Территория Этваль

      Дождь давно прошёл. С деревьев срывались редкие капли, промозглый ветер неприятно колол кожу, заставляя поглубже зарыться в одежду и остаться у тёплого костра. Округа пахла свежестью: во влажном воздухе кружилась водяная пыль, запах сырой земли и мокрой травы легко скользил в грудь. После такого ненастья никто разумный не отправился бы в дорогу. Но к сожалению, существовал Побрацкий, которому никогда не сиделось на месте, и после его долгих уговоров парни были вынуждены покинуть шахту, чтобы отправиться в тяжёлый путь по заросшей слякотной тропе.       Дима старался как можно меньше разговаривать, ибо надеялся, что товарищи тоже будут молчать, но те уже через десяток шагов увлеклись какими-то цветами и практически остановились. Они болтали и спорили, смеялись и опять спорили, и все это из-за странной желтой травинки. Рыцарь подумал, что эти двое окончательно сошли с ума, и что только богиня имеет право их осуждать. Но так как местность была горной, а округа оказалась усыпана мелкой галькой, парень решил взять на себя тяжкую роль прародительницы и без зазрения совести запустил по камешку в макушки товарищей. — Вау, что это? — после очередного подъема спросил Олежа.        Принц побежал вперед, скользя по грязи, но, почему-то, не падая. А Побрацкий начал молиться. После откровения в шахте с Душнова будто упал груз ответственности, и тот, не стесняясь, стал ещё больше интересоваться всем подряд и искать «новые тропы» в своей жизни. Парень с огромным удовольствием слушал байки Антона, иногда предлагал глупые идеи, вроде пойти в Этваль по южному склону горы, а вдобавок засыпал нечисть вопросами о зельеварении из каждого встреченного на пути сорняка. Дима любит своего друга, правда, но будь у него меч, он бы приставил его к горлу Олежи и с превеликим удовольствием заставил бы того идти смирно.       Однако в этот раз восторг принца был не без причины.       Парни стояли на ровном плато, а перед ними открылась необычная картина: на земле были выложены огромные круги, состоящие из множества вбитых в грунт маленьких камней. Если смотреть со стороны, то они напоминали спираль, которая то увеличивалась, то уменьшалась в своем размере. Душнов, весь путь лезший на рожон, попытался достать один камень, но тот был так крепко вдавлен в землю, что парню оставалось лишь кружиться вокруг него и делать небольшие подкопы.       Антон подошел ближе и удивился: — О, это камни Ста? — Камни Ста? — Олежа развесил уши. — Да, посмотри, в самом центре один камень, маленький отступ, и вот уже два. Второй круг начинается с пяти камней, снова отступ, и следом идут шесть. И так продолжается до самого последнего витка, пока сотня камней не сложится в полный круг.       Душнов не скрывал своего восхищения. Он прыгал от одного круга к другому, продолжая считать камни. Дима не разделял его воодушевления и всеми силами пытался уйти вперед. Его друг вел себя, как ребенок у корзины со сладостями, и это надо прекратить. — А откуда это? — спросил Олежа. — Говорят, что правитель оставил эту загадку, когда был…       Но вдруг Антон прервался и закашлял. — Кхм… Не знаю даже…       Душнов переводил взгляд между нечистью и кругом, но в итоге интерес к загадке победил, и он стал внимательно изучать её, пытаясь подобрать заклинание. Раз это сделал сам Правитель, значит, оно хранит в себе какую-то тайну. Возможно, это руна, а в ней допущена ошибка. Или же там неправильный порядок камней, и если переставить пару из них, откроется потайной ход или портал. Одна мысль о такой возможности заставляла кровь принца закипать, а ману выходить из-под контроля. — Смотри! — крикнул Олежа и потянул Антона за руку. — Это похоже на рисунок!       Туда, куда указывал принц, камни шли ровно друг за другом. Один ряд симметрично перетекал во второй, а тот в третий. По итогу получалась ровная пирамида, которая не бросалась в глаза, но была хорошо заметна под правильным углом. — И вправду… Никогда бы не подумал. — Скорее всего, под ними что-то закопано, — у Олежи загорелись глаза.       Дима начал мысленно считать до десяти. — Сомневаюсь, — Антон потер подбородок. — Это больше похоже на направление… Удивительно. Так, если идти с этого конца, то мы упираемся в дерево, а если с этого…       Олежа посмотрел в нужную сторону, и увидел, что на кончике каменной пирамиды оказался далёкий снежный пик. Великолепие горы, перекрывавашей грозовые тучи, захватывало дух. Один взгляд на нее вызывал странное чувство опасности и возбуждения. Не исключено, что там живет дракон. — Мы срочно долж…       Дима, сделавший вид, что достаёт меч, не дал Душнову договорить. — Мы идем в Этваль и больше не отвлекаемся. Поняли?       Антон поднял брови и фыркнул. — Но, Дим, сам Правитель оставил загадку, представляешь? Может, если мы принесем его клад обратно, он будет добрее и дружелюбнее… — Ну, Правитель явно удивится, если камни Ста принесут ему хоть что-то, — посмеялся нечисть.       Терпение Побрацкого лопнуло. Его челюсть затряслась, лицо вспыхнуло от гнева, и он с надрывом прокричал: — Мы идем убить его, а не задобрить!       