Территория Этваль

      Солнечный круг, нарисовавшийся на горизонте, ознаменовал начало нового рутинного дня. Главы отчитывались о делах в округе, войска нечисти пополняли ряды и исправно тренировались, горожане уживались с вампирами, а Антон улаживал вопросы политики и совершенствовался в магии. Даже Олежа, взявший в привычку дело без дела осуждать вампиршу, успел с утра пораньше обругать её за слишком откровенный наряд. Градостроитель, третий день отмечающий рождение сына, выделялся из картины серых будней. Выделялась и Ания, которая неделями странно нахаживала вокруг будущей академии. Именно в это утро она ворвалась на поле, прервав тренировку рыцарей, и заявила: — Антон, есть важный разговор.       Парень убрал меч в ножны. Его противник, готовившийся к смертельной схватке, облегченно выдохнул и, с разрешения Правителя, ушел к другому напарнику. Звездочкин незаметно улыбнулся: у мальца есть все шансы встать в один ряд с командующими отрядов. Если все будет хорошо, среди них появится нечисть, которая будет так же надежна, как Ания. По крайней мере, он очень хотел в это верить, потому что нытье о неудачно выведенном сорте винограда его доконало.       Пока демоница ждала Антона, то сверлила взглядом недавно сформированный отряд вампиров. Бесцветные серые глаза не выражали никаких эмоций и казались пугающе бездонными. Рыцари-упыри содрогались от её взора. Недвижимые радужки смотрели прямо за ними, будто каждый взмах меча обличал их в чем-то страшном. — Мне кажется, вампиры что-то скрывают, — Ания повернулась к Антону. — Ты не задумывался, почему они сначала обустраивают подвалы, а потом отстраивают комнаты? Многие из наших закапывают подвал, чтобы не было сырости. — Упыри всегда предпочитали свету кромешную тьму. И ни для кого не секрет, что главная комната их дома — подвал. — Тогда зачем он в академии?       Антон вздрогнул. Богиня явно его ненавидит. Плохое предчувствие не просто ударило, а лихо сбило с ног.       Однажды в прошлом он зачищал деревню упырей и знает, на что они похожи. В тех домах валялись горы обезображенных трупов, выделанных запекшейся кровью и высосанных до костей. Убийственный смрад вызвал рвоту даже у самых крепких его солдат и, чего греха таить, у Антона тоже. Страшные гримасы навсегда застыли на бледных лицах, но настоящий ужас ждал отряд в подвале одного из домов: подвешенные вниз головой дети болтались на грязных цепях, пока в тары под ними стекала кровь. На столах с выемкой, в которые сливалась жидкость, лежали еще дышащие тела, но их уже нельзя было назвать живыми. Трупы каждого были ювелирно разрезаны от запястья до локтя, от уха до уха, от паха до горла. Казалось, смотрящие в застывшие детские глаза рыцари умерли вместе с ними. Взгляды растерзанных были направлены на Звездочкина, будто спрашивая, почему он, такой великий и бесстрашный, не спас их раньше...       Антон тихо приказал разрубить цепи, повязать лица, чтобы не вдыхать трупный яд, собрать тела на заднем дворе и развести костер.       Вопрос, как Богиня могла сотворить таких уродов, много лет волновал Антона. Даже теперь, когда воспоминания об ужасах той деревни вспыхнули в его памяти, он все еще спрашивал ее об этом. — Нужно уточнить о планах на подвал у графа, — серьезно ответил парень. — Он уехал вчера. Я так долго решала, достаточно ли странно ведут себя упыри, что упустила его. Мое воображение могло просто разыграться на пустом месте, а ты меня за такое по головке не погладишь. — Я бы похвалил тебя, если ты пришла с доказательствами. — Я еще никого не обвиняла, — Ания сложила руки и хмуро посмотрела на парня. — Просто наблюдение. А еще мои полномочия не касаются вампирского округа. Я не боюсь графа, но не хотелось бы гневить их гнездо.       Антон понимающе хмыкнул: Ания терпеть не могла вампиров. Все началось с презрения к Даме, а закончилось поголовной яростью ко всем упырям. Будь ее воля, кровопийцы уже сейчас бездыханно лежали бы на тренировочном поле. Включая Сан Экалета, которого девушка назвала таким редким для неё словом, как «друг». — Ты права, нам лучше проверить академию, — пробормотал Антон. — Я распоряжусь, чтобы рыцари осмотрели подвалы. Спасибо за бдительность, возвращайся на службу.       Ания взяла в руку меч, отдала честь и вернулась в город. Посаженное ею семя сомнения слишком быстро проросло в сердце парня. Антон окликнул ее и решил отправиться к будущей академии с ней. Когда они добрались, Градостроителя и его рабочих не было на месте: все праздновали вместе с ним. Вокруг академии царили тишина и спокойствие. Антон даже размечтался о таком умиротворении в пределах своего двора, но Ания не унималась, говоря, что здесь что-то не так. Огромный ров под подвал был тому подтверждением.       Антон долго живет на свете и прекрасно знает, насколько демоны умны, особенно Ания. Нужно быть последним невеждой, чтобы не прислушаться к её словам, даже если они окажутся плодом её воображения. После проверки Звездочкин стал внимательнее наблюдать за вампирами. Когда же ему пришло приглашение на бал от Дамы, он укрепился в своих опасениях, а потому радости, которая накрыла Ницы, не ощутил. — Бал! Бал! Я буду как настоящая принцесса! — ведьмочка закружила по комнате в их родной избушке. — А у тебя платье-то есть, принцесса нечесаная? — посмеялся старик. — Есть! Причем самое красивое. Антон!       Парень тяжело вздохнул и отвлекся от прочтения очередного свитка. В минуты спокойствия Антон хотел разобраться с тайной торговлей травами и пропажей скота в болотистой местности, а потому решал, кому из рыцарей можно поручить это дело и не вызвать подозрений. — Антон, а в чем ты пойдешь? — В женильных штанах! — засмеялся Мастер.       Антон отложил свиток в сторону и зыркнул на умирающего от смеха старика. — Боюсь вас расстроить, но я пойду в своих доспехах. — В тех страшных? — Ницы нахмурилась. — Они же… Ну, гадость они! — Зато в них ко мне никто не подойдет. — А когда мы будем танцевать? Ты хочешь испортить танец? — Ты-то? И танцевать? — продолжал потешаться старик. — Ставлю два золотых, ты даже не знаешь, когда нужно кланяться.       Ведьма сразу напала на Мастера, позволив Антону наконец выбрать ответственного за миссию. Он решил, что пора дать шанс мальцу с утренней тренировки. Пока старик и Ницы бранились, парень крепче задумался над опасениями Ании.       В обществе вампиров разделение на «общину» и «элиту» намного заметнее, чем у людей: первые ходят под графом и не тревожат покой остальной нечисти, а вторые не прочь сорить золотом, лишний раз поиздеваться над оборотнями и показать свое превосходство. Дама входит в их число. Совершенно случайно Антон узнал, что она и Сан Экалет — родные брат с сестрой. Из-за отсутствия общения между ними Антон думал, что это всего лишь любезное обращение между упырями из высших сословий, но родственники просто имели разные взгляды на жизнь. Будучи истинными аристократами, они скрывали разногласия на публике, но, судя по рассказам графа, отношения в их семье с трудом походят на сдержанные. Пока Дама отстраивала себе самое дорогое поместье в Этваль, Сан Экалет довольствовался маленьким домиком на окраине города. Тем не менее, всё богатство их семьи находилось в распоряжении графа, в то время как Дама жила на унаследованные ею скромные средства.       Пока Олежа злорадствовал из-за нового повода обругать Даму, Антон понял, что граф где-то приврал. В его рассказе было много недомолвок. Не хватало конфликта, который вынудил родственников разойтись. По словам мужчины, он не был политическим, но и на простое выяснение отношений в семье не походил. Они поссорились из-за чего-то фундаментального, что разделило вампирскую общину.       Пока Антон смотрел за дракой старика и девочки, пытаясь понять, в чем камень преткновения вампиров, Олежа сразу выдал самую логичную причину — еда. Кровь. Упыри с древних времен делились на два лагеря: одни предпочитали питаться животными, а другие людьми. При этом и те, и другие брезговали общаться друг с другом даже в пределах одной общины.       Антон не забывал, что Олежа не только фонтан ревности, но еще и один из самых умных нелюдей, которых он знает, поэтому догадка сильно смутила парня. Он на первой странице судебника четко и недвусмысленно написал, что будет с нечистью, которая нападет на человека в пределах Этваль. Неужели упыри пошли бы поперек его воли? Олежа посмеялся с Антона, напомнив, кто обхаживает его уже не один месяц.       Какая нечисть решилась бы? Только та, которая уже считает себя первой леди и чувствует себя достаточно уверенно, чтобы нарушить первый закон прямо под носом Правителя. — Антон! — Ницы схватила его за руку и вытащила на середину комнаты. — Научи меня танцевать? А я дам тебе то, чего ты сильнее всего хочешь! — Тишину, спокойствие и литр настойки? — мерзко захихикал Мастер.       