Создатели прозрачной смерти

      Мы постепенно привыкали к нашей новой жизни на острове. Первые недели было очень непривычно спокойно ходить по улицам, не прячась при виде встречных прохожих. Не скрываться от всех, а чувствовать себя частью общества. Хотя, конечно, по-настоящему мы не были частью общества, потому что ни с кем не дружили, не разговаривали, не заводили знакомств. Но до чего же приятно чувствовать себя такими же жителями, как и все, а не скрывающимися беженцами, изгоями. Это невероятное счастье, когда не ожидаешь нападения каждую минуту, не вздрагиваешь от каждого шороха, не оглядываешься на людей, чтобы понять, собираются они нападать или нет. А просто можешь позволить себе спокойно, никого не опасаясь. Нам казалось, что мы попали в рай. Красивый, большой, уютный домик с садом среди леса. Так интересно, что у них жилые кварталы расположены в лесу. Это замечательно, они так заботятся о природе, в отличии от Санчеса, который вырубил почти все леса в Модерне. Сама страна очень красивая и необычная. Здесь можно встретить и ультрасовременные районы с высокими небоскрёбами этажей за двести, и старинные замки и дворцы начала двадцатого века. Небоскрёбы находятся в деловом центре, а старинные здания — в историческом, именно там начинался город. И повсюду живописные виды: горы, море, пляжи, парки. Райский остров.       Мы осваивались с жизнью здесь, и нам очень нравилось. Тихо, спокойно, безопасно. Мы с мужем работали в лаборатории, исполняя наши непосредственные обязанности. Мы не могли сразу приступить к тому, о чём он мечтал, это было пока невозможно. Я видела, что он раздражён этим промедлением. Конечно, ведь наша работа невероятно скучная для него, примерно как заставлять студента решать задачки для первоклассников. Он не мог без своего любимого дела, без той области науки, которая была для него настоящей, единственной и непреложной. Той, к которой он приучил меня. И которая позволяла нам с ним чувствовать себя не обычными людьми, а высшими существами — изучать то, что неизвестно больше никому во всём мире. Для этого необходимо было финансирование. Андрей не мог сразу же попросить такой высокий грант, это показалось бы подозрительным. Поэтому нам оставалось только ждать и довольствоваться тем, что мы уже успели создать до этого.       Кроме работы, мы наслаждались свободой, просто жили. Развлекались, как могли. То есть занимались активным отдыхом: гуляли по лесам, рассказывая детям об окружающей нас флоре и фауне. Ходили в горы с ночёвкой в палатках. Плавали на лодке по озеру и даже по океану. Собирали грибы, ягоды, дикие яблоки. Наблюдали приливы и отливы на берегу моря или же встречали рассвет в палатке на вершине горы. Это настолько невероятное, неоценённое многими счастье. Не понимаю, почему многим это не нравится. Большинство предпочитает отдых пять звёзд, всё включено. Но ведь это так скучно, зачем тогда вообще выходить из дома. Настоящий отдых — это наедине с природой. Вдали от цивилизации, в диких условиях. Только так можно почувствовать настоящее счастье. И я знаю, о чём говорю. Ведь в моменты этих походов не было человека счастливее меня. Днём мы проводили время всей семьёй, и нам и девочкам было очень весело и интересно. А ночью… Это вообще выше всяких ожиданий. Как только дети, уставшие за день, засыпали в палатке, мы с мужем проводили лучшие часы нашей жизни, наслаждаясь обществом друг друга, в гамаке возле палатки, или в озере. Я испытывала ни с чем несравнимую эйфорию, наедине с дикой природой наша любовь становилась ещё сильнее. Я даже не представляла, что такое возможно. Наша жизнь и в самом деле напоминала рай.       Андрей никогда не переставал меня удивлять. Раньше, до знакомства с ним, я вообще не представляла, что такой человек способен кого-то любить, ведь в норме он не должен думать ни о чём, кроме науки. Я всегда воображала его холодным и отстранённым. Но, несмотря на его ум и способности, он оказался очень ранимым и чувствительным человеком, который в своё время пережил много унижений со стороны одноклассников. Из-за этого он и закрылся от людей, никому не доверял, но я смогла доказать ему мою любовь и верность. И в награду получила самую сильную любовь от человека, который до этого был разочарован в жизни и в людях. Я стала объектом одержимости того, кто, казалось, в принципе не был способен испытывать никаких эмоций. И так оно и было. За исключением меня. И, видимо, дефицит эмоций восполнялся в нём одержимостью в любви ко мне. Это было единственное, что он мог испытывать, кроме, разумеется, любви к науке, а после рождения дочери и к ней тоже. Я никогда не спрашивала, что для него важнее — я или наука. Понимала, что это глупо спрашивать. Тем более одно было неразрывно связано с другим. Он, я, наука, а затем и ребёнок, мы одно целое, не будет чего-то из этого, не будет нас. В какой-то степени мы — воплощение науки в человеческом облике. Особенно это относится к Даше. И мы счастливы. Это наша жизнь, даже если никто этого не понимает. И мы — люди, мы испытываем все те же чувства, эмоции и желания, что и все остальные, но при этом мы другие.       