Наказания и поощрения

      Нежный розовый рассвет пробивался через занавески, пробуждая спящую Сакуру. Она запуталась в простынях и одеяле, смятых и разбросанных в хаотичном порядке по всей кровати, а под ухо тихо сопел Какаши, закинув на нее руку поверх груди. Аккуратно поерзавшись, чтобы его не разбудить, Сакура попыталась встать, чтобы собраться на работу, но его рука сильнее притянула к себе, не желая отпускать. Впервые в мыслях Сакуры пролетела идея прогулять работу, чтобы остаться в этом тепле и понежиться подольше, но тут же ее откинула, представляя, как сильно получит от Цунаде. Тем более обостренное чувство ответственности больно ужалило ее, ведь пациенты прибывали каждый день в тройном количестве из-за обильного декабрьского снегопада и гололедицы.              Уже как неделя, как Сакура жила с Какаши в его небольшой квартирке, старалась не задерживаться допоздна на смене, чтобы поскорее приготовить что-нибудь вкусное для совместного просмотра вечернего шоу или кино по TV. Иногда сбежать с работы вовремя не получалось, и сам Какаши радовал горячим ужином или доставкой.              Ее розовая зубная щетка, словно яркий акцент, идеально вписалась в минималистичный белый интерьер ванной, а корзинка с ее многочисленными гелями и шампунями заняли свое место на полке. Теперь в квартире добавился новый запах, хвоя смешивалась с цветами, гармонируя дуэтом. Паккун и стая были в восторге, все чаще появляясь без призыва и обнюхивая каждый угол. Им нравилась стряпня Сакуры, чем ни раз расстраивали девушку.              — Неужели я настолько плохо готовлю? — сокрушалась она, стоя в переднике на кухне и злобно махая половником. Простой суп из говяжьих костей превращался в настоящее варево прямо на глазах.              На ее вопрос Какаши деликатно молчал, и, не отрываясь от книги, чмокал Сакуру в висок и в пару движений превращал непонятную похлебку в вменяемый суп. Но для псов все казалось гастрономическим раем.              — Не могу поверить, что эти руки, которые лечат пациентов и вскрывают кожу как скальпель, не могу ровно нашинковать морковь.              Сакура только сильнее дулась на его замечания, чем немало веселила Какаши своим милым видом.              Их совместный быт был быстро налажен и настроен. Они уже давно знали друг друга, поэтому болтали за столом и обсуждали новости деревни, своих знакомых и друзей, много шутили и смеялись. Сакура была болтушкой, поэтому Какаши чаще всего просто слушал ее, кивал или задавал вопросы, когда она сбивалась с темпа повествования или ее рассказ резко перепрыгивал с одной темы на другую, не завершая предыдущую часть. Иногда им требовалось просто помолчать или побыть в одиночестве. Чаще всего это происходило, когда тратила слишком много чакры на лечение, а у Какаши — после нудных и напряженных совещаний со старейшинами, которые продолжали агрессивную политику и давили своим авторитетом и мнением.              Но Какаши и Сакура были счастливы, каждый день мечтали и придумывали новые идеи для улучшения быта, а потом засыпали в обнимку на небольшой постели.              Слухи в деревне быстро утихли, и жители, на удивление, приятно приняли новости о романе Шестого и главного медика Конохи. «Это просто был вопрос времени», — говорили многие и одобрительно кивали. Казалось, разница в возрасте никого не волновала, стоял только вопрос о статусе «учитель-ученик», но и с ним быстро смирились, ведь Сакура уже была совершеннолетней сильной куноичи, героем войны и блистательным медиком всего мира. «Эх, был бы я моложе да была бы у меня такая ученица», — сетовал один старик, которому было явно больше восьмидесяти, но тут же замолкал, получая подзатыльник от сварливой жены. В академии Ирука-сенсей стал чуть более аккуратно общаться с девчонками, ведь они находили роман Хокаге невероятно романтичным, как в подростковых романах про любовь.              Цунаде стоически игнорировала, но и не вмешивалась. А вот родители Сакуры, особенно Мебуки была крайне удивлена, когда Сакура привела Какаши в их дом на простой семейный ужин.              — Не слишком ты торопишься, Сакура? — спросил Какаши, неловко стоя у двери и ссутулясь, не желая входить.              — Если вся деревня в курсе, то будет не красиво, если они узнают самые последние, не думаешь? — она сама была на взводе, каждый раз поправляя волосы. Мать будет в ярости, если встретит ее в неряшливом виде.              Справедливое замечание, подумал он, когда дверь наконец открылась, а Мебуки вытирала мокрые руки об полотенце, которое вскоре перекинула через плечо.              — Ох, Хокаге-сама, какая честь. Что-то случилось? — она заметила дочку и нахмурилась. — Моя дочь снова в чем-то провинилась?              Ну, может, что иссушила его вчера ночью до последней капли, когда глубоко втягивала его член, стоя на коленях и не отводя от него взгляда? А потом, после того, как он кончил, оседлала сверху и взяла еще раз и еще, пока не осталось сил? Настоящая негодница! Стоит ее наказать за такие действия.              — Мам! Может, сначала пригласишь нас в дом?              — О, точно, где мои манеры? Хи-хи, проходите, уважаемый Хокаге-сама, ужин уже готов. Кизаши! Бутылку вина на кухню, срочно! Что, что? Я сказала быстро! Не задавай вопросов!              Сакура с извинениями посмотрела на Какаши и постаралась не закатывать глаза. Она предупреждала его о суровом нраве матери и более мягком отцовским, но Какаши только отмахивался, ведь на работе сталкивался с еще более мегерной старейшиной Кохару. Но в любом случае, Сакура была уверена в своем избраннике, ведь его тонкая дипломатия и филигранное отмалчивание имели веское преимущество перед нескончаемыми потоками упреков Мебуки.              Какаши заметил краем глаза, как Сакура получила по заднице полотенцем от матери за то, что не предупредила о таком почетном госте, на что Сакура гневно зашипела и все-таки закатила глаза от недовольства. Эта забавная сцена веселила его, хотя он чувствовал несправедливость матери по отношению к Сакуре. Если бы не его пост Хокаге, то Мебуки не стала так трепетать перед ним, и тем более не заставила бы мужа доставать дорогостоящее вино, ограничиваясь обычным саке или простым чаем.              Разговор за столом был немного напряженным. Совсем чуть-чуть. Кизаши пытался шутить невпопад, заливаясь громким смехом от собственных шуток, а Какаши приходилось выдавливать фальшивую улыбку под недовольное бурчание Мебуки. Сакура не знала куда смотреть и как начать разговор о главном. Ее родители были в путешествии, поэтому пропустили все главные новости деревни, пребывая до сих пор в неведении с кем встречается их дочь. Ну как встречается. Живет в его доме, обнимает и целует его, жарко стонет его имя, повторяя каждый раз, как молитву, извивается под ним, на нем, экспериментирует и чаще сама является инициатором.              Наконец, беседа сделала круг, и Мебуки снова томно вздохнула и вытерла полотенцем несуществующие слезы, что в их возрасте уже пора становиться дедушками и бабушками, а Сакура до сих пор не замужем. Не могли бы вы, Хокаге-сама, поспособствовать этому и помочь найти пару такой красивой, но непутевой дочери, как наша Сакура? От такой наглости Сакура со злости переломила палочки и с улыбкой извинилась, за что получила новую порцию негодования матери, что раз научилась обладать такой силой, хотя бы пусть не ломает в их родительском доме все вокруг, а держит под контролем. Какаши и сам был вымотан от бесконечных придирок к Сакуре и хотел покончить с этим ужином как можно скорее. Мебуки с легкостью высасывала энергию, хотя на Кизаши это как будто не распространялось. Он еще сильнее веселился и только подливал вина в бокалы и бензина на супругу, провоцируя ее на новые нападки. Какаши тщательнее всмотрелся в поведение родителей, к сожалению, улавливая, что и сам не против позлить Сакуру глупостями, ведь когда она заводилась, то становилась еще милее. Может, Кизаши действовал по похожей схеме?              — Госпожа Харуно и Господин Харуно, — начал Какаши, приподнимая ладонь, чтобы галдеж семейной пары немного утих. — Мы с Сакурой хотели вам сказать, что мы… хм-м… Что у нас роман.              — Не шутите так, Господин Шестой, — в полной тишине нервно ответила Мебуки, кидая беспокойный взгляд на дочь. — Чтобы такой уважаемый шиноби и Хокаге да наша дочка, которая даже суп сварить не может?              Насчет супа и прочих кулинарных способностей он деликатно промолчал, но насчет остальных достоинств девушки был крайне недоволен предвзятостью.              — Мам!              — Не надо «мамкать», Сакура. Это точно шутка, верно, Хокаге-сама?              Когда они поняли, что это не шутка и самая настоящая правда, то Кизаши с удовольствием протянул руку, чтобы пожать руку Какаши, счастливо улыбаясь и поздравляя. Отец ни секунды не сомневался в своей дочери, подбадривая ее и лукаво подмигивая, хотя скорее всего в нем играл алкоголь, на который Кизаши с радостью налегал. А вот Мебуки как будто не могла поверить, переваривая не только нового возлюбленного дочери, но и прошлый статус их отношений, включая разницу в возрасте. Она и Кизаши были одногодками, всегда находили общие интересы, обретая опыт и навыки вместе и одновременно. Что заинтересовало Хатаке-сан в Сакуре? И как давно длится их связь? До войны события отметались, ведь Сакура, окружённая сердечками в розовом облаке, каждый раз не забывала упомянуть об Учихе. Значит, это случилось совсем недавно.              — Хм, в таком случае, галстук на твоем стуле,.. — предположила Мебуки и по красному лицу дочери подтвердила свою догадку, неприятно вспоминая количество использованных презервативов в мусорном ведре.              Она видела, как Сакура сидела словно на иголках, которая желала завершить встречу как можно быстрее. Мебуки все поняла, сжимала губы в тонкую линию и не знала, сердиться ей или радоваться. Вся ситуация была крайне абсурдной, но породниться с таким многоуважаемым кланом, как Хатаке — было привлекательной идеей. Внуки не будут безродными гражданскими, получат отличное образование и громкое имя. При всех минусах и не логичности их союза количество плюсов явно перевешивало.              — Мы хотели объявить вам об этом официально, — со всей искренностью продолжал Какаши, обнимая Сакуру за плечи и мягко поглаживая по голой коже успокаивающими движениями большим пальцем. — Я счастлив рядом с ней. Спасибо вам, что она появилась на свет. Для меня это самый настоящий подарок. Дар небес, что ни раз спасал меня в трудные минуты.              Ее материнское сердце одновременно разрывалось и желало счастья дочери. Может, этот хитрый лис Хатаке-сан просто падок на молодых девушек, ведь недаром ходят слухи о его кратковременных связях? Она надеялась, что он честен в своих суждениях, а не просто играется с молодым телом и наивностью дочери. Нежная Сакура не выдержит очередного предательства, особенно после Учихи, и просто закроется в своей розовой детской комнате, чтобы зачахнуть, как цветок без солнца и полива. Дай бог, чтобы Хатаке-сан был настоящим джентельменом.              — Я буду приглядывать за вами, Хокаге-сама, — ответила со всей серьезностью Мебуки и хмуро свела брови, отчего Сакура снова закатила глаза.              Какаши отметил, что Сакура сердилась один в один, повторяя мимику матери. У них было много общего, хотя она старательно это отрицала.              — Я в этом не сомневаюсь, Харуно-сан, — фальшиво улыбнулся Какаши.              Время было позднее, поэтому он поблагодарил за ужин, и, взяв Сакуру за руку, направился в прихожую. Сакура холодно обняла мать, а отец сам тут же прижал двоих самых дорогих женщин к себе, звонко смеясь и приглашая на ужин хоть каждый день, за что получил по руке полотенцем от жены.              — Наша дочь теперь по вечерам слишком занята, Кизаши, — намекнула Мебуки, вырываясь из объятий.              — Наконец-то у нас будут внуки! — казалось, что отец был слишком опьянен не только алкоголем, но радостью, что наконец станет дедом.       Стоило отдать ему должное за проницательность и понимание жены с полуслова.              — Пап! — заныла Сакура, покрываясь румянцем с ног до головы.              Какаши улыбнулся, а давно забытое чувство полной семьи неприятно кольнуло внутри груди. У него не было семьи в типичном понимании этого слова, а о детях он и не мечтал думать, предпочитая одинокое существование. Но нужно было прийти на помощь Сакуре, как он всегда и делал, каждый день прикрывая ее спину, как и она его.              — Пока рано об этом говорить, Харуно-сан. Сакура вправе сама решить, когда будет готова.              — Какаши! — она гневно сверкнула глазами, но он только пожал плечами.              — Вы с этим, ну эт самое, ну, не затягивайте, ик! В вашем возрасте, уважаемый Хокаге, ну, вы понимаете. То-се, туда-сюда, — Кизаши терялся в словах и попытался сконцентрироваться, но тяжело получалось, за что получил еще один удар полотенцем от жены.              И снова это упоминание возраста, уныло подумал Какаши. Да не старый он, в конце то концов! Тридцать пять — это не приговор. Хоть многие шиноби не доживали до такого возраста, но он был в расцвете сил и мужественности. По крайней мере его хватало, чтобы удовлетворить Сакуру и не один раз за ночь.              — Все. Мы ушли, — нервно улыбнулась Сакура и вытолкнула грустного Какаши, захлопывая дверь. — Фух, это было ужасно!              — По крайней мере они меня не били, в отличии от Цунаде, — подытожил он, неторопливо хрустя снегом.              — О, ну что ты такое говоришь. Ты ведь Хокаге, — ухмыльнулась Сакура.              Они не далеко отошли от дома, когда начал падать пушистый снег, быстро покрывая Коноху белым покрывалом. Какаши накинул капюшон плаща, чтобы не заморозить уши, а Сакура, наоборот, скинула свой, ловя снежинки на руки. Неприятный и напряженный разговор улетучился из-за красивой погоды и тихой атмосферы деревни. Свет фонарей подсвечивал снег, отчего тот мерцал и переливался. Идеальное новогоднее настроение.              Немного повеселев, Сакура старалась ловить снежинки ртом, высовывая язык и вздрагивая от холода, когда ей это удавалось. Она кружилась и смеялась, а Какаши с теплотой в сердце успевал за ней, улыбаясь от ее детской радости перед такими вещами, как обычный снегопад.              — Обожаю снег, — сказала она и поймала его за руку, чтобы они шли вровень. — Единственное, что мне нравится зимой. А ты?              — Предпочитаю весну. Люблю, когда цветет Сакура.              Она остановилась и посмотрела на него, расширяя глаза, не до конца понимая, что он имеет в виду. Цветы или ее.              — Э?              — Да. Цветущая Сакура весной подобна снегу. Ее лепестки медленно опадают, как снежинки сейчас, кружатся, поднимаются вверх, гонимые ветром, застревают в носу и оседают внутри, окутывают, притягивают. Мой самый любимый цветок.              — Под именем Сакура? — уточнила она, имея в виду себя, а не какое-то там дерево. - Скажи, что ты любишь Сакуру.              Его руки обвились вокруг талии, а его тепло согревало ее, при этом внутренний огонь начинал тлеть после такого милого описания природного явления, как Ханами. Все-таки Какаши был романтиком, хоть и читал свои похабные книжки. Розовый румянец проступил на щеках, но Сакура ждала ответа на свой вопрос и признание в любви, не отводя взгляда от его серых глаз, которые были не читаемы и спокойными. Хоть она и была с ним рядом с двенадцати лет, Какаши был мастером по скрыванию своих эмоций. Настоящий профи своего дела.              — Под именем Сакура. Я люблю Сакуру, — подтвердил он, целуя ее в лоб и тут же натягивая капюшон на место. — Знаешь, чем отличается любовь от влюбленности? Влюбленность — это «о, какие красивые снежинки в твоих волосах». Любовь — это «надень шапку, а то простудишься».              — Эй! Я не люблю шапки, они портят мою прическу! — она притянула нижние части капюшона ближе к носу, чтобы скрыть свое красное лицо.              Мог и поцеловать как надо, с обидой подумала она, тем более романтическая обстановка снегопада и пустых улиц располагала к нежности. Словно прочитав ее мысли, а может до этого и специально накинув на нее капюшон, Какаши ссутулился и приблизился к ее лицу, стягивая маску вниз и вовлекая ее в медленный и трепетный поцелуй. Ткань скрывала их лица, но по общим фигурам с легкостью можно было догадаться, чем занимаются двое шиноби, одиноко остановившись по середине улицы прям под фонарным столбом.

