Здесь лапы у елей дрожат на весу

I bet on losing dogs I always want you when I'm finally fine How you'd be over me looking in my eyes when I cum Someone to watch me die, someone to watch me die…

«I Bet on Losing Dogs» — Mitski.

«Блядская ебатория». Микаса разогнулась, оборачиваясь на сдавленное рычание, последовавшее за плеском воды. Не смогла сдержать тихого смешка, представляя, как Эрен, оставшийся у озера, снова мучается с ловлей рыбы, оглашая тихий лес редкостной бранью. Закатав рукава легкой рубашки, снова нагнулась к зарослям малины, с отстраненной улыбкой вспоминая, как узнала свои первые грязные ругательства от Эрена, когда начала проводить время с ним и Армином, стоически не уподоблявшимся друзьям. Первые дни августа укрыли Сигансину мягким теплом, пропитанным рассеянным светом туманных закатов и терпким запахом, возвещавшим о скором приходе осенней прохлады. В лесах дурманяще пахло цветущей пижмой и укрывшим склоны гор розовато-синим вереском. С конца июля Микаса решила взять небольшой перерыв от взаимодействия с окружающим миром и сосредоточиться на сборах трав и ягод, подготовке настоек и отваров, поменьше контактировать с окружающими людьми и сосредоточиться на себе, теряясь в лесах и, что уж тут, в объятьях единственного человека, от которого не хотелось отгородиться. Корила себя за малодушие, но даже не поехала в столицу с ежемесячным докладом, сославшись на плохое самочувствие. Договорились направить доклад по почте. По правде говоря, не хотелось снова пересекаться с перекошенными отвращением лицами йегеристов, ощущать исходящее от Леви напряжение и чувствовать себя на острие ножа. Как бывало в детстве: пригревшись в уютном мягком коконе одеяла, совершенно не хотелось выбираться из него наружу, особенно если за окном было холодно и промозгло. Сорвав особо крупную ягоду с колючей ветки, Микаса подняла ее в воздух, накладывая на слепящий солнечный диск. Малина загорелась пунцовым, словно маленькое пламя в пальцах. Недолго думая, отправила ягоду в рот и чуть зажмурилась от сводящей челюсть сладости. Мягкий кокон плотно окутал ее с ног до головы, позволив на какое-то время забыться и расслабиться в покое, нежности и долгих разговорах до самого утра. Это было что-то новое и непривычное для нее: просто лежать рядом и разговаривать обо всем на свете, не чтобы успокоиться перед грядущим сражением или забыться от ноющей боли потерь, а просто так, потому что с ним было интересно говорить, делиться мыслями, слушать. Было необычно и чертовски приятно просыпаться по утру в крепких объятьях и просто молчать, а не судорожно проговаривать в мыслях план дел на день, чтобы не сойти с ума от тишины. Было до одури непривычно, но так правильно засыпать с его поцелуями на губах, а не со сбивчивыми от слез мольбами незримому божеству, чтобы защитил и уберег от беды самых близких. Наверное, так и ощущалось это самое доверие, которого Эрен просил у нее. Но даже теперь, особенно теперь, в этом уютном защищенном коконе, она понимала, насколько хрупки и тонки его стенки, насколько эфемерно и временно это затишье перед тем, как окружающая действительность обязательно напомнит о себе. Оттого и хотелось забыться в этом ощущении с головой, взять от него как можно больше. Тряхнув головой, Микаса продолжила свой путь в заросли малины, то и дело срывая крупные ягоды в прихваченную корзинку, на дне которой уже чернел тонкий слой попавшейся на пути ежевики. Легкие наполнялись душистым ароматом ягод, оттеняемым горьковатым запахом пижмы, в избытке росшей на лугу среди диких зарослей. — Не знала, что рыба такой серьезный противник, — протянула Микаса, выходя к берегу озера, на котором у самой кромки воды стоял спиной к ней Эрен, а вокруг были разбросаны поломанные снасти, сети, его промокшая рубашка и ведро с одинокой рыбиной. Йегер обернулся через плечо, смерив ее недовольным взглядом, и закатил глаза. — Посерьезнее, чем кусты малины. Хотя, гляжу, тебе тоже досталось. Микаса окинула взглядом свою рубашку, покоцанную в некоторых местах колючими ветками и хмыкнула. — Уговорил, в следующий раз поменяемся, — с наигранным смирением выдохнула Микаса и, присев на расстеленном на траве пледе, вынула из второй корзины пару кусков пирога, захваченных из дома. Уложила на тарелку к горсти крупной малины и принялась сортировать набранные в чаще леса травы. — Еще не хватало, — буркнул Эрен. Микаса подавила усмешку и скользнула взглядом по широкой спине с выпуклыми мышцами под смугловатой кожей, вновь ощущая отголоски жара на собственных щеках. В чаще леса ритмично застучал дятел, вдалеке глухо зазвучал монотонный голос кукушки. Микаса отмахнулась от назойливой мошки, покусившейся на душистый пучок живицы в ее руках, и глубоко вдохнула пропитавшийся тиной и водой терпкий лесной запах. С рыбной ловлей Эрен расправился спустя час, удовлетворившись четырьмя рыбами средних размеров. Устроившись на краю пледа, улегся на спину и оперся на локти, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза. Микаса не спешила нарушать уютную тишину, заученными движениями переплетая лишние цветы и травы в венок. Серые глаза то и дело метали косые взгляды в сторону Эрена, бесстыдно подставлявшего обнаженный торс солнечным лучам, проглядывающим сквозь кружево переплетний ветвей и пушистых крон. Казалось, будто специально, зная, какое влияние оказывает на нее. Микаса неслышно усмехнулась, чуть краснея, и поспешила запить смущение остатками вина из горла прихваченной бутылки. Отправив в рот горсть малины, помедлила и, сжимая губы, подхватила вторую горсть. Чуть привстав, пальцами вытянутой руки резко нажал на колючий подбородок Эрена и высыпала ягоды в приоткрывшийся рот. Он только покачал головой и снова прикрыл глаза, прожевывая неожиданное угощение. Взгляд вновь затерялся в длинных каштановых прядях, которые запутавшиеся солнечные лучи подкрасили оттенком гречишного меда. Микаса пыталась вспомнить, когда в своей новой жизни в последний раз ощущала это одуряющее спокойствие и тягучую слабость во всем размякшем теле. Ощущение было новым. Словно все, наконец, встало на свои места в правильном порядке. Главное — не вспоминать, что это лишь временная иллюзия. Чем-то подобным отдавались в мыслях и разрозненные воспоминания о тех четырех годах в хижине в Путях. Все то же иллюзорное ощущение покоя и защищенности, хрупкое, способное пойти трещинами от одних лишь воспоминаний о том, что они оставили позади, решив убежать. — Дыру прожжешь, дорогая, — Микаса вздрогнула, разбуженная мурлыкающим голосом Эрена. Мигом перевела взгляд на чуть прищуреные зеленые глаза, таившие на темной глубине искры лукавства и веселья. Взгляд все еще непривычный, но так сильно ему подходящий. Дорогая? Щеки мгновенно залило жаром, а в голове никак не формировался остроумный ответ. Эрен, тем временем, как ни в чем ни бывало отпил из бутылки и снова запрокинул голову, на этот раз вглядываясь в синеющее скорым дождем небо над лесной опушкой. Совсем как когда-то в детстве, когда они собирались у дерева и разглядывали пушистые облака, а купол неба стискивали обручи стен. Но даже тогда, глядя на его