Территория Этваль

      Утро выдалось холодным. Антон сказал бы с заморозками. Он по старой привычке растер ладони и натянул теплый свитер, который ему подарила Ницы. Его собственный, сшитый из дорогой шерсти дворцовыми портнихами, давно стерся под доспехами и превратился в ветошь для Мастера. Старик же нового назначения свитера не принял: он отстирал его, принес в комнату Звездочкину, а потом полдня причитал, что тот избалован и расточителен.       Антон смотрел в конец улицы, жадно вдыхал холодный воздух и медленно пропускал бледный пар сквозь дрожащие губы. Вот уже много дней он не мог коснуться головы и не ощутить ноющую боль, стрелой пронзавшую виски. С каждым часом она была острее, а скрывать ее становилось тяжелее. Мастер сказал, это последствие текущей в его теле магии, хотя сам Антон считал, что это давление свалившихся на него обязанностей. Но Правитель, как известно из баек Ницы, не имеет права болеть. Он может лишь сильнее сводить брови, когда слышит слухи о собственном недуге, и удивляться, почему приходится слышать беспокойство о его здоровье на собраниях, за ужином и на совместных тренировках.       Община вампиров вызвала небывалый интерес среди местных жителей, став объектом нескончаемых сплетен. Они не успели обжиться, а нечисть уже лебезила перед каждым из них, как стелются желающие денег бедняки перед богачами. Это было легко объяснить: Дама, замок которой строился в нескольких метрах от дома Антона, могла усыпать золотом все их поселение, а граф Сан Экалет, как оказалось, владеет шахтами по добыче алмазов в Империи. Следует держать в уме и других менее влиятельных, но все же состоятельных вампиров, которых было слишком много для общины. Однако на вопрос, почему они подверглись гонениям в родных краях, кровопийцы не особо распространялись, отвечая в духе «потому что мы тоже нечисть».       Чаще вампиров в перетолках горожан появлялись только старейшины. Три старика почти не вступали в разговоры с нечистью, а трепались между собой и несли понятный только Богине бред, который имел свойство сбываться. Об этой странной особенности старейшин упомянул Мастер, который имел счастье учиться с ними у одного наставника. Перед откровением он, естественно, измучил Антона и Ницы магической практикой, чтобы те не задавали лишних вопросов, а потом еще притворно возмущался, зачем его знакомые пожаловали к ним. Звездочкину больше всех не терпелось это узнать, но, измученный тренировкой, он лишь крепче сжал стакан с настойкой и помолился Богине.       То, что старейшины станут местными сумасшедшими, Антон понял, когда над сплющенными из-за их ящерки каретами рыдали кучера. А потом он лично убедился в их пророческом даре во время важного сбора, где Звездочкин посадил за один стол Анию, Вожака и новоприбывшего графа. Один из чудиков точно очертил район, который должен был отойти под протекцию Сан Экалета! Антон, не скрывая злости, поинтересовался, зачем старик пробрался в их дом. Не получив внятного ответа, Звездочкин вышвырнул его на улицу, чтобы тот не мешал решать территориальные вопросы. После этого случая гадания старейшин стали пользоваться огромным спросом у нечисти, дополнив список местных диковинок вместе с зельем оборотней и вином эльфов.       Антон растер висок, собрался с мыслями и достал меч. Холодное лезвие сверкнуло в утренней полутьме, но не произвело того же восторга, как раньше. Из-за новых обязанностей парень перестал натирать оружие, и хитросплетение узоров на нем давно поблекло. На острие появились мелкие, но заметные царапины, да и засаленная рукоять перестала выглядеть величественно. Меч в целом выглядел не как меч, а как декор для стены над камином, потому что настоящее смертоносное оружие куют на века. Звездочкин разочарованно нахмурился и направился в сторону тренировочного поля.       Первый луч солнца упал точно в глаза Антона, заставив их вспыхнуть и принести ему порцию новой головной боли. Он зажмурился. На поле косыми рядками выстроились как рекруты, так и пленные, связавшие себя кровавым контрактом. Звездочкин давно решил, что пришло время для совместных поединков, да и пора бы устроить рыцарям вылазку в лес, чтобы они не теряли форму. Воплотить планы не давали обязанности, из-за которых Антон не мог покинуть поселение дольше, чем на день. В этот момент ему не хватало наглого короля, который хоть и играл в грязные игры, но мог позволить первому рыцарю взять выходной.       