Серый берег. Эксперимент 22

      Все тот же пол. Все тот же потолок.       Все тот же шелест от разбегающихся по углам тараканов – как истинные джентльмены, они старались меня лишний раз не беспокоить, особо не попадаясь на глаза.       Ирвина поблизости не было.       Порывшись по облезшим от сырости полкам, я нашла старый чайный пакетик, упакованный в броскую обертку. Почему-то с чаем всегда так, чем он дешевле, тем ярче на его упаковке сияют цвета. Как цветок без нектара, он привлекал исключительно своей красотой, иллюзией вкуса.       По ощущениям чай оказался как размокшее сено.       – И как ты это вообще пьëшь? – поморщился Тимур, отшатываясь от протянутой мной чашки.       – Есть предложения получше?       – Простая вода уж повкуснее этого недоразумения будет.       Спорить с ним я не стала.       Любое движение, любое действие напоминали мне о Тимуре. Будто он пропитал своим духом весь окружающий меня мир. Выпив чай, я легла на кровать.       «И как только мы на ней вдвоем умещались?»       Солнца за окном уже не было видно, но и до благостной темноты оставалось далеко. Меня никак не покидала мысль о поиске новой работы. Теперь, когда шанс на хоть что-то был в моих руках, воля к жизни постепенно начинала возвращаться. Знакомый тонкий и хрипловатый голос послышался откуда-то со спины.       – Как насчет того, чтобы наведаться в то скверное место?       Обернувшись, я ожидаемо увидела Ирвина. Но выглядел он неважно. Его лицо побледнело даже сильнее обычного, ноги и две пары рук слегка тряслись.       – Кажется, самому мне этот фокус сейчас никак не провернуть. Неплохо было бы получить помощь от тех, головастых, – он кривовато усмехнулся, обхватив себя руками.       – Разве ты не какое-то сильное сверх существо?       – В своем мире – да, но здесь мои силы ограничены... Сильнее, чем я думал.       – Просто признай, что надеялся, что к этому моменту я уже сдамся, – я сложила руки на груди и наклонилась к нему.       Сейчас он казался таким мелким и жалким, совсем не та смертоносная язва, что мучила меня несколько дней назад. При желании, я могла бы просто раздавить его. Но в этом не было бы никакого смысла – злополучной бумажки с ним наверняка не было. Сделка оставалась в силе.       – Так и есть, – слабо кивнул Ирвин. – У меня, честно говоря, нет опыта с людьми по эту сторону. Казалось, что меня хватит на гораздо дольше.       Он сел там же где и стоял, на полу, подогнув ноги к груди.       – Сейчас, к слову, идеальный момент, чтобы от меня избавиться, – сонно сказал он, склоняя голову. – Лучше бы тебе им воспользоваться, если передумала.       – Не говори глупостей.       Я осторожно подняла существо. Длиной с локоть, оно, тем не менее, было не тяжелее нескольких тоненьких веток. Временно я перенесла его на кровать.       – Если тебе так хочется помереть, то валяй, только не забудь отдать бумагу.       – Еще чего, – слабо хихикнул Ирвин. – Шутки шутишь – это хорошо. Но пока я сплю, лучше придумай способ попасть в Башню. А иначе...       – Иначе – что?       Но он уже уснул. Я попыталась проверить его пульс, прикоснувшись к тоненькому запястью. Пульса не было. Но его могло никогда и не быть у этого странного существа. Выглядел он скорее так, будто впал в анабиоз.       «Оно и к лучшему, всё равно сейчас он бесполезен».       Я откопала в кладовке свой старый пыльный рюкзак. Серый и невзрачный товарищ, когда-то я с ним не расставалась. Рюкзак Тимура пропал вместе с ним, так что на тот момент это был единственный способ осуществить мою задумку. Аккуратно и медленно я уложила Ирвина внутрь. При прикосновении его тело похрустывало, словно я сгибала хворост.       Осмотревшись, я заметила свою любимую куклу-ведьмочку. Малютка из фетра, видимо, выпала, когда я отвлеклась. Положив ее в карман, накинув куртку и захватив рюкзак, я закрыла за собой дверь. Но запирать не стала – смысла в этом не было никакого. Единственное, что можно у меня украсть – чашка. Да и ту – не жалко.       