотал он головой, одновременно пытаясь затолкать обратно рвущийся смех. — Я с кем-то пососался, а потом мистер Симпатичная Мордашка отсосал мне в толчке. И я без понятия, как так вышло. Но, думаю, что на этом всё.       Аарон знал, что это не то, что нужно говорить человеку, которому нравишься, однако он до сих пор был несколько шокирован произошедшим, и повышенная из-за наркотика болтливость заставляла его хотеть поделиться. Хотя, по идее, стоило закончить это первым предложением.       Эмоции Кевина считывались с трудом, казалось, что он просто смотрел непроницаемым взглядом Аарону прямо в глаза.       — По крайней мере, надеюсь, это было то, чего ты хотел, — отстранённо сказал Кевин, отворачиваясь. — Я имею в виду, что он мог воспользоваться твоим состоянием.       — Хотел? Да я даже не помню, как оказался в кабинке. Но, вроде, было неплохо. Может, стоит повторить, чтоб точно разобраться, — вслух размышлял Аарон, скорее, для себя, а не чтобы его услышали. Но когда настороженный взгляд Кевина обратился к нему, заговорил вновь: — Не обдолбанным. Забей. Я не собирался этого говорить.       Он мысленно жалел Кевина, которому придётся какое-то время с ним взаимодействовать. Ну, может, он узнает Аарона лучше, и его дурацкая симпатия куда-нибудь отвалится; и тогда Аарон точно не ввяжется ни во что для себя противоестественное.       Кевин вытащил мобильник и сделал быстрый звонок Жану, уточняя, не вернулся ли ещё Рико.       Впервые Аарон увидел последствия своего срыва, когда Кевин затолкал его в ванную и оставил там. Он в невероятном изумлении пялился в огромное зеркало: лиловые засосы уродливыми пятнами пачкали всю его кожу, до которой можно было добраться, не сняв с него футболку. Губы и всё лицо перемазаны в чьей-то помаде разных оттенков; вокруг глаз всё было буквально чёрным, и в голове коротко вспыхнул момент, как одна из девушек, смеясь, нависала над ним с подводкой, кажется, говоря, что ему очень пойдёт, но сейчас всё было размазано пандовыми пятнами. Некогда белая футболка была настолько мятой и испачканной неизвестно чем, что ему срочно захотелось её выбросить. Голубые джинсы были не лучше.       Зрачки всё ещё расширенные, взгляд диковатый, а волосы почему-то влажные и отвратительными сосульками зализанные назад.       О, блядство.       Аарон страдальчески застонал. Теперь он не только понимал, почему Кевин смотрел на него ошарашенно, но и недоумевал, как тот вообще пустил его в свою машину, а не оставил там, на обочине.       Вдобавок к пульсирующей головной боли его руки так тряслись, а желудок скручивался в спазмах, что хотелось лечь прямо на этот кафельный пол и умереть.       Скинув одежду, Аарон поспешно забрался под душ, врубая горячую воду. В машине он согрелся, но всё равно недостаточно.       Из-за головной боли мысли были спутанными и назойливыми, он не представлял, что вообще делать дальше и как ему возвращаться домой. Эндрю его прикончит.       Бесило, что больше всего он всё равно думал о том, что подумает Эндрю. Заебало, невероятно заебало.       Он сидел в ванне, поливаемый почти кипятком до тех пор, пока вода не стала ощущаться ледяной. Кожа нездорово покраснела. Аарон растёр и расцарапал засосы до такой степени, что кожу начало щипать даже от капель воды.       Однако зеркало запотело настолько плотно, что, даже вытерев его, Аарон не смог разглядеть, что сделал со своей шеей.       Омерзительный привкус никак не проходил, и Аарон тщательно прополоскал рот с приличной порцией зубной пасты. Стало в разы лучше.       Одеваться в грязную одежду ему категорически не хотелось, поэтому он затолкал её в рюкзак, укутался в самое большое из найденных в полке полотенец и выглянул за дверь.       — Пиздец, — выдохнул Кевин, приковав взгляд к его шее. — Стало только хуже.       Кевин, похоже, всё это время сидел на полу у двери и теперь встал, морщась и склоняясь к нему, чтобы разглядеть.       — Да и насрать, — буркнул Аарон. — Мне не во что переодеться.       — Идём.       Кевин провёл его в комнату, по всей видимости, принадлежащую ему, но Аарону было настолько паршиво, что он даже не рассмотрел её толком. Впрочем, ничего сразу кидающегося в глаза замечено не было.       Он повалился на просторную мягкую кровать и прикрыл глаза, пока Кевин рылся в гардеробной. Из-за перегрева сердце билось раздражающе громко и быстро, а дыхание давалось с трудом. Аарон тяжело сглотнул, размышляя, куда может пойти дальше. У него даже не было денег, потому что его бумажник пропал загадочным образом. И ему повезло, что там не было ничего, кроме парочки двадцаток и каких-то скидочных карт. Обычно Аарон носил там ещё и права, но когда на входе в клуб попросили их показать, он поленился класть обратно и сунул в карман джинсов.       — Где Жан? — поинтересовался Аарон.       — С Рико и дядей на приёме. Раз уж сегодня отменилась наша вечеринка, дядя забрал их с собой.       — А ты?       — Я в этом не участвую. Не интересует.       — Ого, у тебя есть выбор, — усмехнулся Аарон.       Кевин затих, и Аарон приоткрыл глаза, обнаруживая того стоящим перед ним с охапкой вещей.       — Я не в тюрьме. И да, у меня есть выбор, — мрачно проговорил Кевин. — В некоторых вещах.       С болезненным вздохом Аарон приподнялся и взял предложенные вещи. Всё чёрное: широкие джинсы, которые пришлось подвернуть и плотно затянуть ремнём, длинная футболка, скрывающая руки на три четверти, новая пара невероятно мягких и толстых носков, больше похожих на рождественские, если бы не цвет.       Кевин не потрудился отвернуться, пока он переодевался, напротив, спокойно и задумчиво наблюдал, сидя на краешке кровати с подвёрнутой под себя ногой. Плевать, Аарон перестал заботиться о наготе перед кем-либо из команды примерно через несколько вынужденных совместных душей.       Когда Аарон закончил, тот потянулся к его левой, повреждённой руке.       — Покажи.       