Не влюбляйся в снежного лиса, Цэань

Стоило снежному вихрю, оставленному демоном, безвозвратно пропасть — и небывалая усталость неумолимо погребла под собой Сяо Чие. Ему казалось, что на его левое плечо опустилась вся тяжесть величественной Пэнлай, а на правом со всеми дворцами из нефрита и золота расположилась Фанчжан. Пошатываясь на ослабевших ногах, Сяо Чие в полубеспамятстве побрел домой, не разбирая дороги. Всегда цепкий, внимательный взгляд бы затуманен не меньше, чем разум — и Сяо Чие не замечал, что на протяжении всего пути до выхода из леса его сопровождает едва видимый прозрачный силуэт. Лишь когда Сяо Чие покинул чащу, его молчаливый спутник истаял, слившись с темнотой. По знакомой, десятки раз пройденной за эту зиму тропе Сяо Чие брел, пошатываясь из стороны в сторону. Все его существо обратилось в единственное желание: как можно скорее добраться до теплой постели и провалиться в сон, хотя Цэань и не был до конца уверен, что не дремлет прямо сейчас. Реальность для него смешивалась с фантазиями, а потаенные, доселе спрятанные в непроглядных глубинах души желания стремительно обретали вполне различимые черты. В мире, окружающем Сяо Чие, чернильное полотно ночного неба переплеталось воедино с бескрайними белоснежными просторами, стирая границы и уничтожая различия. Сяо Чие чувствовал себя моряком, чью хлипкую джонку занесло в далекое незнакомое море, где лишь далекая Луна и безразличные ко всему звезды могут служить ему ориентиром и маяком. Сяо Чие не помнил, как добрался домой. На кровать он рухнул с таким облегчением, словно после долгих скитаний нашел желанный берег и надежное пристанище. Он надеялся, что сразу провалится в спасительную безмятежность сна, а утром, когда горячая от переживаний голова прояснится, сможет обстоятельно обо всем поразмыслить. Но сон вовсе не спешил забирать в свои объятия мужчину, неожиданно измотанного больше, чем после рьяного сражения. Стоило Сяо Чие подобраться к вратам забытья, сделать шаг, чтобы ступить за них, как перед его внутренним взором возникало изящное лицо с соблазнительной полуулыбкой. Алые метки на нем ярко сияли, озаряя собой ночь — и откликаясь в теле Сяо Чие искрами пламени, предвещая грядущий пожар. Он снова слышал шепот, но на этот раз зов был иным: тихий голос, вобравший в себя холодный зимний ветер и хрустальное журчание горных ручьев, шептал «Иди ко мне». Сяо Чие пытался избавиться от этого наваждения, развеять его — но лишь сильнее увязал в нем, скованный по рукам и ногам невозможностью сопротивляться. Он метался по постели, закусив губу, на его висках выступил пот, и Сяо Чие стремительно терял силы в борьбе, которую проигрывал, не успев даже вступить в нее. Он терзался до часа Дракона, вырвав у ночи считанные минуты беспокойного сна. Не видя и малейшего смысла в том, чтобы просто так отлеживать бока в бесполезных попытках немного восстановить силы, Сяо Чие приоткрыл отяжелевшие веки, убедился в том, что находится в знакомых стенах и медленно сел на кровати. Затылок неприятно ломило, и каждое движение отдавалось в нем так, словно кто-то оглушительно колотил в боевой барабан на расстоянии в несколько чи от Сяо Цэаня. Впервые за долгие годы он почувствовал себя растерянным, даже беспомощным — и вспышка гнева, порожденная этим презренным для Волка родом из Либэй состояниям, не заставила себя долго ждать. Возникшее под покровом прошедшей ночи влечение к таинственному демону испарилось быстрее тумана летним утром. Оно сменилось раздражением и острой потребностью слегка проредить пушистые хвосты одного конкретного лиса. Пусть только вновь попадется ему на глаза! Плевать, демон, небожитель или князь прямиком из Диюя: не из той стал и был выкован Сяо Чие выкован, чтобы позволять всякой нечисти доводить его до слабости! Стоило поразмыслить об этом и во всех красках представить, как приятно будет проучить развратного хули-цзин — и настроение Сяо Чие стало стремительно улучшаться. Он отбросил в сторону назойливые мысли и погрузился в утренние заботы. Солнце еще не обласкало горизонт первыми розово-персиковыми лучами, а полностью обнаженный Сяо Чие уже опрокидывал на себя щедрую порцию воды. Стоило