Дорога к Башне в этот раз заняла у меня гораздо меньше времени. Пусть на душе и ощущался холодок, но ноги уверенно шли вперёд. В этот раз я стучала в ворота уже без препятствий. Долго и настойчиво. Кидала в них камни, отбивала ногой. Наконец, из невидимого динамика раздался голос.       – Входите.       Я огляделась. Дверь осталась на месте.       – А куда входить-то? – крикнула я в ответ.       – Справа от вас. Просто нащупайте вход, – безучастно ответили с той стороны.       Я послушалась и приложила руки к ледяной ограде. Медленно двинулась направо. Спустя несколько метров руки соскользнули "внутрь" металла, пройдя сквозь него. Голографические иллюзии не были такой уж редкостью, но я впервые увидела, как их применяют где-то кроме рекламы.       Особенно их любили использовать в стендах-приглашениях на заводы. Счастливые улыбающиеся люди зазывали вас на день открытых дверей, но стоило попробовать хлопнуть их по плечу – по ним проходила рябь. Как от потревоженной, идеальной до того, глади озера.       Я осторожно прошла за голограмму. Внутри, ноги сразу ступили на плитку, но не ту, которой украшают улицы. Не было ни единого скола, ни одного прорвавшегося к солнцу одуванчика. Идеальная матовая белая поверхность, наверняка уложенная поверх нескольких слоёв бетона. Мои ботинки сразу же оставили на ней следы, и, будь на улице чуть теплее, я бы разулась, чтобы не пачкать эту красоту.       Передо мной на плитке замаячила красная точка. Кто-то сделал так, чтобы я обязательно её заметила, несколько раз вильнув ей по широкой дуге. Затем точка переместилась на мой ботинок. Штаны. Куртку. И остановилась, я была уверена, где-то в районе моего лба.       – Я пришла на собеседование. На сайте по набору персонала мне сказали приходить, – стараясь унять дрожь в голосе, громко сказала я.       – Мы не проводим наём людей через сайты, – спокойно ответили через динамик. – Удивительно, что кто-то решил заняться такой ерундой. Еще более удивительно, что вы на нее купились.       Искаженный динамиком мужской голос звучал сочувственно, но, приподняв руку на уровень лба и вытянув ее перед собой, я увидела, что точка все еще на месте.       – То есть, сотрудники вам не нужны?..       На той стороне ненадолго задумались. Помимо самого основания Башни, за оградой находилось еще несколько зданий. Все они были облицованы темным камнем. Некоторые я видела впервые, так как они находились ниже уровня забора. Здание "больницы" оказалось ближе всего к ограде, например, из-за чего о его назначении знали все. В качестве городских легенд люди перешептывались, что если прождать достаточно долго, из окон выглянет какой-нибудь пациент. Кто эти люди внутри, впрочем, никто не знал. С равными возможностями за темными окнами могли оказаться и заключенные. Наличие важных сотрудников в таких местах едва ли допускалось – все знали, что те, кто вошел в Башню, из нее никогда уже не выйдут. Впрочем, я не знала, насколько далеко мне нужно зайти, чтобы Ирвину полегчало.       «Возможно, просто стоя на этой странной белой плитке, я уже ему помогаю?» – Вы уверены, что хотите у нас работать? – уточнил спустя некоторое время голос. – А что, я могу сейчас просто передумать и отказаться? – Эту возможность мы у вас не отбираем. Решать вам.       Мне хотелось спросить: «Но какова вероятность, что после моего отказа мне не выстрелят в голову? Зачем вообще меня впустили в таком случае?» – но красная точка была убедительным аргументом, чтобы вести себя спокойно.       – Да, я хотела бы работать у вас.       – Хотели бы?..       – Я хочу работать у вас, – поправила себя я.       – Хорошо. Стойте на месте, сейчас к вам подойдут.       – Может, хотя бы имя мое спросите? – не сдержалась я.       – В этом нет нужды.       Точка мелькнула и пропала. Я обернулась – за моей спиной бесшумно закрывалась дверь. Механизм был так хорошо смазан, что при всем желании невозможно было услышать ни звука. Любой, кто попытался бы, подобно мне, нащупать вход остался бы ни с чем.       