Цокнув, Аарон всё же протянул ему руку. Дурацкий крест уже значительно подзажил и больше не беспокоил, кроме того факта, что на его теле появились новые шрамы. Пока они ещё были красноватыми, кожа восстанавливалась долго.       — Я хочу, чтобы ты сказал мне, если он ещё раз тебя тронет, — негромко заговорил Кевин, водя приятно остужающими пальцами по изуродованной коже. — Почему ты не сказал сразу?       У Аарона пробежали мурашки по телу от его касаний, и то, как пальцы сместились на микро-бугорки на коже, проводя и по ним, заставило Аарона ощутить себя по-странному уязвимо.       Он вытянул конечность из рук Кевина и, прикрыв глаза, устало повалился ему на колени. Просто потому что.       — Неважно. В любом случае этого больше не повторится, — лениво ответил Аарон. Меньше всего ему хотелось плакаться Кевину по поводу конченого Рико.       Чужая рука осторожно убрала влажные пряди с его лица, и Аарон почти задержал дыхание, когда пальцы мягко легли ему на голову, неуверенно поглаживая.       Почти хорошо.       Они просидели так молча несколько минут, пока где-то поблизости на кровати не завибрировал телефон. Аарон приоткрыл глаза и успел заметить потемневший внимательный взгляд на своём лице, прежде чем Кевин отвёл его на мобильник.       — Это Эндрю, — сказал он, глядя на дисплей. — Он точно спросит про тебя. Что ему сказать?       — О, боже, — скривился Аарон и устало провёл руками по лицу. — Скажи, что я у тебя. Пусть уймётся.       — Да, Эндрю? — ответил на вызов Кевин.       Аарон, если бы напрягся, мог бы услышать, что говорит в трубке его брат, но вместо этого лишь прижался одной стороной лица к животу Кевина, отчего перестал слышать Эндрю совсем. Вместо этого он следил за тем, как двигается от размеренного дыхания живот Кевина и как по нему проходит вибрация от голоса; Аарон слишком сконцентрировался на этом, так что почти даже не вслушивался в ответы Кевина. Рука того всё ещё поглаживала его по волосам, перебирая пряди и легонько касаясь кожи головы. Чертовски приятно.       — Нет, блять, Эндрю, он сам позвонил. Иди нахрен, — Кевин замер, напряжённо слушая. — Ладно. Хорошо.       Из этого Аарон даже не старался понять, через какое время Эндрю примчится, чтобы забрать его, а потом убить.       — Он сказал, что уже едет, — сообщил ему Кевин.       — Блять, — закатил глаза Аарон и с трудом поднялся с его колен, разворачиваясь. Голова мгновенно закружилась, и тело наполнилось такой невыносимой тяжестью, будто его начинили камнями. — Насколько плохо я выгляжу?       — Плохо. Но лучше, чем было. Кроме шеи.       — Пиздец. Он меня прикончит.       Аарон не был морально готов реагировать на то, как Эндрю начнёт ему говорить, какой он ничтожный, ни на что не способный наркоман. Хотя какого хуя его вообще это волнует. Но Аарон ничего не мог с собой поделать, как бы зол ни был на Эндрю.       — Если ты его боишься, то можешь остаться тут.       — Чтобы Рико прирезал нас обоих, когда вернётся? — прыснул Аарон. — Ну уж нет, я выберу смерть от рук Эндрю.       — Жан сказал, что Рико сегодня не вернётся.       — Всё равно нет.       Кевин согласно кивнул. И Аарон, сидя достаточно близко напротив, задумчиво на него уставился. Взгляд скользнул на губы, и перед глазами пронеслись нечёткие образы тех парней, с которыми Аарон успел поцеловаться за вечер. Их было явно несколько. От одного из них он даже получил чёртов отсос, и хоть мысль об этом шокировала тем, что Аарон не ожидал подобного от себя, — как, чёрт возьми, он на это вообще согласился? — он всё равно с уверенностью мог сказать, что противно ему не было. Да, он был обдолбан, но… так вот, глядя сейчас на Кевина, Аарон думал о том, как жутко ему хотелось сотворить какую-нибудь выходящую за рамки хуйню. Они одни в целом доме, он на кровати Кевина и сам Кевин перед ним, расслабленный, переодетый в уютное-домашнее, что добавляло ему мягкости, и в кои-то веки не бесит. Этот вечер уже был перевёрнут с ног на голову, так почему бы не продолжить веселье.       От глупости его останавливало лишь хлипкое понимание, что это точно стало бы тем “да”, а Аарон, во-первых, не поговорил с Кевином о побеге от Рико и в таком состоянии делать этого точно не собирался; во-вторых, что бы он ни сделал, это развяжет им руки, а там уже будет не до разговоров.       И всё же хотелось. Сегодняшний вечер показал, что навряд ли его напугает поцелуй с парнем и какой-нибудь условный отсос. Обратный, может, и да, но…       “Заткнись, Аарон. Просто перестань думать. Ты пожалеешь, когда будешь трезвее”, мысленно приказал он себе, зная о своей дрянной мании к близости, когда был пьян.       — У тебя такой взгляд, — кривовато улыбнулся Кевин. — Думаешь о чём-то сложном?       — Пиздец каком сложном, — замедленно ответил Аарон и с усталым вздохом повалился обратно к нему на бедро. Если бы Кевин забрался к нему в голову, насколько бы он охуел от происходящего там? — Я так полежу минут пять. Если ты не против.       — Не против, — фыркнул Кевин.       Его рука вернулась к Аарону на голову, аккуратно гладя теперь и по волосам, и по шее сзади, не касаясь расцарапанных частей спереди и по бокам. В какой-то момент он стал водить пальцами по чувствительному месту за ухом, иногда доводя до линии челюсти. Это было пиздец как приятно, Аарон думал, что ему точно конец с такими темпами — касания отдавались в нём чересчур хорошо.       Когда Аарон невольно задышал от этих прикосновений чаще, лёжа с закрытыми глазами и несильно вцепившись в чужое бедро, Кевин сместил пальцы на его предплечье, плавно проводя кончиками от сгиба локтя до запястья и обратно.       Касания хоть и были плавными и размеренными, но ни черта не умиротворяли. Особенно, когда длинные пальцы осторожно отодвинули рукав футболки вверх и водили теперь и по плечу.       Это было почти гипнотизирующе. Аарон замер настолько, насколько вообще мог; он слышал лишь своё позорное неровное дыхание и желал, чтобы его гладили и дальше.       Блять, просто блять.       