Антон посмотрел на девочку, и его размышления о вампирах переключились на другое: а сколько Ницы лет? Разве она не должна была вырасти из такого поведения? И вообще, сколько он уже тут? Сколько они знакомы с ведьмой? А с Мастером? С тех пор, как парень стал нечистью, он потерял счет времени. Он здесь наверняка не меньше пяти лет. Звездочкин старался вспомнить все пережитые зимы, но так как снег был редким гостем в их краях, задача оказалась сложнее. — Ты чего молчишь? — пробурчала Ницы. — Да-да, хорошо…       Девочка взвизгнула от радости и принялась крутиться по комнате, пока Антон переживал странные эмоции. Как давно он перестал быть человеком? Почему он не может этого вспомнить? — Мастер, а в каком году мы к вам пришли? — с опаской спросил Антон. — А тебе какое дело? Решил узнать, как давно вы мою кровь сосете? — Фу. Мы не упыри! — взвизгнула Ницы. — А даже если бы ими были, не стали бы пить твою старую кровь.       Старик замахнулся на девочку, но та показала язык и убежала в сторону. — Честно, Антон, я не помню, — старик перестал издеваться и замялся. — Но ты и Ницы появились, вроде, сразу после казни императрицы. Или перед бунтом на источнике?.. — Не, бунт случился, когда с нами уже оборотни жили, — уточнила ведьмочка, плюхнувшись на стул. — А императрицу казнили еще в моем юношестве, — задумчиво сказал парень. — Так что точно нет.       Старик притих. Он долго думал, пожевывая нижнюю губу и поглаживая подбородок, пока все его лицо покрывалось темными линиями. — Хо-хо… Что же такого громкого случилось в тот год? Я ж прям помню, как все старые ведьмы взбесились...       Тут Мастер просветлел и ударил кулаком по столу: — О, точно! Вы ж пришли буквально дней пять после смерти первого рыцаря Звездочкина!       Звук пропал из ушей Антона. Остался лишь писк в голове и шум бегущей по венам крови. Давно никто не произносил его фамилии в таком ключе. Парень взглядом пытал старика, надеясь, что ему послышалось, но его хитрая полуулыбка твердила об обратном. Олежа не раз намекал, что Мастер знает о его прошлом, и кажется Антону, что в роду фантома тоже были демоны, потому что его догадки слишком часто сбывались. — Первый… Кто? — Ницы недоуменно приподняла бровь. — Почему я о нем не слышала? — Потому что необразованная тупица!       Ведьмочка пригрозила старику кулаком, надула щеки и отвернулась. Антон раскрыл новый свиток и постарался отвлечься, но у него не получалось. — Нечего знать про Звездочкина, — равнодушно отрезал он, пытаясь обуздать свои настоящие чувства. — Это страница прошлого. — Не скажи, — хитро протянул Мастер. — Я бы сказал, целая книга, энциклопедия! Такую фигуру забывать… — А что там было? — вновь поинтересовалась девочка.       Старик поднял руки, а его мана облаком собралась под потолком. Комнату тут же накрыла тьма, магические искры превратились в настоящие золотые звезды. Они переливались и подмигивали ведьмочке, которая с детским восторгом смотрела вверх. А Мастер, с присущей ему манерой, вступил нараспев: — Главный герой королевства! Первый рыцарь! Защитник слабых и нечисти! И все прямо под носом короля! — Богиня! — восхитилась Ницы. — Герой! Да еще и рыцарь! Расскажи, расскажи! — Мы с тобой, дамочка, были жителями Империи. Пусть о местном герое нам лучше поведает бывший слуга Королевства.       Старик поддел Антона локтем. Ярость закипела внутри парня, но возникшая под боком ведьмочка, сияющая от радости, усмирила его гнев. Ни для кого не секрет, что Ницы обожает сказки и искренне верит в них. Мечта о принце на белом коне — счастье всей ее жизни, и ни одна нечисть, кроме Олежи, об этом не печется. Она, как любой ребенок, слишком юна и невинна. И это здорово смущает. В мире, где ведьм сжигают на кострах, их детей продают вельможам в другие страны, а последователей презирают, сохранить такое простодушие просто невозможно.       Антон откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и продолжил рассказ Мастера: — По легенде, предок рода Звездочкиных поймал упавшие с неба звезды Богини и вернул их обратно, за что получил ее благословение. Но одну из них он спрятал у себя, а потом сделал из нее головной убор, за что получил прозвище Звездкин, которое, как нетрудно догадаться, стало фамилией Звездочкин.       Звезды искрились в темноте, окруженные дымкой загадочности. Несколько из них зажглись особенно ярко, но когда Ницы протянула руки, они сразу исчезли с «небосвода». — Вскоре началась Великая война. В те времена основатель рода вместе с товарищем победил дракона, а на его костях велел основать город. Но он не знал, что благодаря своей глупости он скоро приведет дом Звездочкиных к падению.       Звезды погасли, а ведьмочка глупо моргнула: — Почему это? — Не перебивай, — вздохнул Антон. — Долгие века Королевство отходило от войны, но едва наступили спокойные времена, как битвы вспыхнули вновь. Только теперь за престол. Звездочкины тоже боролись за власть, но проиграли. Точнее, Звездочкин, потому что всех, кроме него, убили. — Ты лучше про самого ныне покойного рыцаря расскажи, а не про род, — поиздевался Мастер. — А то будто с учебника зачитываешь.       Антон нахмурился. Тьма окончательно спала, и бревенчатые стены комнаты показались вновь. Свет свечи расстелился вдоль потолка, опоясывая тени всех троих. Размеренно трещали дрова в камине, на столе красовались горы свитков. Ницы попробовала сотворить «звезды» сама, но с ее руки упали лишь жалкие искры. — Звездочкин, как и его предки, был первым рыцарем Королевства. Он верно, — тут Антон запнулся, — защищал короля и покой граждан. Защищал до самого последнего вздоха. Он всегда стремился к высотам, до которых никто не мог дотянуться, был строг к себе и другим, но отдавал всего себя делу, которое... Которое считал правым. Народ верил в него, а он верил в своих рыцарей, без страха шедших за ним в пекло. Белоручкой он не был: помогал всем, кому мог, будь то принцесса или хромой старик. Его подвиги... Их было много. Не счесть. Самый громкий — спасение трех семей из горящего дома. Тогда он сам был тяжело ранен, но продолжал вытаскивать покалеченных. И все же, каким бы умелым и бесстрашным он не был, не смог уберечь самого главного...       В глазах старика мелькнул вопрос. Антон понял, что забылся и сболтнул лишнего. К счастью, Мастер не понял, а Олежа не услышал. — Ты это про жизнь так сказал? — спросила Ницы. — Да, — соврал парень, сел за стол и взял свиток. — Такая личность и такой печальный конец… И почему я ничего о нем не слышала?       Антон не успел продолжить, как заговорил Мастер: — Потому что король лично «убил» его, и ему нет смысла сохранять чужую славу. Свою бы удержать... Собственно, поэтому в тот год всполошились и люди, и нечисть. Говорят, что после кончины первого рыцаря глава семьи Звездочкиных бросил в короля перчаткой, и лишь плач новорожденного наследника убедил его отменить дуэль. Чтобы ты понимала, это как если бы Антон убил Дона, и Ания пошла разбираться.       Антона будто окатили ведром со студеной водой.       Семья.       У него же все еще есть мать и отец.       Он не последний из Звездочкиных, его родственники живут где-то там, далеко, отпевшие и похоронившие гроб без тела. Холод поднялся вверх по спине от одной мысли, какие страдания пережили его старики. — Ого, Этваль бы с ума сошел от такой новости! — Ницы заерзала на своем месте. — Ну чего вы замолчали про этого героя-рыцаря? Что там еще с ним случилось? А у него дети остались?       Антон тяжело вздохнул — Только одна рыжая бестия... — Он еще в тайне и на нечисти женился? В Королевстве?! Богиня! — глаза Ницы засияли безумной радостью. — Как мне хотелось бы с ним встретиться! Нужно срочно учить танец. Антон, пошевеливайся!       Девочка вскочила с места, ухватила парня за руку и кряхтя потащила его к выходу. Антон сжалился, встал с места, позволив возбужденной девочке наконец убежать вперед, и хотел поплестись следом, как Мастер вдруг бросил ему в спину: — Ты забыл рассказать, как твой предок сделал вид, что вложил звезду в корону, а на самом деле спрятал ее в лезвие меча. Ницы была в восторге от такой легенды.       Антон хмыкнул и вышел наружу. Он должен был обучить Ницы, но ворвавшиеся во двор рыцари сорвали все их планы. Ведьмочка сильно хмурилась и возмущалась, но ругань взрослых вынудила ее замолчать и сесть в сторонке. Пока Нефр умолял Правителя не наказывать весь его отряд, Ницы вдруг вспомнила о платье. На счастье эльфа, она убежала к Ании и не застала того, как Антон заставил всех рыцарей зачитывать судебник, стоя на коленях.       