Ожидание длилось недолго. Со стороны больницы ко мне уже шла пожилая женщина в форме медсестры. Это был хороший знак – значит, в саму Башню меня никто впускать не собирался. Возможно, чуть позже я и смогу уйти.       Женщина остановилась в паре метров от меня, кивнула и пошла обратно. Жест более чем понятный. Белый халат да серая рубашка – сложно сказать, чем именно она занималась. На ней были лодочки с мягкой подошвой, из-за чего она практически не издавала шума. Стук моих каблуков, напротив, разносился по всему периметру. Мне казалось, что в тот момент его можно было услышать даже с другой стороны города.       Больница, как ни странно, действительно оказалась больницей. Странно, что городские легенды не ошиблись. Внутри большого, но невзрачного здания тихо перемещались по своим делам медсестры. Штукатурка напополам с побелкой дружно отходили от стен. Местами секции потолка отсутствовали, обнажая ряды пыльной проводки. Было видно, что здание уже много лет молит о ремонте. У входа стояло множество кресел-каталок и кушеток. Специфический запах спирта и лекарств щекотал ноздри. Как ни странно, все мое беспокойство тут же испарилось. Будто бы я всегда тут была, будто я родилась здесь. Однако, когда мимо меня провезли ребёнка в каталке, я неосознанно сжала куклу в своём кармане. Лицо мальчика ничего не выражало, его взгляд был опущен вниз. Исхудавший и бледный, он будто едва держался за эту жизнь. Когда он и его сопровождающая скрылись за поворотом, я тут же обратилась к своей.       – Это детское отделение?       – Да, – спокойно ответила пожилая женщина. – Взрослые поступают непосредственно в, как вам будет понятнее, Башню. А здесь мы присматриваем за теми, кто помладше.       И правда, чем дальше мы шли, тем больше нам встречалось пациентов. Не все из них, впрочем, были дети – большинство все же подросткового возраста. Они молча расступались, уступая нам дорогу. Проходя одну из палат, сопровождающая притормозила. Кто-то напевал незатейливую песенку. Покачав головой, она повела меня дальше.       – Можно мне посмотреть? – подала я голос, но женщина лишь махнула рукой.       Мы вошли в маленький душный кабинет на третьем этаже. Его состояние оказалось еще более плачевным, чем у местных коридоров.       – Для начала – утки. А там как пойдёт.       Женщина быстрым неразборчивым почерком что-то заполняла в бумагах. Моя фотография уже была прикреплена – та же самая, что на старом рабочем пропуске. Поверх нее кто-то поставил размашистый штамп с цифрой 5. Скорее всего – либо своеобразный социальный рейтинг, либо номер, обозначающий, кто я по счету на этой должности.       – Тогда сразу спрошу – где мне жить? Есть у вас общежитие или что-то в этом роде?       – Да, – она позвонила по старенькому стационарному телефону. – Тебя проводят и выдадут инструкцию. Можешь приступать незамедлительно.       В кабинет вошла щуплая медсестра, судя по виду – раза в два старше меня. Врачей, как ни странно, нам не попалось ни до, ни после.       «Что это за больница такая?»       – Пациентов не беспокоить. Если запрещают входить – вернуться к ним позже. Уборка – четыре раза в день и по запросу. Твой этаж – пока что четвертый, – тихо, но четко, рассказывала мне медсестра.       Общежитие располагалось на шестом этаже и представляло собой все те же палаты, но полностью забитые двухэтажными кушетками. Запах стоял отвратительный – смесь пота, дешевого табака, антисептика и чьего-то обеда. Однако тем не менее – комнаты-палаты были довольно чистыми.       Мне выделили верхнюю полку у окна, что было просто идеально. Сквозь щели в окне проникал свежий воздух, отчего, если правильно повернуть голову, можно было ощущать приятную прохладу. Я сразу же закинула свой рюкзак на кушетку, вместе с выданным постельным и увесистой инструкцией. Дождавшись ухода медсестры, я быстро проверила состояние Ирвина. Скрючившись внутри рюкзака, тот все также не подавал признаков жизни.       «Дождусь ночи. Кажется, он активнее в это время».       