Его внутренний секундомер сообщал, что выданное самому себе время скоро истечёт, и эта мысль была ужасно разочаровывающей. Пять минут закончатся, и ему нужно будет спуститься вниз, чтобы потом встретиться с разъярённым Эндрю. Ему до тошноты не хотелось никуда вставать и никого видеть.       А ещё нестерпимо хотелось более тесного контакта. Поэтому на последних секундах таймера он открыл глаза, поднялся и под явное удивление Кевина пихнул его в грудь, опрокидывая на кровать. Забравшись верхом, Аарон быстро и близко склонился к его лицу. Он опирался на руки и выглядел абсолютно недовольным. От резких движений голова вновь начала кружиться.       — Ты не можешь делать так и ощущать себя безнаказанным, — обвиняюще заявил он. — Это, знаешь ли, пиздец как подло.       Губы Кевина медленно растянулись в улыбке, а во взгляде заплясали огоньки веселья.       — Я подумал, что это расслабляюще и довольно невинно.       — Нихрена расслабляющего и невинного, — отрезал Аарон. — Уверен, что ты наслаждаешься моей глупой реакцией.       — Я должен чувствовать за это вину?       — Да, — жёстким тоном ответил Аарон и, посверлив его своим суровым взглядом, послал всё к чёрту.       Делать что-то первым было безумно страшно, но он всё равно прижался к губам Кевина своими, шумно и прерывисто выдыхая через нос, когда от простого действа всё тело прошибло электрическим зарядом. У него не было ни времени, ни желания делать это нежным, поэтому стоило Кевину приоткрыть до этого плотно сжатые губы, Аарон стал целовать их с небольшой жадностью и чувством “наконец-то дорвался”. Кевин не трогал его, не перенимал инициативу, но отвечал, подстраиваясь под его настойчивость. Всего за несколько движений языком Аарону удалось сорвать его дыхание, и именно уверенность в том, что Кевину тоже нравится, заставляла продолжать этот местами грубоватый и горячий поцелуй, смешивая мокрые звуки и их частое нетерпеливое дыхание. Но пока это не снесло ему голову окончательно, Аарон напоследок широко лизнул его по губам и отстранился.       Он шумно дышал с приоткрытым ртом и неверяще пялился на Кевина, который выглядел не лучше — “недоверчивое охуевание”, так бы это назвал Аарон. Чуть придя в себя, Кевин издал протяжный полустон и покачал головой.       — Блять, — прозвучало почти обречённо. — Прости.       Аарон слез с него и лёг рядом, уставившись в потолок. Его потряхивало, дурацкие руки дрожали, и всё внутри трепыхалось от переизбытка эмоций.       — За что, — всё же спросил он. На губах застыл вкус поцелуя, и он еле удержал себя, чтобы не облизнуться. Пусть останется так.       — Я не должен был тебя провоцировать, — ответил Кевин. — И не ожидал, что ты отреагируешь так.       — Завались, — отмахнулся от него Аарон.       — Нет. Ты явно сегодня не в себе, я не собирался этим пользоваться, — настойчиво продолжал Кевин.       — Если ты будешь таким занудным каждый раз, я вообще никогда не буду тебя трогать.       Кевин приподнялся на локте и заглянул ему в лицо. Аарон нехотя перевёл на него рассеянный взгляд. Лицо Кевина было раздражающе серьёзным, и Аарону так сильно захотелось закатить глаза.       — Я сделаю вид, что этого не было. И не буду расценивать как “да” на тот мой вопрос.       Аарон в удивлении приподнял бровь. Он был… поражён, что ли? Ему дали утолить любопытство и не собирались давить. Вау?       — Сделаешь так трезвым, тогда поговорим, — закончил Кевин.       Аарон устало фыркнул. Тот думает, что он решился на поцелуй только из-за алкоголя и наркоты. И было неприятно думать, что это правда. Аарон выбирал вариант, что он был ужасно чувствительным из-за эмоциональной перегруженности.       — Ладно, — легко согласился Аарон. Как-никак это именно то, что ему было нужно.       Кевин понаблюдал за ним немного, после чего уверенно поднялся с кровати.       — Пошли, Эндрю скоро будет тут.       Аарон поморщился на имени брата, ощущая безграничное нежелание видеться с ним. “Эндрю скоро будет тут” уничтожило остатки приятных чувств, и он, неразборчиво ворча себе под нос, заставил себя пойти за Кевином. Напоследок он бросил взгляд на кровать, уверенный, что ещё не раз вспомнит происходившее тут.       Как бы Аарон ни старался подготовиться, он всё равно не был готов, когда Эндрю нажал на дверной звонок, и на небольшом экране в гостиной высветилось его лицо. Сердце испуганно подскочило, заходясь бешеным ритмом.       Когда Кевин впустил его, приводя в гостиную, Аарон соскочил с дивана и встал за Кевином. Он успел заметить мечущийся яростный взгляд Эндрю, и этого хватило, чтобы испугаться идти с ним. Аарон уткнулся лбом Кевину меж лопаток и нервно сглотнул, ему до смерти не хотелось показываться брату на глаза.       — Он не то чтобы сильно хочет тебя видеть, — первым подал голос Кевин. — Пусть останется тут.       — Он поедет домой, — жёстко отрезал Эндрю.       Кевин, завернув руку назад, вцепился в его предплечье, крепко сжимая. Что было не самым разумным решением, но Аарон, в конце концов, первый начал демонстрировать что-то неоднозначное в отношении Кевина при Эндрю.       Вздохнув, Аарон всё же решил, что оттягивать неизбежное глупо, поэтому, кинув Кевину короткое “спасибо”, взял рюкзак и, не глядя на Эндрю, отправился в прихожую обуваться.       Эндрю шагал за ним, и Аарон молча отправился в машину. Расстояние от порога дома до авто было довольно холодным, но, честно говоря, он бы предпочёл замёрзнуть на улице, чем ехать с Эндрю.       — Что с шеей? — спросил Эндрю, когда они отъехали от дома. Кажется, удостоверившись, что Аарон живой и вроде как в порядке, он стал спокойнее.       Аарон пялился на шрам на левой руке, задумчиво очерчивая его пальцами и прокручивая в голове, как это делал Кевин.       — Расцарапал, — коротко ответил он.       — Почему?       — Не твоё дело.       Аарон заметил, как близкое нахождение с Эндрю заставляло его чувствовать. Злость, предательство, обиду и… да, он считал Эндрю виноватым в её смерти.       — Как я понимаю, ты нарушил свои обещания.       