Серый берег. Эксперимент 22

Место, в которое мы попали, люди назвали "Гнездом". Оно действительно на него походило – на заброшенном этаже всё было устлано разноцветной пряжей и предметами, созданными из неё. Ковры на полу, стенах, кроватях. Пледы из толстой пряжи, покрывала – из тонкой. Сваленные вперемешку кучки обрезков. Ну и разумеется – одежда. Все знакомые мне пациентки и несколько новых были укутаны в несколько слоёв свитеров, защищающих их от холода. Этаж абсолютно не отапливался, и основным источником тепла была... Нике. Она продемонстрировала это в первую же минуту. Нике сбросила с себя большую часть верхней одежды, оставшись в майке, и, поставив металлический чайник на руку, вскипятила его буквально за несколько секунд. Затем со сверкающими глазами и гордым повернулась к нам, ожидая реакции. Кель неуверенно похлопал. – Показушница, – беззлобно фыркнула, заходя в помещение, малышка Лю. Она подмигнула мне и, подпрыгнув, уселась на явно притащенное откуда-то кресло. Я таких даже нигде не видела – массивное и красное, с широкой деревянной спинкой. Из-под подушек она достала спицы и принялась вязать что-то красное и оранжевое. Полотно было едва-едва начато, но уже пестрело дырами и прочими ошибками новичка. – Ещё раз спасибо за кристаллы. Тётушка Инна сказала нам быть с тобой вежливыми, так что я не буду раскрашивать тебе маркером лицо, – добродушно пояснила мне девочка, в очередной раз попадая не в ту петлю. – А тётя Инна это?.. – Подруга Марьианны Павловны. Я попыталась припомнить других таких же запоминающихся старушек, но на ум никто не приходил. – Она про паучиху. Со штуками на голове, – пояснила мне Нике, протягивая кружку чая. – А, паукроль. – Тётушка Инна! – грозно воскликнула Лю. – Она не любит, когда к ней по другому обращаются. Кель тут же поднял руки в успокаивающем жесте. Он всё ещё выглядел достаточно растерянным, но учитывая, где он провёл последние... недели? Месяцы? Годы? Оно было не слишком удивительно. – Хорошо, тётушка Инна так тётушка Инна. Нам абсолютно всё равно, честно говоря. Но... ты что-то сказала про Марьианну Павловну? – А то же! Лю гордо задрала нас. С момента побега в ней заметно прибавилось живости и экспрессии. Как козочка, выпущенная из загона, она не могла сосредоточится на чём-то одном. Уже бросив вязание, она принялась выщипывать мех из одной из подушек, в которой быстро образовывалась плешь. – Марьианну Павловну каждый знает. Она, говорят, тут чуть ли не с основания Башни ходит. Говорят, она такая древняя, что застала нашу планету до падения огромного штыря! А это было миллионы лет назад. Нике кашлянула в кулак. – Ну, совсем уж не преувеличивай. – Миллионы! Квадриллионы! Стара, как сам мир! Моет пол с основания времён! – тут же зашлась Лю, вовремя уворачиваясь от попыток Нике её схватить. Началась шуточная погоня, сопровождающаяся падением всех не приколоченных вещей. Но к счастью всё, что могло разбиться, было заранее укутано в пряжу – даже кружки имели собственные маленькие "свитера". Кель задумчиво опустил голову. – Что такое? – тут же спросила я. – А, ничего. Просто я её действительно знаю. Неужели всё это время она оставалась тут?.. – В каком смысле? Весь вид Келя говорил о том, что он не решается о чём-то рассказать, так что я накрыла его руку своей. – Расслабься. Здесь все в одной лодке и никто тебе не враг. А если что – мы всех покусаем. – Те люди, что заперли меня в камере, тоже так говорили. И где я оказался? – он грустно усмехнулся. – Ладно, тогда спрошу прямо. Не ты ли тот сын, которого она так давно ищет? Мне, правда, говорили про номер 79. Но его должны были сменить при переводе в другой отдел, верно? Кель прикусил губу и отвернулся. – Не хочу её видеть. Или слышать о ней, если