Не влюбляйся в снежного лиса, Цэань

Несколько лет назад Лан Тао Сюэ Цзиня, верного боевого спутника Сяо Чие, ранило шальной стрелой. Стремительная поступь крепких лошадиных ног не замедлилась ни на мгновение, он уверенно двигался вперед, помогая владельцу прорваться через вражеский строй. Лишь когда стихли последние отзвуки боевых барабанов, а войско Либэя вернулось с очередной победой, стало ясно, насколько Лан Тао Сюэ Цзинь измотан и обессилен. Минуло несколько дней, прежде чем конь перестал быть вялым, вернул аппетит и быстрее ветра помчался к горизонту. Сяо Чие лично выхаживал его и ночевал рядом. Сердце Сяо Цэаня переполняли забота и переживания, но разум оставался ясным и упорядоченным, а рука, обрабатывающая рану, — непоколебимой. Испытываемые тогда чувства разительно отличались от бури эмоций, охватившей Сяо Чие при единственном взгляде на раненого снежного лиса. Растерянность, страх, сомнения, беспомощность сменялись и отзывались тупой болью в груди, пока Сяо Чие приближался к хули-цзин на негнущихся ногах. Лис никак не отреагировал на его приближение, он тяжело и медленно дышал. Посреди метели Сяо Чие не мог хорошо рассмотреть его рану — удалось заметить лишь ее рваные очертания, похожие на неумелый удар кинжалом. Пальцы Сяо Чие слегка задрожали. Идя вперед наперекор суровому ветру, он подобрался к лису, присел и осторожно погладил его по голове. Бережные, даже робкие движения едва ли хоть на крошечную долю отражали переполнявшие Сяо Чие чувства, когда он перекрикивал шум бури: — Эй, демоненок! Что с тобой?! Как тебя угораздило? Лис медленно, с трудом поднял веки. Его глаза, так похожие на озера звезд, были затянуты серой пеленой. Взгляд демона бессмысленно скользнул по Сяо Чие, и нельзя было сказать наверняка, узнал он человека перед собой — или видел чьи-то размытые очертания. Лис мучался, силы покидали его. В опустевшем от ужаса разуме Сяо Цэаня остался единственный вопрос: насколько же ослаб хули-цзин, если не может применить для исцеления магические силы? Но Сяо Чие не мог позволить себе тратить время на бесполезные в эту секунду размышления, и он принял единственно верное, как ему подумалось, решение. Он аккуратно, почти благоговейно подхватил лиса, удивляясь его легкости, и занес в дом, чтобы спрятать от жестокого ветра и снега, похожего на острые иглы. Сяо Чие переступил порог ярко освещенной теплой комнаты — и морозный морок спал с его мыслей. Они понеслись быстрее бурных вешних вод. Он не знал, что ему нужно делать, куда положить раненого демона, как и чем помочь ему исцелиться. Все существо Сяо Чие обратилось в замешательство и непонимание. В эту снежную, пугающую ночь ему оставался один выход: положиться на чутье и довериться провидению. Первым делом он уложил снежного лица на постель, подогрел воды, взял полотенце и промыл рану: белоснежный бок удивительного создания пересекал рваный уродливый разрез. Сяо Чие рассмотрел его и сурово нахмурился: наносили такие клинками с зазубренными лезвием. Сяо Чие не знал кого-либо из местных, кто обладал бы этим оружием. Да и в целом, чтобы взмах подобным кинжалом принес неизбежную смерть, воин должен отточить навыки во многих схватках, бить резким выверенным движением — и способных на это Сяо Чие встречал не так уж много. Демону, который умел исчезать, когда ему вздумается, даже такой мастер клинка не причинил бы серьезного вреда. Сяо Чие припомнил кое-что из рассказанного стариком Лю. Среди легенд о хули-цзин существовала та, что заставляла усомниться, кто на самом деле более жесток: люди или демоны. В ней говорилось о таинственной жемчужине, которой они обладали. Хули-цзин