today and forever

      Всё началось со звука.       Ещё до того, как Джимин нашла в себе силы открыть глаза, тонкий раздражающий писк прорвался сквозь пелену в её ушах, чтобы пульсацией ударить по мозгу. Боль наполнила голову, чтобы от неё разлиться по всему телу, которое в одно мгновение перестало её слушаться. Она с трудом открыла глаза и сразу же их закрыла.       Слишком яркий свет…       Но почему?       Она явно лежала, а свет бил прямо в глаза, так что это не могли быть фары, но что тогда? Лампа? Солнце? Нет, это глупость, Солнце не может находиться так близко к земле. Что вообще случилось?       Воспоминания Джимин обрывались на ударе. Кажется, сразу после её машину оттолкнуло на обочину, и она застряла разбитым бампером в сугробе, но кто в неё врезался? Другая машина? Джо ведь позвала крутых парней из колледжа, а они могли сесть за руль пьяными, и устроить нечто подобное. Они в порядке? Удар… он определённо был сильным, но, если они были пристёгнуты…       Писк снова ударил по ушам, и Ю попыталась поднять руки, чтобы закрыть их, но не смогла. Всё, что у неё получилось, – слегка пошевелить указательным пальцем.       – Она пришла в себя! – Продрался сквозь писк человеческий голос. – Доктор… доктор, идите сюда!       Джимин не узнала ни склонившееся над ней мужское лицо, ни женский голос, который в одно мгновение зазвучал громче всех окружающих её медицинских приборов. Доктор спросил о чём-то. Возможно, об имени или возрасте, но вместо слов с губ сорвался полный боли стон. Мыслей не было, лишь картинки, – то последнее, что она видела перед тем, как погрузиться во тьму: яркий свет фар, серебристые отблески на снегу, подушки безопасности, закрывающие лицо.       – Авария…       Это всё, что она смогла сказать.       – Авария…       – Милая!       Всего вдруг стало слишком много. Голоса и крики, яркий свет, лица, которые то появлялись, то исчезали, и боль. Она сводила с ума, едва не сжигая изнутри. Нужно было сделать что-то, чтобы избавиться от неё, забыться хотя бы на несколько минут, расслабиться, и Джимин сделала самое просто – закрыла глаза, полностью отдаваясь темноте, которая снова словно укутала её в толстое пуховое одеяло.

