today and forever

      В школе её не ждали.       За те пару месяцев, что Джимин пропустила, Джо успела убедить почти всех, что авария (а, следовательно, и смерть её отца) – вина Ю. Конечно, она не говорила ничего прямо, но девочки из ученического совета передавали от одного ученика к другому слух, что видели, как Джимин пила на вечеринке. Разумеется, это было ложью, но городу, взволнованному происшествием и смертью одного из богатейших его людей, не нужно было слишком больших доказательств.       Сперва Джимин надеялась, что директор позволит ей перевестись на домашнее обучение, но он оставался непреклонен.       – Ваше положение, – сказал он холодным и стальным голосом. – Не ставит вас выше других учеников, мисс Ю. Школа и так проявила достаточно милосердия, закрыв глаза на ваши пропуски и позволив сдать задания в срок на несколько месяцев позже положенного.       – Но, сэр… – попыталась она.       Мужчина лишь отмахнулся.       – Идите, мисс Ю. И на вашем месте я бы даже не решился подойти к кому-либо из руководства. Вы…       Когда Джимин опустила голову, сжав челюсти так плотно, что на скулах проступили камни желваков, директор закатил глаза.       – Уходите.       – Да, сэр.       С этого момента вся школьная жизнь Джимин превратилась в ад.       Путь в ученический совет, как и другие клубы, подчиняющиеся ему, был закрыт. Почти все смотрели на неё с осуждением, – если не сказать ненавистью, – перешёптывались, а иногда и прямо в лицо говорили, что вина в аварии лежит на её плечах. Джо кричала громче всех, но вскоре для Ю все крики слились в белый шум, поселившийся в её разуме словно навязчивая идея или заезженная пластинка с единственной песней, которую никак не получалось забыть.       Джимин не могла пользоваться автобусом, но каждый раз, возвращаясь до дома пешком, ей приходилось сталкиваться с компанией особенно наглых девушек, набивающихся в подружки Джо. Полученные от них синяки не успевали заживать, но боль от них не шла ни в какое сравнение с тем отчаянием, которое царило в её душе.       Если бы она только не села в машину…       Если бы ей, как Эри, хватило мозго не ходить на ту глупую вечеринку…       – Поэтому здесь получится… Джимин? – Голос Эри доходил до мыслей будто сквозь комья ваты. – Джимин!       – А?       – Ты меня слушаешь? – Учинага нахмурилась.       – Да… да, конечно.       Эри стала единственным человеком, который продолжил с ней общаться. Джимин знала, что Джо пыталась угрожать ей отчислением из ученического совета, но в ответ Учинага просто протянула ей заявление на отчисление по собственному желанию и назвала «сволочью». Кажется, её едва избили, но вмешался директор, – он был в долгу перед родителями Эри и защищал её даже от Беливит. Поэтому её и не буллили: боялись его и её родителей, – крупных, по местным меркам, предпринимателей.       – Нет, что-то не так, – отложив в сторону тетрадь, Эри потянулась к Джимин, но та инстинктивно одёрнула руку. Рукав толстовки задрался, обнажая старые и новые следы: совсем свежие, фиолетовые и уже успевшие пожелтеть покрывали руку от запястья до шеи и ползли дальше, – на грудь и живот, бёдра, ноги. Они не били в лицо, опасаясь, что родители Ю заметят и обратятся в полицию, но те части её тела, которые можно было закрыть одеждой, неизменно оказывались почти полностью покрыты гематомами. – Джимин… это… кто это сделал?!       – Ударилась…       Джимин попыталась отсесть, но Эри ухватила её за предплечья.       – Думаешь, я не знаю, как выглядят синяки после избиения? Это Джо? Чёрт, если это Джо…       – Нет… нет, это не она.       – Тогда кто? Я её знаю? Или… это её парень?       – Нет… оставь это, Эри. Пожалуйста.       – Я не могу. Мою лучшую подругу избивают!       – Это моя вина…       Взгляд Эри наполнился боль, и Джимин снова опустила взгляд. В ту секунду её ненависть к себе достигла пика: захотелось оттолкнуть Эри, открыть окно и просто выйти, чтобы не чувствовать больше той прожигающей до костей злобы на саму себя. Если бы она только не села в машину…       – Отец Джо был пьян.       – Да, но, если бы меня не было на дороге…       – Он мог бы въехать в сугроб или дерево, съехать в кювет, врезаться в столб. Он мог сто раз умереть, не доехав до тебя. Когда человек садится за руль пьяным, Джимин, он подвергает опасности не только себя, но и других людей, и ты забываешь, что тоже была на грани смерти по его вине. У тебя были тяжёлые травмы, часть твоего черепа пришлось собирать по кусочкам, не говоря уже о внутренних кровоизлияниях. Ты едва не умерла, потому что отец Джо сел за руль в таком состоянии, а она посылает каких-то сучек тебя бить?! Она…       – Пожалуйста, Эри…       Притянув Джимин к себе, Эри позволила ей уткнуться носом в своё плечо.       – Я не буду ничего делать, если ты не хочешь, чтобы я вмешивалась. Но запомни, что я с тобой. Плевать, что говорят те сволочи, которые пытаются обелить мистера Беливита, ты ни в чём не виновата.

