Танец Чёрной и Белой розы

Алун, обычно человек далеко не самый торопливый, на этот раз поразил самого себя и собрался в путь буквально за один вечер. После он уснул настолько блаженным сном, что утром его несколько минут просто не могли разбудить, хотя он сам попросил, чтобы это сделали. Молодой дворянин за кулисами провёл много работы и для того, чтобы рассказать про неё, придётся написать отдельный рассказ, поэтому стоит попытаться это сократить, оставив самое главное. Владения наместника, Хэго, были преимущественно равнинными, что гарантировало быстрый переход, однако затем приходилось переходить через горную провинцию Тэкугён, где доминировали не слишком дружественные семьи Рю и Хан. Алун через крайне лестное письмо всё-таки получил дозволение не только на беспрепятственный проход, но и на разрешение перевести к себе отряд в тридцать всадников из ближайшего аванпоста провинции Кёнкай. Встретиться с ними он рассчитывал на границе между Тэкугён и Хэго, что и изложил в виде письменного указания командующему всадниками с точными данными местности и места встречи, поэтому уже решил двинуться в путь, так как обоим отрядам предстоял не самый близкий путь. Перед отъездом он встретился с хозяйкой двора, в котором он пребывал, леди Гёнхи, и простился с ней на добром слове, пока не удержался сказать: — Передайте наилучшие пожелания моему дядюшке, пожалуйста! Гёнхи закатила глаза, но удержалась, чтобы ничего не ответить. После столь великолепной «шутки», Алун в прекрасном расположении духа отправился к своему маленькому отряду, состоящему из Гэнто и Джонхвана, оба уже были в седле. Быстро вскочив на коня, Алун осмотрел своих слуг и изрёк: — Ну, конечно, не сказать, что победоносное войско, но мне этого вполне хватит. — Он двинулся по дороге, ведущей из города Мунген. Когда они были уже вдалеке от города, Алун повернулся и произнёс: — Клятый город с ужасной едой, жёсткими постелями и обветшалыми домами! Лучшее, что я могу тебе пожелать — пусть упадёт на тебя камень с небес, величиной в гору! Путь из Мунгена к границе провинции Хэго прошёл спокойно, однако трудности с едой возникали. Деревни жили и выглядели ещё хуже, чем сам Мунген: еды не то что для продажи, даже для себя и семьи не всегда хватало. Но всё же иногда у зажиточных крестьян удавалось выторговать вчерашние лепёшки или лежалые овощи ценой в три раза дороже рыночной. — А ведь мы едем не по тем местам, где живут семьи простолюдинов, сосланных за мятеж. Они обитают у подножий гор или даже выше — в местах, где за три здоровых лошади нас, наверное, убили бы, — заметил Джонхван. — Скорее всего, ты прав. Если вот это называется в Хэго процветающими придорожными деревнями, то тогда я скажу, что мне незнакомо значение слова «процветающий», — ответил Алун. Пройдя половину пути от Мунгена к границе с провинцией Тэкугён, Сунге успел поворчать уже несколько раз, что воды от родников и рек здесь хоть упейся, но даже самой простой пищи так мало, что за один кусочек жареного мяса он бы охотно отдал несколько бутылей воды — и Алун не мог не согласиться. Наконец после широких долин, укутанных травой, где редко виднелись голые деревья серого цвета, вдалеке зазеленели леса, а горы резко стали ближе. — Ах, вечнозеленые леса! Я по вам скучал! — слегка растрогавшись, произнёс Алун, а через некоторое время, заметив на дороге пограничный каменный столб, просто расцвёл от счастья. — Господин, мы почти у назначенного места, а отряд ещё не прибыл. Прикажете разбить лагерь? — сказал Гэнто. В пути он был крайне молчалив и обычно говорил лишь тогда, когда к нему обращались. — Да, Гэнто, будь так добр, — сказал Алун. — Господин, разрешите помочь ему? — спросил Джонхван. Алун кивнул, а затем отъехал от места, где должен быть лагерь, осматривая местность. Иногда ему мерещились силуэты всадников или даже пеших людей, но фигуры эти были очень далеко, и он просто решил, что зрение