Серый берег. Эксперимент 22

Это был первый день, когда я не пошла на работу. Одолжив пилу, топор и прочие инструменты у работников, специализирующихся на строительных работах (а чинить что-либо им приходилось часто), я заперлась в своей комнате и приступила к процессу избавления от лишней конечности. – Даже не смотри на меня так. Я не собираюсь жить с этим... уродством. Уж лучше останусь совсем без руки, – сказала я Ирвину, как только он попытался меня остановить. Сама конечность не чувствовала боли. Ею в принципе ничего не возможно было почувствовать. Экспериментальные удары рукой по полу и попытка поддеть хитин ножом ничего мне не дали. Поставив на неё пилу, я выдохнула и попробовала провести ей пару раз, но зубчики застревали в своеобразной броне и наростах. Оставался только топор. Отодвинув руку чуть в сторону, я со всего маху вонзило наточенное лезвие в чёрный панцирь. Оно не отскочило, пробив пару сантиметров. Тогда я повторила успех, стараясь попадать ровно в уже раздробленное отверстие. Удар. Вдох-выдох. Размах. Удар. От вибрации, распространяющейся с каждым взмахом по телу, немного звенело в ушах. Как когда сверлят зуб под обезболивающим. Конечность повисла, держась на последнем тоненьком кусочке. Размах. Топор увяз в чём-то, не дойдя до цели. Я быстро выдрала его, и вовремя – конечность срасталась обратно, прицепляя обрубленное обратно тоненькими нитями жидкости, похожей на нефть. Или на детскую игрушку, наподобие слаймов. Топор никак не мог помешать восстановлению, и попросту грозил стать частью руки если бы я продолжила попытки. «Может надо обрубить сам корень?» Я с сомнением посмотрела на сгиб локтя. Он ещё не был заражён, оставался вполне человеческим и мясным. Я слегка полоснула его ножом, проверяя – из мелкого пореза тут же выступила капля обычнейшей человеческой крови. – Так, нет. Так не пойдёт, – Ирвин всё же не сдержался и появился вновь, присаживаясь рядом со мной на корточки. – Я тебя не для того ночью отвлекал от боли, чтобы ты тут себя увечила. Скажу сразу – не сработает. Никак. Без вариантов. Просто... расслабься. Вдох-выдох или как там у вас людей принято. Он взял моё лицо в свои руки, успокаивая. Удивительно, но я почувствовала это прикосновение – видимо из-за слишком близкого переплетения наших сознаний. Но к его сожалению – он всё же был нематериальным, и толком мне сделать ничего не мог. Я рубанула прямо в сгиб локтя. И быстро, пока шок давал мне секунду отсрочки – ещё один взмах в попытке раздробить хрящ. Думать было нельзя. Боль пришла, и я заорала как не в себя, скрючившись и прижимая к груди обрубок. Выла, скулила, смеялась, плакала, истекая на полу, но уже через несколько секунд – всё закончилось. И снова цветочное поле. Беззаботное голубое небо. И Ирвин, скрестивший руки и стоящий напротив меня. – Это было необязательно. Так ты сделал даже хуже – кровотечение надо остановить. – Оно уже останавливается. Скоро клетки восстановятся, и я тебя выпущу обратно. – То есть... от неё теперь действительно никак не избавиться? Я посмотрела на свои руки. В этом мире они были привычными, мягкими, со средней длиной ногтей и родного оттенка кожи. Я стала рассматривать руку, которую скорее всего нигде, кроме как во сне, больше не увижу. Как она шевелится. Прожилки, поры, местами проступающие вены на запястье. – Говорят, что люди в древности могли гадать по линиям рук на ладони. Кажется это называлось хиромантия, – буднично сказала я Ирвину, как будто моё тело сейчас не истекало кровью на холодном полу. Мы присели в ожидании, когда всё наконец-то закончится. – И ты умеешь так