Один в поле — воин

      Со дня коронации Хистории прошло несколько дней, и ажиотаж вокруг этого события понемногу сходил на «нет». К тому же никаких радикальных перемен в жизни народа не произошло, всё возвращалось к прежнему темпу.       Того же самого нельзя сказать о штабе легиона Разведки в полной мере. Офицеры занимались своими делами, новички проводили дни в тренировках, уборке штаба, дежурствах на кухне, в конюшне и на плацу. Лишь одна вещь омрачала мысли: новичкам пришлось собирать вещи своих товарищей, которые никогда больше не вернутся. Потому что погибли в процессе этой странной внутренней войны, которая стребовала свою кровавую цену.       Первую неделю офицерский состав легиона Разведки практически не появлялся в штабе, из-за чего многим было не по себе. Особенно если учесть, что Марка майор Ханджи забрала с собой сразу после того, как его осмотрел врач. А после и Эрена уволокли, чтобы провести серию экспериментов с приобретённой способностью затвердевания. Остальные члены отряда Леви погрузились в тренировки, за ходом которых следил Эрд Джин. Хотя последний бывал на полигоне нечасто, потому что ещё проходил через курс реабилитации.       Выяснилось, что несколько человек из Военной Полиции сохранили труды учёных, наработки которых несли угрозу режиму. Сейчас же всё было иначе, так что разведчикам следовало поторопиться и присмотреть что-нибудь для себя, пока всем не завладела Военная Полиция.       Марк, который изначально был не в восторге от того, что его за собой таскают, словно какую-то ищейку, сумел найти кое-что интересное среди наработок. Были как зачатки новых техно-разработок, так и почти завершённые прототипы. Но больше всего порадовали колбы с химическими элементами, которые могли стать столь необходимым толчком для усовершенствования оружия. — С этим вооружение сделает немалый шаг вперёд.       Уайт был недоволен тем, что ему запретили как минимум неделю напрягаться, и взъерепенился бы, не поступи приказ непосредственно от капитана Леви. Тот распорядился, чтобы он беспрекословно следовал предписаниям врача, и Марк мог лишь подчиниться. Хотя это не означало, что он совсем уж ничего не делал. Он не был столь наивен, чтобы считать, что капитан ничего не заметит, однако время шло, а сильнейший воин человечества не сказал ему ни слова.       Возможно потому, что был занят в своём кабинете и редко показывался подчинённым.       Мысли о том, сколько разведчиков погибло в ходе сражений внутри стен, становились только громче в тишине кабинета. Сейчас казалось, что он мог поступить иначе, выразиться по-другому, спасти больше людей. Это всё, о чём Леви мог думать. У него было полно работы — теперь даже больше, чем прежде — и времени на то, чтобы посыпать голову пеплом, не должно хватать. Однако вот он сидит один, в тиши своего кабинета и в компании бумаг, которые нужно заполнить, проверить, рассортировать, и бездумно пялится на стопку рапортов.       При всей своей силе он был всего лишь человеком, который может сожалеть, сомневаться и винить себя за принятые решения, которые повлекли за собой гибель подчинённых.       И всё же, он давно привык к тяжести ответственности за свои поступки. В момент принятия решения, которое он тщательно обдумал и взвесил, Леви готов к последствиям.       В коридоре послышался топот, и капитан уже по походке понял, что это по его душу. Ведь из всех знакомых только один человек столь беспардонно распахивает дверь в его кабинет, один-единственный раз стукнув костяшками пальцев, чтобы предупредить о том, что входит. — Леви! — Четырёхглазая. — Мне нужен Марк! Ты не возражаешь, если я его позаимствую на денёк? Или на два?       Леви нахмурился и опустил глаза на бумаги, лежащие перед ним. По абсолютно нелепому стечению обстоятельств то был рапорт Уайта, написанный им в двух — наглый сопляк, сказано же было, что одного достаточно — экземплярах. Вообще, это было необязательно, и даже излишне, но Аккерман не мог не отметить, что до Марка никто подобного не совершал. Просто не отваживались, наверное. Более того, рапорт был написан не только грамотно, но и неожиданно подробно. Обычно разведчики стараются написать рапорт по-быстрому, сухо изложив факты, иной раз упуская важные моменты. Но у этого новичка всё было не так.       