воде омыть его тело, и он громко, шумно, с нескрываемым удовольствием выдохнул. Ему захотелось безудержно смеяться и во всю мощь закричать от ощущения полноты жизни, охватившего его. Его сознание окончательно прояснилось, вода смыла все следы мрачного настроения, и Сяо Чие вернул себе привычную бодрость духа. Довольно улыбаясь, он вернулся в дом, взял заранее нагретое полотенце и принялся растирать тело. Под раскрасневшейся от интенсивных движений кожей вскипала энергия, потекла бурным потоком, потребовала выхода и применения. Поразмыслив, Сяо Чие решил наведаться в деревню, навестить старика Лю и расспросить его о местных легендах и слухах. Да и порадовать заодно: старик искренне, как ребенок, восторгался каждый раз, когда Сяо Чие приносил короб с едой, которую готовил из пойманной на охоте добычи. Глядя на его лицо, которое становилось светлее и моложе, Сяо Чие не мог удержаться от улыбки. От старика Лю веяло теплом семейного очага, зрелой мудростью и абсолютной душевной гармонией. Сяо Чие ценил его общество и с неизменным удовольствием хлопотал над очередным блюдом. Сегодняшнее утро исключением не стало, и спустя несколько часов Сяо Чие поставил в короб сочное, еще исходившее паром рагу, горшочек с золотистым бульоном и положил несколько ароматных пышных булочек. После собрал книги, которые брал у старика Лю в свой последний визит, подготовил к своему возвращению связку дров и отправился в деревню. Чем ближе была долина у подножия горы, тем больше деталей мирной повседневной жизни встречал Сяо Чие. Снега здесь выпадало гораздо меньше, чем на вершине, а горная гряда служила надежной защитой от суровых ветров — здесь одинаково хорошо жилось и крестьянам, и домашнему скоту, который они разводили. Сяо Чие еще издалека разглядел небольшие стада коней и баранов, что вольно паслись на выгуле, пока их пастухи, собравшись небольшой компанией, болтали о всякой ерунде. Их выкрики то и дело перемежались взрывами смеха и одобрительными возгласами. Завидев Сяо Чие, все они приветливо ему помахали и сразу вернулись к оживленной беседе. Возле жилых домов и хозяйственных построек там и тут сновала ребятня. Даже небольшое количество снега они лихо использовали по назначению, сооружая снеговиков всех мастей и устраивая масштабные битвы на снежках. Сяо Чие, глядя на них, позволил себе небольшую шалость: на ходу собрал горсть снега, слепил из него аккуратный комок и запустил аккурат в спину самому бойкому из мальчишек. Тот повернулся, недовольно надув щеки, но узнав в нападавшем Сяо Чие, тут же подбежал к нему радостно возопил: — Дядя Цэань! Вы опять пришли! — Привет, А-Лин, — ласково отозвался Сяо Чие. — Как твои успехи в верховой езде? — У меня здорово получается, честное слово! Я уже сам могу забраться, и лошадка даже не пытается меня скинуть! Сяо Чие деланно нахмурился, старательно изображая суровость. — Ты что, до сих пор не дал ей имя? Что ты за наездник такой! — Я придумаю, честно-честно! — затараторил мальчишка. — Вы когда опять к нам придете, ее уже будут звать… Звать… Лучше всех ее будут звать, вот! — Смотри мне, — Сяо Чие шутливо погрозил ему пальцем, потрепал вихрастую макушку и направился дальше. Старика Лю он нашел на привычном месте. Жил тот совсем рядом с пролегавшим около деревни торговым трактом. Когда позволяла погода, старик Лю брал небольшие столик, стул и устраивался на обочине в ожидании случайных путников. Бывали дни, когда ему не встречалось ни единой живой души. Случалось так, что проезжавшие мимо торговцы вовсе игнорировали сухонького старика, который задумчиво поглаживал седую бороду, созерцая пейзажи. Но иногда его ожидание с лихвой окупалось новым интересным знакомством, увлекательной беседой и необычной историей, которую старик Лю позднее не торопясь записывал. В деревне его считали чудаком. Еще бы! Обитать в процветающем, пусть и небольшом городе на юге, заполучить теплое местечко в местной префектуре, вести пусть не шикарную, но сытую жизнь — а потом оставить привычный быт, покинуть родные края и обосноваться в далеком от шума Центральных равнин уголке. Сердобольные жители деревни помогли старику Лю с жильем, он разбил огородик и