В мозгу что-то щёлкнуло, как переключателем. Аарона резко переклинило, перед глазами беспорядочно заскакали белые точки.       — О, знаешь что, Эндрю? — оскалился он. — Пошёл нахуй со своими обещаниями! Ты обещал, что не тронешь её, но она, блять, мертва!       Эндрю если и был удивлён, то на нём это никак не отразилось. Он оставался настолько спокойным, что Аарону начало казаться, что он долбаный робот.       — Я её не трогал, — ровным тоном проговорил Эндрю, не глядя на него.       — Издеваешься?! Что ты ей, блять, сказал, что она решила это сделать?!       — Ничего, кроме того, что уже тебе сказал.       — Пиздабол, блять, — скорчился в отвращении Аарон. — Просто завались и не говори со мной. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты всё испортил.       У Аарона начиналась истерика. До него только-только в полной мере дошло, что его мать в самом деле мертва. И больше никогда он не увидит её живой. Мертва прям насовсем. Она не только не ударит его, но и не обнимет, не объяснится перед ним, никогда не расскажет, почему бросила одного из них. Её тело вообще больше никогда не двинется, а глаза не откроются. Это необратимо.       Он ведь в самом начале, ещё в суде, думал, что, сбагрив её на лечение, даст ей шанс на жизнь. Если бы он знал, что всё закончится так, стал бы тогда избавляться от неё?       Почему сразу после их встречи?       Аарона накрыло такой волной сожаления и осознания, что он не сразу заметил, как сорвался на удушливое рыдание. Блять.       Он закрыл лицо трясущимися руками, потому что стыдился этих эмоций, но всхлипы всё равно прорывались, слишком громко раздаваясь в тишине салона.       Автомобиль затормозил почти сразу. И какое-то время было тихо. Аарон слышал лишь свои жалкие всхлипы, которые безуспешно пытался задавить. Это было болезненно, несмотря ни на что. Несмотря на то, какой ужасной его мать была в последние годы, и на то, что он был готов смириться, что больше её не увидит. Её смерть всё равно била по нему, Аарону в самом деле не хотелось, чтобы она умирала. Пусть была бы где-то там, без него, но живая.       Осознание, что с ней ничего бы не произошло, если бы он не избавился от неё, затолкав в глухой наркодиспансер, со стороны похожий на психушку, было страшным.       Аарон всё не мог успокоиться, задыхаясь в своих внезапных рыданиях, когда Эндрю неуверенно развёл руки, двигаясь ближе, и этот молчаливый жест, возможно, был именно тем, что в этот момент нужно было Аарону. Он, прикрыв ладонью глаза и поддаваясь порыву из-за слабости и эмоциональной разбитости, уткнулся лбом Эндрю в плечо. Чужая рука почти невесомо поглаживала его по волосам.       Сколько бы Аарон ни считал себя сильным и самодостаточным, в такие моменты подавленности словам он предпочитал осязаемую, физическую поддержку. Если бы вместо этого Эндрю заговорил с ним, Аарон бы просто послал его нахуй, восприняв в штыки абсолютно каждое его слово.       Аарон содрогался в сухих рыданиях ещё немного и отпихнул Эндрю сразу же, как только более-менее успокоился, и способность чувствовать стыд вернулась в его тело. Отвернувшись, он занялся бутылкой воды, а Эндрю завёл двигатель и до конца дороги не сказал ему ни слова.

— 2 —

      Субботу Аарон провёл наедине с собой, то есть отказался выходить из комнаты совсем. Пару раз ему пришлось сбегать до туалета, но в этот момент он остался незамеченным Ники.       Ники пытался прорваться к нему в комнату не менее пары десятков раз — он приходил каждые полчаса, чтобы спросить, всё ли хорошо и не хочет ли он выйти.       Аарон не хотел. Ему не хотелось видеть абсолютно никого. И причины было как минимум две: наркота и Ники.       Первое. Срыв на любимое вещество не прошёл бесследно, и с самого утра он ощущал жуткую потребность закинуться им вновь. Внутри всё скручивало от нестерпимости этого желания, дыхание сбивалось всякий раз, как он представлял, что наркотик снова будет в его крови. Хотелось так сильно, что Аарон испугался до чёртиков, потому что возвращаться в наркоманию всё же не планировал. Едва ли кто-то выпустил бы его из дома, — он был уверен, что Ники или Эндрю сцапали бы его раньше, чем он бы добрался до входной двери, — но закрыться в комнате на день было всё равно безопаснее. Нужно просто переждать этот день, а дальше должно отпустить.       Второе. После позорных рыданий вчерашним вечером при Эндрю он успокоился настолько, что не осталось ни капли жалости ни к умершей матери, ни к себе. И ему просто не хотелось, чтобы Ники пытался его утешать, когда он в этом не нуждался. А Ники бы точно стал.       Возможно, была третья, менее его тревожащая, но причина: в планы Аарона совершенно не входило рыдать на долбаном плече Эндрю, и он корчился в стыдливом презрении к себе всякий раз, как вспоминал об этом. Молодец, побил всевозможные рекорды по выставлению себя жалким слабаком перед братом. Навряд ли ему это припомнят, это было не в стиле Эндрю, но хотя бы день не смотреть ему в глаза было бы славно.       Но, честно говоря, Аарон был немного благодарен ему за относительно спокойную реакцию на его срыв. Он ожидал худшего.       Эндрю постучал всего раз, чтобы сообщить, что под дверью для него кое-что оставлено. Когда он ушёл, Аарон всё же осторожно выглянул, обнаруживая тарелку с бутербродами, бутылку воды и пакетик “Крекерной пыли”. Аарон тогда застыл в недоумении, глупо пялясь на пакетик. Это было неожиданно. И подкупало.       Пыль явно облегчит его состояние. Вернувшись в комнату, Аарон сразу же высыпал её в рот и обильно запил водой.       Вечером Ники пришёл к нему под дверь, чтобы сообщить, что они едут на похороны уже завтра. Его родители ещё утром забрали тело Тильды, скооперировавшись с друзьями по церкви, и пока были выходные, они хотели завершить похороны. Лютер с Марией взяли на себя все расходы и организацию, чему был удивлён даже Ники.       Аарон не хотел в этом участвовать, но не мог себе позволить не посмотреть на неё в последний раз. Он согласился поехать. Хотя другого выбора у него и не было: Лютер, вероятно, лично приехал бы вытряхивать его из дома, если бы он, вдруг, отказался.       