по ту сторону камер

На следующий день Аделина старалась вести себя так, будто вчерашний вечер был просто частью её работы. Она надела свой лучший образ холодной, неприступной богини и приехала в студию для просмотра чернового материала. Поодюсер встретил её у входа, как всегда, с лёгкой улыбкой, в которой читалась уверенность. — Ты сегодня особенно сияешь. Надеюсь, это от предвкушения, а не от ярости, — поддел он её. — Просто покажи материал, — сухо ответила она, проходя мимо него. В монтажной комнате все уже собрались. Ваня тоже был там, как всегда, в своём расслабленном виде, будто он здесь ради забавы. Когда она вошла, он поднял глаза и ухмыльнулся. — Доброе утро, королева. Она даже не взглянула на него, сев на своё место. — Давайте начнём. Когда начался просмотр, девушка старалась сосредоточиться на технических деталях: свет, ракурсы, монтаж. Но как только дошли до сцены на столе, комната будто замерла. На экране их взаимодействие выглядело настолько напряжённым и чувственным, что даже те, кто работал за камерой, вдруг перестали шевелиться. Егор, сидя рядом с ней, удовлетворённо кивнул. — Вот это то, о чём я говорил. Люди ахуеют. Аделина сжала руки на коленях, стараясь сохранить спокойствие. Она не могла поверить, насколько сильно экран усилил тот момент. Это было не просто напряжение — это была химия, которая выглядела настолько реальной, что у неё самой перехватило дыхание. Когда видео закончилось, в комнате повисла напряжённая тишина. Первым заговорил Бессмертных: — Ну, я не знаю, как вам, а мне кажется, что получилось… очень естественно. Он посмотрел прямо на неё, его взгляд был одновременно дерзким и насмешливым. Канаева встала, холодно оглядела его и произнесла: — Надеюсь, ты наслаждаешься своей минутой славы. Он лишь пожал плечами. — Ну, ты же сама её сделала такой яркой. Она резко развернулась и вышла из комнаты, не дождавшись реакции других. На улице она глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя. Это было слишком. Слишком дерзко, слишком провокационно, слишком… личное. Крид вышел следом, его лицо выражало смесь удивления и восхищения. — Адель, что происходит? Это лучшее, что мы сняли. Почему ты так реагируешь? — Ты ничего не понимаешь, — резко ответила она. — Может быть, но ты же видишь, что это работает. Ты хочешь быть звездой? Вот, это именно то, что сделает тебя ею. Она долго смотрела на него, потом вздохнула. — Ладно. Делай, что хочешь. Но в этот момент она уже знала, что этот клип станет не только началом её нового имиджа, но и чем-то гораздо более сложным. Потому что с того дня Ваня перестал быть просто раздражающим «стримером». Теперь он стал частью её игры. И, возможно, единственным, кто умел ставить её в тупик.

***

День «Золотого граммофона» начался для артистки рано. Её дом наполнился суетой стилистов, визажистов и ассистентов, которые словно муравьи сновали вокруг, держа в руках косметику, ткани и украшения. В центре этого хаоса сидела сама Аделина, как королева в ожидании своего выхода. Она знала, что этот вечер — её шанс окончательно закрепить за собой статус не просто певицы, но настоящего явления. Её наряд был продуман до мельчайших деталей: длинное платье с глубоким разрезом почти до бедра, сделанное из серебристой ткани, которая переливалась под любым светом, словно жидкий металл. Верх платья напоминал корсет, украшенный кристаллами, которые ловили каждую вспышку света. Плечи оставались открытыми, а шлейф был настолько длинным, что, казалось, тянулся до самого горизонта. На ногах — босоножки на тончайших серебряных ремешках и невероятно высоких каблуках, которые только подчёркивали её стройные ноги. Волосы были уложены в высокую, чуть небрежную причёску, из которой выбивались несколько прядей, обрамляя её лицо. Макияж был смелым: тёмные стрелки на глазах, глянцевые губы, кожа сияющая и безупречная. Она выглядела дерзко, но утончённо, как истинная femme fatale. Последним штрихом стали массивные серьги в форме звёзд, которые подчёркивали её статус восходящей звезды, и миниатюрный серебряный клатч с логотипом одного из самых дорогих брендов. Когда стилисты наконец отошли, давая ей пространство, Аделина встала и посмотрела на себя в огромное зеркало, покрывающее всю стену её гардеробной. — Идеально, — тихо сказала она, поправляя клатч. Ассистент подбежал, чтобы помочь ей надеть шубу — длинную, белоснежную, из натурального меха, — но Аделина остановила его. — Нет. Пусть все видят, — сказала она, бросив уверенный взгляд. Перед выходом она достала телефон, чтобы сделать пару снимков для своих сторис, где подписала: «Сегодня я сияю как никогда. Увидимся на сцене.» Её сердце билось немного быстрее обычного, но это не было страхом. Это было предвкушение. Она знала, что сегодня её наряд, её песня, её энергия — всё станет предметом обсуждения. Ей было важно не просто выглядеть эффектно, а заставить каждого в зале и за экранами говорить только о ней. Она вышла из дома, садясь в свой чёрно-белый Майбах, где её уже ждал водитель. Лаковые двери закрылись, и машина мягко тронулась с места, везя её в вечер, который должен был стать началом её легенды. Когда её автомобиль подъехал к красной дорожке, вспышки камер заполнили всё пространство. Папарацци уже знали: Аделина Канаева — новая звезда, на которую стоит обратить внимание. Шофёр открыл дверь, и она вышла с той самой надменной грацией, которая стала её визитной карточкой. Шлейф её платья легко скользил по дорожке, а каждая её деталь — от кристаллов до босоножек — будто кричала о роскоши. Она шла медленно, но уверенно, делая короткие паузы для фотографий. — Аделина! Посмотрите сюда! — кричали фотографы. Она слегка повернула голову, даря один из своих фирменных взглядов — смесь равнодушия и лёгкой усмешки, словно всё это шоу было лишь для неё. За кулисами обстановка была совсем другой. Организаторы метались туда-сюда, проверяя, чтобы всё шло по плану. Девушка вошла, её встречал Егор. — Ну что, готова? — спросил он, скользнув взглядом по её наряду. — Как никогда, — ответила она, поправляя серьги. — Отлично. Помни, это не просто выступление. Это твой момент. Убей их. Она кивнула, но не сказала ни слова. Когда подошла её очередь выходить на сцену, она почувствовала лёгкое волнение, но быстро взяла себя в руки. На сцене её уже ждало всё: дым, свет, идеальные декорации. Зал замер в ожидании. Как только заиграла музыка, Аделина вышла из тени, её голос заполнил весь зал. Она пела уверенно, с той самой страстью, которую Крид так хотел от неё. Камера крупным планом ловила каждую эмоцию, каждое движение. И когда её выступление достигло кульминации, она сделала то, чего никто не ожидал: в финальной ноте она одним движением отбросила шлейф платья, оставаясь в коротком серебристом комбинезоне, расшитом камнями. Её ноги блеснули в свете прожекторов, а зал разразился овациями. Это был момент, который закрепил её статус. Все говорили только о ней. Когда выступление закончилось, Аделина вернулась за кулисы. Её лицо всё ещё сохраняло холодную маску, но внутри она чувствовала прилив адреналина. Егор ждал её у выхода. — Это было… идеально, — сказал он, его голос звучал почти с гордостью. Она лишь улыбнулась. — Я ведь тебе говорила, что они будут говорить обо мне. Но едва она ушла в свою гримёрку, её телефон завибрировал. На экране высветилось сообщение от Вани: «Ты сегодня превзошла саму себя. Надо признать, я впечатлён.» Она хмыкнула, читая его слова. Её пальцы на мгновение замерли над экраном. Но отвечать она не стала. Вместо этого она положила телефон в сторону, улыбнувшись самой себе. Игра продолжалась.