целыми днями возился то с ним, то со своими записями. Про него беззлобно шушукались, но любили его все без исключения. Дети особенно: они обожали сбиваться в стайки, устраиваться у него во дворе и слушать рассказы о духах, демонах, древних богах и величественных небожителях. Одну из таких хотел послушать и Сяо Чие. Он скинул плащ, небрежно расстелил его на земле рядом со стариком Лю, удобно устроился и молча протянул ему короб с едой. Старик Лю с поразительной резвостью принял дар, открыл его и незамедлительно приступил к трапезе. Рагу исчезло так быстро, словно его и не бывало, и старик Лю удовлетворенно похлопал себя по животу. — Разбалуешь ты меня, Сяо-эр. Что же я делать буду, когда ты нас покинешь? Кто позаботится о то, чтобы старик ел досыта домашней еды? — Дядюшка Лю, вы лукавите, — хмыкнул Сяо Чие. — Стоит вас без внимания оставить, тут же обзаведетесь драгоценной супругой и парочкой наложниц. — Обзавестись-то всегда можно успеть. Но имеет ли смысл лезть в сражение, если меч давно не покидал ножны и нужен только для красоты? Сяо Чие запрокинул голову и расхохотался. Старик Лю, опираясь на чутье, опыт и тонкое понимание людей, всегда знал, кому, что и когда стоит сказать. С почтенными господами он был учтивым, с проходимцами и грубиянами — грубым и жестоким, а с Сяо Чие мог позволить себе даже скабрезные шуточки, зная, что встретит понимание. Сяо Чие большую часть жизни провел бок о бок с солдатами, которые не скупились на сочные описания своих похождений, — поэтому фразочки, подобные сказанной стариком Лю для него были не в новинку. В какой-то степени они даже помогали Сяо Цэаню почувствовать близость с родным Либэем, и старик Лю, конечно же, это понимал. Он выждал, пока смех Сяо Чие стихнет и неожиданно серьезным голосом сказал: — Сяо-эр, я помню, что ты обещал навестить меня только на следующей неделе. Что заставило тебя спуститься с горы сегодня? Только не говори, что соскучился по этому безумцу. Сяо Чие кивнул. — Вы правы. Впрочем, как всегда, дядюшка Лю. Я хотел расспросить вас о хули-цзин. Что вы о них знаете? Может, местные что-то болтали о них? Старик Лю развернулся как-то слишком уж резко и пристально посмотрел на Сяо Чие. С первого взгляда такое можно было и не заметить, но стоило задержать на молодом мужчине взор чуть дольше — и становились заметны отголоски лихорадочного блеска в его глазах. Старик Лю начал догадываться, что произошло, и покачал головой. — Поведаю все, что знаю. Но скажи-ка мне для начала, Сяо-эр. Что скрывается за твоим, казалось бы, невинным интересом к народной молве? Помнится, за все время, что ты живешь на горе, сказания о нечисти тебя не слишком-то интересовали. Сяо Чие на несколько вдохов засомневался, стоит ли выкладывать все начистоту. В конце концов, это был первый — и он надеялся, что единственный, — случай, когда ему предстояло поведать о встрече с нечистью. Окажись на месте старика Лю кто другой, Сяо Чие благоразумно прикусил язык и сохранил молчание, лишь бы не выставить себя горячечным безумцем. Но рядом с бывшим ученым подобный страх никак себя не проявлял —и Сяо Чие откровенно признался: — Кажется, на охоте я встретила демона. — Хм… — старик Лю задумчиво почесал щеку. — Расскажи-ка мне обо всем, что произошло. Сяо Чие обстоятельно, не упуская ни малейшей детали, описал события вчерашних дня и вечера. Для наглядности он даже нарисовал карту своих перемещений по лесу, примерное расположение поляны, которая стала для него мистической ловушкой, и утеса, где играл свою мелодию хули-цзин. Сяо Чие не скрыл почти ничего. Кроме тех противоречивых эмоций, что пробудила в нем неожиданная встреча, и низменных откровенных желаний, которые она породила. Старик Лю внимательно, не перебивая выслушал его и вынес свой вердикт: — Знаешь, Сяо-эр, знаешь, а тебе крупно повезло. Сяо Чие удивленно вскинул брови. — И в чем же заключается мое везение? Что меня на месте не обглодали до блестящих косточек? И… Вы мне верите? — Конечно, — старик Лю уверенно кивнул. — Сяо-эр, за свою жизнь я повидал достаточно лжи и лукавства. Я видел, как люди готовы изворачиваться и врать ради собственной выгоды, какие замысловатые сказки