В тот день мы с мужем вспомнили, что должны были провести тест ДНК наследника престола. До этого у нас ещё не всё было готово. Нужен был сверхточный высокоскоростной секвенсор последнего поколения. Его, к сожалению, разрабатываем и собираем не мы, а инженеры. Надо было связаться с фирмой, которая их производила, затем получить бюджет, вот, кстати, и первое, на что нам потребовалось финансирование. Когда мы его, наконец, получили, надо было проверить его работу, чтобы убедиться в отсутствии дефектов. Всё это заняло несколько месяцев. К тому времени Даше уже исполнилось пять лет, Нине — девять, а Эдварду, соответственно, десять. За всё это время мы, естественно, не видели ни его и никого из его семьи. Они почему-то даже не напоминали нам о генетическом тесте. Это было удивительно, как будто им это вовсе и не нужно. Если бы мы сами не напомнили, казалось, они бы так и забыли. Как будто это надо было нам, а не им. Тем не менее, когда всё было готово, я позвонила по номеру, оставленному нам именно на этот случай. Кстати, мы не могли звонить им по всем вопросам надо было обращаться к секретарям, помощникам, заместителям и прочим. Но только ради теста ДНК, надо было звонить напрямую родителям Эдварда, так как они никому не доверяли это. Я набрала номер. Мне ответили с лёгким недоумением, как будто уже забыли, что сами дали номер.       — Здравствуйте, это Катрин Малинина, у нас всё готово для теста, можете привезти ребёнка в лабораторию в любой день.       — Для теста? — не скрывая удивления в голосе, спросила его мать, которую я даже не запомнила, как зовут. Точнее, мне это было и не важно запомнить, я бы всё запомнила. — Не понимаю для какого теста? Что-то, связанное с вашими исследованиями? Посылайте документы секретарю, он рассмотрит, — в её голосе уже послышалось раздражение.       Я разозлилась.       — Да нет же, это тест ДНК для вашего сына, будущего наследника, вы же сами сказали, что это необходимо, или передумали?       Видимо, это фраза стала переломным моментом. О том, что они изменили решение насчёт Эдварда из-за плохого поведения, я узнала позже. Но мой звонок поставил их в тупик. Видимо, стало стыдно, что мы примем их за несерьёзных людей, которые всё время меняют решения. То назначают его наследником, то наказывают. И решили, что ничего плохого не случится, если он пройдёт этот тест просто так, для видимости.       На другой день водитель привёз мальчика в институт. Я удивилась тому, что его не сопровождал никто из родных. Странные они, я бы свою дочь ни на минуту не отпускала. Водитель вызвал меня к машине и передал мальчика в моё распоряжение. Меня это ещё больше удивило. Если не с родителями, то он должен быть с кем-то из взрослых или хотя бы с охранником. А то отдали его мне, совершенно чужому, незнакомому человеку, как будто всё нормально. Ничего не понимаю, то тряслись над своим драгоценным наследником, то отдают его нам, не заботясь о том, что с ним будет. «И всё так просто?» — так и хочется спросить мне, но надо сдерживаться. Кто их поймёт, логику этих буржуев. Может и не всё так просто. Но мне хочется надеяться, что да. Что ж, это будет намного легче, чем я себе представляла. Для моего любимого мужа я сделаю всё.       — Следуй за мной, — сказала я мальчику.       Не сказав ни слова, он пошёл за мной. Кажется, что чем-то расстроен и выглядит плохо.       Я привела его в палату при лаборатории, попросила подождать, заставив сесть на диван, пока всё подготовлю.       Мне надо было подготовить пробирку и стерильный шприц. И позвать Дашу. Пока ждала её, размечталась о приборе, который позволял бы определить последовательность ДНК мгновенно, по одной капле крови. Но, к сожалению, таких ещё нет, поэтому процесс определения не такой уж и быстрый. Первый этап — это выделение ДНК из клеток. К счастью, этот процесс у нас полностью автоматизирован и выполняется роботами. Для начала нужно разрушить мембраны клеток с помощью детергента и лизисного буфера, чтобы всё содержимое оказалось в растворе. Затем ДНК в растворе надо освободить от белков, с которыми она была связаны в хромосомах. Для этого их денатурируют, то есть расщепляют одним из компонентов буфера — протеином К. Затем ДНК центрифугируется, чтобы очистить от примесей.       — Привет, мама, — сказала Дашенька, прерывая мои мысли.       Эдвард, который равнодушно смотрел что-то в телефоне, услышав её, тут же поднял голову и уставился на мою дочь. Она подошла ближе. Он всё смотрел на неё, но потом опомнился, встал с дивана, подошёл к ней, слегка склонил голову, протянул руку.       