Бал подкрался незаметно. Начало торжества в честь окончания строительства поместья назначили после обеда, что было крайне неудобно для Антона. Он не успел сделать половину намеченных дел, но Ницы уже тащила его переодеваться, а затем всю дорогу к Даме упрекала в нерасторопности. Ее пышное нежное платье мешало обоим ускорить шаг, и девочка постоянно спотыкалась, но продолжала лететь вперед, волоча за собой Антона. Казалось, её нисколько не заботили взгляды прохожих, провожавшие их до самого порога роскошного особняка.       Антон вошел в поместье и ослеп: свет хрустальной люстры, свисавшей от потолка до пола, белоснежными пятнами ложился на две мраморных лестницы, ведущих на второй этаж. От самых дверей расстелился великолепный красный ковер, оттенок которого явно был вдохновлен любимым лакомством вампиров. Слуги с полными подносами лавировали между убранством из скульптур и бесценных ваз, сноровисто обслуживая гостей. Из банкетного зала доносилась тоскливая музыка, горстка вампиров стояла у входа и наводила светские беседы. На стенах виднелась вычурная лепнина — особый почерк Градостроителя. Антон вспомнил дома их Королевства, и ему стало смешно. Дама всеми силами пыталась показать богатство и статус, но сильно поторопилась, открыв двери поместья. Во многих углах еще не высохла штукатурка, и лишь пышная зелень в дуэте с картинами старых мастеров на стенах отводили глаза.       Ницы с горящим взглядом закружилась вдоль гостиной, чем здорово смутила пришедших аристократов. Антон же уверенным шагом пошел в зал, оставив ведьмочку наедине со своим восхищением. Как только его нога ступила внутрь, он сразу понял, куда ушло все вдохновение Градостроителя.       Под ногами Антона раскинулась радужная мозаика, причудливые узоры которой рассказывали историю Великой войны. Запечатленные среди них образы могучих драконов плыли в четырех направлениях, вспыхивали золотом, соединяясь с другими, оживали, расходились и сближались вновь, образуя вокруг себя таинственную связь из серебристых нитей. Резные колонны из белого мрамора возвышались над нечистью и надежно держали сводчатые арки. Вместо замкового камня на сводах открывались фрески, изображавшие сказания о Богине, чья красота и мудрость были вечными и бесконечными. Светила на сюжетах заменяли вытесанные под них зачарованные камни. Их свет сияющей голубоватой дымкой окутывал зал и превращал увиденное в наважденье, коварный мираж, который рассыпался бы от легкого взмаха перед собой.       Разодетые в шелка и парчу вампиры с осоловевшим взглядом расхаживали по поместью и потягивали поданное вино, будто за века видали особняки получше. Поэтому писк Ницы разбудил и напугал их, из-за чего элита обратила взоры на неё и вместе с тем заметила прибытие Антона. Парень же почувствовал себя как в старые времена, когда сопровождал монархов на балу. Прошли годы, началась новая жизнь, а эти празднования остались теми же... — Антон! — Дама подошла к нему и поклонилась. — Я боялась, что вы уже не придете. Рада видеть вас на нашем скромном торжестве. — Скромном? — Антон по старой дворцовой привычке поцеловал её ладонь. — Боюсь представить, что в вашем понимании богатое...       Дама засмеялась и прикрыла лицо веером. Её алое платье утягивало хрупкую талию и выгодно подчеркивало бюст, из-за чего она напоминала полуночную розу, насквозь пронизанную лунным светом. Парень улыбнулся ей и следом почувствовал, как упыри краем хищных глаз наблюдают за ними. Звездочкин мельком осмотрел зал, но не встретил ни одного прямого взгляда. — Не будете ли так любезны подсказать, где мне найти Сан Экалета?       Дама стушевалась и опустила глаза. — Боюсь, он сильно опоздает. Не волнуйтесь, как только он появится, слуга даст вам знать. «Или его не пригласили, а ты потратишь время», — подметил Олежа.       Еще на входе Антон понял, что среди гостей нет даже половины знакомых ему вампиров. Недолгие размышления привели его к мысли, что раскол общины был слишком сильным и что близких к графу либо не пригласили, либо они сами не пришли. Ничего из этого не предвещало хорошего. — Антон! Антон! — Ницы прыгнула ему на руку и повисла на ней. — Пойдем скорее танцевать! Музыка уже играет!       Парень не стал говорить ведьмочке, что музыка должна играть постоянно, а вальсируют только под определенные мелодии. Он попросил вина и пообещал, что обязательно станцует с девочкой, как только утолит жажду. Дама же, услышав его желание, воодушевилась и прошла ближе к центру зала.       Бокал вина оказался в его руке. Алкоголь согревал, а музыка отправляла уставшее сознание в прошлое, в те времена, когда Антон даже не подумал бы, что от короля можно отойти на шаг, а королевский приказ не поставить выше жизни. Когда юное неопытное сердце билось во имя справедливости. Сколько же слоев пыли с тех пор легло на полки его разума, куда парень сложил свои эмоции и чувства. Лишь в некоторых уголках видны следы чьих-то пальцев, будто кто-то усердно пытался навести там порядок. Ну как «в некоторых»... В сравнении с собой прошлым Антон слишком размяк, так что этот «кто-то» слегка перестарался. «Вот же вырядилась, — прохрипел Олежа. — Люстра в гостиной и та слепит меньше... Если тебе нравится такое, то я скажу Градостроителю, чтобы больше не заморачивался, потому что у его Правителя нет вкуса».       Антон не заметил, когда этот ревнивец вернулся. Странно, что Олежа отмалчивался, а не стал с порога поносить убранство особняка. Видно, фантом ушел глубоко в мысли, поэтому не успел откликнуться.       Бокал опустел. Улыбающаяся Ницы тут же подлетела к парню и потащила его танцевать. Ее навыки были так же далеки от основ, как Антон от беззаботной жизни: она мотала головой, подсматривала за другой нечистью и неуклюже пыталась встать в позу для вальса. Только вот левая рука девочки оказалась на талии парня, а куда деть вторую — этого Ницы не знала.       Антон выдохнул и осторожно помог ей переставить руки. Это его вина, что она не знакома с азами простейшего вальса. — Первые шаги повторяй за моими ногами, они будут похожи на... Для начала представь, что на полу квадрат. Ты должна наступать на углы вслед за мной, вот так. Не смотри по сторонам, иначе запутаешься и споткнешься. И слушай музыку. Раз два три... Как только все закончится, ты должна сделать реверанс.       Девочка покраснела. — Квадратик, углы, реве… Чего? — Посмотришь на других дам и повторишь за ними.       Ведьмочка нахмурилась, но внимательно наблюдала за ногами парня. Уже в середине танца перед ее глазами все поплыло, а маленькие стопы, на которых были обуты деревенские черевики, наступали на чужие туфли. Ницы была очень сосредоточена и за своим занятием даже не заметила заинтересованные взгляды вокруг. Нечисть восхищалась неопытностью «дочери» и терпению «отца». Те хоть и кружились в стороне ото всех, чтобы не мешать вампирам, но все равно стали центром всеобщего внимания. К тому же новые доспехи Антона ярко отражали свет магических камней, поэтому не заметить его было сложно. — Танцевать трудно! — захныкала Ницы к концу танца. — И не весело…       Чем дольше они вальсировали, тем больше она путалась и смущалась. Девочка почувствовала себя так неловко, что в душе поклялась больше никогда не посещать балы, даже если её туда пригласит самый прекрасный принц. — Не волнуйтесь, юная леди, — мило улыбнулась Дама. — Вскоре вы поймете всю прелесть танца. А пока позвольте мне украсть вашего кавалера? — И больше не возвращайте, — надулась Ницы. — Он все равно не умеет танцевать...       Девушка улыбнулась. Антон хотел уйти с бала, так как он уже потешил дитя и выполнил свою миссию, но к нему протянулась бледная рука, усыпанная бриллиантовыми кольцами. Дама вновь взяла свой веер и скрыла лицо, но хитрый взгляд выдавал ее желание. Антона приглашали на танец. «Чего застыл? — возмутился Олежа. — Отрубай».       Заиграла скрипка, от её напористого и заунывного звучания волнение распространилось по толпе. Нечисть скорее искала себе пару и выходила в центр зала. Антон давно потерял возможность посещать поместья аристократов или хотя бы человеческие таверны, поэтому не знал известных мелодий, но всеобщая суета подсказала ему, что заиграла лучшая композиция бала.       Его ладонь легла на талию Дамы, и парень сразу ощутил разницу между девушками: если у Ницы чувствовалась мягкость, свойственная детям и подросткам, то фигура Дамы была упругой и в меру плотной. От одного прикосновения в голове возникли определенные образы, а руки крепче обвели изящные изгибы. Дама знала, как мужчины млеют от ее тела, поэтому довольно улыбнулась и нежно приобняла парня. А тот, как рыцарь в прошлом и дурак в настоящем, подался вперед и повел их в пламя танца.       