***

      Цунаде нашла Какаши в своем кабинете еще до собрания, чтобы в который раз выбить из него все дерьмо, остро ощущая не только чакру Сакуры рядом с его, но и невыносимый зуд в кулаках. Ворвавшись без стука, она подбоченилась и закатила глаза от отвращения, когда заметила, как ее ученица в панике отскочила от Шестого, в спешке поправляя свою одежду.              — Боже, ребята, вы хоть не трахайтесь на работе. Тем более на моем столе, — Цунаде почти смирилась, что будет встречать Шестого все чаще в компании Сакуры все чаще.              — Это уже мой стол. Наш стол, — многозначительно поправил Какаши и как будто случайно скользнул взглядом по длинным ногам Сакуры, расстраиваясь, что их прервали в такой интересный момент. — Чем обязан, Госпожа Пятая? Как лотерея?              Сакура кинула на него уничтожающий взгляд, чтобы не провоцировал шишо лишний раз, а потом невольно посмотрела на закрытый чемодан, который аккуратно лежал на углу стола.              — До сих пор не могу поверить, что восьмерка не принесла мне победы, — сокрушалась Цунаде. — Мог бы и предложить саке, Хатаке. Мое сердце разбито неудачами, срочно требуется лекарство.              — Я только рад, — улыбнулся Какаши, доставая из нижнего ящика закупоренную бутылочку и пару чашек. — Тем более есть что отпраздновать.              Цунаде приподняла одну бровь, не веря, что у Шестого все еще сохранились ее запасы. Где-то был подвох, Хатаке явно что-то задумал. Он быстро разлил алкоголь, лениво подал чашку Цунаде и неторопливо открыл чемодан. Идеальные купюры, как будто только что прибывшие из типографии и хрустящие, смотрели на Пятую, которая не могла поверить своим глазам.              — Что это, Хатаке? Выкуп за Сакуру? Старость уже не радость, теперь хочешь приманить деньгами? — усмехнулась Цунаде, специально сильно ущипнув его за больную мозоль насчет возраста.              — Ну что вы. У нас все добровольно, — тут же отмахнулся он, пропуская невежливые высказывания мимо ушей. — Всего-лишь небольшой выигрыш в лотерее. Милая, покажи своему наставнику свой билетик.              Нехотя порывшись в карманах, Сакура достала смятую девятку, на которой стояла огромная красная печать с подписью «Победитель». Пятая выхватила билет, развернула и уставилась в счастливых нарисованных людей среди гор золота, переводя гневный взгляд на чемодан уже с настоящими деньгами и снова на билет. Вена на ее виске зловеще вздулась и была готова лопнуть в любой момент.              — Вот же!.. — она с силой сжала билетик и пару раз грязно выругалась, отчего Сакура сжалась в клубок. — Налей мне еще, Шестой! Здесь одной чашкой не обойтись.              Шишо всегда бурно реагировала на поражения в азартных играх, заливая их алкоголем. О победах можно было сказать так же. После еще трех дополнительных чашек ее гнев слегка поутих, а Какаши, чтобы успокоить Сакуру, приобнял ее за талию, обозначая ей, что он всегда рядом. Сакура чувствовала себя более уверенной и расслабленной в тепле его тела.              — Великая неудачница, да? — она грустно вздохнула, принимая свой проигрыш, и посмотрела на пару перед собой, незаметно улыбаясь. — Не хочу этого признавать, но вы хорошо смотритесь вместе. Горячая молодость и дряхлая старость. Считайте это моим подарком на вашу свадьбу. Я буду присматривать за тобой, Хокаге-сама.              От слов про свадьбу Сакура залилась румянцем и прикуси губу. Боже, о таком говорить еще слишком рано! Почему с одной стороны родители напирают со внуками, с другой — напирает наставник со свадьбой?! Деревня не успела принять новости, что они вместе, и тут же спешка об узаконивании отношений. Дайте пару мгновений просто пожить в свое удовольствие, шаннаро!              — Не сомневаюсь, Госпожа Пятая, — ответил Какаши, уже второй раз стойко выдерживая удар от еще одной мегеры.              Цунаде и Мебуки. Две совершенно разные женщины, которых связывает одна цель — благополучие Сакуры. Девушка, у которой фактически две матери. Им не стоило волноваться и следить за ним, как коршуны, ведь Какаши был уверен в своих намерениях. Теперь уже уверен. Главное, чтобы им не пришло в голову врываться посреди ночи в его квартиру, чтобы не застать разгоряченную Сакуру, которая тихими стонами умоляет его дать ей больше, жестче и сильнее.              — Цунаде, есть еще момент, который нужно обсудить, — Какаши прокашлялся, отгоняя пошлые мысли. — Сакура, тебе уже пора встречать гостей. Я скоро буду.       