Мертвое молчание повисло в воздухе. На небе не было ни облачка, но по округе будто прошелся гром. Оборвалось пение птиц, стих ласковый ветер. Эхо слов Димы еще долго уносилось вдаль и перекатывалось меж равнин. Мирная обстановка в секунду омрачилась, и, казалось, сама природа остановила жизнь, чтобы дать рыцарю громко заявить о своих намерениях. Олежа взглядом приказал другу замолчать. Он чувствовал, что его слова могут добавить им проблем, причем не таких, каких ожидал принц, а других, более опасных для жизни.       Антон же рассмеялся. Это был не добрый, не издевательский, а очень пугающий, пробирающий до мурашек смех. Его глаза стали слабо светиться, но мужчина больше не прятал их и позволил желтому огню зажечь радужки. Побрацкий сглотнул. Он машинально потянулся к мечу, хотя прекрасно знал, что давно безоружен. Рыцарь не сможет защититься от нечести. — Наивный! — Антон хлопнул по рукояти меча на бедре. — Неужели ты думаешь, что сможешь убить Правителя?       Этот жест был насмешкой над Побрацким, никак иначе. В тот миг во взгляде Антона плескалась такая ясная жажда крови, что ни одно живое существо не нашло бы в себе сил сдвинуться от сковавшего тело первобытного ужаса. Не нашел этих сил и Дима. На него смотрел не просто грозный мужчина, а самое настоящее чудовище, каким только может воплотиться нечисть. Колени подкашивались, дрожали вспотевшие ладони, все чувства обострились до предела. Дима клянется, он видел в глазах напротив не свое отражение, а отражение своего трупа.              Он опасен. Они все опасны. «Нежить — не жить» — вот настоящая истина. И пусть рыцарь не сможет убить Правителя, но нелюдь перед ним точно падет от его рук. Он постарается. Ради Оли и королевства.       Рука Олежи робко легла на плечо мужчины. — Антон. Прости его.       И Побрацкий был готов поклясться, что Антон, готовый устроить ему казнь на месте, смягчился в мгновение ока. Рыцарь просто не мог поверить в то, как самый дьявольский зверь на земле успокоился от касания принца и с нежностью смотрел в лицо своему укротителю. Олежа же не замолкал только по одной причине: он лучше любого другого человека знает, что фигура короля для подданных сакральна. И если не успокоить нелюдя сейчас, он ни за что не спустит Диме с рук такую дерзость. — Он резкий на слова. К тому же… Смысл отправлять двух людей убить самого Правителя? — Да, — Антон ласково улыбнулся. — Это было бы очень глупо. В стиле Дмитрия.       Дима промолчал. Он все ещё не мог отдышаться и понять, что только что произошло. — Успокойся, — приказал Душнов застывшему на месте другу, — и пошли. Сам сказал, нужно дойти до Этваль. Осталось немного, буквально день.       Дорога дальше оказалась не из веселых. Олежа был расстроен упущенными возможностями, Дима косился на Антона, а тот окидывал его грозным взглядом в ответ. Так они и шли в напрягающей тишине, изредка перебрасывались фразами, пока из-за склонов не показались первые крыши и покосившийся отсыревший штакетник.       На глухом болоте, покрытом вуалями туманов, стояло поселение. Крыши ветхих избушек были устланы кусками старой черепицы, в складках которой вот уже много лет рос черный мох и рыжий лишайник. Сами дома стояли на «ногах» из тонких бревен, возвышаясь над болотными топями, а перебираться между ними можно было лишь по шатающимся мостикам или переплывать на маленьких старых лодках. В этом месте пахло водой, тиной, и гниющей древесиной. Ни тебе праздника, ни странных статуй, ни снующего под ногами скота. Пусть загоны для такового и имелись, но лишь у немногих можно было заметить домашних птиц. Скромные посевы, высаженные недалеко от болота, наталкивали на мысль, что жители вкладывали большие силы на возделывание неплодородных земель.       Лишь приблизившись и присмотревшись Олежа заметил странные наросты на шеях местных. А еще их кожа была подозрительного зеленоватого цвета. Завидев путников, погруженные в заботы жители почему-то менялись в лицах и старались поскорее убраться с их пути. Дети спрятались неподалеку, пытливо наблюдая за новоприбывшими. Одни в спешке закрывались в домах, а другие делали вид, что погружены в свои дела, хотя сами крепче сжимали вилы в руках и не сводили глаз с путешественников. — Приветствую! — к ним подошел мужчина.       Антон кивнул ему, и деревенщина сразу затрясся. Его острые зубы забились друг о друга, круглые водянистые глаза стали еще круглее, и его лицо по итогу стало походить на морду рыбы. Маленькие чешуйки росли по всему телу, а на пальцах были видны четкие перепонки.       Только сейчас Дима с Олежей осознали, что перед ними не человек, а нежить.       Они наконец вступили на окраины Этваль. — Не хотите чая? — мужчина улыбнулся, отчего стал выглядеть еще уродливее.       Антон недовольно сложил руки на груди. — Второй раз ты не заставишь меня выпить гниль. — Но гниль с утопленников – самый вкусный деликатес!..       