Создатели прозрачной смерти

      На мгновение все замерли от удивления, не отрывая взгляда от приближающихся незнакомцев. Всё происходит как в замедленной съёмке и нереалистично, будто они, герои фильма и сейчас скажут: «Стоп! Снято» Зачем они приехали? Что им от нас нужно? Нет, я, конечно, была наслышана о великой Виктории, стране миллионеров и дворян, где говорят: жизнь как в сказке, и куда почти невозможно попасть обычному человеку. Но как это связано с нами? Не может быть, чтобы их дипломаты решили нам помочь. Они никогда не действуют бескорыстно, а только отстаивают свои интересы. Получается, у них в отношении нас есть план? Может быть, хотят сами нас судить за организацию взрыва, ведь это угроза для всего мира.       Поэтому я настороженно смотрю на вновь прибывших, готовя себя к новой опасности.       — Что это значит? — пришёл в себя главарь бандитов и возмущённо спросил. — По какому праву отдаёте приказы и распоряжения в чужой стране?       — Эти люди находятся под нашей защитой, — произнёс один из мужчин, надменно растягивая слова интонацией, а во взгляде скользило презрение, — они собираются работать у нас, поэтому требуем их не задерживать, а отпустить.       Что? Когда это мы соглашались на работу в другой стране? Не помню такого. Неужели Андрей ещё что-то от меня скрывает? Но ведь на Викторию невозможно попасть. За что такая честь? Конечно, Андрей — великий учёный, но там с наукой всё в порядке и без него они и так впереди планеты всей. Зачем брать на себя ответственность за человека, обвиняемого в преступлении?       — Нас это не интересует, — пришёл в себя военный, — эти люди обвиняются в преступлении мирового масштаба и обязаны понести наказание. И вы не имеете права вмешиваться.       — Имеем, — невозмутимо ответил дипломат, — мы не позволим, чтобы наши работники подвергались опасности. Немедленно пропустите их.       Военный грязно выругался.       — Ты вообще кто такой? — со злостью спросил он.       — Позвольте представиться, Владимир Оболенский младший, сын правителя Виктории. Здесь представляю интересы отца в качестве посла страны.       Военный поморщился. Заметно, что он колеблется, не зная, как поступить. Не выполнит приказ об аресте — накажут. Станет причиной конфликта с представителями Виктории — Санчес будет в ярости.       — Исполняйте немедленно, — велел Владимир, — я не привык повторять дважды. Неужели вам действительно нужна война? Сомневаюсь, что после ядерной катастрофы вы ещё и её выдержите. Вашу страну и без того ждёт приговор международного суда за небрежное отношение к технике безопасности АЭС. Вы подвергли мир серьёзной опасности.       — Это он виноват, — заорал главарь, указав на Андрея, — вот ответственный за аварию, нечего на нас всех собак вешать. Ему предъявляйте. Хотя нет, президент Санчес сам этим займётся, никому не позволит.       Несмотря на пламенную речь, видно, что он почти сдался, понимая правоту слов посла. Доказать, что именно Андрей причастен к взрыву невозможно, камеры отключены. А словам никто не поверит. И ответственность действительно лежит в первую очередь на руководстве страны. И если ещё и начнётся война с Викторией Модерна не сумеет выстоять. Тем более ясно, что живыми мы не сдадимся, а стрелять в безоружных людей, в семью с ребёнком на глазах у представителей иностранного посольства — это уже открытое нарушение прав человека.       А это значит? Неужели мы спасены? Не верится. Волна облегчения заполняет целиком, даря ни с чем не сравнимое ощущение эйфории. Ведь мне очень не хотелось, чтобы Андрей кого-то убивал, особенно понимая, что со всеми ему не справиться. Я невероятно рада помощи, неважно, от кого она исходит. Главное — мы будем в безопасности.       — Ну ладно, — нехотя произнёс главарь, на лице причудливая смесь ярости и недовольства, и он кривится, как будто его заставили съесть тарелку лимонов.       Военные расступились, пропуская нас.       Всё ещё не веря в наше спасение, я на ватных ногах иду к машине. Только присутствие ребёнка и понимание того, что её надо спасти, позволяют мне двигаться. Если бы не Нина, я бы упала и не поднялась, до того организм реагировал на шок.       