мальчишеское лицо, она не чувствовала себя взаперти за высокими стенами. С ним все казалось другим. — Мне хорошо с тобой, — неожиданно для себя выдохнула Микаса, тут же привлекая удивленный взгляд зеленых глаз. Эрен замешкался, осознавая услышанное, и чуть смущенно улыбнулся. — Мне с тобой тоже. Аккерман с трудом сглотнула свое смущение внезапной откровенностью и, потянувшись, небрежно опустила на темную макушку цветочный обруч, тут же упавший Эрену на глаза. — Это ты меня короновала так? — хмыкнул Эрен, приподнимая пальцами край венка. — А ты хочешь быть королем? — Только если королем твоего сердечка, — наигранно высоким голосом протянул, склонив голову набок и захлопав ресницами. Микаса рассмеялась от такой глупости, но все же ощутила обуявший жар от слишком явных заигрываний. Ничего, в эту игру можно играть вдвоем. Поднявшись на ноги, под изумленным взглядом Эрена принялась снимать сперва ботинки, а затем и темную юбку. — Ты чего? — оторопело произнес чуть осипший голос, а сам Йегер поспешил отвернуться, когда Микаса, не спуская с него взгляда, скинула рубашку. — Хочу искупаться. Вдруг это последние теплые дни, — не дожидаясь его ответа и собственного стеснения внезапной решимостью, быстрыми шагами прошла к левому берегу озера с растущей над водой ивой. Не требовалось оборачиваться, чтобы ощутить на себе внимательный взгляд, когда забиралась по шершавому стволу на крепкую ветку. — Ты бы так не делала, мало ли что… — Я часто бывала на этом озере, дно без сюрпризов, — отмахнулась Микаса и, чуть согнувшись, оттолкнулась ногами от ветви, чтобы нырнуть. Теплая толща воды обхватила тело обволакивающей мягкостью, тут же охлаждая разгоряченную кожу. Проплыв несколько метров под водой, вынырнула на поверхность и запрокинула голову, ладонями убирая мокрые волосы назад. Оставшийся на берегу Эрен приподнял бровь, с нечитаемой усмешкой на губах глядя на нее. Микаса оторвала ноги от дна, позволяя мягкой невесомости подхватить тело, и, раздвигая руками воду, отплыла дальше к середине озера. — Дыру прожжешь, дорогой, — протянула она, насмешливо глядя на него. — Иди сюда. Эрен смущенно засмеялся и покачал головой. — Мне и тут неплохо. — Перышки боишься намочить? — выгнула бровь, дразнящими движениями покачиваясь на воде. Опрометчиво было зазывать его ближе. Она ощущала, как тонкая ткань топа и белья облепила тело второй кожей и вряд ли способна была скрыть хоть что-то, стоило ей только показаться над поверхностью воды. Но больше собственного смущения было только желание открыться ему полностью и изучить его самого в ответ. Не как самого близкого человека, лучшего друга и бывшего боевого товарища. Как мужчину, в которого он успел превратиться за эти годы и которого хотелось до безумия, до дрожи в коленях. — Дешево, Аккерман, очень дешево, — протянул Эрен, жмуря один глаз от попавшего солнечного луча. — А ты скучный, очень скучный, — в тон ему протянула Микаса и отвернулась, словно потеряв интерес. Со стороны берега донесся шорох. Микаса обернулась через плечо и ощутила, как сердце ухнуло жаром вниз живота, когда глухо лязгнула пряжка ремня. — Сама напросилась, — проурчал низкий голос, тут же тая за плеском воды. Аккерман обернулась, чтобы разглядеть только взмывшие в воздух брызги от нырнувшего в воду тела. Часто оглядываясь по сторонам, принялась осторожными гребками уходить на глубину, когда вдруг что-то ущипнуло за бедро. Не смогла сдержать испуганный возглас, тут же потонувший в плеске воды и смехе Эрена, внезапно вынырнувшего за ее спиной. — Придурок! — со смехом шлепнула его по груди, отталкиваясь. — Ты ж сама позвала, — усмехнулся Эрен, зачесывая мокрые волосы назад. — Я же не думала, что ты начнешь хватать меня, — с наигранной жалобностью протянула Микаса, отплывая на некоторое расстояние, но не смея отрывать взгляда от Эрена. По смугловатой коже искрящимися дорожками стекали капли воды, заставляя влажно поблескивать широкие плечи и грудь. Зеленые глаза загорелись новым оттенком, отражая голубоватую толщу воды. — Ну я же охотник. — Если только на неприятности на свою задницу, — не дожидаясь ответа, плеснула ему в лицо водой и юрко нырнула на глубину, тут же стремительно отплывая подальше. Протерев глаза от воды, едва успела отплыть, когда Эрен в несколько широких гребков снова оказался неподалеку, но так и не успел схватить. Вынырнув, он скептически воззрился на нее и едва успел увернуться от комка водорослей, который Микаса со смехом запустила в него. — Что, не нравится бегать и пытаться поймать? Почувствуй себя на моем месте, — рассмеялась Микаса, не успев сообразить, что произнесла. А когда глянула на Эрена, вопреки тревожному уколу за ребрами, увидела лишь, как он закатил глаза и криво усмехнулся. — Все сказала? — Вот теперь все! — запущенный с размаху комок водорослей повис на его плече с влажным хлюпающим звуком. Эрен с отвращением снял с себя зеленую массу и бросил обратно, попадая в волосы возмущенно вскрикнувшей Микасы. — Эй! — она хотела было отплатить той же монетой, занеся новую пригоршню зеленой жижи, но не обнаружила своей живой мишени. Часто дыша от смеха и быстрого плавания, оглядывалась по сторонам, снова не видя, куда он делся. Широкие ладони крепко обхватили талию со спины и потянули назад, когда плеск воды раздался вновь. Спиной ощутила прижавшееся сзади твердое прохладное тело, близость обнаженной кожи и ладони на своей талии. — Гляди-ка, а тебя у меня ловить выходит лучше, чем рыбу. И гораздо приятнее, — мягко рассмеялся бархатный голос над ее ухом. Микаса чуть вздрогнула, прикрывая глаза от пьянящего ощущения, когда его зубы вдруг сомкнулись на краешке ее уха и чуть потянули в сторону. Не в силах сопротивляться обуявшим желаниям, ловко вывернулась в его руках, чтобы оказаться к нему лицом, и обвила руками широкие плечи, тут же подаваясь вперед и впиваясь в губы жадным поцелуем. Губы Эрена податливо раскрылись, язык скользнул по кромке ее зубов, а ладони на талии спустились чуть ниже, порывисто сжали. Микаса едва смогла подавить нечаянный стон, вцепившись крепче в его плечи и прильнув еще ближе. Напряженные мышцы его живота и груди, обнаженная кожа, прижатая к ее, словно горящей от прикосновений, сводили с ума, ощущаясь слишком четко каждой клеткой изнывающего от возбуждения тела. Эрен нехотя разорвал поцелуй, чтобы восстановить дыхание, и чуть усмехнулся, прижавшись лбом к ее лбу. — Сказал же, тебя ловить… — Я хочу зайти дальше, — выдохнула Микаса, глядя ему в глаза. В висках отчаянно стучала кровь, вторя учащенному сердцебиению. Эрен озадаченно сдвинул брови и оглянулся на другой берег. — На глубину? Можно, но вряд ли… — Нет, — она замотала головой и прижала ладонь к слегка колючей щеке, поворачивая его лицо обратно на себя. — Я про нас. Нам зайти дальше, — Эрен непонимающе моргнул. Микаса терпеливо втянула воздух носом, прикрывая глаза. — Я про секс. — О… Она была готова поклясться, что за удивленным выдохом почти последовало не менее пораженное ее прямотой «блять», отчетливо отразившееся в чуть округлившихся зеленых глазах. Плечи под ее ладонями ощутимо напряглись, пока Эрен явно пытался осознать