Его жабры стали открываться и закрываться, лицо позеленело, а руки начали обрастать пленкой. Последнему местный житель не придал значения, поэтому преспокойно оторвал появившуюся лишнюю кожу и продолжил лепетать. После разговора об утопленниках Олежа догадался, куда пропал весь скот. Болото было необъятным, а раз перед ним нечисть, не исключено, что под этой деревней находится еще одна, но уже для остальных жителей. В ней-то под толщей воды и обитали уже мертвые животные. — Ой, запугал вас. Не волнуйтесь мы не едим здесь таких как вы, людей… Людей? — мужчина удивился.        Его жабры открылись, внутри показалась алая каша. — Все сюда, тут человек!       Олежа не успел отреагировать, как его уже притянул в объятия Антон. За секунду пустая дорога заполнилась скользкими тварями. Существа окружили Диму и начали рассматривать его, не стесняясь трогать и щипать. Они вытягивали руки, щекотали кожу. Один ребенок хотел даже укусить рыцаря, но ему быстро отвесили подзатыльник и прогнали прочь. Дима был безоружен и бессилен против толпы, а Антон, который все еще обнимал Олежу, очень злобно на него смотрел и не спешил помогать. — Человек… Лет тридцать их не видел… — Мама, смотри, человек! Прямо как в сказках! — Люди… Чудные…       Пока толпа окружала рыцаря, местный житель, который встретил их, подошел ближе к Антону. Он с прищуром смотрел на парней, а потом спросил: — А вы случайно не черноволосая девица с глазами цвета моря? — Что? — принц удивился.       Только благодаря глупому вопросу он пришел в себя. Краснеющий парень осторожно оттолкнул Антона и пригладил волосы. Сердце все еще дико билось, но ему хотя бы не было так неловко. — Во-первых, я мужчина. — Ну, почти она, — одновременно с ним ответил явно довольный Антон. — Оу, понимаю, — мужчина потряс головой и вздохнул. — Многие с этим сталкиваются… Ну ничего, магия всему поможет. В конце концов, у оборотней есть специальное зелье, а с ним точно детишек заделаешь…       Олежа чуть не задохнулся от такого вульгарного предложения. Его щеки запылали сильнее прежнего, а руки потянулись к сумке с зельями. Эта нечисть явно нарывается. — Нам пора идти, — перебил местного Дима.        Рыцарь наконец выпутался из рук назойливых местных, но, едва он собрался уйти, Антон остановил его и достал меч. Побрацкий побелел от страха. Парень стал вырываться и искать глазами Олежу, но нечисть схватил его за руку, вывернул ему ладони кверху и резанул острием по сгибу. Кровавая полоса выступила прямо на линии сердца. Ярко-бордовые ручьи вперемешку с черной слизью устремились из раны на землю. — Ну и что это такое? – испуганно спросил Олежа, а сам держал наготове склянки с зельями.       Если бы Антон зашел слишком далеко, он бы без раздумий атаковал.       В ту же минуту жители в истерике разбежались по домам и заперлись на засовы, некогда переполненная дорога опустела в мгновение ока. Мужчина, радушно принявший парней, посмотрел на руку Димы, а потом со страхом взглянул на Антона и упал перед ним на колени. Избавило ли это его от гнева нелюдя? Он не успел открыть рыбьего рта, как прямо под его глоткой сверкнул окровавленный меч. Одно неверное движение могло лишить его жизни. С дрожью в голосе мужчина начал оправдываться: — Простите наших! Вы же знаете, что человек — лучший инкубатор! Не удержался, дураки, простите! — Что написано в законе о людях? — грозно спросил Антон. — Если я не ошибаюсь, то теперь весь ваш род можно спокойно вырезать. Если через несколько минут у меня не будет противоядия, то я начну вершить правосудие.       Лицо мужчины стало еще зеленее. Он несколько раз поклонился и, спотыкаясь, побежал к дому. Дима в ужасе глядел, как из его тела сочится слизь. Черное нечто извивалось в лужах его крови на земле и напоминало опарышей. Олежа достал слабое зелье восстановления и помог ошеломленному рыцарю залечить руку. Дима не проронил ни слова. Он даже не моргал. Просто перестал дышать.       Наконец вернулся местный и принес искусный на вид сосуд с отваром. Душнова удивила расторопность нечисти, но потом его взгляд приковала изящная ваза. Он видел такие на приемах в детстве, когда отцу нужно было показать чужестранцам богатство их родины. Обычно такие дорогие графины подавали вместе с диковинными фруктами и вином для важных гостей, но сейчас эту роскошь отдают им, грязным и уставшим путникам. — Выпьешь его, — Антон протянул сосуд Диме, — и личинки сами покинут тело.       Дима побледнел. — Личинки?.. Ко-когда? Как вы их подселили?! — Столько лет прошло, а я до сих пор не понимаю, как им это удается… Эти полусирены надежно прячут свой способ размножения. И если мы останемся подольше, не исключено, что в тебя подселят кого-то еще. Поторопимся. Дойдем до города, а там посмотрим, что будем делать.       Пока парни уходили, мужчина с рыбьей мордой продолжал падать ниц. Он не поднял головы, не спросил про сосуд и позволил унести его, чему Олежа оказался несказанно рад. Ему было интересно, из чего сварен отвар. А вот Дима молчал. Он чувствовал, как личинки заерзали у него под кожей, и от этого становилось хуже и хуже. Что-то шевельнулось в груди, а потом проползло по шее. Эти ощущения сводили его с ума.       На выходе из болота дорога повела вниз. Буквально через час показалось еще одно поселение, но рыцарь пролетел мимо него, не оглядываясь и не позволяя парням устроить привал. Благодаря этому все трое уже под вечер добрались до маленького городка и спокойно выдохнули.       