***

      В самом большой зале с круглым столом собрались все главы кланов. Шикамару лениво осматривался и хотел как можно быстрее сбежать с мероприятия, чтобы покурить. Он устало потирал затылок и вздыхал, когда Ино наклонялась к нему, чтобы спросить или уточнить, кто это сидел напротив нее. Ее высокая прическа в старом стиле была слишком сложной и шикарной одновременно, а богатое кимоно со множественными слоями ткани показывало статус. Чоуджи тоже чувствовал себя как не в своей тарелке, был максимально тихим и не делал лишних движений, хотя его пачка из-под чипсов громко шумела под слоями одежды.              Почтительно приветствуя, Сакура ставила пометки на своем планшете и фиксировала фамилии всех прибывших. Наруто был крайне возбужден, с улыбкой пожимал руки друзьям и знакомым. Ее удивило, что даже у такого болвана, как Наруто, было богатое кимоно и даже веер, с которым он не знал как обращаться и просто крутил в руках как кунай. Хината точно приложила руку к преображению обычного деревенского парня в настоящего Героя Войны и будущего Седьмого.              Как всегда, Какаши опаздывал, и многие старики обращались к ней, как к помощнице, а где же наш Хокаге? Созвал такой сыр бор, а сам не пришел? Никакого уважения. Сакуре оставалось только заверить, что Шестой подойдет с минуты на минуту, хотя сама была готова сломать планшет об его голову. Уже начинался недовольный ропот даже среди молодежи, но Наруто быстро переключал внимание на себя.              Двери с хлопком раскрылись. Какаши зашел вместе с Цунаде, которая была навеселе и лукаво улыбалась и, заметив старейшин в углу комнаты, направилась к ним. Наконец-то эти старики получат информацию, которая им точно не понравится! От одной мысли насолить им, сердце Цунаде начинало петь и танцевать. Какаши серьезным видом поправил свою шляпу Хокаге, почтительно поклонился и уселся за стол на место главы.              — Прошу прощения, уважаемые главы кланов. Заблудился среди цветущих полей молодости.              По залу прошелся тихий смешок, а Сакура попыталась не покраснеть, а ее стан был ровным, но красные уши выдавали ее смятение.              — Все здесь? Тогда начнем. Думаю, многие из вас удивлены, почему я всех собрал. Сейчас проведем краткую перекличку. Моя помощница в лице Харуно-сан будет называть фамилию, ваша задача назвать количество членов, включая детей и пожилых людей. Итак, начнем.              — Абураме-сама.              — Здесь, — преклонного возраста мужчина в темных очках поднял руку. — Сорок пять членов.              — Акимичи-сама, — Сакура старательно записывала и старалась не разволноваться еще сильнее.              — Здесь. Сорок семь членов, — неуверенно ответил Чоуджи. — И двое на подходе.              Снова тихий смешок и некоторые поздравления и пожелания малышам хорошего аппетита и пухлых щечек. Атмосфера стала менее напряженной.              — Хьюга-сама.              — Здесь. Двадцать четыре, включая побочную ветвь.              — Узумаки-сама.              — Э-э-э… ~сама? — Наруто даже не понял, что обращаются именно к нему. — Здесь-теббае!              — Сколько вас в клане, Узумаки-сама? — вежливо уточнила Сакура с мягкой улыбкой, но ее глаз стал дергаться. Она еле подавила желание не врезать по его макушке кулаком, чтобы перестал дурачиться и использовать слово-паразит на таком важном мероприятии.              — Нас? Э-э… Я не знаю, Сакура-чан.              — Их двое, Харуно-сан, — устало сказал Какаши и помахал рукой, чтобы Сакура продолжала.       - Яманака-сама?       Ино аж расцвела, когда Лобастая назвала ее со всем должным уважением.       - Здесь. Семьдесят четыре, - она испытывала гордость, что ее клан был один из самых многочисленных, если не самый многочисленный из всех в Конохе.              Она по очереди озвучивала фамилии, некоторые встречая в первый раз, но старательно проговаривая их без ошибок. Где-то количество было пара десятков, где-то — все не больше пяти членов. Слегка запнувшись, когда добралась до нижней части списка, Сакура зачитала еще один клан.              — Учиха-сама? — По залу прошелся едва заметный ропот.              — Отсутствует. Вчера покинул деревню. Один член. Клан почти вымер, — ответил Какаши.              — Сенджу-сама?              — Здесь. Один член. Клан почти вымер, — подтвердила Цунаде, одобрительно кивая Шестому, давая ему полное право продолжать и соглашаясь на шаткий мир между ними.       — Гекко-сама.              — Клан Гекко вымер, — сказал Какаши, с долей радости отмечая в душе, что Югао не присутствует на заседании.              — Сато-сама. Ито-сама. Ямамото-сама?              — Все перечисленные кланы вымерли.              — Хатаке-сама, — Сакура посмотрела на Какаши с какой-то ноткой грусти.              — Клан Хатаке почти вымер. Моя фамилия была в списке последней. — Все с грустью осмотрели зал, вспоминая друзей и товарищей, которых с ними уже не было. — Начну немного с истории, и Госпожа Пятая, последняя из Сенджу, поправит меня, если я где-то ошибусь с цифрами. Давным-давно, когда Конохи еще не существовало, два воинствующих клана под названиями Сенджу, в составе более трехсот шиноби, и Учиха, в составе боле двухсот пятидесяти решили обосновать деревню. К ним присоединились Сарутоби, Шимура и Хьюга, которых тоже было больше семидесяти в каждом клане. Их всех объединяла идея, которая жива и до сих пор: Воля Огня. Но, к сожалению, как мы помним, Учиху Мадару такой расклад власти не устраивал и после резни с Девятихвостым Кьюби численность кланов резко сократилась.              Не стоит забывать о мелких стычках, разбойниках и, несомненно, Второй войне, которые унесли еще немало жизней. По данным переписи населения, — Какаши получил из рук Сакуры бумаги и аккуратно разложил их на столе. — Так вот, по результатам переписи, клан Сенджу насчитывал чуть более двухсот, а Учиха — сто девяносто семь. Нападение Девятихвостого во времена Третьего сократило количество шиноби в каждом клане в два раза. Устроенная резня в квартале Учих так вообще оставило, по сути, одного последнего выжившего.              Не смотря на рост деревни, в которую прибывали все новые кланы и семьи, количество шиноби все время уменьшается по экспоненте. Четвертая мировая война сократила еще раз вдвое. Все вы видели смерть своих любимых и дорогих членов семьи. Ваших друзей и товарищей. Я тоже это видел и чувствовал вместе с вами опустошение при каждой потере.              Он на минутку замолчал, чтобы больше собраться с мыслями, но в том числе и почтить память ушедших.              — Вы можете назвать меня лицемером или еще чем похуже, — Какаши всмотрелся в дальний угол, замечая Цунаде. — Но я, последний Хатаке, являюсь для вас зловещим и мрачным предостережением. Скоро мой клан вымрет, как и Госпожи Пятой, из чьего клана вышло аж целых три великих Хокаге. Мы могли предвидеть с ней такой исход, но эгоистично выбрали себя, избежав ответственности за продолжение рода.              Я изучил архив чуть более тщательно, чем вы думаете. В том году, когда Госпожа Пятая закончила академию, выпустилось еще сто двадцать генинов. Когда выпустился я, Шестой Хокаге, вместе со мной закончили обучение около семидесяти ребят. Когда следующий, Седьмой Хокаге, — уже двадцать семь. В этом году класс еле насчитывает девять человек. Что же станет с шиноби Листа через десять лет? А через двадцать?              И хоть сейчас и мирное время, и услуги опытных убийц становятся все меньше, но не стоит забывать, какими способностями мы обладаем. Шиноби — это не только смертоносная боевая единица. Ранения, полученные на поле боя, двигают медицину вперед, усовершенствуют хирургические и противоядные методы. Мы видели, как Коноха восстает из пепла и отстраивается с помощью стихии дерева. Как клан Яманака проникает в разум и исцеляет психологические травмы. Мы можем рушить горы, менять русла рек, строить города за рекордные сроки, сжигать их, тушить и снова отстраивать. И все благодаря чакре и умению с ней обращаться. Мы можем так много предложить нашему миру. Наши умения, да в благие цели, верно?              Тихий смешок. Еще одна пауза.              — Думаю, вы понимаете, к чему я веду. Конохе нужно больше детей. После войны всегда случается всплеск рождаемости, но, почему-то, не в этот раз. Война закончилась три года назад, но при этом в роддоме нет записей о новых ребятишках, кроме Акимичи, - он с благодарностью кивнул Чоуджи, как будто это была именно его заслуга, и продолжил. - Нам нужно передать новому поколению не только Волю Огня, но и связывающих теней Нара, глаза Бьякуган, необычных насекомых Абураме, тесную связь с псами Инузука и…              — И твою белую чакру, Господин Шестой Хатаке-сама, — выкрикнул кто-то из зала под одобрительный смех.              Какаши неловко улыбнулся, получилось фальшиво, и потер затылок.              — Да, и мою белую чакру. Насчет Шарингана я бы еще подумал. — Снова смех. — Это касается всех жителей, но особенно вас, у кого способная родословная. И, повторюсь, вы должны быть готовы умереть не только во имя Воли Огня, но и передать ее будущим поколениям, чтобы наши потомки использовали ее во блага мира и процветания.              У вас может возникнуть вопрос: как в таких реалиях заводить семьи и рожать детей? Многие еще не готовы на такой серьезный шаг, как стать родителями, а куноичи, скорее всего, не согласятся брать отгулы или декрет по уходу за ребенком. Могу вас заверить, что офис Хокаге финансово открыт для поддержки семей, а также к вашим предложениям по усовершенствованию и субсидированию новых идей. Еще раз подчеркну, что если этого не сделаем мы, то наша эпоха, эпоха шиноби, способных, элитных, с уникальной чакрой и талантами, в скором времени будет завершена и забыта в анналах истории.              Я говорю вам все это не как Хокаге, а как последний Хатаке, который принял пост от последнего Сенджу, а мой пост займет один из последних Узумаки. Прошу задуматься нам моими словами, иначе мы зря здесь собрались. Всем спасибо, на сегодня все.

