Серый берег. Эксперимент 22

      На обед обслуживающему персоналу подавали переваренную картошку, трансформирующуюся в крахмальные молекулы прямо на вилке. Иногда поверх неё клали одинокий листик петрушки, что вместе с соевыми сосисками издалека могло даже произвести впечатление аппетитного блюда. В довесок обычно шёл питательный суп, перемешанный в относительно однородное пюре – быстро выпил и побежал по делам. И компот. Единственное, что вызывало хоть какие-то положительные эмоции.       Но у медсестёр, коих в здании насчитывалась пара десятков, зал располагался отдельно, ограждённый подобием ширмы. Сосиска оказалась не соевой, даже похожей на настоящую. Приятным сюрпризом оказался салат из слегка увявших овощей. Сев со своим подносом за один из общих столов, я тут же начала озираться. Впервые за месяц у меня пробудился аппетит. Я так удивилась этому желанию, что решила по такому поводу его даже удовлетворить.       Я повернулась и обратилась к одной из относительно дружелюбно выглядящих медсестёр, сидевших неподалёку. На всех нас были идентичные белоснежные халаты. Ни одного пятнышка – по протоколу полагалось сдавать одежду в чистку при первом же загрязнении. И ни в коем случае не заходить с пятном из одной палаты в другую. Видимо так предотвращались внутренние эпидемии и прочие возможные… случаи. В конце-концов правила из раздела «безопасность» пишутся кровью.       – Вы не хотите поменяться?       Я указала на не начатый салат. Соседка, подумав, кивнула, забрав у меня одну из двух сосисок.       – Вам ведь и вторая не нужна, верно? Отдадите? – раздалось за моей спиной.       Я машинально кивнула и повернулась с тарелкой в руках, но на полпути застыла на месте от удивления. Загорелая пациентка, которая до того ходила со мной на крышу, ловко выхватила своей вилкой мою еду. Её волосы были тёмными, с красноватым отливом, будто она по утрам сдабривала их разведённым кетчупом.       – Спасибо! – сказала она с широченной улыбкой и быстрым шагом удалилась.       В секции медсестёр находилась ещё одна дверь, которую нельзя было как следует увидеть из секции обслуживающего персонала. Туда-то нахалка и сбежала, что-то напевая.       – А. Ещё одна жертва, – понимающе сказала мне женщина, с которой я поменялась до этого. – Она так постоянно. Говорит, что голодная, но её не удовлетворяет даже двойная порция. Постоянно приходит выпрашивать что-нибудь.       – Разве ей сюда можно?       – Нельзя. Но пусть лучше она выпрашивает еду у нас, чем отбирает у других пациентов.       Я посмотрела, как она с наслаждением впилась зубами в злополучному сосиску, и с усердием захрустела салатом. Даже здесь спокойно поесть оказалось не так просто.       В мои новые обязанности входила проверка «проблемных» пациентов. Но, сколько бы я ни общалась с ними, они вели себя как обычные дети и подростки. Каждый сеанс начинался одинаково. Я захожу, слегка улыбаюсь и представляюсь. Затем заполняю опросник, где двадцать вопросов представляют собой вариацию трёх:       – Как ты себя чувствуешь?       – О чём думаешь в последнее время?       – Есть ли что-то, что тебя беспокоит?       Обычно никто на них не отвечал в первую встречу. Да и во вторую тоже. Я собирала с планшета и складывала в специальный ящик листы со множеством прочерков.       – Это в рамках нормы, – сказала мне начальница после первой недели. – Но важен сам факт того, что мы эти вопросы задаём. Согласно инструкции, это должно привести к стабильности пациентов.       – Мол, мы делаем вид, что нас это беспокоит? – я понимающе кивнула.       – Именно. Скорее всего ваши отчёты никто никогда не прочитает. Но если это уменьшит количество срывов – ваша эффективность на должности будет доказана.       – Поняла. А сколько обычно непредвиденных случаев в месяц?       – Один случай в два месяца.       