***

      Джимин подходила к знакомому пустырю с привычной дрожью. Он располагался недалеко от её дома, в тихом месте, спрятанном от основной дороги за зарослью мощных кустарников, которые даже сейчас, – в апреле, – цвели так густо, что едва не сплетались ветвями. Обычно та троица поджидала её в паре метров от тропинки, но сейчас «их» место пустовало.       Подойдя ближе, Ю нахмурилась. На притоптанном толпой песке алели крупные пятна свежей крови. Чуть поодаль валялся кусок ткани, отдалённо напоминающий клочок твидового пиджака, который носили члены ученического совета, а на ветке висела отодранная от рюкзака лямка. От места драки тянулись вдаль четыре поперечных полосы. Джимин узнала в них следы от колёс скейтборда.       Она уже почти добралась до дома, когда увидела одну из тех девушек. Она стояла, прислонившись спиной к стволу дереву, и нервно пыталась закурить, но зажигалка то и дело выпадала из дрожащих рук. На правой половине её лица розовел свежий отёк, а в уголке губ запеклось несколько капель крови. Части волос не было, – они остались на пустыре, как и сломанный ноготь, и ремешок от дизайнерских туфель. Увидев Ю, девушка выпрямилась и, хромая, зашагал прочь.       – Эри…       Набрав номер, Джимин крепко сжала в ладони мобильный. Она же обещала…       – Да?       – Ты же сказала, что не будешь вмешиваться.       – О чём ты?       – Одна из тех девушек… ну, ты понимаешь… её кто-то избил!       – Избил?!       – Эри, если она обратится в полицию, у тебя будут проблемы, и я… я того не стою, понимаешь?       – Я ничего не делала!       – Что? – Джимин нахмурилась.       – Слушай, я… я думала, чтобы наказать их каким-нибудь дерьмом типа клея в ботинках или настоящего дерьма, но на этом всё. Чёрт, да я даже имён их не успела узнать! Может… может, это просто их личные дела? Мало ли у таких сучек врагов.       – Не думаю.       – Джимин, кто бы это ни сделал, ты не имеешь к этому никакого отношения. Они нарывались.       – Нарывались… – повторила Джимин.

***

WINTER эй мы столкнулись в школе ты выглядела потерянной проблемы?

Karina

Наверное

WINTER ты не знаешь?

Karina

Кажется, другие люди продолжают страдать из-за меня

Компания девушек, с которыми мы иногда сталкивались, была избита, и мне кажется, что это моя вина

WINTER если они сталкивались с тобой, то на все двести процентов заслужили всё дерьмо, которое с ними сделали буллинг должен быть наказан если этим не занимается руководство, то займётся кто-нибудь другой на каждого сильного найдётся кто-то сильнее

Karina

Это ведь не ты их избил?

WINTER я придерживаюсь мнения, что парни не должны бить девушек

Karina

Хорошо, потому что я не хочу, чтобы из-за меня ты влез в проблемы с полицией

Или вообще в проблемы

Я даже не заслуживаю того, что ты общаешься со мной

WINTER ты представить себе не можешь, сколько всего хорошего заслуживаешь мне жаль, что есть люди, которые заставляют тебя думать по-другому, но я знаю тебя как самого добрейшего человека, которого вообще можно встретить а Джо и прочие сволочи, которые за твой счёт пытаются обелить человека, севшего за руль пьяным, рано или поздно получат своё поверь мне

Karina

Ты ведь не собираешь ничего делать?