А ещё… почерк Уайта был разборчив. По крайней мере он был более читабельный, чем почерк той же Ханджи, писанину которой приходилось разбирать ему. Поскольку Эрвин почему-то предпочитал получать устный отчёт, чем копить бумажный вариант информации. — Ле-еви-и. Так что, одолжишь мне Марка?       Вообще он мог бы, но… — Нет. — Что-о? Но почему?! — Я его уже решил припахать к разбору документов. — Вот этих? — кивнув на левый край стола, который чуть не ломился от башен из бумаг, спросила Зоэ. И приуныла, когда хозяин кабинета твёрдо кивнул. — Это я ещё не скоро смогу обсудить с ним модернизацию стрелковой установки. А может всё же уступишь? Хотя бы часик? — Так было в прошлый раз. И он в итоге застрял на пять часов, так что нет, — отрезал Леви, вспоминая, как Ханджи захапала себе парня через два дня после возвращения в штаб.       Капитан узнал об этом постфактум, когда по возвращении обнаружил на столе в своём кабинете записку о том, что Уайта забрала в отдел разработок майор Ханджи Зоэ. Вернулся из города, в который ездил по поручению Эрвина, и узнал, что его подчинённого в своё логово уволокла четырёхглазая. Сразу после он нагрянул в вотчину Ханджи, и забрал оттуда чуть ли не почерневшего от копоти пацана, за которого отвечал. Создавалось такое впечатление, что сам Марк был не так уж и против остаться там подольше, но не решился возражать непосредственному начальнику. Только вот у Леви были глаза, и он видел, что в столовой Уайт что-то строчил в своей тетрадке, прерываясь на еду только после одёргивания со стороны товарищей.       Ещё немного поворчав, Ханджи ушла, оставив дверь открытой в качестве мелкой мести за отказ. Леви в ответ на такое ребячество щёлкнул языком и поднялся, выходя из кабинета. Он решил сначала забрать почту, а после вызвать к себе Уайта. В это время парень практикуется вместе со своими товарищами по отряду — до обеда примерно полтора часа, так что точно ещё на полигоне — так что придётся отправить кого-нибудь за ним. Или пройтись самому. Впрочем, это не так уж и плохо. Заодно посмотрит, как Марк вбивает здравый смысл в головы Конни и Жана, наказание которых подходит к концу как раз на этой неделе.       Вообще, узнав о том, как эта парочка проспала свою вахту, когда их отряд был в розыске, капитан хотел избить их и посадить в подземелья. Однако, признаться честно, вариант Марка ему понравился больше. Избиение имело место быть, однако происходило оно скорее под видом тренировки, нежели простого акта насилия. На первой он поприсутствовал — в тайне от Уайта, Спрингера и Кирштайна — и в целом остался доволен. Особенно когда услышал, что после тренировки эта парочка отправилась дежурить на конюшне. Он не злорадствовал, и совершенно точно не прикладывал руку к тому, чтобы их дежурство проходило не на кухне, а на конюшне.       Леви шёл к пункту выдачи почты, когда увидел замершего рядом с окном Марка. Судя по тому, что тот уткнулся взглядом в письмо и едва ли замечает окружающих, пришло послание от сестры. Только её письма приходят этому новичку.       Неосознанно Аккерман вспомнил разговор с Кенни, который сказал ему кое-что об этом парне. Точнее, о его родителях.       — Этот пацан... бастард Ури, брата Рода. Мы были не особо близки, но кое-что я смог… разнюхать. Ури хотел узнать, возможна ли передача силы и знаний ребёнку. Матерью сопляка была девчонка из Сильверов. Верила, что… Ури её не оставит, но на последних месяцах узнала… ради чего он с ней, и сбежала. Мы нигде не могли её найти. А она, оказывается… в Шиганшину… сбежала. Кха-кха!       — Кенни, расскажи мне всё, что знаешь, — поняв, что время Кенни на исходе, Леви взял его за грудки. — Почему первый король не захотел спасать человечество?       — Без понятия. Но Аккерманы именно поэтому противостояли ему. Кха-а-а!       — Моя фамилия тоже Аккерман. Кем… ты приходился моей матери?       — Ха-а… Глупец. Я был её старшим братом. Кх! Ха… кха!       — Тогда… почему ты оставил меня?       — Я не годился… быть чьим-то отцом.       