Ближе ко сну Аарон получил сообщение от Кевина и даже не поклялся его зарезать, если там будет что-нибудь про пропуск сегодняшней тренировки. Но открывал чат всё равно с опасливой настороженностью.       Квн Дэй: Флорес заставила тебе написать. сказала, что если тебе нужно взять отдых, во вторник она сыграет два тайма.       Аарон, будучи в пассивном настроении целый день, впервые почувствовал желание засмеяться. Сочувствие от этой паршивой команды? Спасибо, он не нуждается.       Аарон: ?? мёртвая мать если че не забрала у меня способность бегать и махать клюшкой       Квн Дэй: наверное, это хорошая новость.       Аарон думал, что на этом разговор окончен, но следом пришло ещё одно сообщение.       Квн Дэй: обращайся, если захочешь поговорить.       Аарон: обсудим мёртвых матерей?       Аарон отправил сообщение быстрее, чем успел задуматься над тем, что Кевин мог и оскорбиться с таких шуток. Чёрт.       Квн Дэй: ??       Квн Дэй: как осуждающе посмотреть через сообщение.       Аарон: функция отправки фото всё ещё в твоём распоряжении       Он всё же не удержался от сдавленного смеха, когда следующим сообщением в самом деле пришло фото Кевина с чёртовым осуждающим взглядом сверху вниз.       Аарон задержался на рассматривании его лица, которое выглядело безупречно, как ни посмотри. Особенно цеплял взгляд полуприкрытых глаз, и это подкидывало другие картинки, которые Аарон видел в своих снах. А губы…       Блять?!       На Аарона внезапно обрушились воспоминания вчерашнего вечера, каким-то образом благополучно дремавшие до этого момента. Он в шоке распахнул глаза и невольно кончиками пальцев коснулся нижней губы. Охуеть. Аарон в самом деле забыл, как поцеловал Кевина?       С хныкающим стоном повалившись на кровать, он прикрыл глаза ладонью. Аарон посекундно восстанавливал события того вечера, и если клубное вспомнить целиком не удавалось, а про отсос он уже поразмышлял утром, то всё, что происходило у Кевина дома, идеально, мазок за мазком, рисовалось в цельную картину. До этого момента он имел крайне смутное представление о том, что было в промежутке между тем, как он увидел свой пиздецовый вид в зеркале, и как оказался в машине с Эндрю.       Так, ладно, Кевин сказал, что это не будет воспринято как “да”, значит, всё в порядке.       Наверное.       Боже, блядство, нихрена не в порядке, Аарон не в порядке. Ему хотелось биться головой о стену, потому что вчера он сорвался дважды — на наркотики и на Кевина. И если первое имело вроде как поправимые последствия, то второе — не факт.       Аарон себя знал. Он легко попадал в зависимости, и если долбаный поцелуй развяжет ему руки, это будет катастрофой. В таком случае его и так сомнительный план полетит к чертям. Едва ли ему хватит благоразумия держать дистанцию теперь, даже если на его шантаж с Рико Кевин скажет “нет”. И это, конечно, прикончит их обоих.       Ладно. Он просто, как и Кевин, должен сделать вид, будто ничего не было. Он не станет паниковать раньше времени, а здравый смысл поможет ему держать себя в руках. Нужно проявить немного холодности, чтобы Кевин не решил, что ему теперь вдруг засветил зелёный свет.       Фух.       Вернув себе максимально возможное спокойствие и серьёзность, Аарон отправил ответное фото со средним пальцем и бесстрастным лицом.       На пару минут всё стихло.       Квн Дэй: окей. я не знаю, как на это реагировать.       Квн Дэй: чтобы звучало прилично.       Аарон шлёпнул себя ладонью по лицу, качая головой и думая, какой же он придурок. Щёки потеплели, потому что мозг против его воли подкинул варианты “неприличного”.       Аарон: идиот. тебя послали а ты представляешь какое-то сомнительное дерьмо?       Квн Дэй: я не ощущаю раскаяния.       Аарон: есть какие-то ещё фетиши, о которых я должен знать прежде чем приближаться к тебе?       Квн Дэй: не думаю, что твоя пять минут назад гетеро психика такое выдержит. спроси, как определишься.       Аарон: это было очень по-уёбски       Аарон: я собираюсь пойти спать       Квн Дэй: подожди. отправишь голосовое сообщение?       Аарон уже собирался грубо отказать, как вдруг подзавис, а затем усмехнулся от пришедшей в голову идеи. Он зажал кнопку записи и сосредоточился на всех своих познаниях в немецком, однако вышло всё равно с паузами и, возможно, местами грамматически неправильно.       Аарон: “Мне понравилось сегодняшнее фото. У тебя красивое лицо. И конечно ты это знаешь; просто говорю. Но надеюсь, ты никогда это не переведёшь. А если переведёшь, то я этого не говорил”.       Последовало продолжительное затишье. Аарон за это время успел приготовить постель ко сну и уютно в неё забраться. И только тогда пришло новое сообщение.       Квн Дэй: оу чёрт. я бы сказал, что это было горячо, но ты мне врежешь при встрече.       Квн Дэй: ты ведь в курсе, что я всё равно это переведу?       Аарону это не нравилось, но если начистоту, то ещё перед отправкой он вспомнил про онлайн-переводчики, через которые запись легко можно прогнать, однако всё равно решил сказать именно это.       И… горячо? Серьёзно? Он поморщил нос, в очередной раз думая, какой Кевин придурок.       Аарон: дам подсказку — весь смысл в последнем предложении. всё, теперь точно спать       Квн Дэй: доброй ночи.       Квн Дэй: ♡       Аарон: ?? УДАЛИ       Он тут же заблокировал телефон и убрал его подальше, больше не собираясь ни секунды проводить в чате с грёбаным Кевином. Что это, нахрен, за сердечко? У Аарона не было однозначной на это реакции — он лежал, глупо пялясь в белый потолок.       Следом он поймал себя на мысли, что это небольшое общение впервые за день дало ему лёгкость и заставило забыть обо всех дурацких мыслях, угнетавших его целый день.       Уже неплохо.       И только перед самым засыпанием он вспомнил, что вообще-то собирался “проявить немного холодности”. Чёрт возьми, как же безнадёжны были его обещания самому себе.