***

Ваня сидел дома на своём диване, в одной руке держа банку колы, а в другой — пульт. В его квартире, освещённой тёплым светом настольной лампы, всё выглядело так же расслабленно, как и всегда. Он включил трансляцию «Золотого граммофона» скорее из любопытства, чем из реального интереса. Когда ведущие объявили Аделину, он лениво переключился с телефона на экран. Сначала его взгляд был немного равнодушным, но стоило ей выйти на сцену, как он замер. Её наряд, её уверенность, её голос — всё это заставило его сдвинуться чуть ближе к экрану. Она выглядела совершенно иначе, чем он привык видеть её в жизни. Эта надменность теперь казалась не раздражающей, а притягательной. Он ухмыльнулся, отпив глоток колы. — Умеешь же, блять, перевоплощаться, — пробормотал он себе под нос. Но когда она отбросила шлейф и осталась в своём откровенном серебристом комбинезоне, Ваня непроизвольно выдохнул. Экран будто взорвался от её энергии. Она выглядела как настоящая звезда, как человек, который знает, что он правит этим миром. В его голове всплыли воспоминания о том, как она сидела на краю стола во время съёмок клипа, её надменный взгляд, её реакция на его дерзость. Но сейчас она была вне его досягаемости, как будто находилась на другой планете. — Ладно, Канаева, — тихо сказал он, усмехнувшись, — признаю, ты хороша. Когда выступление закончилось, и зал взорвался аплодисментами, Ваня вдруг почувствовал странное чувство. Это было нечто между гордостью и раздражением. Гордость — за то, что он имел отношение к её успеху, пусть и косвенно. Раздражение — от осознания, что она становится всё более недосягаемой, как будто каждый её шаг уводил её дальше от него. Он достал телефон и написал ей сообщение: «Ты сегодня превзошла саму себя. Надо признать, я впечатлён.» Положив телефон на стол, он снова посмотрел на экран, где шло уже следующее выступление. Но его мысли были далеко. Он знал, что она не ответит сразу, но это даже было к лучшему. Их «игра» продолжалась, и он был уверен, что впереди их ждёт ещё не один раунд.