Последние силы потратив на эти слова и на то, чтобы прижать к его груди футляр со шприцем и ампулой, Кенни умер.       С тех пор нет-нет, да вспоминалось, что Марк был сыном — незаконнорожденным, но сыном — короля, предшественника Рода Райсса. Он не знал о своём происхождении, и с рождения носил фамилию Уайт, но был… королевских кровей? Получается, он мог претендовать на трон с тем же успехом, что и Хистория.       Вот только почему-то не получалось представить этого пацана на троне, с короной на голове. Да и вряд ли Марк подчинялся бы «хотелкам» военных. Скорее наоборот, обретя власть, он подмял бы всё под себя. Хотя нельзя отрицать, что некоторые нововведения были бы на благо. — Марк. — Капитан, — поприветствовал его Уайт, прежде убрав письмо во внутренний карман куртки. — Почему не на полигоне? — На сегодня мы закончили с тренировкой. — Следуй за мной.       Марк не возражал. Не только потому что не имел права, но и потому что на сегодня с делами было покончено. Он позаботился о Пепле, опробовал на проштрафившихся товарищах несколько новых связок для рукопашного боя, получил и прочёл письмо от Мари, которая убеждала его, что больше не подвергнет свою жизнь опасности. Это успокаивало, хоть и ненадолго. В конце концов, этот ребёнок крайне редко оставался в стороне, если слышал что-то наподобие тех высказываний в адрес Разведки.       Шагая за капитаном, Уайт, будучи погруженным в свои мысли, не сразу понял, куда они идут. И лишь войдя в кабинет, где имелось целых четыре шкафа, чьи полки грозились переломиться под тяжестью бумаг, понял, куда попал. А поняв, принялся перебирать в уме возможные причины для вызова сюда. Из-за тренировок с ребятами? Или дело в рапорте? А может капитан узнал о том, что они с Сашей решили подшутить над Жаном, который стал ещё больше раздражать, чем раньше? — Неделя наказаний для этих двоих подходит к концу. Осталось всего два дня, не считая сегодняшний, верно? —… Так точно, — Марк заподозрил неладное, и насторожился. — Тогда с сегодняшнего дня начнёшь разбор вот этой макулатуры. Рассортировать по дате, теме и срочности. Прежде подпишешь вот это. Ничего из того, что узнаешь здесь, не будет разглашено. — Разрешите вопрос? — Разрешаю. — Почему я?       Аккерман внимательно посмотрел на парня, отмечая, что спрашивает тот не ради комплимента, или признания его способностей. Ему действительно не понятно, почему ему было оказано такое доверие. Его непонимание вполне оправдано, ведь Леви действительно не был тем, кто держал подле себя помощников. Скорее наоборот, избегал компании. Даже в столовую приходил одним из последних, когда большая часть офицерского состава уже удалилась. И то, что стоящий перед ним парень это заметил, в очередной раз давало понять, как он отличается от своих товарищей. — Исходя из твоей характеристики, а также моих наблюдений, ты не из любителей поболтать. Наблюдательный, исполнительный, следуешь приказам беспрекословно. Значит даже если наткнёшься на важные сведения, никому о них не расскажешь, ведь подпишешь соглашение о неразглашении. Кроме всего прочего… твой почерк подходит.       Марк, слушающий ответ офицера с лишённым эмоций выражением на лице, растерянно моргнул. — Прошу прощения? — Все твои товарищи, в тот или иной момент, подавали рапорт. После 57-ой экспедиции вы все писали отчёты, я их просматривал. Только твой почерк был ровным, словно ты ничего не чувствовал, описывая произошедшее. У остальных это были не читаемые каракули. Я ответил на твой вопрос?       Уайт, с трудом подавив гримасу досады — это ж надо было выделиться в подобном — твёрдо кивнул. И шагнул к столу, когда капитан подготовил соглашение о неразглашении. Условия были стандартными, равно как и наказание за нарушение соглашения, так что Марк, ознакомившись с содержимым документа, поставил свою подпись. Даже не предполагая, что это повлечёт за собой неделю практически безвылазного сидения в этом самом кабинете.       Вообще, с разбором документации они справились за три дня. Капитан объяснил ему, что в его понимании было срочным, а рассмотрение чего ещё терпело, и Уайт принялся за работу. При всей своей нелюбви к бумажной волоките, Марк умел работать с документами. Тем более сортировка была гораздо легче, чем рассмотрение и принятие решения.       