В который раз за сегодня способность разумно мыслить отключилась, оставив лишь инстинкт самосохранения. Плохо помню дальнейшие события. Кажется, в машине кто-то пытался меня успокоить, даже не понимала, кто это, как со стороны слышала прерывистое хриплое дыхание, не осознавая, что это моё собственное. Слышала истерические всхлипы, порывалась кому-то помочь, ведь девушка в истерике, но меня крепко держали, объясняя, что это я и есть. А потом уже ничего не помнила, провалилась в плотный белый туман.       Всё смешалось, непонятно, где я и что происходит. Бегу, стараюсь спастись от неведомой опасности, меня преследуют, спотыкаюсь, падаю, пытаюсь подняться. Не получается. Горло сжимает спазм, не могу кричать. Нет сил бороться. Воздух не поступает в лёгкие, кажется, я задыхаюсь, трясёт, покрываюсь холодным потом. Паника захлёстывает ледяной волной. Я не способна контролировать ситуацию, не знаю, кто меня преследует и зачем. В реальность врываются густые серые облака. Они поглощают меня, не дают пошевелиться, вздохнуть. Пытаюсь кричать, но голос не слушается. Не могу ни на чём сосредоточиться, мысли разбегаются. Страшный грохот в ушах, столб дыма, огненная вспышка перед глазами. Вздрагиваю, дёргаюсь, к горлу подкатывает тошнота. Не пошевелиться.       — Господин Малинин, подумайте над нашим предложением, прежде чем принять окончательное решение, — врывается незнакомый надменный манерный голос в общий хаос в голове.       Пытаюсь открыть глаза, получилось с трудом и вижу только какое-то серое мельтешение. Кто говорит? Разве я не одна?       — Я безмерно благодарен вам за помощь, — услышала я вежливый ответ, — это очень любезно с вашей стороны. И предложение по работе делает мне честь. Но я должен всё обдумать, прежде чем принять решение. Не могу сразу ответить, имеется ряд причин, по которым моё присутствие необходимо в Бразилии.       — Очень жаль. Надеюсь, вы осознаёте, отчего отказываетесь? — в надменном тоне сквозило ощутимое чувство оскорблённого достоинства.       — Я ещё не сказал, что отказываюсь, — спокойно отвечает Андрей. Да, это он, я наконец узнала говорившего.       Понемногу прихожу в себя. Кошмары отступают, уже различаю голоса. Очередная попытка открыть глаза увенчалась успехом. Старательно фокусирую взгляд, хотя всё как в тумане. Оказывается, кто-то держит меня за руку и гладит по голове. Я слегка пошевелилась.       — Катюша, как ты? — обеспокоенный голос мужа ворвался в сознание.       — Ничего, — с трудом прошептала я.       — Рад, что вашей жене лучше, — услышала я собеседника Андрея, — пока оставлю вас, сообщите, если что-то потребуется или если примете решение. Но прошу вас не затягивать. Можем дать вам время прийти в себя, здесь вы в безопасности, наёмники Санчеса не посмеют напасть на посольство. Но Модерну необходимо покинуть сегодня же из-за радиации. Очень надеюсь, вы присоединитесь к нам, — судя по хлопку двери, мужчина вышел из комнаты.       — Катя, любимая, — муж обнял меня. Я сразу почувствовала прилив энергии и радости, мне стало намного легче и спокойнее, — ни о чём не беспокойся, мы в посольстве Виктории. Санчес не самоубийца, чтобы нападать на нас здесь.       — Что со мной? — едва шевеля непослушными губами, спросила я.       — Просто шок и нервное перенапряжение. Выпей воды, — он протянул стакан, — лежи, тебе надо отдохнуть, а я принесу обед. Тебе нужно больше питаться, чтобы восстановить силы.       — А ребёнок? — я испуганно прижала руки к животу.       — С ним всё в порядке, — я не знала, откуда он это знал, но сразу поверила и успокоилась.       — А Нина?       — Отлично, даже не испугалась, она ещё ничего не понимает. Сейчас с Максимом рассматривает картины в галерее.       Я всё ещё в прострации, не получается понять информацию. Нам угрожала опасность, но мы спаслись, выжили. Организм не до конца отошёл от стресса, чтобы принять этот факт, но эйфория медленно наполняет каждую клеточку, распространяясь по всему существу. Испытываю дикий восторг, хочется вскочить, кричать от радости, петь, танцевать… Сил хватает лишь на то, чтобы выпить немного воды, чудом не захлебнуться. Даже глотать ещё трудно из-за спазма в горле.       