Перья, крылья, клюв. Что происходит?

Тристан Соглашаясь на авантюру, становясь владельцем ресторана, не думал, что пожалею об этом. И дело не в персонале зала и кухни, они мастера своего дела. Профессионалы, на которых можно положиться. Что администратор, знающий зал и заядлых посетителей, как свои пять пальцев, что повара от шефа до кондитера. Ни к одному из них у меня претензий не было и нет. Только благодарность. Как и художнику сезонного меню, по совместительству сестре су-шефа Артура. Моргана — дева, чей лик напоминал ту самую ведьму туманного Альбиона. Черные, как вороново крыло волосы, спускающиеся диной косой к самой пояснице, точеные черты лица, светлая, как фарфор кожа, и выразительные синие глаза, в которые можно смотреть и тонуть. Манеры и речь, внешний вид, умение подать себя — все под стать воспитанной девушке, с которой не зазорно показаться на публике. К тому же ее чувство прекрасного, знание истории, владение двумя иностранными языками. Не просто девушка, а мечта. За исключением, как оказалось, мифической сущности. Я проверял всех подчиненных на предмет мифического и нечеловеческого начала, но ни у кого не было и капли иной крови. Весь персонал — чистокровные люди. Но она… гарпия, каким-то образом затесавшаяся в семью смертного. У меня два варианта, или она приемная, или обращенная. Для приемной она слишком любит Артура. Мифический, как бы не был благодарен приемной семье, не может быть со смертными в столь близких отношениях. А она о нем слишком заботиться. Хотя, с виду может показаться обратное. Из этого следует вывод — она обращенная. Опять же, для обращенной, она слишком спокойна в моем присутствии. Любая гарпия, обнаружившая цербера, врага ее народа, призывает когти и обнажает перья-клинки, тут же летящие в аидовых приспешников, то есть в нас. Но она не выражала и капли агрессии. Проводила со мной время, общалась на разные темы и ни коим образом не показала себя, как гарпию. Не проявила ненависти и не метнула в мою сторону перо-кинжал. Оказалось все куда проще, чем я думал. — Не хотела нарушать данное брату слово, — сказала гарпия, сидя в кресле напротив меня, — я привыкла выполнять обещания, — это то, что я получил в ответ на заданный вопрос: какую цель она преследует, посещая ресторан, владелец которого ей и ее роду ненавистный цербер. — Будьте уверены, Тристан Мстиславович, как только нарисую сезонное меню, то не потревожу ни вас, ни вашу территорию своим присутствием. — Моргана хотела уйти, как я задал еще один вопрос: — Так какой род, Моргана Леопольдовна, мне поблагодарить от лица ресторана? — в ответ я получил только фырк с ее стороны и захлопнувшуюся дверь. — Судя по всему, леди Моргана, это последний наш с вами разговор. Более я вас на своей территории не увижу. Оно и к лучшему. Ведь список частых гостей ресторана в ближайшее время потерпит изменения. Многие из них воспримут за оскорбление, сидящую за столиком гарпию, мило улыбающуюся и вкушающую то же, что и они. Проблемы как с моим народом, так и с мифическими, не любящими крылатых последователей громовержца, мне не нужны. Как и семье Озеровых, почитаемых и уважаемых в широких кругах иных. Связь с гарпией не просто станет пятном позора на репутации семьи, а лезвием гильотины, отправляющей эту самую репутацию в мир повелителя Аида. Безвозвратно. Моргана Разговор с цербером был коротким, но продуктивным. Я дала ему понять, что не ступлю более на его территорию, но после того, как закончу сезонное меню. Он мне поверил и больше не задерживал. Лишь напоследок задал вопрос, за который хотелось вонзить когти и крикнуть воплем гарпии, да ток, что затрещал бы барабанные перепонки. Но я держала себя в руках, успокаивала набравшуюся смелости сущность, мечтавшую нашпиговать его тело перьями. Я пока не умею пользоваться боевыми способностями гарпий. Осваиваю пока что ментальный контроль и частичную трансформацию: когти, крылья, глаза. — Сегодня будем летать! Обрадовала меня Хель. Привела она меня к высотке на окраине города. Заброшенной, давно не получавшей спонсирование. Этажей двадцать там есть. Высоко и страшно. До головокружения. Но сущность, имеющая крылья, должна летать. Иначе это обернется мне боком. Не спорила с наставницей. Призвав крылья, птичье зрение, чтобы видеть все четко, в мельчайших деталях, держа Хель за руку, прыгнула вниз. — Лови воздушные потоки! Отдайся ветру и пари! Кричала она полуголосом-полуклекотом, держа за руку. Кроме нее мне на ухо шептала точную инструкцию гарпия, скрипя и направляя, поддерживая и поэтапно рассказывая, как именно потоки воздуха подхватывают тело, обволакивают крылья, щекочут перья. Как я, если оседлаю воздушный порыв, помчусь вперед, наперегонки с ветром. Не сразу, но я все-таки поймала поток, оседлала его и почувствовала ту самую щекотку, вызывающую смех и радость. — Ха-ха-ха! — не сдержав, смех, отпустив руку наставницы, хлопая огромными черными крыльями, понеслась вперед. В лицо хлещет ветер, развивает мои длинные, выбившиеся из косы волосы, уносит в небеса, к облакам, в объятия стихии. Не знаю сколько прошло времени, и как далеко я унеслась от Хель и города, но поняла, что надо возвращаться. Усталость, приятной негой растекалась по телу, крылья, раньше тяготившие и давящие, теперь практически не ощущались. Легкие, как перья. — А теперь рассказывай, Мори, что произошло? От взгляда наставницы не скрыть ничего, в том числе и озадаченность. Не по поводу предстоящего корпоратива в стиле Хеллоуин, на котором будут не только иллюстраторы, владельцы издания, но и писатели, известные в литературном кругу. И не по поводу брата, решившего свести меня и его непосредственного начальника. А потому, что соглашаясь забыть дорогу в ресторан цербера, я лишусь возможности видеться с братом чаще, чем раз в неделю. — Причина? — недоумевала Хель. — Новый владелец — цербер! — Ясно, — процедил наставница, сдерживая сущность и птичьи глаза. Но не когти, которые блеснули бликами на солнце, — это правильное решение с твоей стороны, но семья — святое. С этим не поспоришь. Да только видеть его, быть в его компании — испытание для птицы. Гарпия, до этого боявшаяся цербера, осмелела, окрепла, и теперь еле сдерживала гнев и злость, чтобы не сорваться, всадив перья-кинжалы в его пронзительно-синие глаза. Вспороть когтями самодовольную улыбку от уха о уха, сделав ее, как у Гумплена, из романа Гюго «Человек, который смеется» — было желанием сущности, когда цербер затронул клан моей наставницы. Гнев, поднявшийся воздушным потоком, наставница предложила направить на боевые умения. Те самые перья-кинжалы, которые должны появляться в моих ладонях по одной только мысли и необходимости. В выпадах и бросках должна быть точность, уверенность, скорость. Ее мы и тренировали до самого заката. Отпустила меня Хель с словами: «На первый раз сойдет!». А потом, дойдя до остановки, мы с ней распрощались. Наставница пообещала, что как только пройдет Хэллоуин, а я освою призыв и метание перьев в цель, приступим к освоению третьего ментального уровня. — Все будет хорошо, Мор-р-р-ри! — шептала гарпия, поглаживая меня по волосам, спине и плечам. Я верила и знала, что у меня все получится.