Рыжие каменные дома рядами тянулись друг за другом, а их огромные окна были распахнуты навстречу солнцу. Никакой тины и утопленников – Дима заплакал бы от счастья, если бы только в его крови не плавала новая жизнь. Про себя Олежа отметил диковинный стиль крыш, которые аккуратными ступеньками поднимались к небу. Все здесь жило в запахе пыли, корицы и розмарина. Торговцы с лотками зазывали путников, и хотя принц очень хотел узнать, что те продают, Дима не позволил ему остановиться. Его уже начало мутить, а сознание утекало. Антон предупреждал о последствиях, но парень даже примерно не подозревал, что ему станет настолько плохо.       Мимо промчался экипаж. Олежа мельком взглянул на кучера и удивился, когда вместо рук увидел у того розовые щупальца. Дети, играющие у домов, имели слишком длинные уши и яркие глаза. За лавкой сидела одноглазая девушка с двумя ртами, а старик, присевший под деревом, пропускал сквозь себя лучи заходящего солнца и не отбрасывал тени. Вокруг не было ни одного человека, похожего на Олежу или Диму. Это еще раз подтверждало, что парни прибыли в окрестности Этваль.       Антон остановился поболтать с местными, а Олежа продолжил любоваться городом. И оживленные красочные улицы, и суетная городская жизнь, и толпы нечисти — все было ново, и ничего не походило на байки, бродящие по уголкам королевства. Не было ни суровых стражников, ни одержимых тварей, которые с заставы готовы кинуть тебя в суп. Не знай Душнов, что он в Этваль, то подумал бы, что попал в город на родине.       Пока принц восхищенно вздыхал, Дима тревожно рассматривал руку с проступившими выпуклостями от личинок. Рыцарь очень хотел обратно, к Оле. Подальше от неприятного мира нечистых. Он не оценил жизнь этих существ и больше не хотел дышать с ними одним воздухом. Пока рыцарь предавался тоске, Антон расспросил случайную краснокожую девушку о пути и повел парней к близлежащей таверне.       Здание отличалось от соседских построек только большой вывеской. Внутри было светло, стоял крепкий запах хмеля. Веселые компании заняли все столы и бурно обсуждали последние новости. Если бы не их длинные клыки и когти, то обстановка напоминала бы ту, когда Олежа забирал пьяного Диму из столичного паба. На такую мысль принца натолкнула минута, когда нечисть заговорила о Правителе. Они перешли на шепот, чтобы чужаки их не расслышали. Это очень схоже с тем, как пьяные рыцари начинали шептаться о короле за спиной Олежи. — А, ой! — воскликнула девушка за стойкой и покраснела. — П-приветствую?       Олежа не понял почему, но девушка выглядела напуганной. У неё сузились зрачки, глаза стали полностью белыми. Она судорожно теребила кусок желтого пергамента и кидала на Побрацкого взгляд исподлобья, чем удивила принца. Тот подумал, что девушка испугалась Антона. Они выбрались из глуши, и, кем бы ни был нечисть, жители Этваль могут с легкостью его узнать. Но то, как она сверлила взглядом Диму, натолкнуло Душнова на другую мысль: закон о людях. Нечисть уже упоминал о нем сегодня, и Олеже было страшно любопытно, что в там написано. — У вас есть свободные комнаты? — спокойно спросил Антон. — Д-да, как раз три…        Девушка принялась что-то искать под стойкой. Её коричневое холщовое платье зацепилось за угол, но та даже не обратила на это внимания. Пока она копалась, Душнов незаметно отцепил юбку от стола, спасая бедняжку от позора. — Две, — исправил её Антон. — Две, — пискнула девушка.       У Димы щелкнуло в голове. Вероятно, порвались последние нити его терпения. Яростными глазами он зыркнул на Антона, пока Олежа отвернулся, покраснел, и якобы залюбовался живописными видами таверны. Маленькие окна были завешаны темными шторами, на столах мерцали лучины и масляные лампады, а вдоль стен красовались десятки необычных картин. Почти каждый уголок имел свой рисунок, на одном из которых была изображена молодая женщина, старик и молодой человек, напоминавший Антона. — Это что еще за разговор? — Дима скрестил руки, чтобы сдержаться и не ударить нечисть. — Оставить вас одних в неизвестном городе — довольно грубо с моей стороны. Ты всю ночь будешь извергать личинок, а это не очень приятное зрелище, поэтому вместо одной комнаты берем две.       Побрацкий закатил глаза, но про себя отметил, что мужчина довольно убедителен. Во-первых, подступала тошнота и чувство, что его вот-вот вывернет наизнанку. Во-вторых, рыцарю не хотелось оставлять принца одного в месте, кишащем нечестью. В таком случае, пусть Олежа останется с противным, но не опасным для него Антоном, чем в одиночестве.       Девушка робко выглянула из-под стойки и пропищала: — Г-господа, в-вам две кровати или.. — А разве у вас не двуспальные кровати? — спросил Антон. — Странно, мне жаловались именно на это… — М-мы распилим…       Пусть тишина продлилась всего секунды, но неловкость еще долго заставляла Олежу опускать глаза в пол. Девушка ниже спряталась под стойку, из-за чего стала видна только её макушка. — Не стоит, — вздохнул Олежа. — Одну ночь мы потеснимся.       Побрацкий фыркнул. — Ага, вы же никогда до этого не теснились. Как же вы, бедняжки, будете... — О чем это ты?       