today and forever

      В зале суда было холодно. Сквозь приоткрытое окно проникал в помещение прохладный ветерок, из-за которого Джимин постоянно куталась в свитер. Все места для зрителей были заняты. Помощница мэра и сам мэр, владельцы крупнейших в их городке бизнесов, даже директор школы, – все они были друзьями семьи Джо и сейчас, чтобы поддержать в их в столь тяжёлый день. Их адвокат высокомерно оглядывал семью Ю.       – Я думала, суд будет закрытым, – пробормотала Джимин.       – Это лучшие люди города, – пожал плечами отец. – Вряд ли для них существует слово «закрыто».       – Вам не о чем беспокоиться, – их адвокат положил руку на плечо Ю, сжимая так нежно, как только мог, и улыбнулся. – У нас на руках все доказательства вашей невиновности. Уверен, суд будет на нашей стороне.       Джимин скользила взглядом по стульям, предназначенным для посетителей, то и дело натыкаясь на знакомые лица. Винтер обещал, что придёт, но сдержал ли он обещание? Может его не пустили? Может в последний момент он решил, что Джимин просто не стоит потраченных усилий? Наверное, это было бы разумно, учитывая, как люди в городе относились к ней.       Убийца…       Все они смотрели на неё, как на монстра. Впрочем, им она и была. Не только для Джо и её матери, но и для всех, кто был к ним близок: родных, друзей, просто знакомых, которые считали мистера Беливита порядочным человеком. Он был таким, – Джимин знала, – но…       Никаких «но».       Он умер, врезавшись в её машину.       Она убила его.       Хотелось спрятаться где-нибудь. Просто вернуться домой, залезть под одеяло так, чтобы не проникало ни единого лучика света, и плакать в подушку, пока не закончатся слёзы. Джимин могла бы закрыть глаза, но воображение почти сразу возвращало её к мистеру Беливиту: его измождённому лицу, распухшему от сильного удара, окровавленной одежде и рукам, которые пытались вцепить в её одежду, притянуть к себе. Его голос звучал в разуме словно заезженная пластинка или прилипчивая песня, от которой не получалось избавиться.       – Как ты?       Когда Джимин обернулась, Минджон смотрела прямо на неё, спрятав руки в карманы утеплённой джинсовой куртки. Её отец общался с адвокатами, пока мать говорила о чём-то с миссис Е, то и дело касаясь то её плеча, то талии, чтобы поддержать и успокоить. Подруги Минджон: Рюджин, Ичжо и Йеджи заняли места на заднем ряду, вызвав у людей со стороны семьи Джо недовольные переглядывания. Они, должно быть, не ожидали, что кто-то придёт, чтобы поддержать Джимин.       – Неплохо, – Ю постаралась выдавить из себя улыбку. – Не ожидала, что ты придёшь.       – Мы с мамой здесь, чтобы поддержать отца. Он очень волнуется перед дачей показаний.       – Я очень благодарна, что он решился выступить.       – Он посчитал это своей обязанностью.       Когда миссис Беливит прошла мимо них, бросив на Джимин полный ненависти взгляд, Минджон плотно сжала губы. Джо следовала прямо за ней, и Ю скривилась от боли после того, как она, выпятив локоть, врезалась им прямо в то место, где находился самый тяжёлый перелом. Ким дёрнулась, явно желая сказать что-то, но остановилась.       – Вот же…       – Я виновата перед ними, – пробормотала Ю.       – Если кто и виноват, то они. Полиция уже вынесла решение о том, что авария произошла по вине мистера Беливита. Она предоставили его семье все документы, включая экспертизы, в которых было указано, что на момент смерти в его крови было столько алкоголя, что он едва ли понимал, где находится. К чему всё это? Они хотят, чтобы полиция провела повторные экспертизы и сказала им то же, что и в прошлый раз? Джимин опустила голову. Она не могла выносить на себе взгляды Джо и её матери: они были слишком осуждающими, острыми настолько, что будто срезали плоть с её костей, и озлобленными. Разумеется, они имели право смотреть так на неё, но боль, которую Ю чувствовала, сводила с ума.       Какое значение имели все эти экспертизы и показания, когда исход оставался очевидным, – по её вине погиб человек.       Она провела почти всё судебное заседание, опустив взгляд на свои туфли. Судья по очереди вызывал к высокой тумбе свидетелей и экспертов, речь которых слилась для Джимин в белый шум, трещащий где-то в глубине её мозга. Кажется, Джо и её мать кричали, и судья раз за разом просил их либо замолчать, либо удалиться из зала суда. Это вызывало ропот у их группы поддержки.       Он усилился, когда для дачи показаний пригласили мистера Бёна. Его слова ничем не отличались от того, которые были написаны в многочисленных основных и дополнительных экспертизах: Джимин прибыла в больницу около девяти вечера с закрытыми переломами рёбер и левой руки и тяжёлой травмой головы. Результаты взятых перед операцией анализов показали, что в крови не было ни алкоголя, ни наркотиков. Адвокат со стороны обвинения пытался давить на него, но доктор твёрдо стоял на своём. Вернувшись на место позади Ю, он взял жену за руку и мягко коснулся плеча дочери.       Джимин услышала, как Минджон прошептала:       – Ты отлично справился.       Выслушав всех, судья удалился в комнату для решения дела, и в зале повисла скорбная тишина. Люди, сидевшие на стороне обвинения, то и дело бросали на Джимин озлобленные взгляды. Она старалась не отвечать на них, сосредоточиться на чём-то другом, – мыслях о родителях, школе, Винтере, – но разум раз за разом возвращался к отцу Джо.       После того, как судья вернулся, в зале повисла тяжёлая тишина. В абсолютном безмолвии он подошёл к своему столу, раскрыл планшет и разгладил и без того ровный листок бумаги с решением. Его глаза, – добрые, но уставшие, – скользнули по Джимин, и улыбка появилась на потрескавшихся губах старика.              – Невиновна.       Это единственное, что Ю смогла услышать. Едва он прознёс это, отец прижал Джимин к себе, целуя в волосы. Мама плакала, рукавом вытирая слёзы, и благодарила адвоката, который то и дело кивал в сторону экспертиз и мистера Бёна. Джо и её мать отвернулись к своей группе поддержки.       Это конец…       Конец не для дела Джимин, а для её жизни. Теперь, когда она не получила заслуженное наказание, ни Джо, ни кто-либо из друзей её отца не оставят её в покое. Они превратят её жизнь в ад, и никто, – даже Винтер, – не сможет её спасти.       – Всё кончено, – пробормотала Ю одними губами, и её взгляд почему-то упал на Минджон. Она улыбалась, но чему? Решению судьи? Успеху своего отца? – Всё определённо кончено.