WINTER ничего, что выходило бы за рамки закона но я не позволю лить на тебя дерьмо

***

      Последняя неделя апреля пришла в город с тёплыми ветрами и ароматами цветов, которые пробивались на многочисленных клумбах. Температура стремительно поднималась до тридцати градусов по Цельсию, и большинство учеников предпочитали проводить большие перемены на улице. Джимин это было на руку: она легко находила свободные кабинеты или пустые коридоры, чтобы потянуть там время до звонка на очередной урок, но в этот раз что-то потянуло её на широкий общих двор.       Улучив момент, она скользнула в открытый проход, заставленный старыми шкафчиками, и устроилась на низенькой скамейке. Вместо ланча – пакет молочного шоколада. Мама и папа брали дополнительные смены, чтобы накопить больше денег, поэтому Джимин старалась не тратить то, что они давали на ланч, и возвращать всё в их кошельки. Из-за неё им придётся уехать, а значит, – она должна делать больше, чем они, чтобы хоть как-то искупить вину.       Хотя возможно ли вообще её искупить?       Если она ещё могла убедить себя в том, что не виновата в смерти отца Джо, то её вину перед родителями было глупо отрицать. Они выставили дом на продажу, потому что не могли оставить её в этом городе, почти каждый житель которого ненавидел её. Отец любил и это место, и их семейный особняк, и свою землю, но теперь был вынужден расстаться с неё.       И всё из-за Джимин.       – Ты слишком медленная, Рюджин!       Знакомый голос отвлёк от мыслей. Минджон проехала мимо, ловко запрыгивая на скейтборде на перила пандуса для инвалидов, и устроилась на кирпичном ограждении, пока Рюджин, не отвлекаясь от мобильного, ехала за ней. О Шин Джимин не знала почти ничего, кроме слухов о том, что у неё есть проблемы с законом. С Минджон они были дружны с момента её переезда сюда, и увидеть одну без другой казалось невозможным. Ещё в их маленькую компанию входила Йеджи, – выпускница этого года, – и, как оказалось, Ичжо.       Ю представить не могла, как четыре настолько разных человека могли подружиться, но их редкие встречи показывали, что все они были привязаны друг к другу даже крепче, чем некоторые семьи.       – А ты сломаешь себе что-нибудь, если продолжишь так себя вести. Перед кем ты выпендриваешься?       – Я не выпендриваюсь, – надулась Минджон.       – Конечно.       Джимин старалась не смотреть на них, но Минджон сама бросила на неё взгляд. Улыбка появилась на её губах, но в ней не было ни грубости, ни жалости, лишь искренняя радость, но от чего? Они с Ким почти не общались, если не считать встреч в ученическом совете, на котором её отчитывали за внешний вид и нарушения внутреннего распорядке. Вряд ли после такого она была бы просто рада видеть Ю.       – Джимин, – позвала Минджон.       – П-привет.       – Да, – Ким неловко почесала шею и улыбнулась ещё шире. – Эй, я… я почти не видела тебя в школе.       Рюджин хмыкнула.       – И так ты планируешь начать разговор?       – Заткнись.       – Да, я… я стараюсь держаться подальше от большого количества людей, – кивнула Джимин. – Мне нужна тишина, чтобы сосредоточиться на учёбе. Я много пропустила.       – Если тебе нужна какая-нибудь помощь, то я знаю кое-кого, кто согласится заняться этим бесплатно. У неё должок передо мной.       – Нет, не стоит.       – Уверена?       – А я-то думала, что ты умнее, Ким.       Джимин не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто это сказал. Она узнала бы голос Джо из миллиона других голосов. От него мурашки бежали по её коже, а всё внутри холодело, постепенно возвращая её в тот самый трижды проклятый день. Зародившаяся где-то в глубине груди дрожь постепенно наполнила руки и ноги. Дыхание застряло в лёгких.       