***

Аделина, ещё пылая адреналином после выступления, не могла просто вернуться домой и лечь спать. Её тело было переполнено эмоциями, а в голове звучали овации зала. Она стояла у зеркала в своей гримёрке, поправляя серьги, когда Егор зашёл внутрь с бокалом шампанского в руке. — Ты сегодня была феноменальна, Адель, — произнёс он, протягивая ей бокал. Она взяла его, глядя на своё отражение в зеркале, и сделала глоток. Но вместо того чтобы расслабиться, она почувствовала, как внутри ещё больше разгорается огонь. — Егор, — сказала она, поставив бокал на стол. — Поехали в клуб. Парень поднял брови. — Ты? В клуб? После такого вечера? Ты уверена? Она резко обернулась к нему. — Да. Уверена. Но водителя я отправлю домой. Сегодня я сама за рулём. Егор усмехнулся. — Как скажешь, звезда. Она быстро переоделась в более подходящий для клуба наряд — короткое чёрное платье с глубоким вырезом, открывающим спину, и кожаную куртку поверх. Её каблуки остались такими же высокими, а серебряные серьги всё ещё сверкали. Она выглядела даже более эффектно, чем на сцене. — Поехали, — сказала она, схватив ключи от своей машины. Майбах стоял у заднего входа ВТБ Арены. Аделина села за руль, игнорируя удивлённый взгляд Егора, который сел на пассажирское место. — Надеюсь, ты не собираешься гонять, как сумасшедшая, — бросил он, пристёгиваясь. Она усмехнулась. — Не переживай. Я знаю, что делаю. На улицах города её Майбах привлекал внимание, даже в ночное время. Она вела машину уверенно, одной рукой касаясь руля, другой — переключая музыку на панели. Их окна были слегка приоткрыты, и холодный ночной воздух врывался внутрь, смешиваясь с её ароматом дорогого парфюма. — Так, куда едем? — спросил Булаткин, наблюдая за её сосредоточенным лицом. — В «16 тонн». Там всегда лучшие вечеринки, — ответила она, не отрывая взгляда от дороги. Когда они подъехали к клубу, охранники моментально узнали её. Они отодвинули ограждения, чтобы Майбах мог проехать прямо ко входу. Аделина вышла из машины с таким видом, будто весь этот мир принадлежал ей. — Сегодня никто не забудет эту ночь, — бросила она Егору, входя в клуб. Музыка внутри била прямо в грудь, громкая и ритмичная. Танцпол был переполнен, но все взгляды моментально обратились на неё. Она шла через зал как королева, уверенная, что этот вечер — её продолжение триумфа. Бармены, официанты, посетители — все старались привлечь её внимание, но Аделина словно никого не замечала. Её глаза сияли, и в них читалось одно: «Я только начинаю». Аделина села за VIP-столик, окружённая лучшими из лучших. Шум клуба, вспышки света и гул голосов сливались в единый фон, пока перед ней не начали появляться бокалы. Сначала шампанское. Лёгкое, игривое, с мелкими пузырьками, которые приятно покалывали язык. Один бокал сменял другой, и вскоре флейты на столе выстроились в ряд. Потом кто-то заказал текилу. На серебряном подносе вынесли стопки, лайм и соль. Аделина улыбнулась, легко облизнула край своей ладони, посыпала солью и поднесла к губам рюмку. Первая обожгла горло, но вторая уже шла легче. — Ты что, решила всех тут перепить? — насмешливо спросил Егор, присаживаясь рядом. — Я сегодня праздную, Егор. Не мешай, — ответила она, смеясь и поднимая очередную стопку. Затем коктейли: «Мохито», «Pornstar», что-то с ягодами, что-то с огурцом. Каждый раз бармен подносил ей что-то новое, а она лишь кивала и принимала, не задумываясь. В какой-то момент на столе появились бокалы с виски, разлитые поверх больших кубиков льда. Крид взял один, но девушка неожиданно потянулась за другим. — Виски, Адель? Это уже серьёзно, — пробормотал он, наблюдая за тем, как она делает глоток, её глаза слегка сощуриваются от крепости напитка. — Сегодня всё серьёзно, — ответила она, откидываясь на спинку дивана. Она смеялась громко, её голос звучал даже поверх музыки. Каждый жест, каждое движение выглядело небрежно и раскованно. Кто-то из окружающих попытался тостовать с ней, но она лишь поднимала бокал и пила одна, словно праздновала что-то личное, недоступное для других. Часы текли, а количество выпитого росло. Бутылки с шампанским пустели, рюмки и бокалы опустошались, но Канева казалась неутомимой. Её лицо начало краснеть, движения становились чуть менее скоординированными, но это только добавляло ей какой-то дерзкой харизмы. — Может, уже хватит? — спросил Егор, пытаясь притормозить её, когда она потянулась за очередной коктейль. — Хватит? — переспросила она, обводя его взглядом. — Ты что, боишься, что я тебя перепью? Он лишь закатил глаза, понимая, что спорить бесполезно. Она сегодня была неудержима. Аделина поднялась на ноги, чуть пошатываясь, и посмотрела на танцпол. Её глаза блестели, и было очевидно, что алкоголь делал её ещё более дерзкой и смелой. — Мне нужно больше, — бросила она Егору. — И я найду это. Она направилась к танцполу, оставляя за собой шлейф своего запаха, а Егор, скептически хмыкнув, поднялся следом. Этот вечер обещал быть долгим. Егор подошёл к Аделине, которая уже потерялась в ритмах танцпола. Её движения были плавными и дерзкими, её длинные волосы касались оголённых плеч, а глаза блестели под светом разноцветных прожекторов. Алкоголь в её крови делал её более раскованной, почти хищной. Он положил руку ей на плечо, заставляя обернуться. — Адель, мне нужно ехать, — сказал он достаточно громко, чтобы перекричать музыку. Она на секунду остановилась, её взгляд слегка затуманился. — Куда? Уже скучно? — У меня дела, — коротко бросил он, не вдаваясь в детали. — Но ты оставайся. Только не забудь, что завтра с утра съёмки. Она махнула рукой, будто отгоняла надоедливую муху. — Не переживай за меня. Я справлюсь. Булаткин лишь усмехнулся, явно не слишком доверяя её словам. Он обернулся, пробираясь через толпу, и уже на выходе достал телефон. — Алло, Ванёк? — его голос был быстрым и чётким. — Да, что такое? — ответил тот, явно не ожидая звонка. — Слушай, мне нужно, чтобы ты прямо сейчас поехал в «16 тонн». Аделина там. И, мягко говоря, слегка перебрала. — Ты издеваешься? — голос Вани звучал раздражённо. — Это вообще не моя проблема. — Да, но станет твоей, если завтра она не появится на съёмках или, не дай бог, устроит какой-то скандал. Ты ведь знаешь её. Ты ближе всех можешь её… как бы это сказать… успокоить. — Егор, это бред. Почему ты сам не можешь остаться? — У меня дела, Ваня, — резко оборвал тот. — Просто сделай это. И поверь, я щедро отблагодарю. На том конце линии повисла пауза, затем парень выдохнул. — Ладно. Буду через полчаса. Егор сбросил звонок и посмотрел на улицу. Майбах Аделины всё ещё стоял перед клубом, сверкая в свете уличных фонарей. Он вздохнул, понимая, что оставляет эту бурю в надёжных, хотя и недовольных, руках. «Теперь это его головная боль,» — подумал он и скрылся в ночи. Через тридцать минут Бессмертных подъехал к клубу. Ещё снаружи он услышал гул музыки, разносящийся на всю улицу. Парковка была забита, но его старенький внедорожник совсем