на протяжении десятка лет и столетий совершенствовались и взращивали ее. Белая жемчужина становилась вместилищем демонической души. Отбери, выкради ее — и оборотень исполнит любое желание ради обмена. Старик Лю торжественно и с оттенком горечи в голосе поведал, что заканчиваются легенды о белой жемчужине по-разному: в одних щедрые хули-цзин одаривали хитрого человека желаемым, в других — погибали от человеческого коварства и жадности. В ране снежного лиса тоже скрывалась история, пряталась тайна. Порезу следовало бы уже затянуться, но он все еще устрашал своим видом. Сяо Чие, повидавший много пострадавших в сражении солдат, перебрал воспоминания — и его осенило. Он видел похожие! Оставленные отравленными лезвиями степных варваров. Отчего-то вместе с озарением к Сяо Чие пришло спокойствие: он понял, как ему нужно поступать. Сяо Чие смыл всю кровь с мягкого меха, а затем занялся созданием мази и целебного отвара. Нужные травы сопровождали Сяо Чие на протяжении всего путешествия, проблем с ним не возникло. Хотя он и подумал, что неплохо с утра наведаться в деревню для пополнения запасов. Какие-то травы Сяо Чие складывал в котелок, другие — мелко перемалывал в глиняной миске. Он внимательно следил за цветом и густотой, доводя лекарства до нужного состояния, но с демона глаз не спускал. Если бы не красная полоса, можно было подумать, что лис лениво отдыхает после долгой прогулки. Заполнивший домик травяной аромат известил, что все необходимое готово — и Сяо Чие неожиданно замер. Пребывая в смешанных чувствах, столкнувшись с необычным и неизведанным, он не учел важную деталь. Если мазь наносилась снаружи, не порождая неудобств, то как прикажете напоить бессознательного лиса? Сяо Чие в задумчивости потер подбородок. С такими головоломками он еще не сталкивался, а способ ее распутать ускользал прямо из-под его носа. Сяо Чие перекатился с пятки на носок и обратно, взял чашку с мазью и подошел к кровати. Сел на ее край и забормотал: — Я не знаю, слышишь ты меня или нет, но тут такое дело… Молодому господину под силу помочь тебе поправиться. Но будь так любезен, перекинься побыстрее в человека? Кровь я сейчас остановлю, но этого мало. Даже если ты будешь дремать, я найду способ дать отвар. Только мой метод не предполагает наличие у тебя лисьей морды. Поэтому веди себя хорошо и побыстрее верни привычную для меня форму. Слова Сяо Чие сопровождал нежными прикосновениями. Казалось, что на кончиках его пальцев была бесценная амброзия, а не смесь из целебных растений — так бережно он трогал лиса. Сяо Цэань болтал всякие глупости, обещал приготовить демону любимые либэйские блюда, когда он придет в себя, говорил о том, что шрамы украшают даже демонов. Он чрезвычайно увлекся своим монологом и не сразу заметил произошедшие перемены. Десяток слов и несколько вдохов понадобилось, чтобы заметить: запястье Сяо Чие обвивает пушистый хвост, а лис пристально смотрит на него, едва приоткрыв глаза. Брови Сяо Чие удивленно взметнулись. Уголки его губ слегка приподнялись, он вздохнул с облегчением. — Кое-кто пришел в себя? Тогда считаем, что ты все слышал и дал мне обещание, — Сяо Чие указал на своеобразный «браслет», укравший его. — Давай перевяжем рану, потом прими лекарство и спи в свое удовольствие. Я, так уж и быть, проявлю благородную щедрость и постелю себе на полу. В час Змеи я покину тебя ненадолго и надеюсь, что к моему возвращению ты обернешься не таким меховым, как подаренная тобой накидка. Лис повел себя удивительно послушно, подчиняясь человеку. Покорно выпил содержимое протянутой чаши, заодно расплескав половину, и недовольно фыркнул. Боднул Сяо Чие