возможно. – Ладно, замётано, – я оперативно кивнула. – Вот так просто? – Кель приподнял одну бровь. – И даже не будешь ничего выспрашивать, вызнавать, анализировать и всё в таком духе? – Ты же не спрашиваешь, почему я согласилась тебя поискать. Так что и я копать не буду, всё честно. Если будет возможность – передам ей где ты был в последний раз. И пусть дальше сама разбирается, эта бабуля довольно боевая. – Бабуля... – Кель покачал головой. – А я меж тем едва ли как-то изменился. – Выглядишь лет на девятнадцать-двадцать. Хотя может тебя так белый цвет молодит? Не знаю, исчисляется ли возраст у твоего подтипа аномалий в веснушках, но могу попробовать их пересчитать. – У тебя целый день не было компьютера, и ты уже готова считать что угодно? – хихикнул Ирвин. – Не тыкайте в меня пальцем, пожалуйста! – возмутился Кель. – Десять веснушек... одиннадцать веснушек... – продолжила считать я. Чай был выпит, а затем нам принесли красный песок. Его любезно насыпали в тарелки с щербинами по краям. Эти предметы не выглядели, как что-то из Башни – слишком много цветов и завитушек. Даже присутствовала порядком истёршаяся позолоченная полоса по краям. Нике вручила их нам прямо в руки. – Перекус. Больше дать не можем, к сожалению. Но этого должно хватить, чтобы вы не простыли и не заразили нас всех чем-нибудь. – Спасибо, – Кель кивнул и, как ни в чём не бывало, засыпал горсть себе в рот. Кристаллы, пока он ими хрустел, излучали красное свечение, которое подсвечивало его рот изнутри. Закончив, он буднично посмотрел на меня, будто сделал что-то обыденное. «Точно. Их по любому этой штукой кормили. Не зря же целую тележку куда-то нагрузили». – Хочешь? – я предложила Келю свою порцию. – Я пока не голодна, спасибо. – Нет, так не пойдёт! – тут же возмутилась Нике, перегораживая моей протянутой руке с тарелкой путь. – Да, можно попробовать отказаться от мяса. Но совсем уж ничего не есть – это возмутительно! – Я не ела те сосиски просто потому что мне не нравился вкус. Эту штуку я пока тоже не хочу. Ломать зубы в отсутствие дантиста не в моих привычках. – Ты никогда не ела кристаллы? Но твоя рука... – она с сомнением посмотрела на конечность. – Как она тогда может работать? – В каком смысле? – Нам нужны кристаллы, чтобы поддерживать наших внутренних друзей! Например, мой огонёк их постоянно требует, чуть ли не каждый час. А иначе я просто не смогу обогревать помещение – ничего не будет работать. От неё и вправду исходили волны жара, согревающие всю комнату. Все старались держаться на почтительном расстоянии – чтобы не обжечься и чтобы всё-таки доходило тепло. – Моя рука сейчас мне не пригодится. Да и кристаллов у вас не бесконечность, верно? Зима долгая, обогрев нужнее, чем конечность. Я лучше попытаюсь найти себе обычную пищу, если позволишь. Нике тяжело вздохнула. Она довольно быстро согласилась с моими доводами, но всё же не позволила отдать кристаллы Келю. – Ему пока хватит. Ты же свою порцию оставь, в будущем пригодится. Она порылась в стеллаже у стены и выудила стеклянный пузырёк с пробкой. Общими усилиями, сложив воронку из бумаги, мы пересыпали мои кристаллы. Лю следила, чтобы мы не проронили ни одной кристальной песчинки. А затем принесла мне пакет безвкусных крекеров. Настолько твёрдых и безвкусных, что они могли посоревноваться в своей крепости с некоторыми минералами. – Макай в чай. Так легче пойдёт, – наставительно порекомендовала Лю, с серьёзным видом наблюдая за моими попытками управиться с несчастным крекером. – Лучше бы это был просто хлеб... – пробормотала я. – Какой хлеб? Нам негде его хранить. Он же заплесневеет. – То есть вы не используете улицу? Странно. В моём детстве, если не хватало места в холодильнике, продукты просто вывешивали за окно. Мороз позволял им сохраниться