Не влюбляйся в снежного лиса, Цэань

Наступил восьмой день двенадцатого лунного месяца, и с его приходом закончился самый долгий снегопад, что случался той зимой. Три рассвета и три заката люди не видели солнца, а белые хлопья все падали, надежно укрывая землю подобному пуховому одеялу. Они погружали мир в безмолвие и несли с собой необъяснимое чувство: словно за созданным природой занавесом притаилась тайна, готовая вот-вот открыться. Когда стихия отступила, тихий безлюдный пейзаж стал напоминать написанную тушью картину. До самого горизонта расстилалась ослепительная белизна, а вдали виднелись темные силуэты суровых гор. Мазком цвета служила лишь длинная темно-зеленая гряда вековых сосен. И небольшой дом, из которого вышел высокий крепкий мужчина в темно-синих одеждах с большим меховым воротником. Достаточно было одного беглого взгляд на его одеяния, и на ум пришли бы легенды о царственных волках, что живут в удивительных местах и уверенно ведут за собой стаю. Он с удовольствием потянулся и полной грудью шумно вдохнул свежий морозный воздух. Похожее на драгоценный сапфир пронзительно-чистое небо радовало взор, а солнце миллионами лучей отражалось от бесконечной белизны. Мужчина выпустил облако пара, и его ровное, уверенное дыхание было единственным звуком на несколько ближайших ли вокруг. Издавна многих в империи страшили холода. Особенно тех, кто цветущие персиковые деревья видел чаще, чем безмолвные суровые места. Но не его — настолько горячая кровь бурным потоком бежала по венам. Она грела, обжигала изнутри крепкую грудь и широкие плечи, каждый мускул и цунь кожи. Каждое утро он и вовсе начинал с того, что выходил босым из дома и щедро поливал свое натренированное тело талой водой. Кончики его длинных волос после этого покрывались инеем, а бусины на косичках готовы были дребезжать, словно хрустальные. Подобная картина легко могла стать усладой как для девичьих, так и для мужских глаз. Вызвать трепет восхищения, пусть и смешанного с благоговейным испугом. Впрочем, в этом мире его не могло напугать ничто. Он вырос среди воинов и волков, провел много лет в сражениях на поле боя, а лук весом в шестьдесят цзиней двигался легко, будто шелковая лента в руках танцовщицы. В верховой стрельбе ему не было равных. Первобытная мужская мощь составляла все его существо, он блистал в схватках и всегда смело смотрел в лицо противнику. Но сейчас он был свободным отшельником. Войском управлял его брат, опорой ему служили опытные и мудрые генералы, на границах царил покой — и мужчина решил покинуть дом, чтобы отправиться в путешествие по стране. Не как второй молодой господин из благородной, известной на всю империю семьи, а как обычный человек. Далекий от условностей, правил двора и любых планов. В своем странствии он повидал плодородные поля и бесплодные земли, шумные города и заброшенные деревушки, полноводные реки и высохшие ручьи. С одинаковым удовольствием ел в дорогих ресторанах и придорожных пыльных трактирах. По доброй воле помогал незнакомцам собирать урожай, ухаживать за лошадьми, неделю за неделей проводил в пути — пока в горной долине ему не повстречался заброшенный дом. Жилище было скромным, но уютным и на удивление ухоженным. Там мужчина, носивший имя Сяо Чие, решил провести ту зиму. Внутри дома нашлись жаровня и удобная кровать, простая бочка для омовений, охапка дров, вся нужная утварь, постельное белье и даже запас еды. С настороженностью волка Сяо Чие тщательно изучил территорию — а проверив все, одобрительно улыбнулся. Неважно, кто обитал здесь до него. Ведь незнакомец сразу стал Сяо Чие близким по духу человеком. Мысленно Сяо Чие обратился к предкам с просьбой присмотреть за смелым путешественником и вскоре освоился в своем временном пристанище. Кормился он благодаря охоте, иногда спускался в ближайшую деревушку, чтобы пополнить съестные запасы. Там же он познакомился со стариком по фамилии Лю. Тот оказался бывшим ученым и с большим удовольствием приглашал Сяо Чие на чай, чтобы провести время за приятной беседой и одолжить ему парочку книг заодно. Жизнь Сяо Чие текла неторопливо и размеренно, он искренне наслаждался