Звездочкин достал меч, дал пару напутственных слов, а затем приказал поднять оружие и отрабатывать выпады. Нежить хорошо справилась с первым заданием, ровно держа спину и не сгибая локтей, но будто бы слишком легко. Отработка ударов и парирования оказалась для них также проста. Когда Антон предложил внести разнообразия, добавив комбинации с атакой, то понял, что они несерьезно относятся к тренировке. Особенно очевидно это стало во время небольшой тактической игры, где двое должны были нападать, а один защищаться. Видя, что все это было для них разминкой, Антон поделил их на две команды, вручив каждой по флагу, и отправил в лес на защиту импровизированных крепостей. Он ждал, что к полудню нечисть вымотается, однако под конец задания те со смешками несли ему трофеи и даже попросились отпустить их на обед.       Антон преградил дорогу в город, обнажил меч и приказал нападать. Улыбки исчезли с их морд, нечисть замешкалась. Повторный приказ нападать всем вместе тоже не сдвинул их с места. Когда Антон пообещал подружить последнего напавшего с Ницы, день и ночь трепавшейся о вампирах, уже через несколько минут траву вокруг него устелили десятки выбившейся из сил нежити.       Голова разболелась с новой силой. Антон стиснул зубы, но не из-за нее, а из-за рыцарей, которые выглядели умелыми, но дрались хуже деревенских пьяниц. Олежа, скучающе наблюдавший за тренировкой, напомнил, что они хорошо справлялись, пока первый рыцарь Звездочкин, с чьим мастерством не могли сравниться даже самые искусные воины, не встал на их пути к набитому брюху. Фантом упомянул и о мане, которая сделала тело «болвана» в сотни раз выносливее и сильнее. Только все его доводы разбивались об один единственный вопрос Антона: «Тогда почему меня может избить старик?». — Я решил назвать нашу улицу Этваль, — вздохнул Звездочкин, убирая меч в ножны. — Этваль? — удивился Дон, решивший проверить, как обстоят дела у подчиненных, и прибывший, когда полуживые рыцари звали лекаря. — А в честь чего такое название? — Понравилось.       Слабый смех призрака заставил щеки Антона запылать, вынудив его опустить глаза и мысленно корить себя за дурацкую идею. Если Олежа умилялся от смущающегося воина, то Дон захотел упасть на колени и помолиться Богине.       Правитель покраснел. Он покраснел от злости. Он покраснел от злости после его вопроса. Ему не жить. — П-получается, мы живем в Этваль? — попытался исправить положение Дон.       Глупый вопрос не менее глупого эльфа заставил Звездочкина улыбнуться. Естественно, они живут в Этваль, ведь их дома находятся на этой улице. Если бы кто-то в тот момент намекнул парню, что на самом деле нелюдь от страха все перепутал и говорил не об улице, а про их город, Антон пришел бы в ярость. Но Олежа был занят бессовестным подтруниванием, а остальные рыцари валялись в беспамятстве.       Вот так внезапно их поселение стало называться Этваль. Оборотни безоговорочно приняли название и хвалили Правителя за оригинальность, а вампиры стали возмущаться. Когда к Антону с предложением о переименовании подошел один упырь, рыцарь так удивился, что даже попросил Ницы написать о произошедшем в свиток, а потом отправил несчастного кубарем вниз по улице.       Впрочем, это было наименьшей неприятностью. Как и предполагал Антон, спустя время после приезда вампиры стали показывать клыки. Принявшие его гостеприимство и особое отношение местных за должное, они стали неприкрыто демонстрировать свое превосходство: последний слуга самого скромного богача считал себя выше самого состоятельного эльфа. Но местные были терпеливы. Терпеливы ровно до тех пор, пока вампиры не подмяли под себя торговлю провизией, зельями, магическими книгами и сырьем, перелески с лучшими целебными травами, виноделие и кузницы. Негодование местных находило выход в сплетнях и открытых возмущениях, нередко перетекая в уличные драки и брошенные в двери карет плесневелые помидоры. Нечисть не понимала, почему Правитель позволяет им так обращаться с горожанами, но спрашивать прямо никто не решался. Многие считали, что он сквозь пальцы смотрел на выходки вампиров, потому что те платили щедрый налог, а кто-то распустил совсем смелый слух — Правитель их попросту боится.       