Создатели прозрачной смерти

      Нина громко кричала от ужаса, не веря в то, что видит. Ведь это не могло быть правдой. Шутка! Жестокая шутка, не более того. Или она спит, и ей снится кошмар.       Одно и Нина знала точно. То, что она увидела, не может быть реальностью. Невозможно, чтобы её любимый и единственный Педру не может лежать в постели голым, едва прикрытым простынёй, а из-под неё виднелась вульгарная ярко-розовая макушка... Которая активно двигалась вверх-вниз, подчиняясь движению рта, обхватившего... Что именно, Нина не стала рассматривать. Не выдержала бы этого зрелища сейчас. Ведь она догадалась, что это было и что делала девушка с ним. Она уже видела такое в порно, которое тайком смотрела с Лизой, да и с Педру. Счастливые воспоминания о тех днях, проведённых с любимым, Нину обожгло калёным железом. Боль разрывала изнутри каждую клеточку.       Девушка ещё продолжала инстинктивно совершать движения головой, а Педру поднял шокированный взгляд на Нину. Он схватил партнёршу за волосы, очень невежливо оттаскивая её от... От чего именно, Нина предпочитала не думать. Она больше не могла выдержать мерзкое зрелище, отскочила в сторону, согнулась пополам, и её стошнило на коврик у кровати. Педру поморщился, а девушку кольнула едва ощутимая мстительная радость.       Нину затрясло, удушливая волна, поднявшаяся в душе, обжигала, не давала вдохнуть, сердце колотилось, как бешеное, возникало ощущение, что она сейчас упадёт в обморок. Голова кружилась, горло пересохло.       Новый безумный крик вырвался из пересохшего горла, царапая его и раздирая в кровь, оставляя острые порезы. Боль требовала найти выход, и он нашёлся в этом диком вопле, в котором чувствовалась тоска и боль всего её растерзанного существа.       — Зачем припёрлась? — пробился сквозь её вопль раздражённый голос.       Нина непонимающе уставилась на Педру. Он ещё спрашивает? Да он вообще ничего не понимает? Какая наглость!       Девушка смотрела непонимающе. Рот открывался и закрывался.       — За что? — прошептала непослушными губами, дрожа от негодования.       — А ты чего хотела, идиотка? — неожиданно взорвался Педру, вскочив с кровати.       Нина поспешно отвела взгляд, не собиралась рассматривать его. Педру поспешно прикрылся простынёй, которую схватил с кровати.       — О чём ты? — не поняла девушка. — Как смеешь предъявлять мне претензии? Ты же виноват, не я, — к концу речи голос постепенно окреп, и она сорвалась на крик.       Девушка, которую Нина уже узнала, а именно вульгарная Лейла, подняла голову и, перевернувшись, удобно устроилась на подушках, готовясь смотреть спектакль. Она нагло улыбалась.       — А ты чего ожидала? — заорал Педру, приблизив лицо к Нине и почти брызжа слюной. — Динамщица! Мне не даёшь, а я тебе, монах, терпеть? Зато с мажором этим спишь. Всё про тебя знаю, вас видели, как вы уезжали с вечеринки. Да из аэропорта тоже. А мной брезгуешь. И деньги зажала. Подставила меня, — выражение его лица испугало Нину, оно казалось безумным. — Знаешь, в какие долги мне пришлось влезть, чтобы меня не грохнули? Я теперь по шею увяз, не знаю, как отдавать, меня на счётчик поставили. Су... — Нина дёрнулась от оскорбления. — Ты меня кинула, уродина. И думаешь, после этого я буду с тобой любезничать? Не много ли хочешь? Да я теперь над пропастью хожу, в любую минуту меня прирежут, — его голос взвился, стал высоким и визгливым, а взгляд метал молнии.       Нина в шоке попятилась, такого точно не ожидала. Слова обжигали, ранили ещё сильнее, чем нанесённое оскорбление. Её сердце лежало на полу, разбившись осколками у ног Педру. В лёгких не осталось воздуха. Время, казалось, замерло и больше не двигалось. Она ещё никогда не чувствовала себя так отвратительно, не испытывала столько боли и унижения. Над ней словно надругались, но не над телом, а над душой.       Она что-то невнятно пробормотала, начиная отступать к лестнице. Уйти, уйти поскорее. Не думать, пока не думать ни о чём. Позже подумает.       — Правильно, вали… — Педру назвал её таким словом, что Нина снова дёрнулась.       Все инстинкты советовали ей бежать, но произнесённое словечко заставило её застыть на месте.       — Козёл, — яростно выкрикнула девушка, — как ты смеешь? Я тебя ненавижу!       — Да на кой я с тобой связался? — взвизгнул парень. — Ты мне всю жизнь сломала. Ненавижу! — с этими словами он размахнулся и залепил девушке пощёчину.       Возможно, ничего бы не произошло, но Нина стояла на верхней ступеньке лестницы.       Она легко вскрикнула, зашаталась, взмахнула руками и, потеряв равновесие, не удержалась и полетела с лестницы вниз.