Дима притворно закашлял и взял ключ. Вскоре он, побледневший и трясущийся от проклятого недуга, спрятался за деревянной дверью номера и не показывался до самого утра.       Комната, в которую вошли Олежа и Антон, оказалась вполне обычной, хотя выглядела довольно богатой для простолюдин. На стене висела странная картина, на которой даже не было видно мазков краски, у окна стояла роскошная кровать, а на столе валялись чернильница с кистью и сверток пергамента. Принцу было интересно, сколько Антон выложил за эту комнату. Под предлогом, что он хочет отплатить ему за доброту позже, парень начал расспрос, однако цены так и не услышал. Нечисть даже не сказал, откуда он взял деньги.       Огорченный немногословностью Антона Душнов, который уже понадеялся на более тесное общение, увел разговор в другое русло и решился расспросить все о нечисти и её разнообразии. Есть ли ограничения на вид и расу, предусматривают ли законы особенности нежити, кто входит в круг высшего сословия — на каждый из этих вопросов спокойно отвечали и давали больше информации, чем ожидал принц. Антон затронул даже закон о людях, открывая занавес тайны Олеже.       Оказалось, в Этваль есть особый закон об отношениях с людьми. С давних времен нечисть отчаянно боролась против них, однако с приходом Правителя все войны сошли на нет. Отныне человек боялся ступить на землю нежити, но последние не стеснялись пользоваться благами людей. Какое-то время Правитель закрывал глаза на грабежи и разбои, пока нечисть не перешла границы дозволенного, став не просто похищать, а разводить человеческие фермы и выращивать их на убой. Когда он узнал об этом, за пару дней на земли Этваль пролилось больше крови, чем за все набеги со стороны королевства. А в судебнике с тех пор появился закон, который разрешал страже убивать не только того, кто причинил вред людям, но и вырезать всю его семью вплоть до седьмого поколения. С тех самых пор нежить боялась даже лишний раз плохо отзываться о людях, не говоря уже о том, чтобы их трогать.       На этом откровение Антона закончилось, и он надолго умолк. Олежа остался под впечатлением и еще долго думал о том, какая богатая история у Этваль. Он еще раз окинул взглядом комнату, продолжив осматриваться и не обращая внимания на нелюдя, который пристально следил за каждым движением парня. — Тебе самому не страшно спать со мной? — вдруг спросил Антон. — Умоляю тебя. Я, конечно, принц, но не неженка. Да и к тому же, мы будем просто спать. — То есть, ты не против лечь в одну постель с нечистью, которую знаешь от силы дней... — Да-да. «Опасно, нужно убить». Я сотню раз слышал эти морали от Димы. Только вот это не помешало ему пробраться в покои девушки, которую он встретил в тот же вечер.       Нечисть медленно закрыл дверь на ключ и улыбнулся. — А если бы тебе предложили такое, ты бы отказался? — А ты?       Антон о чем-то задумался. Олежа в ту же секунду двинулся к картине. Его удивляло мастерство художника, который смог запечатлеть природу настолько живо. Парень будто смотрел в окно, а не на холст. — Скажем так, — продолжил Антон, — у меня нет проблем с тем, чтобы целоваться с незнакомкой. Главное, чтобы у нее были зубы.       Олежа засмеялся. Озорные искры вспыхнули в его глазах. — Это и вправду важный критерий. В таком случае, и у меня нет с этим проблем. Сколько дамских рук я перецеловал в свое время…       Душнов подошел к окну и выглянул на улицу. Уже стемнело. Свежий ночной воздух доносил ароматы цветочных клумб, пряностей, и гомон толпы, которая не собиралась расходиться. Мимо промчались волчата на четырех лапах, а за ними гналась женщина с тряпкой. Вот прошла пара, на спине у которой перьевые крылья, а следом вышли пьяницы из таверны и, путаясь в ногах, забрели в соседний переулок. — Так чисто, — удивился Олежа. — Все из-за законов Правителя, — Антон не сводил с него глаз. — Они строгие. Запрещено убивать, мусорить, воровать, шуметь ночью и так далее… Удивительно. Только сейчас понял, что Правитель немного безумен в этом плане.       Принц рассмеялся. Не ему слушать о своде законов, составленном сумасшедшим. Дед Олежи писал его в хмельном бреду, никак иначе. В то время королевство потеряло за год сразу две главные фигуры: советника короля и королеву. Они были зверски убиты, и дед Димы нередко впадал в уныние при упоминании о них. После этих событий судебник решили переписать и дать ему новое название. Считалось, что это должно было помочь восстановиться стране и порядку в ней. Стоит ли говорить, что буквально через несколько десятков лет их столица пала, обнажив все прорехи и изъяны не только свода законов, но и курса целой страны? — У нас то же самое, но только без мусора, — с грустной усмешкой добавил Олежа, продолжая любоваться городом через распахнутое окно. — Каких правил там только нет! Могут головы лишить, если будешь есть во время королевской речи. Но мой отец почему-то считает, что кучи гниющих овощей не делают город хуже… А мне не нравится.       