Среди вампиров тоже было не все гладко: верхушка отказывалась признавать графа главой округа, и община поделилась на два лагеря со своими порядками внутри. Однако они единогласно решили, что пока не наладится вопрос руководства, Правитель будет решать любые их вопросы от мало до велико. После этого к Антону стали обращаться даже ради того, чтобы он помог найти потерянные ботинки или починить крышу. Такой наглости Звездочкин не видел никогда. Не стесняясь осуждающих взглядов, он запугивал нечисть оружием, а иногда в порыве злости наносил им увечья.       Держать всех в узде оказалось гораздо сложнее. С одной стороны вампиры с разборками и просьбами, с другой тихо кипящие от недовольства горожане. Его, конечно, очень выручала Ания, направлявшая его в решениях и охраняющая местность с Доном, да и помощь Вожака сложно оценить: он до последнего записывал нечисть, а также исправно собирал налог. Однако Антон не вчера родился и прекрасно понимал, что оборотень не прочь прибрать часть золотишка в карман, но он был готов это простить. Ситуация с вампирами становилась только хуже, ему нельзя отвлекаться на мелочи.       Взрыв случился, когда Антон рубил дрова для Мастера. Тогда к нему во двор завалилась целая толпа упырей-слуг, галдя наперебой и как будто отчитывающего его за невнимательность к ним. Привыкший к тихим и спокойным оборотням парень никак не мог свыкнуться с безобразным поведением этой нечисти. То, что они не признавали Сан Экалета, не значило, что тот должен был оставить свои обязанности по решению их проблем. Антон пообещал себе поговорить с ним и, если придется, передать главенство над округом Даме, которая после чашки чая с Правителем наверняка усмирила бы всю общину.       Толпа толкала одного несчастного паренька вперед. Он вырывался из плена бледных рук, но его каждый раз гнали прямиком к Правителю, из-за чего на испуганном лице проступал дикий оскал. С каждой минутой нежить становился все больше похож на загнанного в угол зверя, а его обнажившиеся клыки все больше походили на змеиные.       Оказывается, с приходом вампиров в поселении участились грабежи. Но если округ Вожака и Ании мог справится с проблемой с помощью рыцарей, то вампирам, не принявшим графа и не сумевшим организоваться самим, оставалось лишь жаловаться и негодовать. Из-за краж упыри стали словесно нападать на невинных оборотней, и кто знает, к чему бы в итоге привели эти стычки, если бы кровопийцы не поймали бы преступника в своих рядах. Но ситуация была патовой, ведь ругали оборотней, а вредитель — свой. Поэтому вампиры и хотели, что Звездочкин их рассудил.       От истошной брани паренька и ропота нечисти больная голова Антона заходила ходуном. Звездочкина будто посадили под колокол и заколотили по нему сотней стальных дубин. Кодекс рыцарей, который он вспоминал в трудные минуты, не успокоил его, а только напомнил, как сильно Звездочкин отдалился от своего благородного прошлого. Чтобы в королевстве к нему прибежали простолюдины, когда он колол дрова — звучит как начало неудачного анекдота из таверны. Крики продолжились, и в хаосе больше невозможно было разобрать ни слова. Злость распирала парня. Олежа, почувствовавший бурлящую ярость Антона, кричал нечисти убираться, забыв, что они его не видят, а его голос оглушает бедного Звездочкина.       Упыри так осточертели парню, что вместо внятного суда и разбирательства, которые Антон проводил будучи рыцарем, он схватил вампира за воротник и швырнул его на пень.       Шум стих. Вампиры плевались жалобами, но уже смотрели за Правителем, который ногой прижал вырывающегося парня к бревну. Нежить шипел и попытался ранить обидчика, под снежно-белой кожей взбухли синие прожилки. Он все больше походил на вампира в их худших описаниях из королевства, и Антон больше не сдерживался.       Топор поднялся вверх. Из толпы донеслись крики остановиться, но Антон не обратил внимания. Разрезав воздух, орудие опустилось вниз и впилось в глотку парня. Послышался треск. Душераздирающий крик перешел в хрип из преломленной шеи, а следом под сопровождение женского визга последовал новый замах. Кровь брызнула в стороны. Она окрасила лезвие в алый и впиталась в рукоять, сделав ей черной.       