Создатели прозрачной смерти

      Нина не знала, сколько времени пролежала на тротуаре, она была в состоянии полузабытья, из которого её вывел удивлённый вопрос.       — Нина! Что случилось?       Девушка с трудом разлепила веки. Болело всё тело, двигаться не хотелось. Оставили бы в покое, никогда не говорили с ней, позволили лежать здесь вечно.       Но всё же подсознание подсказывало, что это неправильно, надо как-то действовать. Неправильно валяться на земле, как последняя наркоманка.       «А кто я ещё?» — с горечью подумала несчастная, пытаясь пошевелиться, но не смогла, до того было больно.       — Нина, он ударил тебя? — теперь в голосе слышалось неприкрытое возмущение.       Кто-то осторожно поднял её с земли, словно она была пушинкой. Голова закружилась. Нина с трудом сфокусировала взгляд на лице Эдварда.       — Прости меня, — тихо произнесла она, извиняясь, сама не зная за что.       Его лицо казалось встревоженным.       — Скажи правду, он тебя ударил? — переспросил Эдвард, не получив ответа на вопрос.       — Нет, — едва слышно ответила Нина, — я сама упала с лестницы, он тут ни причём. Точнее, да, я узнала, что у него другая девушка. Но он меня не бил.       Нина, конечно, солгала. Но это было необходимо. Ей казалось недопустимым, чтобы Эдвард разбирался с Педру, а то, что он так и сделает, она не сомневалась. Ведь это благородный защитник всех несчастных, добрый, прекрасный принц, который не терпит несправедливость. А она не желала, чтобы Эдвард узнал про Педру всё, что угодно, лишь бы они никогда не встретились лично. Ведь тогда Эдвард может узнать нелицеприятную правду о наркотиках, разразится скандал, её репутация будет погублена. Ещё повезёт, если Эдвард её отмажет от тюрьмы, но всё равно жизнь будет сломана. Наркоманку не будет ждать ничего хорошего, станет изгоем, все начнут тыкать в неё пальцем, и на работу ей никогда не устроиться. Да и не хотелось позориться перед Эдвардом, чтобы он узнал, насколько она жалкая по сравнению с ним. Казалось бы, её жизнь и так уже закончена вместе с потерей любви, и не должно быть дела до репутации, но в душе Нина не хотела сдаваться, не собиралась становиться посмешищем. Даже когда сердце истекает кровью, она до последнего будет заботиться о своём добром имени. Именно поэтому Нина собиралась скрывать правду.       — Ужасно. Сочувствую тебе, — пробился сквозь её мысли его голос.       — Что именно? — Нина уже успела забыть, что сказала.       — Ужасно, что он тебе изменяет. Разве нет?       — А, да, да, конечно, — пробормотала Нина. Она сама не знала, что хуже, то, что Педру спит с Лейлой за её спиной, или что ударил её, спровоцировав падение, или что, возможно, никогда и не любил по-настоящему, а использовал ради денег. Или что, несмотря на всё это, она сама продолжала любить его, а если бы он сейчас подошёл с извинениями, поклялся, что с Лейлой покончено, а он исправится и будет жить ради неё одной, любимой, она бы ему всё простила. Это и казалось самым ужасным, что невозможно было отпустить ситуацию. Не верилось в то, что всё происходит на самом деле. Нина не могла принять сердцем, что любимому не нужна. Логически, разумом поняла, а сердце всё рвалось к нему, готово было всё простить. Как же хотелось, чтобы реальность оказалась сном и параллельно она себя ненавидела. Её унижают, втаптывают в грязь, а она, как собачонка, всё прощает. Она! Это же немыслимо! И девушка ненавидела себя за слабость, но поделать ничего не могла.       — Хочешь, я поговорю с ним? — спросил Эдвард.       — Нет, — быстро ответила Нина, — не надо, пожалуйста. Не вмешивайся. Я сама разберусь, — она испытала панику, что Эдвард может узнать правду о Педру, а это ни в коем случае нельзя допустить. Хотя, если захочет, и так узнает, кто живёт в этом доме, но Нина надеялась, что не станет это делать. Будет слишком занят, главное сейчас всё замять.       — Мне надо ехать, — неразборчиво сказала она. Всё тело болело и плохо слушалось. Никогда ещё девушка не находилась в столь отчаянном положении.       Кроме того, Нине было очень стыдно, что друг видит её такой жалкой. Особенно учитывая, что он почти признался ей в любви. Нина ненавидела, когда влюблённые в неё парни видели её слабости.       Эдвард помог ей сесть в машину, закрыл за ней дверцу и, обойдя машину, сел на водительское сиденье.       «Который раз он меня выручает из неприятностей. Скоро надоест со мной возиться, — обречённо подумала девушка. — Даже у любящего человека заканчивается терпение».       — Мне надо домой, — тихо сказала она, — только не знаю, что объяснить матери. Она ведь была права, когда не хотела отпускать меня.       — Не беспокойся, — ответил Эдвард, — будем решать проблемы по мере поступления.       Машина тронулась и поехала. Нина без сил откинулась на спинку, мечтая исчезнуть, раствориться в воздухе. Но, конечно, не исчезала.       — Надеюсь, ты ничего не сделаешь с собой из-за этого парня? — осторожно поинтересовался Эдвард.       Нина, разлепив глаза, посмотрела на него удивлённо.       — В смысле, не собираюсь ли я вскрываться, потому что он меня кинул? — Нина даже фыркнула, несмотря на боль в груди. — Я никогда бы так не поступила, слишком люблю жизнь, какой бы ужасной она не казалась. Не понимаю идиотов, которые так делают. Я точно нет, никогда.       — Рад это слышать.       К удивлению Нины, они подъехали к красивому особняку, который совершенно не напоминал дом семьи Малининых.       — Где мы? — не поняла Нина.       — Ты серьёзно думала, что поедешь домой сейчас? — Эдвард посмотрел на неё осуждающе. — Катя с ума сойдёт. Не нужно волновать её.       — Тогда где мы? — Нина была сбита с толку.       Вместо ответа Эдвард вышел из машины, открыл ей дверь и помог выйти. Поддерживая её за плечи, повёл к дому.       — В прошлый раз ты сказала матери, что будешь ночевать у подруги, которая подтвердила эту версию, поскольку вы обе пошли на вечеринку. Сейчас здесь нет твоей подруги, чтобы подтвердить твоё алиби. Как понимаешь, мы к ней не поедем, это далеко, да она может и не согласиться помочь тебе ещё раз. Поэтому ты не можешь ночевать у меня, это будет конец твоей репутации, да и моей тоже.       Они зашли в ворота. Нина уже перестала что-либо понимать.       — Эдвард, дорогой, — красивая высокая девушка, как две капли воды похожая на Эдварда, крепко обняла его, — я скучала. — она тут же замолчала, увидев Нину, и слегка приподняла брови, показывая удивление, но не стала задавать вопросы, видимо, дожидаясь объяснений. И они не замедлили последовать.       — Анни, позволь представить Нину Романову, — вежливо произнёс Эдвард, — дочь Катрин Малининой. Нина, надеюсь, ты помнишь мою сестру Аннабеллу?       — Очень приятно, — едва дыша, протянула Нина, не понимая, зачем Эдвард привёз её к своей сестре. Хотел избежать разговоров? Так только всё хуже сделал. Понятно, что подумает его тупая сестрица — тут же доложит родителям, они примчатся поучать нерадивого сыночка. Нина внутренне кипела от возмущения.       Красивая дворянка казалась копией своей холодной надменной матери, только младше лет на двадцать. Нина поняла, что от такой не ждать ничего хорошего, и приготовилась к худшему, однако девушка неожиданно тепло улыбнулась и ласково сказала.       — Добро пожаловать, Нина, надеюсь, твоё пребывание в моём доме будет приятным во всех отношениях.       — Спасибо, — промямлила Нина, смешавшись. Да что вообще происходит?       — Анни, Нина упала с лестницы, — обратился Эдвард к сестре, — она не может ехать домой в таком виде. Наша задача оказать ей помощь. Она будет ночевать здесь, распорядись насчёт комнаты и ужина, пожалуйста, — сказано было тоном, не терпящим возражения.       Анни даже не подумала спорить или как-то выказать недовольство.       — Конечно, — ответила она и нажала кнопку на телефоне.       В гостиную вошла хорошенькая молодая служанка. Нина заметила, как та бросила жадный взгляд на Эдварда, оставшийся проигнорированным. Нину же глаза девушки обожгли презрением и едва различимой злостью. Не будь она так подавлена, Нина в ответ показала бы язык. Но сейчас ей было не до дерзкой служанки.       — Мария, — надменно произнесла Анни, — приготовь для моего брата его комнату и гостевую для Нины. Ту, которая рядом с моей спальней. Прикажи повару подать ужин.       — Слушаюсь, будет исполнено, — отрапортовала служанка и покинула помещение.       Эдвард внимательно посмотрел на сестру.       — Её зовут не Мария, а Сара, Анни, — произнёс он осуждающе.       — Да ладно, — рассмеялась Аннабелла, — не собираюсь запоминать имена прислуги. Они для меня все Марии. Ведь служанок чаще всего так зовут.       — В мексиканских сериалах, — возразил Эдвард, — а наших ты, получается, даже не знаешь. А ведь обслуживающий персонал надо знать в лицо и по именам.       — К чему это? — поморщилась красавица.       — Когда-нибудь сама поймёшь, — ответил Эдвард, видимо, решив закрыть тему.       Он достал телефон и набрал номер.       — Здравствуйте, госпожа Катрин. Звоню сообщить, что Нина останется ночевать у моей сестры.       Нина сжалась, не зная, как воспримет новость её мать.       Эдвард передал телефон Анни.       — Подтверди, пожалуйста, — попросил он.       Анни взяла телефон и сказала:       — Здравствуйте, госпожа Катрин. Я Анни, то есть Аннабелла, сестра Эдварда. Помните меня? Не беспокойтесь, Нина будет ночевать у меня. В гостевой комнате возле моей спальни, так что ей не угрожает ни малейшей опасности.       Она помолчала, слушая ответ.       — Хорошо. Я поняла. И вам доброй ночи. Да, сейчас передам, — она протянула телефон Нине. — Возьми, мама хочет с тобой поговорить.       — Спасибо, — растерянно протянула Нина, беря смартфон.       — Ниночка, что случилось? — послышался встревоженный голос мамы.       Раскаяние навалилось тяжёлой плитой. Уши загорелись от стыда. Ведь мама предупреждала, просила не ездить сегодня. Вот подлая негодяйка. Осудив себя таким образом, Нина робко ответила.       — Мамочка, прости меня, я такая сволочь, не послушала тебя. А ты просила не ехать. Просто мы договорились с Лизой пойти потанцевать, а у меня голова дико разболелась. Я предложила Лизе пойти одной, чтобы она не страдала из-за меня, — в голосе Нины послышались слёзы, — я такая дура. Извини, мама. Я больше так не буду. А домой пока не могу поехать, меня укачает в машине. Эдвард предложил переночевать у Аннабеллы. Она позаботится обо мне, здесь не опасно.       — Не плачь, доченька, — голос Кати смягчился, — понимаю, что тебе хотелось пойти на танцы. Да, это неправильно, что ты поехала, хотя я просила остаться, но будем вспоминать. Я рада, что ты всё осознала и больше так не поступишь. Это главное. Я доверяю Эдварду и Анни. Но хочешь, я приеду, привезу таблетки?       — Нет, не надо, — запаниковала Нина, не желая, чтобы мама видела её в таком состоянии, — ложись спать, мамочка. А то тебе завтра утром на работу, а Даше в школу, не надо её на ночь глядя тащить куда-то. Мне уже дали обезболивающее. Надеюсь, скоро поможет.       Вроде бы удалось успокоить маму.       — Ну хорошо, дорогая. Я скучаю, милая, — Катя говорила тихо, с едва ощутимой болью, — так хочу тебя увидеть поскорее.       — Мне тоже так плохо без тебя, мамочка! — взвыла Нина со всей навалившейся на неё болью. Ей действительно очень хотелось увидеть мать, рассказать обо всём, попросить совета, пожаловаться. К сожалению, это не представлялось возможным, мать нельзя волновать. А ведь так хотелось поделиться. И почему она думала, что мать желает зла и хочет запереть её дома. Ведь она во многом была права, словно интуитивно чувствовала что-то плохое.       Но Нина подавила порыв. Сейчас нельзя раскисать. Она должна быть сильной. Теперь пора мстить. Если даст слабину, поддаться эмоциям, ничего не получится. А она должна вернуть Педру, добиться, чтобы ползал у её ног, а потом бросит его. Она устроит ему филиал ада на земле.       Сладостные мысли о мести Педру прервал Эдвард.       — Нина, пойдём в зал, — сказал он.       — Зачем?       — Тебе надо поесть. Мы не позволяем гостям ложиться спать голодными.       Нина скептически приподняла бровь.       — Ладно, хотя я не голодная.       — Пойдём, — настойчиво повторил Эдвард, пропуская Нину вперёд.       Они прошли в просторный зал, где уже был накрыт стол. Нина неожиданно поняла, что всё-таки проголодалась. Она села, придвинула себе тарелку и положила себе салат.       Эдвард сел напротив неё, но ничего не ел. Нине стало не по себе от его внимательного взгляда.       — Ты хочешь что-то сказать? — поинтересовалась Нина, не выдержав.       — Понимаешь, — осторожно начал Эдвард, — твоё поведение не самое идеальное? Ты знаешь об этом?       Нина сразу же ощетинилась.       — И? — враждебно спросила девушка.       — Мне пришлось снова обманывать Катю из-за тебя, — сказал он осуждающе, не отводя от неё взгляд.       Нина сжалась. Ей стало жарко, кровь прилила к щекам.       — Ложь противоречит моим моральным принципам, — серьёзно сказал Эдвард, заставляя девушку буквально пылать от смущения. — Мне не нравится, что приходится обманывать ради тебя. Мне очень стыдно. Я не знаю, как смотреть Кате в глаза. Нина, ты ставишь меня в очень неловкое положение. Моя совесть неспокойна. Чувствую себя предателем. Но не могу выдать тебя, потому что тогда это уже будет предательство по отношению к тебе, а я не люблю предавать друзей. Именно поэтому помогаю тебе. Но ты должна понять, что я не всегда смогу быть рядом, чтобы прийти тебе на помощь. Надеюсь, ты это понимаешь. Поэтому должна научиться справляться сама. А именно, постараться не попадать в неприятности, — его голос звучал строго и серьёзно, а Нина уже не знала, куда девать взгляд, у неё горело всё лицо. Каждое слово впитывалось в сознание, раня острой правдой, ведь она и сама всё понимала. — Я говорю не потому, что не хочу тебе помочь. Наоборот, очень хочу. Для этого тебе надо научится быть самостоятельной, понять, что для тебя важно. Если попала в плохую компанию под влиянием своего бывшего парня, самое время забыть о них, пока ещё не поздно. Если ты вовремя не остановишься, даже я не смогу помочь, — Нина вздрогнула, ей показалось, что Эдвард намекает на проблему с наркотиками, но он не стал уточнять. — Пожалуйста, не заставляй меня больше идти на ложь ради тебя и твоих непонятных отношений. У всего есть предел.       