После этого разговора я поняла, что моя работа абсолютно бесполезна. В ней практически не было смысла, и по-первости передо мной возник соблазн пустить всё на самотёк. Просто исполнять предписанные инструкции, вписывать прочерки и складывать бумаги в конце дня. Но это представлялось невероятно скучным.       Монотонность рутины, обычно убаюкивающая моё сознание, попросту перестала работать. Я всё время о чём-то думала, рой надоедливых мыслей жужжал под черепом. Поэтому я заменила некоторое вопросы, и своим тестовым объектом выбрала номер 71, Лю. Причина проста – она была наиболее ко мне расположена, особенно учитывая, что я стала её главным поставщиком кукол. Из старой одежды «за стенного» мира, из клочков набивки из моей подушки и с помощью одолженных ниток с иголкой я шила ей раз в неделю очередную заказанную безделушку. Больше всего на свете Лю, кажется, обожала драконов.       – Что это?       Она недовольно поморщила нос и не стала брать небольшую куколку «принцессы», которую я сшила ей в первый раз. Волосы из разноцветных лоскутов, платье из подкладки кармана моего пальто. Пришитая к голове «корона» из обрывка футболки.       Не лучшее моё творение, но и не настолько худшее, чтобы делать такое лицо.       – Не нравится? – я присела на корточки, убирая куклу в карман.       – Никуда не годится, – честно сказала Лю, - такую и я могу сделать. Но вы выполнили обещание, так что хорошо хоть так. Вы не совсем уж безнадёжная взрослая.       – А что, бывают безнадёжные?       – Да. Те, кто не держат слова.       – Тогда… какую куклу ты хочешь?       – Дракона! Пушистого! Или нет, колючего! Чтобы он мог откусить голову кому угодно! О, и чтобы он светился!       Я никогда до этого не видела её такой возбуждённой. Девочка, казалось, могла часами сыпать эпитетами про драконов, и каждый противоречил новому.       – Это должен быть дракон высотой с дом! Замок! Остров! Чтобы на его спине можно было построить деревню. И чтобы он умещался у меня на ладошке, личный маленький дракончик.       – Оранжевый. Чёрный. Синий. Нет, белый. Разноцветный!       В ту встречу я просто кивала и записывала всё это прямо поверх опросника. Листков мне в любом случае давали с лихвой, хватило бы развести небольшой костёр. И с тех пор я стала шить дракончиков. Подобие ящерицы с крыльями. Размером с ладошку, примерно настолько же теряя комфорт своего сна каждую неделю. 71 никогда не была довольна результатом. Она придиралась ни к цветам или крою, ни к ткани или фактуре. Она критиковала сам дизайн.       – Слишком добрый, такой не будет никого пугать. Он чуть лучше прошлого, у которого и крылья то крыльями не были, но всё ещё плох.       Вот на ней я и решила изменить вопросы в опроснике.       – Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила я, с порога начиная обход.       – Как всегда, – 71 неопределённо мотнула плечом.       Она была в процессе раздирания куклы на лоскутки. Нитки – ровной шеренгой отдельно, ткань – на доработку. Лю всё ещё приходилось часто рисовать на стене, но теперь у неё хотя бы раз в неделю появлялось разнообразие в досуге.       – А как всегда – это скучно? Или как всегда хочется спать?       – Как всегда это как всегда.       – Действительно.       Кивнув, я записала в графу: «Без изменений».       – А что ты думаешь по поводу будущего?       Рука девочки дрогнула. Она посмотрела мне в глаза, отвела взгляд на ткань и вновь обратила его ко мне.       – Ни у меня, ни у вас его нет.       – Ну, я ещё как-то держусь, – я изобразила улыбку.       – Но вы же уже знаете, да? Отрицать было бы глупо. У каждого на этой планете будущего нет и быть не может.       – В каком плане?       Девочка неопределённо махнула рукой, будто отгоняя призрачную муху. Однако строгие процедуры поддержания чистоты исключали каких-либо насекомых как само явление.       – Мы – просто ресурс. И не важно, что мы думаем о будущем – оно решено задолго до нас. Я буду сидеть здесь, пока не умру. Вы будете ходить здесь повсюду, пока не умрёте. И на этом наше будущее закончится. Есть, конечно, альтернатива. Но мне и так неплохо.       – А-альтернатива, хах? – я осторожно присела на край её кровати. – Это ты о чём?       – Вы всегда можете просто уснуть, – девочка ласково мне улыбнулась.       Мне стало не по себе. Вопрос о будущем должен был просто определить её настроение – но подобный ответ не давал ни позитивной, ни негативной реакции. Просто... смирение. И это пугало меня до дрожи, до скрежета зубов. Я сжала свои листы чуть крепче, чем полагалось по протоколу, сминая их большими пальцами.       – Перестань. Всё у тебя будет хорошо, слышишь? Не говори таких глупостей, – повысила я голос.       Номер 71 слегка наклонила голову и понимающе улыбнулась.       – А. Так вы ещё на что-то надеетесь?..       Тошнота. Меня начинало физически тошнить от этого места. Забросив идею с дополнительными вопросами, до конца дня я старалась тупо следовать протоколу.              Поздороваться. Опросник. Визуальная оценка. Вердикт. Подавить приступ рвоты. Сдать лист. Ужин. Отбой. Около трёх часов ночи я выскользнула из спален, пряча Ирвина под одеждой до тех пор, пока мы не добрались до душевых. Пожалуй, это было второе по скрытности место после крыши – ни камер, ни прослушки, ни единой живой души вокруг. Кабинки были открытыми, без дверей, так что я быстро убедилась в своём одиночестве и встала в самую последнюю, выпуская Ирвина на свободу.       – Уууух! Какое здесь хорошее эхо! – ехидно захихикал он, повисая вниз головой.       Проигнорировав существо, я тут же начала чёрным маркером чертить нужный символ на белой плитке. Характерный писк отражался от стен, аккомпанируемый редкими каплями из протекающих кранов.       – К чему все эти нервы? Расслабься. Ты же скоро встретишься со своим возлюбленным.       Его маленькое личико повисло всего в паре сантиметров от моих глаз. Я смогла разглядеть неестественно золотистую радужку его зрачков, испещрённую параллельными горизонтальными кругами. Будто в закатное море кто-то бросил камень. Затем он показал мне практически каждый его клык, скрытый за тонкими губами, расплывшимися в хищнической ухмылке.       – Я спокойна. Просто немного мутит.       – Вот и славно. Не люблю истерик без повода, мы ведь даже ещё толком не начали, – Ирвин вновь хихикнул, переворачиваясь в воздухе. – Мне кажется или в прошлый раз тебе было даже слишком легко? Ни драмы, ни погони. Скукота, верно? Но теперь мне полегче, так что я нашёл для тебя интереснейший экземпляр!       – Завязывай и отправляй меня, – рыкнула я, вставая в центр.       – Как знаешь, – его глаза сузились, а хрипловатый высокий голос стал на порядок ниже. – Но вот мой совет – лучше бы тебе присесть.       Не успела я послушать его, как ощутила знакомое чувство. Сухой щелок, словно вспышка от старого фотоаппарата. Очередная встреча с Тимуром началась.       Заброшенное здание. Ни черта не видно. Под ногами – болты и строительная крошка. Сквозь разбитые окна доносится невыносимый смрад результата горения – но огонь уже давно потух. Следуя совету существа, я тут же присела на корточки, едва не оцарапав колени об осколки стекла. Свист. Кто-то свистел, неторопливо проходя, судя по источнику звука, этажом ниже.       – Лююбовь мояя! Ты гдеее? – весело зазывал голос.       Я не сомневалась, что знаю, кому он принадлежит. Однако в самом голосе что-то изменилось. Обычно спокойный и довольно сдержанный, он звучал с надрывом, в какой-то истеричной фазе. Словно после долгого смеха.       – Я могу играть прятки хоть вечность, но тебе от этого веселее не станет!       Что-то с грохотом разбилось внизу.       – А. Ты не тут, получается, – слегка разочарованно раздалось следом.       Я осмотрелась внимательнее. Само строение мне ни о чём не говорило – если я и была там когда-то, то теперь даже от стен мало что осталось, не говоря уже об убранстве. Однако пытаться проскользнуть вниз, к возможному выходу, мне показалось ужасной затеей. Как и в принципе пытаться поговорить с Тимуром. Даже не видя его, я прекрасно понимала – прямо сейчас это будет смертный приговор на месте.       «Надо разобраться, что произошло в этом чёртовом мире».       Я стала осторожно обходить этаж, выглядывая в окна. Угольная темнота, за которой где-то вдалеке маячило алое зарево. Я слышала отдалённый грохот, от которого пол слегка трясся, но он раздавался вдалеке. К сожалению, ничего из этого не давало особых зацепок. Кроме одной, предельно ясной – в этой версии событий Тимур явно меня любит. Пожалуй – даже слишком сильно. Значит проблема в данной версии меня.       «Может ли быть, что местная «я» его отвергла?»       Но я быстро отбросила подобные мысли. Такого просто быть не могло. Ни в одной вселенной. Ни в одном кошмаре.       «Это очень похоже на прошлый сон. Только тут…»       Под каблуком предательски хрустнуло стекло.       – А! Так ты наверху! – тут же радостно крикнули снизу.       Судя по звуку – прямо под моими ногами.       «…он действует пободрее».       В следующее же мгновение раздался треск, пол в нескольких шагах от меня оказался разбит вдребезги, вынуждая отшатнуться. С обворожительной улыбкой из темноты выпрыгнуло неизвестное мне существо. Две пары клешне-подобных лап. Плотные тёмные панцирные пластинки, тянущиеся практически по всем видимым в тусклом свете участкам кожи, обделяющие своим наличием только изгибы конечностей и большую часть лица, закрывая разве что щёки. Неестественно извернувшийся сгиб «коленей» двух опорных пар. Чёрный богомол – вот первая моя ассоциация к данному существу. Тимур – вторая.       – Где же ты? – нараспев произнёс он, медленно поворачиваю свою шею.       Пластинки на ней самую малость поскрипывали друг об друга. Я осталась в своём положении, застыв настолько, насколько это возможно. Колени быстро затекали, что-то впивалось в ладонь. Но жить мне хотелось больше, чем ощущать комфорт. Существо, не прекращая звать меня, прошло мимо, таща за собой неестественно длинный хвост, укрытый шипами. Он оставлял за собой влажный след, но в темноте я не смогла разглядеть его цвет. Да и не сильно-то хотелось.       Я медленно, вымеряя каждый шаг, всё же решила спуститься вниз.       Открывшиеся далее сцены были мне уже по-своему знакомы, хоть и по прежнему тошнотворны. Кто-то висел на перилах. Я чуть не поскользнулась на чём-то мягком и влажном. Двигаться приходилось на ощупь, внимательно вслушиваясь в шаги Тимура над головой. К счастью его новая членистоногая ипостась не слишком заботилась о своей скрытности, явно наслаждаясь проводимым временем.       «Благо хоть он не стал уховёрткой», – утешала я сама себя, спускаясь всё ниже. Моей главной проблемой была дверь на улицу – она выглядела как что-то, что издаст звук. Над ней издевательски светились зелёные буквы: «Exit».       – Ну? Как тебе твой красавчик? – Ирвин сел прямо на вывеску и начал болтать ногами.       Я не стала ему отвечать.       – Будет скучно, если тебя тут просто разорвут на кусочки. Может хотя бы попробуешь с ним поговорить?       Я показала Ирвину неприличный жест и стала выбираться сквозь одно из разбитых окон, попутно царапая себе всё что возможно. Трава под ногами выгорела, оставив только чуть тёплый пепел. Сняв уже далеко не белый дежурный халат, я слега заметала свои следы, медленно отступая как можно дальше от здания. Мне понадобилось около получаса, чтобы наконец-то не выдержать и громко выдохнуть.       – Ну а теперь-то? Поговорим? – Ирвин материализовался на одной из обугленных веток.       – О чём мне с тобой вообще говорить?       Я шла через остатки то ли парка, то ли леса. Навстречу алому зареву.       – Мне интересно, каким именно образом вы будете любить друг друга в этот раз, – невинно прощебетал Ирвин. – Потому как мне кажется это физически невозможным.       – Когда ты говорил про «любые» возможные исходы нашей с Тимуром любви – я не думала, что это подразумевает какой-то нелепый сон, где он стал жуком!       – Почему же нелепый? Всё укладывается в логику возможных событий, – он лениво летел за мной, заложив две пары рук за голову.       – Не неси ерунды, – отрезала я. – Одно дело странное поведение в прошлый раз, и совсем другое…       Я каким-то чудом доковыляла до края холма. Порезы скорее зудели, чем болели. Больше ничего не скрывало от меня, что же такое горело вдалеке. Остатки деревьев расступились, и я увидела пронзившую небо, невообразимо неестественную башню. Башню, которую я ненавидела всю свою жизнь. Она извергала из своих недр бьющие прямо в мозг волны, вызывающие даже на таком огромном расстоянии приступ головной боли. Схватившись за левый глаз, я отступила обратно за дерево. Алое небо пронизывали быстро снующие тела неизвестных мне существ. Иногда эти тени устремлялись вниз, подхватывали кого-то в остатках города, резко взмывали вверх и бросали свою ношу вниз. И так по кругу. Как будто… играясь?       – Ах. Тут даже дышится лучше, согласна?       Ирвина ничуть не смущало башенное излучение. Он буквально купался в нём, вылетев немного вперёд и подставив лицо. С каждой секундой его тельце, до того бывшее размером с ладонь, разрасталось. Ветки пополам с хитином резко вытягивались, скрипя в окружающем нас гомоне.       – Это… тебя и сородичей рук дело, верно?       Вдалеке раздался чей-то быстро оборвавшийся крик. Неподалёку от меня шмякнулись чьи-то ноги, заторможенные несколькими ветвями. Я тут же пригнулась и отошла подальше в лесок, боясь, что следующий подарок упадёт мне прямо на голову.       «Хорошо, что я пропустила ужин».       – Не то чтобы мы этого хотели, – Ирвин, что стал уже ростом выше меня, дёрнул костлявым сухим плечом. – Нас вполне устраивали текущие договорённости. Но видимо вы же сами и решили их нарушить.       Его голос и телодвижения изменились вместе с ростом. Он больше не использовал крылья, сложив их за спиной. Но даже просто глядя на его тело было легко догадаться, что он и Тимур принадлежали одному виду. Проследив за направлением моего взгляда, Ирвин игриво качнул бедром.       – Ну как? Нравится?       – Нет, – честно призналась я. – Теперь тебя не прихлопнешь даже при сильном желании.       Он начал было смеяться, но вдруг резко остановился и испарился. Я не успела толком обернуться, как что-то схватило меня за ногу и опрокинуло на землю.       – Нет-нет, тебе туда нельзя, – ласково сказал Тимур, без каких-либо усилий утаскивая меня ещё глубже в лес клешнёй.       Пепел забивался в нос и глаза, отчего я невыносимо закашлялась и закрыла лицо руками.       – Я понимаю, тебе хочется посмотреть и на других. Но поверь – меня более чем достаточно.       Одним резким движением он подтянул меня под себя и уселся сверху. Его лицо в местном свете казалось лет на десять старше, но сомнений быть не могло – это был всё тот же Тимур. Пусть и окончательно съехавший катушкой.       – Да что тут вообще происходит!? – воскликнула я в праведном гневе, всё ещё пытаясь откашляться.       Одна из моих рук плавно потянулась в карман брюк, пытаясь нащупать своё спасение.       – Я поймал прекрасного мотылька себе на ужин, – Тимур провёл парой клешней мне по голове и щеке, убирая пепел. – А остальное тебе очень скоро не будет важно.       – Тимур! Очнись, ты что – собрался меня съесть? На кой чёрт?       – Такова моя природа, – он неловко улыбнулся. – Если бы я нашёл парочку людей перед этим, то всё могло бы пройти менее... смертельно для тебя. Но скорее всего, когда мы закончим – мне придётся перекусить твоим милейшим лицом. Грустно, конечно. Однако поделать ничего нельзя.       – Стоп-стоп-стоп-стоп!       Я упёрлась ногами в его плечи, пытаясь хотя бы немного отодвинуть нависающее тело.       – Давай я тебе найду кого-нибудь! Да даже в том доме – там же полно еды!       Тимур недовольно поморщился.       – Несвежее. Не моя добыча.       – Ты... брезгуешь?       – Ты слишком много говоришь.       Парой клешней он до боли резко раздвинул мои ноги. Вскрикнув, я попыталась извернутся, но второй парой клешней он пригвоздил мои руки. К счастью, делая это движение, он даже не удосужился взглянуть на них. Его антенны на макушке почти ласково ощупывали моё лицо.       – Не волнуйся. Я уверен, что тебе это даже понравится, – он улыбнулся.       – О, я даже не сомневаюсь, – улыбнулась я ему в ответ.       Тихий выстрел. К счастью – мне удалось попасть ему в плечо. К несчастью – его плечо было полуприкрыто хитином. Эта штука не оставила ему даже царапины.       – Это что? – искренне удивился он, посмотрев на место выстрела. – Моя добыча ещё и острая? Да мне везёт.       В этот раз я не теряла времени и, приложив все возможные силы, повернула запястье так, что мне удалось выстрелить ему в лицо. Благо он был достаточно близко. Пинок ноги – и монструозное тело наконец-то свалилось с меня. Сзади раздались сдержанные хлопки.       – Ах, точно. У вас, людей, действительно интересные игрушки. Я уже и забыл об этом.       – Заткнись.       Не обращая на Ирвина никакого внимания, я дотащила Тимура обратно до здания. Пробежавшись по помещениям, я обнаружила только в месте, бывшим когда-то подсобкой, плоскогубцы да топор. Никакой цепи или хотя бы верёвки.       «Хотя простой верёвкой мне его всё равно не удержать».       Мои руки тряслись. Я не знала, сколько по времени будет действовать пуля. Тимур мог очнуться в любой момент.       – Дать себя съесть – тоже проявление любви, ты так не считаешь? – издевательски протянул Ирвин, когда я вернулась к телу.       Я присела рядом с одной из клешней на колено. Мысленно извинилась, сложив руки перед собой. И встала обратно на ноги.       – Погоди, а что ты делаешь?..       Взмах. Второй. Третий. Клешня с треском отвалилась. Из место отреза вытекло совсем немного полупрозрачной жидкости, прежде чем рана затянулась. Но признаков отрастания конечности не было.       – А, – сказала я, переводя дух. – Бить надо по сцеплению, точно. Так быстрее и проще.       Ирвин смотрел на меня широко открытыми глазами. Его крылья слегка подрагивали.       Я расправилась с каждой неестественной конечностью своего любимого, оставив только обрубки. И антенны. Они казались мне по-своему милыми – да и опасности никакой не представляли. Закончив, я опёрлась на стену, хватая ртом загрязнённый воздух, обжигающий лёгкие.       К тому времени, как Тимур проснулся, я уже всё подготовила.       – Что за..?!       Он хотел что-то крикнуть, но я ловко засунула ему в рот чей-то кусок. Меня трясло. То ли от отвращения, то ли от усталости.       «Но ему нужно хорошо поесть». Лицо Тимура исказилось яростью. Не самое приятное зрелище.       – Кто ты и что ты за...?! Мгхм?!       – Кушай, кушай. Знаю, ты говорил, что тебе не нравится. Но еда – это еда. А потом я тебя поцелую, и мы сможем нормально поговорить. Хорошо, любимый? На голодный желудок дела не делаются.       Он плакал, кричал, но всё же съел каждый впихнутый кусок. Беспомощно махал обрубками. Я поцеловала его в лоб. К счастью, хитин до туда не добрался. И ободряюще ему улыбнулась.       – Не волнуйся. Я буду хорошо о тебе заботиться. И еду найду повкуснее.       Его ярость довольно быстро сменилась беспомощной покорностью. Он не мог мне ничего сделать. Подхватив топор, я открыла входную дверь.       – Скоро вернусь с ужином!       Но не успела я и шагу ступить за порог, как обнаружила себя на холодном кафельном полу. Голова гудела. Порезы воспалились. Слегка приподнявшись, я открыла тёплую воду. Она смыла и следы маркера, и большую часть крови. Ирвин, не моргая, смотрел на меня с другого угла душевой комнаты.       Я рассмеялась. Я смеялась так долго, что заболели лёгкие, но остановиться я не могла. Помогла только ледяная вода.       А затем меня всё-таки вырвало.