Я постаралась не засмеяться. Даша не привыкла так здороваться. Надеюсь, он не ждёт, что она должна поклониться в ответ. Даша посмотрела на него с любопытством, как на зверушку неизвестного вида. Но всё же протянула руку в ответ, которую он поцеловал.       — Быстрее, Даша, — сказала я немного напряжённо. Не хватало мне тут только высоко светских приветствий, когда я позвала дочь для помощи, а не поклонов и поцелуев руки.       — Конечно, мамочка, — звенит её затягивающий голосок-колокольчик.       Она взяла Эдварда за руку и повела его в палату. Он послушно пошёл за ней.       — Садись, — сказала Даша, указывая на кушетку. Когда он сел, она залезла следом, хотя с её ростом это было несколько более сложно. И посмотрела ему в глаза, — мальчик, ты не боишься крови?       Он удивлённо посмотрел на неё.       — Меня зовут Эдвард, — сказал он.       — Я помню, — ответила Даша, — так ты боишься крови?       Эдвард слегка побледнел. Неужели боится? Не зря я взяла Дашу, без неё всё было бы намного труднее. Я незаметно подмигиваю ей, и мой маленький ангелочек сразу понимает, что делать.       — Не надо бояться, в этом нет ничего страшного, — её тягучий нежный голос напоминает сладкий мёд, — кровь совсем не страшная, а приятная. И это не больно. Один укол и всё. Пообещай мне, что будешь хорошим мальчиком.       Эдвард заворожённо смотрит ей в глаза. Даша погладила его по голове. Потом достала из кармана шоколадку, которую мы с её папой дали ей утром после завтрака. Я удивилась, что она её не съела, ведь обожает сладкое, которое мы ей редко разрешаем есть. Но нет, Даша в этот раз не съела её. Она, не колеблясь, протянула шоколадку мальчику. Он посмотрел с удивлением.       — Когда берут кровь, надо обязательно съесть сладкое, чтобы настроение поднять и восстановить потерянную энергию, — она продолжала протягивать ему шоколад.       — Спасибо, я куплю себе сам, — возразил Эдвард, видно было, что она поразила его своим поступком.       — Всё в порядке, — ласково пропела девочка, — бери, даже не сомневайся. Когда ты ещё себе купишь, а надо съесть сразу.       Он попытался спорить, но я не позволила.       — Всё, будем брать кровь, — сказала я, подходя со шприцем. Эдвард побледнел ещё больше. И посмотрел на Дашу затравленным взглядом.       — Не бойся, — повторила она, — это не больно. Я с тобой.       — Я не боюсь, — ответил он, — просто не люблю вид крови.       — А ты не смотри, — посоветовала Даша, — смотри на меня.       Она взяла его руку в свою и сжала, а он послушно смотрел на неё.       Я протёрла ему руку этанолом, завязала жгут и сделала укол в вену. Кровь сразу потекла в пробирку. Поскольку надо было сделать несколько тестов, не только аутосомный для определения сходства с генами предков, но так же и генетические медицинские тесты на определение присутствия или отсутствия заболеваний, крови нужно было чуть больше. Но не очень много. Однако мне надо было взять больше. Для мужа. Он попросил меня. Не знали, что он там хочет найти, чем его так заинтересовал этот мальчишка. Но для какого-то опыта ему надо побольше его крови. Я не испытываю никаких угрызений совести от того, что делаю. Я размышляю о будущем мальчишки. Станет очередным тупым политиком. Вроде Санчеса. Или его глупого деда, этого сноба Владимира, который возомнил себя королём. Какие же они все лицемеры, только делают людей несчастными, ломают всем жизнь. Мучают население, думают только о себе. Почему в мире всё принадлежит этим политикам и миллиардерам? Чем дворяне лучше других? Я, чувствуя ненависть и отвращение, сильнее давлю на шприц.       — Мама, — неожиданно услышала я испуганный голос Даши.       Я посмотрела на мальчика. Он не отрывал взгляда от переливающейся через край крови из пробирки. Его лицо выражало удивление и обиду. Как котёнок, который доверял людям, а его поймали хулиганы и мучают. Мне вдруг стало его жаль. Это же ещё ребёнок, а не жестокий политик. И ещё я вижу слёзы и недоумение в глазах дочери. Эдвард всё продолжал смотреть на кровь, побледнел ещё сильнее, позеленел и зажал рот рукой.       — Даша, найди какой-нибудь пакет! — велела я, но она не успела.       Даже через десять минут, когда ушла уборщица, я всё ещё не могу прийти в себя от стыда. Задумалась, увлеклась, и по моей вине пострадал ребёнок. И почему я всегда слушаю мужа, а не живу своим умом?       Конечно, муж ненавидит всех политиков, и не только из-за Санчеса. У него есть ещё причина для этого. Но я должна была понимать, что это всего лишь ребёнок. Не говоря уже о том, что будет, когда он расскажет об этом родителям. Интересно, что они со мной сделают? В общем, настроение резко портится.       