гадать? – Нет, – я покачала головой. – Мне ближе гадание на бараньих косточках. Я сама не особо помню как это делать, но если раздобудешь мне несколько – могу попытаться. – Кости, линии рук... у вас, людей, определённо много способов развлечься. – О, косточки это прямо святое, – я улыбнулась, припоминая. – У меня в детстве был мешочек с разными косточками для игры «Шагай наадан». Но играть было не с кем, так что я сама себе каждый раз придумывала игры. Например сделать так, чтобы при броске все косточки упали на бок. Или чтобы они все остались максимально близко друг к другу. Было весело, бы и сейчас их с собой носила, если бы с годами не растеряла. – Хм... А с чем ещё ты любила играть? – Со стеклянными шариками и резиновой змеёй. Если перевернуть змею на спину, то у неё было плоское ребристое "пузо". И я старалась прокатить по нему так много шариков, как только возможно, но чтобы при этом ни один не упал. Могла часами этим заниматься. А у тебя какие игры были? – У нашего народа нет понятия "детство". Новые особи появляются невероятно редко, чтобы не происходило перенаселения. Оставшийся остров довольно крупный, но всё же не настолько, чтобы бесконечно принимать пополнение. Мы вылупляемся сразу "подростками", как вы их называете, формируясь в коконах заранее. Некоторые могут спать в них десятилетиями, прежде чем матриархи, следящие за инкубатором, разрешат вылупление одной из особей. Обычно это происходит, когда мы отправляем новую группу в космос или погибает старая особь. – А как вы об этом узнаете? Ну, что кто-то из вас погиб. – Если его нет десять лет. Примерно. – Ого. Довольно... большой временной диапазон. – Да уж, – Ирвин хмыкнул. – Но лучше так, чем грызть друг другу глотки за ресурсы. Помнишь про красный кристалл? – Угу. – Расскажу тебе как-нибудь. А может и покажу, – он поднялся и протянул мне руку. – Ну а теперь – тебе бы пора на работу. Я поднялась с его помощью, только чтобы очнуться с ужасной слабостью и тошнотой. Судя по всему, крови я потеряла достаточно. Едва приподнявшись, я тут же рухнула обратно, абсолютно без сил. Дверь в мою комнату тут же выбили. Мощная, пробивная сила протаранила её так, что снесла с петель. Мне невероятно повезло, что я не была на пути и осталась цела. Цинк, отряхнув плечо, в ужасе уставился на меня. – Ти! В комнату влетела Феру и тут же упала рядом на колени, осматривая меня. – Боже мой, что у тебя тут произошло?! Ты как? Кто это сделал? Полагаю, картина перед ними воистину выглядела довольно зловеще. Время близилось к ночи, т.к. освещение стало довольно тусклым, и даже в нём было заметно, что уборка предстоит не малая. – Я... всё уберу... не волнуйтесь. – Дура! – Феру встряхнула меня. – Причём здесь это?! Мы за тебя волновались! Цинк положил руку ей на плечо. – Она просто не в себе. Не трясите её так. – А. Да, точно. Она осторожно передала меня в руки Цинку, и меня куда-то понесли, прикрыв халатом Феру. «Хороший был свитер», – с тоской подумала я, отключаясь. После нескольких дней в палате для сотрудников я наконец-то смогла вернуться в строй. Частично. Руку мне так и не вернули, сколько бы я не выспрашивала о способах избавиться от новой конечности. Предлагала заменить её на протез, на что угодно, но ответ был один – невозможно. По итогу мне пришлось плотно забинтовать конечность, чтобы она не вызывала слишком много вопросов своим видом. На мою выписку Цинк подарил мне пончик и любезно проводил до кабинета, где Феру ждала меня с планшетом наперевес. – Итак, мне нужен был новый сотрудник, а по итогу я даже умудрилась одного почти потерять. Не лучший отчёт для