Сердце ворона

      

Глава 8

      Помимо бескрайней тьмы за окном во время зимы дни омрачило новое событие. Хотя начиналось всё безобидно. Рон случайно съел конфеты с оборотным зельем, которое предназначалось для Гарри. Лучший друг ничего другого не придумал, как пойти к преподавателю Зельеваренья — Горацию Слизнорту.       И хотя Слизнорт вывел Рона из состояния безбашенной влюблённости, следующий удар попал тоже по Рону. Медовуха, что преподаватель открыл для опохмеления, оказалась отравлена. Повезло, конечно, что выпил её только Рон. Но без лазарета не обошлось.       Гермиона и Джинни сидели рядом с ним, когда в холл вошли преподаватели: директор Дамбулдор, профессор МакГонагал, сам профессор Слизнорт и профессор Снегг. Появившись, преподаватель Защиты От Тёмных Искусств не мог не задержать свой тёмный взгляд на девушке у кровати больного. В процессе обсуждения инцидента оказалось, что Слизнорт получил злосчастный напиток в подарок и собирался подарить Дамбулдору.       Гарри и Гермиона переглянулись. Оба поняли о чём думает Гарри, как и Снегг понял, что думать ему.       — Полагаю, вы можете гордиться своим учеником, Гораций. — произнёс Дамбулдор, намекая на Гарри.       — А? — растерянно произнёс Слизнорт, — Ах, да…       — Где мой Бон-бон! — раздался противный девичий визг.       К кровати больного протиснулась Лаванда. Вид у неё был растерянный и вроде бы перепуганный.       — Он звал меня? — и вдруг её взгляд переключился на Гермиону, — А что она здесь делает? — спросила она уже совсем другим тоном.       — Даже не знаю, навещаю… друга? — сказала Гермиона, поднимаясь со стула.       — Я, между прочим, его девушка! — завизжала Лаванда.       — Все это и так знают. — вздохнула Гермиона, — И нечего так кричать, не видишь, Рону плохо, а твои вопли не помогают.       Неужели обязательно разговаривать с этой умалишённой прямо на глазах учителей да ещё и в таком тоне? Гермионе казалась максимально нелепой эта картина, но больше всего ей было стыдно быть в ней. Особенно перед взглядом этих умных чёрных глаз.       — Да вы месяц не разговаривали! — не унималась Лаванда, — А теперь, когда он вдруг стал таким интересным, ты решила помириться?       — Его отравили, вообще-то, если ты не заметила из-за всей этой своей любви. — раздражённо заметила Гермиона.       Рон стал стонать и шевелиться, очень тихо.       — Видишь! Он чувствует, что я здесь. — не унималась Лаванда, — Не волнуйся, Бон-бон, я здесь, я с тобой.       Рон начал что-то бормотать. Что-то не связное, трудно было разобрать. Пока наконец-то с его губ не слетело тихое имя: «Гермиона». Лаванда уставилась на соперницу, как будто её облили холодной водой, и, издавая истошные звуки рыданий, убежала прочь мимо учителей.       Глаза Гермионы округлились. Она посмотрела на Рона и в груди её проснулось то тепло, которое она чувствовала к нему когда-то, до Лаванды. Она опустилась рядом с ним и положила руки ему на плечо. Рон стал дышать спокойнее и мгновенно заснул.       — Ах, эта молодость. — добродушно заметил Дамбулдор, — Превратности любви.       Гермиона повернулась, услышав эти слова. Всё ещё держа в руках бутылку с отравленным напитком, Снегг смотрел на неё. Он смотрел, как её руки сжимают плечо друга. Друга ли? Он видел, что здесь было что-то большее, хотя дружили они все годы учёбы, но такая связь всё же отличается от дружбы и видно её за версту. Внутри него что-то сильно сжалось, сжалось так, что стало больно. Он не ждал ничего, не позволял себе думать, но это всё равно причиняло ему боль. И очень знакомую.       Девушка смотрела на него. И видела что-то такое в его лице, что-то неуловимое, такое тонкое, что разглядеть практически невозможно. Но можно почувствовать, если знать, где искать. Где-то в глубине черноты глаз. И девушка почувствовала, где-то так же глубоко, что зов, вырвавшийся из уставшей груди Рона, уже не так много значит для неё, как раньше.                     Спустя несколько дней, когда Рон поправился, они компанией в полном составе сидели на обеде в главном зале. Гермиона читала «Ежедневный пророк», а Рон таращился на стол напротив. Там сидела Лаванда и всем стоим видом выражала страдание. Рону было не по себе, и с потолка над ним даже пошёл снег.       — Когда я умудрился с Лавандой расстаться? — удивлённо спросил Рон.       — А… — замялась Гермиона, — Ну…       — Вы не подумайте, я рад от неё избавиться, ну уж больно у неё убитый вид. — усмехнулся Рон.       Все трое посмотрели на девушку за соседним столом. Она ощутила неловкость и уткнулась в тарелку.       — Бон-бон! — с пародировал её писклявый голос Рон, но так, чтобы это было не громко, — Ну как можно называть так живого человека вообще?       — То есть не живого проще? — усмехнулся Гарри.       — Ну и дичь это была. Она лезла целоваться постоянно!       Все трое засмеялись. Но Гермиона вдруг отвлеклась. Ощущение тепла на коже, на груди. Резкое и приятное. Кулон. Она приложила руку к груди, чтобы лучше его почувствовать и обернулась на учительский стол. Снегг сидел на противоположном от них краю стола, и Гермиона без труда смогла найти его взглядом. Он смотрел прямо на неё. Где-то глубоко внутри девушки что-то ёкнуло и затрепетало, она слегка улыбнулась ему. На дальнем конце стола тоже возникла улыбка.       Рон заметил, что подруга смотрит в сторону и проследил её взгляд. Он не понял того, что увидел, но почему-то вдруг его укололо неприятное злое и ядовитое чувство ревности.