не вписывался в ряд роскошных машин. Ваня усмехнулся про себя: "Ну конечно, куда уж мне до этой публики.» На входе охранники неохотно пропустили его, но, увидев знакомое лицо, разошлись в стороны. Ваня вошёл в клуб, сразу почувствовав запах алкоголя, пота и дорогих духов. Ему пришлось протиснуться через толпу, чтобы найти Аделину. Она всё ещё была на танцполе. Её короткое платье блестело в свете лазеров, а движения — плавные, раскованные, почти гипнотические. Но даже издалека парень понял: она сильно перебрала. Её глаза были затуманены, а улыбка слишком широкая, чтобы быть искренней. — Канаева! — громко окликнул он, подходя ближе. Она обернулась, увидела его и удивлённо вскинула брови. — Бессмертных? Ты что тут делаешь? — её голос был немного осипшим от смеха и крика. — Твой личный спасатель, видимо, — буркнул он, хватая её за локоть, чтобы вывести с танцпола. Она выдернула руку и засмеялась. — Ох, какой герой! Меня прислали спасать? Или ты сам соскучился? Ваня устало выдохнул. — Егор попросил меня. Ты едва стоишь на ногах. Идём. Но она не собиралась так легко сдаваться. — Подожди, подожди. Ты пришёл сюда просто увезти меня? Без танца? Без коктейля? — Она шагнула ближе, её тело почти касалось его. Он почувствовал запах её духов, смешанных с алкоголем. Её взгляд был дерзким, но её шаткие движения выдавали состояние. — Канаева, хватит, — сказал он твёрдо, но тихо, обхватив её локоть сильнее. Она посмотрела на его руку, затем снова на него. — Ты всегда такой серьёзный? — её голос стал чуть тише, почти шепот. На мгновение между ними повисло напряжение. Она словно пыталась прочитать его, а он пытался понять, как донести до неё, что это не игра. — Да, всегда, — коротко ответил он. — Теперь пошли. Она закатила глаза, но позволила ему вывести её с танцпола. Пока они шли через зал, Аделина всё ещё упрямо улыбалась, но стример чувствовал, что под этой маской скрывается что-то другое. Когда они вышли на улицу, холодный воздух немного привёл её в чувство. Она остановилась, прислонившись к своему Майбаху, и посмотрела на него снизу вверх. Ваня взял ключи от её машины прямо у неё из рук, даже не спрашивая разрешения. Девушка слабо попыталась возразить, но её голос утонул в холодном воздухе. Она всё ещё была в своём пьяном, полурасслабленном состоянии, и это явно не располагало к сопротивлению. — Садись, — коротко бросил он, открывая переднюю дверь. — Ты что делаешь? — пробормотала она, покачиваясь на каблуках. — Спасаю тебя, пока ты хуйни не натворила, — ответил он сухо. Она неохотно села на переднее сиденье, облокотившись на дверь, её длинные ноги небрежно вытянулись, каблуки слегка скользнули по коврику. Она обернулась к нему, пока он устраивался за рулём, и усмехнулась. — Ты, конечно, смелый. За руль Майбаха садишься, будто всю жизнь их водил, — её голос был пьяно-мягким, но в нём звучала ирония. — Адрес скажешь или будем кружить по городу? — спросил он, проигнорировав её сарказм, включая двигатель. Она махнула рукой. — Рублёвское шоссе, конечно. Вниз, за второй поворот. — Она махнула рукой, как будто указывала ему направление. Ваня выдохнул и вырулил на дорогу. Её Майбах шёл по ночным улицам мягко и бесшумно, как будто плыл. Девушка откинулась на сиденье, едва удерживая голову прямо. — Ты знаешь, — начала она спустя минуту тишины, — мне никто не отказывает. Никогда. — Рад за тебя, — отозвался Ваня, не отрывая взгляда от дороги. Она рассмеялась, этот смех был немного хриплым, как будто её голос стал ещё более пьяным. — Ты такой правильный, Бессмертных. Прямо рыцарь на белом коне. Он молчал, сжимая руль чуть крепче. Она вдруг развернулась к нему, чуть подаваясь вперёд. — Ты думаешь, я ненастоящая? Что я просто пустышка с миллиардами и красивым лицом? Он бросил на неё короткий взгляд, его лицо оставалось серьёзным. — Я думаю, что ты слишком пьяна, чтобы сейчас задавать такие вопросы. Она хмыкнула, опуская голову на спинку сиденья. — Может, ты прав. А может… — она замолчала, затем пробормотала, почти себе под нос: — А может, ты просто боишься узнать ответ. Ваня не ответил. Он просто ехал дальше, наблюдая, как огни Москвы сменяются тенью загородной дороги. Спустя некоторое время он заметил, что она задремала, её голова чуть наклонилась к окну. «Вот и всё, звезда,» — подумал он, вглядываясь в тёмную ленту шоссе перед собой. Когда они подъехали к её дому, Ваня увидел огромные чёрные ворота с золотыми узорами, которые медленно начали открываться, как только их машина оказалась в зоне камер. Дом Аделины был больше похож на дворец: высокий забор, длинная подъездная аллея, освещённая фонарями, и главный вход с массивной лестницей из мрамора. Он остановил автомобиль перед крыльцом, заглушил двигатель и повернулся к девушке. Она полусидела, полулежала на сиденье, глаза были прикрыты, губы чуть приоткрыты. Её голова едва держалась прямо. — Канаева, приехали, — тихо сказал он, дотронувшись до её плеча. Она не ответила, лишь что-то пробормотала, едва пошевелив рукой. Ваня вздохнул. «Ну конечно,» — подумал он. Он вышел из машины, обошёл её и открыл пассажирскую дверь. Холодный воздух коснулся её лица, и она слегка зашевелилась. — Давай, вставай, — сказал он, обхватывая её за плечи. — Я могу сама, — пробормотала она, но её попытка подняться окончилась тем, что она почти упала обратно на сиденье. — Конечно, можешь, — саркастично бросил он, подхватывая её на руки. Её тело было лёгким, но запах алкоголя и её духов смешался в головокружительный аромат. Она обвила руки вокруг его шеи, уткнувшись лицом в его плечо, и чуть хрипло прошептала: — Ты смешной, Бессмертных. — Рад, что развлекаю, — бросил он, не замедляя шаг. Ваня поднимался по мраморным ступеням, чувствуя, как она расслабляется у него на руках. Огромные двери дома автоматически открылись, как только он приблизился. Внутри был просторный холл, освещённый люстрой с тысячей кристаллов. Пол из белого мрамора отражал свет, создавая ощущение безупречной стерильности. — Где твоя спальня? — спросил он, глядя на бесконечное количество дверей и лестницу, ведущую на второй этаж. Она только слабо махнула рукой в сторону лестницы. — Наверх. Вторая дверь направо. Когда Ваня осторожно опустил Аделину на кровать, она приоткрыла глаза, и в них мелькнул странный, почти дьявольский огонёк. Её губы изогнулись в лёгкой, лукавой улыбке, и она вдруг вспомнила их «игру» — ту странную смесь провокации, напряжения и флирта, что тянулась между ними. — Бессмертных, — прошептала она, притягивая его внимание. Он наклонился ближе, чтобы услышать её, ожидая, что она снова что-то пробормочет в пьяном полусне. Но вместо этого её рука скользнула к его галстуку — он так и не снял его после работы, — и она потянула его к себе. — Что ты делаешь? — спросил он хрипловато, его голос прозвучал чуть более резко, чем он хотел. Она лишь улыбнулась, подтянув его ближе, так что их лица оказались совсем рядом. Её взгляд был уверенным, дерзким, совершенно