руководства, как по мне. Как давно у тебя эта штука? – Со дня, когда вы меня нашли. Она что-то записала в блокнот, бодро чиркая по бумаге карандашом. – Отлично, отлично. И ты всё также мило болтаешь со своей аномалией, верно? Каждый день? – Ну... да. Раньше он редко появлялся, но сейчас мы довольно часто видимся. – Видитесь? То есть ты его, эм, видишь? – Да. Но он не материален. Просто мой личный глюк, если можно так выразиться. Она глянула куда-то мне за спину, кивнула и продолжила писать. – Хорошо, тогда позволь мне маленький эксперимент. Буквально на пару минут. Цинк? Приступай. – Прости, но это приказ, Ти, – мощные руки сомкнулись со спины на моей шее. Уже по её взгляду я заподозрила что-то неладное, поэтому успела набрать достаточно воздуха. Но он быстро кончался, хотя я и пыталась не особо дёргаться, чтобы не терять его. «Ирвин, ничего не предпринимай, слышишь? Меня скоро отпустят». Сознание начало мутнеть, и я попыталась извернуться и укусить Цинка. Зубы успешно вонзились в его ручищу, но хватки он не ослабил. – Достало. Спокойный голос Ирвина раздался в моей голове. – Меня достало терпеть такое отношение. Мы не подопытные кролики, Ти. «Они... сейчас... меня отпустят. Просто потерпи». Новая рука, помимо моей воли, неестественно вытянулась, извернулась и точным взмахом оставила Цинку глубокую рану на руке. От неожиданности он ослабил хватку и я вырвалась, перескочив через кресло за спину Феру. Она спокойно записала что-то в блокнот. – Продолжай, Цинк. Мне нужно проверить, способна ли аномалия на физическое воплощение. – Люк вентиляции, Ти. Подойди поближе, и мы туда проскочим, – почти ласково сказал Ирвин. Однако в его голосе ощущалась сталь. Мне нужно было как-то успокоить всех и сразу. – Послушайте, я не хочу по такой глупости терять работу! Хватит уже этого цирка. – Цинк, быстрее, – с лёгким раздражением сказала номер 26. Громила бросился на меня, но из-за того, что на его пути было кресло начальницы – скорость заметно потерялась при повороте. Я подскочила к рабочему столу, встав прямо под вентиляцией, и высоко вытянула руку. Остатки бинтов слетели, когда рука, схватившись за так и не приваренный люк, вырвала его с корнем. Полетели бетонные крошки, и в следующее мгновение рука, больше напоминающая по своим движениям щупальце, схватилась за вентиляцию и буквально вбросила меня внутрь. – Ползи! – крикнул Ирвин, пока рука ловко отбивала любые попытки Цинка пролезть внутрь. Как будто в этом был смысл. Он не смог бы втиснуться чисто физически. Мне едва хватало пространства, чтобы перемещаться – в основном приходилось ползти, отталкиваясь ногами. – И это сразу... после выписки. Хороши друзья, – кряхтела я, пробираясь сквозь темноту. – Вот поэтому и ненавижу учёных. Только расслабишься – и тебя уже вскрывают на столе при свете ламп. – Номер 26 казалась... другой. – Она перестала видеть в тебе человека, когда увидела руку, я полагаю. С этим ничего не поделаешь. Ползти по вентиляции пришлось долго. Но никакой погони не было – видимо коллеги были уверены, что я вернусь, когда все остынут. – У меня была прекрасная работа. Хороший график. Нормальное начальство. Теперь из-за того, что ты не смог чуть-чуть потерпеть – у меня снова ничего нет. – Не сваливай всё на меня. Если бы ты так хотела остаться, то не двигалась бы с места и дала тому куску мускулов закончить дело. Тебя бы душили до потери сознания, ничего бы не произошло, и тогда они попытались бы сделать ещё что-нибудь. Чем больше людям позволяешь, тем алчнее они становятся. Позволь ударить один раз – в следующий раз ударят посильнее. Не прошло бы