Звездочкин повторил еще пару раз, пока голова с куском позвоночника не упала с пня и не откатилась в сторону. Обезглавленное тело несколько раз дернулось в агонии, после чего замерло. Антон попытался отдышаться. Он почувствовал, как камень упал с плеч, что не могло его не напугать.       Убийство уняло головную боль.       Из остатков шеи вампира продолжала струиться кровь, и парень отбросил труп в сторону, чтобы не испачкать дрова. Ничего не выражающие глаза Антона блеснули тусклым золотом, и их пустота вселяла ужас и заставила часть толпы бежать без оглядки.       Он взял новое бревно. Окровавленный топор вновь пустили в работу, будто бы на этом месте несколько секунд назад не произошло страшное убийство.       Потерявшие дар речи вампиры не знали, стоять или бежать. Кто-то закричал и кинулся на Звездочкина, но его инстинкты сработали быстрее сознания, и топор был тотчас засажен в голову женщины. Антон сначала удивился, а потом не моргнул и глазом, когда вынимал орудие из чужого черепа. Она сама виновата в своей глупости. Антон сожалел только о том, что чужие внутренности испачкали топор.       Олежа молчал. Он даже не посмел начать нравоучения или успокоить Звездочкина, сердце которого забивалось от свирепствующей в нем ярости. — Кто следующий?       Знатно поредевшая толпа отошла на шаг назад. Антон вздохнул. Он чувствовал, как его самообладание быстро утекает прочь, освобождая место чему-то странному. Темному, жестокому и неконтролируемому. — Вы привели парня. Он украл, он виноват, пусть. Я его казнил. Покажите, кто еще виновен, и я убью его тоже.       Антон говорил спокойным голосом. Его тон был ровным и безэмоциональным. Толпа молчала. Антон показал окровавленным топором на трупы и продолжил: — И он, и она заслужили смерти. Вы живете здесь не дольше месяца, и в моих глазах вы буквально никто. Я бы еще остановился и задумался, убивать ли оборотней или эльфов, но вас всех я могу казнить прямо здесь и сейчас. Для меня каждый здесь виновный. Вы этого добиваетесь, тревожа мой покой? Мне спросить с вашего графа, которого я поставил над вами во избежание кровопролития? Или проучить глупых слуг, которые не знают, кто ими повелевает?       Перепуганные вампиры хотели уйти, но попросту боялись открыть спину и только беспомощно пятились назад. Звездочкин загнал их в угол, приближаясь и продолжая говорить практически не моргая: — Я — Правитель. Я оберегаю это поселение от инквизиции королевских солдат, а не исполняю ваши прихоти. Если мне что-то или кто-то не нравится, я спокойно выкину его с этих земель. И вам останется только взывать к Богине, чтобы вы выбрались отсюда со всеми конечностями или хотя бы живыми. Если, конечно, будет за что молиться.       Антон, чья одежда пропиталась кровью, поднял топор. Вокруг ярко-желтых радужек появились черные капилляры, погружая глаза в темноту. Вампиры наконец осмелились бежать, теряя обувь. Где-то на задворках сознания Олежа просил взять себя в руки, но Антон был слишком зол, чтобы слушать. Мана кипела в его груди и мечтала вырваться наружу, чтобы ранить обидчиков. Звездочкин был готов убить всех, и ему бы никто не помешал.       Вампиры разбежались в страхе, двор вновь опустел. Антон опустил топор и тяжело выдохнул. В голове стоял туман. Ему нужно выпустить пар и привести себя в порядок. Помимо желания расправы над первым попавшимся он почувствовал сильную усталость и захотел выпить вина. Когда же Антон переступил порог избушки, на него тут же налетела вопящая Ницы и заколотила его кулаками: — Что ты наделал?!       Слухи разлетелись быстрее, чем он дошел до дома. Интересно, насколько кровожадным его нарисовали в этот раз? Может, теперь Правитель не просто убивает невинных, но и пьет их кровь? — Мы так хорошо общались с парнем, а он сегодня заявился и начал: «Вы убили моего брата!». Это же твоих рук дело?!       Антон стоял в недоумении. Во-первых, он был весь в крови, в его глазах плескалось безумие, и спрашивать у него, ли убил он кого-то — глупо. Во-вторых, о ком вообще говорит Ницы? Вампиры сторонятся ее, как прокаженной. Все было настолько плохо, что даже Мастер перестал шутить и посочувствовал девочке. Откуда взялся брат погибшего?..       