достаточно долго. Если, конечно, до пакета не добирались вороны или проворные соседи сверху с крюком и ножницами. Девочки переглянулись. Видимо такая идея им не приходила в голову. – А что у вас в принципе есть из обычной еды? – Ну... конфеты. И газировка! – отрапортовала Лю. – Мы успели стащить ящик, пока кладовщика куда-то уводили. – Неужели никто не догадался запаять вентиляцию? – я покачала головой такой нерасторопности. – Это слишком долго, дорого и муторно, – пояснила Нике. – Сама понимаешь, им проще списывать мелкие пропажи на просрочку, чем искать её по всему зданию. Поэтому и нас до сих пор не трогают. Надеются, видимо, что мы сами вымерзнем и передохнем со временем. Я обвела глазами комнату. Становилось душновато, и люди сняли по паре слоёв свитеров. – А. Точно-точно. Пойдёмте прогуляемся, пока тут достаточно тепло. Парниша... как там тебя... – Кель. Она меня так назвала, – Кель кивнул в мою сторону, поднимаясь. На своих ногах после своеобразного обеда он стоял гораздо увереннее. – Да, она такое любит. Всех вокруг обзывает как вздумается. – Если кому-то не нравится, то могу называть тебя по старому, номер двадцать восемь. – Нет, не надо! – одновременно воскликнули Нике и Кель. – Славно. Этаж ничем не отличался от других. Ну, за исключением отсутствия стёкол в окнах коридоров. Снег быстро скапливался в противоположных углах, образовывая не слишком толстый настил. Кель быстро натянул мой свитер обратно, но наше место прибытия оказалось буквально в нескольких метрах от предыдущей комнаты. – А вот и наш командир! – провозгласила Нике, распахивая не запертую дверь. Существо, занимающее всю комнату, заставило нас с Келем застыть на месте в смятении. Длинное тело, извиваясь, тянулось от стены к стене. Десятки острых оранжевых лапок постукивали под коричневым панцирем, ускорив свой темп при виде нам. Тело существа извернулось, и я увидела верхнюю человеческую половину тела. Крошечную по сравнению со всем остальным. – Номер 57... – выдохнула я. – Что-то не так? – её рот расплылся в широкой улыбке. – Кажется раньше ты называла меня по другому. Сколопендра. Боль от укуса сравнима с укусом шершня, на пару дней температура 39 обеспечена. И это – маленькая особь. Это же существо своим укусом вполне могло моментально убить человека. Да что там человека – доставить неприятности слону или любому другому млекопитающему. Я помедлила, но всё же вошла в комнату, чтобы не выпускать тепло. – Вы... как... как такое вообще возможно? – пробормотал Кель, пятясь обратно. – Её разум ещё с ней. Не трусь, – прошептала я ему, утягивая за собой. – Мой вид всех пугает. Я уже привыкла. И это даже удобно – к нам никто особо не рискует соваться, – номер 57 благодушно рассмеялась. Её лицо окончательно иссохло. Глаза впали настолько, что вокруг них образовались жуткие чёрные круги, не свойственные здоровым людям. Мышиного цвета волосы практически все выпали, не осталось даже бровей. Однако вместо этого её череп защищали множество пластин, а на верхушке выступала пара антенн. – Кажется, ты называла меня Ланта, верно? Пожалуйста, сохрани эту привычку, ибо я всем так теперь представляюсь. – Скажи она теперь офигеть какая крутая, верно? – с искренним восхищением сказала Нике. – Моё тепло, конечно, тоже крутое, но от него особо никакого толку. Разве что я попытаюсь кого-то обнять и сжарить заживо. – Пчёлы, насколько я знаю, такое практикуют, – кивнула я, пытаясь завязать беседу и расслабить Келя. – Облепляют телами врагов и начинают так быстро жужжать, что повышают внутри такого кокона температуру. Несколько пчёл, что ближе всех к врагу, тоже погибают от жара. Но зато колония выживает. – Да, было бы классно ещё парочку таких как я найти. Тогда мы бы всем жару задали! – А что, меня