Ю хотела встать, но сильная рука заставила её вернуться на место, ударив по шее.       – Ты умеешь думать? – Ответила Минджон, спрыгивая с ограждения. – Или просто повторяешь всё за своей мамашей?       Рюджин встала за её спину, с равнодушным видом убирая мобильный в карман и сжимая руки в кулаки.       – У меня она хотя бы есть, сиротка. Хотя я понимаю твою мать. Такую, как ты, только и бросать в роддоме.       – И ты потратила кучу времени на изучение моей биографии только для того, чтобы придумать это? Могла хотя бы постараться.       – Ради такого мусора?       – У этого мусора есть прекрасная семья и умение признавать ошибки, Джо, а что насчёт тебя? Травишь Джимин, чтобы скрыть от всех, что твой отец напился и сел за руль? Конечно, ведь никто не будет уважать семью человека, который погиб по собственной глупости.       – Заткнись.       – Неа, – усмехнулась Минжджон.       Джимин смутно помнила, как всё случилось. Кажется, Джо рванулась, чтобы ударить Минджон, но та ловко увернулась от удара и врезалась локтем в её позвоночник, заставив девушку повалиться на пол. Другие девушки испуганно расступились. Джо попыталась встать, но Рюджин остановила её коротким:       – Хуже будет.       – Идём, – положив руку на руку Джимин, Минджон закинула её рюкзак на плечо. – И в следующий раз, Джо, я не буду такой доброй. Так и передай своей мамаше, если она вдруг снова решит угрожать мне или моим родителям.       Коридор проносился за коридором, пока они не остановились у знакомого музыкального класса. Минджон усадила Джимин за свободную парту и выудила из рюкзака пару булочек, посыпанных корицей, и упаковку шоколадного молока. Рюджин встала в дверях, оперевшись плечом на косяк.       – Нормально? – Ким приподняла волосы Ю, чтобы взглянуть на шею. – Сильно ударила?       – Тебе не стоило её толкать.       – Не… – Минджон нахмурилась. – Слушай, я понимаю, что ты считаешь себя виноватой, но открой глаза, Джимин. Я была на суде, и там тебя оправдали, а значит, – придурок сам виноват, что сел за руль, не справился с управлением и въехал в тебя. Все это понимают, – даже Джо и её мамаша, иначе они бы так не суетились с тем, чтобы выставить тебя виноватой.       Когда Джимин промолчала, Минджон кивнула Рюджин и опустилась перед ней на одно колено. Холодные ладони коснулись запястий Ю, обхватывая их длинными и худыми пальцами, сжимая не до боли, но достаточно сильно, чтобы она чувствовала, что не одна. Пространство наполнилась сладкими ароматами цветов и сладостей типа поджаренных на костре маршмеллоу.       – Ю Джимин… – позвала Минджон. – Посмотри на меня, пожалуйста, – когда Джимин сделала то, о чём просили, Ким улыбнулась. – Я долго держалась на расстоянии от этого дела, потому что посчитала, что не имею права вмешиваться, но сейчас моё терпение кончилось. Джо давит на тебя, потому что знает, что ты чувствуешь себя виноватой, но правда в том, что смерти её отца нет твоей вины.       – Я была за рулём.       – А он был пьян. Джимин… ты едва не умерла. Ты пролежала столько времени в больнице, страдая от боли, из-за него. А теперь его семья издевается над тобой. Джимин… пожалуйста, Джимин, я… я хочу сделать что-то, чтобы помочь, но я не смогу, пока и ты не захочешь того же. Джимин…       Её голос терялся в белом шуме. Ю пыталась вглядеться в её лицо, но с каждой секундой оно становилось всё более расплывчатым, мутным и словно исчезало в наступающей тьме. Холод наполнил её тело, поднимаясь от ног выше, – к лёгким и сердцу. Последнее, что она успела почувствовать, – руки Минджон, удерживающие её от падения.