Проблема вылезла, когда он по приказу капитана обязан был найти отчёт о ремонтных работах УПМ за прошлый месяц. — Вторая полка, стопка слева, — дал ему наводку Леви, заканчивая подшивку бумаг в папку, которую надлежит передать Эрвину. — Хм-м. А её здесь нет, капитан. Рапорты отряда майора Ханджи, смета доходов и расходов, а того, что вам нужно, я здесь не наблюдаю.       Хозяин кабинета нахмурился, со вздохом поднялся из-за стола и направился к шкафу, чтобы убедиться в сказанном. Тёмно-серой папки действительно не было на указанной полке.       Искомое нашлось в другом шкафу, в самом низу. — Капитан, можно вопрос? — Мхм, — промычал Леви, пройдя к столу и открыв папку. — Почему все эти рапорты, отчёты и сметы вперемешку? —... Они здесь по месяцам. Не особо удобно, конечно, но на то, чтобы разобрать это всё, — Аккерман обвёл рукой книжные шкафы, — уйдёт не один и даже не два дня. У меня нет на это времени. — Если позволите, я могу этим заняться. Сортировка закончена, а других приказов пока не поступало.       Леви ненадолго оторвался от своего занятия и поднял взгляд на парня, который на полном серьёзе, да ещё и добровольно, хочет взвалить на себя рассортировку кипы бумаг. Он мог приказать ему отправиться к Ханджи — которая уже интересовалась у него, когда Уайт уже освободится от выполнения его распоряжений — однако раз уж Марк сам предложил... — Можешь приступать. Только если что-то напутаешь, или сделаешь ещё хуже... сам знаешь. — Так точно, — отдав честь, при этом ухмыльнувшись, Уайт взялся за дело.       Капитан хмыкнул и вновь посвятил своё внимание лежащим перед ним бумагам. Хотя нет-нет, да поглядывал на то, что делает Марк. Тогда он не знал, что в конце недели придёт распоряжение королевы, согласно которому разведчики, в том числе члены его отряда, отправятся восстанавливать детские приюты. Он ожидал этого, конечно, но не так быстро. Однако аристократия не желала конфликтов, и «поддержала» идею правителя.

***

      Едва прибыв на ферму, Марк выругался. Он подумать не мог, что их, разведчиков, передовых бойцов и защитников человечества, отправят в такую глушь ради реконструкции зданий. Можно было бы порадоваться, что надо только реконструировать, а не возводить с нуля, однако не получалось. А всё потому, что на этом участке для девяти человек — Эрен, Армин, Микаса, Марк, Конни, Саша, Леон, Жан и Хистория — работы было слишком много. Конечно, с Райсс прибыла ещё парочка солдат, но они были неким подобием телохранителей, нежели рабочими. Да и сама королева оказывала не сказать чтобы большую помощь.       Лишних разведчиков не было, их распределили по другим объектам. Всё же приюты открывали не только для детей из Подземного города, но и для обычных сирот, которые лишились семьи во время боевых действий. Для детей, которые выживали в трущобах, и уже превратились в этаких «волчат» — нападали, грабили, а может и убивали — будет организовано что-то вроде детского лагеря, где за ними присмотрят военные, оставившие службу из-за возраста, или из-за травмы.       Никто не торопил разведчиков, они работали в своём темпе, впрочем, не особо расслабляясь. Всё же застрять здесь, когда идёт обсуждение грядущей миссии в Шиганшине, желанием не горел никто.       И у них появилась ещё одна причина ускориться.       Детей привезли слишком рано, и малышня, ошалев от свободы и практически отсутствующего контроля — ну не считать же за контроль бегающую за ними Хисторию, да пятёрку женщин, что будут отвечать за кормёжку, стирку, обшивку, а также обучение — путались под ногами у тех, кто был занят работой.       Особенно им почему-то было интересно наблюдать за тем, как несколько разведчиков, а точнее Леон, Марк и Конни, чинят крышу. — Разойдись, малышня, — неся на плече пару элементов стропильной системы, которыми было решено заменить пострадавшую часть кровли, цыкнул Марк. — Мы не малышня! — возмутилась девочка с недлинными волосами морковного цвета, завязанными в забавные хвостики. — Точно! — поддакнул шмыгнувший носом пацан, рукавом рубашки утирая сопли. — Ты сам коротышка! — в один голос воскликнули мальчишки, что различались лишь тем, что у одного была щербинка между зубов, а у второго её не было.       