трезвым в эту секунду. — Играю, — сказала она тихо, её голос был низким и чуть охрипшим. Её другая рука скользнула к его затылку, пальцы легли на волосы, а он замер, словно его поймали в ловушку. Он чувствовал её дыхание, слышал, как его сердце бешено колотится. — Канаева, — выдохнул парень, чувствуя, как её тело приближается к его, её тепло буквально обжигает через слои одежды. — Ты пьяна. Она рассмеялась тихо, почти шёпотом, но её голос был сладким и провокационным. — Разве это важно? — она слегка наклонила голову, так что её губы почти коснулись его щеки. Он чувствовал, как его тело напрягается, а разум кричит остановиться. Но её запах, её близость, её прикосновения сводили его с ума. Её рука всё ещё держала его за воротник. худи, слегка притягивая ближе, как будто она была хищником, решившим поддразнить жертву. — Ты же говорил, что не боишься меня, — её голос был почти шёпотом, но эти слова прозвучали как вызов. Ваня сглотнул, с трудом отрываясь от её взгляда. — Я не боюсь тебя, — сказал он, стараясь звучать спокойно, хотя его голос выдавал лёгкую дрожь. — Но если ты думаешь, что я поддамся, ты ошибаешься. Девушка усмехнулась, отпуская его и проводя кончиками пальцев по его груди, словно проверяя, действительно ли он такой «правильный», каким хочет казаться. — Значит, это я проиграю? — спросила она с издёвкой, но в её голосе звучала лёгкая насмешка. Ваня сделал шаг назад, его сердце всё ещё бешено билось. — Отдыхай, — сказал он сдержанно, и его голос прозвучал твёрдо. Её глаза наблюдали за ним, как за интересным противником, которого она ещё не до конца изучила. Она откинулась на подушки, её лицо озарилось хитрой улыбкой. — Ты слишком хороший, Ваня. Но это делает тебя ещё интереснее. Он не ответил, лишь бросил на неё последний взгляд и, сжав челюсти, вышел из комнаты. За дверью он остановился, вдыхая глубоко, чтобы успокоиться. «Она просто играет,» — убеждал он себя, но где-то глубоко внутри знал: этот момент оставил след, и отмахнуться от него будет гораздо сложнее, чем он хотел. Ваня вышел из её дома, громко хлопнув тяжёлой дверью, будто это могло выбить из него всё напряжение, которое скопилось за последние несколько минут. Ночной воздух был холодным, но даже он не смог охладить его. Пальцы сами потянулись к телефону, чтобы вызвать такси. Когда машина подъехала, он поспешно сел на заднее сиденье и захлопнул дверь. Едва такси тронулось с места, парень ощутил, как тело буквально горит. Ладони вспотели, и он невольно потер их друг о друга, стараясь прийти в себя. Его дыхание было сбивчивым, будто он только что пробежал марафон. Грудь тяжело поднималась и опускалась, а в голове продолжал звучать её шёпот, её дерзкие слова, её взгляд, в котором было столько уверенности и вызова. Он провёл рукой по лицу, пытаясь стереть с себя её прикосновения, но они всё ещё оставались с ним — каждый миг, каждая секунда, пока её пальцы скользили по его галстуку, пока её губы почти касались его щеки. «Она просто играет,» — снова сказал он себе, но это не принесло облегчения. Эта игра была слишком опасной, слишком близкой к грани. Водитель бросил на него взгляд через зеркало заднего вида, вероятно, заметив, что пассажир явно не в порядке. — Всё нормально? — спросил он, будто знал, что за этим молчанием скрывается буря. Ваня едва смог выдавить: — Да. Просто… тяжёлый день. На самом деле это было больше, чем просто тяжёлый день. Это было испытание, из которого он едва выбрался. И теперь, сидя в темноте на заднем сиденье такси, он понимал одно: эта женщина разрушала его привычный мир, и он не знал, сможет ли сохранить свой контроль в следующий раз. Такси катилось по ночным улицам, а Бессмертных сидел на заднем сиденье, глядя в окно, но не видя ничего. Город проносился мимо, огни казались размытыми пятнами, а в голове его крутился один человек. Аделина. Он сжал кулаки, чувствуя, как раздражение накатывает волнами. «Как же она меня блять бесит,» — думал он, зубами скрипя от злости. Она была слишком идеальной внешне, слишком уверенной, слишком наглой. Она играла с ним, словно он был игрушкой, просто потому, что могла себе это позволить. «Почему она думает, что может делать всё, что захочет? Что её дерзость и деньги дают ей право управлять людьми?» Он вспомнил, как её пальцы скользнули по его воротнику, как её губы шептали слова, которые вывели его из равновесия. Сколько сарказма и вызова было в её глазах. Она точно знала, что делает, и наслаждалась этим. — Чёртова актриса, — пробормотал он себе под нос, слишком тихо, чтобы водитель мог услышать. Ему хотелось ненавидеть её, сжечь этот образ, выбросить из головы. Но вместо этого её лицо, её голос, её прикосновения преследовали его. Она была как яд, который проникал в каждую клетку, медленно, но верно отравляя его разум. «Она из тех, кто привык ломать людей, чтобы доказать себе, что может. Но я не позволю ей это сделать. Никогда,» — упрямо подумал он, но внутри сомнения поднимали голову. Ваня сжал виски, словно мог выдавить из себя её образ, но это не помогало. Чем больше он пытался игнорировать её, тем сильнее она укоренялась в его мыслях. «Ненавижу её,» — повторял он, но это звучало недостаточно убедительно даже для него самого. Когда парень добрался до своей квартиры, он буквально вбежал внутрь, захлопнув дверь с такой силой, что она дрогнула в раме. Ему не хватало воздуха. Он стоял в тускло освещённом коридоре, широко распахнув глаза, будто только что вырвался из какой-то тюрьмы, и тяжело дышал. Всё тело казалось натянутым до предела, каждая клетка горела от смеси гнева, унижения и чего-то ещё, чего он боялся назвать. Он сбросил куртку на пол, даже не замечая этого, и прошёл в гостиную, хватая воздух ртом, как будто его душило. «Она… она просто ебёт мне мозг!» — мысли метались хаотично. Её лицо вспыхивало в памяти: взгляд, этот вызов, её руки, уверенно тянущие его ближе. Он провёл ладонями по лицу, но этого было недостаточно. Ваня резко направился к ванной, включил ледяную воду и плеснул её себе в лицо, чтобы хоть как-то прийти в себя. Но даже холодная вода не помогала. «Как, сука, она делает это?!» — почти крикнул он мысленно. Её образ преследовал его: её улыбка, её голос, то, как она смотрела на него, будто знала все его слабости. Она была слишком дерзкой, слишком соблазнительной, слишком… — Ненавижу её! — вдруг вслух выдохнул он, глядя на своё отражение в зеркале. Но в отражении он увидел не ненависть. Он увидел замешательство. Ваня схватился за края раковины, сжимая их до побелевших пальцев. Ему казалось, что стены комнаты сужаются, воздуха становится меньше, а внутри всё кипит. «Она играет со мной. Это всего лишь игра,» — пытался он убедить себя, но это звучало как ложь. Всё, что происходило, казалось гораздо глубже и опаснее. И в тот момент, стоя над раковиной с мокрым лицом, он понял, что ненавидит не только её. Он ненавидит себя — за то, что позволил ей так сильно повлиять на него.