влажным холодным носом, свернулся клубком и вскоре уснул. Послушание хули-цзин проявил и в ответ на просьбу принять иную форму. Но Сяо Чие предполагал, а демонические силы, пребывающие в легком сумбуре, располагали. Чем это может обернуться, Сяо Чие узнал сразу же, как только вернулся из долины со всем необходимым. Один лишь беглый взгляд — и его душа вознамерилась покинуть тело, возносясь к небесам. Ведь вместо снежного лиса в его постели спиной ко входу лежал полностью обнаженный мужчина. Повязка поразительным образом осталась на месте, но Сяо Чие не обратил на нее почти никакого внимания. Слишком пленительная, манящая картина открылась его взору, чтобы он отвлекался на столь несущественные детали. Дыхание Сяо Чие сбилось с привычного ритма, по всему телу разлился опаляющий изнутри жар. Сяо Чие жадно, голодно изучал изящный силуэт. Шелковые нити волос цвета самого дорогого жемчуга струились вдоль тела, повторяя его изгибы и окутывая прозрачной дымкой. Часть из них разметалась по постели и будто тянулась к Сяо Чие, намереваясь поймать его в ловушку. Без одежды лис выглядел хрупким, но весь был соткан из подтянутых мышц. Сяо Чие проследил, как их жгуты тянутся вдоль стройной спины, спускаются к талии, скользнул взглядом ниже. К двум ямочкам, похожим на идеальные чарки для яда обжигающей страсти. К двум упругим подтянутым округлостям, которые напоминали спелые персики. Сяо Чие не мог назвать себя святым праведным человеком. Он был молодым мужчиной, не чуждым обычных желаний и страстей. Но они исчезали так же быстро, как появлялись. О нем ходили разные слухи, его считали повесой и развратником. Правда была известна одному лишь Сяо Цэаню. Плотские удовольствия интересовали его куда меньше, чем военные стратегии и азарт поединков. И вот, впервые за два с лишним десятка лет жизни он почувствовал, как темное вожделение медленно пробуждается в неизведанных глубинах души. Разливается по телу, заполняет собой и требует выхода. Выплескивается через край, рождает потребность поглотить, присвоить того, кто перед тобой, всецело обладать им. Шторм, вызванный похотью, не успел разрастись в полную силу: его остановил тихий, чуть хриплый после сна голос. — Ммм, вернулся. Демон перевернулся и лениво приоткрыл глаза. Локоны разметались в разные стороны, открыли грудь и острые ключицы. Это зрелище стало слишком суровым испытаниями для силы воли Сяо Цэаня. С трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться на искусителя, он в два размашистых шага подошел к кровати, взял одеяло и лихо закутал в него лиса по самый подбородок. — И что это? — протянул сонный лис небрежно, словно ничего особенного не происходило. — Еще раз застану тебя в таком виде, не смей обвинять меня в грубости. Я не смогу за себя ручаться. — Молодой господин, но мне уже есть, за что тебя обвинить. Признайся честно, ты приготовил настолько горькое лекарство с целью отравить и без того пострадавшего демона? Мой рот сводит до сих пор. Сяо Чие хмыкнул и легко щелкнул его по носу. — Все демоны такие капризные, или это я обладаю неповторимой удачей встретить особенного? Но так уж и быть, облегчу твои страдания во имя побега от кары. Один прием лекарства — одна сладость в качестве награды. — Так-то лучше, — лис поплотнее закутался в одеяло. — Не стоит лишний раз дразнить демонов, Цэань. Сяо Чие собирался спросить о том, в какую переделку угодил вчерашним вечером хули-цзин, наклонился к нему и заметил странность, ранее от него ускользавшую. Демон мелко дрожал до кончиков длинных пушистых ресниц, а его губы цвета киновари заметно побледнели. Не было похоже на то, что лису больно — и крошечной