Крики, детский смех, а после Уайт скрипнул зубами, почувствовав, что его ноша стала тяжелее. Ему оставалось пройти ещё немного, до соседнего дома, когда ребятня в количестве четырёх штук повисла на концах стропил, которые он нёс. Раскачивались, дрыгали ногами, наверняка обдирая руки, но хохоча так, словно смешнее того, как Марк сделал два шага, прежде чем понял, что груз стал тяжелее, в мире не существует. — Сами напросились, сопляки.       Хистория, которая отправилась на поиски четвёрки убежавших ребятишек, ахнула и поспешила, чтобы призвать детей к порядку, но замерла, увидев, что делает Марк.       Уайт удалился от зданий, чтобы дети, даже спрыгнув с этой импровизированной «карусели», не врезались в стену, а после начал кружиться на месте. Он переставлял ноги, вытаптывая этакий круг, руками удерживая стропила, чтобы они не накренились. Дети смеялись, повизгивали от восторга и вскрикивали, когда они, один за другим, слетели с «карусели». — Ещё! — Давайте ещё, дяденька коротышка! — Нет уж, — хмыкнул Марк, остановившись. Он спустил вниз свою ношу и, прислонив стропила к плечу, тряхнул головой. — Мне надо вернуться к работе. Вечером, если останутся силы, мы с товарищами соорудим вам развлечение.       Дети ворчали, упрашивали, а после, увидев приближающуюся к ним Хисторию, с криками дали дёру. Да с какими криками: — Небесное тело! — Божественный пастырь! — Пастырь-пластырь, — фыркнул Уайт, возвращаясь к работе. Уложил стропила, зафиксировал верёвками, и крикнул: — Леон, Конни, поднимайте!       Убедившись, что часть будущей кровли была без проблем поднята, он забрался на крышу с помощью тросов и взялся за молоток. Вообще изначально они работали вчетвером, но Жана словно ветром сдуло, когда он услышал от пробегающей мимо Саши, что доставили продовольствие и его надобно разгрузить. — Где-то там должна быть и Микаса, так что неудивительно, что он предпочёл нас покинуть, — хмыкнул Леон, поддерживая балку, пока Марк и Конни прибивали её. — А, точно. Он на неё чуть ли не с первого дня в столовой кадетского училища засматривается, — буркнул Спрингер, разгибая спину и утирая пот со лба предплечьем. — Только она этого не замечает. Или замечает, но не отвечает взаимностью. — Я поражён, Конни. Ты давно таким наблюдательным стал? — вскинул бровь Уайт, криво ухмыльнувшись. — А ты давно по сторонам смотрел? — поинтересовался Конни, и фыркнул, когда Марк демонстративно повертел головой. — Не замечаешь разве, что Саша всегда рядом с тобой старается оказаться?       Уайт изумлённо моргнул, а после, вспомнив, какую тему подняли до этого, вдруг... расхохотался. — Как ты можешь смеяться?! — возмутился Спрингер, которому стало обидно за подругу. — Беру свои слова назад, нихрена ты не наблюдательный, — хмыкнул Марк, посмотрев на друга. — Будь ты таковым, заметил бы, что Саша считает меня другом, братом максимум, но никак не возлюбленным. Я не в её вкусе, готовлю паршиво. Да и для меня она скорее сестра, нежели та, с кем можно завязать отношения. Она прекрасная девушка, не спорю, но мы с ней сразу всё прояснили. Отношения на службе ничем хорошим не заканчиваются. Ну, может быть за редким исключением.       Последние слова он буркнул едва слышно, просто не уследив, что высказал мысли вслух. В конце концов, у них с Эллен отношения завязались как раз-таки на службе. — Ты способен любить вообще? Ну, не как друга, или родственника, а как- — Я не умею любить, — перебил Леона Уайт, возвращаясь к работе. — Нигде не написано, как это делать, что ты при этом чувствуешь, и как уберечь избранника от боли. — Ты говоришь странные вещи. Каждый способен любить. Родителей же ты любишь? Сестру, Пепла?       Марк неопределённо хмыкнул, дёрнул плечом и промолчал, вновь застучав молотком. К счастью, друзья — Леона он так называл только в мыслях, да и то не всегда — не стали развивать тему дальше, и вернулись к прежним занятиям. В конце концов, если Марк не хотел говорить о чём-то, его невозможно заставить. Шантажировать? У них на него ничего нет. Угрожать? Хотелось бы избежать участи быть битыми. Подкуп... тут даже говорить не о чем. Так что отступиться от темы, это лучший выбор.       