Ведьмочка несколько раз ударила парня. Посчитав, что этого недостаточно, она кинула в него книгой. Было видно, что девочка глубоко обижена, но почему-то ни капли не напугана. Это удивило Антона, который привык, что в минуты жестокости от него стараются спрятаться все. Даже Олежа. Но не дав парню сказать и слова или объясниться, Ницы вылетела из дома, твердя о том, как сильно она его ненавидит.       Бремя Правителя и так давило на Антона, заставляя работать на износ, а тут еще детские капризы. Глупый и обиженный ребенок. Прежний Звездочкин отпустил бы момент, но почему-то именно сейчас он почувствовал себя не в своей тарелке. Антон слишком размяк. Сначала Олежа, потом Ницы. И, как назло, оба нечисть с самым непредсказуемым характером.       Звездочкин, вымазанный кровью до воротника, стоял посреди комнаты и обреченно смотрел на дверь, из которой выбежала обиженная ведьмочка. Пустота в груди стала бездной. «Зато теперь она не бредит свадьбой… По сути, ты выполнил мою просьбу».       Слабый голос фантома был похож на спасительный луч Богини, но, к сожалению, он не растопил лед внутри Антона. Уставший парень закрыл глаза и подумал, что он должен сделать. Говорят, работа помогает отвлечься и от проблем душевных.       Итак, ему нужно сбавить накал страстей между горожанами и новоприбывшими, поговорить с графом, наладить отношения между торговцами из разных общин, найти денег для Градостроителя, распределить казну, принять Вожака, истолковать предсказания старейшин...       Он решил, что пришло время напиться до беспамятства. «Ты же не собираешься топить печаль в вине?», — спросил Олежа после пятого бокала Антона.       Многие из смельчаков, кто не побоялся остаться в таверне с ним, успели подметить, что сегодня Правитель не знал меры. Даже Дон, один из приближенных, уже не хотел ему наливать, постоянно спрашивая, что его тревожит. Эльф знал о трагедии вампиров, но он также знал Антона, который не должен был расстроиться из-за показательной казни. Дон тоже посчитал, что они нарвались: Правителю ни к чему знать о склоках упырей.       Но Звездочкин молчал и лишь потухшим взглядом разглядывал капли на дне. Олежа твердил ему о вреде алкоголя, и его голос успокаивал, но не мешал Антону опрокидывать в себя очередной бокал. За распитием парень вспомнил, как один купец из Империи рассказывал ему об удивительном заморском напитке, который заставляет заблудшую душу забыться в радости после первой же рюмки. Интересно, согласится ли кто-нибудь из подчиненных раздобыть ему чудо-снадобье?.. — Я могу присесть? — прозвучал нежный женский голос.       В таверне было много нечисти, но среди них особенно выделялась Дама. Ее красота и вправду могла заворожить, а изящество лишить дара речи. Таких красавиц даже среди невест для принца не сыскать, а уж Антон в своей жизни насмотрелся их сполна. Странно, что этот прекрасный цветок вянет в их глуши, а не пирует за одним столом с интеллигенцией Империи.       Девушка осторожно подняла бокал Антона и отпила вина. — Слишком кисло. Я предпочитаю вино послаще.       Дон, будто что-то заподозрив, скрылся, а Дама стала рассказывать последние новости, не обмолвившись об общине и их горе. Трагедия, случившаяся сегодня, будто совсем ее не касалась. Антон, привыкший к интригам королевского двора, насторожился.       Дама жила обособленно от остальных. Она явно охотилась за его силой и до сих пор пытается ослабить его бдительность, чтобы воплотить свои планы. Девушка постоянно вкладывается в их поселение. А еще она отдалена от общины, что мешает узнать о ней больше. Эта леди слишком подозрительная.       Рука Дамы легла поверх его ладони. Олежа захлебнулся от такой наглости и сразу стал причитать о бесстыдстве девушки, хотя Антон не понял, почему фантома вдруг взволновало её целомудрие. Он даже не убрал кисть навязчивой девушки, и просто взял свой бокал другой рукой. — Я вижу, тебя что-то тревожит, — промурчала Дама. — Можешь рассказать мне.       Одурманенный вином мозг соображал медленно. Зато Олежа, ругающийся на девушку, работал без перебоев. Фантом язвительно спрашивал, когда они с уважительного «вы» перешли на «ты»? Его возмущения насчет её любезностей не прекращались еще очень долго, вызывая у Антона головную боль.       