складки не возникло между его бровями. Сяо Чие уставился на него в неверии. — Ты что, мерзнешь?! Не сразу, но демон нехотя кивнул, и Сяо Чие присвистнул. Он набросил поверх одеяла насыщенную магией накидку и беззлобно проворчал: — А еще обитатель снежных краев! Свалился же на мою голову. Что с тобой бедовым делать? Лис отвернулся. Услышанным он остался недоволен и вознамерился не разговаривать с этим несносным человеком ближайшие сто лет. Как будто демону было по нраву, что он очнулся слабым и беспомощным! Он упрямо поджал губы и почти провалился в дрему вновь, когда его заключили в крепкие, жаркие объятия и прижали к чужой груди. Он приготовился искренне возмутиться, но на его губы легла ладонь. — Тише… Как настоящий мужчина, я не могу оставить тебя в беде. Моего тепла хватит на двоих. И вообще, воспринимай это как плату за то, что я тебя спас. Лиса окружило неповторимым уютом, и он на удивление быстро уснул. А следующие пять дней и четыре ночи Сяо Чие выхаживал своего лиса, лишь изредка выпуская его из кольца своих рук. Гладил по спине и волосам, следил, не охватила ли его лихорадка. Успел узнать, что все-таки произошло — и все его догадки нашли подтверждение: на демона и в самом деле напал незадачливый охотник. К счастью, поток демонических сил быстро пришел в норму, да и яд был слишком слабым, чтобы причинить демону ощутимый вред. Лис и нападения-то не ожидал: он мирно любовался пейзажами неподалеку от соседней деревни, а появления человека рядом его вовсе не смутило. Лис был уверен, что незнакомец отправится прочь, столкнувшись с демоном,–но не тут-то было. Охотник полоснул его раньше, чем лис успел отреагировать, и рану он все-таки получил. Хотя путнику тоже досталось: одним ударом лапы демон сломал ему ногу и сбежал. На вопрос Сяо Чие о том, почему хули-цзин пришел к нему, а не скрылся в привычном убежище, лис беспечно пожал плечами: — Посчитал этот правильным. Дни и ночи бежали быстро, а демон и человек становились все ближе и ближе друг к другу. Их взаимные касания обретали откровенность и смелость, неизбежно ведя их к той точке, где обрушаются последние границы. Каким бы ни было море терпения, ему суждено было рано или поздно переполниться. Последняя капля упала вечером пятого дня. Когда на мир опустилась тьма, а в небе разлилась река Млечного пути, вновь заключенный в клетке объятий демон заерзал и шлепнул Сяо Чие по руке. — Ты слишком горячий. Мне жарко. Сяо Чие хохотнул и перевернул лиса лицом к себе. Пальцы одной из его рук зарылись в длинные волосы, второй рукой Сяо Чие огладил его талию. Усмехнувшись, он соблазнительно сказал: — Похоже, ты совсем оправился. Может, пора в полной мере узнать, насколько горяч этот молодой господин? Лис внимательно на него посмотрел. Не сводя пристального взгляда, он накручивал на палец косичку Сяо Чие, а в глазах демона читалась нерешительность. Минула минута, две — а демон все еще молчал. Сяо Чие терпеливо ждал, продолжая нежно вырисовывать круги на бархатистой коже. Каждое касание влекло за собой тихий, с трудом различимый судорожный вдох, — и с каждым из них Сяо Чие все ощутимее твердел. Воздух вокруг них нагрелся до предела, притяжение стало невыносимым, а демон наконец принял решение. Жестом попросил наклониться… Три слова — и сдвинулись горы, наполнились океаны, опали внутренние цепи и вожделение, подобно оглушительному взрыву, вырвалось наружу. Двое мужчин устремились навстречу друг другу, жадно впиваясь в чужие губы в готовности испить обоюдную страсть до дна. Потому что лис положил ладонь на затылок Сяо Чие и прошептал слова, навсегда изменившие его жизнь: — Меня зовут Ланьчжоу.