К вечеру Уайт, как и обещал ребятишкам, занялся созданием развлечения. Конни открестился, сказав, что ужасно устал. А вот Леон и, что удивительно, Эрен, предложили ему свою помощь. — Яма... два штыка лопаты на два. Глубина один штык, — прикинув размер цилиндра, который станет основой для карусели, распорядился Марк. И мало удивился, когда Леон вызвался это делать. А всё потому, что у него в такой близости от кузни слезились глаза. — А мы с тобой сделаем каркас и подготовим тёс.       Йегер молча кивнул, пребывая в каких-то своих мыслях. Уайт не понимал, почему тот не со своими друзьями детства, но не стал ничего спрашивать. Он уважал чужую личную жизнь, и сам не любил, когда другие лезли ему в душу.       А Эрен просто не знал, как завести разговор о том, что произошло в пещерах Райссов. Он слышал, как Марк относится к тем, кто ноет, жалуется, жалеет себя, или не дорожит своей жизнью. Хотя сам такой же. Вспомнить хотя бы битву за Трост. Ему Армин рассказал, какой план предложил Марк, не выказывая при этом ни единого сомнения. Ему было словно всё равно, что он может умереть. А ведь у него есть младшая сестра, которая его так любит и ждёт.       Сглотнув, Эрен набрал в грудь воздуха, открыл рот и... закрыл его, так и не решившись спросить. — Знаешь, если ты пришёл клацать зубами и пялиться в никуда, то лучше иди внутрь, — подал голос Марк, бросив на него быстрый взгляд. Он сам не знал, что толкнуло его сказать подобное, но он практически осязал терзания зеленоглазого парня. — Нет, я не... я хочу помочь тебе с... этим. Что бы это ни было. Кстати, что это? — Серьёзно? Только сейчас решил поинтересоваться? — хмыкнул Уайт, а после неожиданно потрепал Эрена по волосам. Совсем как делал это с Сашей. — Внимай же мне, отрок. Это... карусель. — Кара... соль? — коснувшись макушки, спросил Эрен. — Сам ты кара соль. Ка-ру-сель. Что-то вроде развлечения. Вот этот цилиндр мы «утопим» в земле, а точнее поместим в яму, которую копает Леон. Это будет основа. К нему мы присобачим железные прутья-лучики, это каркас. Пусть будет благословлён тот человек, который додумался до создания газовой сварки. Горючий газ, плюс кислород, плюс пламя, и вуаля, у нас есть переносная горелка. Хотя баллоны тяжёлые. Тёс же будет настилом. А, надо ещё чё-то приспособить в качестве поручней, чтобы сопляки не слетели... м-м, посмотрим в этом хламе.       Эрен смотрел на то, как Марк, бормоча и перескакивая с темы на тему, увлечённо копается в куче металлолома, который сюда доставили по просьбе майора Ханджи. Она сказала, что его будут использовать для создания водоочистительного сооружения, но Уайт, презрительно кривя губы, пробормотал: — Свинцом обшивать вздумали? Потравить всех хотите? Хер там плавал. Цинк и медь? Гильзы, артиллерия... что-то в голове крутится, м-м. Пригодится. Свинец на пули пойдёт. Ковкий, сравнительно легкоплавкий, пластичный и мягкий, но токсичный. К тому же... как там было? Пожар, взрыв, опасен. Хм-м. Он мне в другом месте пригодится. А сейчас нам надо что-то... потвёрже.       Наблюдая за тем, как Уайт с руганью и шипением выкидывает куски металла один за другим, при этом распределяя их на две кучки, Эрен всё же решается: — Марк. — М-м? — Если бы... скажи тебе кто-то, что твой отец передал тебе что-то, украденное... предназначенное для кого-то другого, как бы ты отреагировал?       Марк, что вытаскивал из-под низа железный прут, замер. Его удивило, что Эрен задал вопрос ему, а не обсудил всё с друзьями, которые его определённо знали куда лучше, чем тот, для кого они все выглядят сущими детьми. Однако теперь он понимал, что так терзало мальчика-гиганта, который в последнее время был какой-то... заторможенный, что ли. — Я закончил. Чем ещё помочь? — послышался голос Леона, и Марк вздохнул.       Проходя мимо потупившегося Эрена, он прошептал: — Через час после ужина, здесь же. Никому ни слова. —... Понял. — Марк? — Чего орёшь, как кот по весне? Иду я.