***

      Открывать глаза во второй раз было легче. Аппараты уже не пикали так громко, как прежде, – наверное, их отодвинули так далеко, как позволили врачи, – а яркость света опустили почти до минимума. Боли тоже не было, скорее всего из-за обезболивающих. Джимин осмотрелась настолько, насколько позволил угол зрения.       Очевидно, она была в палате. На выкрашенных в бледно-голубой цвет стенах висели плакаты с правилами поведения в медицинском учреждении и рекомендации для больных. В углу стояло удобное на вид кресла. Справа, – на белой тумбочке, – лежал металлический поднос со шприцами, лекарствами и пустыми блистерами и ампулами. Отец стоял спиной к кровати Джимин и говорил о чём-то с мужчиной, который раньше наклонялся к ней, чтобы прикоснуться к лицу, – доктором.       – Мне просто нужно знать, – давил папа. – Вы говорили, всё прошло успешно.       – Разумеется, – ответил врач спокойным тоном. – Но я хочу, чтобы вы поняли серьёзность ситуации, сэр. Ваша дочь получила серьёзную травму головы, не говоря о повреждениях всего тела. Мы сделали необходимые операции, и они прошли успешно, но человеческий организм хрупок, и мы не всегда с точностью можем предсказать его реакции. Судя по всем показателям, Джимин идёт на поправку, но ей нужно время, чтобы восстановиться.       – Она лежит так уже десять дней. Моя жена в ужасе. Что я должен ей сказать? – Что ваша дочь в надёжных руках и борется изо всех сил.       Когда аппарат снова издал писк, доктор бросился к кровати Джимин. Она увидела над собой его лицо: полные губы с морщинками у уголков, высокий лоб со спадающими на него каштановыми прядями, карие глаза, под которыми уже залегли достаточно глубокие мешки. В нём было что-то знакомое, но вот что именно Ю понять не смогла.       Улыбнувшись, он посмотрел на показания приборов и повернулся к отцу.       – Я же говорил, что она проснётся, когда придёт время, мистер Ю.       – Авария, – повторила Джимин.       – Да, вы… – доктор замялся. – Вы попали в аварию.       – Сколько… времени…       – Десять дней, милая, – чтобы взять её за руку, отец опустился на одно колено.       Он выглядел утомлённым: щёки впали, ещё больше заострив скулы и выделив подбородок, взгляд казался потерянным, а мешки под глазами по размеру могли бы соревноваться с теми, что были под глазами у доктора. А волосы… Джимин была уверена, что раньше не видела у него седины, но сейчас большая часть его густой шевелюры была седой до самых кончиков.       – Что… случилось?       – Могу я рассказать, сэр? – Врач повернулся к мистеру Ю.       – Конечно.       – Вас доставили в больницу десять дней назад с тяжёлой травмой головы, которая привела к повреждениям мозга. Помимо этого были сломаны несколько рёбер с левой стороны и часть руки от запястья до локтевого сгиба. Мы провели несколько операций, но всё это время вы были в коме.       «Как в мексиканском сериале», – некстати подумала Джимин.       – Кто… другая машина…       – Вам нужно отдохнуть, – покачал головой доктор.       Пока он говорил что-то отцу, Ю успела заметить на бейджике имя. Бён Бэкхён… вот почему черты его лица казались такими знакомыми. Это отец Минджон. Пару лет назад, когда они с Джо только вошли в ученический совет, кто-то из старшеклассниц всерьёз обозлился на Минджон из-за того, что она носила фамилию матери вместо фамилии отца. К счастью, все быстро поняли, насколько это глупо, но с тех пор Джимин навсегда запомнила это имя.       – Вы можете вернуться домой, сэр.       – Я должен быть с дочерью, – папа скрестил руки на груди.       – Вы были с ней все десять дней. Сейчас вам нужно принять душ, поспать в удобной кровати и съесть что-то не из автомата со снеками. Завтра Джимин будет лучше, и вы с женой сможете поговорить с ней.       – Надеюсь, только мы с женой, доктор?       Джимин не поняла, что он имел в виду, но доктор кивнул.       – Разумеется.       Джимин хотелось возразить, заявить, что она имеет право знать, что произошло за те десять дней, которые она провела без сознания, но силы снова покинули тело. Боль вернулась. Постепенно, – клетка за клеткой, – она спускалась от головы ниже, к левой стороне и руке, которую словно разрывали изнутри. Свет засиял ярче. Веки сомкнулись сами собой.