каждым днем. Лишь одна вещь могла омрачить его настроение: мысль о том, что любимый жеребец находится на расстоянии в множество ли. Что Сяо Чие не может лихо запрыгнуть на него, пришпорить и помчаться навстречу ветру. Сяо Чие прогонял такие думы, напоминая себе, что их встреча случится совсем скоро: весной он планировал вернуться в родной Либэй. Ну а пока ему хватало простой пищи, ежедневных тренировок, нехитрых развлечений вроде выделки вееров, долгих прогулок и любования окрестностями. Зима была полной противоположностью его страстной пылающей душе, но Сяо Чие жил с ней в полной гармонии, любуясь холодной красотой снега. Но окончания того долгого снегопада он ждал с нетерпением. Свободолюбивая дикая натура жаждала насладиться простором, выйти на охоту, почувствовать ее азарт. Стоило только небу проясниться, как Сяо Чие быстро закончил нужные приготовления. Принес несколько ведер снега, чтобы к возвращению ждала вода для купания и готовки. Положил в холщовую сумку вяленое мясо, фляжку с крепким, способным в нужный момент согреть, вином. Подхватил лук, купленный за несколько медяков на оружейном рынке в одном из южных городов, и устремился прочь из дома. Всего через несколько вдохов Сяо Чие небрежно толкал калитку: последний рубеж перед возможностью хорошенько повеселиться на природе. Но дальше отправился не сразу — сердце зашлось в диком ритме. Его бешеный стук требовал застыть на месте и вдоволь полюбоваться захватывающими дух просторами. Отчего-то Сяо Чие охватило особое, доселе незнакомое волнение. Он словно сделал щедрый глоток разлитых в предвкушения и обещания. Пьянящих и дурманящих до такой степени, что кружится голова, а живот скручивает от желания захмелеть от них сильнее. Сяо Чие, осознав свои ощущения, ухмыльнулся и ехидно пробормотал себе под нос. — Да уж. Так соскучился по стрельбе, что ее близость ударила в голову, Цэань? Не желая терять больше ни минуты, Сяо Чие наконец направился в сторону леса. По глубоким сугробам, иногда доходившим до колен, он ступал легко и уверенно. Путь ему был знаком так хорошо, что Сяо Чие легко мог пройти его вслепую — и ради развлечения в этот раз он подобным образом и поступил, прикрыв веки. Без того чуткий слух сразу обострился. Сяо Чие с особой ясностью услышал, как вдали с сосновых ветвей опадает снег. Его скрип под лапами диких зверей. Хаотичные удары клювов по стволам... …флейту?! Сяо Цэань распахнул глаза и опасно прищурился. Инстинкты, почуявшие возможное появление чужака, пришли в полную боевую готовность. На всякий случай Сяо Чие положил стрелу на тетиву и стал медленно, осторожно подходить к чаще, внимательно в нее всматриваясь. Но сколько он не приглядывался, сколько не пытался вновь услышать мелодию, все было бесполезно. Целую палочку благовоний Сяо Чие сурово хмурился и поджимал губы. Не найдя подтверждения своим подозрениям, он решил, что ему почудилось. За все то время, что Сяо Чие обитал в своем тихом уголке, чужаки здесь не появлялись ни разу. Откуда мог взяться незнакомец, решивший в глуши скоротать время за игрой на изысканном инструменте? Сама мысль о том, что подобное событие возможно, выходила абсурдной. Сяо Чие хохотнул, привел в порядок разум, и едва ли не сразу забыл о странности, с которой столкнулся. Сяо Чие представить не мог, что это будет не единственная и уж точно не самая поразительная странность, уготованная ему на сегодня судьбой. Его охота прошла, как всегда, удачно. Парочки диких зайцев и фазанов, легко попавших под точный удар стрел, Сяо Чие с лихвой должно было хватить на несколько обедов и ужинов — как раз до следующей вылазки. Исполненный удовлетворения, он засобирался домой, но обнаружил две вещи. Он непостижимым образом упустил из виду, что солнце уже спряталось за горизонт. Вместо него ослепительно сияла полная луна, мощью своего света будто готовая превратить ночь в день. И он заблудился. Сяо Чие никогда не жаловался на провалы в памяти или способность где-то потеряться. Никакая, даже самая сложная местность не смела претендовать на роль его проблемы. Сяо Чие стоило лишь раз очутиться там, где он еще не бывал, чтобы запомнить этот