***

      — От последних слов стало немного грустно, — сказала Сакура Ино, прогуливаясь по снежной Конохе.       Ино ступала мелкими шажгами, на сколько ей позволяла тяжелая ткань кимоно.              — Почему ты так думаешь, Лоб? Наоборот, Хокаге дал нам полное право «плодиться и размножаться», при этом получать декретное пособие, которого, к слову, никогда не было.              — Как будто для тебя нужно было особое предложение, Свин, — с ухмылкой ответила Сакура и подняла голову к черному небу. Быстро темнело. — Но все-таки. Столько вымерших кланов, последние представители. Столько смертей, потерянных техник и особенных методик.              — Если ты волнуешься за клан Хатаке, то так и скажи. А еще лучше приложи к этому руку.              — В смысле? Убить последнего Хатаке? — Сакура чуть не поперхнулась слюной от такой наглости.              — Да нет же, Лобастая. Боже, такой высокий лоб, а в голове пусто, — Ино щелкнула пальцами по центру лба, где по идее должен быть ромб Бъякуго, но все еще не проявился. — Выйди замуж, роди ему наследника, а еще лучше двух. Все тебе объяснять надо.              Сакура вспыхнула румянцем и стала яростно махать руками, отказываясь от такой идеи. Замуж за Какаши? Еще одно давление, только от стороны друзей. Но от одной мысли внутри груди расцветало приятное чувство. Просыпаться каждый день в его постели, смотреть на его голое лицо, целовать в переносицу и будить на завтрак. Вместе ссориться, а потом мириться. Заменить мебель в квартире на более современную, а может вообще присмотреть жилплощадь побольше, чтобы выделить отдельную комнату под кабинет и детскую. Для ребенка. Для ребенка от Какаши. Их маленького чуда, который появится в любви и обожании.              — У меня карьера в больнице и новое крыло, я не могу.              — Еще как сможешь. Как раз скоро новогодние каникулы, м? Никаких срочных миссий, только пара выходных для двоих влюбленных. Если ты понимаешь, о чем я. А давай пообещаем друг другу, что наши дети поженятся? — Ино было не остановить. Она сыпала мечтами, втягивая подругу. — Это будет самая красивая пара в Конохе.              — Не уверена, что мужской брак одобрят к тому времени, — засмеялась Сакура и толкнула подругу в ближайший сугроб, чтобы та наконец замолчала.              — Эй! Моя прическа!              — Тебе так даже лучше. А то слишком строгая, Яманака-сама, — она наклонилась и показала язык.              Ино успела схватить за длинный рукав пальто и с силой потянула к себе, утягивая Сакуру под недовольный возглас в снег. Они перекидывались снежками и звонко смеялись, барахтались в сугробе и рисовали ангелов, пока не околели руки. Две мужские тени накрыли счастливых девушек, пока Сакура собирала и склеивала снег с помощью водной стихии в огромный ком, чтобы прибить Свинину на месте и стереть эту счастливую улыбку раз и навсегда.              — Развлекаетесь, красавицы? — Генма был как всегда с веселым нравом, перемещая сенбон во рту.              Сакура закатила глаза, раздражаясь, что у Генмы была дурацкая привычка появляться не вовремя, мешая и разрушая радостный пузырь беззаботного дурачества.              — Даю тебе полное право. На шесть часов, — тихо проговорила Ино и едва заметно кивнула в сторону мужчин.              Огромный тяжелый ком с разрушительной силой полетел в Генму, но его реакция сработала быстрее, чем снег коснулся его лица. Сенбон прорезал насквозь снежное пушечное ядро, рассыпая его на мелкие частицы. Черт, почти получилось, подумала Сакура, поднимаясь на ноги.              — Шестой, ты уверен в своем выборе? Она может убить, не моргнув глазом, — обратился Генма к своему спутнику. Он был впечатлен, это и правда было близко.              — Убивает меня каждый день.              — Воу-воу, давай без подробностей, — Генма поднял обе руки ладонями вперед, отступая на пару шагов назад, чтобы подобрать свой снаряд.              — А я бы послушала, — улыбнулась Ино, ловя руку Сакуры, чтобы подняться, но после сказанной фразы хватка резко ослабла, и она снова упала в снег на задницу. — Эй!              — Свинье слова не давали, — шикнула Сакура. — Тебе еще нет восемнадцати, чтобы слушать такие истории.              — Пойдем, красавица. Зачем тебе слушать, если можно не только смотреть, но и самой попробовать, — подмигнул Генма и схватил Ино на руки, с легкостью перекидывая ее через плечо.              Его рука уютно устроилась на ее круглой заднице, Генма помахал свободной на прощанье и повернулся спиной, широко шагая в сторону невысоких домов. Ино показала язык Сакуре, обозначая, что их разговор еще не закончен.              — Эти двое наше наказание? — устало вздохнула Сакура, беря Какаши под руку, чтобы свернуть на привычную улицу в сторону дома.              — Худшее. Но я готов их терпеть, пока получаю такое поощрение, — он погладил по ее щеке костяшками пальцев, приподнимая ее подбородок для целомудренного поцелуя в губы через маску.              От которого у Сакуры все равно перехватывало дыхание.       