***

      Как бы Джимин не пыталась узнать больше, родители отказывались говорить о деталях аварии. На следующий день врач снова пришёл к ним, чтобы дополнить анамнез, на основе которого собирался составлять план восстановления. По его словам, Джимин повезло настолько, насколько может человеку, попавшему в кому: первую помощь оказали достаточно быстро, поэтому крупные сосуды удалось сохранить, локализовав область поражения до минимальных размеров. Конечно, ей пришлось бы столкнуться с последствиями, но мистер Бён обещал, что они будут незначительными. Ю не оставалось ничего, кроме как поверить.       В первые два дня приходили только родители. Джимин пыталась спрашивать о подругах и Джо, но они лишь отмахивались, – говорили, что сейчас ей лучше восстанавливаться без лишнего шума, в одиночестве. К концу недели её осознанного пребывание в больнице это начало напрягать. Почему они даже не пытались связаться? В палату приносили букеты, но все они были анонимными, – не от неё подруг. Всё встало на своим места, когда в палате появилась полиция.       Едва взглянув в их лица, Джимин поняла, что ввязалась в неприятности. Они смотрели на неё как на подозреваемого, – с неким отвращением и даже презрением, – и от этого боль в груди становилась только сильнее. Отец пытался сказать что-то, но они оттеснили его в сторону. Даже доктор Бён был вынужден отступить, когда они сунули почти ему в лицо какой-то документ, заверенный начальником полицейского участка.       – Нам нужно знать всё, что ты помнишь, – сказал старший из них, когда они сели прямо у кровати.       – Я… я села в машину, – начала Джимин. – Начиналась метель, поэтому я снизила скорость. Потом… потом был поворот, и я снова сбавила скорость, и… другая машина врезалась в меня.       – Именно другая машина стала причиной столкновения?       – Я так думаю, – кивнула Ю. – Фары были слева от меня, и удар… ну, насколько я могу судить, удар пришёлся по левой части, поэтому…       – Ты была пьяна?       – Как вы можете… – мама дёрнулась, но полицейский помладше бросил на неё укоризненный взгляд.       – Если бы вы видели её одежду, то поняли, что это не случайный вопрос. От неё на километр несёт спиртным.       – На меня пролили какой-то коктейль.       – Конечно, – хмыкнул старший.       Доктор Бён выступил вперёд.       – Разве вы не получили её анализы?       – Что?       – Её анализы, – повторил он. – Я отправил их сразу после того, как закончил последнюю операцию. Могу вас уверить, что мы сразу убедились, что Джимин абсолютно трезва, потому что это имеет первостепенное значения для подбора различных лекарственных препаратов. В её крови не было ни единой промилле.       Полицейские переглянулись, заглядывая в свои бумаги.       – Должно быть, прошлый следователь не передал нам эту часть документов.       – В каком смысле?       – Тот детектив, который начинал работать над этим, ушёл на пенсию неделю назад, и оставил бумаги в очень… мягко говоря, плохом состоянии.       Судя по покрасневшим щекам, отец был уже на грани срыва. Он выпрямился, скрестив руки на груди, расправил плечи и даже сжал челюсти настолько плотно, что на скулах проступили желваки. Даже полицейские ощутили изменение атмосферы, потому что внезапно поёжились.       – То есть вы заявились в палату к моей дочери с беспочвенными и даже оскорбительными обвинениями лишь из-за того, что не удосужились проверить переданные вам бумаги?! Вы… вы понимаете, как это выглядит?!       – Человек погиб, сэр, мы не могли просто…       – Мне плевать!       – Погиб? – Джимин дёрнулась.       Конечно… вот, почему родители ничего не говорили и не пускали подруг. Они не стали бы скрывать от неё такое. Она… она убила человека? Кого? Боже, его семья… они, наверное, в таком горе, а она даже не может ничего сделать, чтобы извиниться и выразить свои соболезнования. Может родители помогут в этом? Нужно только узнать имя.       – Кто был за рулём второй машины?       – Вы ей не сказали? – Старший полицейский нахмурился. – Мистер Беливит.       Мир рухнул.       Нет, её подруги не приходили не из-за запрета родителей. Человек, которого она убила… Ирвин Беливит… отец Джо.       Тело внезапно начало бить крупной дрожью. Дыхание участилось. Джимин хватала ртом воздух, пытаясь слезать с кровати, встать на ноги, но боль давила на грудь многотонным грузом, мешая сосредоточиться на чём-то кроме жара, который обжигал изнутри.       Она видела мёртвого мистера Беливита, – его тело, распластанное по асфальту, покрытое кровью. Руки, которые тянулись к Ю. И Джо… её взгляд, пропитанный ненавистью, прожигал почти до позвоночника, причинял больше боли, чем любой удар. Они могли ссориться, но эта девушка была её лучшей подругой, а теперь… её отец…