услышанное. Да и сама была готова сгореть от смущения. — Ты… ты уверена? — осипшим голосом уточнил Эрен, взглянув на нее с отчетливой нервозностью на лице. Вместо ответа переместила обе ладони на его щеки и, притянув, вновь глубоко поцеловала, ощущая, как он вздрогнул от неожиданности или обострившихся ощущений. — Уверена, — разорвав поцелуй, тяжело выдохнула она. — Хочу попробовать. Эрен сглотнул, помедлив пару мгновений, и кивнул. Чуть нагнувшись, оставил короткий целомудренный поцелуй на ее губах. — Тогда нужно сделать все правильно, — Микаса не успела уточнить, приподняв одну бровь, когда Эрен, поймав ее руку под водой, потянул обратно к берегу. Аккерман сама не поняла, как вдруг повисшее молчание приобрело какие-то гнетущие нотки, пока Эрен с до смешного сосредоточенным и сложным лицом собирал снасти, рыбу и помогал убирать их импровизированный пикник на природе. По дороге обратно к хижине почти не разговаривали, хоть и держались за руки, и Микасе все чудилась крайняя степень напряжения и чуть ли не страха, исходящего от Эрена. Возможно, думалось ей, стоило сделать все прямо на берегу, чтобы избежать этой неловкости во время возвращения в хижину. Может, он вообще не был в восторге от этой затеи? Взойдя на вершину холма, не сговариваясь направились в сарай, где уложили собранные ягоды, травы и рыбу на хранение. Замерев у входной двери, Микаса нервно теребила край рубашки. Все горячечное желание улетучилось, оставляя только нервное предвкушение неизвестности. Перехватила взгляд Эрена с другого угла сарая и замерла, пораженная мелькнувшим на дне темных зеленых глаз огнем. Так ничего и не сказав, Эрен, словно чуть увереннее, неторопливо приблизился к ней — внизу живота затянуло от ощущения исходящей от него силы — и осторожно заправил за ухо еще влажные смоляные пряди. Микаса успела ухватить лишь отголосок мелькнувшей полуулыбки на сосредоточенном лице, когда он неожиданно присел и, обхватив руками под коленями, перекинул ее через свое плечо, шагнул наружу. — Ты чего? — ошалело спросила Микаса, вцепившись в его спину. — Поймал, — тихо рассмеялся Эрен. — Прибереги лучше силы для другого, — хмыкнула она. — За это можешь не беспокоиться, — позвоночник словно пробило разрядом от простой фразы. Внизу живота снова начало наливаться тугое возбуждение, вынудившее закусить губу. Скрипнула открывшаяся дверь хижины, через порог которой она впервые перешла не своими ногами. Ударивший в ноздри запах древесины быстро сменился запахом бергамота и гвоздики, когда Эрен, поставив Микасу на ноги, максимально приблизился, оставив ладони на талии, и ласково провел носом по щеке до виска, словно смакуя ее запах. — Еще не передумала? Мы остановимся, как только скажешь. Когда угодно. — Нет, — уверенно скользнув руками по влажной рубашке на его плечах, выдохнула она в самое ухо и чуть прикусила мочку, тут же ощутив судорожный выдох. — Я хочу тебя, — Эрен крупно вздрогнул, крепче стискивая ее талию. — А ты не передумал? Ответа Микаса так и не получила. Одна ладонь легла на ее затылок, а вторая крепче прижала к его телу, когда, утянув в глубокий голодный поцелуй, он прижал ее спиной к стене. Голову мгновенно повело, когда требовательно обхватил ее нижнюю губу своими, прикусил и чуть оттянул. Податливо приоткрыла губы, проскальзывая языком в его рот и зарылась дрожащими от возбуждения пальцами в еще влажные длинные пряди. В висках оглушительно стучал пульс, заглушаемый только судорожными вздохами в губы друг друга, становилось безумно жарко до исступленного желания поскорее избавиться от лишней одежды. «Господи, неужели это правда происходит,» — с упоением билось в голове, пока руки Эрена, самого близкого и родного, скользили по ее талии и бедрам, то и дело сжимая. Вдруг горячие ладони порывисто подхватили под бедра, вынуждая оплести ногами его торс, а руками вновь схватить за плечи. Она протяжно выдохнула в его губы, слишком четко ощущая его меж своих разведенных ног. Эрен разорвал поцелуй, тяжело дыша, и тут же прижался губами к ее шее, вынуждая запрокинуть голову и подставиться под влажную дорожку горячих поцелуев. Микаса крепче сцепила ноги за его спиной, выгибаясь навстречу желанным губам и в запале не замечая, как начала полушепотом выстанывать его имя. Эрен вновь прижался ее губам. — Полегче, — со сбивчивым смешком выдохнул в поцелуй, — а то я с ума сойду прямо сейчас. — Сам виноват, — прошептала она и, прикусив его губу, чуть оттянула. Эрен тяжело выдохнул и, придерживая ее за ягодицы, зашагал в сторону постели. Опустившись на край, снова прижал оказавшуюся на его коленях девушку покрепче к себе и утянул в очередной поцелуй. Микаса отчетливо ощущала, что может умереть в любую секунду, до того часто колотилось сердце и сладостно сводило все тело, когда горячие ладони гладили ее спину сквозь ткань рубашки, зарывались во влажные волосы, сжимали ягодицы. Изнывая от жгучего желания, нетерпеливо переместила его ладони со своих бедер на наспех застегнутые пуговицы рубашки. Дрожащие пальцы с трудом принялись расстегивать их, едва поддающихся. В какой-то момент, раздраженно выдохнув в ее губы, Эрен рывком дернул полы рубашки в стороны. — Блять, прости, — оторвавшись от Микасы, пробормотал Эрен, когда глухо застучали по половицам отлетевшие пуговицы. — Все нормально, — запрокинула голову, снова ощущая горячие губы на своей шее. Рубашка скользнула по плечам вниз и вскоре исчезла, оставляя разбежавшиеся по обнаженной коже мурашки, которые тут же собрали горячие ладони. — Эрен, — закатив глаза, протяжно выдохнула, когда губы втянули кожу на ее ключице, явно оставив багровый след. Горячие ладони заскользили вверх по спине, проникая под влажную ткань топа. Микаса послушно подняла руки, позволяя снять его через голову. Кожи обнаженной груди коснулся показавшийся прохладным воздух, мгновенно покрывая мурашками. Микаса чуть отстранилась и приоткрыла глаза, опьяневшим взглядом вглядываясь в тяжело дышащего Эрена. Горящий голодный взгляд блуждал чуть ниже ее шеи. Йегер обхватил ее плечо и чуть нагнул назад, чтобы тут же прижаться губами к груди. Микаса захлебнулась стоном, крепче обвивая его бедра ногами и вздрогнула, ощутив очевидную выпуклость, упирающуюся меж ее ног. Горячие ладони сжали обнаженную грудь, вырывая новые тяжелые вздохи и стоны из ее горла. Ощутив на ней его влажный язык, Микаса до боли вцепилась пальцами в плечи и безотчетно принялась ерзать на его бедрах, потираясь о твердый бугор. — Микаса, — зашипел Эрен на ухо, крепко обхватив ее вокруг талии, — не надо так. Иначе все закончится быстрее, чем начнется, — и закрепил свои слова долгим поцелуем на правой груди, снова расцветшим багровой отметиной, не позволяя лишний раз дергаться в крепких объятьях. С трудом восстановив дыхание, Микаса схватилась за край его рубашки и решительно потянула наверх, заставляя его отстраниться. Не глядя откинув ее в сторону, надавила на широкие плечи, вынуждая его упасть спиной на кровать. Сама, неожиданно для себя прогнувшись в спине, нависла сверху и принялась покрывать его шею влажными поцелуями. Дрожащие ладони скользили по горячей коже его