рвутся сочинять, чтобы обелить себя в глазах других или стать хоть немного интереснее. Ты не из таких. Ты умеешь не озвучивать всю правду, но вранье противоречит твоей природе. И уж тем более такое глупое. Стал бы такой воин, как ты, выдумывать для немощного старика историю про лиса-оборотня, чтобы потешить? Вряд ли. Что касается твоего везения, то еще раз скажу: ты действительно счастливчик. Говоришь, что встретил молодого красивого мужчину. В этом и заключается удача, юноша. — Дядюшка Лю, вы ведь специально продолжаете говорить загадками? — проворчал Сяо Чие. — Извести меня решили? Даже не пойму, кто из вас хитрее, вы или тот лис. Старик Лю беспечно пожал плечами. — Конечно, он. Вот только бояться его тебе точно не стоит. Сяо-эр, начнем с того, что я давным-давно не слышал от местных жалоб на подобные встречи. Даже несчастных гуев тут не сыскать, им такая глушь, видимо, не слишком интересна. Ты у нас прожил всего-ничего, и в такую чудесную ночь смог лицом к лицу столкнуться не с кем-то обычным, а с легендарным лисом. Ну а то, что он в человеческой форме — мужчина, многое о нем способно поведать. Для начала то, что ему не меньше сотни лет, и пусть для хули-цзин можно назвать это ничтожным возрастом, свои прелести у него есть. Таким демонам уже не требуется ни чужой души, ни яньской энергии. Таким славятся молодые хули-цзин, их иначе, как в женском воплощении, не встретить. Те славятся умением искушать и влюблять в себя. У тех, кто постарше, другие способы совершенствоваться. У твоего демона, без всякого сомнения, особенные, если он уже обзавелся девятью хвостами. Да и умны такие хули-цзин, как небожители, миром людей по-хорошему интересуются. Кто знает, может столкнуться с ним в далеком от людей зимнему лесу тебе было предначертано по судьбе. И через пару дней ты спустишься с горы, чтобы поведать мне о новом друге. — Пф, еще чего! — фыркнул Сяо Чие. — Никакой он не мой, никогда им не будет, а все, что я хочу с ним сделать — выщипать мех, и уж точно не беседы вести. Лучше не надейтесь на рассказ, зато на новую подбивку для вашего плаща можете рассчитывать. Сяо Чие еще не знал, что старик Лю может похвалиться не только историями, жизненным опытом и сердечной добротой — но и вороньим ртом. Уединенный пустынный дворик становился все различимее, а произошедшие в нем перемены — очевиднее. Там, где еще утром можно было лицезреть лишь раскидистое, надежно укрытое снежным покрывалом дерево да грубо выделанный каменный столик, виднелся незваный гость. Его поза была ленивой и расслабленной, и всем своим видом говорила, что стремительный бег времени его совершенно не волнует. Силуэт гостя, облаченного в ослепительно-белую, покрытую искусными красными узорами шубу, излучал изящество и напоминал о совершенных изгибах спрятанных среди во льдах рек. Мужчина был подобен орхидее, пробившей себе путь к солнцу, несмотря на все преграды. Он небрежно поигрывал с кисточкой веера, каждое его неторопливое движение источало соблазн. Не нарочитый — а свойственный самой его природе. Утихнувший пожар, измучивший Сяо Чие, вспыхнул в его груди с новой силой, переплетя желание и недовольство в равной степени. Сяо Чие едва не задохнулось от силы, с которой опалило все его тела. Потому что вдоха хватило, чтобы узнать в наглеце вчерашнего лиса! Сяо Чие ускорил шаг, злобно толкнул калитку и вместо приветствия рявкнул: — Кто позволил тебе бесцеремонно сюда заявляться и нарушать мой покой?! Лис медленно поднял взгляд своих бездонных, мерцающих глаз, очаровательно приподнял уголки невероятно манящих губ и ласково протянул голосом, от которого у Сяо Чие пересохло в горле: — Почему этот молодой господин сразу набросился на меня с несправедливыми обвинениями? Разве он может уличить меня хоть в малейшей провинности? Если только любование окрестностями стало считаться преступлением за время моей спячки. Сяо Чие подошел к нему вплотную, гневно посмотрел сверху-вниз и едва ли не прорычал: — У тебя один шанс объяснить, зачем ты притащился. Мне плевать, демон ты, человек или сам владыка ада. Если ответ меня не устроит, и ты здесь с дурными намерениями, покатишься в лес ободранным похуже курицы