***

      В коридоре у кабинета психотерапевта было прохладно. Кондиционер шумел. Женщина в кресле напротив недовольно пощёлкивала длинными наманикюренными ноготками по деревянным подлокотникам, попутно раз в несколько минут бросая взгляд на часы над дверью. Ассистентка доктора постукивала по клавиатуре, не обращая внимания на клиентов.       Джимин старалась сосредоточиться на окружении: растениях в массивных горшках, девушках, даже витиеватых рисунках на обоях, но до слуха всё равно доносились обрывки разговора родителей с её терапевтом.       – Я хотел бы помочь вам больше, – говорил мужчина тем же ровным тоном, что и всегда. – Но вынужден констатировать тот факт, что наше с Джимин общение не приносит плодов.       – Но вы же сказали, что сможете помочь.       – Помочь можно только тем, мистер Ю, кто этого хочет, а Джимин, как вы могли заметить, давно отказалась от идеи продолжить ту же жизнь, что и до аварии. К тому же глупо отрицать, что окружение слишком на неё влияет.       – Какой же из вас специалист, раз вы не можете помочь?       – Ну, очевидно, плохой, – отмахнулся врач. – Боюсь, нам придётся прервать наше общение, мистер Ю. Я ничем не смогу быть полезным для Джимин.

***

      Первый день лета начался для Джимин с привычного шума. Отец заводил на улице машину и сквозь распахнутое настежь окно она слышала, как он на повышенных тонах разговаривал с мамой. Она была на кухне, должно быть, готовила завтрак. Даже сквозь запах бензина Ю почувствовала аромат ещё горячих блинчиков.       – Я знаю, что время поджимает, но эта цена слишком маленькая, – сказал папа. – Дом и участок стоят в пять раз дороже.       – Джимин уже едва не довела себя до истощения, мы не можем тянуть.       – Но семьдесят тысяч… это не хватит даже на первый взнос за дом!       – Значит, возьмём кредит.       – Милая… милая, уезжая отсюда, мы теряем престижные должности и не факт, что на новом месте у нас получится быстро найти что-то хотя бы в половину настолько хорошее, а проценты по кредиту сейчас настолько высоки, что мы разоримся на второй же месяц. И это не говоря о расходах на Джимин. Да, мы уедем отсюда, но ей всё ещё будет нужен хороший психотерапевт и постоянные осмотры.       – Но мы подвергаем её опасности, оставляя здесь.       – Я знаю, но мы не можем продать дом по такой цене.       – То есть дело в деньгах?       – Пожалуйста, только не начинай…       Джимин успела заткнуть уши до того, как ссора разгорелась с новой силой. В последнее время они ругались всё чаще: то риелтор ставил слишком низкую, по мнению отца, цену, то найденный матерью психотерапевт отказывался браться за такого пациента. Дело осложнялось слухами и давлением со стороны коллег, которое отец, – раньше уважаемый всеми житель города, – переносил куда тяжелее, чем показывал. Деньги копились с трудом, постоянно возникали новые расходы.       «Это всё моя вина», – подумала Ю.       Образ мистера Беливита снова появился перед глазами. Он, – окровавленный, бледный, – смотрел на неё с укором, пока в ушах звучало поставленная на репит фраза: «ты убийца». Лица проносились одно за другим: мама, отец, Джо и Минджон, те девочки, которые поджидали её после школы, Эри. Им всем было бы лучше, если она вдруг исчезла.       Но уйти, не попрощавшись…       Рука потянулась к мобильному.

Karina

Я очень ценю, что ты был со мной всё это время и пытался помочь, но то, что случилось, – исключительно моя вина