торса, оглаживая напряженные мышцы, губы втягивали кожу, оставляя отметины. Слабо осознавая свои действия, Микаса прикусила мочку его уха, скользнула ладонью вдоль дорожки волос и обхватила ладонью твердую выпуклость, поглаживая на пробу сквозь ткань брюк. — Еб твою мать, — тихо простонал Эрен, тяжело дыша. Горячие ладони на ее ягодицах крепко сжались. — Сомнительное утверждение. Над головой негромко раздался хриплый смех, и Микаса сама не смогла сдержать улыбки. Это действительно происходит. С ними. Эрен не дал ее мыслям развиться. Снова обхватил ее за талию и, перевернув, подмял под себя, тут же завладевая губами в требовательном поцелуе, пока ладонь порывисто гладила и сжимала ее грудь. Поцелуи ложились на ее лицо, затем снова соскальзывали на истерзанную ласками шею и высоко вздымающуюся грудь, оставляя на ней влажные следы, пока длинные пальцы гладили обнаженный живот, спускаясь ниже. Не отрываясь от ее груди, свободной ладонью принялся расстегивать пояс ее юбки. Микаса приподняла бедра и помогла стянуть с себя вещь, от греха подальше чтоб не порвал еще и ее. Грудную клетку выгнуло дугой, горячие губы поймали сбивчивый протяжный стон, когда его пальцы коснулись промокшего насккозь белья и осторожно погладили. Она едва различила тихий смешок в свои губы и до боли вцепилась в его спину, когда пальцы, словно в очередной фантазии, проникли за край белья и заскользили по мокрой коже. — Я сейчас умру, — сдавленно прошептала в его губы, подаваясь навстречу нежным движениям его пальцев, описывавшим круги по самой чувствительной точке. — Не слышал, чтобы от такого умирали, — хмыкнул Эрен в ее губы, — за всю свою врачебную практику. Стало невыносимо жарко, мысли путались, из реального осталась лишь горячая пульсация между ног, распаляемая скользящими поглаживаниями. Некстати в голове зароились обрывки образов, спутывая воедино воспоминания о трупах родителей прямо на пороге этого дома, детское лицо еще мальчишки Эрена, гниющее мясо титанов и последний поцелуй, оставленный на еще теплых губах отрубленной головы. Микаса распахнула глаза, досадливо прикусывая щеку. — Все в порядке? — Эрен замер, обратив внимание на ее взгляд. — Да, не о том думаю, — сбивчиво выдохнула Микаса, зарываясь ладонью в его волосы и притягивая к себе для нового поцелуя. — Непорядок, — хмыкнул Эрен и с жаром ответил на поцелуй, выжигая все лишние мысли требовательными движениями губ. Длинные пальцы снова заскользили, и Микаса шумно выдохнула, когда один, осторожно раскрыв складки, проник внутрь и начал медленно двигаться. Безумие. Ногти вжались в кожу его спины, наверняка оставляя дымящиеся ранки. Она тихо постанывала в горячие губы, сходя с ума от ритмичных движений, наливавших низ живота невыносимой тяжестью. Не совсем то, можно еще ближе. Дрожащей ладонью обхватила его запястье и разорвала поцелуй. — Хочу по-настоящему. Эрен колебался, вглядываясь ей в глаза из-под чуть нахмуренных бровей. — Ты ув… — Эрен! — вспыхнула, сжав его запястье. — Я лежу перед тобой в одних трусах. Какие еще доказательства нужны? Йегер шумно усмехнулся, уронив голову на сгиб локтя. Затем все же поднялся с кровати под удивленным взглядом Микасы. — Просто имей в виду, что у меня это все тоже впервые, и я до усрачки боюсь сделать тебе больно. Обнаженная разгоряченная его прикосновениями кожа покрылась мурашками от контрастной прохлады. Она непонимающе проследила, как Эрен раскрыл шкаф и вынул что-то из кармана рюкзака, с которым приехал из Марли. Остановившись около кровати, бросил небольшую прямоугольную упаковку на сбившуюся простынь. — Это что? — приподняв бровь, уточнила Микаса, пока зеленые глаза жадно скользили по ее обнаженному телу. — Это… — он замялся, слегка покраснев. — В общем, чтобы не было последствий в виде детей. — О, — выдохнула Микаса, припоминая, будто слышала о подобных средствах на рыночной площади от торговцев товарами из «развитого мира». Следом пришло понимание, заставившее округлить глаза. — Ты что… Еще в Марли закупился? Даже не зная, как я тебя приму? — Я догадывался, как примешь, — усмехнулся Эрен, — но предполагал, что все же не сможешь вечно сопротивляться моим чарам, — шутливо откинул ладонью распущенные волосы, состроив кокетливую гримасу. Микаса поджала губы, чтобы не рассмеяться от абсурда ситуации, но не чувствовала ни раздражения, ни злости от внезапно открывшегося факта. Из мыслей вырвал звук лязгнувшей пряжки ремня и шорох ткани, когда Эрен все же стянул штаны, чтобы лечь обратно к ней в одном белье, плохо скрывавшем содержимое. Микаса тяжело сглотнула вновь налившееся во всем теле возбуждение. Приоткрытые губы снова слились в горячем поцелуе, и Микаса податливо прильнула к его почти полностью обнаженному телу, сходя с ума от ощущения его горячей кожи поверх ее прохладной. Высвободив одну руку, чуть дрожа, коснулась отчетливой выпуклости, в ответ получая тихий стон, прокатившийся по телу жаром, и касание длинных пальцев, порывисто стянувших с нее последний предмет одежды. Не преминув ответить тем же, потянула его белье ниже и на пробу коснулась крепко стоящего члена ладонью, провела по всей длине, изнывая от невыносимо сводящего все тело желания ощутить его внутри. Эрен тяжело выдохнул в ее губы, повалил на спину, нависая сверху и впиваясь глубоким поцелуем. — Пожалуйста, — безотчетно прошептала, притягивая его бедра ближе к своим. Эрен ощутимо вздрогнул и уперся лбом в ее грудь, пытаясь отдышаться. Затем, откинув со взмокшего лба длинные пряди, все же отстранился и, вынув что-то из упаковки, принялся осторожно раскатывать по члену. Наблюдая за происходящим с волной одолевшего смущения, Микаса вдруг ощутила нечто странное. Словно когда-то она уже наблюдала подобную картину. За ребрами странно закололо. Эрен, тем временем, оперся на локоть над ее головой, нависая сверху. Кончики длинных прядей щекотали обнаженную грудь, когда он подался ниже, чтобы утянуть в непохожий на предыдущие, тягуче-сладкий долгий поцелуй, плавивший все ее сознание. Свободно рукой гладил ее обнаженное тело от груди до бедер, обводя согнутое колено. — Микаса… Ласковый шепот прокатился робкой дрожью под кожей, когда губы снова ласково скользнули на шею. Но вместо ожидаемого трепета звук его голоса принес только ощущение тревоги. Она крепче обвила руками крепкие плечи, притягивая его ниже, словно в попытке вдавить себя в его тело и слиться воедино, лишь бы не чувствовать эту странную горечь. Стальные мышцы спины мягко перекатились под ее ладонями, когда он чуть сменил положение. Губы вновь принялись покрывать обнаженную грудь горячими поцелуями; на влажной коже промежности ощутилось незнакомое давящее касание. Она судорожно вдохнула, отчетливо понимая, насколько он близко. Глаза вдруг сами собой раскрылись. Легкая занавеска слегка подрагивала, подхваченная легким порывом ветра. Микаса безотчетно подняла руку, позволяя ей призрачной дымкой обвить предплечье. О боже. Микаса в ужасе округлила глаза, ощущая, как сердце начинает загнанно биться уже от страха. Ее сон. Она видела это сотни раз, засыпая в слезах и просыпаясь с призрачным ощущением его желанных и недостижимых