Антон хорошо танцует. Первый рыцарь не имеет права быть плохим хоть в чем-то. И теперь, вместо умиления от прошлого танца, толпа вокруг восхищенно смотрела за грациозными движениями пары, которая предугадывала каждый шаг друг друга и заполняла своим очарованием пробелы. Ведьмочка, растиравшая набитые ноги, с упоением наблюдала за Антоном. Она наконец поняла, почему все так ждут танца со своим принцем.       Это было красиво. Изысканно. Гармонично. Будто два человека — это куклы, чей кукловод десятилетиями повторял одни и те же движения, до совершенства отточив взмах нити. Каждый поворот был сделан элегантно, каждый последующий шаг — своевременно. Вмиг показалось, что это не пара послушно плывет под мелодию, а оркестр был на службе у танца нечисти.       И, стоит признать, Антон сам забылся в вихре вальса. Редкое мгновение гармонии и единения с собой, когда мысли не путаются и не заставляют биться о стену от безысходности. Ни тебе рыцарей, ни судебника. Нет академии, что высосала всю его душу, нет темницы, которую Градостроитель никак не отстроит. Растущее поселение, новые улицы, тайная торговля — все казалось все далеким. Есть только он, прекрасная вампирша напротив и музыка.       Глаза Дамы тусклым блеском переливались под сиянием камней. На её губах расцвела довольная улыбка, и она придвинулась ближе. Музыка оглушала, алкоголь пленил сознание.       Но Антон замер.       Его предчувствие не просто закричало, оно сошлось в истошном вопле и обдало кожу горячим ветром. Антон положил руку на меч, чем здорово напугал Даму, и, извинившись, бешено осмотрел всех вокруг. Ницы в неуклюжем танце весело кружилась с упырём, приближенные Дамы обсыпали её восторженными комплиментами, вампирская элита заливалась звонким смехом, а слуги сновали по залу, мастеровито обслуживая банкет. Все было по-прежнему, но его сердце ходило ходуном, а необъяснимая тревога волной накрыла разум.       Антон, ведомый странным чувством, подошел к столу. Среди обилия блюд и вин его глаза одержимо искали что-то еще. Он не знал, что именно, но необъяснимая сила привела его к еде. — Олеж.       Слабое «Да?» в ответ прозвучало мгновенно. — Я чувствую людей. «Неужели? А я думал, ты чувствовал страсть». — Прекрати. Дело серьезное.       Он схватил бутылку с вином и принюхался, но ничего не ощутил, кроме кислого яблочного запаха. Следующая бутылка оказалась откупоренной в его руках, но и та была самой обыкновенной. Чудачества Антона привлекли внимание нечисти и даже позабавили её, хотя некоторые странно насторожились. Казалось, Правитель оставил Даму, потому что проголодался, а когда он стал одержимо перекапывать стол, кто-то из толпы покрутил пальцем у виска.       Случайное прикосновение к графину, заставленному горой яств и бутылок, пробудило в Антоне страшную жажду и звериную злобу одновременно. Он без раздумий вылил содержимое на пол, окрасив белоснежный мрамор багровой лужей. Каждая часть его души хотела, чтобы он ошибался, но породнившийся со времен службы вид и железистый запах говорили, что он прав. Нечисть, до этого с опаской наблюдавшая за его причудами, оставила бокалы и поспешила к выходу. — Откуда взялась кровь? — спросил он слугу, который тут же подскочил убрать за гостем. — Господин хочет свежую? — упырь улыбнулся. — Пройдемте за мной, я налью вам самую чистую из нашего погреба.       Антону ничего не стоило пронзить мужчину на месте, но он сдержанно последовал за ним. Когда его спина скрылась за дверью, гости в зале выдохнули и оживились. Даже Дама, расстроенная из-за прерванного танца, повеселела, и вскоре улыбка, вызванная якобы шутками собеседников, украшала её белое лицо.       Коридоры, увешенные картинами и украшенные тонкой лепниной, вскоре сменились серым камнем. На стенах виднелись студеные капли, бесконечная лестница спускалась во тьму. Слуга покорно отворил дверь, и Антон вошел в погреб. В нос мигом ударил запах крови и смрада, но подвал скрывала необычная темнота, которая не рассеивалась светом факела и не позволяла рассмотреть его получше. Глаза Антона будто повязали тряпкой, и только после тихого шепота слуги слепота исчезла.       И лучше бы он продолжал не видеть.       Ему не нужно было спрашивать, что лежало на столе посреди этого погреба. — Она умерла буквально час назад. Самая све…       Слуга не успел договорить, как его голова тут же слетела с плеч.       Грудь Антона бешено поднималась и опускалась. Он подошел к вороху безжизненных тел и посмотрел на одно из них, вглядываясь в месиво, которое когда-то было лицом. Воспоминания о той деревне накрыли его с такой силой, что парень вновь почувствовал себя первым рыцарем, который стоит в том доме, вдыхает трупный яд и через полчаса идет сжигать детские останки в канаве за сараем. Только теперь все опять было взаправду: желтоватые глаза, сложенные в банках на полке, были частью реальности. И зубы, раскрошенные в песок и смешанные с пеплом в печи, тоже были наяву. Бутылки с кровью ярко поблескивали на столе, а перед ними были аккуратно расставлены подносы с изысканным вяленым мясом и сырой фарш. Подгнивающие человеческие сердца спрятали в особую тару, которую залили водой и засыпали травами. По чистоте подвал не уступал кухне в поместье, и от этого Антона сдавило еще сильнее.       Он успел забыть, что нечисть — это не только достойные жизни существа, но и хладнокровные убийцы. Вместе с гневом и злостью Антон почувствовал то же бессилие, которое опускало на колени его и его товарищей, когда они не успевали спасти всех, когда нечисть истребляла селения и уносила жизни его войск.       Только у Антона всегда были силы бороться.       Клокочущее в безумной пляске сердце вдруг замерло. Холод прошелся по спине и, будь он проклят, это чувство парень запомнил на всю жизнь.       Ведьмы.       Антон резко обернулся, потому что почувствовал чье-то присутствие, но за его спиной вновь раскинулась темнота. Ничего не будоражило тишину, кроме звука капающей на пол крови.       Парень поднял меч, шагнул вперед, окликая Олежу, но ответа не последовало. Фантом исчез еще на входе. Антон догадался, что на погребе заклятье от злых и неупокоенных духов, потому что промозглый холод и слепота были верными соратниками ведьминского колдовства.       Но не глухота. Парень не понимал, куда вдруг исчез размеренный звук капель.       Холод сковал руки Антона, а все его чувства затухли вместе со светом факела. Злость, боль, отчаяние — все ушло под воду, оставив от прежнего парня лишь окоченевшую оболочку, которая зачем-то шагнула к углу комнаты.       На потолке была странная руна. Звездочкин вытянул руку с мечом вперед, как на него уставилась пара янтарных глаз. Они смотрели на него из мрака, будто завлекая, обжигая и взывая. Глаза существа находились на одном уровне с его собственными. Антон отшатнулся. Его затуманенный ум вмиг налился неистовством и первобытной яростью от убийства невинных. Тьма, принявшая мутные человеческие очертания, повернула голову вбок, скрывая свет очей, и сделала шаг к Антону. «Аксепт ла, аксепт ла, аксепт ла».       Он почувствовал себя еще страннее. Меч в его руке, голова раскалывалась от нахлынувшей ярости, пока внутри бурлила еще одна эмоция. Таинственная тварь вызывала не дрожь в коленях, а неописуемое возбуждение. Однажды он ощущал подобное на поле боя, когда потерял слишком много крови, а его душа была готова оставить тело. Тогда Антон еще оставался в сознании. Он отсчитывал последние вздохи, но ноги сами несли его в сражение. После той битвы его долго лечили в отчем доме, умоляя быть осторожнее, потому что он едва не вернулся в колыбель Богини. Мысли постепенно мешались, а силы не уходили — то же самое случилось с ним теперь. Парень был в добром здравии и уме, но существо из мрака забирало у него что-то иное.       И тут в голове Антона будто задули факел. Все исчезло, погружая его сердце в меланхолию. Все утонуло во тьме, которую мгновение спустя осветил золотой свет его собственных глаз. В горле застрял горький ком, лоб покрылся испариной. Он посмотрел на существо, но вместо него увидел пустоту, которая постепенно заполнялась пеплом.       Руна сгорела.       Выбравшийся из погреба Антон зажмурился. Поместье осталось прежним, но он мог поклясться, что все изменилось. Проходящие мимо слуги кланялись ему и продолжали суетиться. Никто не заметил, что руки Правителя стали угольно-черными, а его вены заполнились золотым свечением. Его яркие глаза переливались даже при свете магических камней, хотя белок наполнился тьмой. Встреть его Мастер, он бы без раздумий ударил Антона клинком в сердце, забирая его жизнь и вешая на себя проклятие убитого мага. Как жаль, что его здесь не было.       Ноги сами несли Антона в бальный зал. Нечисть, попадавшаяся ему на пути, не могла оторвать от него взгляда, но ему никто так и не сказал про кровавые следы, которые он оставлял за собой. Никто также не сказал и про темную ману, которая шлейфом тянулась за ним, обвивая глотки упырей и пытаясь их задушить.       