Нина уже полностью сгорела от стыда. Она понимала, насколько он прав, и знала, что друг не всегда сможет ей помочь. Ведь она и так столько раз подставила его, другой давно бы послал ей подальше, а он каждый раз приходил на помощь. «У всего есть предел», это правда, и Нина поняла, что больше ей никто не поможет. Ещё было очень стыдно оттого, что её отчитывают, как маленькую учат жизни, но не могла даже возразить, была слишком подавлена и опустошена, чтобы спорить.       Так хотелось оказаться рядом с матерью, рассказать всё, но Нина понимала, что это невозможно. То, что она совершила, недопустимо. Никто не должен узнать правду о наркотиках. Необходимо отомстить Педру, теперь единственное, что важно. И жить дальше. Хотя как жить дальше без любви и без любимого, не представлялось понятным. Боль снова сжала сердце, и Нина поморщилась.       — Спасибо за помощь. Я всё поняла, — только и смогла ответить девушка, понимая, что больше никогда ни о чём его не попросит. Даже если её будут убивать, не позвонит. Последние изодранные клочки гордости заявили о себе и протестовали, требуя больше не принимать помощь от этого человека.       — Вот и отлично, если всё поняла, — вежливо улыбнулся Эдвард, а Нине стало не по себе. Словно холодом обдало.       «Что за человек? Никак не могу его понять. Любит меня, но ведёт себя странно. Разве так ведут себя с любимой девушкой? Как будто ему надоело возиться со мной. А ведь когда любят, человек не надоедает».       Послышался стук каблучков, и в столовую зашла Аннабелла. Нина невольно залюбовалась грациозной девушкой, которая двигалась, словно танцевала.       «Истинная барышня из высшего общества. Мне никогда такой не стать».       — Извините, что прерываю вашу беседу, — пропела она мелодичным голоском, — но я пришла сообщить, что ваши комнаты готовы.       — Благодарю, Анни, — произнёс Эдвард, поднимаясь из-за стола. Он поцеловал руку сестре, затем посмотрел на Нину, — надеюсь, мы обо всём договорились, и мне не придётся повторять дважды?       — Да, конечно, — снова покраснела Нина, опуская глаза.       — Отлично. Доброй ночи, Нина.       Эдвард вышел, а Нина так и не посмела посмотреть ему вслед и на Аннабеллу стеснялась поднять глаза. Не знала, что та про неё думает.       Однако к её большому удивлению, девушка подошла к ней и обняла за плечи.       — Пойдём, дорогая, покажу твою комнату, — Нина посмотрела удивлённо, а Анни улыбнулась. — Можем устроить девичник. У меня есть СПА. Джакузи с минеральной водой. Сделаем маски для питания кожи. И тебе можно восстановительную, — Нина снова вспыхнула, подумав про синяк на щеке, — и у меня есть крем. Отличное средство, обезболивающее. Ты же упалаа, наверное, больно. После крема всё пройдёт.       — Большое спасибо, — робко ответила Нина, не ожидавшая такой заботы, она думала, что сестра Эдварда противная и надменная, — а зачем вам это надо?       Красавица блондинка посмотрела на неё ласково и ответила:       — Можешь говорить мне «ты» и называть Анни. Хочу тебе помочь. Друзья Эдварда — мои друзья. С плохими людьми брат не дружит, тем более не приводит их домой, так что всё в порядке.       Продолжая обнимать Нину, Анни повела её из столовой, продолжая говорить что-то успокаивающее. Нина постепенно начала расслабляться. Она попала к друзьям, которые о ней позаботятся, не дадут в обиду. Зря думала, что сестра Эдварда гордая и самоуверенная стерва, ведь она отнеслась к ней так хорошо.       Нина решила пока ни о чём не думать, расслабиться и отдохнуть до завтрашнего дня, когда придётся принимать решительные меры.