для защиты вам уже недостаточно? – улыбнулась Ланта, нависая над Нике. Та даже не дрогнула. Она всё ещё воспринимала подругу как соседку по комнате, так что без лишних мыслей отвесила ей щелбан. Правда ушиблась об пластину на лбу, но старательно не подала виду. – Что ты такое говоришь? Ты – наша гордость. Тётя Инна тоже неплохо помогает, но ты – наш мозг и главная сила. Предводитель! Командир! Слегка прохладное помещение быстро нагревалось. Оно было на порядок меньше общей комнаты, и всё свободное пространство, помимо сколопендры, занимали разложенные по стопкам бумаги. Я узнала некоторые печати на них – то были планы отдельных этажей, копии приказов руководства, бухгалтерские отчёты и даже стопки досье. – Вы желаете остаться с нами? – спросила Ланта, заметив направление моего взгляда. – У меня есть работа, так что скучать вам не придётся. – Я... не уверен, что смогу быть чем-то полезен, – честно ответил Кель. – Мои ноги хороши в прыжках на открытой местности. Но если вам нужно работать в узких местах, то я буду только мешаться. – Ничего страшного. Ты умеешь читать? «Странный вопрос. Разве кто-то может не уметь?» – Не слишком хорошо, – спокойно ответил Кель. – Примерно на уровней начальной школы. До того, как меня отдали сюда. – Мне казалось ты решал сканворд, когда я тебя видела в камере? – Этот? – Кель достал из-за пазухи сложенный пополам тонкий и порядком потрёпанный журнальчик. – Я только-только начал. Он продемонстрировал нам найденные им слова. "Мама", Кастрюля", "Солнце". Он едва начал первую страницу. – На это у меня ушло полчаса, – с грустной усмешкой признался он. – Ох, ё. Ну это совсем никуда не годится, – Нике покачала головой. – Тогда давай-ка ты будешь учиться вместе с Лю. Я вас обоих научу читать так, что будете даже быстрее машинного сканирования! – Машинного... чего? – он растерянно моргнул. – Сколько же ты просидел в той камере? – она с подозрением пощупала его руку. – Никаких мышц, так и знала. Совершенно бесполезен. – П-погодите! Кель, прочитав всеобщее настроение и испугавшись, что его сейчас выгонят, сложил руки лодочкой. Это образовало свечение в его руках, моментально осветившее комнату. Сжав руки, он выпустил из них маленький парящий шарик. Пушистый на вид, он представлял собой то самое существо, которое мне уже показывал Ирвин. – Вот. Я могу создавать таких вот светлячков. Правда они не особо полез... – Отлично! – громогласно объявила Нике. – То, что надо! Ланта, ну как, удобнее читать? Сколопендра тощими человеческими пальцами поймала светлячка. Понюхав его, она подняла один из документов. Светлячок, заметно трясясь, вцепился ей в плечо. – Да, вполне удобно, спасибо. – А скольких ты можешь создать за раз? – деловито спросила Нике. – Немного. Пять или около того. – Целых пять?! – она хлопнула в ладоши. – Отлично, приступай! Нам хватит на все комнаты. Даже на туалет. – У вас здесь работает канализация? – я с удивлением обернулась на неё. – Барахлит иногда, но работает, да. Главное – вовремя отапливать, чтобы ничего не перемёрзло. Что удивительного? Вода это просто вода. Помыться там, все дела. Я была более чем уверена, что корпорация знает о том, кто и зачем занял верхний заброшенный этаж. Возможно ли, что они оставили воду, чтобы не допустить возникновения и распространения опасных инфекций? Или воспринимали этих жильцов как бесплатных сантехников, следящих за оборудованием в труднодоступном месте? Всё сложнее было списывать каждую погрешность на простую халатность местного руководства. Целая группа сбежавших аномалий – это не шутки. Да, они больше заинтересованы простым выживанием, но это вопрос времени, когда к ним примкнётся достаточно человек и достаточно целеустремлённый лидер, чтобы организовать локальное восстание. Нике