***

WINTER как ты?

Karina

Как убийца, которого оправдали

Тебя не пустили в зал суда?

Я видела у дверей в суд толпу, ты был среди них?

WINTER когда ты вернёшься в школу? могу я чем-нибудь помочь? конспекты уроков, задания? я могу ходить на твои занятия

Karina

Ты не ответил на мой вопрос

WINTER да, снаружи уверена, что стоит возвращаться в школу? Джо много болтает о тебе, и некоторые всерьёз верят, что ты села за руль пьяной, а твои родители подкупили полицию и судью идиоты

Karina

Я в любом случае виновата

WINTER если бы не ты, он врезался в кого-нибудь другого

Karina

Ты не можешь знать наверняка

WINTER как и ты он сел за руль пьяным, и уже это делает его виновным если бы он не врезался в твою машину, то врезался бы в сугроб или дерево, слетел в кювет на повороте ты не виновата ты просто оказалась ни в то время ни в том месте

***

      – Итак, Джимин, – улыбнувшись, психотерапевт зажёг одну из ароматических палочек и удобно устроился в своём кресле. – Это наш третий сеанс, верно? Как ты себя чувствуешь?       – Переломы почти срослись.       – Это прекрасно, но я имел в виду не физическое состояние. Кошмары всё ещё тебя беспокоят?       – Уже реже.       – А если честно?       Опустив голову, Ю пожала плечами.       – Снятся почти каждую ночь.       – Мы много говорим о твоём чувстве вины, Джимин, и ты наверняка понимаешь, с чем связано твоё подавленное состояние.       – С тем, что я убила человека.       – Что говорят экспертизы?       – Я ехала с допустимой скоростью и не нарушила ни одного правила.       – Хорошо. Выходит, ты не ошибалась, так?       – Да.       – Значит, твоей вины в аварии нет?       – Есть.       – Джимин…       – Я могла бы не уезжать. Я могла бы уехать на несколько минут позже. Я могла бы вообще не приходить.       Сцепив пальцы в замок, психотерапевт подался вперёд и пристально всмотрелся в её лицо. Несколько особенно длинных седых прядей выпали из аккуратно уложенной причёски, прикрыв правый глаз, на щеках уже проступала щетина, а воротник рубашки выглядел слишком помятым. Не слишком аккуратно. Возможно, ему следовало бы носить жилетку, чтобы скрыть заломы на ткани…       – Джимин…       Ю с трудом отвлеклась от мыслей.       – Извините.       – Я спрашивал, не вернулась ли ты к исполнению своих старых обязанностей?       – Теперь я не могу состоять в ученическом совете.       – Хорошо, но ты можешь выбрать другой кружок. Что тебе нравится?       – Не знаю.       – Ты думала о моём предложении?       – Да. Если вы считаете, что мне стоит обратиться к психиатру, то я сделаю это.       – И попроси своих родителей зайти ко мне. Думаю, нам есть, что обсудить.

***

      Джимин не хотела подслушивать. Она спустилась, чтобы достать таблетки, которые лежали в аптечке в ванной на первой этаже, а мама в это время готовила ужин, обсуждая с отцом дела прошедшего дня. Они старались говорить тихо, но Джимин всё равно услышала.       – Директор ясно дал понять, что не позволит ей окончить год на домашнем обучении, – сказал отец, закрыв ладонями лицо от усталости. – Я пытался убедить его, что так будет лучше, но он настаивает на своём. Если Джимин хочет закончить год, то после выздоровления ей придётся посещать все занятия.       – А дом? – Спросила мама с едва теплящейся надеждой.       – Мы не сможет продать его в такой короткий срок. Как ты заметила, сюда не очень-то торопятся переезжать, и большинство предпочитают жить в трейлерном парке или кварталах подешевле. Чтобы кто-нибудь согласился купить это место, нам придётся поставить такую низкую цену, что мы едва ли сможем уехать.       – Значит…       – Я понимаю, как это выглядит, дорогая, но суд вынес своё решение – наша дочь невиновна. Это тот ублюдок сел за руль пьяным и едва не убил её, и я не намерен сбегать из города только из-за того, что его чокнутой жене взбрела в голову очередная дурость. Джимин сильная и со всем справится.       – Да, но стресс… следующий год выпускной, помнишь? Разве она сможет сосредоточиться, если вокруг будет твориться… ну, ты понимаешь.       Устало кивнув, отец плотно сжал губы.       – Да, к сожалению. Мне… мне нужно время. Хотя бы до лета. Если мы сможем накопить достаточно денег, то даже при пониженной цене сумеем купить хороший дом. Придётся взять кредит, но мы с этим справимся.       – Спасибо, дорогой. Я знаю, как ты привязан к этому дому, но…       – Это для Джимин, – сказал папа.       Этот дом достался их семье больше семидесяти лет назад. Тогда прадедушка Джимин, – молодой и полный амбиций шахтёр, – переехал сюда в надежде разбогатеть. Скопленных денег хватило на участок, на котором он построил небольшой домик только для себя. Через пару месяцу он познакомился с прабабушкой, и после свадьбы они возвели здесь своё «поместье», – большой дом для себя и своего сына.       Отец родился и вырос здесь, и Джимин понимала, что решение продать дом далось ему очень тяжело, но он был готов сделать это ради неё. Как и мама. Она ненавидела перемены, а сейчас сама просила папу перебраться в другое место. И всё из-за ошибки Джимин.       «Какая же я сволочь», – подумала она, кусая губы, чтобы не заплакать. – «Ненавижу… я так себя ненавижу…».