прикосновений. Стоит Эрену сказать ту фразу, как все снова исчезнет. Микаса стиснула зубы, прикрывая глаза. Нет. Все не может закончиться так. Этого не может быть. Он был настоящим, все было настоящим. Жар его тела, мягко придавливавший к кровати, на секунду исчез. Ее разгоряченной кожи коснулась прохлада. На середине ладони расцвел нежный поцелуй, горячие руки легли на бедра и порывисто сжали, разведя ноги чуть шире. — Если будет больно, — Микаса сжала губы, глотая рвущиеся наружу рыдания, — сразу говори. Не может быть. Он был настоящим. Микаса тяжело сглотнула и кивнула, ощущая, как невыносимо горячо стало под веками и как болезненно разворошило грудную клетку ужасной почти забытой болью. Болью от его потери, снова. Дрожащая ладонь коснулась слегка колючей щеки. Так пусть будет больно, как в последний раз. Ощутив давление между ног, когда Эрен начал осторожно входить, стараясь не делать резких движений, Микаса стиснула зубы. Пусть будет больно. Пусть будет помнить эту боль, когда проснется. И, опустив ладонь на его бедро, неожиданно сильно надавила, заставляя резко опуститься. Промежность прошило острой болью, заставившей поморщиться и вцепиться в его кожу до красных борозд. — Микаса! — испуганно выдохнул Эрен, замерев. — Ты чего? Такого во сне не было. Сглотнув налившийся в горле ком, она раскрыла слезящиеся глаза, тут же задыхаясь от облегчения. Все тот же живой настоящий Эрен глядел на нее с непонимание и испугом, нависая сверху. Из приоткрытых губ донесся всхлип. — Зачем ты так? — он чуть склонил голову, принялся покрывать мокрое от вытекших слез лицо мягкими поцелуями. — Больно же будет. — Все в порядке, — дрожащим голосом прошептала, путаясь дрожащими пальцами в его волосах, не до конца осознав за волной накрывшего с головой облегчения, что вообще происходит. — Очень больно? — уточнил Эрен, убрав пряди с ее лица. — Терпимо, — выдохнула Микаса, только сейчас осознавая, что жжение между ног вызвано ее же варварскими действиями. Следом накрыл стыд от осознания, что могла все испортить. — Прости. Эрен тяжело выдохнул. — Прекрати. Горячие губы вновь принялись покрывать лицо мягкими поцелуями, проложили влажную дорожку по шее и вновь завладели ее губами. Свободной рукой вновь ласково провел по напряженному телу в попытке расслабить, скользнул пальцами чуть ниже лобка, чтобы возобновить нежные круговые движения. Постепенно Микаса все же пришла в себя и с ощущением заново нарастающего возбуждения чуть двинула бедрами, подавая знак. Шумно выдохнув в ее губы, Эрен начал плавно двигаться внутри, углубляя жаркий поцелуй. Тянущая боль не исчезла, но постепенно притулялась за ощущением горячей пульсации внизу живота и сводящего конечности возбуждения. Эрен постепенно ускорял ритмичные движения, скользя пальцами между ее ног, чем выбивал возобновившееся шумное дыхание и протяжные стоны из ее груди. Сходя с ума от осознания единения, Микаса обвила его торс ногами, прижимаясь теснее, и впилась руками в широкую спину, то водя по ней ладонями, то вонзая ногти и оставляя краснеющие полосы от особо приятных ощущений. Пульсация под его пальцами усиливалась по мере ускоряющихся движений внутри и его тяжелого дыхания, перебивающегося тихим стонами, пока, наконец, сконцентрировавшийся внизу ее живота жар не разорвался жидким огнем, хлынув во все конечности блаженной дрожью наступившей разрядки. Микаса хрипло простонала в горячие губы, царапая смугловатую кожу спины, вздрагивая от опьяняющих ощущений во всем теле. Разорвав поцелуй, прижалась лбом ко лбу Эрена, который, наконец, отпустив себя, глубокими толчками вбивался в ее разнеженное податливое тело, тяжело дыша. Прижавшись к ее губам, зажмурился, и, толкнувшись особенно глубоко, низко простонал, обессиленно придавливая сверху жаром своего чуть подрагивающего от разрядки тела.

***

За окном кто-то плачет, кого-то зовут Торопливые чьи-то шаги Дождь как шорох страниц Без тебя бессмысленный весь мой труд Музыка и стихи Шум дождя и пение птиц Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом Мы одни на целой земле В самом сердце моих картин Целый мир придуман, целый мир придуманных истин Я нуждаюсь в твоём тепле Я хочу быть смыслом твоим…

— «Будь моим смыслом» — Flëur.

Приоткрыв один глаза, Микаса сонно наблюдала за кружащими в воздухе завитками табачного дыма, чуть позолоченными лучом клонившегося к горизонту солнца. Под ухом размеренно стучало сердце, и она глубоко вдохнула, удобнее устраивая голову на широкой груди, вслушиваясь в каждый полутон самого дорогого звука, который едва не потеряла навечно. Даже в носу защипало от ужасающего облегчения, в реальность которого она не могла поверить до сих пор. Лишь однажды она уже ощущала подобное, когда, узнав о смерти Эрена, неслась на всех порах к нему, вылезшему из тела титана. Тогда стук его сердца под ее ухом стал звуком, от которого она готова была лишиться чувств. Это был не сон. И багровые отметины на его шее (словно специально не излечивал) и ее груди — тому прямое доказательство. — Что с тобой случилось? — чуть охриплый голос отдался в его грудной клетке вибрацией. Микаса сонно зашевелилась, оцепеневшая от охватившей все тело блаженной неги. — М? — В процессе, — Эрен сделал паузу, поднеся сигарету к приоткрытым губам и отрешенно водя кончиками пальцев свободной руки по ее обнаженной спине. — У тебя вдруг сделалось такое лицо, что… Не знаю, я обалдел. Микаса чуть поежилась то ли от щекотных касаний его пальцев, то ли из-за пробившего остаточной волной ужаса от его слов. Протянув руку, перехватила дотлевшую до середины сигарету и поднесла к своим губам, втягивая дым. — Все было слишком похоже на один из моих снов, — выдохнула она, стряхнув пепел в блюдце на его животе. — Почти слово в слово. Там все тоже было прекрасно, но мы не доходили до основного момента, потому что ты каждый раз исчезал, и я снова просыпалась одна. Возможно, это было одно из воспоминаний о тех четырех годах в Путях, — она неосознанно прильнула теснее, утыкаясь носом в его грудь и глубоко вдыхая запах кожи. — Оно снилось мне почти каждую ночь на протяжении пары месяцев. Я каждый раз понимала, что ты исчезнешь, но все равно открывала глаза, чтобы посмотреть в последний раз. Боялась, что… — голос предательски дрогнул. Широкая ладонь сместилась на ее затылок, длинные пальцы зарылись в волосы, нежно расчесывая. — Я боялась, что однажды забуду твое лицо. Эрен шумно выдохнул. Втоптал окурок в дно блюдца, прижал ладонь к ее щеке и притянул к своему лицу, вовлекая в глубокий тягуче-медленный поцелуй, от которого под кожей снова разлился жидкий огонь. — Теперь точно не забудешь, надоесть успею, — тихо усмехнулся он, разорвав поцелуй, и потерся кончиком носа о ее нос. — Очень надеюсь, — улыбнулась Микаса, блаженно прикрывая глаза и снова расслабляясь в его руках. — Что скажешь? Ну, — смутившись собственного вопроса, Эрен чуть отстранился, позволяя ей уложить голову на свое плечо, — о произошедшем. — А что тут сказать? — заулыбалась Микаса, лукаво сощурив глаза и дразняще проведя ладонью вдоль мышц его живота, напрягающихся под ее пальцами. — Понравилось? — А