***

             Какаши торопился домой, хотя знал, что бессовестно опаздывает на новогодний семейный ужин. Семейный. Теперь они маленькая семья, но пока еще не официальная. Маленькое серебряное колечко с огромным изумрудом, в цвет ее глаз, тянуло карман. От одной мысли сердце сжималось, а по телу растекалось тепло, но кровь стыла в жилах, обжигая возможным отказом.              Приобрести кольцо было той еще задачей. Какаши не знал, какой у нее размер пальца, но мог по ощущениям точно сказать, подойдет оно или нет. В ювелирном магазине девушка предлагала самый широкий размерный ряд, бросая на Хокаге многозначительные взгляды, но сдерживала улыбку как настоящий профессионал своего дела. Свадьба Хокаге была еще более редким праздником на всю деревню, чем назначение на пост нового Хокаге, поэтому сотрудницы ювелирки шушукались и предполагали ближайшие даты, горячо споря и надеясь дожить до этого момента.              — Какой размер у вашей избранницы? — деликатно поинтересовалась девушка, не называя всем известное имя, при этом чтобы отсеять не подходящие кольца.              — Можно вашу руку, пожалуйста? — спросил он, глубоко задумавшись, как выкрутиться и подобрать наилучший вариант.              Девушка неловко подала открытую ладонь, и он взял ее в свою руку, пропуская через ее пальцы свои. От такой наглости многоуважаемого клиента и близости, она тут же залилась румянцем и словила микроинфаркт, завидуя Харуно-сан, что смогла поймать самого неуловимого и горячего холостяка Конохи.              Ее рука была немного полноватой, вспотевшей и горячей, в отличии от вечно холодных пальчиков Сакуры, которые он сжимал ни один раз не только в постели, но и в битвах. Какаши сосредоточился на ощущении и озвучил точный размер, уверенный в своей правоте. Он быстро отпустил руку девушки и спрятал свою в карман, как будто ничего и не было.              — Отличный выбор, Хокаге-сама, — улыбнулась девушка, пытаясь скрыть учащенное сердцебиение. Любая хотела бы быть на месте Харуно-сан. — У нее довольно тонкие пальцы.              И острый язык, хотел он добавить, но промолчал, рассчитываясь на кассе.              Он быстро привык к ее присутствию в его жизни, к ее бесконечной болтовне и суматохе в квартире. К его любимым книгам добавились медицинские трактаты, которые угрожали проломить полки под своей тяжестью. Ее милая кружка была вечно в разводах и кофейных пятнах, но она наотрез отказывалась ее мыть, при этом наполняя новой порцией кофе. А ее розовые волосы были везде: на ее расческе, на полу, на подушке, что уже говорить про забившийся слив в ванной, откуда Какаши достал целый клок, когда уже стала застаиваться вода. Они попадали даже в еду и ему в маску, длинные бесконечные пряди. Он не был готов к такому количеству, все время подшучивая над ней, не облысеет ли она раньше времени, за что получал новую всплеск гнева и негодования.              — От Паккуна и то меньше шерсти, — в который раз сказал он, когда они сидели за завтраком, собираясь на работу. Какаши избавился от волоса, который запутался в его руке. — Это уже проблема.              — Я не замечала, чтобы ты жаловался на отсутствие волос. Тебе стоит задуматься о своей проблеме на лице, — ответила Сакура и провела по его трехдневной щетине. — Маска все скроет?              Ему оставалось только кивнуть и вернуть привычную ткань на место, хотя маска уже и правда неприятно цеплялась к коже. Какаши слишком замотался на работе и просто забывал побриться. Не в его привычке не бриться, подумал он, делая пометку сегодня обязательно исправить оплошность.              На пятый день Сакура сама загнала его в ванную под страхом смерти, усадила на заранее заготовленный стул и уселась боком на его колени, чтобы провести сеанс бритья самостоятельно. Какаши позволил ей намылить лицо щеткой, а потом следил за ее милым выражением лица своими полусонными глазами, когда Сакура проводила бритвой по щекам, скидывая пену и жёсткие волоски в раковину. Всего пара женщин до Сакуры видели его без маски, и обеих не было в живых, а доверить кому-либо такое интимный повседневный ритуал, как бритье собственного лица, не стоило и говорить. Сакура наклонялась слишком близко, что чувствовалось нервное дыхание, очень сосредоточенное. Она хмурилась и смешно закусывала губу, когда добиралась до сложных участков на изгибах кожи вокруг губ. Для него не было чем-то необычным довериться ей (Сакура работала с хирургической точностью), но кадык предательски дернулся, когда лезвие коснулось шеи чуть глубже, чем было должно.              — Если ты хочешь перерезать мне глотку, то просто сделай это одним движением. Не стоит мучать меня, — сказал он с улыбкой, чувствуя, как капли крови начали потихоньку сбегать на открытую грудь.              Сакура тут же залечила порез, неразборчиво бубня извинения без единой капли искренности и попыталась скрыть румянец.              — Ты меня отвлекаешь, — тихо добавила она, делая последний взмах и вытирая его теперь уже гладкое лицо влажным полотенцем.              — Ты тоже. Весь день думал только о тебе, — он сильнее ее приобнял, чтобы наклониться и прикоснуться губами к пульсирующей вене на шее. — Так лучше? — Она закивала и откинула голову, наслаждаясь его ласками и гладкой кожей. — Раз ты такой отличный барбер, то поможешь мне с другими участками тела?              Проследив за его взглядом, который упирался на низ открытого живота, Сакура в шоке расширила глаза и сначала хотела толкнуть его в плечо, но передумала и показала пальцами ножницы.              — Если только так, — она со смехом соскользнула с его колен, довольная своей работой и ужасом, который промелькнул и быстро растаял на его лице.              Какаши привык даже к тому хаосу, что устраивала Сакура, переворачивая все устои, правила и обычаи. Его подъемы на работу становились все позже, отчего он опаздывал в резиденцию все сильнее. Саке заменилось на вино, а одинокое вечернее чтение в тишине — на дикий секс с криками и стонами до утра. В квартире не осталось не опробованных мест, где он не взял ее жестко и быстро или мягко и с поддразниваниями. Стиральная машинка, как оказалась, идеально подходила под его рост, а дополнительные вибрации, когда машинка выжимала белье, только усиливали ощущения. Подлокотники на старом, как и он сам, диване (да не старый он! ну сколько можно?!) могли в любой момент просто отвалиться, когда Какаши с силой врывался, перегнув ее через ближайший, чтобы создать идеальный угол. Он отметил, что идея приобрести новое жилье на выигрышные деньги не такая уж и плохая. Или рассмотреть реставрацию старого (не старого!) поместья Хатаке? В любом случае, его идеи нового места для секса начинали заканчиваться, но Сакуру это не останавливало, каждый раз провоцируя его на еще один раз и еще. И еще.              Он добавил ногам чакры, чтобы ускориться. Из окон уже доносились звон бокалов и взрывы хлопушек, радостные поздравления, перемешанные со счастливым смехом. Он задался вопросами, ждет ли она его или расстроилась и уже легла спать, ведь завтра, первого января запланирован ранний подъем для похода в храм. Естественно ждет, заверил себя Какаши, хотя не уловил зажженный свет в окнах. Заветная дверь в его квартиру была украшена круглым венком из свежей хвои. Довольно милая деталь, сделанная ее руками. Он никогда не занимался такой ерундой как украшение дома новогодними атрибутами, предпочитая отмечать в баре с друзьями, но обязательно улизнуть раньше оплаты счета.              — Сакура, я дома.              Дверь с мягким щелчком захлопнулась, а Сакура выскочила из комнаты, чтобы его встретить и поприветствовать. Она выглядела чудесно, как в принципе и всегда, в его домашней растянутой кофте.              — Добро пожаловать домой, Какаши. За то, что ты опоздал, ты должен мне поцелуй! — она указала на подвешенную омелу прям над дверным косяком, который в темноте он и не заметил.              — Для тебя не только поцелуй, — Какаши стянул маску и поймал ее губы. — Пахнет вкусно.              — Я готовила весь вечер! — она потянула его на кухню, хотя он имел в виду совсем не праздничный ужин.              На столе стояли незамысловатые закуски, тарталетки со всевозможными начинками, дорогущие персики, груша и мандарины, а по центру стоял король-ананас, как символ Нового года.              — Ананас меняет вкус спермы, — зачем-то сказал он вслух, не подумав.              — Как и множество других продуктов, — закатила глаза Сакура и уже собралась читать ему одну из медицинских лекций. — Любая фруктоза, такие как мед, клюква, лимон или персик. А еще табак, брокколи, спаржа и…              — Не вижу на столе табака, брокколи и спаржи, — подытожил он, завершая ее на полуслове. — Считаю ананас отличным подарком.              — Кстати про подарки! — она тут же оживилась и убежала в комнату, чтобы вернуться с внушительным свертком в крафтовой бумаге, перетянутой красным бантом. — С Новым годом, Какаши!              Ее счастливая улыбка и блестящие глаза были для него самым лучшим ежедневным подарком, но все-таки неловко принял из ее рук что-то увесистое и явно тяжелое. Хотелось открыть позже и переключить внимание на собственный сюрприз, но Сакура сгорала от нетерпения, не могла стоять ровно на месте, ожидая его реакцию. Ему почти никогда ничего не дарили, и снова это мягкое щемящее чувство разлилось по груди. Хатаке Какаши, джоунин Листа, Хокаге Конохи, Копирующий ниндзя и еще тысяча статусов и званий становился обычным человеком, постигая шаг за шагом жизнь простого мужчины, который имел право на обыденные мирские приятности. Неслыханная роскошь.              Бант с легкостью поддался, бумага быстро разорвалась, а его глаза засветились чем-то новым. Он был полностью заинтригован внутренним содержимым, даже привлекательность ананаса отошла на второй план.              — Ох, милая. И когда ты успела?..              — Тебе нравится? — с сомнением спросила Сакура, которая не могла разобрать по его лицу нужную реакцию.              Он держал в руках несколько сборников самых высокорейтинговых и нашумевших AU-историй по Ича-Ича, которые включали в себя не только приключения Азуми и Нобору в альтернативном мире среди высоких технологий, но и горячие драблы в кофейне, в омегаверс-вселенных, обмен телами и перемещение во времени с помощью неизвестных дзюцу, а также новые сюжеты и рассказы. Фото именитых авторов и настоящих мастеров пера, с которыми Джирайя-сама скорее всего сотрудничал и поддерживал творческую связь, были перечислены на тыльной стороне обложки с огромной пометкой «Строго 18+». Какаши пролистал одну из книг, выцепляя острым глазом эротические подробности постельных (и не только постельных) сцен и сдерживаясь, чтобы сразу не начать читать. Качественные истории по любимой паре выглядели как глоток свежего воздуха, чтобы снова еще раз окунуться в классическую трилогию.              — Я приобрела их в Стране Дождя во время нашей миссии. На удивление, у них довольно большой книжный с огромным выбором. Надеюсь, тебе понравился подарок.              — Лучшее, на что я мог надеяться, — заверил ее Какаши, обнимая ее и целуя в лоб, медленно спускаясь к губам.              Он был по-настоящему счастлив, держа ее в своих объятиях, неторопливо водя губами, до сих пор не веря, за какие заслуги получил такой праздник жизни. Всего лишь год назад мир казался черным и белым, по большей части просто серым, но с лета приобрел яркие, розовые краски. Не повезло в смерти, повезет в любви? Какаши не верил во всякую пророческую чушь, но с недавних пор начал сомневаться. Сакура сносила его с ног своим цветочным ураганом, ломала его тщательно запакованный и цельный панцирь, состоящий из безразличия и холодности.              — Это еще не весь подарок, — она облизнула свои опухшие губы и потянулась к подолу кофты, чтобы стянуть с себя, но Какаши ее остановил.              — Оставим это на десерт. Мы еще не поужинали.              Из нее вырвался вздох разочарования. Не сказать, что Сакура хотела есть, особенно после чувственных поцелуев и долго томительного ожидания, но он уселся за стол и с аппетитом начал уничтожать закуски, каждый раз нахваливая ее продвинутые кулинарные способности. Не шеф-повар, конечно, но прогресс явно заметен.              — А что для меня придумал ты? — спросила Сакура, с интересом поглядывая на его пустые руки. — Подарок слишком большой, и он ждет меня на улице? Или слишком маленький, что помещается в твоем кармане?              Какаши чуть не поперхнулся кусочком ананаса, но успел запить водой, чтобы протолкнуть его в желудок. Ювелирный магазин гарантировал конфиденциальность. Черт, стоило использовать Хендж, чтобы слухи не начали расползаться раньше времени. Он прочистил горло, ища внутри себя силы сделать решительный шаг, который может поменять его будущее раз и навсегда.              — Сакура, по поводу моей речи на собрании кланов.              Плохое начало, Хатаке, очень плохое. Сакура подняла бровь и хмуро на него уставилась, заставляя продолжать. Учиха уже делал ей предложение похожего характера, но с другим контекстом, на что она отреагировала крайне буйно и яростно. Теперь он почти предлагает ей тоже самое, но без продолжения рода и статуса одиночки при живом муже. Кольцо в кармане стало невероятно тяжелым бременем. Боже, зачем он вообще заикнулся про речь? Какаши уже пожалел об этом.              — Хотя давай потом обсудим это. Что насчет переехать в мое клановое имение? Можно использовать наш выигрыш для ремонта и обустройства новой мебелью. Я давно не был в тех краях деревни, но думаю, что дом хорошо сохранился и не потребует больших затрат.              И снова сорвался этот разочарованный вздох.              — Я надеялась, что ты позовешь меня замуж, — как будто невзначай бросила она, пожав плечами. — Новый год — волшебная пора. Мечты о большом доме становятся реальностью?              Его словно проткнули кунаем прям в сердце. Он остро ощутил, что упускает что-то важное, а магический момент был утерян. В нем уже давно умер романтик. Или еще нет?              — Сакура Харуно в поместье Хатаке. Хм, что насчет Хатаке Сакура?              — Или Харуно Какаши? — улыбнулась она, за что получила недовольное фырканье. Она мечтательно прикоснулась пальцем к нижней губе, когда уже убирала со стола грязную посуду в мойку. — Могущественный клан Харуно с самыми сильными шиноби в Конохе.              Кухню наполнил взрыв хохота и веселья. Сакура вытерла слезы, обвила руками его шею и поцеловала в висок.              — Это отличный подарок, любимый. Теперь мои книги выглядят слишком блекло на фоне дома.              Встав из-за стола и подняв ее на руки, он направился в комнату, мило ей улыбаясь. Кольцо еще может подождать, всего пару минут.              — Ты забыла о второй части подарка, милая, — он бросил ее на постель, отчего Сакура аж подпрыгнула на матрасе, и стал стягивать с себя протектор и жилет, но она его вовремя остановила, когда Какаши зацепил кофту на спине.              — Подожди, я сделаю сама. Сядь и закрой глаза.              Он послушно выполнил, усаживаясь на край постели и не понимая, зачем закрывать глаза. Наоборот, ему хотелось смотреть, как она раздевается, и какое белье на ней сегодня. Но громкий пуф! развеял все сомнения, а хищная улыбка сама расползлась по его лицу. Хочет поиграть по его правилам? И правда, великолепное дополнение и настоящий новогодний десерт.              — Какаши, — позвала она слева от него, целуя его в щеку.              — Какаши, — позвала другая, цепляя ноготками край кофты и царапая напряженные мышцы.              — Какаши, открой глаза и возьми свой подарок, — сказала третья, располагаясь на полу рядом с его коленями.              Когда он посмотрел на нее, то сердце пропустило пару ударов. Три одинаковых Сакуры извивались рядом с ним, терлись об его торс и плечи, почти голые, и только красная лента, обмотанная вокруг идеального стройного тела скрывала нужное, но давало настолько богатое воображение, от которого кружилась голова. Яркий бант на туго перетянутой груди манил своими лентами, обвивая талию крест-накрест и скрываясь на бедрах дополнительными хитрыми завязками. Какаши был уверен, что если потянуть за одну из лент, то вся упаковка рассыпится, обнажая ее полностью.              Слова застряли в горле, было тяжело сконцентрироваться на одной из девушек, когда остальные две целовали его лицо в мелких поцелуях или проводили влажны языком по ракушке уха, запутывая руки в его волосах, еще сильнее делая их непослушными и растрепанными.              — Какаши! Какаши… Каши~, — ее ангельский приглушенный голос, словно молитва, кружился вокруг него, создавая бесконечное эхо. Каждая повторяла сказанное, путая его еще сильнее. — Ты можешь кусать нас. Кусать. Кусать~… Шлепать, как тебе нравится. Нравится~…              — Как я узнаю, где настоящая?              — О, ты узнаешь, любимый, — сказала одна, вовлекая его в поцелуй.              — Узнаешь.              — Твое сердце подскажет, — к ним добавилась другая, пытаясь проникнуть в его рот, сцепляясь с собственным языком и довольно мурлыкая.              — Мы все настоящие, — сказала та, что сидела у его коленей и протягивала руки к поясу его штанов. — Даже твоя чакра не прервет дзюцу.              — Ведь я — ученица Пятой, — она лизнула его губы, чтобы переключиться на шею.              — Ведь я — ученица Шестого, — другая углубила поцелуй, не давая ему дышать.              — И возможно, учитель Восьмого, — хихикнула третья, стягивая с него штаны.              Его стон был заглушен, когда Сакура взяла его готовый член в холодные ладони и погладила гладкую кожу. Идеальный, он дернулся от нетерпения, как и его владелец. Она игриво провела по нему рукой, отодвигая кожу и прислонила к свои губам, слизывая выступившую капельку.              — Мне кажется, я одна здесь не справлюсь.              Она надула губки и с мольбой посмотрела на остальных девушек. Другая с улыбкой опустилась рядом и с силой сжала основание, вытягивая очередной сдавленный стон и новую капельку с кончика, прежде чем опуститься ниже, чтобы лизнуть по мошонке.              Какаши был в раю. Чувствовать сразу два языка на члене было великолепно. Он с удовольствием наблюдал, как две розовые головы довольно мурлыкали вокруг него, ласкали по всей длине. Их дразнящие движения сводили его с ума, пока ловкие язычки рисовали узоры.              — Тебе нравится смотреть, Какаши? — шепотом спросила Сакура, оставляя красные засосы на его шее и выпирающих ключицах. — Хочешь, чтобы я глубоко тебя взяла?              Ему оставалось только кивнуть и максимально собраться, чтобы не кончить раньше времени. Ее теплый рот накрыл его с влажным хлюпом, член всасывался и таял, как и его терпение. Сакура собирала сама себе волосы, чтобы не мешали, гладила его яички и облизывала губы, чтобы принять эстафетную палочку.              — Тебе вкусно, Сакура? — уточнил он с блаженной улыбкой, откидываясь на локти назад.              — Мхф, — выдавила одна, проглатывая на свой максимум.              Его бедра сами дернулись ей на встречу, толкаясь в горло. Она попробовала открыть рот шире, чтобы вздохнуть, но другая Сакура закрыла ей нос пальцами, мешая дышать. Горло стало судорожно сдавливаться, слюна стекала по члену, смазывая его еще сильнее.              — Ох-х, хорошая девочка, — подбодрил он хриплым голосом, проникая в нее глубже до самого основания.              Ее глаза в панике расширились, и Сакура тут же отскочила с мокрым шлепком, чтобы откашляться и вытереть выступившие слезы. Вторая подхватила член губами и продолжила, интенсивно качая головой по самой головке.              — Ты не развернул свой подарок. Мне сделать это самой? — сказала она рядом с его ухом и слегка потянула за одну из лент, чтобы развязать бант.              — Был немного занят, — Какаши уже тяжело дышал и был близок.              Особенно после того, как она стала водить по внутренней стороне щеки, чтобы снова заглотнуть на максимум и вернуться к стимуляции головки. Вторая присоединилась к ней, сплетаясь языками.              — Ну так открой его, — она наклонилась к нему, чтобы его лицо оказалось как раз на уровне ее груди. Или банта. Тут как посмотреть.              — Не хочешь оставить? — он провел языком по туго перетянутой лентой соску, отчего она выгнулась с нежным стоном. — Вижу, что нет.              Шелковая лента с легкостью развязалась, оголяя нежную кожу груди и ареолы. Перемещая вес тела на одну руку, он помог ей отбросить длинную ленту в сторону, чтобы погладить по тонкой талии и захватить набухший сосок. Его нежные движения языком вскоре превратились в более страстные. Какаши слегка прикусил сосок, чтобы скрыть свой собственный стон, когда член снова оказался в горячем плене ее глотки.              — Ты слишком нетерпеливый, — подытожила она, с недовольством прикладывая пальчик к губам и запуская руки в его волосы.              — Сакура, черт, помедленнее… Ты слишком быстро. Мхм… Потише, милая.              — Мы не остановимся, пока ты не кончишь, — ответила она, облизывая его у основания члена. — Поделись с нами своим вкусом.              Эти игривые язычки точно сведут его с ума. Или уже свели. Оргазм приближался с невероятной скоростью. Он пару раз дернул бедрами вперед навстречу и упал на спину, заливая ее горло горячим семенем. Обжигающие струи раз за разом выскакивали, а Сакура глотала, глотала, пока не выпустила его с довольной улыбкой.              — Ананас и правда меняет вкус, — она вытерла рукой уголок губ, чтобы тут же облизать палец.              — М-м-м, ты права, — она собрала остатки с головки, как будто это был самый дорогой сливочный крем.              — Я тоже хочу попробовать! — Обнаженная Сакура пододвинулась на край кровати, поймала себя за подбородок и поцеловала.              Ничего более сексуального он еще не видел. Две самые любимые женщины с жаром целовали друг друга, мурлыкали друг другу в рот и улыбались, пока к ним не присоединилась третья, сплетаясь в едином танце языков. Ему стало немного обидно, что они забыли о его существовании и развлекались друг с другом, но, черт возьми, на это можно было смотреть вечно. Представление только для одного зрителя, который сидел в первом ряду.              — Мы еще не закончили, — улыбнулась одна и провела рукой по расслабленным мышцам пресса, пока он переводил дыхание.              Если он кончил, то справедливо, чтобы кончили и они. Какаши забрался полностью на кровать и поманил девушек к себе, чтобы продолжить.