***

Девушка проснулась от резкого звонка телефона, лежащего на тумбочке рядом с кроватью. Голова гудела после вчерашнего вечера, и первое желание было просто выключить этот звук и вернуться в сон. Но, глянув на экран, она увидела имя отца. — Да? — хрипло произнесла она, потянувшись за телефоном. — Доброе утро, доченька, — голос отца звучал так, будто он уже был на ногах несколько часов и успел решить сотню дел. — У нас будет новогодний приём через две недели. Тебе нужно быть на высоте. Она приподнялась на локтях, сдвинув волосы с лица, и зевнула. — Ещё один приём? Пап, может, хотя бы раз без этих вечных показух? — Это не обсуждается, — строго сказал он. — Приём будет не только для партнёров, но и для твоего продвижения. Там будут нужные люди: продюсеры, журналисты, спонсоры. Ты должна произвести впечатление. Его тон не оставлял места для возражений, но Аделина всегда умела находить слабые точки в его строгости. — И, конечно, это будет снова в поместье? Или мы наконец выберем что-то современное, а не очередной «бал для стариков»? — Не забывай, кто ты, Аделина, — его голос стал ледяным. — Это не просто вечеринка. Это возможность для тебя. Ты же хотела петь? Вот и показывай, что ты способна работать на результат. Она закатила глаза, но ответила ровным голосом: — Ладно. Я буду там. И я буду идеальна, как ты и хочешь. — Отлично. Подробности сообщит мой секретарь. И да, никаких скандалов до приёма, — добавил он, словно предчувствуя что-то. Когда звонок закончился, Аделина бросила телефон на кровать и откинулась на подушки. Её взгляд устремился к потолку, а в голове крутилась только одна мысль: "Новогодний приём… Отлично. Очередная сцена, где я должна блистать. Но на этот раз блистать буду по своим правилам.» Её губы изогнулись в лукавой улыбке. Она уже начала продумывать, как превратить скучный семейный приём в шоу, которое запомнят все. Аделина только начала вставать с кровати, когда телефон снова зазвонил. Она с раздражением посмотрела на экран и увидела имя Егора. — Что тебе надо так рано? — проворчала она, прижимая телефон к уху, всё ещё сонная. — Рано? Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени? — Его голос был резким и чуть насмешливым. — Ты вчера перебрала, Адель. Опять. — Я не перебирала, — сухо ответила она, откидывая волосы назад. — Просто немного выпила. — Немного? — Егор усмехнулся. — Тебя выносили из клуба, и ты даже не помнишь, как оказалась дома. Ты превращаешься в алкашню, если хочешь знать моё мнение. — Егор, хватит! — огрызнулась она, злясь на его резкость. — Я справляюсь. — Да? Потому что со стороны это выглядит как полный провал. Аделина, ты не просто «просто девушка». Ты — проект. Ты должна быть идеальной, а не скандальной. Она тяжело вздохнула, обдумывая его слова. — Кстати, — добавил он, смягчив тон, — мне твой отец говорил про новогодний приём. — Уже все знают, что я должна там светиться? — раздражённо бросила она. — Именно. И там должен быть Ваня, — сказал он. Она замолчала, почувствовав, как внутри что-то закипает. — Он? Зачем? — Потому что он часть твоего образа. Это работает. Люди видят вас вместе, и это добавляет огня. Это шоу. — Я не хочу его видеть, — холодно сказала она. — А мне всё равно, чего ты хочешь, — отрезал продюсер. — Ты хочешь быть звездой? Тогда играй. Это будет твоя сцена, но тебе нужен напарник. И этот напарник — Ваня. Егор повесил трубку, оставив Аделину в полном раздражении. Она бросила телефон на кровать и встала, чувствуя, как злость и обида переполняют её. «Отлично,» — подумала она с сарказмом. — «Новогодний приём, папа, Егор и… этот…. Скучать не придётся.» Но где-то глубоко внутри она понимала: этот приём может стать чем-то большим. И, возможно, даже перевернуть всё.