то ты не слышал, — рассмеялась она, пряча раскрасневшееся лицо в сгибе его шеи. — Всегда лучше узнать напрямую, — заметил Эрен, притягивая ее поближе и закидывая ее ногу на свои бедра, чтобы тут же осторожно сжать. — Потому что после такого я планирую повторять это много, — короткий поцелуй приземлился на кончик ее носа, — долго, — коснулся лба, — и часто, — наконец, нежностью осел на приоткрытых губах. — Когда восстановишься, разумеется. — Неплохая идея, а то я как-то не распробовала, — усмехнулась Микаса, чуть приподнимаясь, чтобы нависнуть над ним и коснуться манящих губ. — Все еще не верю, что это произошло. Спустя столько времени и… всего остального. — Да, — он снова потерся носом о ее щеку, расположив ладони на обнаженной пояснице. — До меня туговато доходит… Вся следующая неделя прошла словно в блаженном тумане. Микаса старалась лишний раз не вспоминать о том, что за пределами уютной хижины, там, у подножья холма, ее все еще ждут обязанности и неразрешенные проблемы, последствия решений и затаившая опасность. Забывалась в прогулках по лесам и полям, работала с настоями и мазями на травах, попутно залечивая тянущую боль между своих ног, занималась шитьем, дочитывала купленные на рыночных развалах книги. Жизнь приобрела тягучий медовый оттенок неспешного течения. И Эрен с его теплыми взглядами и крепкими объятьями был рядом, взяв отгул на работе. Все еще отказывался касаться ее ниже пояса, боясь сделать больно, пока все полностью не пройдет. Но, казалось, ей было достаточно и просто засыпать на его груди; сидеть по разным углам комнаты и молча читать, периодически перебрасываясь комментариями и зачитывая понравившиеся моменты из книжек; готовить вместе обед и ужин и пританцовывать под музыку с проигрывающихся пластинок; наблюдать за ним, пока колет дрова или сбривает щетину клинковой бритвой; вместе тренироваться и подшучивать над его проигрывающей выносливостью, подвергаясь в ответ безжалостной пытке щекоткой; держаться за руки во время прогулок по полям на закате и получать набранные там же букеты цветов. Глядеть и никак не наглядеться в его глаза, на красивое лицо и желанное тело, не наслушаться голосом, не насытиться впрок объятьями и поцелуями. Казалось, что всегда будет мало отныне, когда последние стены пали и она, наконец, увидела его настоящего. Круг, наконец, замкнулся в той самой хижине, где все началось, где спасли друг друга от смерти и многого другого. И все же Микаса то и дело подмечала никуда не исчезнувшие тяжелые взгляды Эрена сквозь пространство, когда он, бывало, замирал в одной позе вечерами и подолгу молчал, едва реагируя на нее. Она не знала, что именно творилось в его голове в такие моменты. Его внезапные выпадения из реальности больше не пугали, став привычными, но все же шли трещинами тревоги по ее плотному кокону покоя и нежности. Что бы ни происходило в их совместной жизни, это не могло повлиять на нечто, гложевшее его изнутри. Но принять Эрена значило принять и то, что сидело в нем и не давало покоя. И она уверяла себя не давить, дать ему время и забыть самой о мире вокруг хотя бы на каких-то несколько дней… Угли в печи уютно потрескивали, контрастируя с шумом разыгравшегося за окнами шторма, бившего в стекла сорванными листьями. Дождь начался около двух часов назад, и Микаса едва успела вернуться с рынка с продуктами и свежей газетой, которую попросил Эрен. Обсыхая у натопленной печи и уплетая приготовленный им ужин, бросала косые взгляды на сидящего напротив Йегера, сосредоточенно вчитывающегося в мелкие типографские буквы. Она не знала, что так сильно заинтересовало его, но, судя по мрачнеющему лицу, что-то явно не из приятного. Его словоохотливости за весь ужин хватило лишь на просьбу помочь с отросшими концами волос. Стоя за его спиной, осторожно ровняла темные пряди наточенными ножницами, попутно смахивая обрезки с его плеч и периодически прижимаясь носом то к макушке, то к задней стороне шеи, чтобы втянуть его запах. Сыто сопящая у печи Саша с протяжным мяуканьем сквозь крепкий сон перевернулась на другой бок, подставляя округлившееся пузо теплым потокам воздуха. Микаса покачала головой, прикидывая, как посадить животное на диету во избежание грозящего ожирения. Остановившись напротив Эрена, Микаса чуть нагнулась, ровняя пряди у лица. Его ладони будто сами собой взлетели вверх и легли на ее бедра, хотя отстутствующий взгляд по-прежнему был направлен в пол. — Ну… — Микаса оценивающе оглядела результат работы, обхватив его лицо ладонями и подняв на себя. В потемневших зеленых глазах, залитых непонятной смесью горечи и смирения, мелькнул отсвет горящих в хижине огней. — Вроде все. Склонившись, коротко чмокнула его в губы, борясь с тревожным ощущением, разлившимся за ребрами от его взгляда. Удерживая ладони на ее бедрах, Эрен притянул ее чуть ближе и уткнулся лицом в низ ее живота, на мгновение неожиданно крепко сжав. До удивленной Микасы едва слышно донеслось его глухое «спасибо», затем ладони отпустили ее бедра, оставив стыть на воздухе теплые незримые следы. Микаса неопределенно хмыкнула и взлохматила пятерней его макушку, отходя в сторону раковины. Намыливая тарелки и чашки, бросала на оставшегося за столом Эрена взгляды. Тот снова взял в руки газету. Она видела его лишь со спины, но и так могла догадаться, что он снова погрузился в свои мрачные размышления о чем-то, все еще не доступном ей. Ощущение этой эфемерной стены угнетало. Все ведь было хорошо. По крайней мере, казалось, что было. Закончив с посудой, Микаса вытерла руки полотенцем и неторопливо прошла на середину комнаты, останавливаясь перед Эреном. Тот с трудом оторвал взгляд от пола и вопросительно посмотрел на нее. — Что с тобой такое? Зеленый взгляд скользнул по ее фигуре, запрятанной под тонкой тканью длинного облегающего платья. — Задумался. — И о чем же? — не унималась Микаса, складывая руки на груди. Из взгляда все еще не пропала дымка задумчивой поволоки, но на губах дрогнула легкая усмешка. — О том, какая ты красивая. Микаса удивленно моргнула, не сразу находясь с ответом. — Пиздишь. — Не веришь, что красивая? — он криво улыбнулся, чуть склонив голову набок и протянув ей ладонь. Так-то лучше, со знакомыми игривыми нотками. — Верю, — кивнула Микаса, позволяя обхватившей ладонь руке утянуть себя на колени. — Но ты недоговариваешь. Микаса чуть заерзала, удобнее устраиваясь на его разведенных коленях, ощущая вновь затапливающий тело жар от крепких рук, обхвативших ее талию, от ладони на обнаженном вырезом бедре. — Это неважно, — он дернул плечом и чуть подался вперед, позволяя ее пальцам ласково подхватить пряди и убрать за уши, мягко пройтись по шее с одолевшей волной мурашек и обрисовать черты лица. Даже глаза прикрыл от удовольствия. — Просто… Не знаю. Два года назад я раздумывал о том, как бы эффективнее и быстрее убить себя. Да еще и так, чтобы ты не нашла мой труп. А теперь мы… вместе, — зеленые глаза снова приоткрылись, чуть теснее сжались объятья. — И я не могу представить, что променял бы это на смерть. Микаса чуть улыбнулась, ласково проводя кончиками пальцев по его скулам. — Ты просто идиот. — Я