Даша не подозревает о моих мыслях. Но посмотрела на меня осуждающе. Она уже вовсю возится со своим «пациентом». Заставила его лечь на кушетку, залезла следом и то даёт нюхать нашатырь, то протирает лицо влажной салфеткой. Мальчик не сопротивляется действиям маленькой сиделки, видимо, нет сил. Даша же всегда такая добрая, отзывчивая, всем приходит на помощь. Но, конечно, мышление у неё совершенно детское. Она думает, что оказывает помощь, но от её действий бедный мальчик уже не знает, как дышать, ведь нельзя давать нюхать столько нашатыря, достаточно немного, и если человек в сознании, то больше не надо. Она же этого не понимает, поэтому не останавливается. А когда протирает ему лицо, очень сильно опирается на мальчика, потому что ей так удобнее. В норме это не вызвало бы у меня опасений, моя малышка совсем крошка и почти ничего не весит, вряд ли раздавит его, но сейчас ему надо больше воздуха.       — Даша, мальчику дышать надо, не дави на него так, — говорю я.       Она обиженно и удивлённо посмотрела на меня.       — Всё нормально, — отвечает Эдвард, — спасибо, Даша.       Моя девочка достала из кармана шоколадку и протянула ему.       — Съешь обязательно, — сказала она и стала кормить его почти насильно.       — Спасибо, ангел, — тихо сказал он, — ты такая добрая.       И ничего не сказал насчёт того, что это я виновата. Может, он не такой уж и противный? Меня одолевают сомнения. Почему-то этот мальчик вызывает у меня тёплые эмоции. Как ни пытаюсь, не могу его ненавидеть. Мне кажется, что он нормальный, не похож на своих родных. Но как я это узнаю?       Даша, видимо, уже устала, всё-таки такие действия слишком сложные для маленького ребёнка. Она мило зевнула в лицо мальчику, который улыбнулся ей. Немного повозилась на кушетке, устраиваясь поудобнее. Наконец, положила голову на плечо Эдварда и закрыла глаза. Он рассеянно погладил её по голове. Мне стало смешно. Наверное, он впервые в такой ситуации. В дворянских семьях принято соблюдать дистанцию, не думаю, что кто-то ещё так поступил бы. Я не вижу в этом ничего плохого, они же ещё совсем дети. По мне, так это очень выглядит мило. Мне становится грустно. Если бы только всё было по-другому, и Эдвард был ребёнком из простой семьи каких-нибудь наших друзей. Они бы подружились. Часто вот так проводили время вместе, а лет через пятнадцать это могло бы стать чем-то большим, чем дружба. Но нет, он из очень непростой семьи, никогда не сможет дружить с моей дочкой. Да и друзей у нас нет и не может быть. И Даша совсем не обычный ребёнок. Жаль. Не нужно поддаваться бессмысленным иллюзиям, между ними не может быть ничего общего. Сегодня Даша помогла ему, потому что у неё такой характер, и потому что она всегда мне во всём помогает, а завтра они об этом не вспомнят. Никогда не смогут подружиться, скорее всего, больше не увидятся. Они — люди разного круга. В норме Даша даже никак не могла познакомиться с ним, это вышло случайно.       Эдвард грустно посмотрел на меня. Да что с ним такое? Не похож на себя. Неужели всё ещё из-за моей глупой ошибки? Надо это как-то выяснить.       — А почему родители с тобой не поехали? — спросила я его.       Я подошла к нему и осмотрела повязку, чтобы понять, остановилась ли кровь. Да, кажется, всё в порядке. Я посмотрела на него в ожидании ответа.       — А потому что я им больше не нужен, — ответил он без всяких эмоций.       — Как это? — удивилась я.       — Меня наказали, считают, что моё поведение не соответствует правилам.       — В смысле? По-моему ты прекрасно себя ведёшь. Обычно дети менее серьёзные.       — Я ушёл с важного приёма и поехал в лес, потому что мне стало скучно, — объяснил он, краснея, — и они больше не хотят, чтобы я стал наследником. Владимир сказал, что я недостоин.       Он откинулся на подушку и отвернулся от меня, уткнувшись лицом в волосы Даши.       Вот оно что! Теперь понятно. Ну и нравы у них. Значит, не понравился ребёнку скучный приём, они его уже наказали. Нет, конечно, если бы моя Даша ушла в лес без спроса, я бы сошла с ума. Но это совсем другое. Он не такой, как Даша, а самый обычный ребёнок. Дети и должны целыми днями где-то гулять, бегать, двигаться, а не сидеть на глупых мероприятиях. Я почувствовала к нему уважение. Сбежал с приёма, молодец! А он бунтарь, только сам ещё не знает. Такой не будет строго следовать правилам. И точно не станет скучным снобом. Хотя, кто знает? Со временем всё меняется. Может, он только в детстве такой, а вырастет кем-то вроде своих родителей. Но сейчас то он мне нравится. Милый ребёнок. А родители хороши. Он был им нужен как будущий правитель, а если нет, то можно от него избавиться получается? Разве это правильно? Я возмущена, у меня даже нет приличных слов, которые я могла бы сказать этим представителям династии. На секунду мне захотелось, чтобы это был мой ребёнок, чтобы он действительно был братом Даши, как она того хочет. Но нельзя поддаваться эмоциям. Надо что-то делать. Бедный мальчик, его мечта не сбудется из-за идиотского наказания всю жизнь ему ломают.       