Муж ласково гладил по голове одной рукой, другой обнимал за плечи. Между тем получилось сфокусировать взгляд. Когда открыла глаза, не поверила, кажется, будто в сказке, или это всё сон. Мы находились в красивой комнате с резной старинной мебелью, высокими потолками и окнами во всю стену. На полу шикарный ковёр. Вообще вся обстановка кажется роскошной, как в фильмах про дворян. Мне нравится, хотя мужа такое раздражает. Смешно, если вспомнить, из какой он семьи. Но он бунтарь, анархист, отказался от титула, ему это ни к чему. У гениев нет такой величины — другие ценности в жизни.       — Можешь объяснить, что вообще произошло? Почему они решили нас спасти?       — Правитель Виктории предлагает мне работу, — слегка поморщившись, ответил Андрей, — утверждает, что это наилучший вариант, и там мы будем в безопасности.       Значит, это правда? Нас приглашают в страну счастья? Смелые они, если решились на это, ведь Андрея открыто обвинили в организации взрыва. Конечно, доказательств нет, но одних подозрений может быть достаточно. Получается, руководство Виктории не боится брать на себя такую ответственность, приглашая на работу человека, обвиняемого в преступлении. А мне казалось, у них и без нас успешно идёт наука. Для чего всё-таки мы им понадобились?       — Надеются ещё больше обогатиться за наш счёт, — презрительно сказал Андрей, когда я задала последний вопрос вслух, — мечтают о важных открытиях и изобретениях, которые перевернут мир.       — По-моему, мир и так уже давно перевёрнут великими изобретениями, — рассмеялась я, — по сравнению с тем, что было двадцать лет назад, у нас огромный прогресс. Или это связано… — глаза расширились от удивления, раньше об этом не думала. — Это всё ты, что ли? Именно твои изобретения стали инициаторами прогресса?       — Не только, — уклончиво ответил муж, — каждое научное открытие совершается в команде. Один человек не способен иметь настолько обширные знания во всех научных областях.       Но я ему почему-то не поверила, поняла, что он единственный такой гений, который разбирается абсолютно во всём, не зря успел поработать во многих областях. И именно поэтому за последние годы у нас прогресс. Ни одна из команд не смогла бы этого добиться без его участия. Но кто он? За кого я вышла замуж? Это вообще человек или нет?       Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Что за глупости мне лезли в голову? Конечно, человек. Просто очень способный и талантливый гений. А я, видимо, слишком устала и перенервничала, если такое подумала.       Надо расслабиться и успокоиться, ведь нам предстоит преодолеть немало трудностей.       — Дорогой, — осторожно спросила я, — но мы же примем предложение? Поедем на Викторию? Там спокойно и безопасно, — замерла в ожидании ответа, как же хочется, что он оказался положительным.       — Милая, — Андрей отвёл взгляд, избегая смотреть на меня, — не всё так просто. Как бы мне хотелось ответить тебе: да. Но ты должна понять. Не могу тебе всё рассказать. Но у меня есть миссия. Однажды мы обязательно попадём на Викторию, но сейчас нам предстоит одно важное дело.       — Какое? — невозможно представить моё разочарование. У меня внутри как будто всё стягивается в тугой узел, а на душе очень холодно.       — Малыш, нам надо пожить в Бразилии, — тихо сказал он, — это важно.       — Для чего? — я в шоке. Вместо Виктории Бразилия. А ведь это здесь, рядом. Там нас найдут в два счёта.       На лице мужа появилась растерянность и немного чувство вины. Он снова спрятал взгляд.       — Дорогая, мне удалось… Получить образец вещества, которое создали в лаборатории Санчеса, чтобы вызвать мутацию. Да, именно то, что вкололи той несчастной, — пояснил он, предвосхищая мой вопрос.       — Шутишь, что ли? — вскинулась я. — Не говори, что ты украл эту мерзость, и она сейчас при тебе. С ума сошёл?       Он поморщился.       — А ты думаешь, это конец? Санчес смирится и успокоится? Нет, конечно, надо быть наивным ребёнком, чтобы в это поверить. Естественно, у него есть образцы в тайнике. Через несколько лет, когда всё утихнет, и люди более-менее забудут об аварии, он снова примется за старое. Таких не остановить. Если он решил захватить мир, то пойдёт на всё, не остановится ни перед чем для достижения цели. Поэтому наша задача — выяснить, в чём заключается это изобретение. Я пока не знаю, что это. Даже не знаю, имеет ли оно вирусную природу, или бактериальную, или химическую.       — Скажи, почему именно мы должны понять, что это такое? — задала я вопрос.       — А кто ещё, кроме нас? — просто ответил муж, как будто в его обязанности входило выяснять, чем Санчес хочет мир уничтожить. Я не нашла, что возразить против этого аргумента.       — Хорошо, а почему мы не можем выяснить это на Виктории? Почему обязательно в Бразилии? На Виктории что, нет лабораторий? Это смешно.       Он внимательно посмотрел в глаза.       — Поверь, дорогая, так будет лучше. Есть несколько причин.       — Какие?       — Во-первых. Правитель Виктории предлагает нам работу с целью собственного обогащения. Ему необходимо, чтобы наши исследования приносили прибыль. Причём немедленную, а не через несколько лет. Мне немного рассказали об инновациях, они относятся к разным областям. Например, одно из требований — это улучшение техники безопасности при добычи нефти, снижающей ущерб для окружающей среды. Затем усовершенствование и создание новых программ для искусственного интеллекта. В общем, ты поняла, нельзя будет отвлекаться на другие исследования, не связанные с тем, что приносит доход.       — Хорошо, а что во-вторых? — неуверенно спросила я.       Он ещё больше помрачнел, как будто то, что собирался сказать, было очень неприятным.       — Недостаточно разобраться, с чем мы имеем дело. Ещё надо создать вакцину. Или антидот.       — Ну и что?       Ответом послужило молчание.       Я в недоумении. Что-то тут не так.       — Андрей, ответь, пожалуйста, — умоляю я, — в чём дело? Почему мы не можем изобрести вакцину на Виктории?       — Я тебе уже объяснил, почему мы не можем заниматься посторонними исследованиями. По крайней мере, первое время, когда к нашей работе будут присматриваться. Но главное не это… — голос сорвался.       — А что? — почему-то похолодало, по коже мороз прошёл, я покрылась мурашками. Мне не хотелось услышать ответ.       — Для создания лекарства нужны…       Я начала догадываться.       — Нет, нет, — в шоке прошептала я, — пожалуйста.       — Можешь предложить другой вариант? — с горькой иронией спросил Андрей.       Я молчала, чувствуя, как руки дрожали.       — Ну, наверное, что-то можно придумать, — неуверенно спросила я.       — Где ты видела, чтобы исследования проводились без подопытных? На ком вакцину испытывать?       В словах была логика. Конечно, для клинических исследований любой вакцины и лекарства всегда необходимы подопытные. Без этого никак. Но одно дело, когда испытывают вакцину от гриппа, а совсем другое…       Голова закружилась, трудно дышать, боюсь опять упасть в обморок. Это не может быть правдой, нет, в нашей жизни невозможна такая страшная реальность. Как он себе это представляет? Или… Получается, я ещё многое не знаю о любимом человеке? У меня даже волосы на голове зашевелились от страшного предположения. Неужели он такой же псих, как Санчес? Никогда не приму подобную вероятность.       — Ты вообще представляешь, о чём думаешь? — горячо зашептала я, схватив его руку. — Ты же никогда не опустишься до уровня Санчеса? Не станешь испытывать это на людях? — в голосе мольба, всё ещё надеюсь переубедить его.       Во взгляде мужа отчаяние. Он выглядел глубоко несчастным, вовсе не как сумасшедший, мечтающий ставить опыты на людях.       — Именно поэтому нам пока нельзя на Викторию, — со вздохом ответил он, — там за ними будут внимательно наблюдать. Да и соответствующих подопытных не найти.       — О чём ты? — я замерла от ужаса. — Кого ты хочешь использовать для… Этих целей?       — Точно не обычных людей.       — А кого?       — Отбросов общества. Бандитов, безнадёжных наркоманов, убийц осуждённых пожизненно. Да, понимаю, это ужасно, но пойми и ты: речь идёт о спасении мира. Я должен найти средство.       — Но это же тоже люди, — прошептала я.       — Знаю. Но иногда приходится принести жертвы ради великих целей. Так мир устроен, — это было произнесено таких обыденным голосом, что я содрогнулась.       Да, я слышала про такое. Лес рубят — щепки летят. Существуют допустимые потери. Но одно дело знать об этом, а другое — столкнуться в реальности. Неужели я стану в этом участвовать? Хотя, если подумать, я уже стала соучастницей. Взрыв — тоже зло во благо. Я всё ещё нахожусь в шоке, чтобы до конца осознать произошедшее, но ведь получается, мы уже ступили на путь преступлений. Да, ради спасения человечества, но ведь эти действия повлекут за собой несчастья для других. Разве нормально спасать мир, зная, что кто-то от этого пострадает? Если не получится спасти всех, то какой смысл? Почему наши действия должны повлечь за собой жертвы? Неужели нельзя без них обойтись? А может быть, Андрею просто понравилось чувствовать себя всесильным? Вспоминаю его торжествующий одержимый взгляд во время взрыва. Когда он знал, что это его рук дело, и наслаждался безумием вокруг. Он никогда ещё не был так возбуждён, как в тот момент. И ведь действительно, осознание собственной силы и неограниченных возможностей, власти над другими, вызывает в человеке эйфорию, от которой трудно отвыкнуть. Если он войдёт во вкус, уже не сможет остановиться. И что мне делать? Я должна спасти мужа. Не позволить стать «злодеем, желающим захватить мир». Это сейчас он говорит, что цели мирные, но что скажет потом, как удержится от новых преступлений?       — Мне не нравится идея, что ради спасения мира потребуются жертвы, — осторожно сказала я, — как мы можем выбирать, кому жить, а кому стать жестокими мутантами, кровожадными монстрами, которых потом придётся устранить, ведь вакцину нелегко получить сразу. Мы не имеем право вмешиваться в природу, как можно брать на себя такую ответственность?       — Милая, именно мы имеем некоторые права, — ответил муж, — я обязательно расскажу, кто мы такие. Ты всё узнаешь. И потом, решать будут они сами.       — Как это?       — Многие преступники, осуждённые на пожизненное, часто соглашаются содействовать в научных опытах. Даже зная, что результат может быть неудачным. Понимаешь, не все мечтают прожить остаток жизни в тюрьме, для многих это невыносимо. В случае успеха мы сотрём им память и отпустим. Ну, в случае неудачи… В общем, ты поняла. Но это добровольно. Многие наркоманы тоже на такое пойдут, если будет шанс, что всё пройдёт благополучно и после окончания эксперимента они потеряют память и забудут о зависимости. Тем более, преступников как-то даже не жалко. Мне точно, не знаю, как тебе. Санчес так не поступал. Его подопытные — обычные люди, часто сами же работники АЭС или лаборатории. Иногда просто студенты из других городов и даже стран. Это совсем другое. Тем более нам понадобятся… Живые особи лишь на финальном этапе исследований, после опытов с мышами. Так что шансы на успех велики.       Я понимаю, что он не станет обсуждать это со мной. Считает, что я должна понять и согласиться. А я... Я даже не знаю. Я же приняла то, что случилось на АЭС, слова не сказала. Потому что видела, что это был неизбежный поступок. Значит, надо принять, что это тоже необходимо.       А ведь мне хочется совсем другого. Спокойной тихой семейной жизни в мирной развитой стране. Я что, о многом прошу? Отчаяние захлестнуло меня. Есть ли выбор? Поехать на Викторию одной и оставить мужа с бредовыми идеями? Так вряд ли я им так уж нужна. Кто я? Обычная учёная, каких сотни, а Андрей уникальный, таких гениев больше не существует. Меня берут лишь в дополнение к нему. Да и не смогу я одного бросить, это нереально. Ведь я люблю его, не зря же столько времени искала в разных странах, чтобы оставить в самый трудный момент. Нет, мы должны быть вместе, всегда поддерживая друг друга, в радости и в горе.       Андрей всё смотрел на меня с болью во взгляде, ожидая приговора. Я вздохнула, принимая самое тяжёлое решение в моей жизни. Всё, пути назад нет. Посмотрев на любимого, я крепко сжала его руку.       — Я люблю тебя. Пойду за тобой и в огонь, и в воду, и на край света. Мы пройдём этот нелёгкий этап вместе.