его обманывает. Был ранний вечер, 7 декабря 778 года. Всадники уже довольно сильно опаздывали. Алун с грустью в сердце уселся на пеньке, смотря в сторону дороги. — Они должны были явиться ещё до восхода солнца. Не понимаю, что происходит, — разочарованно проговорил он. Наконец, перед закатом явились всадники. Алун пытался не показывать своей радости, а когда они приблизились и спешились, слова застыли у него в горле. Все были израненными: кто-то с перевязанной головой, кто-то сразу с несколькими частями тела. У кого-то отвалилась часть брони, были погнуты или сильно повреждены шлемы. Видно было, что все очень сильно устали, однако держались прекрасно и, не забывая о манерах, встали на колено перед господином. Лошадей держали под уздцы слуги. По принятому учёту, отряд состоял из тридцати всадников, но в это число не входят хуже обученные слуги-оруженосцы. — Господин, отряд всадников для вашего сопровождения прибыл, — твёрдым голосом проговорил командир отряда, Ги Хэндо. Алун всё ещё рассматривал своих воинов, не зная, что сказать, но всё же собрался и задал закономерный вопрос: — Что с вами случилось? Вас меньше, чем я рассчитывал. Почти все ранены, некоторые еле стоят на ногах. На вас напали? Если на аванпосте каких-нибудь Рю и Хан посмели… — Простите, господин, прошу вас, не говорите этого! В землях Рю и Хан с нами обошлись крайне хорошо, как с почётными гостями, и ни разу не задерживали в пути. На нас напали люди не из этих домов! — воскликнул один из всадников, что был рядом со своим командиром. — Кроме Рю и Хан в провинции Тэкугён немало других дворянских домов. Скажите мне, кто посмел на вас напасть, и этот род исчезнет с лица земли за то, что бросает вызов Кану, — надменно произнес Алун. Он меньше стал похож на себя и гораздо сильнее — на отца: его взгляд резко ожесточился, а в глазах, быть может, от света закатного солнца, сверкнул огонёк. — Этот дом не из провинции Тэкугён, — произнёс сдавленно один из всадников с перевязанной головой и, встав, с поклоном положил передом Алуном окровавленную часть то ли плаща, то ли накидки с чёрной розой на белом фоне. «Символ клана Сого!» — подумали одновременно Джонхван и Алун; Гэнто же не думал, у него болела голова. — Я отнял это с жизнью того, кто носил данный герб, полагая, что любому в Кёнкае, особенно из дома Кан, будет известно, чья эта роза, — сказал всадник, положивший к ногам Алуна обрезок ткани. — Ясно… — медленно проговорил Алун. — Я тоже повстречал одного из Сого, но он был один. — Воины насторожились, но почти сразу немного успокоились. — Не думаю, что это всё скоординировано, так как тот воин предупредил меня о некой персоне по имени Кирио Согонда, — всадники явно пришли в смятение, — который был племянником Канно Сого, последнего главы их клана. — Не поверите, господин, но наши враги вопили имя человека, которое вы произнесли. «Сражайтесь за Кирио! Убивайте за Согонда Кирио!» — это было нечто вроде их боевого клича, — сказал командир всадников. — Ну что же, теперь для меня всё ясно. Мне нужно отправиться в провинцию Кёнкай за советом к отцу и к моим родичам. Без их ведома я не вправе совершать серьёзные действия от имени всего клана, — сказал Алун, а затем хотел продолжить, но увидев лица своих воинов, спросил: — Вас что-то не устраивает? Вы победили всех неприятелей, путь открыт. В землях Рю и Хан вы отдохнёте, а там и до родной провинции не далеко. Ваши товарищи погибли как подобает воинам, если есть нужда, можем вернуться и похоронить их как следует. — С чего бы начать, господин… — немного помедлив, начал командир отряда. — Правильнее сказать, мы не победили, а отбились. Нас, по-видимому, встретил авангард в человек семьдесят-восемьдесят, из них пять всадников, видимо, командиры и офицеры, остальные, скорее всего, крестьяне и наёмники с вилами, косами и копьями. Мы с наскоку врезались в их построение, хотя это построением назвать не