Я задумалась. Эти люди очень далеки от науки, они ни в чём не разбираются. Когда они ещё думали, что Эдвард станет наследником, и велели нам сделать тест ДНК то, что они попросили, это определить, насколько он похож на своего знаменитого предка Николая, первого владельца Виктории. Этого типа здесь уважают как героя, это их Колумб. Ещё бы, три года после революции все жили кто где, в основном в Париже. И тут этот известный путешественник Николай Оболенский открыл новую землю — необитаемый остров в океане. В норме в таком случае новая земля присоединяется к стране, подданным которой является первооткрыватель. А Николай объявил себя человеком без гражданства, беженцем. И он сообщил, что остров является отдельной страной. Собственностью его семьи, которую перевёз туда. Но ему нужны были работники, одна семья бы не смогла ничего сделать. И за ними последовали другие дворяне, а также обычные люди, желавшие попытать счастья на новом месте. Семья была богатой, у них были счета в швейцарских банках. Всё это пошло на создание страны. Ну а дальше умелое управление, способности к экономике и привлечение на работу лучших специалистов помогло им создать лучшую в мире страну. И это неудивительно. В наше время почти весь мир находится на грани упадка. Мы наблюдаем падение Римской Империи. Развитие науки и технологий привело к тому, что люди во всём мире разленились, почти перестали работать. А действительно, зачем? Ведь всё делают роботы, а жить можно в умных домах. Так что никто ничего не делает, мир движется к упадку. На этом фоне владельцы Виктории не похожи на других. Несмотря на технологии, они по-прежнему заставляют население работать, да это и единственное условие для пребывания здесь. И это правильно, кто слишком хорошо живёт и не работает, постепенно теряет всё. Потому и произошёл закат Римской Империи, слишком хорошо и беззаботно тогда жили. Это же происходит и у нас сейчас, в конце двадцатого века. Только на Виктории прогресс, потому что здесь умеют заставить людей работать. Всё потому, что страну создал умелый руководитель. Сейчас они живут по тем правилам, но если среди них не останется умных людей, то всё будет как в остальном мире. Им нужен герой, такой же, как Николай. Но такого они уже давно не наблюдают. Представители династии только развлекаются, устраивают разные глупые приёмы, а работать никто не хочет. Правильно, не думают о будущем, деньги есть. А то, что с таким отношением в будущем их страна развалится, как уже многие другие, об этом они не думают. И, видимо, Эдвард отличается от них, раз они какой-то талант в нём увидели.       И вот они хотят узнать, насколько мальчик похож на великого предка. Странные. Человек может унаследовать какие-то определённые качества от прадеда, но не все.       Я снова позвонила по номеру, который мне дала его мать.       — Здравствуйте, Натали, — сказала я, вспомнив её имя.       — Здравствуйте, — ответила она растянутым манерным голосом, — просила же больше не звонить, я очень занята. После окончания теста водитель отвезёт Эдварда домой, просто проводите его к машине и всё.       Вот стерва, интересно, ей этот ребёнок ещё нужен? Или если он не стал наследником, то уже нет? Тогда пусть отдаст его мне. Я вздохнула, подавив эмоции. Ну ничего, мало вам не покажется, будете знать, как обижать ребёнка. Я посмотрела в сторону детей. Какие же они милые ангелочки. Напоминают маленьких, свернувшихся клубочком котят. Я улыбаюсь от умиления. Кажется, оба спят. Намучились, бедные. Я окончательно уверяюсь в правильности принятого решения. Кто узнает? Они же совершенно не разбираются в науке. Зато я им такое устрою.       — Назовите группу крови вашего сына, — прошу я.       — Откуда я знаю, — сказала «заботливая» мамочка, — а зачем вам?       — Забыла предупредить, — ответила я, — когда берут кровь для генетического анализа, её надо очень много. В норме всё обходится. Но Эдвард ещё ребёнок, то, что для взрослого нормально, для ребёнка очень много. Хорошо бы восполнить.       — А где вы возьмёте кровь? — удивилась эта тупица, принявшая всё за правду.       — Вы не могли бы стать донором?       — Я? Но я на важном приёме, найдёте кого-нибудь другого.       Ты идиотка? А если бы ситуация действительно того требовала? Что это за мать такая? Но, в принципе, что и требовалось доказать. Ну что же, мне всё понятно. Как хорошо, что они не разбираются в науке и моё мнение не подвергнут сомнению.       — Хорошо, я найду, — ответила я, — мальчику придётся остаться здесь, пусть водитель заедет завтра. Его пока лучше оставить в покое. Пусть останется на ночь в палате. А результат теста уже готов. Пошлю его вам на электронную почту. И советую обязательно посмотреть поскорее, это очень важно.       