уголок мира во всех деталях. Ну а если бы кто-то рискнул подшутить над Сяо Чие и сказать, что он заблудится там, где все изучил лучше известных военных трактатов, нахал не откупился бы парой-тройкой переломов! Однако, с Сяо Чие произошла именно такая нелепица. Он растерянно оглядывался, не понимая, куда идти. Его затылок неприятно покалывало от негодования. Сяо Чие силился вспомнить правильную дорогу, но все разумные мысли словно выветрило из его головы сильнейшим ураганом. Зато перед Сяо Чие во всей красе предстала сулящая неприятности истина: он очутился на поляне, сплошь окруженной огромными соснами. Куда бы Сяо Чие не шел, любая тропинка вновь и вновь возвращала его на эту поляну — словно деревья выполняли роль огромной демонической формации. Сяо Чие потерял счет минутам, потраченным зазря. Они исчезали одна за другой быстрее, чем песок пожирает воду. К десятой неудачной попытке в груди Сяо Чие бурлила отчаянная злость. С невероятной скоростью сменившаяся изумлением, когда он вновь услышал мелодию флейты. Достаточно отчетливо, чтобы можно было без сомнений определить, откуда исходит звук. Удивительнее было, что своим звучанием музыка привлекла внимание не только Сяо Чие. В том направлении, где находился неизвестный музыкант, отовсюду шли белые лисы. Их чистейшая, невероятно мягкая на вид шерсть мелькала среди ветвей, и стая напоминала белую реку, стремящуюся к своему источнику. Сяо Чие рассматривал невероятную процессию во все глаза и еще не успел отойти от первого впечатления, когда рядом с его ухом отчетливо прозвучал вкрадчивый шепот: «Следуй за ними». Быть может, разум Сяо Чие и кричал о том, что для начала неплохо повернуть голову и узнать, кто смеет предлагать откровенные глупости. И убеждал, что поддаться предложению бестелесного подсказчика, — затея безумная и опасная. Но его ноги зажили самостоятельной жизнью и сделали первый шаг. Потом еще один и еще. Сяо Чие поклясться был готов, что на него одели невидимый хомут, исполненный силы, которой невозможно сопротивляться. Оттого он и последовал за лисами столь покорно. Сяо Чие откинул мешающие пройти сосновые ветви и ускорился, чтобы не отставать от лисьей вереницы. Чем дальше Сяо Чие шел за хищными проводниками, тем отчетливее слышалась музыка. Исполнитель, без всяких сомнений, отличался искусностью и талантом. Его мелодия проникала в душу, заставляя ее трепетать и заходиться от восторга. В ней звучали тоска и радость встречи, неземная отстраненность и трогательная нежность, надежда и смирение. Каждое из этих чувств забиралось под кожу Сяо Чие, заполняя его до краев. Вскоре вместе с лисами он вышел на открытый утес — и его глупое сердце пустилось в бешеный бег. Бессчетное количество лис окружили музыканта, сидевшего в ленивой позе на огромном камне и чутко, подобно людям, внимали истории, которую рассказывала белая нефритовая флейта. Которую держал в руках красивейших из всех когда-то встречавшихся Сяо Чие мужчин. Богатые одеяния, изящные запястья, напоминающие самый дорогой фарфор, водопад длинных белых волос: он казался созданным из снегов и хрустального льда. Оттого особенно привлекательно выглядели губы цвета киновари, сережка из яшмы и характерный для таких, как он, узор на лице. Мужчина закончил играть, на его лице появилась соблазнительная улыбка… И он внезапно посмотрел прямо на Сяо Чие. Узкие, длинные глаза незнакомца влажно блестели и несли в себе намек, что в них хранятся остатки звезд. Он склонил голову набок, оценивающе оглядел Сяо Чие сверху донизу — а потом довольно облизнулся и исчез, растворившись в воздухе. Лишь снежный вихрь на том месте, где он сидел мгновение назад, служил подтверждением его реальности. Ноги Сяо Чие готовы были врасти в землю, а сам он находился на грани потери сознания. Лисы вокруг медленно расходились, но Сяо Цэань все еще продолжал смотреть в одну точку. Какое-то время в его сознании звенела гулкая пустота, но вскоре на Сяо Чие обрушилась лавина мыслей, образов и деталей. Главную роль среди них играли когти, огромные уши и девять невероятно пушистых хвостов. Иными словами, покоя Сяо Чие в эту ночь лишил снежный хули-цзин.