и недели, как ты бы сидела в камере рядом с теми бедолагами на сто сорок девятом, и хрустела бы кристаллами, пока не свихнулась окончательно. – Ну а что, звучит позитивно, – я усмехнулась. – Какая именно часть? – Про бесплатную еду. – Так я и подумал. Вентиляция была на редкость чистая, практически без пыли. Видимо местные обитатели уже успели всё порядком почистить, слоняясь по ней туда-сюда. Но на развилках приходилось ползти наугад, периодически опасаясь особо острых углов. А где-то там, за решётками, продолжалась жизнь. Кто-то обедал в столовой, обсуждая грядущую премию. В офисах все спокойно строчили километровые отчёты, абсолютно забив на правильную осанку и рекомендации докторов о количестве потребляемого кофе. Свет, просачивающийся внутрь, поначалу пугал меня возможностью обнаружения, но рука, контролируемая Ирвином, оперативно прикрывала отверстия, давая мне возможность относительно безопасно ползти. Так продолжалось, пока мы не добрались до вертикальной шахты. Тоненькие скобы, уходившие и вверх, и вниз, служили аналогом лестницы. Я предпочла двигаться вверх. Словно едва вылупившееся насекомое, ползущее к свету на крону дерева, мои инстинкты абсолютно точно были против путешествия вниз. Мы ползли по скобам с короткими передышками, чтобы не затекали ноги. Новые шахты попадались на каждом этаже, и я внимательно вслушивалась, прежде чем проползти мимо. Но обычно никаких особых звуков из них доносилось. Этажей через тридцать этого бесконечного подъёма я заметила движение на встречу. Что-то медленно спускалось, игнорируя стены. – Лифт? Здесь? – растерянно пробормотала я, забравшись в одну шахт и наблюдая за движением. Света, исходившего из внешнего мира хватило, чтобы разобрать объект, когда он оказался поблизости. Это оказался знакомый мне паукроль. Он где-то раздобыл фиолетовую и жёлтую пряжу, и спокойно спускался на тоненькой нити паутины. – Эй, – я тихо окликнула его. – А рейса наверх нету? Паукроль застыл напротив моей шахты. Покачиваясь и перебирая лапками, он тут же начал что-то вязать. – Прошлый свитер был очень красивый, но у меня его больше нет. Забрали на стирку в больнице и так и не вернули. Прости. Паукроль моргнул по очереди всеми глазами. Затем заполз в шахту и устроился рядом, перегородив проход. Лапки с крючками на концах работали так оперативно, что мне не удавалось рассмотреть, как же именно он умудряется вязать. – Эм... мне надо обратно, честно говоря. Я попыталась пролезть под его лапками, но меня отодвинули обратно. Причинять вред безобидному существу не хотелось, так что я решила аккуратно его вытолкнуть, используя свою новую руку. Однако паукроль вцепился всеми тонкими лапами в шахту и, примени я чуть больше силы – попросту оторвала бы их. – Потрясающе. Просто, блин, великолепно. Ирвин, есть гениальные идеи? – Мы можем просто... подождать. Наверняка же делает тебе новый подарок. Посмотри какой довольный. Я присмотрелась к мордочке аномалии, но она абсолютно ни о чём мне не говорила. Разве что "ушки" над головой приятно двигались, радуя меня своим видом. Чтобы не тратить силы, я свернулась калачиком у лап аномалии и вздремнула. Существо разбудило меня щекотанием щеки. Рядом лежал фиолетовый свитер с жёлтыми звёздочками. Маленький, как раз по моему размеру. Если предыдущий висел почти как платье, то этот скорее напоминал кроп-топ. Пушистый, мягкий, я тут же сняла халат и надела его поверх водолазки. В прохладной вентиляции стало на порядок теплее, даже начинающийся насморк вроде немного утих. – Спасибо. Этот тоже очень красивый. Паукроль повис напротив шахты, помахивая