Я села за ноутбук, быстро печатая текст. Как я уже говорила, прадед — это дальнее родство. Человек может унаследовать какой-то признак, например, внешность или ещё что-нибудь, но полностью никогда не будет иметь геном одного прадеда. Это мне ясно, но его родителям, похоже, что нет, если просили узнать, является ли он идентичным. Это, конечно, смешно, но им так важно, чтобы кто-то стал вторым этим великим героем. Идентичным он никогда не будет, если его не клонировали, там уже столько поколений пришло. ДНК от обоих родителей каждый раз. Чтобы узнать, от кого что ему досталось, это надо делать тест всем: бабушкам, дедушкам, родителям, желательно дядям, тётям. Не думаю, что они все пойдут на это. Да и зачем? У них же определённая цель. Мне смешно, никогда ещё так не поступала. Интересно, что муж скажет, если узнает. Хотя мне не хочется, чтобы узнал, он, наверное, не одобрит такого издевательства над наукой.       Я закончила набирать текст с «результатом». По нему выходило, что ДНК Эдварда полностью идентично ДНК его прадеда, как будто они клоны. Я смеюсь, представляя себе, как обманываю этих тупых элитных снобов. Как всё-таки плохо не иметь элементарных знаний. Ну что же, они сами виноваты. Зато теперь им станет стыдно, что они наказали мальчика и лишили его мечты за глупый поступок. Да и мне приятно поучаствовать в истории страны.       Я с сожалением разбудила детей.       — Эдвард, ты умеешь хранить секреты? — спросила я.       Он смотрит на меня заинтересованно.       — Да, а в чём дело?       — Если ты ничего не расскажешь родителям, то обещаю, что нас ждёт обалденный вечер. Развлечёмся, как никогда.       Эдвард удивился.       — А как вы развлекаетесь? Мы обычно катаемся на яхте, летаем в Европу, ходим на вечеринку друзей родителей. И многое другое, что уже надоело.       — Уверяю, что такого ты точно не ожидал, — улыбаюсь я, — и никогда не забудешь.       Он заинтригован. Видимо, не ожидал, что скромные аскеты тоже могут как-то развлекаться. Ну что же, малыш, тебя ждёт незабываемое времяпровождение.       Даша, услышав про развлечение, тут же слезла с кушетки.       — Бежим, кто быстрее, — радостно предложила она и первая побежала по коридору, а Эдвард за ней.       Они вели себя как самые обычные дети. С моей непосредственной гиперактивной малышкой, этот мальчик из высшего общества так менялся, не вёл себя как сноб. Я покачала головой. Мне определённо нравилось поведение моей дочери. Жаль, нельзя, чтобы она всегда так общалась. Но на сегодня я немного ослабила контроль. Пусть повеселится, это тоже надо, думаю, ничего не произойдёт. Я подошла к лаборатории мужа. Сегодня ему надо было остаться здесь, у него был важный проект. Я скучала, когда он не мог прийти домой, но понимала, что по-другому нельзя, и я не должна ставить его перед выбором: я или наука. Только эгоистичные жёны так поступают. Настоящая любящая жена должна быть понимающей и знать, насколько для мужа важна работа. Для жены, кстати, тоже. Но у нас я решила, что будут больше времени следить за детьми, пока они маленькие. Позже, когда Даша станет старше и будет работать с нами, я уже смогу работать, не отвлекаясь. Потому что дочь всегда должна быть у нас на на виду. Нельзя оставлять её одну.       — Дорогой, мы едем домой, — сказала я, заходя в лабораторию. Про Эдварда ничего не сказала. Не то, чтобы скрывала от него, просто он не спрашивал.       — Да, хорошо, — рассеянно ответил Андрей, видимо, мысленно был далеко и едва слышал, что я сказала.       Зная такое свойство, я никогда не обижалась. Сейчас он думает о своей идее. Я не должна мешать. Он по-прежнему любит меня, но сейчас в другом, в своём мире и не замечает ничего вокруг. Это нормально. Я поцеловала мужа на прощание и поспешно вышла, чтобы не отвлекать его.       Дети ждали меня у входа в институт.       — Мама, я победила, — захлёбываясь от восторга, сообщила мне Даша, — добежала до выхода быстрее Эдварда.       Он только улыбнулся. И я поняла, что, конечно, он поддался. Не может его обогнать девочка в два разе меньше ростом и намного слабее. Какой он вежливый и благородный, я восхищена.       — Где ваша машина? — спросил Эдвард.       Я с трудом сдержала смех. Ну вот, сейчас начнётся всё веселье, я же обещала незабываемый вечер.       — А машины у нас нет, — ответила я, — мы ездим на автобусе.       Его глаза расширились от удивления.       — Как нет машины? Ни одной? А как можно ехать на автобусе? Это же невозможно. Надеюсь, мы поедем на такси?       Ага, размечтался, малыш. Что я ради тебя должна такси брать? Ещё чего.       — Нет, мы едем на автобусе.       Он хотел возмутиться, но Даша взяла его за руку и почти потащила к остановке.       — Мы поедем на автобусе, — повторила она за мной, — это очень весело, вот увидишь.       