показала нам оставшиеся три комнаты, аккуратно неся в руках светлячков Келя. Свой фонарь она благодушно отдала ему. Не самый лучший обмен, учитывая, что присутствие этих светлячков ему предстояло теперь поддерживать чуть ли не круглосуточно. А значит – постоянно потреблять кристаллы, безопасность которых вызывала во мне огромные сомнения. – Нике, а Ланта... точно в порядке? – М? В каком смысле? Мы зашли на их местный склад. Рассортированные и подписанные ящики с деталями, крекерами, бутылками для воды и прочим. – Ну... Она всё меньше напоминает человека. Сказывается ли это на ней? Поменялся ли характер? Испытывает ли боль? Нике подозрительно прищурилась. – Ты звучишь прямо как учёные и медсёстры. Зачем тебе всё это знать? – Простое любопытство. Она похлопала меня по спине. – Расслабься. Тебе больше не надо за нами присматривать. И если она ничего не говорит – значит ничего существенного не произошло. Нам главное что? Пережить зиму. А дальше будет полегче. Ночевали все беглецы в одной большой комнате, прижимаясь друг к другу в десятках разноцветных вязанных пледов. Даже Ланта выползала из своей комнат на ночёвку, и все уступали ей место по центру, словно стая пингвинов, собираясь вокруг. Штормящий ветер завывал за стеной, а вход в комнату слабым свечением подсвечивало существо Келя. Он сам спал рядом, спиной к спине. Нике, как главный источник тепла, была буквально со всех сторон окружена людьми. У кого-то были клешни, у кого-то – панцирь. Люди-жуки, люди-аномалии. Нас оказалось еда больше десяти человек. В основном – подростки и молодые взрослые. Моих ровесниц или ровесниц Лю не наблюдалось. Близость так называемого "штыря" и его наконечника ощущалась в спальне особенно сильно. У меня довольно быстро начинала кружится голова, но остальных подобные симптомы будто бы не беспокоили. Мирно посапывая, а кое-кто и откровенно храпя, все поголовно спали. Кроме меня и Келя. Он ощутимо ворочался в попытках найти удобное положение среди всех рук, лап и ног. Локтём он случайно провёл по моей спине, от чего я неожиданно зашипела от боли. – Ой, простите, – тут же шёпотом извинился он. – Я не думал, что так сильно задену. – Да ничего. У меня там, наверное, синяк. Прямо как-то неприятно болит. – Больше не буду, извините. За завтраком оказалось, что поеданием кристаллов никто кроме меня не брезговал. Все спокойно брали по щепотке каждое утро и каждый обед – запасы раздавала Нике, а основные их массивы охраняла Ланта, буквально закрывая их в комнате своим могучим телом. Позавтракав, все разбредались кто куда. Те кто постарше – уходили в вентиляцию на разведку. Те кто простыл или был слишком слаб и мал – оставались рядом с тёплой Нике, которая вынуждена была постоянно патрулировать пространство, чтобы поддерживать приемлемую температуру. Но по моим ощущениям даже её стараниями она редко когда поднималась выше пятнадцати градусов. Чай был на вес золота как основной источник обогрева. Так как я из-за своего упрямства всё-таки простыла, то постоянно ходила за Нике, подогревая с её помощью воду и разнося всем чай. Кель вместе с Лю усердно учились читать и считать. Принесённый им журнал сканвордов был оперативно разрезан на листы и роздан всем желающим. Даже я потратила некоторое время на его решение. В конце второго дня такого безмятежного существования нам навестил паукроль. – Тётушка Инна! – тут же радостно воскликнула Лю, подбегая и обнимая одну из лапок паукроля. Та с готовностью положила перед ней три свитера. И очень неодобрительно, как мне показалось, посмотрела на меня. – А, простите. Я свой отдала, – на всякий случай извинилась я. Что-то прострекотав, тётушка Инна буквально ткнула в меня два свитера. А третий протянула Келю. – Спасибо! – мы одновременно