лапками. Восприняв это как приглашение, я забралась к нему на спину, стараясь ничего ему не повредить. Мы начали пусть и не слишком быстрое, но уверенное движение наверх. Правда, я была не совсем уверена, куда именно хочу попасть. В голове вертелся только несостоявшийся рекрут и остальные люди в камерах. Да, они скорее всего, откажутся бежать. Ибо это безумие. Но я могла хотя бы попытаться дать им выбор. – Слушай, помнишь то место, откуда ты сбежал? – я наклонилась к голове существа. – Дело в том, что там есть один человек, которого я хочу вытащить. Сама не знаю зачем, но раз уж у нас всех одна проблема – думаю, стоит попытаться действовать сообща. Не можешь ли подсказать, как именно ты выбрался из своей камеры? Паук что-то прострекотал. – Он не против, – перевёл Ирвин. – А ты можешь ему передать "спасибо"? На руке тут же вытянулась пара тонких ответвлений. Быстрым трением друг об друга они издали короткий стрекочущий звук, после его паукроль, воодушевившись, начал стрекотать сильнее. Так они и общались практически до самого входа в нужную нам шахту, напрочь забыв про моё существование. Паукроль полз впереди, показывая дорогу. К сожалению прямых и удобных выходов из вентиляции на этом этаже не оказалось. Да, конечно, отверстия были, но такие маленькие и узкие, что в них невозможно было пролезть чисто физически. Скорее всего это было сделано как-раз на случай таких вот хитрецов как мы. Вместо этого мы выбрались через единственный возможный выход, где паукроль быстро изнутри отвинтил болты своими тонкими лапками. Прихватив крышку, я спрыгнула и тут же начала отряхиваться от скопившейся пыли. И от души чихнула. Пусть её скопилось не так много как могло бы, но всё же пыль – она была везде, и в волосах, и в рукавах, превращая меня в серое пыльное нечто, отдалённо напоминающее человека. Уже не говоря о том, что на белоснежном полу за мной теперь оставался пусть и нечёткий, но всё же различимый след. Мы вышли неподалёку от камер содержания и, к счастью, не во время обхода. Разумеется, камеры нас видели, но тревогу никто почему-то не поднял. Может охранник уснул. А может вышел в туалет. – Показывай, как оно у тебя вышло, – прошептала я паукролю, и тот деловито застучал лапками по полу. Я приостановила его напротив нужной мне камеры. Парень всё так же сидел, отвернувшись от смотрового окна, и вроде как пытался разгадать кроссворд. Паукроль, моргнув пару раз, просто... переместился за дверь. – А?! Что за..! Схватив альбиноса парой лапок, паукроль снова начал моргать и тут же оказался напротив меня. Парень в ужасе и шоке уставился на меня, переводя взгляд с моей руки на паукроля и обратно. – Я же говорила, что вернусь! – я ободряюще улыбнулась ему. Мы попытались провернуть похожий трюк с ещё несколькими людьми в камерах, но при виде паукроля они пугались, начинали кричать и размахивать своими насекомыми конечностями, рискуя его повредить. Так что паукроль в конце-концов отказался от попыток и всем своим переминающимся с лапы на лапу видом давал понять, что его дело здесь сделано. На всё про всё у нас ушло не более пяти минут. – Ну а теперь – сваливаем. И побыстрее. Схватив альбиноса за руку, я потащила его к вентиляции. Он не сопротивлялся, но шёл неуверенно, то и дело спотыкаясь и проскальзывая – строение его ног не позволяло ему оперативно перемещаться по такой скользкой поверхности. Сдавшись, я встала за его спиной, упёрлась ему в спину руками, и просто покатила к выходу. – А?! – Тихо. Я затащила его в вентиляцию, паукроль привинтил обратно предложенные моей рукой детали, и мы дружной кучкой уползли прочь. Быстро