Видимо, Эдвард не находил в этом никакого веселья, но послушно пошёл за Дашей. Конечно, у него не было другого выхода. Сомневаюсь, что он хоть раз бывал один на улице без сопровождения водителя или служанки. Он даже не знает, как такси вызвать, если захочет сбежать домой. На остановке мальчик с беспокойством осматривался. Мне было смешно. Хоть узнает, как живут простые люди.       — Может, возьмём такси? — без особой надежды спросил он. — Я оплачу, у меня есть деньги.       Я проигнорировала просьбу.       Наконец подъехал автобус. Красивый, большой, удобный. Не знаю, чего мальчишке не нравится? По-моему он слишком избалован, машину ему подавай или такси. Он недоверчиво рассматривал автобус, мне пришлось подтолкнуть его, чтобы он зашёл. Внутри он также удивлённо осматривался. Зато Даша сразу нашла свободные места у окна и потащила его за собой.       — Садись, — сказала она, — смотри, какой красивый вид из окна.       — Спасибо, рад, что тебе здесь нравится, — ответил он.       Какое-то время ехали молча. Но моя Даша не умеет долго бездействовать. Она вышла в проход.       — Пойдём, покажу кое-что интересное, — она снова взяла Эдварда за руку и повела вперёд. Дойдя до водителя, сказала:       — Вот, если смотреть вперёд, то кажется, что мы в звездолёте. Смотри, как быстро проносится дорога перед окном.       Она прижалась лицом к лобовому стеклу, глядя, как проносится дорога. Потом посмотрела на мальчика с восторгом.       — Ну что же ты? Смотри.       Ему не оставалось ничего, кроме как последовать её примеру.       — Ну что? Как в звездолёте?       — Да, — поддержал он её, хотя не знаю, в самом ли деле так подумал.       — А сейчас ещё лучше будет, пойдём, покажу, — и Даша потащила его к открытому окну в салоне.       Эдвард, видимо, уже смирился с тем, что гиперактивная девочка таскает его из стороны в сторону, и даже не спорил с ней. Даша высунула голову в открытое окно и с восторгом смотрела на мелькающий пейзаж.       В общем, так мы и доехали. Даша не могла посидеть спокойно ни минуты, всё ей было весело и интересно. Не знаю, разделял ли Эдвард её восторг, едва ли. Но то, что таких впечатлений у него в жизни ещё не было, это понятно. А я испытывала злорадство при мысли о том, что богатенький мальчик должен ехать на автобусе, как простой человек.       Мы доехали до нашего района, дальше надо было идти пешком. До дома автобус не ходил. Даша и тут не могла идти спокойно. Она бегала туда-сюда, носилась вокруг нас, пыталась поймать пролетающих мимо бабочек, нюхала цветы, говорила нам их названия. Наконец, когда впереди показался дом, она снова сказала:       — Давай наперегонки, — и, не дожидаясь ответа, побежала к дому. И снова Эдвард ей поддался. — Ура! Я победила, — закричала она, а затем повалила Эдварда на траву и легла сверху, прижимая к земле и не давая подняться.       Я только покачала головой. Да, этой девчонке нельзя быть среди людей. Она так смешно ведёт себя. Ещё хорошо, что они совсем маленькие, были бы старше, это выглядело бы не очень правильно. Но мальчик не ожидал, что его свалят в траву, наверное, злится. Уже, видимо, жалеет, что пошёл с нами. Я быстро подняла дочь. Мы зашли в дом.       — Нина, у нас гости, — громко сказала я.       Нина вышла в коридор и, увидев Эдварда, покраснела. Хотела убежать, но всё же осталась.       — Привет, — робко сказала она.       Он поздоровался и поцеловал ей руку, заставив Нину пылать от смущения.       — А сейчас начнётся веселье, — объявила я, — будем есть вкусняшки.       — Ура! — обрадовалась Даша, которой мы редко разрешаем есть сладкое.       Эдвард не выглядел заинтересованным, видимо, привык к сладкому. Я улыбнулась, подумав, как он сейчас удивится. Затем достала все ингредиенты для выпечки, положила их на стол и позвала детей на кухню.       — Так, детки, если хотите вкусняшки, то помогите маме их испечь.       Как округлились глаза богатенького мальчика. Такого он точно не ожидал. Думал, что вкусняшки в холодильнике, а их печь надо.       — Но разве вы их не покупаете, или вам повар не готовит? — удивлённо спросил он.       — Какой повар? — рассмеялась я. — И какой магазин? Это вредно и дорого. Сами испечём, что, у нас рук нет, что ли?       Эдвард выглядел несчастным. Я мысленно торжествовала.       — Так, Нина, ты разбиваешь яйца, размешиваешь белки с сахаром и наливаешь всё в общую смесь. Даша, ты делаешь крем из сгущёнки с маслом и шоколадной крошкой. Эдвард, ты… Будешь распределять тесто по формочкам, — я дала всем задание.       — А что это будет? — заинтересовался мальчик.       — Пирожное, — ответила я, — можешь присматриваться к нам и, если не сложно, помогай ещё с чем-нибудь.       — Хорошо, — покладисто ответил он. Всё-таки у него неплохой характер.       