Сны Эда Нигмы

*** Казалось, их встреча действительно была продиктована судьбой. Жизнь теперь виделась идеально выстроенной вереницей последовательно верных шагов. Избирательная компания прошла как никуда лучше, а Освальд оказался просто превосходным кандидатом, если только закрыть глаза на его преступную деятельность. Он добросовестно исполнял всё, что требовалось для победы на выборах. Ездил по детдомам, давал выступления на телевидении, выигрывал дебаты. Острый язык и умение маскироваться под собеседника играли ему на руку. С самым честным лицом он обещал, увещевал, выслушивал будущих избирателей. Верный помощник Эдвард Нигма всегда находился рядом, чтобы в нужный момент подставить плечо и оказать поддержку. Он был несказанно рад, провернув маленькую аферу с подкупом голосов, и не меньше очарован, когда Освальд, избранный мэром честным путём, назначил его своим заместителем. Биба и Боба. Зита и Гита. Бонни и Клайд. Два верных товарища, не отходящие друг от друга ни на шаг. Вот кем они стали. Нигма чувствовал себя счастливым, он обрёл своё место. - Не знаю, что бы делал без тебя, друг, - неустанно повторял Освальд, когда тот в очередной раз ловко справлялся с кипами документов, с которыми десяток секретарей не справились бы и за неделю. - Я сделаю всё для тебя, - отвечал Эд, даже не задумываясь, насколько близко к сердцу могут быть восприняты его слова. *** Пингвин, с подкрашенными ресницами и начёсанным до небес хохолком, воевал с собственным галстуком. Он уже полчаса крутился перед огромным зеркалом в попытках найти мельчайший изъян и тут же его устранить. Предстояла важная встреча с инвесторами, и он переживал о том, чтобы всё прошло идеально. Для удачной сделки, нужен безупречный внешний вид, иначе никак, баста. - Эдвард, я точно хорошо выгляжу? Ты уверен, что этот галстук подходит под запонки? - трепал Освальд в пальцах несчастные концы фиолетовой тряпки, которые никак не хотели поддаваться. - Господин мэр, ваш внешний вид безупречен, - первый помощник отложил на стол семь пар похожей расцветки галстуков, и обошёл мэра спереди. Он ловко справился с нашейным убором, повязав его аккуратным узлом. - Но ты не думаешь, что макияж был лишним? - Кобблпот не успокаивался. От нервов он время от времени потирал лицо, грозясь размазать пудру и осыпать тушь. - Макияж почти не заметен. К тому же, он прекрасно подчёркивает твои глаза, - Эд положил ему руку на плечо и мягко сжал. - Не представляю, что могло бы сделать твой внешний вид презентабельней. Все будут в восторге, Освальд. Его слова вызвали приступ нервной дрожи, ужалившей пальцы. Но Эд решил, что причина её - волнение перед важной встречей. Нервозность его друга всегда проявлялась телесно. Даже сквозь эту дрожь всё ещё ощущалась сила мышц и стальной силы воли человека, способного добиваться всего, чего захочет, любыми путями. Но сейчас Освальд неожиданно смутился и отвёл взгляд, поспешно сделав шаг назад. - Спасибо, Эд. Не знаю, что бы без тебя делал, - пробормотал он старую песню и бросился из гардеробной так поспешно прихрамывая, что даже забыл опираться на трость. - Ты ничего странного в его поведении не заметил? - прозвучал вопрос из отражения. - Нет, он такой же как всегда. Готовый ко всему. - Явно перенерничал. Из-за чего? - Освальд всегда нервный больше положенного. Это в его характере. - Ты не думал о том, что вы стали слишком близки? Что-то вроде романтического интереса не рассматривал? - Нет-нет, что ты, Освальд мой друг. Как ты можешь? - Приду к тебе с влюблённостью, Окрашу щёчки аленьким. Не стыд, не беспокойство. Сжигаю, но не пламенем. Кто я? - Он не был смущён, просто волновался, - отмахнулся от загадки Эд и повернулся спиной к зеркалу. - Мне пора. Просто горы документов на подпись. Он вышел из гардеробной и торопливо направился в кабинет, решив навсегда забыть об этом разговоре и глупых подозрениях о чувствах Освальда. *** Эдвард Нигма, окрылённый удивительной встречей с девушкой своей мечты, возвращался в особняк под утро. В голове крутилась ночная прогулка, лицо, удивительным образом схожее с лицом той, которой больше нет, любовь к загадкам, разговоры о книгах. Казалось вот он, второй шанс от судьбы - у него есть любимая работа, близкий друг, а теперь, и взаимная любовь. Ничего не могло пойти не так в этой идеальной схеме. Вот она - награда за все годы страданий. Изабелла. Имя на языке пьянило не меньше одноимённого напитка. Всё, я окончательно счастлив, думал Эд, лучше уже и быть не может. - Ты не пришёл на ужин. Освальд очень волновался, - качало головой отражение, пока он чистил зубы в ванной, готовясь провалиться на пару часов в сон. - Ишь, решил побыть гласом совести, - подумал Нигма и услышал, как собеседник хмыкнул на эту мысль. В глубине души ему и правда было стыдно за то, что он принёс Освальду такие волнения. Когда они столкнулись в гостиной особняка, выглядел его друг просто кошмарно. Бросился в объятия, весь растрёпанный, плачущий. Это было слишком эмоционально даже для холерической натуры Пингвина. - Я поговорю