поблагодарили её, и она быстро убежала обратно. – Надо говорить полностью, – наставительно сказала Лю. – В следующий раз произносите полностью: «Спасибо, тётушка Инна!» А то будет невежливо. Она вернулась к своим попыткам начать вязать. Красно-оранжевое полотно стало напоминать авангардный объект искусства. – Опять взрослых всему надо учить, – ворчала девочка, но при этом она выглядела на удивлении довольной. На третий день моя простуда практически прошла. По крайней мере нос больше не тёк так сильно, да и кашлять я совершенно перестала. Единственное что меня беспокоило – боль в лопатках, но я списала это на то, что меня успело продуть. Поэтому первым делом я спросила у Ланты себе какое-нибудь общественно полезное занятие, чтобы не сидеть больше в одной комнате. – О. Решила наконец-то помочь? Отлично, – Ланта просмотрела свои бумаги. – У меня как раз на сегодня есть для тебя интересное приключение. Знаешь про комнату казней? – К-комнату? Они для этого отдельное помещение оборудовали? – Ладно, значит, где она находится ты не знаешь. Сколопендра начала задумчиво перебирать пол острыми лапками. Прохладная плитка на полу от этого местами стёрлась, видимо, покрытие было чисто декоративным. Как раз в это время вошла ещё одна девушка. Маленькая, с чешуйками, покрывающими практически всё её тело. Даже на лице под глазами блестел тёмный хитин, однако конечности её оставались вполне человеческими. – Ты вовремя. Это одна из наших лучших разведчиц, и как раз вчера она рассказала мне удручающую новость. На нас готовится облава, – Ланта усмехнулась. – Удачная возможность показать, что с нами полезнее сожительствовать, чем враждовать. По крайней мере у них будет куда как больше персонала. – И при чём здесь комната казней? – Человек, создавший команду для штурма, сегодня будет присутствовать на одной из казней. Или вернее сказать – на "увольнении". Ему нужно будет убедиться, что всё пройдёт по протоколу, насколько я поняла. – Получается, что это какое-то очень значимое увольнение, – подумав, сказала я. – Начальники едва ли бы просто так стали тратить своё время на такую обыденность. Увольняют кого-то из руководства? – Ммм.. – Ланта демонстративно зевнула, показывая свое маленькие клыки. – Можно и так сказать. Убирают начальника маленького отдела. "Служба оперативного реагирования на паронармальную активность" или как-то так. – Сорпа... – Да, возможно это и так называют. В любом случае – мне нужно, чтобы тот, кто будет присутствовать на казни, передумал. Убей его, если придётся, но только без шума. А то облавы нам точно не избежать. Разведчица тебя проводит и покажет на нужного человека, но дальше – сама. – Да как же мне заставить его передумать?! – воскликнула я. – Вот это тебе и надо выяснить. Можешь его запугать. Подкупить. Пообещать что-нибудь. Соблазнить. Ну или просто убить. Мне важно, чтобы его идея осталась просто идеей. Мы пока не готовы давать полноценный отпор, не зимой так точно. – А эта комната... она большая? – я повернулась к разведчице. Она тут же приоткрыла рот – вместо языка у неё были своеобразные трещотки. Что-то протрещав, она закрыла его и уставилась на меня в ожидании. «Эм... Ирвин?» – Она сказала, что да. – Может я тогда возьму с собой Келя? Он хорошо прыгает, это может пригодиться. – Исключено, – отрезала Ланта. – Кель нам нужен для освящения. Нельзя, чтобы он пострадал. С плохим предчувствием на душе, если она у меня всё ещё была, я направилась с разведчицей к выходу. Пройдя холодный уличный участок, мы сложили своим свитера в укромное отверстие в стене. Там вперемешку уже лежали мокрые свитера других людей, отправившихся на собственные поручения. Впереди же меня ждал безумно долгий и быстро сужающийся тёмный путь сквозь вентиляцию. – Ну, поползли.