И мы пекли пирожные, всем вместе было весело и забавно, особенно когда Даша стала всех мазать кремом. Нина, правда, разозлилась. Она вообще самая серьёзная в семье, шуток не понимает. А Эдвард смеялся, когда она сначала вымазала ему лицо кремом, а потом облизала. Мне было смешно смотреть, как она балуется, я же так редко ей это позволяю.       Когда пирожные, наконец, были готовы, я сообщила:       — А сейчас приступаем к самому интересному в нашей культурной программе. У нас по плану пикник на природе.       — Ура-а-а-а-а, — закричала Даша.       — Пикник — это скучно, — сказал Эдвард, — у нас бывают пикники. Сидим все в парке или в саду у кого-нибудь из друзей и нельзя уйти, пока всё не съешь. А потом все разговаривают, и это тоже не интересно.       — Думаю, у нас будет веселее, — улыбаюсь я.       Мы пошли в сад, который сливался с лесом. Я расстелила плед на траве, дети сели. Я дала всем пирожные. Это было волшебно. Наступал вечер, темнело, слышались трели сверчков. В траве светились светлячки. А вокруг стеной стоял густой лес. Ничто не указывало на то, что на самом деле мы были в городе. Пусть на окраине, но всё же в мегаполисе с самыми высокими небоскрёбами в мире. Казалось, что мы в деревне, в лесу, на природе, очень далеко от цивилизации. Деревья отделяли нас от города. Было очень тихо, не слышно городского шума.       Дети ели с большим аппетитом, видимо, устали за день. Я старалась получше накормить Эдварда, чтобы восполнить потерю крови. А на природе всегда кажется, что еда вкуснее и аппетит улучшается.       — Ешь, детка, — сказала я, погладив мальчика по голове.       — Спасибо, мама, — ответил он, кажется, даже не заметив, что сказал.       Как же мне хотелось, чтобы это был мой сын. Но, к сожалению, это невозможно. Завтра придётся вернуть его домой, и в будущем он даже не вспомнит об этом. О том, что один день общался на равных с плебеями и вёл себя так же.       После еды Даша объявила, что начинаются игры. Нина недовольно скривилась, на что Даша предложила ей не участвовать, раз она такая скучная. Но я подозреваю, что Нина слишком много съела и не могла двигаться. Потом выяснилось, что Эдвард не знает никаких игр. У них в семье это было не принято, и Даша взялась его обучать. Надо знать Дашу и её неуёмную энергию. Эта девочка всегда всех вовлекает в свои занятия. Она заставила бегать за мячом не только Эдварда и Нину, но даже меня. Нам всем пришлось носиться с ней, как маленьким. А она придумывала всё новые игры. Не всегда невинные, например, ей нравилось бить Эдварда мячом в лицо, а он всё ей прощал, не возмущался. Поистине, терпение этого мальчика железное. Я бы на его месте давно уже двинула ей как следует мячиком. Или помнит, как она поделилась шоколадкой? А может быть, ему это нравилось. Ведь это так не похоже на его привычную жизнь. Наконец она с визгом поймала его, когда бегали наперегонки среди деревьев, и снова повалила на землю, а сама уселась сверху, не позволяя встать.       — Ну всё, — мстительно сказал он, и стал щекотать её.       Даша завизжала ещё громче и упала на траву. Эдвард не отпускал её, а прижал к земле и не давал ей сбежать, продолжая щекотать. Даша визжала и царапалась. Но это всё было игрой. Потом они долго смеялись. Нина всё это время была мрачной, как будто ей не нравилось, как они играют. Я не понимала, в чём проблема. Мне самой было смешно. И я радовалась, что моя девочка может хоть немного поиграла с детьми.       Это действительно был волшебный вечер. Причём совершенно без затраты денег. Не то, что полёт в Европу или катание на яхте. Мне было приятно, что удалось произвести впечатление на мальчика, который привык, что всё хорошее только связано с роскошью и деньгами. Стоит ли говорить, что дети не хотели расставаться даже перед сном. Они упорно отказывались ложиться отдельно. Даша даже заплакала. Этого мне нельзя было допускать. Её настроение не должно было сильно меняться. Я, правда, немного беспокоилась, но надеялась, что с ней ничего не случится. Она ещё маленькая, и никаких перепадов настроения ещё не предвидится. Через несколько лет, возможно. Но всё-таки я всегда старалась, чтобы она всегда была у меня на виду, чтобы не пропустить, если что-то начнётся. Пришлось положить всех детей на нашу с мужем кровать, благо его не было дома. А сама легла в гостиной, чтобы быть рядом, если с Дашей будет что-то не в порядке. Всю ночь слышала смех, дети явно не спали, а о чём-то тихо переговаривались. Им по-прежнему было очень весело, теперь впечатлений у них останется надолго.       А на следующий день, после того, как водитель забрал Эдварда из института, где он, по легенде, ночевал, мне позвонила Натали. Удивительно, что дворянка «осчастливила» меня звонком. А она поблагодарила и сказала, что такого результата они не ожидали. И я перевернула им всю жизнь, такого человека не рождалось в течении почти сто лет. Ага, конечно. Рада была помочь, Эдвард, но ты об этом никогда не узнаешь, так что не благодари.