уместно, просто неорганизованная толпа, и порубили за считанные минуты половину почти без потерь. Затем завязался бой с всадниками и остатками пеших — тут уже многие из хороших воинов и слуг полегли. Мы большую часть перебили: всадников, скорее всего, всех, немногие из крестьян спаслись бегством. У нас не было нужды их нагонять, да и не смогли бы: подходили основные силы Сого, я не увидел точно сколько, но могу сказать, что явно больше двух сотен. Нам пришлось отступить немедленно, потому что даже не смотря на быстрый отход, нас уже начинали нагонять конные лучники и, кажется, я видел несколько закованных в тяжёлые доспехи всадников. Мы были вынуждены долго петлять по горным тропам, быстро передвигаясь по лесам и ущельям, чтобы наш след потеряли. Учтите, что я рассчитывал прибыть раньше назначенного срока и разбить лагерь, а из-за всего, что было, сильно опоздал. — Спасибо за такой развёрнутый пересказ, Хэндо, но мне также нужно, чтобы ты мне доложил потери своего отряда, — сказал Алун. — Итак, двенадцать всадников убитыми, все остальные ранены. Также мы потеряли два десятка своих слуг убитыми, из сорока оставшихся почти половина ранены. Те, кто потеряли господина, пока служат тому, кто потерял одного или сразу двух слуг. Тем из всадников, кто тяжело ранен, я и несколько других направили собственных оруженосцев. Мы можем в нужде товарищей справиться и сами. — Что же, я оказался в большом затруднении. По провинции Тэкугён гуляют вражеские войска, числом не малым. Мой отряд потерял многих бойцов. Нужно либо идти в обход горной провинции, но мы потеряем много времени и неизвестно также, что наши передвижения не отследят, либо идти напрямик. Не буду говорить насколько это рискованно… — рассуждал вслух Алун, видимо, ожидая совета. — Господин, но для начала нужно уточнить ещё одну деталь, — вполголоса обратился заместитель командира отряда — молодой мужчина в тёмно-синих доспехах, чьё лицо было обмотано белой тканью, а голову покрывал шлем. — На нас напали сверх того случая, прямо на границе с провинцией Хэго. Это были владения вассального рода Рю, семьи То́томи. Слава Небесам, мы отделались без потерь, потому что это не совсем точно называть нападением. Они подступили крайне неохотно и несколько стрел их приструнили быстро. — Видимо, сговорились. Наверняка, Сого и Тотоми уже объединились и поджидают нас. В поле атаковать вряд ли будут, нам будет в случае чего легко маневрировать при отступлении, — сказал Алун. — Что же, они не оставляют мне иного выбора. — Господин… простите… а нельзя ли вернуться в Мунген? У господина наместника мы могли бы попросить помощи в виде Серебряной Стражи, в крайнем случае — просто отдохнуть и пополнить силы, — с надеждой проговорил заместитель, несмотря на недовольный взгляд своего командира. — Исключено, — сразу ответил Алун. — Туда не вернусь и никто пусть даже не думает об этом. Итак, решено: мне нужно договориться с Рю, а они урезонят вассала. Им, я думаю, выгодно избавиться от непонятных войск и бунтовщиков и дадут мне безопасную дорогу обратно, а я, в свою очередь, такую помощь не оставлю без награды. — Удивительно, господин, что в землях Хан и Рю спокойно передвигаются такие войска и остаются без внимания, — заметил Джонхван. — Так это ведь лесистая и гористая местность — тяжело контролировать не то что клочок, огромные территории остаются без внимания. Сейчас относительно спокойное время, а раньше Тэкугён славился большим количеством разбойников, — сказал Алун, а затем обратился к отряду: — Воины! Пока мы говорили, солнце уже давно село! Отдыхайте в эту ночь, а завтра выступим! Выставите дозорных, по четверо на каждую сторону, сменяйтесь каждые два часа! На этом всё! Организацию доверяю вашему командиру — Хэндо! Воинам не очень нравилась идея снова идти в Тэкугён, но они верили в своего господина и отбросили все свои мысли до утра, сильно уставшие за этот и предыдущий дни.