Я приступила к обходу, сверяясь с карточкой-картой, вложенной в инструкцию. Форма уборщицы, как ни странно, сделала меня практической невидимой для окружающих. Всем было абсолютно все равно на меня – что медсестрам, что маленьким пациентам. В палатах обычно находилось по одному ребенку, в редких исключениях – по два. Каждая из палат была украшена самодельными игрушками, почти везде – разрисованы мелками стены. Я застала одну из девочек как раз в процессе украшения своей палаты.       – Здравствуйте, уборка, – сказала я, катя за собой небольшую тележку с необходимым инвентарем.       Девочка повернулась ко мне. Ее вьющиеся рыжие волосы местами поседели, потухшие глаза смотрели на тряпки в тележке.       – Нет!       Она трясущимися руками прикрыла рисунки. Некоторые из них казались старыми – мел с них уже местами облетел, образуя на полу небольшой меловой слой. Цвета смешивались в пыльную сероватую массу.       – Я и не...       – Нет! – она замахала на меня руками, будто прогоняя ворону. – Нет, нет и нет!       Не обращая на нее внимание, я сделала свою работу. Сначала девочка еще пыталась меня прогнать, но увидев, что я не подхожу к ее стене, успокоилась и вернулась к рисованию. Огромное темное меловое "пятно", по форме напоминающее птицу. Странные летающие человечки на его фоне несли за руки человечков побольше. Внизу под ними были странные пятна, смешивающиеся в кашу. Расход материала, судя по масштабу, был будь здоров.       – Тебе мелки медсестры приносят?       Нет ответа. Ну разумеется.       На выходе из палаты меня встретила женщина, которая меня сюда привела, в окружении медсестер. Их лица я уже забыла, но такова уж моя память. Не могу запомнить тех, на кого мне плевать.       – Она тебя пустила?       – Ну, – я смахнула непослушную прядь и поправила очки. – Я ее особо не спрашивала. Прибралась и все. Все собравшиеся переглянулись. Нехорошо. В инструкции было указано – не заходить, если не пускают, но, насколько я поняла, той девочке просто не хотелось, чтобы я стирала ее рисунки. Возможно, мне стоило спросить разрешения прежде чем входить, но остальные же дети вели себя нормально.       – Эй, ты, – начальница подозвала одну из медсестер, – Зайди к ней в палату.       Указанная женщина побледнела.       Нижняя губа у нее затряслась, и, если бы не полумрак коридора, я уверена, что разглядела бы капельки холодного пота на ее лбу. Все медсестры обернулись к ней, спокойно и молча образуя тесное кольцо. Дети, проходившие мимо, ускорили шаг, огибая их халаты, словно волны – прибрежные скалы.       – Как скажете, – смиренно ответила она наконец.       Медсестра немного помедлила перед тем как взяться за ручку двери. Мне интересно – о чем она думала в этот момент?..       Стоило ей коснуться ручки, как дверь распахнулась, отбрасывая ее к противоположной стене. Металл остановился в паре сантиметров от моего носа.       – Нет, – раздался тихий голос. Черное склизкое нечто в форме щупальца вытянулось из проема. Я попыталась заглянуть внутрь, но, к сожалению, мое место было прямо за дверью. Медсестры, которых я пыталась подвинуть, застыли на месте.       – Нет.       Женщина попыталась встать, но щупальце обхватило ее голову и мгновенно втянуло внутрь. Я запомнила ее лицо за мгновение до этого. Никогда до этого мне доводилось видеть такой комплекс выражений на одном холсте. Будто кто-то высыпал на кусок ткани и нитки, и пуговицы, и иглы, образовав сложный геометрический узор. Такой честный. Такой чистый.       Криков не было. Просто странные чавкающие звуки. Дверь закрылась.       – А теперь – ты, – сказала старшая, кивком указывая дорогу.       Я все еще не могла оправиться от увиденного. Тело потряхивало, в голове было абсолютно пусто. То, с каким спокойствием старшая смотрела на меня, внушало уважение. Я была просто ниткой в ее руках.       Ручка двери оказалась горячей, но я тем не менее смогла ее повернуть и открыть. Девочка что-то рисовала внизу стены. Огромное бесформенное пятно дополнилось еще одним небольшим кружочком. Я взяла из своей тележки тряпку и подтерла крошки мела.       – Ну и красота у тебя выходит, да?       – Ага, – девочка улыбнулась.