— 3 —

      Рано утром в воскресенье они втроём поехали на двух машинах. Аарону по-прежнему не хотелось говорить с Эндрю, хоть тот, вероятно, и так промолчал бы весь путь, но в любом случае он выбрал компанию Ники. По крайней мере, он не курит.       В машине было душновато, особенно в водолазке с максимально высоким удушающим воротом. Утром Ники заставил его надеть эту водолазку, когда пришёл в ужас с его обсосанно-расцарапанной шеи. «Даже я не решился бы явиться в таком виде на похороны».       Лишь к середине пути Аарон заметил, как сильно Ники нервничает. Его привычная болтливость, лёгкость и весёлость сменилась задумчивой молчаливостью и нервным ёрзаньем.       — Мы не сильно хорошо расстались в последний раз, — пояснил он, когда Аарон спросил. — С моими родителями. Ну, тогда, в суде.       — Ну и хер с этими религиозными фанатиками, — безразлично отозвался Аарон.       Пока Тильда была в более-менее здравом рассудке, ещё до того, как ударилась в наркоманию так сильно, Аарон ездил вместе с ней к дяде Лютеру и тёте Марии. Они никогда ему не нравились: слишком занудные, часто его отчитывали и каждый раз проверяли, носит ли он свой крестик. И мать напяливала дорогую цепочку с крестиком на него перед каждой поездкой, а по возвращении вновь прятала в шкатулку.       Единственным, кто его спасал от смертной тоски, был Ники. Будучи помладше, Аарон был не против покидать с ним мяч на заднем дворе или же бессмысленно побегать, как это делают все дети.       Воспоминания о детстве немного заполонили его мозг, и Аарон глянул на Ники, вдруг вспоминая, каким зажатым и неуверенным тот был при родителях. Тот Ники из детства и нынешний Ники отличались кардинально, и, несмотря на своё раздражение по поводу его поведения, Аарон знал, что сейчас кузен, по крайней мере, выглядит в разы счастливее.       — Крестик надеть не забыл? — спросил Аарон, усмехаясь. Он был уверен, что Ники тоже помнит эти проверки.       — Иди в задницу, — посмеялся Ники, и его напряжение слегка развеялось. — Я его закопал во дворе дома Эрика. Мы пошли ночью, чтобы никто не видел. Но знаешь что? Одна соседская старушка всё равно за нами наблюдала и потом крикнула в окно, что вызовет полицию. Ну, знаешь, в Германии старики постоянно шпионят из окон и грозятся вызвать полицию, если видят что-то странное.       Аарон прыснул на его рассказ, красочно представив эту картину.       — Ну, тебе конец, вот что я могу сказать.       — Им будет не до меня, — отмахнулся Ники, скорее уверяя в этом себя.       Аарон отметил, что настроение с самого утра было каким-то не похоронным. За прошедшие два дня он выстрадал все эмоции, которые его мать была достойна. И теперь ему казалось, что все похороны выдержит так же равнодушно, как и Эндрю. А уж на его счёт Аарон точно не сомневался.       На парковке у церкви собралось довольно большое количество машин, и Аарону просто было любопытно, кого он там увидит. Старые коллеги по бывшей работе матери? Какие-то дальние родственники, о существовании которых он даже не подозревал? Их бывшие соседи?       У входа в церковь собралась кучка людей, издалека выглядя одной неразборчивой чёрной массой. Сейчас они втроём к ней присоединятся и начнётся. Расспросы и жалостливые взгляды, ободряющие похлопывания по спине и глупые слова. Аарон вдруг вспомнил, что основная часть этих людей, вероятно, не подозревает даже о существовании Эндрю, и какими растерянными они будут, увидев их с Аароном вместе.       Когда они вышли из машин, от чёрной массы у входа отделились две фигуры и направились к ним. Аарон распознал в них Лютера и Марию.       — Привет, — с натяжкой улыбнулся Ники, когда его родители подошли ближе. — Мы последние, да?       — Здравствуй, Николас, — первой отозвалась Мария, глядя на сына слегка растерянно. — Вы последние, да. Аарон, Эндрю, давно не виделись.       Она поочерёдно глянула на них, стоящих в практически идентичных чёрных костюмах и с едва ли отличимым выражением лица. У неё было ноль шансов угадать, кто есть кто.       — Привет, Ники, — сухо поздоровался Лютер, после чего по примеру жены опустил взгляд на Аарона с Эндрю. — Соболезную. Большая утрата для всех нас.       — Спасибо, — коротко всё же ответил Аарон. И это дало им зацепку в определении, кто перед ними. Теперь они будут думать: “тот, что водолазке — Аарон, а тот, что в рубашке — Эндрю”. И почему на это так сильно хотелось закатить глаза.       В суде над Тильдой Лютер с Марией присутствовали недолго, в качестве свидетелей. Аарон тогда выходил из зала суда, потому что ему было мерзко слушать, как они оба защищали его мать, называя её чуть ли не образцовой.       Тогда им не удалось даже поговорить, потому что Аарон избегал их как мог. Так что последняя их полноценная встреча была несколько лет назад.       Интересно, теперь они винили Аарона в том, что он упёк мать в тот рехаб? Ведь не случись этого, Тильда была бы жива.       Аарон глянул на Эндрю. Тот был холоден и безразличен, он даже не удосужился поздороваться с родственниками, коими их, вероятно, и не считал. Аарон знал, что те общались с Эндрю после его обнаружения, и именно они убедили Тильду забрать Эндрю после его выхода из колонии.       — Ну, пройдёмте. Вначале будет прощание, — сказала им Мария, и они все вместе двинулись к остальным ожидающим. — Вы ведь не забыли надеть крестики?       Аарон не удержался от неожиданно громкого смешка, чем обратил на себя взгляды вообще всех.       — Как некультурно, Аарон, — строго проговорил Лютер.       — От чего она умерла? — вдруг спросил Эндрю. Его тон был таким, каким он обычно спрашивает, дождливо ли на улице или купил ли Ники молока.       — И это тоже некультурно, — вновь сказал мужчина. — Но раз вы не удосужились поинтересоваться заранее, она решила покончить с собой, выпив смертельную дозу лекарств.       — И как рехаб это допустил? — спросил Эндрю.       Аарон понятия не имел, что на него нашло и с чего он вдруг стал таким заинтересованным, но на всякий случай напрягся.       — В предсмертной записке она сообщила, что собирала таблетки несколько месяцев, — нетерпеливо ответил Лютер. — Хватит расспросов.       — Какая записка? — настороженно спросил Аарон. Ему точно не сообщали ни о каких записках.       Его мать собирала таблетки несколько месяцев.       Что?       Этот факт с грохотом обрушился на него, заставив бегло глянуть на Эндрю. То есть она планировала суицид заранее, а не потеряла смысл жизни из-за сказанного Эндрю. Брат же глянул на него в ответ с видом «что? хочешь забрать свои обвинения обратно?». Аарон взглядом послал его нахрен, чуть скривившись, и Эндрю победно хмыкнул.       — Мы передадим вам её позже, — поспешно ответила Мария. Они подошли к остальным.       Дальше началась однотипная череда приветствий и соболезнований, на которые Аарон неизменно отвечал короткое “Здравствуйте, спасибо”. Иногда объяснял про Эндрю, потому что сам тот помогать явно не спешил и на вопросы не отвечал совсем. Но Аарон был рад, что он хотя бы не слал их всех к чёрту и не заявлял, что не считает Тильду своей матерью. Похлопывания по плечу от разных знакомых и незнакомых мужчин и объятия от женщин Аарон стерпел, но ему пришлось вежливо пресечь нежелательные касания в сторону Эндрю. Потому что от первого же такого взгляд Эндрю стал настолько убийственным, что Аарону проще было его оградить от всех незнакомых для него людей, спешивших выразить неуместные сожаления.       За всем этим Аарон потерял Ники, но когда поискал взглядом, обнаружил того с тёплой улыбкой болтающим с какой-то старушкой. Аарон понятия не имел, кто она, но Ники, похоже, её знал.       Снаружи было по-декабрьски холодно, но Аарон испытывал смутную тревогу от идеи войти внутрь помещения, в котором он бывал не единожды в детстве вместе с матерью; и вот снова они тут, но обстоятельства иные. Его спокойствие и равнодушие вдруг показались такими фальшивыми и натянутыми, и в мозг закралась мысль: что, если он внушил себе, что легко справится? Что, если он увидит её тело, и всё пойдёт наперекосяк?       Войти всё же пришлось. Мария была рядом с ним, придерживая за плечо, и шепнула, что Аарон может подойти к гробу первым.       На постаменте стоял красивый гроб, если о гробах так можно было говорить, и, только завидев его, Аарон ощутил себя дурно. Ноги вмиг перестали слушаться, а сердце резко ухнуло вниз.       Мария вела его уверенно, и варианта не подходить вовсе не оставалось. В конце концов, это единственное, зачем Аарон вообще приехал.       Тильда лежала одетой во всё тёмное, с крестом в руках. Аарон заметил это первым делом, потому что не решался взглянуть на лицо. С трудом переборов себя, он сделал пару размеренных вдохов-выдохов и всё же взглянул.       Это действительно была его мать. Его мать в чёртовом красном гробу с крестом в худых, неподвижных пальцах. Абсолютно мёртвая. Её бледное застывшее лицо со впалыми щеками, будто сделанное из воска, наверняка ещё не раз приснится ему в кошмарах. На фоне что-то бормотала Мария, и до Аарона из-за звона в ушах совсем не доносился смысл.       Вдруг всё навалилось разом: пугающий вид трупа его матери, церковная вонь, которая ему никогда не нравилась, люди позади него, которые пристально следили за ним, Мария с её бормотанием, сраный удушливый ворот… Аарон резко ощутил такой приступ тошноты, что вырвался так внезапно и быстро, что, вероятно, напугал всех присутствующих.       Аарон нёсся по памяти в уборную, закрывая рот рукой и молясь, чтобы его не вырвало посреди зала. Вслед он слышал обеспокоенный гул.       Ворвавшись в туалет, Аарон больно упал на колени перед унитазом и едва не ударился головой, когда тело содрогнулось от резких спазмов. Перед глазами всплывало мёртвое лицо матери.       Каким же наивным он был, если думал, что спокойно сможет выдержать эти похороны. Ему хватило одного взгляда на её труп, чтобы корчиться в туалете, пока горло не начало драть от желчи, а живот не стал ощущаться одним большим болящим мешком. Чёртова водолазка сдавливала и без того саднящее горло.       Трясущиеся пальцы еле нащупали кнопку слива. Аарон поднялся на подгинающихся ногах и подошёл к зеркалу: опухшие от продолжительного блевания глаза, полопавшиеся капилляры, подрагивающие и потрескавшиеся губы, фиолетовые пятна под глазами. Он выглядел ужасно.       Продолжительное умывание не помогло привести его в надлежащий вид, но, по крайней мере, он внезапно ощутил внутри такую тишь, будто со всем выблеванным из него ушли и последние эмоции в отношении матери. Пугающее спокойствие.       С каменным лицом он вышел из туалета, тут же натыкаясь на Эндрю, который ожидал его, опираясь на стену со сложенными на груди руками. На несколько секунд он задержал взгляд на лице Аарона.       — Хочешь уйти?       — Нет, — мотнул головой Аарон.       Тогда Эндрю кивнул, и они вместе вернулись в зал в разгар какой-то задушевной религиозной речи священника и сели в самом конце.       Аарон молча вынес эти долгие минуты, а потом и само захоронение на кладбище вблизи от церкви. Эндрю с Ники были рядом с ним, второй не отпускал его плеча, и в кои-то веки Аарону было наплевать.       Спокойствие в этот раз поддельным не было, Аарон не пустил ни единой слезинки, даже когда гроб опускался в землю. Вместо этого всё происходящее стало казаться каким-то кинематографично ненастоящим.       Лютер и Мария устраивали поминальный обед в ресторане неподалёку, куда и направилась большая часть всех приглашённых. Аарон же ощущал лишь отвращение от идеи сидеть со всеми ними, пытаться поддерживать вежливые беседы и заталкивать во всё ещё болящий желудок тошнотворную еду.       — В каком смысле вы уезжаете? Аарон, она была твоей матерью, — сурово глядя на него сверху вниз, проговорил Лютер. Они стояли на парковке, и Аарон был в одном шаге от залезания в машину. — Неужели нельзя проявить хоть капельку уважения? И что скажут гости, которые бросили свои дела и примчались даже с другого конца страны, а родные дети сбежали при первой возможности?       — Извини, — пожал плечами Аарон. — Придумай что-нибудь. Судя по тому, что ты говорил в суде, ты в этом хорош, дядя Лютер.       — Да как ты смеешь?! — от такой дерзости он едва не задохнулся; его ноздри раздулись в возмущении, а глаза округлились, словно блюдца. — Ники. Скажи ему.       Ники вздрогнул, когда отец строго посмотрел на него.       — Нам там делать нечего, — после заминки, опустив глаза, подтвердил Ники. — У Эндрю с Аароном скоро большой матч, им нужно возвращаться к тренировкам.       — Николас, что ты такое говоришь? — непонимающе покачала головой Мария. — Твоя родная тётя умерла, а ты всё о каких-то матчах. Это бездушно. Что с тобой стало?       Ники выглядел подавленным и виноватым. Аарон будто снова вернулся в детство и наблюдал, как того отчитывают за очередную чушь.       — Записка, — вклинился Эндрю и протянул руку.       Лютер с Марией молча оглядели их, каждый по-своему: первый с какой-то брезгливостью и явным желанием всех их пустить на перевоспитание, а женщина с разочарованным удивлением и рукой, прикрывающей рот.       