***

      Вначале была темнота. Страшная, непроглядная, в ней было невыносимо больно, и рядом метались какие-то тени.       Сначала не слышались звуки, не ощущались прикосновения, но понемногу чувствительность стала возвращаться. Наполненным болью сознанием Нина не сразу уловила, что произошло. Почему она лежит на полу? Почему так твёрдо, неудобно, а главное — больно? Каждую клеточку ломило и обжигало в огне. Она застонала, попыталась потянуться и замерла от острой боли.       — Что со мной? — попыталась прошептать, но не смогла.       — Кажется, жива, — услышала облегчённый шёпот, — а то непонятно было, что с ней делать.       — Что-что? Просто сказали бы, что она долбанулась с лестницы. Сама. И всё.       — А если бы не поверили?       — Да ладно, главное, что жива.       Нина с трудом разлепила веки. Перед глазами всё поплыло.       В ускользающей дымке она увидела склонившихся над ней Педру и Лейлу, и осознание произошедшего захлестнуло лавиной. Она всё вспомнила, мучительные воспоминания взорвали сознание, вызвав мучительный приступ боли по всему телу.       Педру протянул руку, Нина в отвращении сбросила её, отшатнувшись, как от ядовитой змеи.       — Не смей, — хриплым, сорвавшимся голосом попыталась закричать, — не дотрагивайся до меня, мерзавец!       — Больно надо, — издевательски произнёс парень, — мне просто необходимо выяснить, что ты не сдохла. Не хочется проблем с полицией, если это произойдёт на лестнице моего дома. Так что настоятельно советую тебе свалить отсюда, и можешь подохнуть где-нибудь в другом месте.       Новая вспышка боли обожгла калёным железом по открытым ранам. Даже после предательства Нина не ожидала подобного цинизма. У него нет не только ни грамма раскаяния, но даже элементарной жалости к живому существу.       — Как? Как? — прошептала едва слышно. Даже физическая боль от падения отступила перед болью эмоциональной.       — А так, — заржал парень, глаза которого были пустые, холодные, ничего не выражающие, — мне плевать на тебя, я даже буду рад, если сдохнешь. Одной проблемой меньше. Ты свою миссию выполнила, но больше с тебя ничего не поиметь, твой папаша перекрыл источник. А больше ты ни для чего не нужна. С тобой даже не потрахаешься, недотрога. Да мне это и не надо, есть с кем, — он почти нежно глянул на любовницу, та ответила наглым взглядом. — Денег больше нет, всё, вали. Прощай, чао амига, бай бай, — он хрипло засмеялся прокуренным смехом.       Нина неожиданно поняла, что это правда. У дилера и наркомана нет жалости. Как же она раньше не поняла, верила ему, а ведь такие не умеют жалеть и любить тоже, видят лишь выгоду. Больше она ему не приносит денег, значит, не нужна. Просто отказывалась видеть правду и самое страшное, что тяжело было свыкнуться с этой мыслью, невозможно принять её. Проще думать, что если бы отец и дальше посылал деньги, всё было бы хорошо. Да, она бы покупала любовь, но была бы счастлива. Любила и была любима, пускай за плату. Кто же этот гад, который выдал её отцу? Сам бы он не догадался. Ярость наполнила сердце девушки. Ведь она сама, своими руками разрушила собственное счастье. Если бы вовремя заплатила, любимый не разозлился на неё. А так, конечно, его же могли убить. Значит, действительно конец всему? Потеряла его навсегда?       От стресса Нина даже не поняла, как поднялась на ноги. С трудом хватаясь за перила, дрожа и покачиваясь. Если бы не прилив адреналина, она бы не смогла даже пошевелиться, не то что встать, но злость, обида и ненависть придали сил. Теперь девушка уверенно смотрела в глаза негодяю.       — Ты меня предал! — твёрдо сказала она, контролируя голос, чтобы в нём не слышались слёзы. Он только слегка подрагивал. — Я тебе верила, а ты обманул моё доверие, — с каждым словом голос креп, становился громче. — Теперь я знаю, какой ты, и никогда не прощу. Ты за всё ответишь!       Лицо Педру переменилось, его исказило звериная ярость. Он шагнул к ней.       — Угрожаешь мне? Мерзавка! Не получится. Даже не думай! Если сдашь меня, сама же в камере окажешься. Не забывай, что ты тоже виновата. Тоже употребляла. А это всем запрещено. Сама же сядешь, принцесса на героине, — он презрительно выплюнул последнее слово.       Сердце Нины снова отчаянно дёрнулось. Ему мало уничтожить её, раздавить морально, так ещё угрожает ей. Нина глубоко вздохнула, она не должна позволить обиде взять над ней верх, иначе она пропала окончательно.       — А я не собираюсь тебя сдавать, — так же презрительно выплюнула Нина, хотя внутри всё разрывалось от боли, — больно надо велика личность, чтобы я из-за тебя так рисковала. Я тебе по-другому отомщу.       — Как? — хохотнул Педру. — Переспишь со своим великим наследником династии? Да нужна ты ему, наркота облезлая!       Нина едва не задохнулась от злости, но всё же не разрыдалась. Оскорбления жгли душу огнём.       — Скоро увидишь! Я добьюсь того, что обо мне весь мир узнает. Я стану круче всех! — она выкрикивала слова одно за другим, выкладывая всё, что было на душе в порыве гнева. — Я стану знаменитой! Никто не сравнится со мной! И ты сдохнешь от злости! Ясно тебе, козёл? — Нина издевательски расхохоталась.       Педру и Лейла вторили ей ещё более издевательски.       — Давай, давай. Посмотрим, как у тебя получится, — давился от смеха Педру, — говорить любой может. А ты давай добейся, ха-ха, как будто у тебя, уродины наркоманской, что-то получится. Да кому ты нужна? Ты же худшая на курсе. Тебя держат из жалости. Никогда не станешь актрисой! — слова ударялись горьким ядом в уши девушки, разъедая мозг кислотой. Голова кружилась от ужаса.       — Ненавижу тебя, — прошептала непослушными губами, — ненавижу! Ты будешь наказан, обязательно, вот увидишь. Может быть, сейчас я ничего не смогу сделать, но твоя кара придёт, помни моё слово, — Нина распалялась всё больше и снова начала кричать. Её глаза загорелись яростным огнём, волосы растрепались, дыхание стало хриплым и прерывистым. Её вид в этот момент был настолько страшен, что Педру даже примолк и слегка отступил. — Наказание придёт, когда ты меньше всего будешь ждать этого, — Нина не знала, откуда такая уверенность, словно кто-то другой говорил за неё. — Жди, и оно придёт за тобой, тебе не спрятаться, не спастись! Я проклинаю тебя! Проклинаю! Проклинаю!       Педру в ужасе отшатнулся от неё, настолько внушительно прозвучали последние слова. Видимо, сыграл роль актёрский талант, хотя все и говорили, что весьма посредственный, но в жизни он оказался сильным. Нина действительно вызывала пугающее зрелище, словно проклинающая ведьма. И Педру с его любовницей стало не по себе.       Нина, не произнося более ни слова, развернулась, несмотря на пронзающее тело боль, и бросилась за дверь. Она пробежала сад, выскочила за ворота и, пробежав пару метров, как подкошенная рухнула на тротуар, не в силах двигаться дальше. Прилив адреналина прошёл, и девушка больше не могла двигаться, гадая, были ли последствия у её падения с лестницы. Вскоре навалилась боль от предательства и потери любви. Она храбрилась в доме, но сейчас произошедшее захлестнуло с головой. Она со слезами прижалась щекой к асфальту, рыдая о своей несчастной жизни.