***

Егор сидел в своей квартире, вертя в руках чашку с давно остывшим кофе. После разговора с девушкой он знал, что должен сделать следующий шаг. Он набрал номер Вани, и после нескольких гудков раздался сонный голос: — Алло? — Проснулся наконец-то? — язвительно начал Егор. — Ты мне нужен. — Егор, я только лег, — послушалось ворчание на том конце.— Что случилось? — Аделина, как всегда, в своём репертуаре. Её отец устраивает новогодний приём, и ты должен там быть. — Что? — Ваня мгновенно проснулся. — С чего бы это? — Потому что ты — часть её образа, — спокойно ответил Егор. — Ты нужен ей, чтобы поддерживать интерес. — Егор, меня заебал этот цирк. — раздражённо бросил Бессмертных. — Ваня, не будь идиотом. Мы оба знаем, что это работает. После клипа все обсуждают вас. Нам нужно закрепить этот эффект. Ты появишься на приёме, будете вместе, и все журналисты съедят это с руками. — Я ненавижу её, — спокойно сказал Ваня. — Отлично, — усмехнулся Егор. — Значит, напряжение между вами будет выглядеть ещё более настоящим. Это даже лучше. Ваня хотел возразить, но вместо этого молчал. Булаткин воспользовался паузой: — Слушай, ты хочешь денег? Или славы? Или, может быть, просто хочешь доказать, что не так уж и зависишь от неё? Тогда сделай это. Я тебя по хорошему прошу. — Егор, я… — начал было стример, но не закончил. — Ты там будешь, Ваня, — Егор перебил его. — И точка. Разговор оборвался, оставив парня сидеть на кровати с телефоном в руке и глухим раздражением внутри. «Ебаная Аделина,» — подумал он, понимая, что от этой игры ему не отвертеться.

***

Прошло две недели, и в жизни артиски многое произошло. Она записала новую песню, о которой Крид уверял, что это будет её первый настоящий хит. В студии она выкладывалась полностью, на этот раз даже без лишних капризов. Что-то внутри подсказывало ей, что эта песня может стать её настоящим билетом в мир большой славы.

***

В вечер приёма, она стояла в своей гардеробной перед огромным зеркалом, разглядывая свой наряд. Платье было смелым, даже по её меркам: полностью расшитое серебряными пайетками, оно обтягивало её фигуру, переливаясь каждым движением. Вырез был глубоким, а высокий разрез открывал длинные стройные ноги. Шуба из белого меха, брошенная на плечи, довершала образ — королева вечера, уверенная в себе до кончиков пальцев. Она поправила свои длинные тёмные волосы, уложенные в идеальные локоны, и добавила ещё немного красной помады. Глядя на себя, она усмехнулась. «Ну что, папа, готовься, твоя дочь сегодня заберёт всё внимание.» Её мысли прервал телефонный звонок. Она взглянула на экран — Егор. — Да, — ответила она коротко. — Ты готова? Машина подъехала. — Конечно, готова, — с уверенностью сказала она, бросая последний взгляд в зеркало. — Это будет мой вечер. — Не забудь, Ваня будет там, — напомнил он. Она фыркнула. — Я и без тебя помню. Егор рассмеялся. — Убедись, что вы выглядите как пара. — Не учи меня, что делать, — бросила она и сбросила звонок. Через несколько минут Аделина вышла из дома. Черный Роллс-Ройс Гост, сверкающий под огнями вечернего города, ждал её у подъезда. Она медленно спустилась по ступенькам, будто уже шла по красной дорожке. Водитель открыл ей дверь, и Аделина села внутрь, чувствуя, как внутри нарастает предвкушение. В этот вечер она собиралась покорить всех — и сделать так, чтобы о ней говорили ещё долго. Автомобиль плавно подъехал к огромному особняку на Рублёвке, где уже собрались представители московской элиты. Дом сиял огнями, словно рождественская открытка: золотистые гирлянды, огромные ледяные скульптуры на входе и алые ковровые дорожки, ведущие к высоким дверям. Девушка вышла из машины, как истинная звезда, уверенная, что все взгляды прикованы только к ней. В ту же секунду вспышки камер ослепили её — журналисты уже стояли наготове. Она одарила их идеально отрепетированной улыбкой, слегка подняв подбородок. «Сегодня я буду сиять ярче, чем эти огни,» — подумала она, проходя внутрь. Внутри особняка всё было ещё роскошнее. Высокие потолки, хрустальные люстры, бесконечные ряды столов с изысканными угощениями и шампанским. Гостей было много: политики, бизнесмены, звёзды шоу-бизнеса. И, конечно, её отец — в центре всего этого великолепия, беседующий с влиятельными людьми. — Алелька, ты выглядишь потрясающе, — сказал он, подойдя к дочери. Но его взгляд был больше оценивающим, чем восторженным. Он видел в ней инструмент, а не личность. — Спасибо, папа, — холодно ответила она. — Как всегда, всё на высшем уровне. Отец кивнул, но тут же переключил внимание на кого-то из гостей. Она привыкла к этому — это был его стиль. Канаева взяла бокал шампанского с подноса у проходящего официанта, стараясь сохранить видимость расслабленности. Но её сердце билось быстрее: она знала, что Ваня должен быть здесь. Взгляд бегал по залу, привыкая к вниманию окружающих. И вдруг её взгляд остановился на нём. Стример стоял у бара в тёмном идеально сидящем костюме. Чёрная рубашка без галстука подчёркивала его небрежный стиль, который почему-то умудрялся выглядеть так, будто он совершенно не старался, но всё равно выделялся среди остальных. Она приподняла бровь и направилась к нему. Подходя ближе, отметила, как он заметил её, но старался не выдать этого. — Ну надо же, — с лёгким смешком произнесла она, став рядом. — Ты в костюме. Даже не думала, что у тебя есть такой в гардеробе. Или это аренда? Ваня отвёл взгляд от бокала виски, который держал в руке, и медленно повернулся к ней. Его лицо было почти безразличным, но в глазах блеснула искра. — Ну, пришлось соответствовать. Не мог же я появиться в твоей прекрасной гламурной сказке в футболке, — ответил парень спокойно, оценивающе скользнув взглядом по её платью. — Хотя, судя по твоему наряду, я всё равно проигрываю. Девушка усмехнулась, сделав шаг ближе, и наклонила голову. — Знаешь, тебе идёт. Ты почти выглядишь прилично. Почти. — А ты, как всегда, любишь быть в центре внимания, — бросил он с усмешкой, но взгляд на её платье задержался дольше, чем она ожидала. — Ну, кто-то должен это делать, — парировала девушка, отпивая шампанское и смотря на парня через край бокала. — А ты, как всегда, где-то на заднем фоне. Он рассмеялся тихо, глядя прямо ей в глаза. — На фоне? Может быть. Но, как показывает практика, именно фон делает картину запоминающейся. Аделина почувствовала лёгкий жар под кожей, но не позволила себе выдать это. Она лишь улыбнулась, полная скрытого вызова, и сделала ещё один шаг ближе, так что их разделяло всего несколько сантиметров. — Ну что ж, давай посмотрим, насколько ты хорош в роли фона сегодня, — прошептала она, дерзко смотря ему в глаза, прежде чем повернуться и плавно уйти, оставив его с её словами. Ваня посмотрел ей вслед, почувствовав, как его губы невольно растягиваются в усмешке. Она снова начала игру.