Как только парень открыл массивные двери, смех затих и оркестр прекратил исполнение. Все почувствовали неладное. Испуганный скрипач зацепил смычком струну, и по залу прокатился фальшивый звук. Веселье сошло на нет. — Дорогой гость, вам что-то не нравится? — обеспокоенно спросил слуга. — Антон, хватит дуться и давай веселиться! — прокричала Ницы, не понимавшая всю серьезность.       Антон хотел обезглавить слугу и уже поднял меч, но вместо этого он маной усадил трясущегося упыря на колени и направился к Даме. Оторопевшая нечисть расступилась, освобождая путь, и вот девушка была уже перед ним.       В голове вспыхнул сиплый голос Олежи. Фантом не понял, что его изгнало и не подозревал, что произошло с Антоном. Он был сбит с толку своим исчезновением, поэтому не заметил ни красных следов на полу, ни окровавленного меча в руке парня. — Ты подавала к столу свежую человеческую кровь?       Антон немигающим взглядом смотрел на Даму. Та прикрыла веером лицо, но совсем не от страха. — Самую свежую. Специально для гостей. Вам не понравилось? — Понравилось? — усмехнулся тот. — Ты забыла наш главный закон?       Девушка искренне удивилась. — Ну что же вы, вправду? Заладили про заповеди, законы... Не можем же мы, благородные особы, отказаться от еды?       Смесь эмоций Антона стала ядовитой. Он сам не знал, что с ним стало, но точно знал — это не впервые. Когда он убил невинного человека, когда он зачистил целый город, когда он пытал нечисть… Когда он терял человеческий облик в глазах других и забывал о морали, именно тогда это было с ним.       Жажда. Жажда расплаты. — Чем кровь скота отличается от человеческой? — Дайте-ка подумать, — Дама сложила веер и приложила его край к маленькому подбородку. — На самом деле, ни чем. Во всяком случае, кровь животного и человека — почти одно и то же. Вы знакомы с нашими поверьями? Богиня вскормила человеческие жертвы, чтобы насытить наших вождей и даровать им силу вести общины к процветанию. Слуги всегда перебивались животиной. — Статус? Это все, из-за чего вы столетиями убиваете невинных? — А нужно что-то еще?       Угнетающий дух, исходящий от парня, исчез. Толпа облегченно вздохнула, но оркестр так и не принялся играть. Не было и разговоров, так как все следили, что будет дальше. — То есть, ты готова отдать все, чтобы и дальше пить человеческую кровь?       Тьма на руках парня поднималась все выше, окрашивая испещренную шрамами шею. Олежа что-то заговорил про Лунных зверей, но не был услышан. — Конечно. Я готова заплатить вам любую цену. — Неужели прям любую?       Правитель взял ее ладонь в свою руку. Нечестивые затаили дыхание, ожидая чего-то радостного. Ницы взволнованно любовалась парой, а слуги из гостиной подлетели ко входу в зал. Все глаза устремились к ним, внимательно разглядывая каждую мелочь, и не дай Богиня им упустить хоть что-то.       Шершавая ладонь Антона потерла нежную кисть Дамы. Если бы девушка могла, она бы мило покраснела. Румянец аккуратно поцеловал бы ее щеки, но, к сожалению, они так и остались мертвенно-белыми. Ницы попискивала от радости. Вампиры, до этого напуганные его настроем, усмехнулись и только позавидовали счастью Дамы. Все будто забыли, что с меча Правителя все еще капает кровь, а его убийственная мана ждет минуты, чтобы просочиться наружу. «Не делай этого», — голос резко ворвался в его сознание. Он звучал слабо, почти жалко. «Почему?» — Антон провел пальцами по острым ногтям Дамы. «Ты… Ты же сам прекрасно знаешь почему».       Звездочкин не ответил. Олежа тяжело вздохнул, стараясь отогнать от себя неприятные мысли. Он все пропустил и не прочитал настроения парня. Фантом только видел, что состояние Антона ухудшалось, и что тот с каждой секундой терял человеческий облик, превращаясь в нечто ужасное.       Олежа должен был испугаться. Он должен был скорее гнать его к Мастеру, но из-за руки Дамы мысли шли не в том направлении. А стоило ли? Человек, ради которого Олежа пожертвовал не только жизнью, но и способностями, прямо у него на глазах миловался с вампиршей, которая хвостом вилась за ним уже не один месяц, которая очаровала весь Этваль и которая почти стала невестой Правителя. Вампиршей, которая в отличие от мертвого влюбленного глупца, имела богатство, статус, происхождение и, самое главное, могла подарить наследника.       Мысли Олежи путались. Он вроде бы за что-то переживал. Но за что? И зачем ему был нужен Мастер? Кроме жгучей обиды парень больше ничего не знал. «Антон, я знаю, чего ты хочешь, но пожалуйста, — продолжил жалобно умолять фантом. — Молю тебя. Не когда я рядом и не могу уйти». «Потерпи. Просто закрой глаза и потерпи». «Ты думаешь, можно закрыть глаза на это?».       Грубая рука все еще держала нежную ладонь. «Закрой глаза на минуту, а когда ты их откроешь, я уже закончу».       Антон поднял меч. В глазах Дамы застыл ужас. «Погоди, ты не собирался делать предложение?!».       Лезвие очертило изящный круг и обагрилось кровью. Красная жидкость плеснула в воздух и хлынула на пол, заливая мозаичного дракона. Рука Дамы осталась в его черной ладони, а пальцы сжались в агонии. Вампирша неистово завопила от боли, прижимая к себе обрубок и испачкав бардовое платье уже настоящей кровью. Слуги без раздумий прикрыли собой госпожу. Упыри бросились на Правителя, но тут же встретили конец на острие его меча. — Каждая капля человеческой крови меняется на ваши конечности. Если вам не нравятся мои законы, сойдемся на этой сделке.       Воцарился хаос. Нечисть роняя обувь бежала из поместья, но особняк уже давно был окружен рыцарями. Ания, которая провела здесь не один час, стояла во главе отряда, а на ее лице читалось ясное: «Так и знала». Правитель все еще держал кисть Дамы и с ней же направился к выходу. Каждый попадавшийся ему по дороге старался избежать столкновения и забиться в самый дальний угол, чтобы не встречаться с ним даже глазами.       Как только Антон вышел из поместья, окруженная рыцарями нечисть от безысходности упала на колени и взмолилась о пощаде. Он окинул всех презрительным взглядом, нашел ухмылявшуюся Анию и швырнул ей под ноги отрубленную ладонь. — Собери всю нечисть из поместья и выведи на тренировочное поле. Выполнять.       Стояла гробовая тишина. Даже ветер не смел тревожить ее шумом листвы. Изредка слышались чьи-то всхлипы и молитвы, стоны и бормотание, жалобное мычание вперемешку с воем пощадить и помиловать. А потом все вновь затихало. Толпа до смерти напуганных нелюдей гнездилась посереди поля, вопрошая окруживших их рыцарей помочь им бежать. Дрожащие от ужаса вампиры угрожали, умоляли, клялись обеспечить им безбедную жизнь и одарить всеми самоцветами мира, только бы те встали на сторону собратьев. Зеваки, не разобравшиеся, куда войско повело столько нечисти, проследовали за ними, а потом с искренним злорадством побежали созывать горожан.       Правитель тоже был там и ждал.       Наконец появился отряд Дона. Эльф привел всю общину, и даже тех, кто не был на балу, поэтому оторванные от дел упыри негодовали, не подозревая, что натворили их сородичи. Их всех вытолкали на улицу и велели проследовать за рыцарями, не вдаваясь в подробности и даже не извинившись за беспокойство.       Лишь Сан Экалет предчувствовал беду, которая грозовыми тучами окружила его сердце.       Наконец все вампиры из поместья были согнаны на поле, но многие так и не понимали, чем навлекли гнев Правителя. Те же, кто осознавал проступок, знали, что их ждет. Граф старался вникнуть, напряженно наблюдал за происходящим и разбирался по ходу дела. Когда он остановил взгляд на Антоне, то сглотнул и взмолился Богине. Вид графа со сложенными ладонями так шокировал вампиров, что они тоже стали вспоминать священные песни и за секунды наполнили тренировочное поле шепотом. Молитвы прекратились, когда Сан Экалет направился к Правителю, который в этот момент почему-то читал судебник. — Граф Сан Экалет, — не отрывая взгляда от текста заговорил Антон. — Почему в вашей общине распивают человеческую кровь? — Простите меня за грубость, — стушевался мужчина, — но вы спрашиваете, почему вампиры пьют кровь?       Черная мана мгновенно завихрилась вокруг его горла и сжалась в кольцо. Дыхание вампира стало прерывистым. Он выпустил когти и старался стряхнуть удушающие путы с шеи, но все попытки были тщетны. Горожане, изрядно уставшие от выходок упырей, с упоением смотрели на зрелище из-за спин рыцарей. Правитель даже не поменялся в лице, а его пальцы, потемневшие гуще ночных сумерек, не дрогнув перевернули страницу. — Ваша сестра меня уже просветила, — спокойно сказал Антон. — Но если вы успеете объясниться до того, как вздохнете последний раз, может быть, я вас прощу и оставлю вам жизнь.       