на суп. На лиса гневный тон Сяо Чие не произвел ровным счетом никакого впечатления. Благодушное выражение его лица нисколько не изменилось, когда он распахнул веер и кинул поверх него лукавый взгляд. — Я преисполнен намерениями исключительно благими, — откликнулся лис и подбородком кивнул в сторону стоявших по правую руку от него глиняных кувшинов. — Лишь угостить вас изысканным напитком в качестве извинений за полученный по моей вине испуг. Молодой господин разделит со мной это вино? Мысли Сяо Чие понеслись стремительным вихрем. Отравить, соблазнить, помутить разум, обглодать до белоснежных косточек: лишь самому демону известно, что он собирался сотворить с Сяо Цэанем, преисполненным недоверия. Но в то же самое мгновение необъяснимая сила невыносимо тянула его принять приглашение, выпить с этим хули-цзин, а после этого с чистой совестью выпроводить восвояси. Сяо Чие не сомневался, что в ином случае избавиться от нахала не получится. Поэтому он, хмуря широкие брови, расположился напротив демона и сделал приглашающий жест, отдавая молчаливый приказ самому разлить вино. Он весь, до кончиков волос, излучал недовольство — но лис, казалось, его вовсе не замечал. Так элегантно, словно он находился на императорском приеме, хули-цзин для удобства придержал широкий рукав, оголив запястье, слегка склонил голову — Сяо Чие поймал себя на мимолетном желании вцепиться зубами в тонкую шею, — и наполнил чарки. Он приподнял свою и мягко произнес: — Пусть на жизненном пути молодого господина непредсказуемые встречи останутся единственным неудобством. Сяо Чие хмыкнул. — Не желаешь для начала назвать свое имя? В моих родных краях не принято пить, не зная его. — В моих же краях его произносят, когда посчитают нужным. Молодой господин пока не заслужил услышать его. Но кто знает, — взгляд лиса загадочно потемнел, а голос маняще глубокие оттенки. — Что ждет нас в будущем. Складка между бровей Сяо Чие стала глубже, но говорить он ничего не стал. Пусть этот хвостатый безумец несет все, что придет в его голову, лишь бы убрался поскорее. К искреннему изумлению Сяо Чие, вскоре прогонять лиса не хотелось. То ли повлияло выпитое вино, то ли демоническое наваждение, но проводить время с ним было приятно. Демон с любопытством расспрашивал Сяо Чие о тех местах, где ему удалось побывать, слушал рассказы о Либэй и подробно расспрашивал о том, что происходило в людском мире за те пять лет, что длилась его спячка. Когда пришел его черед, честно поведал, зачем демонам нужно удаляться в уединение на столь долгий срок. На протяжении всей беседы он очаровательно улыбался и поигрывал веером, из-за чего взгляд Сяо Чие то и дело падал на длинные тонкие пальцы. Постепенно хмель дал о себе знать, и Сяо Чие решил задать волнующий его вопрос: — Никак не могу взять в толк. Я же видел твои хвосты и понимаю твою природу. Ты лис и не должен мерзнуть даже в крепкие морозы. Так зачем тебе настолько теплые одеяния? В моих родных краях суровые зимы, там подобные можно встретить часто. Но какой смысл тебе, лису, облачаться в них? Лис беспечно пожал плечами. — Секрет так прост, что мне даже неловко признаваться. Я всего лишь питаю чрезвычайную слабость к красивым вещам. Они радуют взор и душу, наполняют прожитые дни особым удовольствием. Одежда, драгоценности и украшения, вкусная еда и сытное вино: ничего из этого, по большому счету, мне не нужно. Но кто сказал, что я не могу себя этим побаловать? — словно в подтверждение своих слов, лис сбросил шубу с плеч, а его улыбка стала шире. — Как может видеть молодой господин, я могу сегодня сопровождать его без дополнительных ухищрений. Сяо Чие сделал глоток вина и внимательно оглядел демона. Его тело нельзя было назвать иначе, кроме как совершенным. Ханьфу не могло скрыть плавные линии и привлекательные изгибы, а в вороте виднелись соблазнительно острые ключицы. Сяо Чие глубоко вдохнул и смог почувствовать легкий цветочный аромат, который хотелось вобрать сильнее, ощутить губами, облизывая бархатистую даже на вид кожу. Чувства Сяо Чие пришли в смятение, вожделение вспыхнуло с новой силой — а вместе с ним необходимость поддразнить лиса. Подперев рукой подбородок, он