Я порчу жизнь всем, кого люблю

Пора это прекратить

***

      Джимин всегда любила смотреть на море. В хорошие дни яркие лучи солнца танцевали на высоких волнах, подсвечивая пышных барашков из пены, красиво переливались на гребнях. В плохие море темнело, будто хмурилось, поднимало волны всё выше, разбивая их о пологий пляж, покрытый коричневым песком, шумело и отправляло в сторону земли ветер, едва не сносящий с ног. Маму оно пугало, но Джимин всегда находила нечто величественное в этой злости. Она сравнивала его с божеством из древних мифов, – вспыльчивым, но справедливым и в то же время могущественным.       Сегодня море было спокойным.       Джимин за десять минут поднялась к маяку, устроилась на скамейке. Карманы были пусты, – она оставила мобильный, ключи и бумажник дома (всё равно больше не понадобятся). Минуту спустя, насладившись видом, она набьёт их камнями, перегнётся через невысокий заборчик и… думать о том, что будет дальше, – страшно. Представлять мир за пределами жизни ужасающе. А есть ли там вообще что-то?       – Джимин!       Когда Ю обернулась, Минджон уже стояла у скамейки, пальцами вцепившись в перила до белизны на костяшках. Волосы слишком растрёпаны: особенно длинные пряди сползали на лицо, закрывая красивые миндалевидные глаза цвета молочного шоколада. Её губы были обкусаны до крови. С линии роста волос по шее за воротник клетчатой рубашки стекал пот. Скинув с плеча чехол с гитарой, она села рядом.       – П-привет…       – Привет, – кивнула Джимин.       – Давно здесь?       – Всего минуту.       – Хорошо.       Джимин старалась убедить себя, что пройдёт несколько минут, и Минджон уйдёт, а она сможет закончить начатое, но Ким положила гитару на колени и поудобнее устроилась на жёсткой скамье.       – Что ты тут делаешь?       – Это моё любимое место.       – О… – Минджон улыбнулась. – Не знала. Я часто прихожу сюда, чтобы поиграть на гитаре. Тут тихо.       – Я никогда раньше не видела тебя здесь.       – Наверное, мы просто приходили в разное время.       – Я… я даже не поблагодарила тебя за то, что ты помогла мне тогда, в музыкальном классе. Мне жаль, что всё так случилось.       – Да, это было слегка неожиданно. Не каждый день красивые девушки падают перед тобой в обморок.       – Я просто забыла поесть и…       По одному взгляду Минджон Джимин поняла, что врать бесполезно. Она знала, что Ю не ела больше, чем один день, – может, от отца, а может, ещё от кого-нибудь, – но здоровье Джимин не было для неё секретом.       – Я слышала, что твой психотерапевт посоветовал тебе на время сменить обстановку.       – Откуда?       – У меня везде связи, – пожала плечами Минджон. – В любом случае, через неделю я собираюсь отправиться в небольшое путешествие через несколько штатов. Это займёт не больше трёх недель, но родители не хотят отпускать меня в одиночестве. Может тебе стоит составить мне компанию?       – Мне?       – Я не настаиваю, но… мне кажется, это может тебе помочь.       – С чего бы тебе мне помогать?       – Потому что я этого хочу. Ты хороший человек, и мне будет обидно, если ублюдки типа Джо и её мамаши сломают тебя. Ты можешь отказаться, и я не буду настаивать, но мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась. Так ты сможешь отвлечься.       – Я… я не знаю.       – Я дам тебе время.       Они просидели так, – в абсолютном молчании, – почти час, пока небо не затянуло тучами. Когда мелкий дождь начал слабо молотить по их одежде и лицами, Джимин встала и натянула над ними куртку, чтобы защитить от холодных капель. Минджон улыбнулась. Кажется, только сейчас Ю поняла, насколько маленькой и худой она на самом деле была: почти на голову ниже, с выпирающей на тощей шее гортанью. Со спутанными в беспорядке волосами она напоминала птенца, упавшего из гнезда под ноги случайному прохожему.       Так… мило.       – Вот, – Минджон вложила в карман её джинс клочок бумаги. – Там мой номер. Если надумаешь ехать, позвони или напиши. В любое время.       – Спасибо.       – Пока не за что. Подвезти до дома?       – Нет, я дойду пешком.       – Я тебя провожу.       – Но на улице ливень.       – И? Я тебя провожу.       Джимин заметила, что машина Минджон пересекала парковочную линию, но промолчала. Они не разговаривали, лишь изредка случайно прикасались друг к другу, почти сразу отстраняясь и кивая в знак извинения. У дома Минджон снова улыбнулась.       – Подумай, – повторила она.       – Подожди, я вынесу тебе зонтик. Или, может, останешься на чай?       – Нет, я должна вернуться. В следующий раз. Если ты не против.       – Нет… конечно, не против.       – Хорошо.       Джимин не сразу заметила у дома знакомую машину. Эри ждала её на крыльце, вытянув ноги так, что капли падали с крыши прямо на мыски её фирменных кроссовок. Едва увидев Ю, она притянула её к себе.       – Эй…       – Эй, – ответила Джимин. – Не знала, что ты заедешь.       – Да, я… – она бросила странный взгляд на Минджон. – Я пыталась тебе дозвониться, но ты не брала трубку, так что я решила лично заехать и привезти тебе мороженое. Может устроим вечер кино?       – Хорошо.       – Тогда я пойду. Пока, Джимин. Эри.       – Пока, Минджон, – ответили они хором.       Едва худощавая фигурка скрылась за поворотом, Эри слабо подтолкнула Джимин.       – А она милашка.       – Да.       – Мне кажется, ты ей нравишься.       – Нет.       – Думаешь? Она держалась подальше от всех из ученического совета, кроме тебя. Это что-то да значит.