Сотня глаз наблюдала за ними со всех сторон, а к полю стягивалось все больше и больше нечисти. Все они недоуменно смотрели на страдания одного из глав, перешептывались и качали головами, что раздражало и напрягало Анию. Она хотела разогнать их еще в самом начале, но Правитель не позволил ей этого сделать. Чем больше придут посмотреть сейчас, тем лучше будут работать их законы потом.       Граф хрипел сквозь боль: — Наша… Община… Не имеет ничего общего с людьми… — Неужели? И человеческую кровь вы в поместье не подавали? — Все… Что делает Дама… Она делает по своей воле… Отдельно… От… Нас…       Мана перестала сдавливать его шею и рассеялась золотым пеплом. Граф упал на колени и начал жадно глотать воздух. Его испуганные глаза сразу обратились к Правителю, он хотел продолжить говорить, но с его губ так и не сорвалось ни звука. Вампир неподвижно сидел на месте, боясь разгневать Антона, но тот уже услышал все, что нужно, и больше не обращал внимания на упыря. Он собрал вихри маны на своих ладонях, отдал приказ рыцарям и Ании с Доном, но вампир его так и не услышал.       Наконец Сан Экалет смог отдышаться. Страх окончательно сковал его конечности. Он прикрыл глаза, которые через секунды распахнулись от протяжного стона, потому что Ания безжалостно скинула тело со своих рук, и рядом с ним упала еле дышащая Дама. Некогда пышное платье превратилось в грязное тряпье, ее рана все еще кровоточила, а рассудок заходился в бреду от невыносимой боли. Граф с ужасом и в то же время с жалостью смотрел на сестру. Это был первый раз, когда он искренне помолился за неё Богине. — У меня лишь несколько условий, чтобы нечисть могла жить на этой земле, — Правитель достал меч. — И Дама нарушила самое главное из них.       Мана задрала голову Дамы и потянула вверх, пока Антон натирал лезвие. Ее туловище мешком повисло в воздухе, свинцовая тяжесть налила кости, но девушка даже не пыталась сопротивляться. Вампирша была неподвижна. Толпе нечисти оставалось лишь гадать, а жива ли она? Как невестка самого Правителя оказалась в такой передряге? — Так как она преступила закон, последует наказание. Также я накажу всех, кто пил человеческую кровь.       Правитель договорил и кинул судебник Сан Экалету. Тот с испугом поймал его, мигом поднялся на ноги и прижал к себе, как последнюю надежду. Белоснежные брюки графа были испачканы землей, на шее появились синяки, но мужчина держался так стойко, как только мог. — Зачитайте судебник, — приказал Антон. — Громко. Чтобы все услышали, в чем виноваты.       Упырь сглотнул и открыл первую страницу. Искусно выведенные строки гласили о табу на убийство нечисти и людей. Вампир принялся зачитывать, его голос ни разу не дрогнул. Он стойко возглашал каждое правило и старался не смотреть на мучения сестры.       Как только было произнесено последнее слово, золотая мана взорвалась над толпой, и по округе разлетелись душераздирающие крики. И участники бала, и зеваки, и даже некоторые рыцари упали в агонии, выпучив глаза и схватившись за голову, как будто их поразила тысяча молний. Правитель равнодушным взглядом окинул страдающих и приказал собрать всех в одном месте. Их он окрестил людоедами, ведь те испили человеческую кровь.       В ту минуту Сан Экалет был готов сойти с ума: многие его знакомые, доверенные лица и друзья корчились от боли, пока рыцари оцепляли от других. К горлу графа подступил ком горечи и дикого разочарования. Почти каждый второй вампир был «людоедом», в то время как он всюду гордился своей свитой, отказавшейся от предрассудков и питавшихся лишь животными. Он поджал губу, встал на колено и преклонился пред Антоном: — Правитель! Взываю к вашей мудрости и милосердию, — в его голосе все еще присутствовала хрипотца. — Прошу вас, пощадите виновных вампиров. Если для этого нужно искупление кровью, то я готов отдать свою руку. — Зачем мне ваша рука? — спросил Антон. — Вы не нарушали запрет. Поднимитесь.       Сан Экалет не встал. За его спиной корчившуюся от боли нечисть выстроили в линию и поставили на колени. Казалось, их вопли разносились далеко за пределы Этваль. Он не знал, как поступить, ведь это по его вине казнят сбившихся с пути сородичей, но страх ослушаться Правителя заставил его подняться. Тогда же он бросил последний взгляд на сестру, прежде чем навсегда отвернуться от нее.       Антон, чей меч блеснул под лучами заходящего солнца, встал перед Дамой. Праздничные доспехи, которые он купил у оборотней, чтобы порадовать Ницы, зеркалом отражали алеющее небо. Казалось, вся фигура парня светилась, и лишь руки с шеей были окутаны тьмой. Наконец он обратился к толпе: — Во имя Богини и ее праведного света, уважая закон, нравственность и мораль, я…       Антон запнулся.       «Антон Звездочкин, первый рыцарь», — вот-вот сорвалось бы с его уст, но он проглотил слова. — Я, Правитель, вершу правосудие и правду. Так пусть же небеса засвидетельствуют и благословят. Дама и ее слуги испили человеческую кровь. Вы заслушали судебник и понимаете, какой грех они совершили. Так начнем же суд.       Меч был занесен над спиной Дамы. Она, все это время смиренно слушавшая свой приговор, вдруг медленно повернула голову и заглянула в глаза своему палачу: — Вы спросили, чем отличаются люди и скот, — тихо прохрипела девушка, и слабая, но жуткая ухмылка исказила уголки её губ. — Вам не понравился ответ. И я все гадала, почему. Быть может, ваша кровь человеческая? И вы тоже часть скота!..       Стальные крылья на рукояти меча засеребрились, и лезвие стрелой опустилось вниз. Хруст костей перебил душераздирающие вопли Дамы. Мана удерживала её вздрагивающее тело, на её лице не осталось ни следа от внезапного просветления. Девушка упала на землю и в мучительной агонии распласталась в собственной крови, но это не остановило Правителя. Он направил меч в голову девушки, взмахнул, и объемная прическа оказалась разрублена пополам. Волосы водопадом упали на землю, а треск черепа заставил Сан Экалета вздрогнуть. Он не смотрел в сторону сестры и лишь по взгляду на Правителя понимал, жива она или нет.       Когда Антон был уверен, что Дама мертва, он убрал окровавленный меч в ножны. Пронзительный взгляд графа преследовал каждое его движение, пока толпа позади них вопила от ужаса. Правитель лишь на секунду взглянул на вампира, а потом приказал рыцарям подвести страдающих упырей ближе к нему. Их Сан Экалет узнал сразу — это были слуги Дамы. — Если убьете их своими руками, я оставлю вас у власти, — Антон протянул меч попавшего под руку рыцаря остолбеневшему вампиру. — За каждого убитого я помилую одного вашего слугу.       Это была последняя поблажка, которую Правитель дал упырю, и Сан Экалет прекрасно это понимал. Остывающий труп его сестры, которую отделила от власти одна ошибка, был весьма убедителен. Он дрожащей рукой взял меч, рассмотрел грубый дешевый металл, холодящий бесчувственную кожу, а потом поднял взгляд на вампиров перед ним. Те извивались от боли и почти потеряли разум — заклятие Антона все еще работало.       Оружие прошло насквозь слуги. Тот вскрикнул, несколько раз дернулся и бездыханно упал на землю. Граф, не задумываясь, достал оружие и тут же воткнул его в следующего упыря. Удар оказался слабее, поэтому нелюдь умер не сразу. Мужчина с отвращением вынул меч, сглотнул вязкую слюну и вновь ударил изо всех сил, но уже прямо в сердце. Лишь с третьей попытки слуга перестал дышать.       Казнь продолжалась. Толпа молча наблюдала за тем, как Сан Экалет лишает слуг жизни. Его белоснежная одежда была заляпана грязью и кровью, манжеты безвозвратно окрасились темно-бордовым, а на светлые волосы попали липкие капли. Лишь когда последний упырь был убит, Сан Экалет повернулся к Правителю и понял, что вместо него рядом с ним все это время стояла Ания: — Подведи ко мне тех, кто, как ты считаешь, заслужил помилование. Потом начнется казнь. — А разве это не была казнь? — граф нервно улыбнулся. — Боюсь, Правитель до этого просто игрался, — девушка кивнула в сторону Антона. — Я не уверена, что нечисть передо мной вообще Антон… Но ты сейчас в не том положении, чтобы думать о таком.       Демоница окинула толпу взглядом. Половина нечисти, попавшая под чары Правителя, уже была мертва. Многих взял удар, не выдержало сердце от боли или же разорвался какой-либо орган. Их считали счастливчиками, ведь они умерли, не познав ужасов казни. Остальные же стояли на коленях, ожидая своей участи.       