***

      Эри вошла в палату неуверенно, словно не знала, хочет ли Джимин её видеть. Ю лежала на кровати, почти по подбородок укрытая одеялом. Все лампы, кроме небольшого бра над входом, были выключены, а шторы плотно задёрнуты. На тумбочке у кровати стоял букет любимых пионов, – уже третий за то время, которое она провела в больнице.       – Привет, – Учинага опустилась на стул рядом с кроватью. – Тебе уже рассказали?       – Полиция ушла час назад.       – Извини, что не пришла раньше.       – Нет, я понимаю.       – Я знаю, что ты не виновата, – Эри коснулась её руки, переплела их пальцы. – Ты бы никогда не села за руль пьяной, но я не понимала, смогу ли держать это втайне. Ты хорошо меня знаешь, Джи. Ты бы сразу поняла, что я пытаюсь что-то скрыть.       – У тебя всегда всё на лице написано, – усмехнулась Джимин. – Как Джо?       – Честно? Плохо. Она почти всё время зла, кричит на всех, и её мать… Боже, эта женщина…       – Она потеряла мужа. Из-за меня.       Эри ещё сильнее сжала руку Джимин.       – В этом точно не было твоей вины. Наверняка он просто не вписался в поворот и влетел в тебя или в его машине была неисправность. Что угодно, но только не ты.       – Я так не думаю.       – Тебе и не нужно. Сосредоточься на лечении. Ты провела в коме почти десять дней, получила повреждение мозга и несколько тяжёлых переломов. Тебе нужно отдыхать.       Джимин пыталась, но в мыслях было лишь обескровленное лицо отца Джо и его руки, которые тянулись к ней в тщетной надежде на спасение. И она хотела помочь, дотронуться до него, вытащить, но как только их пальцы соприкасались, образ мистера Беливита рассыпался на песчинки, ускользающие сквозь пальцы. На коже оставалась лишь кровь, – ссохшаяся, распадающаяся на чешуйки, от которых несло тяжёлым металлическим запахом.       – От кого это? – Спросила Эри, взглядом указывая на букет.       – От… друга, наверное.       – «Наверное»?       – Он прислал уже три букета, но не оставил ни единой записки.       – Но он знает твои любимые цветы. Наверное, это кто-то близкий.       Джимин пожала плечами. Её не волновало, от кого эти цветы, она думала лишь о семье Джо.       – Думаешь, она сможет меня простить?       – Джо? – Переспросила Эри. – Конечно. Это не твоя вина. Всё это… всё это просто случайность, Джимин. Ужасная, но случайность, и, когда это выяснится, вы с Джо сможете разобраться с последствиями.       – Да… да, конечно.       – Вы же лучшие подруги.       – Лучшие…

***

Karina

Эти цветы от тебя?

WINTER тебе разрешили пользоваться телефоном? как ты?

Karina

Только вернулась домой

Ответь на вопрос

WINTER да

Karina

Выходит, ты знаешь, кто я

И как давно?

WINTER если сейчас это имеет значение, то около трёх месяцев я понимаю, как это может выглядеть, но мне просто не хотелось разрушать эту анонимность мне казалось, если я сделаю это, ты перестанешь быть со мной настолько дружелюбной

Karina

Почему?

WINTER давай поговорим об этом в другой раз как ты? уже говорила с полицией? или с Джо?

Karina

На следующей неделе будет суд, и я не знаю, как себя вести

Отец нанял адвоката, и он говорит, что я ни в чём не виновата, но факт остаётся фактом

Человек погиб

Из-за меня

WINTER он был пьян

Karina

Ты не можешь этого знать

Материалы дела закрыты

Как и судебный процесс

WINTER не для меня у меня есть все экспертизы, и там сказано, что отец Джо был пьян к тому же на жёстком диске твоего автомобиля сохранились все данные за тот вечер ты вообще не нарушала правил

Karina

Но человек мёртв

WINTER по его же глупости сесть за руль в таком состоянии в метель он превысил допустимую скорость почти на тридцать километров и не вписался в поворот чудо, что он тебя не убил

Karina

Может и следовало бы

WINTER не говори так это не твоя вина никогда не было твоей виной мистер беливит сам решил сесть за руль пьяным, сам выехал за город в метель, сам набрал слишком высокую скорость это его вина если бы он не врезался в тебя, то слетел бы в кювет или впечатался в дерево эта авария – последствие его необдуманных действий, за которые ты не должна расплачиваться не думай, что это бы не случилось, если бы ты не уехала с вечеринки, потому что это не так при таких условиях и в таком состоянии у него в целом не оставалось шансов доехать, не попав в аварию

Karina

Ты сможешь прийти на суд?

Я буду чувствовать себя увереннее, зная, что ты рядом

WINTER буду обещаю