это слышу чаще, чем собственное имя, — хмыкнул Эрен, утыкаясь лбом в ее висок. Не то. Микаса чувствовала, что он, может и не соврал, но причина его состояния крылась совсем в другом. Взгляд скользнул по отложенной на стол газете. Сощурив глаза, Микаса выцепила один из крупных статейных заголовков. «Страны Северной нации наращивают военный потенциал. Угроза войны за новые территории?». Стиснув зубы, она терпеливо прикрыла глаза. Все еще ничего не менялось. Сколько бы людей ни погибло, сколько бы шествий титанов ни пережило человечество, оно все равно будет стремиться уничтожить самое себя. Уютные стены ее мягкого кокона пошли трещинами, впуская в его хрупкое тепло промозглый ветер. Нет уж. Микаса с раздражением потянулась и откинула газету подальше, с глаз долой. Затем извернулась и прижалась губами к губам Эрена, схватившись пальцами за ворот его рубашки. Явно не ожидав такой прыти, он сначала замер, а затем с готовностью углубил поцелуй, распаляя новый поток огня губами и ладонями, заскользившими по ее спине и ягодицам. — Микаса, — она едва не выгнулась от того, как приятно звучало ее имя с этим страстным придыханием, — еще рано, тебе нельзя. Я не хочу снова делать больно. Глубоко дыша от жаркого поцелуя, Микаса сморгнула сводящее с ума желание и, притянув его ближе, принялась покрывать крепкую шею влажными поцелуями, чуть прикусывая и втягивая кожу, чтобы оставить новые следы. Над головой донесся шумный выдох, граничащий со стоном. — Зато тебе можно, — выдохнула она, опаляя горячим дыханием ключицы. — М? — непонятливо протянул Эрен. Огладив ладонями широкие плечи, принялась расстегивать пуговицы рубашки и покрывать все новые открывающие участки обнаженного торса поцелуями. Когда колени коснулись деревянных досок пола, а язык влажно прошелся по нижним мышцам живота, Эрен вздрогнул, вырванный из блаженного оцепенения, и обхватил ее локти, лежащие на его разведенных коленях. — Ты чего? — оторопело спросил он осипшим голосом, вглядываясь в ее глаза. Низ живота налился невыносимой тяжестью от осознания, что сидит на коленях меж его разведенных бедер, глядит снизу вверх с пылающими щеками, но без доли смущения и сомнений. Дрожащие пальцы схватились за пряжку ремня его брюк и расстегнули. Эрен вздрогнул и выпрямился. Действительно туго доходит. — Это… Это необязательно. Ты не должна. Низкий хриплый голос прокатился под кожей дрожью. — Но я так хочу, — уверенно проговорила Микаса, глядя в зеленые глаза. Эрен тяжело сглотнул и, помедлив, все же откинулся обратно на спинку стула, тут же проводя ладонью по лицу и едва слышно прошептав «пиздец». Микаса осторожно высвободила из брюк вставший член и, вцепившись в разведенные бедра, провела кончиком языка по всей длине, вырывая шумный выдох из горла запрокинувшего голову Эрена. Принялась покрывать влажными поцелуями, осторожно втягивая кожу. С хриплым тихим стоном он переместил ладони на ее шею, поглаживая кожу и зарываясь пальцами в волосы на затылке. Она крепко обхватила ладонью и сжала прежде чем, вновь широко проведя языком, взять его в рот, вздрагивая от резкого шумного выдоха над головой. Подрагивающие пальцы легли на ее лицо, осторожно оглаживая скулы и щеки, пока совершала ритмичные движения. Подняв глаза, перехватила прямой горящий неистовым огнем взгляд сверху и вновь провела языком по чувствительным точкам, вынуждая его запрокинуть голову с хриплым стоном и сильнее сжать ее волосы. Упиваясь его неприкрытым удовольствием, продолжила ритмичные движения и влажные поцелуи, поглаживая крепкие бедра, пока он хрипло постанывал и касался ее лица. Пусть лучше будет таким, пусть взгляд будет подернут страстью и желанием, чем тем безликим глубоким омутом отчаяния.

***

I turned away from the glorious light I turned my head and cried Whatever waiting means in this new place I am waiting for you Your voice is echoing love, love, love, love, love I hear it far, far away And I am waiting for you Yes, I am waiting for you Whatever waiting means in this new place I am waiting for you…

— «No Time for Love Like Now» — Michael Stipe & Big Red Machine.

— А ну-ка! — с трудом поборов смех, выдавила Микаса. Эрен послушно замер с запрокинутой головой и раскрытым ртом, чуть подрагивая плечами от смеха. Микаса взяла одну ягоду из горсти набранной малины и, примерившись, бросила в его сторону. Эрен вздрогнул, едва успев прикрыть глаз, в который прилетела ягода. — Черт! Ты должен ловить, а не сидеть неподвижно, — расхохоталась Микаса. — А ты должна точнее бросать, а не калечить меня, дорогая, — напускно жалобным голосом протянул Эрен, со скорбным выражением лица прикрывая пострадавший глаз ладонью. — Да нет там ничего, — она закатила глаза и подалась вперед, дернув его запястье на себя, и тут же отпрянула, когда его зубы внезапно клацнули в сантиметре от ее носа. Эрен рассмеялся, чуть не повалив корзину с ягодами, над ее испуганным лицом. — Дурак. Давай, — она высыпала ему в ладонь горсть ягод, а сама запрокинула голову, — моя очередь показывать, как это делается. — Ну рот у тебя действительно умелый, — закивал Эрен, сдерживая смех. Микаса закатила глаза и подняла средний палец. — Прости, не удержался. Приоткрыв рот, Микаса ждала, пока Эрен подбросит ягоду. В поле, на которое они выбрались ближе к вечеру, сладко пахло последними летними цветами, от теплого ветра шелестел пушистыми колосками очерет, у самой линии горизонта, подернутой мягкими персиковыми тонами, то и дело сновали птицы, несшиеся к полю за пропитанием и стремительно взмывавшие ввысь. После выполненных хозяйственных работ и готовки решили провести остаток дня на природе. Сперва Микаса около часа таскала Эрена с корзиной по лесу, собирая травы и попутно объясняя их значение в медицине и народном колдовстве, которым так прониклись суеверные жители Сигансины. Ему как будто бы даже было интересно. Во всяком случае, внимательно слушал и задавал вопросы, периодически матеря подворачивающиеся под ноги массивные корни. Микаса только качала головой, мысленно удивляясь, как подобная проскальзывавшая неуклюжесть в нем соседствовала с безупречной военной выправкой и статью. Уже ближе к закату набрали в зарослях малины ягод и вышли на поле вдалеке от хижины. На нем Микаса еще не успела побывать. Теперь, пряча плечи под черной кожей его плаща, в котором столько раз видела его со спины в Либерио, ждала продолжения детской игры, млея от умиротворения и пьянящего сладко-терпкого запаха трав и тихого вечера. Первая подброшенная ягода приземлилась точно в раскрытый рот, и Микасы с ехидной улыбкой поглядела на Эрена, тут же кинувшего следующую, намеренно попадая ей в щеку. — Эй! Нормально давай, — пожурила, садясь поудобнее. Эрен снова подбросил ягоду, за которой Микасе пришлось дернуться в сторону, чтобы снова успешно поймать. — А с закрытыми глазами сможешь? — усмехнулся Эрен. — Ты бы еще с закрытым ртом предложил, — хмыкнула, но все же прикрыла глаза. — Ну давай, попробую. Некоторое время ничего не происходило, и оставалось только наслаждаться мягкими касаниями теплого ветра на коже лица и в волосах. Едва Микаса, задумавшись, хотела открыть