Речь Правителя вновь разнеслась по округе, последовал приказал рыцарям ударить по нечисти. Крики смешались с лязгами мечей и бесстрастными командами, которые отдавала Ания. Над некогда чистым полем будто прошел кровавый дождь. К великому сожалению, приговоренных к казни рыцари убивали не сразу, а продолжали мучить ударами вполсилы. Когда один нелюдь падал замертво, отдавался приказ, чтобы освободившийся воин присоединился к товарищу и продолжил наказание.       Любители зрелищ давно сбежали, и лишь редкий извращенец продолжал наблюдать за казнью. Даже непоколебимая Ания под конец не выдержала. Последний убитый пал навзничь. Правитель, не долго думая, велел вырвать из трупов остановившиеся сердца и сложить их в ржавый котелок, который рыцари прятали в полевых кустах, чтобы обедать после тренировок. Спасенные графом вампиры в исступлении смотрели за тем, как потроха их сородичей сбросили в чугунок, а когда наполненную сердцами посудину швырнули к их ногам, то беспомощные упыри спрятались за графом. — Можете поужинать, если кому-то до сих пор хочется крови, — Правитель смотрел на них с презрением, а потом обратился к Сан Экалету. — Завтра мне на стол список всех выживших и почивших.       Сан Экалет еще раз взглянул на котелок у ног, а потом уважительно кивнул. Он не смел говорить.       Антон окинул поле взглядом, и в небе сбились черно-золотые тучи. Начался ливень. С этого дня каждый житель Этваль запомнил, что смешавшееся с темнотой золото в поднебесье — отголосок казни.       Вскоре прояснилось. Непогода закончилась так же быстро, как и началась. Антон приказал Ании навести порядок, а сам направился домой. Как только парень покинул поле, к нему кто-то подлетел.       Огненные волосы горели так же ярко, как и сияющие гневом глаза Ницы. Ее красное лицо было залито слезами, а нежное розовое платье, на подоле которого виднелись следы её черевиков, напоминало отсыревшую занавеску. Рыцари неподалеку смутились, не зная, можно ли подпускать девочку к Правителю, но та уже направилась к нему и со всей силы ударила по щеке. — Ты чудовище! — разразилось по всей округе.       Как только рыцари штурмовали поместье, ведьму вывели из особняка, притащили домой и заперли там, но ей никогда не составляло труда вырваться. Когда на балу случилась паника, Ницы до смерти испугалась. Она не видела, что стало с Дамой, но слышала ее крики. Девочка не сомкнула бы глаз, если бы не выяснила что произошло. Прячась от рыцарей, Ницы стрелой полетела в поместье, но там уже никого не было. Стекавшаяся на поле нечисть привела её к Антону и рыцарям. Она уже хотела спокойно выдохнуть и стала пробираться через толпу, но в тот же момент Антон занес меч над Дамой.       Вздрагивающее тело знакомой навсегда отпечаталось в памяти ведьмы. Она смотрела, как парень, недавно танцевавший самый нежный танец любви с девушкой, похожей на Богиню, отнимает ее жизнь. Ницы не могла пошевелиться. Страх, ярость и обида приковали её к месту. Она просто не смогла уйти до конца казни.       С гибелью каждого упыря что-то умирало в ней самой. Глаза краснели и наполнялись слезами, к горлу подступала рвота, но она продолжала смотреть. Она долго думала, подходить ли к Антону, но видя, как тот с непроницаемым лицом покинул поле, где учинил страшную расправу, не выдержала и ринулась к нему.       Антон едва открыл рот, как Ницы тут же отвесила ему новую пощечину. Ее лицо заливали крупные капли, в зрачках плескалась жгучая ненависть. Если бы не страх, сковавший девочку где-то глубоко внутри, она бы била его до самого рассвета. — Как ты мог?!       Чернота с его рук и глаз стала исчезать, возвращая парню его обычный вид. Антон коснулся щеки и непонимающе уставился на ведьму. Золото вен тоже потускнело, лишь глаза продолжали гореть. «Олеж? — позвал он. — Что... Что я натворил?». «Ты четвертовал целую общину после бала мечты на глазах девочки, которая верит в сказки. Обида номер один. Обида номер два: Ницы очень любила Даму», — выдал фантом на одном дыхании.       Он и сам был шокирован, хотя за свою жизнь повидал самые разные казни. «И насколько Ницы зла?». «Я бы на ее месте сбежал и никогда с тобой не виделся. Думаю, она еще не осознала, что произошло».       Антон тяжело вздохнул. У него не осталось сил. После казни стольких горожан ему придется пересматривать списки и законы, ужесточить контроль рыцарей, а может даже собрать ночную стражу. Сан Экалет должен будет вновь доказать, что он достоин, чтобы парень смог ему верить, а общину вампиров нужно взять в ежовые рукавицы. К тому же, сегодня погибли не только упыри. К семьям погибшей нечисти просто необходимо наведаться с рыцарями, ведь те тоже могут держать под землей людей... — Ницы, — сказал Антон. — Во-первых…       Третья пощечина прилетела мгновенно. Девочка зашлась в рыданиях, ее ладонь распухла и покраснела, но боль не помешала Ницы замахнуться вновь. Наверное, это было интересное зрелище для собравшихся зевак: Правителя, беспощадно расправившегося с могущественными кровопийцами, бьет девочка в грязном бальном платье. — За что?! Монстр! Что в тебе вообще нашла главная ведьма?! — кричала она. — Урод!       Антон выругался. Только капризов девчонки ему не хватало. Сегодняшний день таки порадовал всех сплетниц Этваль: громкий бал, казнь названной невесты Правителя, а теперь еще скандал главных отца и дочери города. За один день произошло столько, сколько не обсудить за месяц!       Ненависть в глазах девочки начала затухать, и на смену ей пришло осознание. Она шарахнулась от парня, качая головой, и выплевывала весь воздух из груди: — Антон, Ты же...       Она вытаращилась на парня, как будто тот за минуты их скандала казнил еще две общины, и дрожащим голосом проронила: — Ты же убил главную ведьму, да? Поэтому в тебе чувствуется её мана? Это ведь не её благословение? — Давай обсудим все дома. — Нет! Сейчас!       Зубы Антона заскрипели от того, как сильно он их сжал. — Я убивал много ведьм, врать не буду, а была ли среди них главная — этого я уж не знаю! — Что значит не знаю?! — отчаянно вопила Ницы, вмиг забывшая о недавней казни. — Хочешь сказать, наша главная ведьма настолько слаба, что ты даже её не узнал?!       Народец, заставший их склоки, ахнул. Ведьмы возмущались, как и девочка, но в отличие от нее молчали. Они высунули головы и внимательно наблюдали, боясь гнева Правителя. — Раз она погибла от моей руки, как думаешь, слаба ли она? — спросил Антон.       Он посмотрел на трясущуюся Ницы и понял, что сказал что-то не то. Колени подвели девочку, она упала, но когда парень хотел ее подхватить, её мана ударила его по руке. Ведьмы, поздно прибывшие на казнь, кинулись к девочке, оттеснили ее и стали защищать, не подпуская Правителя ни на шаг ближе.       Олежа робко произнес: «Главная ведьма для них то же самое, что для нас Богиня. Она жила с тех самых пор, как закончилась Великая война, поэтому лучше помолчи». «Главное вовремя предупредил, Олеж», — выругался Антон.       Опустошенные глаза Ницы смотрели вперед, сделавшись похожими на два сияющих изумруда. Антон пожелал, чтобы ведьмочка кричала и била его вновь, потому что кипящая в них жизнь утекла с такой быстротой, что девочка сделалась похожей на мертвеца. Женщина, оказавшаяся самой решительной из толпы дрожащих перед Правителем колдуний, осмелилась подойти и помогла ей встать. Антон, смотревший, как девочка подпускает к себе незнакомых ведьм, но не его, сказал: — Ницы, пойми, есть вещи, которые... — Знаешь, Правитель, — ядовито перебила Ницы. — Я бы сделала все ради того, чтобы ты умер.       Слова эхом разлетелись по улице, и девочка убежала прочь. Антон был в таком шоке, что даже не успел понять, что произошло. Потрясенный Олежа тоже не дал объяснений. Тем не менее, Антон не пошел за ведьмой. Он направился в сторону дома и, сославшись на то, что ей нужно время, решил отпустить Ницы. Уже во дворе его настигла Ания, которая грустно улыбнулась ему и отдала свиток. При этом демоница не стала объяснять, кто такая главная ведьма, как бы парень не просил.       Антон сидел совсем один. Огонь доедал бревна в камине, треск поленьев ломал остатки давящей тиши. Кровь въелась в новые доспехи, но у парня не было никаких сил начищать металл. Он еле-еле оттер подтеки с изящных узоров меча, и после этого ему уж очень захотелось выпить. Среди гор свитков и кипы книг на столе стояли опустошенные бутылки из-под вина. Это ему любезно принесла Ания, после чего печальным голосом пожелала спокойной ночи и удалилась.       Ницы так и не вернулась домой.       Пустота в груди Антона походила на ледяную спираль, которая раскручивалась с каждой новой стопкой, и он чувствовал, как по венам течет холодный жидкий огонь. — Двенадцать лет назад.       Сиплый голос Мастера, возникшего в дверях, сотряс комнату и тут же потух. Антон отвлекся и застал старика, который принес корзину с настойкой. Его лицо ничего не выражало, но жилистые руки слишком крепко вцепились в деревянную ручку, а осторожное дыхание почти не зачерпывало воздух. Антон слабо усмехнулся и опрокинул очередную стопку. — Двенадцать лет назад погиб первый рыцарь Звездочкин, — повторил старик. — Ты не боишься подходить?       