с насмешкой произнес: — Твоя выходка еще ничего не доказывает. Как я могу быть уверен, что ты не прячешь под слоем шелка слой меха и не пускаешь мне пыль в глаза? — О, — протянул хули-цзин. — Тогда прошу молодого господина простить меня за дерзость. Не отрывая взор от Сяо Чие, лис неспеша поднялся. Положил руку на пояс и шагнул вперед. Этого оказалось достаточно, чтобы окутать его своим запахом и оказаться так близко, что еще чуть-чуть — и переплетутся дыхания. Лис смотрел пристально и пронзительно, но Сяо Чие не посмел отвести взгляд. Хотя неизбежно попятился назад, когда лис потянул завязки: — У меня есть лишь один способ доказать свою честность. Молодой господин желает, чтобы я избавился от бесполезного халата и убедил его, что на мне сейчас нет и грамма меха? Сяо Чие громко сглотнул. В безмолвии и спокойствии окружавшего их пейзажа звук вышел оглушительным. Конечно, от демона с его слухом это не ускользнуло — и лис громко расхохотался. Он сделал еще шаг, поддел подбородок Сяо Чие веером и прошептал: — Не бойся. Я всего лишь шучу. Я не стал бы тебя так пугать. По крайней мере, пока. Грудь Сяо Чие стала сильно вздыматься. Его бросило в жар и охватило истомой. Неизвестно, что знал старик Лю о девятихвостых хули-цзин, но стоящий перед ним мужчина рождал желание отдать ему душу по доброй воле. Остатки разума таяли под его напором, от вида двух чувственных лепестков, к которым достаточно было слегка потянуться, чтобы впиться в них. На излете силы воли Сяо Чие воззвал к остаткам разума и неожиданно сказал: — Этот молодой господин не против поиграть с тобой. Но ты должен проявить уважение и обратиться к нему как положено. Можешь не называть свое имя, но мое тебе придется узнать. Да будет тебе известно… Его рот запечатал чужой веер, чей хозяин тут же наклонился вперед, не дав Сяо Чие закончить его речь. С двух сторон от мужчины рассыпался шелк белоснежных волос, а между его ног оказалось вставленным колено. Лис, прижавшись нежными губами вплотную к уху Сяо Чие, выдохнул: — Не утруждайся, Цэань… Или ты предпочитаешь А-Е? Сердце Сяо Чие сошло с ума и забилось как никогда бешено. Его уши горели, он готов был обхватить демона за талию, усадить его на колени и напасть на источавши патоку рот. Но демон мгновенно отстранился, оценил результаты своей шалости и насмешливо фыркнул. — У тебя будет время поразмыслить, молодой господин. Сейчас я вынужден тебя покинуть. До свидания. Стоило ему это произнести, как в воздухе вновь взметнулась снежная дымка, застилая взор Сяо Чие. Когда она осела, демона рядом уже не оказалось — а Сяо Чие, кровь которого бурлила с утроенной силой, понадобилась палочка благовоний, чтобы вернуть подобие покоя. Впрочем, окончательно он восстановил его только с помощью трех ведер воды для обливаний. С тех пор демон стал постоянно к нему наведываться. Никогда не просил заглянуть в дом, но всегда приносил с собой вино, угощение или книги. Называл Сяо Чие Цэанем, а свое имя так и не выдавал. Узнав, что Сяо Чие зимует на горе в простых условиях, подарил ему особую накидку на постель, всегда сохраняющую тепло. Выведав о пристрасти старика Лю к легендам о демонах, подробно повествовал о нескольких из них. Хули-цзин иногда кокетничал и поддразнивал Сяо Чие, но не переходил границ. Хотя это иногда подводило Сяо Чие к грани, за которую он готов был вот-вот упасть, лис всегда охлаждал его пыл на самом краю. Между демоном и Сяо Чие возникла странная, но интересная для обоих связь, исполненная уюта и мира. Так продолжалось до очередной суровой метели. Ветер выл подобно загнанному в смертельный капкан зверю и швырял охапки снега в окна, стекла жалобно дребезжали и хотелось навсегда укрыться в тепле рядом с неугасающим огнем. Сяо Чие планировал переждать бурю именно так. Но среди ночи резко распахнул глаза. В его душе возникло странное ощущение приближающейся беды. Ведомый порывом, он подскочил с постели, накинул плащ и выбежал во двор. То, что он с трудом во тьме и снег смог рассмотреть, привело его в неописуемый ужас. Там, где еще несколько часов назад он перебрасывался двусмысленными шутками со своим демоном, лежал окровавленный девятихвостый лис.