с ним, извинюсь, и мы всё исправим. Но не сегодня, у меня ужин с Изабеллой, - сказал он больше себе, чем зеркалу. *** А потом всё разрушилось. Выше летишь - больнее падать, это точно про Эда. Падает, разбивается; его идеальный мир вмиг потерял все краски. И он тонул, тонул, тонул. Сквозь туман горечи смотрел на безжизненно серое лицо той, которую полюбил, и обнимал друга. Каким-то образом пропали из памяти следующие полчаса, проведённые в полицейском участке. Его о чём-то спрашивали, что-то говорили, куда-то записывали то, что он отвечал. Он не помнил ничего, только пустоту в голове, отказывающейся верить в случившееся. В салоне лимузина, по пути в особняк, в воздухе висело неловкое молчание. Эду было плевать, он краем глаза видел, как Освальд неуверенно переминался на своём сидении и теребил в пальцах рукоять трости. - Я готов сделать всё ради тебя, - выдохнул он. Нигма услышал, как в его голове удивлённо ахнула вторая часть его личности, но сам проигнорировал и слова друга и, закравшиеся после них, иголочки подозрений. Ему не до анализа, он просто хотел прилечь и лежать так, пока не срастётся с диваном. *** Он снова увидел Освальда в отражении большого зеркала, зашёл в гардеробную и встал у него за спиной. Ненависть продиралась сквозь кости наружу, но Эдвард держал лицо открытым, скрывая под улыбкой дурные намерения. - Поможешь мне с галстуком? И Эд кивнул. Он несколько секунд пристально всматривался в лицо мэра перед тем, как положить руки ему на шею. Тот встретился с ним мягким взглядом. Доверие, с которым он предложил ему свою шею, невинность в глазах, вызывали отвращение. Умей Нигма стрелять молниями из глаз, человек перед ним был бы испепелён в мгновение ока. Шёлковая ткань галстука струилась по пальцам, подобно ядовитой змее. Он поправил сначала мягко, затем стянул потуже. И снова посмотрел Освальду в глаза. Влюблённые до звёздочек на глубине зрачков, горящие желанием обладать, обманчиво невинные. Всё то, что так упорно он игнорировал последние месяцы, пронзило его мозг осознанием. Оба виноваты. Но больше, конечно, Пингвин. Жадный, завистливый, эгоистичный, лживый. Всеми обожаемый мэр Готэма не тот, за кого себя выдаёт. Бесстыже лживы даже его глаза. Он вспомнил как на него смотрела Изабелла - вот где была настоящая правда, истинная искренность, вечный свет любви! А потом снова увидел её сине-серые веки, навсегда застывшие посмертным отпечатком. Ярость захватила разум и он сдавил пёструю тряпку сильнее. Сжимал как удавку вокруг тонкого горла и с наслаждением вздохнул, когда услышал хрип. - Кажется я затянул слишком туго? - оскалился Эд и, в противовес своим словам, надавил на ткань ещё пуще. Рот Освальда некрасиво распахнулся, губы посинели, но он никак не попытался остановить происходящее. В уголках век выступили крохотные бусинки слёз. Нигма облизал свои губы в предвкушении, его сердце наконец-то снова билось, жило, горело. Он наклонился близко-близко к этому отвратительному лицу. Захотелось украсть последний хрип, и он сделал это, чуть не коснувшись губами предсмертно дрожащего рта. С трепетом он смотрел, как глаза Освальда окончательно закатились, остекленели, и только тогда отпустил галстук. Тело глухо упало под ноги. Он остался один. - Бессмысленна, когда поспешна. И слаще мёда, коль подашь холодной. Иным - я показательный пример. Свершающий ж меня подобен богу. Кто я? *** Эдвард вскочил с постели, возбуждённый совершённым во сне убийством. Влажное пятно на одеяле не сильно его озаботило. Бельё можно поменять, а ночная поллюция, ну с кем не бывает, подумал он. Месть и насилие, вероятно, могли вызвать в его организме вполне естественную реакцию. Нигма не так давно начал задумываться о собственной сексуальности и был готов к любым неожиданным кинкам. Его ждал совершенно чудесный день. Гениальный план работал как надо, оставалось сыграть последний аккорд. Ткнуть зарвавшуюся птицу носом в её же греховность и уже после, когда тот поймёт, что лишился всего, даже любви, которую выдумал - благосклонно забрать жизнь. Он предвкушал, как сотрёт выражение глупой влюблённости с его лица. Как раньше он страстно желал раздувать огонь в душе Пингвина, так сейчас он хотел его потушить самым оскверняющим способом. Эдвард выудил из шкафа идеально выглаженный костюм на плечиках и котелок. Сегодня его триумф, для безупречности картины он и сам должен выглядеть безупречно. - Ты хорошо повеселился с нашим Освальдом, Эдди, - двойник смотрел серьёзно, неоднозначно, но не озвучивал то, что думает, прямым текстом. В кои-то веки доппельгангер не паясничал. - Да, и сегодня будет пик моего веселья, - поправил воротник рубашки перед зеркалом Эд и провёл пальцами по полам шляпы. Он был доволен тем, что видел. Безупречный. - Могу быть страшной и фатальной, И незначительной, случайной. Способна жизни я ломать. Подумай, стоит совершать? В ответ Эдвард только фыркнул и бросился прочь, сунув в карман брюк револьвер. У него было слишком много дел и совсем не было времени на разгадывание загадок собственного подсознания.