Антон лишь ухмыльнулся. — Я слышал, что Любовь Правителя ненавидела грязь, поэтому он внес этот закон. Шут, да и только. — А я считаю это романтичным. Не только девушке угодил, но и привел в порядок города. И к слову. Ты так небрежно о нем говоришь, что у меня складывается впечатление, будто он не самый сильный король, а обычный кузнец. Хотя, совсем недавно ты чуть не убил за это Диму.       Антон, который стоял неподалеку, скрестил руки. Он приподнял одну бровь и прищурился. — Будто ты сам тогда не хотел его ударить. — Хотел, но это не меняет того, что ты лицемер.       Олежа специально провоцировал мужчину. Ему хотелось побольше выведать о Правителе, а самый быстрый способ узнать правду — разозлить. Но план принца отошел от изначального маршрута, когда он почувствовал горячее дыхание на своей коже. Антон засмеялся и придвинулся еще ближе, лишая возможности выбраться: его руки оказались по обе стороны от Олежи. — Ты даже близко не представляешь, насколько я лицемерен. — Представляю, — парень все еще надеялся выбить информацию. — Ты же один из доверенных лиц Правителя. Вряд ли честная нечисть способна сблизиться с ним. — Ох, мы и вправду очень близки. Я бы даже сказал, что мы друг другу, как родные братья. Нет, не так... Мы почти как один и тот же человек. Вот настолько мы друг друга знаем.       Принц спиной уперся в грудь Антона, но прежде, чем он успел отреагировать, его обхватили руками и крепко прижали к телу. Парень почувствовал жар, исходящий из-под одежды мужчины. Будто бы измываясь над побагровевшем от смущения парнем, нелюдь положил подбородок ему на плечо. Сердце Олежи сделало кульбит, и, когда Антон вновь заговорил, оно полностью остановилось: — Если я настолько близок Правителю, то только подумай, насколько я двуличный.       Стало опасно. Нечисть явно угрожал Душнову, отчего у последнего мурашки побежали по коже. Принц старался не нервничать, старался выдумать план побега, а в голове разом всплыли все предупреждения Димы. Все же не надо было провоцировать нечисть. Он должен был усвоить это, когда Антон полноправно завладел рыцарским мечом.       Олежа не хотел драться с мужчиной. Он ему не ровня. Его пугали даже мысли о ссоре. За эти дни Душнов понял, что Антон — самый лучший человек в его жизни. Им всегда было о чем поговорить. Он образован. Он силен. Он не боится буквально ничего. С самого первого часа их знакомства принца не покидало чувство, что они давно близки. И, поэтому, даже если нелюдь нападет, парень не решится ответить.       Олежа собрал ману в руке и выдохнул.       Выдохнул, чтобы через считанные секунды задохнуться от шквала снесших его сознание чувств.       Теплые губы коснулись его шеи. Мозг работал медленно. Ошеломленный парень даже не сразу понял, что его целуют. Он до последнего готовился к драке, а любовные утехи застали зачатки его боевого настроя врасплох.       Зато Антон, который до этого уже прощупывал почву, не почувствовал сопротивления и двинулся выше. Он ждал этого ещё с деревни, с того самого вечера у винных бочек, и упускать свой шанс вновь не собирался. К тому же, сам Олежа раз за разом будто всем своим взглядом вопрошал об этом, и даже сейчас, когда нечисть слабо прикусил ухо, проверяя реакцию, тот давал молчаливое согласие. Только вот Душнов выпал из реальности. Он не мог даже отодвинуться или толкнуть мужчину. Застыл на месте, не в силах совладать с собой.       Уже не стесняясь, нечисть повернул принца лицом к себе. Сначала он легко прикоснулся к его лбу своим, тяжело дыша, будто пытаясь привести мысли в порядок. Олежа же растерянно смотрел на него, стараясь сделать то же самое. Между ними возникла странная гармония, но ровно до того момента, пока Антон вновь не впился в его губы. Казалось, в ту секунду все его сомнения канули в лету. Он бесцеремонно притянул принца к себе и, как голодный зверь, страстно покусывал его губы. Это было далеко не сказочно, а грубо, дико и ненасытно. Нечисть точно впервые за сотню лет отдал свой самый пламенный поцелуй, поэтому старался насладиться каждой секундой, напрочь забывая об удовольствии принца.        Но Олежа не лучше. Его окатило жаром. Он застонал в поцелуе, неосознанно придвигаясь ближе. Они оказались настолько плотно прижаты друг к другу, что в какие-то секунды их отделяла лишь жалкая ткань одежды. Принц уже закинул руки на плечи, стараясь покрепче ухватиться за высокую нечисть, а потом его больно ударило осознание. Но это не помешало еще немного насладиться поцелуем, прежде чем слабо, даже неохотно отодвинуть мужчину.       Они смотрели друг другу в глаза. Нечисть выглядел удивленным, и его лицо застыло в довольно глупом выражении. Он еще не успел понять, почему все прекратилось. Краснеющему Олеже даже пришлось отвести взгляд и откашляться, чтобы взять себя в руки остановить это безумие. — Было бы неплохо покушать…       Душнов захотел себя ударить. Покушать. Cерьезно? Это все что ты смог придумать? Но, к его удивлению, Антон не обиделся и очень серьезно принял его слова. Он вмиг подошел к столу, уточнил, чего желает парень, а потом спокойно вышел за дверь.        