***

Парень стоял у одного из столов, вяло поддерживая разговор с парой знакомых. Он даже не слушал их, только кивал время от времени, сохраняя видимость участия. Его взгляд постоянно выискивал её в толпе. Канаева. Она была как магнит — слишком яркая, слишком вызывающая, чтобы её игнорировать. И вот он снова её заметил. Она стояла в центре зала, смеясь над чем-то, что говорил какой-то парень в дорогом костюме. Молодой человек склонился ближе, едва ли не шепча ей что-то на ухо. Она улыбалась, слегка наклонив голову, будто нарочно позволяла ему находиться так близко. Что-то в груди у Вани сжалось. Он отвёл взгляд, пытаясь сосредоточиться на разговоре, но это было бесполезно. Её смех, её движение — всё это словно било ему в мозг. Бессмертных снова посмотрел на них. Парень продолжал говорить, а девушка слегка повернула голову, поправляя локон, который упал ей на плечо. Она выглядела так, будто наслаждалась каждым мгновением. Иван почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Ему хотелось развернуться и уйти, но ноги будто приросли к месту. Вместо этого он стоял, скрывая напряжение за фасадом спокойствия, которое, он знал, скоро может треснуть. «Посмотри на меня,» — мысленно умолял он. «Сука, Канаева, хотя бы раз обернись.» Но она не смотрела. Она была поглощена своим собеседником, как будто мир вокруг перестал существовать. Это сводило парня с ума. Он злился на неё, на этого вычурного сыночка какого нибудь миллионера, на себя. Почему она могла так легко сводить его с ума? Почему ему было так сложно просто отвести взгляд? Его мысли были хаотичны, смесь ярости, ревности и чего-то ещё, что он не хотел признавать. Но глубоко внутри он знал: всё это не просто игра. Для него это было что-то большее, что-то, от чего он бежал, но не мог убежать. Аделина боковым зрением заметила, как Бессмертных снова смотрит на неё. Его напряжённое лицо, сжатые кулаки — всё это было как на ладони. Она знала, что сводит его с ума, и ей это безумно нравилось. «Смотри, Ванечка, смотри,» — подумала она с улыбкой, делая вид, что полностью поглощена разговором с парнем напротив. Она специально наклонилась чуть ближе к собеседнику, позволив тому шептать ей что-то на ухо. Хотя слова парня она едва слушала, её истинное внимание было сосредоточено на реакции Вани. Он стоял у столика через весь зал, напряжённый, будто готовый взорваться. И эта напряжённость только подстёгивала её. Она медленно убрала локон с плеча, демонстративно поправляя цепочку на шее. Её собеседник что-то сказал, и Аделина рассмеялась, звонко и искренне. Смех разлетелся по залу, как будто предназначался только для Ивана. Она знала, что он ненавидит это. Она знала, что в этот момент он борется с желанием подойти. Ещё одна игра. На этот раз в одни ворота. «Сколько ты ещё выдержишь, Бессмертных?» — думала она, изящно опираясь на руку парня и поднимая взгляд. На мгновение их взгляды пересеклись. Она позволила себе легкую, едва заметную усмешку — дерзкую и вызывающую. Этой улыбкой она словно говорила: «Ты не можешь сделать ничего, кроме как смотреть». Бессмертных отвёл взгляд, и она ощутила победу. В такие моменты она чувствовала себя королевой. Она знала, что держит его на крючке, и ей это было слишком приятно. Девушка, насладившись его ревностью, решила, что пора поднять ставки. Она извинилась перед своим собеседником, оставив его растерянным, и, будто кошка, медленно направилась к Ване. Её походка была плавной и грациозной, платье переливалось при каждом движении, а взгляд был полон скрытой игры. Парень заметил её ещё на полпути, но сделал вид, что не видит. Он поднял бокал к губам, пытаясь выглядеть равнодушным, но внутри чувствовал, как накаляется ситуация. — Ты всегда так стоишь в одиночестве? — прошептала она, остановившись рядом с ним. Её голос был мягким, почти мурлыкающим. Он медленно повернул голову, его лицо всё ещё сохраняло холодное выражение. — Разве тебе не достаточно твоего кавалера? Девушка игнорировала его сарказм, делая шаг ближе. Теперь между ними было едва ли несколько сантиметров. Её глаза блестели вызовом. — Ты сегодня такой напряжённый, — заметила она с усмешкой. — Может, стоит расслабиться? Ваня хотел что-то ответить, но она не дала ему шанса. Аделина протянула руку и, слегка наклонив голову, предложила: — Потанцуем? Её голос прозвучал так мягко и уверенно, что отказать было невозможно. Он знал, что это очередная её игра, но, чёрт возьми, как она умела заманивать. — Потанцевать? — переспросил он, недоверчиво глядя на неё. — А почему нет? — её губы растянулись в почти невинной улыбке. — Или ты боишься меня? Он усмехнулся, понимая, что она снова играет на его слабостях. — Боюсь? Не смеши. Ваня поставил бокал на ближайший стол и взял её за руку. Её пальцы были тёплыми, кожа мягкой. Он чувствовал, как внутри поднимается напряжение, но постарался не выдать этого. — Покажи, как ты танцуешь, звезда, — пробормотал он, ведя её на центр зала. Аделина позволила ему повести, её улыбка была полна самодовольства. Она знала, что выиграла этот раунд. Оркестр заиграл медленную мелодию «I wanna be yours», и Ваня положил руку ей на талию, сжав чуть сильнее, чем следовало. Аделина встретила его взгляд, в котором плескалась смесь раздражения и скрытого напряжения. Её рука лёгла на его плечо, а другая — в его ладонь. Их движения были плавными и слаженными, но внутри этого танца кипели эмоции. — Ты, конечно, удивляешь, — начал он, сдерживая свой тон. — Сперва устраиваешь шоу с этим типом, а потом приходишь ко мне, как будто ничего не было. Она изогнула бровь, её губы сложились в невинную улыбку. — А ты, как всегда, преувеличиваешь. Это был просто разговор. Или ты уже начал следить за каждым моим шагом? — Следить? — он тихо усмехнулся, притянув её чуть ближе, так что их лица оказались почти рядом. — Ты переоцениваешь своё значение. Она вскинула подбородок, её взгляд стал ледяным. — Забавно слышать это от того, кто весь вечер не мог оторвать от меня глаз. Ваня замолчал на секунду, но потом его глаза вспыхнули. — Ты делаешь это специально. Ты живёшь этим — манипулируешь людьми, чтобы они сходили по тебе с ума. Тебе это даёт чувство власти? — А тебе, похоже, нравится злиться, — парировала она. — Потому что ты не можешь признать, что я в твоей голове. Он наклонился чуть ближе, его дыхание коснулось её шеи. — Ты слишком высоко себя ставишь, Канаева. Ты просто очередная капризная богатая девочка, которая не знает, чего хочет. Её глаза сузились, а губы дрогнули от злости. — А ты — жалкий. Живёшь за счёт чужих денег, выполняешь приказы, потому что сам ничего не можешь добиться. Его челюсть напряглась. Он вдруг резко притянул её ближе, так что их тела полностью соприкоснулись. Она замерла, но не отвела взгляда, словно бросая вызов. — Ты ненавидишь меня? — прошептал он, его голос был низким и хриплым. — Больше всего на свете, — прошипела она, её взгляд был горящим. И в тот же момент всё напряжение между ними вырвалось наружу. Он наклонился и, не давая ей шанса продолжить, поцеловал её. Грубо, властно, так, будто это был их единственный способ выразить всё, что они не могли сказать словами. Девушка на мгновение замерла, но затем ответила с такой же яростью. Её пальцы сжались на его рубашке, их дыхание смешалось, и на мгновение весь мир вокруг исчез. Всё, что оставалось, — это их ненависть, которая вдруг превратилась во что-то гораздо более дикое и необузданное. Они оторвались друг от друга так резко, как будто только что перепрыгнули через границу, которую клялись не пересекать. Аделина тяжело дышала, её глаза метали молнии. Она вырвалась из его рук и отступила на шаг, как будто боялась, что если останется рядом, то это повторится. — Ты вообще в своём уме? — прошипела она, проводя рукой по губам, которые всё ещё горели от его поцелуя. Ваня стоял, смотря на неё так, будто сам не верил в то, что только что сделал. Его грудь тяжело вздымалась, руки были напряжены, будто он сдерживался, чтобы не сделать ещё один шаг вперёд. — Это ты начала эту чёртову игру, — бросил он, хрипло и низко. — Не надо делать вид, что ты жертва. Её глаза сверкнули, и она бросила ему вызов: — И что? Теперь ты думаешь, что выиграл? Он рассмеялся тихо, насмешливо, но в его взгляде была тёмная, необузданная энергия. — Нет, Канаева. Ты вообще не понимаешь, во что ввязалась. Девушка прищурилась, поднимая подбородок. — Не переоценивай себя, Бессмертных. Ты ничего обо мне не знаешь. Он шагнул ближе, так, что их лица снова оказались на опасной близости. — Я знаю достаточно. Например, то, что ты ненавидишь терять контроль. Её губы дрогнули, но она не позволила себе отступить. Вместо этого она встретила его взгляд с той же яростью. — А ты ненавидишь, что я тебя провоцирую. — Может быть, — ответил он тихо, но в его голосе была угроза. — Но в этом ты мастер, правда? Она молчала, но её дыхание стало быстрее. Он наклонился ближе, его губы были так близко, что она могла почувствовать их тепло, но он не поцеловал её вновь. Вместо этого он отступил, оставив её в замешательстве. — Это ещё не конец, — произнёс он, развернулся и ушёл, оставляя её стоять посреди зала с горящими от злости щеками и безумной смесью эмоций в груди. Аделина сжала кулаки. Она ненавидела его, да. Но ещё больше ненавидела то, что этот поцелуй до сих пор не выходил у неё из головы. Канаева буквально вылетела из зала, не обращая внимания на любопытные взгляды гостей. Её сердце бешено колотилось, а дыхание сбивалось. Она не понимала, что сильнее — гнев или странное, тягучее чувство внутри, которое она не могла назвать. Поднимаясь наверх, она чувствовала, как её лихорадочно трясёт. Каблуки стучали по мраморным ступеням, как отголоски её сумбурных мыслей. Она толкнула дверь, ведущую на балкон, и вышла в холодный ночной воздух. Аделина облокотилась на каменные перила, пытаясь успокоиться. Её пальцы сжимали холодный камень так сильно, что побелели. Она закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. «Как он посмел?» — мысли вихрем проносились в голове. Ваня сводил её с ума. Его грубость, его взгляд, его этот чёртов поцелуй, который всё ещё жёг её губы. Она провела пальцами по ним, будто пытаясь стереть этот отпечаток, но вместо этого воспоминание стало только ярче. Её щеки горели, и это не было от холода. Она ненавидела себя за то, как остро реагировала на него. За то, что этот момент был слишком… слишком реальным. И за то, что она позволила ему видеть её слабость, даже на мгновение. Она вздохнула, откинула голову назад, глядя на звёзды. «Почему я не могу контролировать себя рядом с ним?» Её руки дрожали, а внутри всё сжималось от какого-то странного коктейля из злости и… чего-то ещё. Она вспомнила его взгляд — тёмный, пронизывающий, будто он видел её насквозь. «Нет, — сказала она себе. — Я не позволю ему сломать меня. Никогда». Но её дыхание снова сбилось, как только воспоминания о том, как его руки касались её, а его губы жадно забирали её воздух, нахлынули с новой силой.