В конце концов Лютер достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт и холодно всучил его Эндрю. На этом пара развернулась, уходя к своему автомобилю, и Ники уже было подорвался за ними, явно желая поговорить, однако Аарон поспешно одёрнул его за руку.       — Не унижайся. Они этого не заслужили.       Эндрю вынул из конверта записку, пробежался по ней взглядом и безразлично сунул Аарону.       — Тебе не понравится, — сказал он, прежде чем пойти ко второй машине.       Аарон вновь выбрал ехать с Ники. Полдороги он, не решаясь открыть, мусолил в руках конверт, от чего бумага стала влажной.       Он знал, что нужно прочитать, чтобы поставить точку в этом вопросе раз и навсегда. Слова Эндрю, однако, заставили его тянуть до последнего.       Аарон вдруг задумался, как в этот день отчётливо ощутил себя семьёй вместе с Ники и Эндрю. Они втроём незаметно, но внимательно приглядывали друг за другом, готовые в любой момент кинуться защищать от всех чужих людей.       Они, конечно, могли иметь свои разногласия сколько угодно, но стоило рядом оказаться чужакам, как все трое неосознанно сплачивались. Наверное, так и должно быть в нормальных семьях.       Аарон подумал об этом, потому что в очередной раз хотел напомнить себе, что сделал правильный выбор. С матерью у него уже давно не было никаких тёплых семейных чувств.       Итак, записка. Выдернув её из конверта, Аарон, пока не передумал, решительно развернул сложенный пополам лист. Почерк был очень мелким, едва понятным, а буквы кривыми, будто писали наспех.       «Передать моему сыну Аарону.       Аарон. Я знаю, что ты не будешь сильно страдать по мне, но хочу прояснить напоследок две вещи. Пока я в состоянии это сделать, пока мой разум впервые за долгое время чист.       Как это произошло? Я прятала и копила таблетки с первых дней как сюда попала. Но я не решалась убить себя, не увидев тебя в последний раз. Ты не сможешь понять мои причины, поэтому даже не буду пытаться объяснить. Но так жить невыносимо.       И кажется у меня есть последняя возможность рассказать, кем был ваш с Эндрю отец. Ты много раз спрашивал и я не хотела говорить. И сейчас не хочу. Он был плохим человеком. Преследовал меня всю старшую школу, изнасиловал в выпускном классе, портил мне жизнь даже после того, как я уехала из города.       Я вас ненавидела. Я отнесла вас в приют сразу после вашего рождения. Мама уговаривала вас забрать… и через полгода уговоров я согласилась только на одного. Ты наверное думал, почему именно ты? Всё просто — ты был тише и просился на руки. Тогда в девятнадцать мне было всё равно, кто из вас, я не хотела воспитывать ни одного ребёнка. Но я рада, что забрала тебя. Наша жизнь была не самой лучшей, но ты помогал мне выжить. И я смогла полюбить хотя бы тебя, но не Эндрю. Виню ли я себя за него? Сейчас перед смертью я думаю, что да. Но правда в том, что всю жизнь я ненавидела и винила во всём именно его. И мне проще от того что он ненавидит меня в ответ.       Напоследок скажу, что правда люблю тебя, Аарон. Прости, что всё так вышло.       Мама»       Аарон закончил читать с пустым лицом, но с кипящим, как в котле, раздражением внутри. О, Эндрю был прав, ему это не понравилось. Сочувствие к матери исчерпало себя, поэтому сейчас он чувствовал лишь гнев на то, что, даже решив умереть, она слабо раскаивалась за то, чему подвергла Эндрю.       Жалкого «прости» недостаточно. Аарон прощал её за отношение к себе, но не за Эндрю. Сейчас он думал, что лучше бы она оставила в приюте их обоих; так ему не пришлось бы узнавать о существовании близнеца аж в подростковом возрасте. Они росли бы вместе, выросли бы настоящими братьями, а не учились бы взаимодействовать с нуля, выглядя при этом до абсурда похоже. Аарон был уверен, что вдвоём им было бы проще.       Внутри всё разрывало от несправедливости. Даже если они продукт насилия, это не значит, что она может решать, кто достоин жизни с ней, а кого стоит выкинуть, как чёртового ненужного котёнка. Либо оставляешь обоих, либо выбрасываешь обоих.       Лучше бы Аарон не знал правды. Ему ни на каплю не стало от неё легче. В конце концов, она могла сделать аборт, и тогда не пришлось бы подвергать обоих детей несчастливому детству. За Эндрю, конечно, ему было обидно и злобно в большей мере. “Двенадцать семей, которые от меня избавились”.       Скомкав письмо, Аарон сунул его в карман, пока не решаясь окончательно выкинуть на эмоциях. В глазах всё же солёно защипало.       — Что там? — спросил Ники.       Аарон открыл окно, впуская свежий воздух, и оттянул тесный ворот, вдыхая полной грудью.       — Ничего нового. Можешь забрать, пока я не выкинул.       Аарон сунул ему бумажный клочок, и Ники, не отводя взгляда от дороги, убрал его в собственный карман.       Пару минут он глубоко дышал в открытое окно, пока голова не начала кружиться от избытка кислорода. Ком в горле рассосался, и глаза перестали слезиться. Хорошо. Реветь вновь при ком-либо Аарон точно не собирался.       Чтобы окончательно отвлечься, он достал телефон и открыл чат с Кевином. Взгляд тут же зацепился за блядское сердечко, и Аарон закатил глаза, фыркая. Какая же глупость.       Аарон: как насчёт тренировки вечером?       Он знал, насколько это нетипично для него, но также помнил, как игра выметает из головы все лишние мысли и помогает неплохо отвлечься. Возможно, это то, что ему сейчас нужно. Парочка часов требовательных придирок и обессиливающего бега по полю — и он забудет обо всём дерьме на свете.       А ещё ему всё ещё было непонятно, что делать с Кевином. Вроде как всё шло по плану, просто стоило продумать, как сделать всё безопаснее. Чтобы не закончить, как тот бедолага, с которым Рико застал Кевина.       После того срыва на поцелуй Аарон больше не доверял себе. Что такого нестандартного он выкинет в следующий раз, когда будет нетрезв? Попросит ему отсосать?       Ему бы хотелось больше объятий и поцелуев, это ощущалось в самом деле жутко приятно. Всё-таки физическое влечение точно фальшивым не было. Но ему нужно было воспользоваться этим не только для развлечений, но и для того, чтобы выманить Кевина из лап Рико.       Вероятно, стоило поговорить с Кевином до того, как Аарон превратит всё в грёбаный хаос. Да, это будет шантаж, но других путей он пока не видел.       Квн Дэй: ебануться.       Квн Дэй: серьёзно?       Аарон: в семь на стадионе       Квн Дэй: хорошо. буду с Жаном.       Так даже лучше. Меньше уединений с Кевином — меньше неловкости в их взаимодействиях. Сделает ли Кевин в самом деле вид, будто никакого поцелуя не было? Аарону с трудом в это верилось. Так что пусть пока Жан побудет между ними, пока Аарон не решится на разговор.