И вот так просто закончилось самое потайное и при этом самое постыдное, что происходило в жизни Олежи. Без удивлений и без криков о том, почему они внезапно поцеловались. Без лишних расспросов и возражений. Антон взял все в свои руки, а потом оставил удивленного принца одного, не объяснив ничего.       Парню оставалось лишь свалиться на кровать и закрыть лицо руками. Что же он творит? Да, начал все нечисть. Но почему же он сам не оттолкнул его, пока имелась возможность? Складывалось впечатление, что в тот миг в него вселился кто-то другой. Но еще хуже, что принцу было не противно, а совсем наоборот. Легкое ощущение поцелуя еще оставалось на губах, и, богиня, Олежа не отказался бы повторить.       Столько лет морального воспитания, столько книг о чести и целомудрии, и все ради того, чтобы за секунду забыться перед лицом Антона. Да простит его богиня, они знакомы не больше недели, как они могли поцеловаться? Почему он вообще решился на это? Одно дело просто шутить, а совсем другое действовать. Неужели его ничего не смущает? Олежу смущает. Даже сейчас он не понимает, как это произошло. Почему попытка разговорить Антона привела к этому?       В комнату без стука вошла горничная. — Ваша еда, сир. Без мертвечины.       Олеже пришлось взять себя в руки и встать. Пока девушка ставила блюда на стол, он старался успокоиться. Случилось и случилось, что теперь поделаешь. Поддался моменту. А кто бы отказался? Многие девушки готовы сложить головы за это, а он еще страдает от размышлений. — Сир, вам еду для пикси сразу подать или позже? — спросила горничная. — Что? — Нам заказали еду для особо нежных особ. Ее сразу подать?       То есть, пока у Душнова была переоценка ценностей, Антон продолжил спокойно жить и шутить? Невероятно. Приказав оставить еду, Олежа сел за стол и принялся ждать, чтобы высказать все, что он думает об одной нечисти.       Зашел Антон, улыбнулся, и сердце принца предательски забилось сильнее. Что-то внутри него говорило подойти ближе и самому прикоснуться к нечисти, вместо нелепого выяснения отношений. Но не для того он разговаривал сам с собой и убивался, чтобы так просто отпустить мужчину. — Не волнуйся, — Антон сел на кровать. — Еда здесь нормальная. Ну, если не пробовать деликатесы, конечно. А то варенная крыса с лобковым волосом ведьмы… — Фу, что за ужас? — фраза подействовала на Олежу, как зелье от похмелья.       Он наконец выбрался из лап томного желания и достающих мыслей. — Стоит признать, бульон не плох. Главное, не знать что это и из кого.       Антон продолжил говорить, пока Олежа разглядывал еду. Она, слава богине, выглядела обычной. Пока ему рассказывали об особенностях местной кухни, принц спросил: — Антон, тебя ничего не смущает?       Мужчина уставился на него. В его глазах читался вопрос, а потом он крепко задумался. — Неужели они все же положили мертвечину в еду?       Видимо, нелюдя совершенно не смущает их поцелуй. Олежа хотел разгневаться, но надвигающуюся бурю прервал стук в дверь. Внутрь вновь вошла горничная с подносом. — Это что торт? — удивился Душнов. — Ага, — тепло улыбнулся мужчина. — Хотел успокоить и побаловать тебя. Жаль, что они все равно положили мертвечину. Отставь в сторону, я доем.       Олеже стало очень неловко. В который раз за эти дни. Мужчина даже не думал о поцелуе, зато суетился о его комфорте. А принц развел панику. От этой мысли парню стало радостно и немного обидно. С одной стороны, это очень жирный намек на чувства, а значит, не один Душнов все эти дни изнывал от безответных чувств. Но, с другой, это произошло слишком быстро. Ни тебе романтики, ни внятного объяснения. Что они будут делать дальше? Вести себя, как прежде? Это сложно. Особенно после того, как принц своей же грудью ощущал биение сердца Антона.       Очередной стук в дверь прервал трапезу. За порогом стояла девушка с чайником. Она быстро проскользнула внутрь, поставила кружки и убежала. Антон решил, что это знак для десерта, и отобрал у Олежи порцию запеченной картошки, а пока последний возмущался, начал шустро ее доедать.       С первой ложки принц впал в забытье. Нежный вкус легких сливок и пропитанного сиропом теста окутал его разум. Сочные фрукты приятно разбавляли сладость, добавляя кислинки. Торт буквально таял во рту, заставляя наслаждаться им все больше и больше. Казалось, с каждым новым кусочком открывались необычные вкусы, которые будоражили все чувства внутри.       Душнов чуть не заплакал от счастья. Не то что бы он был не в восторге от их походных супов, но ему хотелось бы вот так раздобывать сладкое немного почаще. — М-м-м, это мой любимый торт. Как ты так угадал?       В последний раз он ел его на день рождение, который был до того, как его бросили в темницу. — Я просто волшебник.       Нечисть разлил чай в кружки и почему-то улыбнулся. Он не сводил взгляда с довольного лица парня, и пока Душнов старался как можно быстрее слопать торт, мужчина спокойно пил. — Ага, поэтому я создавал воду для тебя все это время. — Плохой волшебник.       