Почему Олежа вообще так разозлился? Что Дама ему сделала?       Звездочкин не ответил вампирше. Ему нужно надавить на Сан Экалета и доработать судебник. Если бы он все продумал заранее, его бы не смогли уморить смешными просьбам, и это бы не привело к трагедии. Да и Ницы бы не расстроилась. Все же с ней некрасиво получилось. Надо извиниться.       Даму не смутила тишина в ответ, и она подсела ближе к Антону. Девушка высвободила ладонь парня и кокетливо погладила его запястье, продолжая говорить. Но после десятого стакана Звездочкин совсем окосел, и даже когда голова Дамы опустилась ему на плечо, он не придал этому значения. Зато Олежа резко замолчал, что вызвало еще больше вопросов, чем его гнев.       Он решил уйти домой ближе к полуночи. Все это время Дама сопровождала его и весело щебетала о домашних хлопотах и бестолковой прислуге, попутно интересуясь, как Антон держит в узде своих домочадцев. Со стороны казалось, что они вели увлекательную беседу, но парень за всю дорогу не проронил ни слова. Если он и говорил, то только в ответ Олеже, который опять негодовал.       После того случая вампиры перестали ходить к Антону и все свои просьбы адресовывали графу. Тот тоже серьезнее взялся за дело и больше не выглядел надменно, можно сказать, он даже стал чем-то напоминать Вожака. Но теперь, когда собирались все главы округов за одним столом, лишь Ания позволяла себе лишнее слово. Оборотень и вампир говорили только по делу и отчитывались обо всем, о чем должны. А если у них были какие-то замечания, то они трижды извинялись перед Правителем, прежде чем начать говорить.       Ницы, к счастью, уже на следующий день забыла об обиде и прибежала жаловаться Антону. У парня с похмелья болела голова, его взгляд с темными мешками под глазами вселял ужас в каждого, на кого он смотрел, но девочку ничего не смущало. Она кричала на Нефра и просила бросить в того перчаткой. Эльф же оправдывался и только обвинял ведьму. А Звездочкин сидел меж двух огней и мечтал, чтобы кто-то увел детей подальше и дал ему зелье от похмелья.       Трагедия вампиров затронула и старейшин. Те стали присылать Антону письма, где писали разную чепуху, начиная от странных «кольтов» и заканчивая непонятными «банками». Звездочкин и забыл бы об этих удивительных посланиях, если бы старики снова его не удивили. За три дня до того, как упыри назначили судью, они подробно написали и о нем. Чудики даже предсказали его речь насчет уважения судебника, а также о редкой безграмотности нечестивого. Также перед назначением чиновников в будущем они предложили проводить некий «экзамен» — аналог королевских испытаний на службу. И, честно, это единственное предложение старейшин, которое понравилось Правителю.       Но все же после всех потрясений, всех трагедий и радостей, больше всего Антона удивлял Градостроитель. Его сын, Му Лин, еще не успел перестать сосать молоко, а тот уже начал обучать ребенка основам архитектуры. Он день и ночь носился с младенцем, показывая ему красоты зданий, и, казалось, его энергии нет конца. Не успели они отстроить замок, как человек уже прибежал к Антону с чертежами академии и с ребенком.       И вновь это была просьба Дамы. Она отметила, что именно из-за невежества подданных страдает Правитель, и что она от всего сердца желает ему помочь и выделит золото на строительство академии. После её с Правителем посиделок в таверне некоторые горожане стали уважительнее относиться к девушке, а после её заявления лишь убедились в её благородстве. Также Антону почему-то стали подбрасывать под дверь пионы, но кроме восхищенных визгов Ницы и возмущения Мастера эти цветы ничего не вызывали       За очередным собранием, когда обсуждались предложения для будущих испытаний судей, Звездочкин тяжело вздохнул, взял в руки чертеж с маленьким зданием и дал добро академии. Так у него будет меньше головной боли. При этом парень приказал Градостроителю сразу же взять всю сумму на строительство и закупить материалы. Человек удивился такой просьбе, но согласился. На вопрос, почему Антон быстро согласился, ему так и не ответили.       Звездочкин молчал. Он знал, что ему все равно не поверят. Парень сам себе бы не поверил, если бы интуиция не напоминала ему.       Не доверяй Даме.