и без происшествий. Всегда бы так. – Вы... зачем? Зачем я вам нужен? Мы поднялись ещё на несколько этажей выше. Паукроль махнул нам на прощание лапками и скрылся где-то внизу – возможно, ушёл искать новую пряжу. – Незачем. Просто жалко тебя стало. Сидишь такой грустный, несчастный. А я, не менее несчастная, ползаю здесь. Так хоть поговорить с кем будет. И не так скучно искать, чем бы ещё напакостить. – Напакостить?.. – он растерянно моргнул белоснежными, едва различимыми, ресницами. – Ну... это образное выражение. На самом деле я ищу парочку знакомых мне людей. С ними примерно то же самое, что и с нами. Какие-то мутации, аномалии и всё такое прочее. Я знаю, что они прячутся где-то в вентиляции, так что рано или поздно мы на них наткнёмся. А там уже можно будет поспрашивать про выход и всё такое. – Отсюда есть выход? – парень заметно воодушевился. – Правда? – Ага. По крайней мере теоретический. Итак, давай знакомиться. Я – номер 22, Ти, – я протянула ему человеческую руку. – А ты? – Номер 28. – Удачно. Благо я запомнила, что это такое. – В каком смысле? – Не люблю произносить цифры. Так что буду обращаться к тебе Кель. Ты не против? Парень покачал головой. – Всё равно. Шахта довольно быстро расширялась, пока не стала высотой в человеческий рост, а затем и выше, уходя на много этажей вверх. На нас сквозь сетчатую поверхность начало что-то падать. Холодное. Белое. – С-снег? – Кель удивлённо выдохнул. – Получается, уже зима? – Получается, что так. Я отдала ему свой свитер, т.к. в больничной одежде он моментально продрог. Мы шли сквозь немного заметённый павильон, выглядящий как недостроенный этаж. Кучки рассыпчатого снега быстро уносились ветром, а метрах в пятистах впереди сквозь сумрак было видно другой проход. – Когда меня забрали было лето. Не слишком жаркое, не слишком холодное. Просто хорошее лето. У меня появилась подруга, и мы с ней довольно часто играли вместе, пока за мной не пришли. Мне на солнце находиться нельзя, так что она прилетала прямо ко мне в окно, садилась на подоконнике и рассказывала интересные истории. Кого видела, что повстречала на пути. Снег оседал на его волосах и плечах, практически сливаясь с ними. – Меня посадили в вертолёт. Потом в самолёт. Снова вертолёт. И вот примерно в таком ангаре я по итогу и вышел. – Это... ангар? – Да, – парень меланхолично кивнул. – Видите крышу? Она открывается, чтобы можно было удобно посадить транспорт. Таких высоких кранов, которые бы дотянулись на подобную высоту, корпорация видимо не завезла. Поэтому действуют по старинке. Когда привозили меня, следующим же рейсом была большая разгрузка каких-то здоровенных ящиков. Правда, этот ангар какой-то... пустой, что ли. Да и стёкла в крыше выбиты. – Заброшен, получается. – Наверное. Мы одновременно чихнули. По два раза. Что ни говори, а холод был знатный, у меня зуб на зуб не попадал. Но добравшись до входа в другое крыло, мы резко остановились от направленного в нас пистолета. Фигура, закутанная в кучи разноцветных свитеров, шапок и вязанных штанов медленно переводила взгляд с меня на Келя. Затем смуглая рука оттянула розовую балаклаву. – Ладно, с меня ужин, ты победила. Она таки припёрлась! – Нике, широко лыбясь, сделала приглашающий жест. – Заползайте быстрее! Нечего улицу обогревать. – А это... – Кель растерянно посмотрел на меня. – Люди, которых я и искала. Видимо, паукроль прекрасно понял, что именно нам нужно. Даже если мой переводчик иногда барахлит. – Он всех к нам тащит, – утвердительно сказала Нике, затаскивая нас внутрь. – А теперь – пейте чай и грейтесь. Не май месяц же, ёлы-палы!