Олежа фыркнул и отвернулся. В окно лился лунный свет, большая часть их вечера прошла за трапезой. Тут он вспомнил о своем друге и сначала хотел его проведать, но Антон убедил парня остаться в комнате и ушел. Тогда принц тайком потянулся к сочному куску мяса, который отставили в сторону и оклеветали мертвечиной. После еды для «пикси» ему хотелось настоящего мяса. — Дима уже вошел в бесконечный круг. До утра его лучше не трогать, — сказал Антон, когда вернулся. — Бесконечный круг? — Поверь, эта ночь покажется ему вечностью.       Запах жареного мяса заставил Душнова вспомнить, что он планировал скрыть от Антона свой маленький проступок, но было поздно. Стейк лежал прямо перед ним, а нечисть медленно забрал вилку из рук принца. — Не помню, чтобы королевские особы продолжали есть после десерта. — У меня просто разыгрался аппетит... — Настолько сильно, что захотелось отведать мертвечину?       Чай давно остыл, но парни даже не заметили этого. Нечисть тяжело вздохнул, сел за стол и уже мягче проговорил: — Мне не жалко, но такое не стоит есть неподготовленной нечисти. Это протухшее мясо, а после него можно легко слечь с болезнью. Не ешь его больше. — Боишься, что приведешь к Правителю больного принца? — Ага. А то он разозлится, если не сможет сразу же тебя съесть.       Олежа неловко посмеялся, все еще поглядывая на хороший кусок мяса. Антон заметил его взгляд и отодвинул тарелку подальше. Принц грустными глазами уставился на мужчину. — Так ты специально меня выследил, чтобы отдать ему на растерзание? А я-то думал, почему ты тогда о свадьбе спросил… — Тебя я себе оставлю, — посмеялся Антон. — А вот насчет Димы — посмотрим.       Душнов засмущался от таких слов. Он отхлебнул холодный чай, думая о том, насколько правдиво сказанное, и за раздумьями парень пропустил момент, когда ладонь Антона соскользнула вниз, переплетая их пальцы между собой. Нечисть игриво улыбнулся и сказал: — Вижу, ты так мечтаешь попробовать мертвечину… — Антон, давай забудем об этом. Намного важнее то, куда ты тянешь руки.       Возмущения принца остались неуслышанными. Вместо внятного объяснения Антон занялся более веселым делом: сначала он отпустил ладонь рассерженного принца и встал со стула, потом одна рука мужчины обхватила талию парня, а другая оказалась под его коленями. Когда Олежа понял, что происходит, то захотел сгореть от стыда. А еще он подумал, что нужно было больше тренироваться в юности, дабы уметь давать отпор противнику, а не быть унесенным к кровати, как принцесса.       Душнова аккуратно положили на одеяло. Мягкий матрас окутал его со всех сторон, заставляя привыкшее к твердой земле тело расслабиться. Но если тело находилось в спокойствии, то дух сходил с ума. Красивый до боли в глазах Антон навис над ним, отрезав пути к отходу. Он наклонился к парню, из-за чего Олежа невольно зажмурился и затаил дыхание. — Можешь порадоваться, — прозвучал шепот у его уха, — ведь я дам тебе возможность насладиться нежитью.       Возмущение, охватившее принца, могло бы вылиться на Антона тирадой о скромности, нравственности и благодетели, но теплые губы поверх его, прерывистое дыхание и сильные руки по бокам не дали Олеже прийти в себя. Он должен был собраться и прекратить. Он должен был остановиться, но никак не наслаждаться очередным поцелуем, притягивая мужчину ближе к себе и утопая в ярких ощущениях.       Олежа мысленно сопротивлялся, но скоро в его голове стало пусто. Все, что имело значение — нечисть напротив. Ну а еще очень тугие штаны, сквозь которые чувствовалось особого рода напряжение. Будь принц не так опьянен поцелуем, он бы возмутился их позе, но все, что ему хотелось сделать сейчас – вжаться в Антона как можно сильнее. — Вижу, вам по душе наше фирменное блюдо.       Антон медленно отстранился и рассмеялся, наблюдая за тем, как Олежа пытается отдышаться. Его грудь часто вздымалась вверх, возбужденно сияли глаза, но дрожащие алые губы особенно трогали сердце нелюдя. Антон долго любовался проделанной работой, а потом лёг рядом с Олежей, притягивая его в свои объятия. — Я все объясню, — он уткнулся принцу в макушку. — Но уже в столице.       После этих слов наступила тишина. Олежа старался очнуться и успокоить разбушевавшиеся мысли, а нечисть молчал. Его размеренное дыхание означало, что он уже провалился в сон.       Душнов пустым взглядом уставился перед собой, глубоко дыша и собирая мысли в кучу. Прямо сейчас он лежит в постели с важной нечистью, которая обнимает его и целует. Да целует так, что парень забывается в считанные секунды и без раздумий отдает себя на растерзание. Что он может сделать? А главное, хотел ли он что-то делать? Олежа–принц твердил о том, как все неправильно, что нужно думать о миссии и об их положении. Они едва знакомы, о какой любви может идти речь? А вот Олежа-маг хотел закрыть глаза и проснуться в объятиях Антона, чтобы утром вновь почувствовать его горячие ласки. И плевать он хотел на все трезвые доводы.       Скоро дилеммы с самим собой покинули Олежу. Он боролся со сном, стараясь как можно дольше насладиться мгновениями близости с Антоном, но в итоге усталость взяла верх. Она будто была заодно с внутренним голосом в голове парня, который предлагал пустить все на самотек. А гвоздем в крышку гроба здравого смысла стал один единственный вопрос, после которого Олежа без зазрения совести лег спать. А стоит ли ему оставаться принцем?