Мастер вскинул бровями и, сбросив важные бумаги на пол, поставил корзину перед парнем. Бутылки игриво звякнули, к опустевшей рюмке приставили другую. Бордовая жидкость заполнила стаканы до краев, наполнив воздух запахом трав и разбудив уставший ум парня. — О-о-о, Тоша, — посмеялся Мастер и закрыл бутылку. — Я свое уже отбоялся. Я-то, в отличие от Ницы, знаю, кто такой Звездочкин. Как мне сказывал один дурак, этот человек убил столько нечисти, что их костьми можно устелить дорогу из столицы Королевства до самой Империи.       Это была правда. От меча Антона пали сотни нечисти. Если он решит когда-нибудь поставить благовония для каждой погубленной души, то небо закроется непроглядным смогом. Что говорить, если даже Олежа умер от его фамильного оружия?.. — К тому же, это как-то странно бояться нечисть, которая убивает. Тебя-то и Ания не боится. Думаю, догадался почему? — Потому что я Правитель и поступил так, как должен был? — Оставь сложные разговоры для этой демоницы.       Мастер вытянул стопку и чокнулся с ним. Антон влил в себя очередную порцию настойки и слабо зажмурился. Старик поступил так же, но в ту же секунду полетел к банке с соленьями, бранясь на крепкость выпивки. Откуда в их избушке взялись соления? Ницы принесла их днем и оставила на камине в надежде, что они все втроем ими отужинают, но теперь их поедает только Мастер, отвыкший от обжигающих настоек. — Так вот, она считает, что ты был послан нам Богиней, — сказал старик и откусил огурец.       Антон уставился пустым взглядом перед собой. В голове послышался слабый смех Олежи. На что он вообще рассчитывал, когда завел разговор с безумным стариком? — Я серьезно. Сам считал это бредом, но Ания так хорошо все подметила. Все так сходится, — Мастер подошел ближе к столу с банкой в обнимку. — Твое искупление греха и замаливание Богиней страдания нечисти… — Неужели я уже допился, — прохрипел Антон. — Или это помутнение после казни…       Старческая рука тут же отвесила ему оплеуху. — Ты слушай меня и не перебивай! О чем это я? А, первый рыцарь Звездочкин, кошмар всей нечисти Королевства, основал Этваль — надежда для той же самой нечисти. При этом он тот, кто умер и родился заново в год, в который якобы на землю сойдет мессия. Да возьмут меня черти, звезда пророчеств и фамилия Звездочкин! Все ж сходится! — Ты бы стопку поставил. — Ой умоляю, — старик плеснул настойку и в секунду опустошил стопку. — Я же тоже все вижу. Сколько бы ты ни ворчал и ни кряхтел, но ты на своем месте. Все эти собрания, свитки, стража… Судебник, будь он проклят. Тебе же нравится все это, признай. И скажи на милость, какая тогда разница между рожденным наследником Королевства и тобой? Вам же обоим по двенадцать! — Богиня, ты зачем пришел? Чего хотел? Иди бредить к своим старейшинам, мне сейчас не до тебя.       Банка с соленьями была отставлена в сторону, а старик продолжал пылко говорить: — Ты подумай только! Мне как Ания сказала, я себе места не находил! — Конечно не находил, — парень выпрямился. — Когда черти в голову лезут не только рассудок теряешь... — Эй, ты мне на Анию не наговаривай! Правитель не должен так говорить! — Правитель и казнить своими руками не должен, а только отдавать приказ. И твоя мессия сейчас растет в замке. Хватит выдумывать.       Старик обиженно замолчал. — Чушь, — как будто убеждая самого себя прошептал Антон.       Он вновь налил себе настойки, а в стопку охмелевшего по его мнению Мастера вылил остатки своего вина. Старик грустно посмотрел на нее, потом на Антона, и тяжело вздохнул. — Ну раз тебе не до этого, что что ты хочешь обсудить? — заворчал Мастер. — Ницы. Как думаешь, она меня простит? — Ты об этой девке? После того, как я рассказал о пророчестве? — старик жадно откусил помидор и взял стопку с вином. — Не, никогда. Она слишком глупа и юна. Девчонка не знает, что таких, как она, каждый день сжигают на кострах. Поэтому пока она не повзрослеет, она никогда тебя не простит.       Мастер вдруг мечтательно улыбнулся, подошел к полке и бросил Антону книгу в красной обложке. — На тебе-то и вины нет. Был закон, они его нарушили, ты их наказал. Все здравомыслящие это понимают. А то, что малышка, которую хотели уберечь, нечаянно увидела кровь, так это ее глупость. А теперь почитай книжечку.       Антон нахмурился и бездумно пролистал страницы. — Ты плохо поддерживаешь. — Еще чего! Успокаивать взрослого рыцаря! Придумает же... Вы ж как квары, только в чувствах.       Первые страницы были заполнены старыми легендами и мифами, следующие повествовали о Великой войне, и только потом шли руны о пророчестве. Антон быстро пробежался глазами по бумаге и тут же поднял их на старика. — Ой, не смотри так, — Мастер вновь налил себе вина. — Не слышал что ли, что лекари и шаманы не лечат заболевших кваров? — Слышал, — пальцы Антона постукивали по столу. — В королевстве говорили, якобы у этих кочевых народов настолько крепкий дух, что если они слегли, то это смертельная хворь. — Так и с вами то же самое! Если рыцарь по-настоящему загрустил, то его уже не спасти. Слишком уж у вас сердца черствые. — Ну спасибо.       Мастер поднял стопку, а парень вновь уставился в книгу. — Твой невидимый друг, я уверен, со мной согласен, — причмокивая, продолжил старик. — Он обижен. Сказал, что моя магия запудрила ему мозги, и он весь день думает не о том. — О, ну все ясно. Они с Ницы одного поля ягоды. А я-то думаю, что это ты к ней такие теплые чувства проявляешь. Не знал бы я, что ты обрезанный рукав, на кол посадил бы. — Обрезанный рукав? — Антон оторвался от чтения.       Мастер тут же стушевался. Его глаза забегали по комнате, а руки потянулись к солениям. Он долго думал, как ему следует объясниться, и в итоге сказал: — Выражение из Ханства, не бери в голову... Еще по стопке? — Завтра нужно проверить в домах нечисти, не планирую напиваться, — Антон вновь потерял интерес к разговору. — Опять за работу… Ты бы хоть сейчас об этом не думал. — А о чем мне думать? — Ну о чем думают парни твоего возраста? Семья там, выпивка…       Антон снова насупился.       Семья, точно.       Он вспомнил о ней случайно, и теперь его мучает совесть. Столько всего изменилось в его жизни. Да и в их тоже. Ему больно хотелось узнать, как поживают его родители. За своими обязанностями парень забыл, что он не единственный, у кого есть голова на плечах и кто может принимать решения. Отец тоже бывший первый рыцарь, и он видит козни короля насквозь. Будет мало удивительного в том, что разыскать его с матерью окажется невозможно. Не исключено, что они перебрались в Империю и живут там под новой фамилией. — Знаешь, завтра я пошлю гонцов до одного города… Напишу письмо семье. Они-то думают, что я мертв. — Я не эту семью имел в виду, — смутился раскрасневшийся от алкоголя старик. — Хотя, зная отца и мать, они все поняли и наверняка скрылись где-то еще. Начали новую жизнь… Хотелось бы с ними повидаться.       Тоска охватила его сердце окончательно. Ницы, родители… Олежа… Почему же Богиня подкидывает ему такие испытания? Почему он вечно их проваливает и каждый раз оказывается виноватым перед самыми близкими людьми? — Ты меня слышишь? — Мастер слабо постучал по столу. — Я говорил о том, что тебе пора бы и детьми обзавестись, а не о стариках вспоминать. — Стариках, — протянул Антон и налил себе настойки. — Отец-то, наверное, сильно постарел. Даже не узнаю его теперь. Удивительно, я пошел прощаться со столицей, а про них совсем забыл... — Ты уже стал меня не замечать?       Магический поток подвинул корзину с настойкой ближе к камину, занавески также сдвинулись благодаря слабым порывам ветра. — Напился, значит, — посетовал Мастер. — А говорил, что не хочешь. Ишь ты! Но если неймется, я попрошу старейшин разыскать твоих. Только ты сначала до кровати дойди, а то не хочу волочить пьянчугу...       Антон безжизненными глазами уставился на линии своих рук, а потом на недоуменного старика. — Мастер, я боюсь, что во мне не осталось ничего от человека. Они меня не примут. Это с самого начала провальная затея. — А у тебя хоть что-то от человека было, первый рыцарь Звездочкин?       Старик поднялся со своего места, зевнул и направился прочь из комнаты, приговаривая: — Когда ты вправду потеряешь человека в себе, обещаю, я убью тебя в ту же секунду. А сейчас это все пьяный бред. Эвона как! Начал ерунду говорить я, а закончил ты. Хороши мужики!..       И Мастер поплелся в свою спальню. Антон вновь остался один. Он в очередной раз плеснул себе настойки, а потом произнес тихое «Спасибо».