глаза, чтобы спросить, на что ей вообще ориентироваться, как вздрогнула, когда приоткрытого рта коснулись теплые губы, насытив окружающее пространство малиновым ароматом. Микаса со смехом простонала в поцелуй, получив через него свою порцию ягод, и вцепилась в плечи дрожащего от смеха Эрена, но так и не смогла удержать напор. Не прерывая поцелуя, завалил на спину. В воздух тут же взмыли потревоженные пушинки с постепенно увядающих полевых трав. Отстранившись, чтобы сглотнуть ягоды и посмотреть на его улыбку сверху, так близко, тут же отдавшуюся нежной дрожью за ребрами, просияла сама под его расслабленным взглядом. Обхватив за плечи, притянула ближе, снова увлекая в поцелуй и скользя пальцами по его плечам, зарываясь в распущенные волосы, оглаживая лицо. Кожу ласкал пушистый очерет, примятый их телами, приятный вес его тела придавливал к мягкой высокой траве, согревая будто изнутри, поцелуй распалял невыносимую нежность, которой словно не хватало места в ее теле, словно готова была разорваться от нее, оттого только сильнее прижимала к себе и целовала сладкие губы. Наконец, Эрен разорвал поцелуй, но не отстранился, лишь уткнулся лбом и носом в основание ее шеи, крепче обхватив вокруг талии. Горячее дыхание касалось ее кожи, вызывая новые приливы дрожи. Восстановив дыхание, он чуть сменил положение, чтобы уложить голову на ее грудь. Микаса удивилась, но не стала спрашивать, лишь, молча зарывшись пальцами в его волосы, начала мягко расчесывать пряди и массировать кожу. Купол неба нависал всполохами персикового и сиреневого над головой, без единого облака. Так тихо и спокойно, а хотелось разорваться от невероятного ощущения умиротворения и нежности. — Микаса, — тихо позвал. Аккерман, разнежено прикрывшая глаза, посмотрела на темную макушку. — М? Он медлил, словно подбирал слова. — Там, в Марли, я… Много всякого дерьма видел. В людях. И сам делал, — Микаса чуть свела брови, в замешательстве вглядываясь в его макушку, словно он специально прятал лицо и явно нервничал. — И это заставило задуматься о природе людей. Мы с тобой как-то говорили, и ты сказала, что весь тот пиздец, который делали и марлийцы, и я сам — из страха. Ты правда так считаешь? Микаса удивленно моргнула, не улавливая нить неожиданного разговора. — Да, — чуть заерзав, выдохнула. — Многие даже насекомых убивают не из-за реальной опасности, что те им навредят. А просто из страха. Превентивный удар своего рода. Эрен кивнул и, судя по всему, шумно выдохнул. — Рихтер тоже так говорил. Что страх — это самый сильный рычаг давления. Завладеешь страхом — завладеешь человеком, — меж ребер нехорошо задрожала тревога, но Микаса не двигалась, позволяя ему высказаться. — Я… Я всю жизнь думал, что так быть не может. Что людям просто что-то мешает сплотиться, что общий враг и общее горе сведет их вместе, и весь этот пиздец прекратится. Прогадал. Хватило на два года. Микаса вздрогнула, пытаясь справиться с накатившим страхом от его слов. Почему говорит это? Почему сейчас? Почему не смотрит в глаза, и почему низкий голос так напряжен? Теплая ладонь мягко скользнула по ее талии вниз до бедра и обратно. — Я… не знаю. Наверное, люди просто имеют тенденцию забывать что-то плохое, если это выгодно, — она вздохнула и наощупь очертила пальцами линию его челюсти. — Помнишь, Карла рассказывала нам всякие истории про святых? — Эрен молча кивнул. — Мне всегда казалось, что там простых людей от грехов сдерживала не собственная благодетель, а обязательное наказания в виде ада. Но теперь и это не пугает. Ад, он где-то там далеко. А жизнь и ее возможности — здесь. Микаса замолчала, машинально расчесывая его пряди и плавая в обрывках образов из воспоминаний. Как Карла, бывало, поставив стул между их кроватями, рассказывала сказки и истории из религиозных писаний. Микаса радовалась этим редким моментам, потому что они напоминали о собственной матери и ее страшных рассказах. Еще это было возможностью узнать что-то новое и исподтишка посмеяться над хмурым лицом Эрена, бесившегося от многих поучений святых и особенно от предложения «подставить вторую щеку». Еще, как-то ночью Микасе приснился кошмар про адское пекло, в которое отправляют грешников и в которое точно угодят они после убийства тех похитителей. Тогда Эрен лег рядом и заверял, что ей переживать не о чем, ведь она просто защищалась. А он сам, по его словам, ада не боялся. Тогда решила про себя, сжимая его ладонь под одеялом, что обязательно нагрешит настолько, чтобы пойти в ад вместе с ним. Так и получилось. Приятная тяжесть исчезла с груди, когда Эрен выпрямился и сел боком к ней, подтянув одно колено к груди. Затуманенный размышлениями взгляд был направлен в темный ельник на краю поля. — Эрен, — она тронула его плечо, — о чем ты думаешь в последнее время? — Как считаешь, — вдруг начал он, не глядя на нее, — если бы Дорис, Джонни и Фиамма знали, кто я такой на самом деле, они бы сразу разбежались в ужасе или сначала высказали бы все? Микаса замерла, нервно сжав в кулак легкий подол платья. — Не знаю насчет остальных, но… Дорис догадывалась скорее всего. — Даже если и так… — Эрен протяжно выдохнул и принялся нервно кусать губу. — Я, возможно, причина смерти ее сына. — Она говорила о тебе. В смысле об ужасном Эрене Йегере, — наигранно выделив его имя грозным голосом, хмыкнула Микаса. — Она сказала, что он, то есть ты, заслуживал права на месть. И что все было бессмысленно. — Потому что никто не испугался, — прошелестел низкий голос. Эрен шумно выдохнул и вовсе отвернул голову, лишив ее возможности видеть его лицо. Нервно провел ладонью по волосам. Микаса машинально затеребила край подола, не зная, куда себя день от тревоги и усиливающегося ощущения горечи. Не придумав ничего лучше, присела на колени и приблизилась к замершему Эрену. — Эй, — мягко позвала, проведя ладонью по спине, и вздрогнула, когда он обернулся. Зеленые глаза недвусмысленно покраснели и влажно заблестели. — Эрен, ты что? — в груди болезненно заныло от его вида, но Йегер только печально усмехнулся, шмыгнув носом. — Хуйня, — пожал плечами. — Я просто… Я так хочу быть просто человеком. Просто быть с тобой, а не становиться причиной страха миллионов людей, — горечь заполнила еще недавно лучивший нежностью кокон. Эрен повернулся к ней полностью и, обвив руками талию, утянул к себе на колени, тут же вжимаясь лицом в ее шею и глубоко вдыхая запах кожи. — Не хочу, чтобы боялись произносить имя. Хочу быть просто человеком, а не… Дьяволом. — Ты и так человек, — сглотнув ком, проговорила Микаса и, поймав его лицо ладонями, прижалась лбом к его лбу. — И самый близкий, самый дорогой человек. Эрен тихо усмехнулся. Микаса не позволила ему пуститься в очередной самоуничижительный монолог, мягко прижавшись к его губам, пытаясь передать всю невыразимую нежность, которую испытывала к нему, этим простым касанием. Эрен так же мягко ответил, ласково проведя кончиками пальцев по ее спине. Чуть отстранившись, Микаса потерлась о его щеку носом и вновь прижалась к его лбу. Обняла крепче с полным намерением не отпускать никогда и не позволить никому отнять его, даже его собственным демонам.